Текст книги "Последнее обещание плюща"

Глава 15

Я всегда плохо ладила с аудиторией. Даже в университете я избегала чтение своих работ на публике и притворялась больной, а если не удавалось, то становилась еврейкой и сообщала, что у меня день тишины. В общем, каким-то образом я выжила и выбрала именно детей, потому что они не могут задавить меня своими недовольными лицами или вопросами, которые поставят в тупик и меня вырвет прямо на сцене. Дети куда более мягкий материал и его можно умело лепить, не то что взрослые. Не то что те, кто обожают сплетни, и сейчас я стала сплетней номер один. Потрясающе.

– Что? Ты выходишь замуж? Господи! Господи, какая невероятно радостная новость! – Визжит Сью-Сью.

Я медленно скатываюсь по диванчику вниз и закрываю своё лицо ладонью от прожорливых взглядов окружающих. Именно прожорливых, потому что они так ждут, когда меня можно будет проглотить.

– Айви! Какого чёрта? – Брат пихает меня в плечо и садится рядом со мной.

– Я не выхожу замуж и прекрати орать. Все прекратите орать. Где мои вещи? Я уеду немедленно отсюда, – скулю я, чувствуя, как покрываюсь вся алыми пятнами стыда.

– Джим сказал, что ты обручена с каким-то придурком, – шипит брат, дёргая меня за руку.

– Он переврал мои слова. Я ему сказала всего лишь, что между нами ничего не будет…

– Она сказала ему, что влюблена и выходит замуж, Сью. Ты можешь в это поверить? – Сокрушённо причитает Пэнзи.

– Ну, может быть, сказала, что влюблена…

– Ты влюблена в своего незнакомца, с которым ты была вчера в траве? Так быстро? – Зло смотрю на Сью-Сью.

– Ой… прости… – она закрывает рукой рот, понимая, что сболтнула.

– Что? – Орёт Пэнзи.

– Тише ты… прекратите этот цирк, – вою я, скатываясь ещё немного.

– Так ты была не одна вчера? Где этот урод? Где он? Я тебя спрашиваю, Айви, где он? Я немедленно встречусь с ним, и он узнает, что такое валять мою сестру в грязи, – рычит брат.

– Господи, что же вы все такие психи неадекватные? – Сухо всхлипываю и качаю головой. – Вас, вообще, не касается, с кем я и где валяюсь, понятно? Может быть, мне нравится валяться в грязи. Очень нравится. Это не ваше чёртово дело, в конце концов. Я взрослая. Мне двадцать пять лет, смею напомнить. И ты не встретишься с ним, Пэнзи. Я не скажу тебе, кто он, потому что я не влюблена. Я соврала Джиму. Я выдумала всё. Так лучше?

Брат резко бледнеет и сглатывает.

– Но ты же описывала мне мужчину, Айви. Высокий, светлые волосы или русые, не запомнила, голубые глаза, красивый…

– Закрой рот, Сью-Сью, – шиплю я, замечая, что мой брат сейчас в обморок хлопнется.

– Так ты его выдумала? Зачем? – Удивляется Сью-Сью.

– Чтобы вы отстали от меня, вот и всё. Я не хочу ни с кем знакомиться и за моей спиной не нужно устраивать мне свидания. А вы постоянно намереваетесь выдать меня замуж за Джима, который мне абсолютно не интересен. Мало того, вы за моей спиной всё это проворачиваете, и это обидно. Для меня это сродни предательству, – бросаю взгляд на Пэнзи, но он становится настолько белым, что белый цвет даже померкнет с его лицом.

– Эй, расслабься. Всё в порядке. Я решила проучить вас, чтобы вы не сводили меня с Джимом, – касаюсь его руки, но Пэнзи вздрагивает и теперь с ужасом смотрит на меня.

– Ты выдумала его? Высокого, голубоглазого врача? – Шепчет он.

– Хм, я не говорила, что он врач. Я даже сама не знаю, кем он работает. С чего ты взял? Ты знаешь кого-то, кто подходит под моё выдуманное описание? – Приподнимаю озадаченно брови.

– Мне нужно идти. Я понял… понял… Джим больше не будет надоедать тебе. Я понял… и… завтра я отвезу тебя к автобусу. Завтра же, – бормочет он, вскакивая с дивана.

Шокировано смотрю, как брат вылетает из кафе и поворачиваюсь к Сью-Сью.

– Ты что-то поняла из его набора слов? – Спрашиваю её.

– Вообще, ничего. Так никакого потрясающего мужчины нет? – Обиженно она снова надувает губы.

– Я его не выдумала, просто сказала Пэнзи так, чтобы он не раздувал из мухи слона, а ты не умеешь держать язык за зубами, – с укором указываю на неё.

– Я не успела переключиться. Я не умею так быстро реагировать, – оправдывается она.

– С чего Пэнзи взял, что мой незнакомец врач? – Задумчиво смотрю в окно.

– Я знаю всех врачей в этой части города и в той. Нет ни одного, кто подходит под твоё описание. Может быть, у него на фоне приближающейся свадьбы немного кукушка поехала? – Предполагает Сью-Сью.

– Вряд ли. Врач? Так он, вероятно, может знать его. Точно, он его видел сегодня. И я надеюсь, что Пэнзи разумный человек. А ещё я не понимаю, почему я должна уехать завтра? У меня, вообще-то, теперь планы и ещё я должна узнать, спит ли моя мать с любовником…

– Что? – выкрикивает Сью-Сью.

Раздражённо перевожу на неё взгляд.

– Тереза? Любовник? – Она переходит на шёпот.

– Да. Она ходит на ланч с ним уже десять лет в свой выходной вместо чая с подружками, как говорила всегда Пэнзи, – приглушённо делюсь я. – Знаешь что-то об этом?

– Нет. Ничего. Но она ходит… ходила, так она и мне говорила. И ты видела этого мужчину? Ты знаешь кто он?

Киваю ей.

– Генри Фьорд.

– Не может быть! – Кричит шёпотом Сью-Сью. – Просто не может быть. Какой ужас. Это убьёт Пэна. Он все ещё надеется, что ваша семья снова будет вся вместе. Господи, Пэну нельзя говорить. Но как так-то? Как? Тереза не из тех женщин, которые поощряют мужчин. Она, вообще, не была замечена ни с кем из них. Она холодна к ним.

– Выходит, что нет. Я точно не знаю, спит ли она с ним, но он сам мне сказал информацию про их встречи, словно это нормально. И она тоже подтвердила своими словами о том, что проспала и опоздала, когда увидела его в дверях. Этот мужчина явно не просто на чай пришёл, он был при параде. В костюме. Так, как будто на свидание собрался. Это отвратительно. Новость убьёт не только Пэнзи, но и нашего отца. Он же всю жизнь перечеркнул из-за неё, – зло шиплю я.

– Мамочки, какой ужас, Айви. Мне так жаль… так жаль, я даже не знаю, что сказать тебе. Я в шоке, – Сью-Сью поражённо качает головой.

– Кстати, мой незнакомец сказал, что такого быть не может, потому что Генри Фьорд потерял жену пятнадцать лет назад. Рак вроде бы. Он очень любил её и страдает по сей день, – шепчу я.

– Ох, это правда. Она покончила с жизнью из-за этой чудовищной болезни.

Шокировано распахиваю глаза.

– Да ладно?

– Ага. Её нашли повешенной в их доме, в спальне. Генри вернулся домой и увидел это. Он так страдал. Он отошёл от дел на год, чтобы справиться с потерей. У них даже детей не было общих, потому что они всё это время боролись с заразой. Двадцать лет боролись, болезнь вроде бы уже отступила, но потом вновь появилась и она сдалась. Генри усыновил двух мальчиков из другого города после её смерти, чтобы как-то продолжить жить. Они сейчас живут в новой части города. Бедный Генри, но сейчас я так возмущена тем, что Тереза встречается с ним. Это же может разрушить карьеру Пэна. Если пойдут слухи об их связи, то всё. Нам придётся уехать отсюда. Все в курсе, что твои родители не развелись, а просто взяли долгий тайм-аут из-за разногласий. И я ещё жалела Терезу. Боже мой, – причитает Сью-Сью.

Нам приносят наш заказ, и мы молчим, пока Прю расставляет тарелки и приборы. Она, прищурившись, рассматривает меня и это жутко раздражает. Она специально долго обслуживает нас, чтобы услышать новые сплетни, но мы упрямо сохраняем молчание, пока она не уходит.

– Нужно поговорить с Терезой и выяснить всё. Пусть оставит тогда в покое вашего отца и продолжает встречаться с Генри. Это нечестно по отношению к двум мужчинам и вам, детям. Отвратительно, – кривится Сью-Сью.

– Я ему сказала, что лучше ему держаться подальше от неё. На самом деле я выражалась крайне грубо, но я была так зла. Ты не представляешь, как мне было больно и обидно за отца. Не верю, что она могла так поступить. Она всегда жила в своё удовольствие, ни о чём не думала, не переживала и ей даже не было стыдно. Ни капли, – взволнованно делюсь я.

– Ничего, Айви, мы это решим. Я поговорю с ней. Обещаю тебе. Сегодня она работает, я после своей смены поеду к ней в больницу и всё обсужу. Она не разрушит жизнь Пэна. Никогда. Иначе я ей отомщу. Никто не причинит боль моему Пэну, – на лице Сью-Сью появляется яростный румянец, а я переполнена гордостью за неё. Я рада, что она думает о брате и о его чувствах. Она будет защищать его, и я даже уже не против, чтобы они поженились. Мне нравится, когда женщина оберегает своего мужчину от боли.

Хотя мы обе переживаем практически об одном и том же, но кусок в горло лезет. Мы молча кушаем каждый свою порцию, пока разговоры вновь не стихают. Я уже с опаской оборачиваюсь на звук колокольчика на двери. Я ожидала увидеть брата, который переварил мои слова или догадался, что мой незнакомец это Пирс, но это не Пэнзи. В дверях стоит незнакомый мужчина в тёмно-коричневом костюме и бордовом галстуке. Его светлые глаза с презрением окидывают кафе, и он поправляет тёмно-русые волосы, а затем смахивает со своего идеально скроенного пиджака невидимые пылинки. Резко его цепкий взгляд останавливается на нашем столике, и мужчина улыбается настолько неприятно, что даже его красоту это затмевает напрочь. Я слышу, как Сью-Сью издаёт тихий стон и поворачиваюсь к ней. Она скатывается немного по диванчику и опускает голову вниз, чуть ли не закрывая её руками.

– Вау, надо же, кого я встретил. Сью-Сью Паркер, до сих пор играешь в самостоятельную женщину? – Полный ехидства голос звенит над нашим столиком. Тот самый мужчина. Он получает невероятное удовольствие, наблюдая за тем, как Сью-Сью вся краснеет от негодования.

– Вау, надо же, ты до сих пор жив. Ещё балуешься наркотиками? Тебя уже выписали из психиатрической клиники для избалованных уродов, которые ничего из себя не представляют? Передай им, что они поступили крайне опрометчиво, – зло шипит Сью-Сью.

Так, запахло горячим.

Эти двое сцепляются взглядами и буравят ими друг друга. Надеюсь, что это не её бывший. Он законченный козёл.

Прочищаю горло и тогда внимание мужчины переходит ко мне. Он окидывает меня быстрым взглядом и делает шаг в мою сторону.

– Прошу прощения за то, что некоторые не умеют вести себя в обществе, хотя их учили этому, – он красноречиво смотрит на Сью-Сью, стискивающей пальцами приборы. Думаю, она сейчас его выпотрошит. Это весело так.

Мужчина вновь впивается взглядом зелено-голубых глаз в меня.

– Но я не могу упустить такого шанса, чтобы не представиться самой прекрасной женщине, которую видел в жизни. Сойер Уиллер, – он склоняет голову, вызывая у меня тошноту.

– Стоило упустить этот шанс, Сойер Уиллер. Я абсолютно не умею себя вести в обществе, и я чересчур эмоциональная. Внезапно могу порвать твои брюки, именно сейчас в моей голове я вижу это. Свали отсюда, ты нам настроение портишь, – язвительно улыбаюсь я. Сойер отшатывается от моих слов и поджимает оскорблённо губы.

– Видишь, ты никому не нравишься. И никогда не будешь нравиться. Айви даже не знала тебя, но точно угадала, что ты наглый, высокомерный слизняк, – хихикает Сью-Сью.

– Да кто ты такая, чтобы унижать меня? Ты хоть знаешь, сколько у меня власти? Я раздавлю тебя. Я…

– Тише-тише, Сойер, не нервничай ты так. Штанишки порвёшь, – цокаю несколько раз языком и поднимаюсь с места. – А мы же не хотим, чтобы ты лишился своих невероятно дорогих и роскошных брюк, не так ли? Тебе ведь выдали их, как форму, чтобы пустить пыль людям в глаза. Но вот невозможно дышать этой пылью и нафталином. Поэтому мы уйдём, чтобы нас не вырвало от твоего смрада. Господи, учись пользоваться одеколоном, а не освежителем воздуха в уборных.

Достав из сумочки деньги, бросаю их на стол и кривлюсь, оглядывая с отвращением его с ног до головы.

– А если ты ещё раз оскорбишь мою подругу, то поверь мне, я узнаю цвет твоих трусов и уверена, что найду на них дерьмо. Ты даже не заметишь, когда они начнут украшать собой центральную площадь вместо флага. И заруби себе на носу, тронешь мою семью, я очень захочу познакомиться с тобой поближе. Ясно, Сойер? – Щёлкаю пальцами перед его ошарашенным лицом и протягиваю руку Сью-Сью. Она хватается за неё и гордо задирает подбородок.

– Так тебе, высокомерная выскочка, – она показывает ему язык и мы, хихикая, уходим из кафе под абсолютно идеальную тишину.

Раз я уже и так прославилась в нём, так что терять? Но никто не будет унижать мою семью и именно голос Сойера я слышала в доме, когда он говорил с братом. Если он позволяет себе подобное со Сью-Сью, то подавно унижает моего брата. А это делать не стоит. Мои волосы снова буйные и сейчас мне не страшно высказать своё мнение, потому что у меня есть человек, который меня поддержит. Пирс. А больше мне и не нужно. Для счастья и нормальной жизни не так много людей необходимо. У меня всё есть, и даже изменщица мать не испортит триумф оттого, что я постояла за себя так, как захотела, а не засунула язык в задницу, как требовал отец раньше. Мне перестало быть страшно в какую-то минуту отличаться от других и использовать свой голос. Он у меня, оказывается, довольно громкий.

– Это было вау, Айви, – восхищённо шепчет Сью-Сью, когда мы входим обратно в её салон.

– Само получилось. А этот Сойер такая задница, да? – Усмехаюсь я.

– Отвратительная задница.

– И он наркоман?

– Точно не могу сказать, но это его бесит. Я знаю точно, что он алкоголик и лечился в клинике последний год. Его туда дед отправил, потому что было уже невозможно не замечать его выходки у нас. Он портил имущество, когда напивался, дрался и задирал всех, особенно Пэна. Терпеть его не могу, а ещё он кровосос. Наши семьи знают друг друга, и он с детства был противным лицемером. Он никогда не упускает шанса пустить слух о том, что я умоляю своего бывшего вернуться ко мне, а он меня не пускает обратно. Они дружат, и он мне так мстит за ещё одну мерзкую задницу, – делится со мной она.

– Я слышала достаточно от брата и от тебя, чтобы тоже возненавидеть его. Не терплю таких заносчивых людей, который считают, что им всё дозволено из-за крупного счёта в банке. А если учесть, что он даже это не заработал, то он просто ничтожество. Как думаешь, с ним будет много проблем? – Интересуюсь я, бросая взгляд на стеклянные окна. В этот момент вижу Сойера со стаканчиком кофе. Он направляется к своей сверкающей белой иномарке и даже показывает средний палец, стоя прямо на дороге и отпивая кофе, когда ему сигналят. Отвратительный тип.

– Надеюсь, что нет. Чем быстрее он продаст дом Уиллеров, тем быстрее мы от него избавимся. Сюда ему запрещает дед приезжать, чтобы не портить репутацию семьи. Хотя Уиллер старший очень приятный мужчина, вежливый и не похож высокомерием на своего внука. Сойер избалованный наглец. Ему всё позволялось, ведь он был первенцем у старшего сына мистера Уиллера.

– То есть это его мать психопатка, которая считала, что видела призрак своего покойного мужа? – Присвистываю я.

– Именно так. Наверное, поэтому он тоже не вменяем. Это заразно, – прыскает от смеха Сью-Сью.

– И он в курсе, что устроила его мать?

– Конечно, но он выставляет это, как стратегию его семьи, чтобы разбогатеть, а нас примитивными идиотами, которые верят во всю чушь. Он всегда с презрением отзывается о нас, тех, кто остался в этой части города. За холмом уровень жизни выше, у них даже есть своё отделение банка. А у нас всё осталось по старинке, но он не понимает, что именно здесь доброты и искренности куда больше, поэтому мы и живём здесь.

– Мда, расстройство психики налицо, – цокаю я, наблюдая за тем, как Сойер подрезает автомобиль и выезжает на встречную полосу, нарушая все правила дорожного движения, чтобы развернуться.

Тут же появляется полицейская машина и из неё выскакивает Джим, свистя в свисток, чтобы остановить Сойера. Но тот игнорирует Джима и даёт по газам, оставляя после себя сгусток пыли. Мне становится немного жаль Джима, откашливающегося и стучащего себя по груди. На него все смотрят, как на никчёмного полицейского, который даже нарушителя остановить не смог. Отворачиваюсь и качаю головой.

– Скорее бы продали чёртов дом Уиллеров. Или снесли. Второй вариант куда лучше, по мне так это какое-то проклятое место, – шепчет Сью-Сью.

– Ты веришь в эти странности, которые происходили там? – Удивляюсь я.

– Нет, но ведь мебель сама передвигалась, свет постоянно включался и выключался, пробки вышибало. Просто не по себе от этого дома и всё. Вероятно, всё это можно объяснить логично, к примеру, такое там происходило, потому что он на возвышенности и могли быть сбои электричества. Не важно, но хочу, чтобы отсюда свалил Сойер и больше не трогал нас, – фыркает Сью-Сью, завязывая на талии рабочий фартук розового цвета.

– К чёрту этого придурка. Чем ты сегодня займёшься, Айви? – Интересуется она.

– Пока не знаю, думаю, что вернусь в дом и приму душ. А вечером я встречаюсь со своим незнакомцем, но ни слова Пэнзи, поняла? Вообще, ни слова. Для всех я просто ушла из дома, чтобы не находиться там из-за собственных проблем, – выставляю палец и указываю на неё.

– Без проблем. Я запомню это. Буду говорить, что не знаю, где ты. Не видела. Не слышала. Я обещаю, – быстро кивает Сью-Сью. – Но он существует, да?

– Да. И он потрясающий. Мне он очень нравится. Не помню, чтобы я так хорошо себя чувствовала рядом с мужчиной. Конечно, ещё рано говорить о чём-то серьёзном, мы практически друг друга не знаем, но у нас сегодня вроде бы свидание. Так что я надеюсь провести отлично время, – с улыбкой произношу я.

– Это так здорово, Айви. Я за тебя рада. Если тебе нужна помощь с волосами, то я могу выкроить время, чтобы заняться ими. С эпиляцией точно всё окей?

– Там всё прекрасно, а вот волосы я отдам тебе. Сделай меня красивой.

Сью-Сью смеётся и указывает на кресло.

Глава 16

Тихо открываю дверь в дом и прислушиваюсь. Не распознав никакую опасность в виде той женщины, которая меня родила, вхожу в дом и вытираю со лба пот. Ужасная духота и я бы не прочь оказаться где-нибудь на Аляске. Бросаю взгляд на себя в зеркало и улыбаюсь тому, как Сью-Сью красиво уложила снова мои волосы, и они теперь мне очень нравятся. Наверное, я больше не буду их выпрямлять. Бросаю пакет с несколькими нарядами от Сью-Сью, которые она всучила мне, чтобы я выглядела более сексуально сегодня, направляюсь на кухню и вижу очередной беспорядок. Господи, ладно Пэнзи, он мужчина и он зачастую находится вне дома, но женщина ведь должна за собой убирать. Но нет, моя мать чёртова грязнуля, которая даже не может посуду за собой помыть. И пока я зло разглядываю гору в раковине, то замечаю две кружки с недопитым чаем. Выходит, она всё же пригласила этого Генри сюда, чтобы не нарушать «традицию». Вновь в груди вспыхивает негодование.

За спиной раздаются шаги, и я оборачиваюсь. Моя мать в спортивных шортах и футболке недовольно сверлит меня взглядом. Серьёзно?

– Как ты могла, Айви? Тебя что, отец не учил хотя бы какому-то этикету общения со старшими? – Возмущённо нападает на меня, что я даже не сразу понимаю её претензии.

– Мне пришлось объяснять Генри, что у тебя снова проблемы и ты явно не соображаешь, что говоришь. Он проявил вежливость и понимание, пригласил тебя на бесплатную консультацию с психотерапевтом и я, конечно же, дала своё согласие. Завтра в девять я тебя встречу в больнице и лично отведу к врачу. Твоё поведение просто возмутительно!

– Ты что, ума лишилась? Куда ты меня записала? – Давлюсь от злости кислородом.

– Ты слышала. Я знала, что твой отец не сможет полноценно следить за твоим выздоровлением. Он всегда потакал тебе во всех капризах, но так нельзя вести себя, Айви. Ты взрослая женщина и если будешь продолжать в том же духе, то я выставлю тебя вон. Ты опозорила меня перед моим начальником! – Бушует мать. Это сколько наглости надо иметь, чтобы вот так высказывать мне в лицо всё, да ещё и считать, что её измена это нормально!

– Чего-чего? Выставишь? Ага, конечно. Только не забывай, что дом до сих пор принадлежит отцу по документам. И ты в нём живёшь на птичьих правах. А когда он узнает, что ты упала так низко, то мы посмотрим, кого отсюда выставят. Тебя, – яростно тычу в неё пальцем.

– Господи, Айви, опять твои выдумки! Между мной и Генри ничего нет!

– Нет? То есть это не он стоял на пороге этого дома весь при параде, чтобы встретиться с тобой? И не ты с ним ходишь на свидания десять лет? Пусть между вами нет секса, но сам факт того, что ты своим поведением сама же и позоришь себя и всю нашу семью, имеется. Ты даёшь ему понять, что открыта для отношений, и я точно не собираюсь молчать, ясно?

– Айви, прекрати нести чушь. Это ты меня опозорила…

– И я опозорю сильнее, если узнаю, что ты спала с ним. Я опозорю тебя на весь этот город, как ты проволокла мордой по грязи моего отца. Твоего ещё законного мужа, напомню тебе. Как ты могла с ним так поступить? – Яростно всплёскиваю руками.

– Не лезь в наши отношения, Айви. Ты ничего об этом не знаешь. Это наши дела, а дети должны слушать своих родителей.

– Ты мне никто. У меня есть только отец, а ты не имеешь никакого влияния на меня. Время воспитания уже прошло и наступило время расплаты. Ты врёшь всем на каждом шагу. Ты выкручиваешься и выдумываешь себе оправдания. Но их нет. Вот, что я узнала. Ты разочаровала меня. Я надеялась, что ты, действительно, ждёшь нашей встречи, но нет. Тебе плевать на меня и на Пэнзи. Тебе на всех плевать, кроме себя. Ты эгоистка. И ты не моя мать. Ты просто женщина, которая родила меня и вышвырнула из своей жизни, продолжая радоваться каждому дню без меня. Вот ты кто и я тебя не прощу, – цежу я, приближаясь к ней.

– Айви, я не радовалась. Когда же ты прекратишь вести себя, как обиженный ребёнок? У меня были причины, и они остались. Ты вновь превращаешься в бешеного сорванца, который не думает о последствиях. Когда ты вырастишь?

– Что? Это я не думаю о последствиях? Вообще-то, это не я бросила семью. Это ты. Это не я шляюсь непонятно где с мужчинами. Это ты. Хотя последнее у нас общее. Но в отличие от тебя, я не замужем, мне можно. Когда ты вырастешь и поймёшь, что у тебя есть обязательства, а не только твоя обожаемая работа? Когда ты станешь нормальной матерью? Мой ответ – никогда. Ты упустила сотню шансов, чтобы быть любимой. И мне жаль, что ты даже не слышишь меня. Ты не можешь со мной говорить на равных, до сих пор считая ребёнком. Но я давно уже выросла, мама, без тебя. Без твоей помощи, когда она была мне нужна. Ты мне была нужна. Я умоляла, чтобы ты приехала ко мне, позвонила мне, просто соврала, что любишь меня. Но больше я не молюсь, потому что именно ты уничтожила всю мою веру. Ты сломала мою жизнь и тебе нет прощения. Пока ты не соберёшься с духом и не скажешь мне всю правду, как и отцу, как и Пэнзи, то я буду третировать тебя. Я буду позорить тебя. Я буду требовать эту правду, и я добьюсь её. Я уничтожу тебя, клянусь, если ты не будешь честна со своей семьёй. Отпусти отца, отпусти всех нас и вали к чёрту из нашей жизни. Ты тот самый балласт, который никому не даёт нормально дышать. Ты душишь нас своим эгоизмом и ложью. И я тебя презираю, – я смиряю её взглядом полным отвращения и, быстро дыша, смотрю уверенно в её наполнившиеся слезами глаза.

– Это ты не имеешь права здесь находиться и считать, что всё будет, как раньше. А я вот имею право знать правду. И я её узнаю. Я найду правдивую причину, почему ты бросила меня и отца. Я вытащу её из твоего прошлого и выверну твою душу, если она есть, чтобы добиться справедливости. Но ты больше никогда моей семье не причинишь боль, это понятно? Я не позволю тебе делать вид, что ты божий одуванчик, который страдал в одиночестве. Нет, ты ни черта не знаешь, что это такое, но я подарю тебе страдания. Я вернулась и пока не добьюсь своего, не уеду. Это моё последнее слово, – прохожу мимо неё, грубо толкая плечом, отчего мать отшатывается и охает.

Меня трясёт от ярости и её наглости. Это чудовищно говорить мне такое. Она жестокая эгоистка. Она всегда думала только о себе, но ничего, я вытащу правду наружу и тогда она познакомится с чувствами, которые третировали и меня, и Пэнзи всю нашу жизнь. А что касается Генри Фьорда, то я лично с ним поговорю и потребую, чтобы он поступил, как мужчина, а не как жалкий трус. Хочет быть с ней, то пусть всё сделает по совести, а не исподтишка наносит удары по спине моего отца. Во всей этой ситуации мне жалко только отца, ведь он даже не подозревает, что его обожаемая Тереза предала его и не один раз. Да, для меня не всегда физическая близость означает измену, но и эмоциональная. Я понимаю, что у женщин могут быть друзья мужчины, а это не тот случай. Абсолютно не тот.

Раздаётся стук в дверь, и я поднимаю напряжённо голову. Без моего разрешения войти, дверь открывается и на пороге стоит мама, уже переодевшаяся в рабочую форму.

– Я не хочу тебя видеть, – шиплю я.

– Так нельзя, Айви. Ты воспринимаешь меня врагом, и я хочу это решить. Пэнзи мне сообщил о том, что ты снова выдумываешь себе друзей, – закатываю глаза от её слов и качаю головой.

– Раньше ты то же самое делала и попадала в огромные неприятности. Ты считаешь, что я поступила эгоистично, прекратив общение с тобой, но это не так. Когда ты будешь матерью, то ты меня поймёшь. А чтобы стать матерью, нужно тебе для начала вылечиться. Подальше отсюда. Ведь твои фантазии вернулись, и это вновь может привести тебя в больницу. Ты опять начала распускать эти свои буйные волосы, которые я всегда закалывала. Но ты упрямо выбрасывала заколки, потому что твои «друзья» сказали тебе, что твои волосы уникальны и ты должна ими гордиться. Понимаешь, насколько глубоко твоё отклонение, доченька? – Печальным голосом продолжает она.

– Да ты издеваешься, – цежу я. – Никаких выдуманных друзей у меня нет. Я уже объяснила, почему так сказала Пэнзи. Чтобы они отвалили от меня с их сводничеством с Джимом. А насчёт моих волос. Знаешь, следи за своими, а мои мне нравятся. Ты заставила меня их ненавидеть. Выпрямлять их, веря в то, что люди не будут со мной общаться из-за них. Из-за чёртовых волос! Это ты моё сильное отклонения, а не волосы.

– Понятно, обсуждать это ты не намерена, как и вести себя по-взрослому. Что ж, раз только отец для тебя авторитет, то я позвоню ему с работы и сообщу о твоём поведении. Он уж точно поговорит с тобой. Также я скажу ему, что ты возвращаешься завтра же, – угрожает она мне пальцем, словно я ребёнок.

Приоткрываю рот от возмущения её поведению. Да она сама больная. Свихнулась на том, что я психопатка и считает, что мне до сих пор пять и меня можно поставить в угол.

Вскидываю подбородок и поднимаю с кровати.

– Так. Теперь ты послушай меня внимательно. Я нормальная, ясно? Ещё раз скажешь, что у меня что-то не так, я клянусь, что врежу тебе. Мне двадцать пять лет, я совершеннолетняя и могу жить там, где захочу. В данный момент я в отпуске в этом доме. Меня отсюда никто не выгонит, будешь продолжать в том же духе, я сдам тебя в клинику. У тебя поехала крыша, женщина. Ты неадекватна, – выговариваю сухо я.

Она прикрывает глаза на секунду и распахивает их. А во взгляде ни одной эмоции. Они пустые и она смотрит на меня, как будто я пыль, воздух или что-то, чего она просто не видит.

– Будешь оправдываться перед отцом. Я устала от твоих капризов. Я запрещаю тебе выходить из дома, пока не приедет твой брат. Ты поняла меня, Айви? Ты наказана, – она хлопает дверью, а мой рот открывается так сильно, что, кажется, челюсть сейчас ударится о пол.

Она что, серьёзно, это сказала? Кажется, это ей нужен психотерапевт и очень срочно. И уж точно я поговорю об этом с Пэнзи. Хорошо поговорю. Эта женщина больная на голову.

Меня настолько расстраивает этот разговор, что я даже двигаться не хочу. Я не понимаю, как так можно вести себя с дочерью? Насколько надо верить в свои выдумки, чтобы настаивать на моём плохом психологическом здоровье? Я здесь одна адекватная, а они все психи. Эта женщина сломала мою жизнь, и она продолжает это делать, вынуждая нервно касаться волос с желанием выдрать их. Вырвать к чёртовой матери. И такое уже было. Я настолько устала от упрёков по поводу каждого моего действия или слова, или взгляда, которые расцениваются, как отклонение, что попросту теряю всю уверенность в том, кто я такая. Она словно хочет сделать всё, чтобы я поверила в своё сумасшествие. И я больше не могу здесь находиться. Стены снова давят на меня. Сильно давят, меня начинает мутить в темноте, и я вылетаю из комнаты. Сбегаю вниз и несусь к двери. Дёргаю её, но она заперта.

– Да ты прикалываешься, что ли? – Зло ударяю по двери. Мать меня закрыла в доме. Это уму непостижимо! Наказала, чёрт возьми!

Поджав раздражённо губы, иду в гостиную и открываю окна. Я вылезаю через них и спрыгиваю на землю. Поверить не могу в то, что мне приходится сбегать из дома, чтобы выйти на улицу в двадцать пять лет. Одуреть. Это ж надо быть настолько психопаткой. Ей. Я-то адекватная.

Пиная камни, иду по дороге, бурча себе под нос и злюсь сильнее. Добираясь до дома Уиллеров, проскальзываю через калитку и иду к центральному входу. Здесь так тихо, даже свет не горит нигде. Неужели, я опоздала? В этом городе есть один нормальный человек, который понимает меня, и это мой незнакомец.

Открываю дверь, издающую скрип, и заглядываю в тёмное помещение.

– Пирс? – Шепча, прохожу дальше. Неожиданно появляется впереди огонёк, и я быстрее иду на него. Оказавшись в гостиной, где сняты белые покрывала, сразу же вижу его. С безумной радостью несусь к нему и обхватывая его за шею, крепко обнимаю.

– Я так рада, что ты есть. Без тебя моя жизнь была бы полным дерьмом, – шепчу я, прижимаясь к нему теснее.

– Конечно, я есть, и ты есть, Айви. Неужели, твоя мать снова испортила тебе настроение? – Он берёт меня за плечи и отодвигает немного от себя.

– Именно так. Она наказала меня. Можешь в это поверить? Она заперла меня, чёрт возьми! И я, как дура, сбежала через окно! Как так можно поступать? Как? Думаю, мне пора взяться за её психическое здоровье. Она ненормальная. Она считает, что я вновь выдумываю своих друзей и могу умереть. Это ведь идиотизм, согласись? – Возмущаюсь я.

– Определённо. Но кого она считает, ты снова выдумала?

– Тебя. Я просто сказала Сью-Сью о тебе, чтобы узнать твоё имя, а потом Джим перековеркал мои слова. Он решил, что я влюблена в тебя и помолвлена с тобой. Может быть, я первое и сказала, чтобы он отстал от меня, но второе он выдумал. Мой брат влетел в кафе и начал там орать. Я чуть со стыда не сгорела. Дальше хуже. Намного хуже. Мне пришлось сказать им, что я просто тебя выдумала, чтобы они отстали от меня, потому что мой брат собирался набить тебе морду. Но нет, они начали вести себя странно. Да так странно, что теперь готовы выбросить меня на улицу. Клянусь, они оба говорят, что завтра я уеду отсюда. Но почему? Я не понимаю ничего. Абсолютно ничего, – мотая головой, отстраняюсь от Пирса и принимаюсь ходить взад-вперёд.