Текст книги "Вслед за луной"

Паэн поежился, слушая нежный голос, напевающий что-то в Ночи.

– Это не может быть правдой! Зачем такой женщине убивать?

– По-видимому, ей стало известно о том, что я собирался сделать предложение Джоанне в первые дни ее вдовства, – ответил Молеон. – Именно с этого.., моего выбора и начались все беды. Когда Джоанна исчезла и мы уже решили, что она погибла в лесу, Агнес явилась ко мне и заговорила о помолвке, которую задумал для нас ее брат за несколько недель до своей смерти. И" еще она добавила, что теперь, когда к ней перешло состояние Джоанны, она может принести мне хорошее приданое. Тогда я женился на ней, не ради состояния Мерко – ведь я богат, – но потому, что к моменту гибели Мальби наш брак был делом уже почти решенным. Она… – Голос изменил Молеону.

Мелодия песни постепенно затихала.

– Вам ничего другого не оставалось, – прошептал Паэн. – Теперь я понимаю, что для нее уже ничего больше нельзя сделать.

Молеон перерезал веревки, связывавшие руки Паэна.

– В таком случае уходите и возвращайтесь за вашей женой на рассвете. Увезите ее подальше отсюда, чтобы она никогда не узнала о том, что Агнес…

Паэн покачал головой:

– Джоанна должна все узнать – не сейчас, позже, перед тем как я отправлюсь в Нормандию. Если она пожелает принять меня обратно, я вернусь к ней и между нами уже не останется никаких тайн. – Он бросил последний взгляд на свет в верхнем окне дома. – Я приведу к вашей двери священника и подожду здесь до утра.

Откуда-то сзади к ним приблизились охранники вместе с Матье, все еще связанным и с кляпом во рту. Он ошеломленно переводил взгляд с искаженного мукой лица Молеона на слезы в глазах Паэна.

– Итак, на рассвете забирайте вашу даму вместе с ее спутниками и уезжайте из города, – произнес Молеон. – Я передам королю, что вы вернетесь, чтобы присоединиться к его армии, когда он отплывет в Нормандию.

Паэн кивнул.

– А вы? – спросил он. Молеон убрал кинжал в ножны.

– Если я не погибну в Нормандии, у меня еще будет время подумать о будущем.

Адам побрел к дому виноторговца и долго стоял под окном, не в силах оторвать взгляда от молодой жены. Как только она закончила свою песню, он открыл дверь и вошел в дом.

Глава 28

Джоанна не хотела покидать дом виноторговца, не попрощавшись с Агнес. Тем не менее она покорно встала с постели, оделась в слабом свете заходящей луны и осторожно спустилась по темной лестнице. Эдвину и молодому Рольфу не терпелось покинуть переполненную комнату внизу, где они провели шумную, беспокойную ночь вместе с двадцатью воинами Молеона. Самого Адама, похоже, тоже терзала бессонница, и он был непривычно резок с ней, когда она последовала за ним в горницу. Он поклонился ей и, подведя к окну, жестом указал на узкий переулок перед домом.

– Здесь ваш муж, – сказал он, – вместе со своим другом Матье. Они хотят отвезти вас в Уитби и готовы пуститься в путь уже на рассвете.

– Агнес будет…

Молеон накинул на плечи Джоанны теплый плащ.

– Сейчас не время об этом, – ответил он коротко. Паэн ждал на улице и увидел ее в первое же мгновение, как она появилась в окне. Если бы он махнул рукой, предлагая ей выйти к нему, или смущенно отвел глаза в сторону, Джоанна, наверное, вернулась бы в свою в спальню. Но, едва почувствовав на себе безмолвный пристальный взгляд Паэна, она поняла, что муж ее устал больше, чем мог выразить словами, и твердо намерен поскорее увезти ее из недавно завоеванного королем города.

Джоанна посмотрела на Молеона и поняла, что осада явилась для него не менее тяжким испытанием, чем для Паэна. Он тоже выглядел усталым, а глаза его были налиты кровью, словно он не спал уже много суток подряд.

– Передайте, пожалуйста, Агнес, что я… Он вздрогнул как от удара.

– Она знает. – Молеон взял арфу Агнес и какое-то время рассматривал ее, словно забыв о присутствии Джоанны. Наконец он поднял голову и с трудом улыбнулся. – Пошлите ей весточку, когда доберетесь до Уитби. – Он подошел к окну и сделал знак Паэну.

– Тогда я поеду, – произнесла Джоанна.

Молеон кивнул:

– Перед отплытием в Нормандию я верну вам корабли и золото, как мы с вами и договаривались.

– Оставьте себе достаточную сумму, чтобы у Агнес было приличное приданое, – тут же отозвалась Джоанна. – Выходя за вас замуж, она должна была получить часть моего приданого, однако Ольтер потратил все до последнего денье, и Агнес сильно сокрушалась из-за того, что на вашу долю ничего не осталось. Скажите ей, что я…

– Для меня это не имеет значения, – покачал головой Молеон. – И никогда не имело. – Он положил арфу на низенькую скамейку рядом с окном. – Вам пора.

– Если мои корабли понадобятся вам для того, чтобы отправить ваших людей в Нормандию, можете воспользоваться ими и вернуть их мне позже, в июне, когда у нас появится новая шерсть для продажи, – предложила Джоанна.

Молеон молча поклонился. Попрощавшись с ним, Джоанна на цыпочках прошла мимо спальни Агнес и спустилась по узкой лестнице к двери.

Паэн ждал ее и от нетерпения не мог устоять на месте. Глаза его были затуманены бессонницей, а черты лица казались резкими в слабом свете зари и столь же мрачными, как у Молеона.

Она подошла к Паэну и заглянула в его темные глаза.

– Я не против того, чтобы отложить отъезд до завтрашнего утра. Похоже, вы оба совсем не спали.

– Мы уже готовы, – ответил он, – и хотим как можно скорее покинуть Ноттингем, если только ты согласна.

Тон его, хотя и не был требовательным, не допускал возражений. Сейчас не время было обсуждать прошлое или принимать решения на будущее, за исключением их возвращения в Уитби. Когда они шли по переулку, Паэн говорил о вьючной лошади, которую ему удалось выкупить у норманнов, и о том, как долго ему пришлось торговаться, чтобы Джоанне вернули ее кобылу вместе с седлом. Матье между тем присоединился к Эдвину и Рольфу, объяснив им, где они могут найти своих животных и сколько серебряных денье им стоит предложить охранникам возле конюшни в качестве взятки.

Они направились мимо главной башни к городской стене, где еще недавно находились ворота, захлопнувшиеся перед Ричардом Плантагенетом. Дымок от догорающих ворот все еще вился над укреплениями, поднимаясь тонкой струйкой в холодном утреннем свете, и, расплываясь серой пеленой, загораживал низко стоявшее над горизонтом солнце.

Эдвин и молодой Рольф последовали за Матье на конюшню. Звук их голосов, о чем-то споривших с охранниками, то усиливался, то затихал, сопровождаемый звоном монет, сыпавшихся из одной ладони в другую. Паэн и Джоанна ждали их в тени дома, любуясь восходящим солнцем.

– Мне следовало рассказать тебе обо всем раньше, – тихо сказал он.

– Если бы я узнала об этом сразу, между нами ничего бы не было.

Он положил руки ей на плечи и развернул лицом к себе.

Под глазами у него залегли темные круги.

– Из всех моих секретов, – произнес он, – этот больше всего отягощал мою совесть.

– Теперь я понимаю, что ты не мог поступить иначе, и если бы у тебя был выбор, ты бы не убил его.

– Убийство Мальби – еще не самый страшный мой грех, – отозвался Паэн. – Мой главный грех состоял в том, что я умышленно держал тебя в неведении о содеянном и позволил тебе хотя бы ненадолго полюбить меня. – Он опустил руки и отступил назад. – Когда мы в первый раз предавались любви, то думали, что время, отведенное нам, будет коротким. Когда я отправлюсь в Нормандию, ты должна будешь дать мне ответ, Джоанна, ошиблись мы или нет.

Слышать эту кроткую покорность судьбе в его голосе, не чувствовать больше мягкого прикосновения сильных рук к своим плечам было для Джоанны невозможно. Она шагнула к нему.

– Ты никогда не лгал мне, Паэн. Тогда, в лесу возле Рошмарена, я спросила тебя, не ты ли убил Ольтера Мальби, и ты ответил, что никто не предлагал тебе деньги за то, чтобы ты его прикончил.

– Я намеренно исказил смысл слов, чтобы помешать тебе бежать одной. А потом, когда опасность миновала, я все равно ничего тебе не сказал. С моей стороны это было равноценно лжи.

– И что бы ни двигало тобой тогда, я признательна тебе за эту ложь, потому что если бы не она…

Она прервалась, услышав громкие голоса и цоканье копыт, свидетельствующие о том, что Матье удалось наконец получить обратно лошадей из Гандейла.

– Одному из ваших парней пришлось вернуться! – крикнул Матье, подъезжая к ним. – Он говорил что-то о кошельке с серебром, спрятанном в грязи. Неужели у тебя и здесь есть тайники, Паэн? Во дворе замка, под самым носом у короля Ричарда? Как видно, приятель, женитьба окончательно помрачила твой рассудок. В следующий раз ты спрячешь свое золото прямо в сапогах у графа Джона.

Паэн проверил подпругу на кобыле Джоанны и подсадил ее в седло.

– Да, это было глупым поступком, – согласился он и в слабом свете наступавшего утра улыбнулся жене:

– Я уже пытался учиться уму-разуму у моей несравненной супруги. Видно, мне придется попросить ее начать все сначала.

Джоанна коснулась его волос.

– Первый урок заключается в том, чтобы не тратить понапрасну время, которое у нас есть. – Ее рука скользнула вниз, к покрытому жесткой щетиной подбородку мужа. – А второй, – продолжала она, – в том, что впредь тебе следует советоваться со своей женой во всем, что касается твоей бороды.

Вернулся Эдвин с кошельком серебра, который он с трудом отыскал во дворе замка. Джоанна поблагодарила его, и, пришпорив лошадей, они тронулись в путь.

* * *

Они пересекли огромное поле, на котором еще совсем недавно, перед капитуляцией Ноттингема, располагалась лагерем армия короля Ричарда, и, едва миновав сторожевые посты, пришпорили лошадей, чтобы побыстрее покинуть этот город. Два раза, когда они делали привал, чтобы дать отдохнуть животным, до них доносились звуки королевской охоты из густого леса, по которому проходила дорога, и каждый раз после этого всадники еще сильнее пришпоривали лошадей, оставляя Ричарда Плантагенета и его рыцарей далеко позади.

К полудню они остановились на гребне пологого холма и увидели приютившуюся в долине под ним небольшую усадьбу. Поднявшийся северный ветер принес с собой гряду кучевых облаков, заслонявших свет солнца. Паэн нахмурился.

– Надвигается гроза, и нам лучше найти себе убежище сейчас, пока еще нет дождя. Матье пожал плечами:

– С каких это пор тебя стал смущать слабый дождик?

– С тех самых, как я обнаружил, что есть куда более приятные способы проводить время. – Он обернулся к Джоанне и указал ей на ферму в долине:

– Как ты думаешь, эти люди согласятся предоставить нам место на чердаке, если мы предложим им серебряные монеты, вымазанные в грязи?

– Я охотно отдам им половину всех денег, если они уступят нам спальню.

Матье фыркнул и, оглянувшись назад, увидел, что Эдвин и Рольф ведут вьючную лошадь по узкой тропинке.

– В таком случае я возьму с собой парней и попрошу, чтобы нам позволили устроиться в амбаре. Мы разбудим вас завтра на рассвете. – Матье обернулся и понял, что ответа ему не дождаться. – Или на следующий день, – буркнул он себе под нос.

* * *

Из всех ночей, которые им довелось провести вместе, эта оказалась первой, которая началась без длительных любовных игр, скрашивавших их ночи в крепости тамплиеров и долгую зиму в Гандейле.

Они едва успели взобраться на чердак и убрать приставную лестницу, как Джоанна заглушила его невысказанный вопрос поцелуем, настолько жадным и полным страсти, что он не оставлял места для каких-либо сомнений или сожалений. Здесь, в самом дальнем, погруженном в тень углу их временного убежища, огонь, вспыхнувший в их сердцах, перерос в жаркое пламя, и они слились в одно живое, трепещущее существо.

Они не слышали, как обитатели усадьбы вернулись домой, и не обращали внимания на доносившиеся снизу голоса Матье и сыновей Рольфа. Лишь когда их сладостное безумие начало понемногу ослабевать, они осмотрелись и поняли, что так и не достигли удобного ложа в виде широкого соломенного тюфяка, лежащего под сушеными травами, подвешенными к стропилам.

Паэн улыбнулся:

– Если бы мы потерпели еще немного, то обнаружили бы под собой постель.

– А разве тебя это заботит? – лукаво посмотрела на него Джоанна.

Он рассмеялся:

– Нет. А разве тебя будет заботить, если утром окажется, что твое платье все покрыто соломой, а плащ порвался, зацепившись за приставную лестницу?

– Утром, – ответила Джоанна, – я приду в такое бешенство, что ты пообещаешь мне все, что угодно, лишь бы меня успокоить.

– И конечно, ты возьмешь с меня слово побриться, – ухмыльнулся Паэн.

– Я возьму с тебя слово никогда больше меня не покидать.

Паэн вздохнул и прижал ее к груди.

– Обещаю, это в последний раз. Я должен отправиться в Нормандию, чтобы сдержать клятву, данную королю. А потом я вернусь, чтобы уже никогда больше с тобой не разлучаться.

– Неужели тебе обязательно уезжать?

– Только еще один раз, и больше уже никогда. – Он погладил ее по волосам. – Ты ведь знаешь, что теперь тебе ничто не грозит. В Гандейле или в Уитби ты будешь в полной безопасности.

Она кивнула:

– Да, я знаю. Значит, это был не Молеон?

– Нет, не Молеон.

– Я так и поняла. Я поверила ему, когда он поклялся в присутствии Юбера Ольтера в том, что никогда не искал моей смерти.

Паэн глубоко вздохнул и обнял ее за плечи.

– Я тоже ему поверил.

– Он всегда очень хорошо относился к Агнес.

Она его боготворит.

Рука Паэна на ее плечах напряглась.

– Похоже, она действительно его любит.

Джоанна придвинулась к нему и почувствовала рядом тепло его тела.

– Он был ее самой заветной мечтой, и с тех пор, как я впервые появилась в замке Рошмарен, она ни о ком больше не говорила. Даже служанки с кухни остерегались смотреть в сторону Молеона, если Агнес находилась рядом. Но теперь…

– Продолжай.

– Теперь, когда мы встретились в Ноттингеме, она, как мне показалось, ревновала его даже больше, чем прежде, несмотря на то что они были уже женаты. Так, словно…

– ..словно она опасалась, что Молеон обратит свой взор на тебя и отдаст тебе свою любовь. – Паэн нахмурился. – Кроме того, если бы ты умерла, твое состояние перешло бы к ней, и от такого приданого не отказался бы никто – даже Адам Молеон.

– Возможно ли, чтобы…

Он поцеловал ее в лоб.

– Да, это вполне возможно. Если Агнес решила, что ты стоишь между ней и Молеоном, не важно, идет ли речь о приданом или о чувствах ее жениха, у нее могло возникнуть искушение ускорить твой конец. Джоанна выпрямилась на полу.

– Агнес была всего лишь влюбленной девушкой. Юной, влюбленной девушкой…

– И она была довольна, выйдя замуж за Молеона?

– Не похоже, чтобы Агнес была довольна, несмотря на то что она казалась столь же преданной ему, как и раньше. Она сказала мне нечто странное… – задумчиво произнесла Джоанна.

Паэн принялся вынимать соломинки из ее волос.

– И что же она тебе сказала?

– Она говорила о верности Молеона – сначала расхваливала его, а потом заявила, что ее не интересуют его отношения с другими женщинами. То она казалась холодной, то вдруг впадала в ярость, словно лишилась рассудка…

– По-видимому, она была больна. Лихорадка часто влечет за собой помрачение рассудка.

– Да, – отозвалась Джоанна. – Все это очень походило на признаки начинающейся лихорадки.

Паэн решил перевести разговор в более безопасное русло:

– Когда твои корабли направятся в Уитби, Молеон постарается передать тебе с ними послание.

На чердаке воцарилась тишина. Джоанна провела пальцами по покрытому жесткой щетиной подбородку Паэна. Он перехватил ее пальцы и поднес к губам.

– Скажи мне, чего ты хочешь, Джоанна. Должен ли я вернуться из Нормандии с бородой или без нее?

В этот момент Джоанна услышала голоса Матье и Рольфа, доносившиеся из зала. Скоро она покинет это убежище, а еще через две недели Паэн уедет от нее и у них уже не будет возможности провести вместе ночь…

– Поклянись мне.,. – произнесла Джоанна.

– В чем угодно, – прошептал Паэн.

Она улыбнулась, глядя в его бездонные голубые глаза.

– Поклянись, что ты никогда больше не оставишь меня вдовой.

Глава 29

Уитби, Англия

Август 1194 года

Стоя на пороге конюшни, Джоанна любовалась галерами, плывущими вверх по реке.

Ей возвратили только один из ее кораблей в начале этого лета. Молеон отправил его на север вместе с золотом и извещением о том, что другой корабль затонул в гавани Портсмута в первые дни мая, когда на побережье обрушился сильный шторм, из-за чего воинам короля Ричарда пришлось задержаться в Англии. По пути из Портсмута в Барфлер английский флот сполна испытал на себе ярость стихий, так что один раз даже вынужден был вернуться в гавань, и лишь со второй попытки армии короля удалось высадиться в Нормандии.

В другом послании, подписанном Амо, командором Ордена тамплиеров, сообщалось о том, что Паэн высадился вместе с королем в Барфлере, однако не стал там задерживаться, а отправился защищать интересы короля в каких-то тайных делах, где требовалось умение молчать и искусно владеть мечом. Он поручил Амо передать Джоанне, что надеется на скорое перемирие в Нормандии и, как только оно будет достигнуто, вернется домой.

Прошло уже шесть недель с тех пор, как слухи о мире достигли Уитби, однако о Паэне по-прежнему не было никаких вестей. На корабле, который снова стал ее собственностью, Джоанна отослала шерсть из Гандейла во Фландрию и, когда он вернулся, отправила следующую партию груза в Динан, в надежде на то, что купец Ги сможет поделиться с ней какими-нибудь новостями о Паэне. Однако на борту корабля оказались только деньги – крупная сумма золотом, которую Джоанна с радостью отдала бы за одно-единственное слово, лишь бы оно означало, что Паэн жив.

Некоторые торговцы шерстью на севере сумели добиться процветания, и многие из них благодаря вновь обретенному хрупкому миру получили обратно свои корабли, реквизированные у них королем Ричардом для военных целей. Теперь, когда установилась прекрасная летняя погода, каждый день в устье Эска появлялись все новые и новые суда; одни из них заходили в гавани и бросали там якорь, а другие продолжали свой путь, не приставая к берегу. И на каждый из этих кораблей Джоанна отправляла своих слуг, чтобы узнать последние новости и расспросить гребцов о бретонце по имени Паэн, который должен был присоединиться к отряду Меркадье, чтобы сражаться на стороне короля Ричарда. Однако каждый раз ее посланцы возвращались ни с чем.

В то теплое августовское утро Джоанна смотрела на реку, любуясь галерой, которая как раз повернула свой изящный резной нос к пологому берегу и бросила якорь недалеко от гавани, посреди сверкающего на солнце мелководья.

– Вы совсем ничего не ели, – обратилась к ней Хадвин. Джоанна улыбнулась служанке.

– Я скоро приду. Не могли бы вы…

– Я уже отправила Эдвина к реке, чтобы он переговорил с командой вновь прибывшего судна. Ну что, теперь вы согласны пойти и перекусить?

– Взгляните, Хадвин. У этой галеры на палубе есть навес для лошадей. Там, на борту, могут находиться рыцари, вернувшиеся из Нормандии.

Хадвин мягко коснулась руки Джоанны.

– Эдвин задаст им все вопросы, которые вы ему перечислили. Полагаю, к этому времени он уже успел их выучить наизусть.

– Я что-то его не вижу.

– Эдвин сейчас на пути к гавани. А теперь пойдемте со мной, и пусть ваш бедняжка наконец подкрепится хлебом и сыром. – Джоанна пригладила складки платья над округлившимся животом и улыбнулась Хадвин. – Мы и так прекрасно пообедали вчера вечером благодаря вашему поварскому искусству.

– Перестаньте смотреть на реку и позавтракайте, иначе я отвезу вас в Гандейл и уложу в постель. – Голос Хадвин смягчился. – Пойдемте. Вы сами знаете, что он вернется сразу же, как только представится возможность.

– Знаю. Но этот корабль может оказаться тем самым…

– Если вы будете стоять здесь, голодная и издерганная, это не принесет вам никакой пользы.

Джоанна кивнула и вместе с Хадвин направилась к дому.

– Я видела, как они выводили лошадей из-под навеса на палубе, – заметила она. – Очевидно, капитан корабля намеревается их продать.

– Вам не нужна лошадь, Джоанна. Во всяком случае, не сейчас. Если вы останетесь здесь до святок, роды пройдут легче. Она улыбнулась Хадвин.

– Если вы будете рядом, ребенок не замедлит появиться на свет и не доставит мне особых хлопот в любом из моих домов. Но я все же останусь в Уитби до тех пор, пока он не родится.

Хадвин фыркнула и проследовала за хозяйкой на кухню.

– Вы хотите остаться в Уитби, чтобы и дальше терзать своими вопросами каждого капитана или моряка, попавшегося вам на пути, обрушивая их на него так же быстро и в таком же количестве, как те стрелы, которые королевские лучники выпустили по Ноттингему. Если вы и дальше будете продолжать в том же духе, корабли начнут избегать нашего порта.

Обе женщины уселись за невысоким столом рядом с очагом, на котором готовилась еда. Повернув голову, Джоанна почувствовала сквозняк, проникавший на кухню из другого конца длинного коридора.

– Кто-то открыл заднюю дверь, – сказала она.

– Наверное, это Эдвин.

– Если это Эдвин, попросите его вернуться и передать капитану корабля, что я хочу приобрести самую лучшую лошадь у него на борту.

– Она не продается.

Голос принадлежал не Эдвину. Джоанна обернулась и увидела стоящую в дверях высокую фигуру.

– Капитан не осмелится продать даже нитку шерсти, не посоветовавшись с новой хозяйкой корабля, – произнес Паэн из Рошмарена. – Она весьма упрямая особа и всегда торгуется до последнего – если только у нее нет при себе для обмена расписного седла.

Джоанна вскочила с кресла и очутилась в объятиях мужа прежде, чем Хадвин пришло на ум его предупредить.

– Ты здесь! – воскликнула она. – Ты вернулся ко мне!

– Вернулся, чтобы остаться, – ответил Паэн. – Я исполнил до конца свой долг перед королем и распрощался с Меркадье. Теперь я торговец шерстью – если, конечно, моя жена согласна взять меня в долю.

– Она согласна, – прошептала ему на ухо Джоанна. – И в те долгие ночи, которые ей пришлось провести одной, она пришла к выводу, что любит тебя настолько, что готова поселиться вместе с тобой в Рошмарене.

Паэн улыбнулся и покачал головой.

– Отныне законный хозяин Рошмарена – Ален, и Молеон дал слово жить с ним в мире. Как только клятвы были принесены, я оставил половину своего золота Алену, а остальное взял с собой, чтобы купить новую галеру у Амо. Это мой тебе свадебный подарок, Джоанна.

У Хадвин лопнуло терпение.

– Отпустите же ее! – возмущенно воскликнула она. – Отпустите, не то вашему сыну может стать дурно от вашей глупости.

Паэн перестал кружить Джоанну по комнате и поставил на пол.

– Неужели это правда? Ты ждешь ребенка?

– Да, к святкам у нас появится малыш, – шепнула она. Хадвин с трудом подвинула скамейку:

– Сядьте.

– Я прекрасно себя чувствую, – ответила Джоанна. – Просто прекрасно!

– Это я не вам, – проворчала Хадвин. – Ваш муж, похоже, вот-вот лишится чувств.

* * *

Они лежали на великолепной постели в спальне Джоанны, любуясь через открытые ставни ночной рекой. Там, под домом Мерко, лунный свет падал на легкую рябь, покрывавшую ее поверхность, и речную птицу, плывущую по серебристому потоку.

– Это все, чего я хочу, – уже в третий раз повторил Паэн. – Жить здесь с тобой и помогать тебе в торговых делах.

– И держать свой меч наготове на тот случай, если в дом вдруг нагрянут грабители, чтобы унести все то золото, которое принесет нам наш новый корабль.

Паэн улыбнулся в слабом сиянии луны:

– Вот именно.

Джоанна прильнула к мужу.

– Я хотела построить второй корабль и отправиться на нем в Бретань, чтобы убедиться в том, что теперь, когда в Рошмарен вернулись его законные хозяева, там царят покой и благоденствие. Но у меня есть для этих целей твой свадебный подарок.

– И это после того, как я приложил столько усилий, чтобы доставить тебя на север? – Паэн пощекотал щеку Джоанны кончиком шелковистой пряди. – Мне потребуется много времени, чтобы прийти в себя.

– До святок, – ответила она и улыбнулась, когда он накрыл ладонью изящную округлость ее живота.

– Не раньше будущего лета, – возразил Паэн, – когда море успокоится.

Джоанна коснулась рукой щеки мужа и подняла голову навстречу его поцелую.

– У нас с тобой теперь достаточно времени, чтобы это обсудить.

Он поцелуем заглушил ее слова и улыбнулся ей при свете луны.

– У нас с тобой впереди целая жизнь, любимая.