Текст книги "50 и одно дыхание глубже"

Девятый вдох

– Привет, – говорю я и сажусь к девочкам за обедом. Смотрю на Амалию, улыбающуюся мне, словно ничего не было вчера. Так прятать в себе боль надо уметь. Уважаю её ещё сильнее, чем раньше. Ближе она мне, чем раньше.

– Привет. Поздравляем с новой работой, – улыбается Сара.

– Пока испытательный срок, но я надеюсь, – кивая, открываю трубочку и вставляю в пакет с томатным соком.

– Надо это отметить. Выпьем? – Спрашивает Ами.

– С удовольствием, как пойму, какой у меня график. И если завтра сдам информатику, то буду двумя руками и ногами «за», – смеюсь я, отпивая сок.

– Отлично. Какие планы? – Интересуется Сара.

– Ещё одна пара, потом в библиотеку позанимаюсь до работы. И поеду туда пораньше. А ещё… – замолкая, отвожу взгляд от девочек.

– Ещё? – Амалия придвигается ближе.

– Вчера Николас ждал меня около машины, – выдавливаю из себя, крутя в руках пачку с соком.

– И?

– Скучает. Просил… ох, нет, даже требовал, теперь он только требует от меня, – хмыкая от этой наглости, поднимаю голову, встречаясь с заинтересованными взглядами. – Сказал, что будет ждать меня в шесть. Понятно, что я не пойду. У меня в пять съёмки, да и не в этом дело. Я пока не поняла, как мне принять всё это. Да ещё вчера суп прислал, с новым требованием – есть. Наглый. Самовлюблённый. Боже, как я его ненавижу!

Ударяя рукой по столу и сжимая её в кулак, вздыхаю и опускаю взгляд.

– Хочешь ненавидеть, но не можешь. Понимаю, – смеётся Ами. Бросаю на неё злой взгляд, но её это только умиляет.

– Ну так не торопись. Он всё же, делает что-то, чтобы поговорить с тобой. Для начала начни работать, а там уже и решишь. Пусть подстраивается теперь под тебя, – пожимает плечами Сара.

– Слушайте, вы же должны мне говорить другое? Вроде: с ума сошла? Никогда не встречайся с ним, или что-то в таком духе! Почему вы на его стороне? – Возмущаюсь я.

– Миша, мы не на его стороне, а на твоей. Но жить без него ты не можешь – факт. Ты его любишь – факт. И уже простила, мы не осуждаем – факт. Он хочет поговорить, а не прячется от тебя – факт. Он заботится о тебе – факт. Он скучает по тебе, как и ты по нему – факт. Если бы ему было плевать на тебя, то он бы наслаждался жизнью, он богат. Значит, ты ему как минимум небезразлична – факт. Он…

– О, да заткнись уже, – стону я, кусая трубочку, и смотрю на усмешку Сары.

– Что тебе стоит выслушать его? Да, неприятно переступать через себя. Но мучить себя так, как ты, того не стоит. Послушай, – Амалия дотрагивается до моего локтя, а я продолжаю яростно грызть пластик, – конечно, всё не так красиво, как описывают в любовных романах. Одна встреча с ним и мир превращается в розовую вату с плавающими единорогами. Нет. Такого не бывает. Но это твоя жизнь и ты рулишь ей. Единорогов отправь в стойло, вату съешь. Возьми сама хлыст и тренируй свою судьбу. Учись жить по-новому. Как было в прошлом, больше не будет. А вот как будет теперь, зависит от тебя. У тебя есть шанс. У вас есть шанс, которого я не смогла увидеть. Поставь условия ему, хоть станцевать канкан на улице. Но это будет глупо. Давай уже, не надо травить себя. Разреши себе хотя бы смотреть на него и слушать. Не торопись, обдумывай всё, что для тебя приемлемо. Это и скажи ему, когда тщательно всё обдумаешь.

– Боже, я это всё понимаю, девочки. Но внутри меня… это…

– Ураган, который не даёт даже мыслить. Он забирает тебя, подминает под себя и ведёт. Но не позволяй. Не повторяй моего опыта. Пустота внутри и тихая любовь – это такая тяжесть. Побори эту бурю и мысли разумно, а не под минутной слабостью от обиды. Ну, конечно, если это не касается секса. Вот от этого даже я не могу отказаться, – перебивает меня Ами, и смеётся, моментально от серьёзной темы всё сводя к примитивной.

– Дура, – улыбаясь, смотрю на испорченный пакетик с соком.

– Сексом не усугубить положения. Секс и чувства разные вещи. Секс как хорошее дополнение и настроение, – продолжает мысль Сара.

– Вы подталкиваете меня переспать с ним? У меня и так проблем куча, – приподнимаю я брови.

– Нет. Мы просто хотим донести до тебя, что, если это произойдёт… а это возможно, потому что как бы ты ни сопротивлялась в голове, но когда он дотронется, исчезнет всё. Все «за» и «против». Контролировать страсть к тому, кого любишь, невозможно. Это тоже тебе говорю по собственному опыту. И когда это произойдёт не вини себя. Насладись и продолжай думать. Можешь насладиться ещё раз…

– Хватит, – бурчу я, отодвигая от себя сок.

– Что такое, Мишель? Да, неужели, я попадаю прямо в яблочко и ты уже ощутила зов оргазмов? – Прищуривается Амалия, явно издеваясь надо мной.

– Отвали, – фыркаю я.

– Конечно, попала, Ами. Секс дело хорошее. Так трахни его. Думаю, для него это будет в первый раз, – хохочет Сара.

– Какие вы… – и пытаюсь злиться, но только улыбаюсь, вставая со стула.

– Подруги, – в один голос отвечают они.

– Держи оборону в сердце, а вот ноги можешь раздвинуть. Но только с ним. Мы разрешаем, только расскажи потом, – нагло заявляет Амалия, и они уже ржут.

– Благодарю за разрешение, извращенки, но пошли вы, – выставляю руку вперёд и показываю им средний палец. От этого обе уже валяются на столе, заливаясь смехом.

Закатываю глаза, вешая рюкзак на плечо, и выхожу из столовой. Пообедала называется.

Им смешно, они могут шутить, не представляя, как мне тяжело сохранять улыбку и игривость. Неимоверно тяжело, словно отвоёвываю действительно своё право на жизнь. И если не буду драться против него, Николаса, то умру. За последнюю ночь я миллион раз меняла решения. То плакала и скучала, то злилась и кричала, ругалась и под этими эмоциями подожгла записку. А потом снова плакала и так по кругу. Готова была дать возможность объяснить ему всё, а потом понимала, как глупо себя веду. Вновь бессонная ночь, и тело уже не справляется с такой нагрузкой. Мне придётся что-то решить, а то с такими подъёмами и падениями с ума сойду. Сегодня точно я ничего не решу, угрозы Николаса на меня больше не действуют. Он не посмеет дотронуться до меня… не посмеет же?

Мне необходимо сконцентрироваться на учёбе и на работе. Получу деньги, придётся потратить их на камеру, ещё оплатить за коммунальные услуги, да и всё же, пойти на курсы приготовления пищи. Иначе я не выживу, питаясь только в кафе.

Смотрю на часы, сообщающие, что уже четыре. Собираю вещи, запихивая всё в рюкзак, и подхватываю пальто. Сегодня позволила себе надеть тёмно-синее, полегче. Наконец-то, погода начинает баловать весной и можно не дрожать от холода, пока иду к машине, припаркованной в этот раз в другом месте. На всякий случай ещё и озираюсь постоянно. Никого нет, и слава богу. Я даже взмокла немного, опасливо подходя к машине.

Забравшись в салон, завожу мотор и выезжаю. Стою в пробке и решаюсь включить музыку по радио. До этого и это не позволяла себе, казалось, что нарушу траур, который до сих пор ношу.

Как я и предполагала, простояла в пробке и приехала через сорок минут к зданию фотостудии. Немного волнуюсь, это ведь первый день. И как иронично то, что именно фотография будет тем, чем я буду зарабатывать на жизнь. А папе это не нравилось, он считал это бесполезной тратой времени. Грустно от воспоминаний, улыбаясь, вхожу в холл. Подхожу к Эйприл, улыбающейся мне. Приятная девушка с чёрными крашеными волосами, подстриженными в модное удлинённое каре, ведь глаза у неё сине-серые и ярко накрашенные, как и губы. И понимаю даже зачем, она одевается так ярко, выставляя все прелести напоказ. Она лицо фотостудии и приманивает так клиентов. Передав ей свои документы и обменяв их на жетончик, я иду уже по знакомому маршруту, на ходу снимая пальто.

– Привет, – с улыбкой говорю я Линде, подскакивающей с места.

– Привет, Мишель. Так здорово, что ты здесь. Девушек у нас мало, а парни задолбали уже. Ты рано. Но ничего, ты можешь пройти в студию. Модель уже там, готовится. Дэйв где-то тоже тут, подойдёт в пять к тебе. Осматривайся, – тараторит она.

– Спасибо, – смеюсь я, привыкая к её манере общения. Выложить всё и сразу.

Входя в студию, кладу рюкзак и пальто на стул, где стоит компьютер. Замечаю девушку, стоящую у места моделей перед большим и подсвечивающим зеркалом. Наверно, её возраст такой же, как и у меня. Светлые волосы достигают талии, и не сказала бы, что она красива. Слишком резкие черты лица и точно не бейби-фейс, которые любят камеры. Она подиумная модель. Высокая и худая. Ловит мой взгляд в зеркало и улыбается мне поворачиваясь. Только сейчас вижу, что на ней узкий топ, едва прикрывающий маленькую грудь и трусики бикини.

– Привет, – киваю ей.

– Привет. Ты мой фотограф? – Спрашивает, подходя ко мне. Она на голову выше меня.

– Да. Мишель, – протягиваю руку.

– Джульетта, – отвечает она, пожимая мою руку. Прищуриваясь, смотрит на меня. Склоняет голову. Отнимаю свою руку и поджимаю губы, не зная, как вести себя сейчас.

– Интересное имя, – единственное, что удаётся придумать.

– Это сценическое. А моё обычное – Эмили. Не подходит к модельной жизни. Я тебя где-то видела.

– Понятно. Вряд ли ты меня где-то видела. Я не модель и даже близко не стою там…

– Девушки, добрый вечер. Молодцы, уже познакомились. Джули, иди, займись собой. А мы пока настроим свет, – меня обрывает заводной голос Дэйва, влетающего в студию с фотоаппаратом в руке. И сегодня он одет очень красочно. Зелёные штаны, ковбойские сапоги и жёлтая рубашка.

– Привет, Дэйв, конечно, – пожимает плечами Эмили или Джульетта, возвращаясь к своему любованию и практике перед зеркалом.

– Держи. Привыкни к нему и за мной, – не теряя времени, чуть ли не бросает мне в руки фотоаппарат, двигаясь к месту фотосъёмки.

Ну да, теперь придётся и этому не удивляться. Держу в руках фотоаппарат, пока Дэйв объясняет мне, кому нужен тёмный фон, а кому светлый. Как настраивать свет и приглушать его, какие реквизиты использовать. Кивая постоянно, слежу за каждым его движением. Показывает на фотоаппарате, в каком режиме снимать, и как настроить передачу снимков на компьютер, чтобы сразу же просматривать. Буквально всё, и мне не стыдно учиться. А раньше бы я обиделась, что меня учат. Но сейчас впитываю всё, и это увлекает настолько, что превращается в игру. Смогу или нет. Первые пустые пробные кадры и Эмили, то есть Джульетта (дебильное имя и фантазия), выходит в центр и принимает «сломанную» позу. Хочется смеяться, но я подавляю в себе это чувство. Она как недоделанный горбун кривит спину и выделывает трюки. От моих эмоций камера дрожит, закрываю глаза и настраиваюсь, хотя Дэйв даже не подгоняет, а, наоборот, включает что-то из рока. Сумасшедший дом, но такой живой. Мне это безумно нравится: ползать по полу, искать ракурсы, как лучше снять лицо и тело, менять резкость и выстраивать экспозицию. Невероятный адреналин, теперь от него трясутся руки, и даже когда говорит Дэйв, что время вышло, мне хочется ещё и ещё. Как наркотик. Поворачиваюсь к нему, сидящему на стуле и подзывающего меня пальцем. Поставив камеру на штатив, подхожу к нему, пока девушка одевается за ширмой.

– Теперь смотри, – говорит он, указывая на сотни фотографий. Ничего не вижу, мне все кажутся ужасными. Отвратительными просто. Эти кривые позы, какое-то обозлённое лицо, иногда просто мёртвое. Но я ведь очень старалась, а ничего не вышло. Не смогла передать красоту, какой бы она ни была.

– Завтра утром? – Спрашивает Эмили, подходя к нам. Я даже не поднимаю голову, стыдно смотреть ей в глаза, когда фотографии ужасные.

– Да. К десяти всё будет готово, и мы оформим тебе модельный альбом, – кивает Дэйв.

– Пока.

– Пока, – тихо отвечаю я, смотря на фотографии. И только когда закрывается дверь, выпрямляюсь и поднимаю взгляд на Дэйва.

– Знаю, это просто хуже некуда, – сдавленно произношу я.

– Что тебе не нравится? – Интересуется он.

– Вот здесь, – указываю на одну из фотографий, – у неё из-за тени как будто горб. А вот тут тень падает сверху, и это я её создала, нос кажется большим. Из-за света, который я выставила – веснушки, которые даже не заметила при встрече, не скрыть.

– Веснушки и любые изъяны сейчас в моде, Мишель. Тут уж мы не можем быть Создателями и поменять внешность. Тени все чистятся на «Фотошопе», от этого никто не застрахован. Мне нравится, неординарные снимки вышли. Твоё желание попробовать даже сложные ракурсы – похвально. Набьёшь руку. У тебя свой стиль. Как я и говорил, потенциал есть. Это отличает моих фотографов. Мне плевать сколько им лет, какая у них внешность, недостатки, сексуальные предпочтения. Мне нужна фишка. Поэтому моя фотостудия популярна, мои ребята работают на своё настроение, и это приносит хорошие суммы. Ещё могу сказать, что ты ловишь людей. Посмотри, здесь она поправляет волосы и её лицо расслаблено, задумчиво. Эту фотографию можно отдать даже в рекламу. Не будь к себе строга. Когда-нибудь и ты сама откроешь фотостудию и станешь для меня опасным конкурентом, – смеётся Дэйв.

– Вы… ты что, серьёзно? – Шокировано переспрашиваю его.

– Более чем. Я беру тебя без недельного испытательного срока. Ты мне нравишься, Мишель Пейн. А сейчас ты будешь в качестве модели. Нам нужна твоя фотография, для твоего портфолио. Готовься. Семь минут, пока я отправлю фото в центр обработки, – быстро отвечает он.

Забывает в ту же секунду обо мне, доставая мобильный и уже общаясь с кем-то о фотографиях и сроках. Вот это скорость. Невероятный человек. Хочу быть такой же. Да я чувствую внутри такой подъём от его слов, что хочется прыгать и визжать. Сделаю это дома. А сейчас предстоит мне сфотографироваться. Один раз, и всё. Отчего-то я разлюбила это дело. Это возвращает меня в другое время, счастливое. Подхожу к зеркалу и смотрю на себя. Да какая из меня модель. Кожа слишком бледная, волосы затянуты в хвост, чёрная водолазка под горло. Да я ходячее привидение.

– Поменяй фон на серо-розовый. Тебе он пойдёт, – бросает Дэйв, всё так же занимаясь фотографиями.

Вздыхаю и берусь за дело, отрезаю от грязного фона часть и скручиваю его, ищу тот, о котором сказал Дэйв и вытягиваю его, укладывая на полу.

– Волосы распусти, – рекомендуя, мужчина уже берёт в руки фотоаппарат.

– Мне так хорошо, – отрицательно мотаю головой, поднимаясь с колен, и отряхиваю их.

– Распусти, говорю. Контраст будет идеальным. А так будешь лысой, – спокойно продолжая, он даже не смотрит на меня.

И приходится стянуть резинку, подойти к зеркалу и скривится на своё отражение.

– Там в задней комнате есть вода. Немного намочи их и подкрась гигиенической помадой губы. Это твоё проходное фото, по нему будут тебя выбирать. И от него же зависит, сколько ты будешь получать. Давай, Мишель, – подгоняет меня. Поджимаю губы. Не хочу я быть такой, но выбора нет. Захожу в комнату и, включая кран, немного смачиваю волосы и расчёсываю их пальцами. Быстрым шагом подхожу к рюкзаку и ищу помаду, увлажняя губы.

– Стул возьми и садись, – указывает пальцем. И мне это надоело, поскорее бы закончить. Всего лишь фото для портфолио. К чему такие ухищрения?

Тащу стул и плюхаюсь на него.

– Ты не на визу фотографируешься. Улыбнись, – выглядывая из-за камеры, смеётся от моей зажатости.

Натягиваю улыбку. Цокает. Ладно, улыбнусь. Надо подумать о чём-то приятном, очень приятном. Нет, Николас неприятное воспоминание. Очень… качели и он рядом. Близко и так глубоко во мне. Боже, Мишель, ты не о том думаешь. Боль проносится по телу, что не вернуть. Даже забываю, где я нахожусь. Вспоминая так много и так мало одновременно. Его руки, обнимающие меня. Смех и улыбку. Выражение глаз вчера и уверенность в том, что весь мир в его руках, как и я. Скучаю… и я… каждую секунду скучаю по нему. По тому, кого придумала. По Нику, а не Николасу. Это два различных человека. Мой Ник…

– Мишель! Вот это кадры! Да тебе бы самой идти в модели, – громкий голос Дэйва резко выдирает меня из воспоминаний. Вздрагиваю, теряю равновесие, с громким визгом лечу на пол.

– Боже, – выдыхаю я от боли в копчике.

– Мишель, ты как? – Испуганно подбегая ко мне, Дэйв помогает встать на ноги.

– Нормально. Прости, я задумалась, – мотаю головой, а руками растираю ягодицы. Чёрт, как больно.

– И это было прекрасно. Хочешь посмотреть? – Интересуется он.

– Нет, не хочу. Я бы хотела знать, когда у меня следующая съёмка или…

– Убери здесь всё. После каждой съёмки, ты выключаешь свет, приводишь всё в начальное состояние для другого фотографа. За непорядок я штрафую. Поэтому занимайся, потом к Линде, за расписанием и расчётом, Эйприл должна была сделать тебе твой жетон. Надеюсь, на это. До завтра, Мишель, – дверь уже за ним закрывается. Ударяю себя по лицу ладонями.

– Ну что за идиотка? – Ругая себя, тащу стул обратно в угол комнаты. – Вот надо было именно сейчас об этом думать. Есть много прекрасного. Цветы. Паромы. Не знаю… блин, кофе, в конце концов. А ты его вспомнила. Сама же себе причиняешь боль. Мазохистка пожизненная.

Пока бурчу, отрезаю фон и сворачиваю его, выключаю софт-бокс, свет у зеркала, убираю штатив в другой угол, и вроде всё. Не помню, как было сначала. Надеюсь, штраф небольшой, если я что-то забыла. Но главный свет выключила, всё убрала. Ладно. Надеваю пальто и вешаю рюкзак, выключая свет в студии, выхожу в коридор.

– Ну как? – Спрашивает меня Линда.

– Супер, – улыбаюсь я.

– Вот твоё расписание. Ознакомься, расчёт внизу у Эйприл, она у нас за это главная. По этой выписке получишь свой гонорар, и до завтра, – кладёт передо мной листок с таблицей. Киваю ей, выходя оттуда, и спускаюсь по лестнице.

О, боже, у меня завтра аж две фотосъёмки. Одна тоже модельная в три часа дня, но пакет эконом, это три часа и три образа. Сумма вдвое больше, чем сейчас. А вторая сразу за этой через пятнадцать минут в студии пять на первом этаже. Модельная, но написано водная. Как здорово! Там полтора часа, но цена на неё, аж тысяча долларов. Обожаю это место. Улыбаясь своим мыслям, подхожу к стойке, где с кем-то болтает Эйприл. Даже не придаю этому значения.

– Привет ещё раз. Вот жетон и расчёт, – говоря, кладу на стол маленький листик с суммой в сто семьдесят пять долларов. А сама тем временем убирая своё расписание в рюкзак, достаю ключи от машины и прячу в карман.

– Ага. Сейчас, – кивает она, возвращаясь к своей работе, что-то вбивает в компьютер.

Тяну носом аромат, что доносится от рядом стоящего человека. Сердце начинает ускорять свой ритм.

Десятый вдох

– Здравствуй, Мишель, – бархатный голос накрывает меня одновременно ледяной и горячей волной. Испуганно охаю и даже оступаюсь, поворачиваясь к мужчине, облокотившимся о стойку. Карие глаза смотрят прямо в мои, а губы изогнуты в довольной улыбке произведённым эффектом.

– Какого черта? – Зло цежу я, поджимая губы и пытаясь показать свою браваду против Николаса, действительно преследующего меня и стоящего прямо здесь. Сердце сразу же начинает выбивать чечётку, а руки потеют.

– Мишель, вот твоя сумма и жетон, – произносит Эйприл, заинтересованно смотря то на него, то на меня.

– Спасибо, – говорю я и так неприятно, что он видит, какая это сумма. Да и, вообще, это ужасно, что он здесь!

– Спасибо за кофе, Эйприл, – Николас поворачивается к девушке, моментально расцветающей, под его улыбкой.

– Всегда, пожалуйста, мистер Холд, – тянет она, а я собираю свои вещи, и разворачиваясь, иду к выходу.

– Надеюсь, вы ещё у нас появитесь, – летит в спину.

Передразниваю её, выходя на улицу. И чувствую, что идёт позади меня.

– Что тебе надо от меня, Николас? – Останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.

– Я предупреждал? Предупреждал, – спокойно отвечает он. Не могу смотреть. Когда-нибудь это тянущее чувство пройдёт? Дышать не могу, облизываю губы и заметно нервничаю.

– Я работаю, – взмахиваю зачем-то рукой, показывая на здание, но смотря мимо него. Виски покалывает от боли.

– Ничего, мне несложно подождать. Я никуда не спешу. Теперь же ты свободна, – даже равнодушно отвечает он.

– Ты понимаешь, что я не хочу видеть тебя? Слышать и…

– Поедешь со мной или пройдёмся? Я знаю недалеко тихое местечко, – перебивает меня, уверенно, отрезая пути к спасению.

Ну что будет от того, что я выслушаю его? Очередная ночь слёз и ненависти, смешанной с любовью? Снова будет больно, и начну изводить себя?

– Мишель, мы только поговорим, и я удостоверюсь, что ты поела. Суп понравился? – Врывается в мои мысли. Поднимаю на него голову. Пропадаю в его глазах. В его ауре. В нём. Снова.

– Выбросила, – вру я, хотя он до сих пор стоит в холодильнике.

– Применить кляп и наручники? – Делает шаг ко мне, а я от него.

– Только попробуй, – предостерегаю его.

– Ударишь? Начнёшь кричать? Или пойдёшь сама? Я не кусаюсь…

– Ещё как кусаешься, Николас. Но я пойду, а потом ты отвалишь от меня. Навсегда. Не сделаешь даже шага в мою сторону. Это мои условия, – на одном дыхании говорю я, а пальцы уже покалывает от знакомого напряжённого возбуждения, что теперь со мной, когда вижу его.

– Занимательно, но нет. Ты идёшь со мной без каких-либо условий, – отрезает он, обходя меня, обдавая своим ароматом.

Да почему так сладко сразу во рту? Знаю, эти ощущения. Боже, зачем я это делаю? Мне просто хочется сейчас разреветься от собственного бессилия, потому что иду за ним. Иду, и так отвратительно это понимать, что вновь ведусь на этот тембр, мягкий и сильный одновременно. Я устала, безумно устала быть без него. Устала терзать себя. Устала видеть его так далеко. Устала от этой боли. От физической усталости и недосыпа каждую ночь. От этого состояния устала. У меня нет сил, противостоять. Иду рядом. И так больно. Так хочется закричать на него, чтобы ушёл и чтобы обнял. Разрываюсь на части.

– Крошка, не надо. Нам требуется обсудить это. Жить дальше невозможно, если этого не сделать. Я не могу, – тихие слова доносятся до меня, и сейчас я слышу Ника. Моего любимого Ника. Удар по сердцу и оно трепещет, а слёзы скапливаются в глазах.

Переходим дорогу, не отвечаю ничего. Доходим до самого обычного кафе, и он открывает мне дверь, пропуская вперёд. Вхожу в кофейню и сама выбираю самый дальний столик. Только хочу снять пальто, как тёплые пальцы касаются меня. Даже через водолазку ощущаю покалывание кожи. Дыхание сбивается. Закрываю глаза, вся сжимаясь от этого.

– Позволь мне, – его шёпот рядом с ухом колыхает распущенные волосы. Облизываю губы от волн, прошедших по всему телу и вернувшихся с выдохом. Судорожным. Быстрым.

Киваю, распахивая глаза. Снимает с меня пальто, вешая его на свободный стул, сбрасывая с себя кожаную куртку, кладёт на мою верхнюю одежду. Падаю на стул, уже не в силах терпеть дрожи в теле. Смотрю на него, идущего к стойке, чтобы сделать заказ. Восстановить дыхание не могу, наслаждаюсь этой мощной фигурой в тёмно-серых джинсах, облегающей белой кофте, что вижу даже звёзды. Я просто знаю, что они там. Слеза выкатывается из глаз, и я быстро её стираю, отворачиваюсь, уверяя себя, что вытерплю. Тяжело, но смогу. Сжимаю руки под столом, делая глубокие вдохи. И не набрать полную грудь кислорода.

– Чай будет тебе сейчас лучше всего. Салат или чизкейк. Что выбираешь? – Раздаётся над головой. Передо мной уже стоит чашка.

– Только чай, спасибо, – тихо отвечаю я.

– Нет, так не пойдёт. Ты что-то выбираешь, или я начну тебя кормить. Скормлю всё, что здесь есть, пока тебя не вырвет от насыщения желудка, – садится напротив, сжимает губы, что скулы играют на его лице. Даже препираться нет сил. Закрываю глаза на секунду и качаю головой сама себе.

– Чизкейк, – выбираю я. Кивает, переставляя с подноса тарелку с десертом и ложечку. А себе оставляет салат и воду. Бросает поднос на другой столик.

– Для начала ешь. Я хочу видеть это, а потом поговорим, – указывает на десерт. И плевать, что делаю это. Разрываю пакетик с чаем и бросаю его в горячую воду. У меня действительно сил нет, чтобы бороться сейчас. Я оставила их там, на парковке перед фотостудией. Развеяла их в воздухе, пока шла с ним рядом. Пока решалась, пока изводила себя. А сейчас такая усталость навалилась на меня.

Вынимаю пакетик и кладу его на блюдечко. Ложечкой отрезаю кусочек и кладу в рот, как кукла, как неживая. Даже вкуса пищи не чувствую. Ничего. Краем глаза вижу, что Николас берёт вилку и пробует свой салат. Хочется посмотреть… вспомнить, как он красиво поглощает пищу. С достоинством. Но не позволяю, проглатывая всё до кусочка на тарелке. Запиваю чаем, согревает меня изнутри. Подавляю зевок и моргаю, чтобы вспомнить, где я и с кем.

– Я не думал, что всё будет так, как сейчас, – сквозь своё помутнённое внимание слышу его голос.

– А как ты думал, всё будет? – Спрашиваю я, смотря на его руки, спокойно лежащие на столе.

– Иначе. Я, вообще, не думал, что это зайдёт так далеко. Но зашло и мне не жаль. Единственное в чём моя вина – не проверил всё. Райли сказал, а ему твоя сестра и Сара. Но уже было поздно, слишком поздно что-то менять. Ты ушла. Потерял тебя. Это моя вина, я признаю её и прошу у тебя прощения, Мишель. За то, что потерял контроль. За то, что сделал это. За то, что всё вышло именно так.

Жмурюсь. Не думала, что это будет невыносимо и отрезвляюще. Картинки и боль той ночи резко врываются в мою память, и я надрывно выдыхаю. Сглатываю неприятный привкус и распахиваю глаза.

– Видео, что ты оставила. Это был не я. Так бы я не поступил, как бы ни был зол и не чувствовал себя преданным, но я бы никогда в жизни таким не занимался. Это низко. Уверен, что ты сейчас не лучшего мнения обо мне. Но даже в том образе, в котором ты видишь меня, это низко. И прошу прощения, что упомянул Теренса. Я не должен был, но мне необходимо было увидеть тебя и понять, что боль физическая ничто по сравнению с душевной. Я…

– Замолчи, – шепчу я.

– Выслушай. Для этого мы встретились. Так выслушай меня, – просит он, а это выше моих сил. При этом я и двинуться не могу, ноги не слушаются. Сухо всхлипываю и потираю лоб.

– Я не обманул тебя тогда, сказав, что удалил всю эту информацию. Её нет, но я использовал свои знания против тебя. Твоё стоп – слово не действует на меня, Мишель. Там. На этом аукционе был удивлён, что ты вспомнила его. Да и не ожидал тебя встретить. Но я рад, что это случилось. Наши отношения вышли за рамки тематических в ту ночь. Не отрицаю – садист. Но не хочу им быть больше. Я выбираю тебя, крошка. Если надо я изменюсь, только помоги мне сделать так, чтобы ты вернулась, – его рука тянется ко мне. Отклоняюсь назад, пряча руки под столом, поднимаю голову, вижу такую темноту в его глазах, что дышать не могу.

– Нет. Я не могу… я… нет. Не трогай меня, не прикасайся. Теперь это мой страх. Ты отдал его мне. Ты заразил меня им, и мне больно, Николас. Мне так больно, что дышать невозможно. Я стараюсь жить без тебя. Так дай мне это сделать. Если хоть что-то… хотя бы немного ты чувствовал ко мне, оставь меня, не трогай, – быстро шепчу я, а слёзы всё же, вырываются из глаз. Мутнеет взгляд. Поджимает губы. Запускает руку в волосы и ищет, что сказать. Но мне нужно только одно слово. Люблю. Мне нужна причина. Смотрю на него и огромная пропасть между нами, с острейшими и опасными камнями. Я не пойду туда больше. Внутри скапливается вся боль, что была во мне и сейчас она вытекает из меня вместе со слезами. Стираю их, отводя взгляд от него. Всё. С меня хватит. Это порог. Это критическая точка.

– Вот поэтому я и не сделаю того, о чём ты просишь. Я понимаю твою злость, твою обиду. Понимаю и ненависть. Но помоги мне, Мишель, создать другое. Новое и наше. Разреши мне быть рядом. И я буду, кем угодно, – говорит он, а я качаю головой. Амалия была права, он будет согласен на всё, но это не доставит мне удовольствия. Даже желания нет пробовать, унижать его нет желания.

– Нет, Николас, это будешь не ты, – вздохнув, произношу. – Я изменилась, стала другой. Вся моя жизнь поменялась, и я не хочу, чтобы ею кто-то руководил. Сейчас мне не нужны отношения. Ни с кем. Тем более с тобой. Моё сердце болит. Физически. Это страшно, я боюсь этой боли, потому что она настоящая. Она сейчас. Во мне. А ты… я не готова даже думать об этом. Я не знаю, что делать. Прошлого я не могу изменить. Да, чёрт! Я даже не помню, что там было. Ничего из того, что было. Только твоё лицо. Ты не только избил меня, ты сломал меня, Николас. И я не буду тебе ни в чём помогать, потому что все силы отдала тебе. Подарила, а ты так поступил. Нет.

Подскакиваю с места, и он делает то же самое.

– Мы не закончили, – качает головой.

– Мы закончили, Николас. Не преследуй меня больше, я прошу тебя. Не появляйся, живи своей жизнью. Ты богат, ты теперь самый завидный жених, и у тебя не будет отбоя от девушек, мечтающих излечить тебя. Возьми их, ломай, играй, да что угодно…

– Мне не нужны они, – перебивает меня, – мне нужна ты, Мишель. Меня не волнуют эти деньги, мне плевать на них, как и на мой статус. Это не мечта всей моей жизни. Я не об этом думаю все дни и ночи. Я о тебе думаю. Вспоминаю каждый день, что провёл с тобой. За эти дни многое понял. Дай мне шанс, всего лишь шанс доказать тебе, что я готов меняться. Готов строить с тобой отношения. Я не хочу любую. Они не ты. Дай мне возможность помочь тебе пережить это. Если бы знал, что ты ждёшь. Да я бы вышел из машины. Но я знаю, что ты пережила. Это не было бы спасением для тебя. Я знаю это. Так жил все годы, пока не появилась ты. Не собираюсь падать на колени и превращаться в раба. Ты права, чертовски права, моё внутреннее «я» не изменить, но я готов его корректировать. Готов это делать, но только если ты будешь рядом. Мне не хватает тебя. Не хватает твоих глаз, что смотрят на меня с нежностью. Мне не хватает разговоров, даже споров и криков. Мне не хватает жизни. А она есть, когда ты рядом. Мишель.

Словно его слова имеют физическую оболочку. Прокалывают моё сердце, заставляя его кровоточить. Остаются эти острые шипы в нём и прокручиваются. А я стою и слушаю, потому что люблю его. Потому что хочу обнять и утонуть в его тепле. Хочу поверить, но не могу.

– Прощай, – одними губами говорю я, сбрасывая его куртку и хватая своё пальто. Убегаю, просто бегу от чувств, от любви, от его глаз, наполненных раскаянием, и желанием забрать меня себе. Но наши судьбы больше не рядом. Слишком сложно сейчас разумно рассуждать, поэтому бегу. Мне нужно время, мне нужен воздух. Лёгкие дерёт, пока не останавливаюсь на светофоре.

– Мишель, чёрт возьми! Стой, – хватая меня за локоть, разворачивает к себе.

– Отпусти. Пожалуйста, отпусти меня, – молю я, и пусть потом будет стыдно за эту слабость. Но сейчас плевать, я хочу остаться одна. Хочу разрыдаться от того, что он сказал. В данный момент не уложились его слова в голове. Я не могу показать ему, насколько моя слабость зависит от него.