Текст книги "Исповедь Босса"

– Мне вчерашнего хватило. Я…

– Возьми. Не отказывайся сразу же.

Мне приходится забрать у него бокал. Аромат потрясающий, но я ещё помню, что было вчера.

– Пойдём, – Лазарро протягивает мне руку. Напряжённо вкладываю в неё свою. Он ведёт меня к террасе. Мы выходим на неё. Она не слишком большая, но намного изысканнее, чем я видела в своей жизни. С широкими перилами, а за ними видны невероятной красоты бассейн и большой сад.

– Играешь в гольф? – интересуется Лазарро.

– Нет, не было возможности.

– Тогда теперь она у тебя есть. Чуть дальше наше личное поле. А ещё дальше искусственное озеро с утками.

– Правда? И это всё ты арендуешь? Или твоё отделение? – спрашиваю, пытаясь поймать его на лжи.

Лазарро приподнимает уголок губ, отпивая из бокала.

– Это моё. Никакой арендной платы. Я живу здесь с детства. Как и по всей Америке. У меня несколько квартир и домов. Хорошее вложение денег.

Это слишком большие деньги.

Но я предпочитаю не произносить подобное вслух.

Наслаждаясь прекрасными видами и ярким солнцем, сама не замечаю, как делаю глоток из бокала, а затем ещё один. Алкоголь расслабляет натянутые мышцы. И я так устала. Физически и морально.

– Значит, адреналин тебе помог, Белоснежка. Расскажи мне больше. Ты переживала подобное когда-нибудь?

Бросаю взгляд на Лазарро, облокотившегося о перила.

Тяжело вздыхаю и мотаю головой.

– Никогда. Это было страшно больно. Почему-то я вспомнила свою семью, их поступки, бывших коллег, своего парня. Да всю жизнь. И это выглядело плохо…

– Дерьмово?

Улыбаюсь и киваю ему.

– Да. Меня воспитывали правильно. Учили помогать своим родителям и семье. Отдавать последнее им. Жертвовать ради них всем. Я так и жила. Оставила хорошую работу ради них. Оплачивала многие расходы сестры и брата, хотя не была обязана это делать. Не хотела, чтобы меня обвиняли в эгоизме. Я жила для них, как и для других людей. Пыталась всем угодить, понимаешь? Наверное, я слишком доверчива, но раньше не обращала внимания на то, что и с какой интонацией мне говорят. Воспринимала это, как шутку, или оправдывала их, ведь всем сложно. Я просто не думала о себе. И сегодня я это увидела. Мне было больно. Очень больно. Думаю, что всё это время я была в шоке. Не отошла ещё от решётки и страха за свою жизнь и жизнь моей семьи. Не знаю, что со мной произошло. Я не понимаю. Мне жалко себя стало. Это плохо, да? – горько улыбаюсь.

– Почему плохо? – внимательно слушая меня, спрашивает Лазарро.

– Потому что родители никогда себя не жалели. Они всегда работали для нас, для нашего будущего и дали нам всем хорошее образование. Им никто не помогал. Они всё делали сами и старались уберечь нас от проблем. Моя старшая сестра рано забеременела, потом тайно сделала аборт. Она уехала от родителей и, вообще, редко появляется у них. Мой брат – поздний ребёнок. У родителей уже не было тех сил, что они вкладывали в нас с сестрой. Может быть, поэтому он эгоист и не ценит ничего. А я… всегда была привязана к ним. Даже живя в Лондоне, я говорила с ними несколько раз в день, купила для них дом и пыталась как-то отплатить за то, что они дали мне. Не знаю, почему я так отличаюсь от своих брата и сестры, но не жалею о том, что люблю и уважаю своих родителей. Я никогда от них не отвернусь, и сейчас мне страшно за них. Это плохо, что страшно только за них, а не за брата и сестру, и их семьи. Никто из них не переживал с нами сложное время. Никто не отказывался от своих благ, чтобы помочь родителям. Оставалась только я. И разрушить надежду родителей, не посмела. Мне не жаль. Это всё ерунда. Я старалась помогать им всем, а сейчас всё обратилось против меня. Не понимаю, где я сделала ошибку? – Отпиваю из бокала, грустно переживая свои мысли, высказанные вслух.

– Ты хочешь, чтобы я тебе ответил?

– Не знаю. Наверное, да, – пожимаю плечами. – Ты из другого мира. Говоришь странные вещи, поступаешь странно, и зачастую я шокирована этим. Таких людей, как ты, Лазарро, я никогда не встречала и вряд ли встречу. Порой твои действия приводят меня в панику, но потом я обдумываю их и вижу совсем иначе. Ты…

– Мудак. Не забыла?

Шире улыбаюсь ему и качаю головой.

– Тебе всегда нужно ругаться? Зачем ты это делаешь? – спрашиваю, склоняя голову, и щурюсь от солнечных лучей.

– Почему нет? Это передаёт суть намного больше, чем сотня твоих культурных слов. Пока ты будешь описывать проблему, я скажу всё проще и быстрее. Тебя за это время уже поймают, а я добьюсь своего. Вежливость в моём мире неприемлема. Здесь надо действовать быстро и грубо. Жестоко. Это для меня норма. Каждый выбирает свою тропу, Белоснежка, моя покрыта кровью. А твоя… – Лазарро отталкивается от перил и подходит ко мне со спины. Кошусь на него. Он крепко обхватывает одной рукой мою талию и подталкивает ближе к перилам.

– Красиво, правда? – его голос понижается.

– Да. Очень, – киваю я.

– Лишь с виду, Белоснежка. Ты всегда должна смотреть глубже. Ты можешь сказать уверенно, впитывала эта земля кровь людей или нет?

Озадаченно поворачиваю голову к Лазарро. Он допивает виски и с силой швыряет бокал за балкон. Внизу раздаётся звон разбитого стекла.

– Не можешь. Так и твоя тропа. Ты видишь её такой, – его вторая рука ложится на мою талию. Лазарро прижимает меня к себе, и в его аромате, тепле и силе, становится уютно. – Нетронутой. Невинной. Чистой. Но ты не можешь знать, сколько крови пролито на ней. Земля прекрасно её впитывает, не оставляя следов. Она зарастает травой, и вот ты подходишь к ней. К новой тропе, которую решила выбрать, – его вкрадчивый голос убаюкивает. Облокачиваюсь о его тело, смотря на зелень вокруг нас. – Но по ней уже когда-то ходили люди. Ты не видишь ничего, кроме внешней красоты. И в этом ошибка, Белоснежка. Твоя тропа другая, а ты обязательно попадёшь в ловушку, в которую тебя заманивают. Лоск. Блеск. Улыбки. Вежливость. Этикет. Мораль. Всё это поверхностно. Наигранно. Лживо. И когда ты поймёшь это, может быть слишком поздно.

– Тогда как выбрать свою тропу? Как найти её и понять, что она твоя? – спрашивая, смотрю на Лазарро. Он улыбается и шумно вздыхает.

– Методом проб и ошибок. Иначе ты не сможешь узнать ни саму себя, ни людей. Опыт. Он смертелен в большинстве случаев, но всегда есть шанс увидеть всё через другого человека.

– Это как?

– Подчиниться ему, и тогда он первым заметит опасность. Он научит. Покажет. Благодаря этому, ты и начнёшь больше понимать.

– Как ловко ты снова перешёл к этой теме, Лазарро? Не стыдно? – смеюсь, пихая его затылком.

Я жду, что он улыбнётся, но он смотрит на меня очень серьёзно, отчего и моя улыбка угасает.

– Подчинись мне, Белоснежка, и я открою для тебя мир, о котором ты даже не подозревала. Ты знаешь, чего хочешь. Ты больше не можешь врать мне, делая вид, что не возбуждаешься при моих прикосновениях. Сейчас ты сказала достаточно, чтобы мне стало понятно, насколько больше тебе нужен я, чем ты мне. Отбрось сомнения, скоро придёт время, и тебе придётся решать, будет ли это больно для тебя, или же ты получишь удовольствие. Я бы предпочёл первое. А что выберешь ты?

Глава 13

Каждый человек обретает свою индивидуальность на протяжении многих лет. Он, как губка, впитывает хорошее и плохое. Живёт в определённом обществе и имеет ограниченные, а порой и навязанные этим обществом взгляды на мир. Двадцать семь лет я практически находилась за железным занавесом проблем и страхов. Они были такими же, как и у миллиардов людей по всей планете. Но сейчас меня резко бросили к минимальному проценту граждан, которым был дан второй шанс что-то изменить в своей жизни. Именно так я рассматриваю свою ошибку и ужасное рабство, грозившее мне. Необходимо поменять что-то в себе, стать другой, уже зная, чем могут вернуться добро, и панический страх за свою семью. Обдумывать каждый шаг. Но, чтобы обдумывать, нужно время. Времени нет. Быстро и резко меняющаяся череда событий. Моё состояние нестабильно. Я падаю из крайности в крайность и не могу понять, что происходит и со мной, и с тем, что меня окружает. Точнее, меня швыряют туда без моего ведома, а я захлёбываюсь эмоциями, которые отравляют меня.

Слова Лазарро так и повисают в воздухе. Я не нахожу что ему ответить, а молча отстраняюсь и возвращаюсь в спальню. Его загадки даже для меня сложные. И мне нужна информация. Здесь ничего не изменилось. Прежде чем думать, необходимо знать, стоит ли это делать, вообще.

– Еда уже остыла, – Лазарро кривится, смотря на тарелки.

– Горячая пища менее полезна, чем комнатной температуры. Она расширяет сосуды и может плохо сказаться на самочувствии, – отвечаю. Он бросает на меня озадаченный взгляд.

– Я долгое время заботилась о маме, у которой лейкоз. После химиотерапии она, вообще, плохо ела, порой не ела совсем. Со временем стало немного лучше, и врач предупреждал об этом. Так что, думаю, остывшая пища не настолько ужасна, чем куча иголок при лечении. Температура не имеет смысла, Лазарро, есть вещи куда опаснее, – быстро объясняю и смущаясь, сажусь в кресло.

– Как мне повезло с отсутствием родственников. Меньше забот и проблем, – хмыкает он, опускаясь напротив меня. Кажется, к тому, что он ест обнажённым, я уже привыкла.

– Ты сказал ужасную вещь, Лазарро. Не иметь никого родного страшно. Одиночество убивает. Никто тебя не будет любить так, как любят родители, – шепчу я.

– И они же продают тебя, чтобы заработать. Так где пресловутая любовь? – вызывающе бросает он.

– Меня никто не продавал. Я сама это с собой сделала. Мои родители всегда меня поддерживали и помогали мне словом и делом. А тебя продали?

– Ошибаешься. Родителей ты поставила на первое место, забыв, что там должна стоять ты. Если бы тебе не вбивали в голову о каком-то долге перед ними, то ты не попала в подобную ситуацию. Именно они толкнули тебя в спину, не дав чёткого понимания, каков этот грёбаный мир на самом деле.

– Ты не ответил на мой вопрос, Лазарро. Ты обижен на своих родителей настолько, раз считаешь себя намного важнее их?

На секунду Лазарро удивляется, не ожидая от меня такого поведения. Обычно я молчала и не завела бы подобную тему. Но, вероятно, несколько глотков вина и жара в комнате придали мне сил сделать это. Говорить с ним на равных, а не бояться задеть его чувства.

– Ты осмелела, Белоснежка, – хмыкает он.

– Разве ты не этого хотел? – прищуриваясь, спрашиваю и откидываюсь в кресле. Отчего-то в моей голове это представляется игрой в салочки. Словесная игра, которая приносит мне удовольствие.

– Вообще, я хотел бы, чтобы ты мне отсосала, но это крайне невежливо, по твоему мнению, – он переигрывает, отчего я закатываю глаза. Кажется, и к этой вульгарности, как и к его намёкам я начала привыкать. Может быть, это тоже влияние алкоголя.

– Остановимся на твоей смелости, Белоснежка. Что ты хочешь знать? – Лазарро бросает в рот помидор черри со своей тарелки.

Я и забыла, о чём его спрашивала. Мои мысли стали запутанными. Не помню, о чём мы говорили с ним. Но зато помню его слова на балконе. Ладно, пора это сделать.

– Ты часто упоминаешь о каком-то особом мире. Что это за мир, Лазарро? Почему ты не можешь чётче сформулировать свои мысли и сказать, чего хочешь от меня на самом деле? Признай, что уже забыл о том чудовище, как и я порой забываю, когда ты рядом. – Ощущаю, как краска приливает к щекам. Мне безумно стыдно до сих пор. Только мне. Лазарро же доволен. Он словно ждал этого вопроса от меня. А я разворотила гнездо с гадюками.

– Ты ещё не созрела для серьёзного разговора, Белоснежка. Хотя я абсолютно уверен, ты идеальна для того, что я собираюсь тебе показать. Ты как нетронутый сосуд. Замёрзший, но сформировавшийся. Чистый лист бумаги, а я хочу его запачкать. Если я прямо сейчас тебе опишу то, что хочу от тебя, то тебя это напряжёт. Ты вместо того, чтобы попробовать, а потом вынести вердикт, категорично откажешь себе в удовольствии. Ты на моих глазах меняешься. Я меняю тебя. Воспитываю под себя и всегда помню, по какой причине ты здесь. Но это никогда не мешало мне. Работа и кайф совершенное сочетание.

– Это секс? – хмурюсь я.

Лазарро смеётся над моим предположением и поднимается из кресла. Подхватывает бутылку виски и наливает в новый бокал.

– Секс, – цокает языком, обновляя и мой бокал. – Секс для меня двухминутная трата времени. Я выбираю прелюдию. Напряжение. Волнение. Страх. Адреналин. Боль.

Бросает на меня взгляд и берёт мой бокал в свою руку.

– Понимаешь, Белоснежка, мои увлечения жестоки и при этом незабываемы. Секс плоский. Это примитивно. Скучно. У меня было слишком много секса в жизни. Мне уйму раз сосали. Я трахал очень много женщин. Я имел их везде. Ничего нового мне женщина больше не откроет. Но я могу показать ей, как нужно получать удовольствие. Поэтому ни одна ещё не повторялась. Они быстро привыкают к хорошему, а я так же быстро устаю от них, – Лазарро вкладывает бокал в мою руку и накрывает мои пальцы своими.

– Эмоции, – выдыхает он, обходя кресло, но продолжая удерживать мою руку.

– У одной и той же они не могут быть отличными. Она всегда даёт мне то, что я уже знаю, когда повторяю кое-какие вещи постоянно. Это скучно. Надоедает. Я тоже учусь. Очищаюсь. Смываю с рук кровь. Обновляю свой разум.

Лазарро рывком хватает меня за шею, и через мгновение я охаю, прижатая к спинке кресла. Смотрю в его горящие глаза снизу вверх.

– Интерес. Удивление. Не так ли, Белоснежка? – Он склоняет голову набок, просто удерживая меня за шею.

– Если я сделаю так…

Он надавливает пальцами и верхней частью ладони прямо под подбородком, и дыхание у меня спирает.

– Теперь боль, Белоснежка? Ещё немного сдавить именно так, человек начнёт умирать. Женское бессилие против моей силы. Это наказание за неповиновение. Схватись за подлокотники.

Сжимаю пальцами кожаную обивку кресла, хватая ртом кислород.

Лазарро ослабляет хватку. Теперь кислород поступает нормально. На лбу даже пот выступает от усилий. Моих. Сохранить бы спокойствие, потому что подсознательно я знаю, что он не причинит мне вреда. С ним безопасно.

– А теперь сравни ощущения, Белоснежка. – Лазарро вновь давит мне на горло, но всей ладонью. Я могу дышать, при этом пульс подскакивает выше, чем в первый раз. Мне не больно. Некомфортно. Я чувствую его силу и мощь, безмолвный приказ молчать и не двигаться, злость и удовольствие.

Всё прекращается. Лазарро больше не применяет силу.

– Чувствуешь различие между обычным сексом и тем, что нравится мне? Это намного интереснее. Опаснее. Словно ходишь по лезвию ножа. Стоишь на мушке и не знаешь, что будет дальше. А дальше следует поощрение за повиновение, Белоснежка, – Лазарро наклоняется так, что наши губы едва соприкасаются. – Умница.

Я жду, что Лазарро снова поцелует меня, но он выпрямляется и возвращается в своё кресло. Опускаю голову, поражённая и своими чувствами, и даже тем, что не возмутилась такому. Мне тоже было интересно.

Смачиваю горло глотком вина и отставляю бокал.

– Поэтому просто секс – развлечение для мальчиков, которые стремятся поскорее всунуть свой член в доступную киску. Я вышел из этого возраста в двадцать. Так что, секс как таковой меня не возбуждает. Он для меня слишком доступен, – произносит Лазарро, накалывает вилкой остывшее мясо и жуёт его.

– И откуда у тебя такое желание душить людей? Женщин? – прочищая горло, спрашиваю его.

– Я показал тебе лишь самое примитивное, Белоснежка, чтобы ты поняла разницу и то, что я хочу тебе донести. У тебя скудный опыт. Ты практически девственница. Тебя не трахали нормально, иначе бы ты давно уже изменила свои взгляды на этот мир. Твой бывший был слабаком и ублюдком, который не думал о тебе, а только о своём члене внутри тебя. Я могу даже точно сказать, что с ним ты никогда не текла так, как вчера со мной. Тебе понравилось, но пытаешься убедить себя в обратном. Боишься саму себя. Это и причина всех твоих бед.

– Ты уходишь от моего вопроса. Ты всегда так делаешь, Лазарро. Перескакиваешь на ту тему, которую хочешь мне открыть, а мои вопросы так и не получают ответа, – замечаю я.

На его губах появляется улыбка.

– Белоснежка, ты поражаешь меня. Замечаешь нюансы. Тщательно следишь за мной. Пытаешься сама добраться до сути. Но не суй свой нос туда, где пока ему рано быть. Принимай то, что тебе дают.

– То есть сидеть молча и быть послушной собачкой? Ты этого ждёшь от меня? Ты груб. Постоянно груб и вульгарен. Делаешь чудовищные вещи со мной, а я терплю всё это в силу своего воспитания. Ты эгоистичен и самовлюблён. Но у тебя внутри глубокие раны, Лазарро. Ты скрываешь их. Вчера ты стрелял. Почему ты это сделал? И ответь на мой вопрос. Именно на него, – требовательно произношу.

Он потирает щетину на подбородке, крутя во второй руке бокал с виски. Словно обдумывает, можно ли мне доверять. А я… я опьянела.

Мы никогда так откровенно не говорили с ним. Он не говорил со мной, как с человеком, который может размышлять. Думаю, между нами наметился прогресс в общении. И я не хочу упустить этот шанс узнать Лазарро.

– Я не люблю домашних животных. Они требуют заботы, а я не самый заботливый мужчина. Ты права, я эгоист. Животное. Мудак. Ублюдок. Я жестокая мразь. Если ты превратишься в комнатное растение, то я тебя вышвырну отсюда. Ты станешь для меня бесполезна, Белоснежка, – неожиданно говорит он.

– Дальше. Ответь на все вопросы, Лазарро, – настаиваю я.

Он прищуривается и улыбается мне. Но эта улыбка вновь неискренняя. В ней нет радости. Защитная функция. Почему-то в этот момент, впиваясь взглядом в его губы, я так и вижу, как Лазарро, сохраняя это выражение лица, ударяет преступника. Его улыбка – предупреждение о том, что вот-вот будет плохо и больно.

– Хорошо. Ты сама этого захотела, Белоснежка. Вчера моё… пусть будет, возбуждение достигло пика. Услугами шлюх я не пользуюсь. А те, кого я трахаю, были заняты. Те, кто может справиться с моими желаниями. Подвернулась ты. В такие моменты я позволяю себе отпустить контроль и наслаждаться адреналиновыми эмоциями. Они раздирают меня, имеют надо мной власть. Стрельба – хорошая возможность сбросить напряжение. Вибрация в руках от пистолета дарит слабое удовлетворение, как пиво после хорошей попойки наутро. Это оттягивает и уменьшает давление.

– Но разве вчера ты не уехал именно за этим? Где же твои хвалёные женщины, которые так обожают тебя? – язвительно прыскаю.

– Надо активнее тебя спаивать. Ты становишься ещё интереснее, Белоснежка. Но удовольствие я получил. И это не секс, как ты думаешь. Мне никто не сосал. Я не был с женщиной. Это возбуждение иного рода. Но так получилось, что я уже был достаточно возбуждён… – Лазарро делает паузу, отпивая из бокала.

Втягивает в себя воздух и двигает плечами, демонстрируя накачанные мышцы на груди.

– Произошёл переизбыток. Если бы я тебя трахнул прямо там, в клубе, то всё было бы менее плачевно. Стены бы остались целы, как и стёкла. Но всё пошло не так. Было два варианта: поиметь тебя прямо на полу и напугать или же сбросить напряжение, оттянув твоё обучение. Я выбрал последнее. Также вчера мне нужно было кое-что особенное. Не простой секс. И когда до него дойдёт дело, ты сама сделаешь этот шаг. Поэтому сегодня я приготовил для себя подарок за воздержание. К моей радости, я вновь буду возбуждён и довольно сильно. Я жду гостей.

– Ты так спокойно признаёшься в своих вульгарных фантазиях? – с отвращением шепчу.

– Ты научишься делать так же. Я не скрываю от тебя, что хочу. Я люблю женщин. Разных. А ты для меня новинка. Я ни разу не врал тебе насчёт этого. Каждый мой поступок – это проверка, Белоснежка. Мне нужно было понять, подходишь ты мне или нет. Выбираю первое. И предвкушаю. А пока ты созреваешь, я продолжаю сбрасывать напряжение. Ты же не устроишь сцену, Белоснежка?

– Сцену? Какую сцену? – озадаченно приподнимаю брови.

– Ревности.

– Я не из таких женщин, Лазарро. И ревновать тебя не собираюсь. Я даже буду благодарна этой бедняжке, которая испытает на себе всю силу твоего ненормального садизма, избавив меня от лицезрения твоей наготы. Это уже немного приелось, знаешь ли. Не жди ничего, Лазарро. Да, я не отрицаю, что мой опыт мал против твоего, но это не то, чем стоит гордиться. Поэтому, приятного тебе аппетита. Я получила информацию, которую хотела. И как оказалось, это мне неинтересно, – решительно произношу.

– Браво, Белоснежка! Браво! – Лазарро издевательски хлопает ладонью по своему запястью.

– Думай, как знаешь. Но у меня другая цель здесь. Найти преступника, который сейчас обманывает ещё одну девушку. А также защитить своих родителей и племянников. Это всё. Надеюсь, до тебя дойдут мои слова, – говорю и опускаю голову к тарелке куриного супа с фрикадельками и овощами.

– До меня дошёл скрытый смысл твоих слов, Белоснежка. Ты отличный переводчик, mio caro, но и никудышная врунья, – смеётся Лазарро.

Игнорирую его слова и беру хлеб, возвращаясь к супу.

Даже алкоголь не забьёт мой разум. Я достаточно услышала от Лазарро, и уж точно меня это не интересует. Между нами нет ничего личного. Да и он не испытывает недостатка во внимании с женской стороны, как и говорила Марта.

– Мы завтра вернёмся в Нью-Йорк? – интересуюсь я.

– Вероятно. Всё зависит от того, как сегодня поведут себя мои гости, – сухо отвечает Лазарро.

– Ты устраиваешь званый ужин?

Он прыскает от смеха.

– Пусть будет так.

– Значит, нет. Когда ты это произносишь, то не говоришь правды, – замечаю, макая хлеб в суп и кусая его.

– Это значит, что тебе рано знать правду. Ты ещё не готова к ней.

– Мне не нужна твоя правда. Я всего лишь прошу тебя поймать это чудовище. Это твоя работа, не так ли? – раздражённо передёргиваю плечами. Не хочу знать его правду. Она разрушит последнее, что у меня осталось доброго к Лазарро. Я перестану его понимать. Подозреваю, что это что-то очень плохое. Не хочу.

– Это моё удовольствие поддерживать свой авторитет. И ты поможешь мне в этом.

– Я помню. Какой у тебя план? Снова ресторан или что-то ещё?

– Белоснежка, ты не поняла меня, – цокает Лазарро, откладывая приборы.

Поднимаю на него взгляд.

– Авторитет заключается не только в поимке этого мудака, но и в том, кто рядом со мной. Тебя ждут несколько банкетов, перелёт в Лас-Вегас и Лос-Анджелес, вероятно, у меня будет настроение покататься на яхте. Теперь ты моя спутница. Для остальных ты та, кого я имею каждую свободную минуту.

Кусок застревает в горле.

– Мы о таком не договаривались, Лазарро. Я не хочу быть твоей «Мартой». Я не собираюсь терпеть подобное отношение к себе от твоих друзей. И между нами ничего нет.

Он прищуривается, явно недовольный моим резким ответом.

– Вот и увидим. Сегодня у нас по плану ужин. Я буду в полночь. Тогда и обсудим, чего между нами нет. – Он поднимается и резко срывает с себя полотенце.

Охая, жмурюсь и цокаю от его выходки. Анатомию мужскую я знаю, и у Лазарро с ней всё прекрасно. Для других женщин.

– Оставлю тебе свой аромат. Он тебе понадобится, когда ты вновь решишь психануть. Сбросишь напряжение, Белоснежка.

Слышу, как отодвигается его кресло.

Немного приоткрываю веки и наблюдаю, как удаляется его обнажённая фигура, а потом хлопает дверь.

Тяжело вздыхая, открываю глаза и падаю на спинку кресла. Неожиданно дверь распахивается.

– Лазарро! – возмущённо выкрикиваю. Как можно быть таким? Даже не смущается.

Поднимаю голову к потолку.

– Ты свободна в передвижениях, Белоснежка. Можешь гулять, но не открывай никакие двери. Я сам это сделаю. Сад в твоём распоряжении. Дальше тебя никто не пустит. В полночь ты должна быть здесь. Это приказ.

Хлопок двери, и меня внезапно покидают силы.

Смотрю на пустое место напротив себя. В голове неразбериха.

Не доев свою порцию, поднимаюсь и выхожу на балкон. Наслаждаясь красотой вокруг, не чувствую её. Как будто всё стало каким-то безликим. Подавляю зевок и возвращаюсь в комнату. Сняв комбинезон и повесив его в гардеробной, переодеваюсь в короткие шорты и топик. Забираюсь в постель и моментально засыпаю.

Моё пробуждение становится уже пыткой. Сухость в горле от выпитого вина и темнота вокруг. Потирая виски, сажусь на кровати и понимаю, что проспала полдня, вот только энергии не прибавилось.

Замечаю, что балконные двери закрыты. Подхожу к ним, чтобы открыть и впустить в комнату прохладу, но они заблокированы. Заперта снова. Почему? Лазарро же сказал, что я могу передвигаться свободно.

Умываюсь и приглаживаю волосы. Жутко хочу пить. Проверяю комнату и нахожу фрукты и ягоды, как и воду. Перекусив и выпив слишком много воды, бросаю взгляд на часы. Десять часов вечера. Ждать Лазарро на ужин я не хочу. Не голодна. Меня немного подташнивает, и я корю себя за то, что снова поддалась аромату вина. Никогда не замечала за собой такой пагубной привычки.

Подхожу к двери и нажимаю на ручку. Она поддаётся, и дверь открывается. Выглядываю в коридор. Никого нет.

В спальне очень душно, и мне нужен свежий воздух, чтобы почувствовать себя лучше. В доме горит свет. Спускаюсь по широкой лестнице и вновь поражаюсь окружающему меня великолепию. Чувствую себя странно. Я одна в этом доме, среди дорогих вещей, которые могли бы помочь кому-то справиться с болезнью. Но богатые люди об этом не думают. Это их деньги, и они не обязаны никому помогать. А Лазарро, видимо, очень богат, раз упомянул о том, что у него много недвижимости.

Обхожу огромную гостиную и сажусь в оббитое тёмным бархатом кресло, только чтобы проверить, насколько оно удобно. Потрясающе. Иду дальше и попадаю в другую гостиную. Она не такая большая, как первая. Именно этим путём мы шли с Итаном на улицу. Но раз я могу передвигаться свободно, то поворачиваю налево и открываю дверь. В темноте и свете из больших окон с улицы, нахожу кабинет, в котором пахнет сигаретами. Понятно. Быстро закрываю дверь и иду обратно.

Пока я гуляю по дому, то обнаруживаю большой спортзал, ещё один кабинет, странную столовую с тёмным длинным столом и с такими же стульями. Кухню, нормальную столовую, откуда идёт ещё один выход в сад, но только на другую сторону дома. А потом я останавливаюсь перед дверью. Скорее всего, это чулан, в котором хранится всё для уборки. Но хочу знать наверняка. Нажимаю на ручку, она не поддаётся. Дверь заперта.

Пожимая плечами, возвращаюсь в ту сторону, которую я уже знаю и выхожу на террасу, смотря на отражающую уличные фонари воду бассейна.

До моего слуха доносятся мужские голоса, и я юркаю в тёмный угол, опасаясь, что мне прервут прогулку.

Из дома выходят двое парней. Один из них на ходу убирает пистолет за спину.

– Да, думаю, этот ублюдок затаился, – говорит другой. Они не замечают меня.

– Ещё бы, Босс с него шкуру спустит. Эта дамочка у нас. Он даст с ней поиграть?

– Вряд ли. Хотя, когда наскучит, то есть шанс. Хорошенькая. Но сначала он использует её по полной.

– Он точно не будет церемониться с этим мудаком. Отдаст его на хороший трах своим лошадям.

– Давно не видел такого. Не пропущу зрелище.

Они смеются, удаляясь от меня вглубь сада.

Юмор их я никогда не пойму. Но они говорили обо мне, да? Становится страшно от их разговора.

Едва делаю шаг, чтобы выйти из своего укрытия, как снова раздаются шаги. Возвращаюсь обратно и замираю.

– Босс, оно тебе надо?

Различаю голос Итана.

– Хочу. Имею право, – насмешливо отвечает Лазарро.

Они выходят на свет и останавливаются.

Боже, только бы не заметили.

– Как прикажешь. Стену восстановили, новые двери поставили. На днях привезут твой заказ с игрушками. – Итан зажигает сигарету.

Хмурясь, смотрю, как Лазарро натягивает чёрные перчатки.

– Охренеть, ты умеешь поднять мне настроение, мудак, – смеётся он, затягиваясь сигаретой, которую подносит ему ко рту Итан.

– Всё лучшее для Босса.

Лазарро выпускает дым и поворачивается к саду.

– Белоснежке двери закрыл?

– Конечно. Она спала. Она слишком любит спать. Пропускает всё самое интересное.

– Скоро ей будет не до сна. Так что пусть высыпается. Её ждёт увлекательная ночь. Пришло время. Блять, как же мне лень встречать гостей. Надо бросать курить, – цокает Лазарро.

– Я слышу это лет десять, не меньше, Босс. Ты не откажешься от табака. Он помогает тебе…

– Не выебать Белоснежку на месте.

Они оба смеются, а я кривлюсь. Гадкие какие.

– Подарок мой уже здесь?

– Да, она ждёт тебя. Я предупредил её, что ты сегодня будешь очень активен.

– Если я не сниму напряжение, то лишусь новой забавы. Как же всё хреново. Думать о чувствах женщины. Но радует, что это продлится недолго.

– Может быть, я найду для тебя кого-то более опытного? На постоянной основе? Эта женщина вряд ли сможет удовлетворить тебя, особенно в таком состоянии, как вчера и сегодня.

– Все лучшие разобраны. Ты знаешь наши правила, Итан. Они мне надоели. Охренеть, у меня член стоит. Не помню, чтобы у меня был такой голод. Обожаю это чувство. Новые игрушки и новые уроки. Ладно, хрен с этим, нужно поскорее встретить гостей и сбросить напряжение. Куплю новый самолёт. – Лазарро идёт в ту же сторону, куда ранее пошли парни.

Итан идёт рядом с ним и смеётся, постоянно прикладывая сигарету к губам Босса.

Отвратительно. Омерзительно.

И теперь я точно не собираюсь потакать Лазарро в его вульгарных предложениях. Нет, меня словно грязью облили. Вот и обнажились истинные лица тех, о ком я думала хорошо.

Но что за гости? Я разберусь с Лазарро и его намерениями позже, меня больше интересует, куда они все пошли, и что здесь происходит. У них вечеринка?

Ещё немного прождав в своём углу, никого больше не слышу и не вижу. Отталкиваюсь от стены и иду в том направлении, где все скрылись.

Бассейн огибает зелёная ограда. Она разной высоты, и я иду по дорожке, минуя фонтан. Я видела его со своего балкона. Не знаю точно, куда все направились, но продолжаю идти, рассматривая скульптуры богинь и богов, затем снова попадаю в лабиринт из зелени, пока не слышу выстрел. Вздрагиваю. Что происходит? Они решили попрактиковаться в стрельбе?

Хмурясь, иду на звуки и вылетаю из высокой зелени. Замирая, взглядом вырываю из темноты группу мужчин, находящихся довольно далеко от меня. Они все стоят под лампой, и я юркаю обратно за ограду. Выглядывая из-за неё, замечаю Лазарро и Итана, как и ещё нескольких мужчин. Они разговаривают. Точнее, не понимаю. Другая группа, стоящая напротив, силой удерживает двух парней. Опускаю взгляд ниже и вижу человека, лежащего на траве, он, корчась от боли, катается по ней.

Лазарро обходит его и кивает на что-то. Они, видимо, ругаются, потому что в свете фонаря вижу лицо Лазарро, искорёженное от ярости. Он что-то спрашивает, и те двое, кого удерживают люди Лазарро, дрожат от страха, отрицательно мотая головами.

Неожиданно раздаётся ещё один выстрел. Он попадает в парня, лежащего на земле. Подавляю крик, зажимая себе рот рукой. Затем раздаётся ещё один выстрел. Один из тех, кого удерживали, замертво падает на землю. Лазарро опускает пистолет.