Текст книги "Золотая клетка"

– Все хорошо, – успокоила она. – Поболит еще какое-то время, но, если будешь держать рану в чистоте, скоро все зарастет.

– Солнышко, у меня случались колотые раны и похуже, – сказал Кэлдон, и Кива вспомнила все те старые шрамы, которые вчера вечером разглядела на его теле. – Скорее всего, и эта не последняя. Я знаю, как оно бывает.

Кива подавила тревогу и принялась забинтовывать его руку.

…И тут ее ладони начали светиться.

Нет!

Тошнота вернулась с удвоенной силой, подкрепленная ужасом. Кива пыталась унять магию, молясь, чтобы на ярком солнечном свету никто ничего не разглядел. К счастью, Кэлдон наблюдал за ближайшим спаррингом, не замечая, как золотое сияние целительного дара сочится из пальцев Кивы прямо у него под носом.

Нет, нет, нет!

Кива сжала зубы, борясь с покалыванием. Руки дрожали, пока она пыталась взять под контроль собственный дар. На чистой силе воли она победила панику и последовательно закончила бинтовать рану Кэлдона. Свет померк как раз вовремя: принц обернулся к Киве.

– У тебя волшебные руки.

Кива чуть не упала без чувств.

– Что? – выдохнула она, чувствуя, как колотится в груди сердце.

Кэлдон повращал плечом.

– Что бы ты ни сделала, уже намного лучше. Спасибо, солнышко.

– Я… – Кива оборвала себя, а потом неуверенно договорила: – Я ничего толком и не сделала.

По правде говоря, она вообще ничего не сделала. Во всяком случае, ничего обычного. Но вот магия…

Кива решила не раздумывать над этим, опасаясь, что от таких мыслей вернется золотистый свет.

Это просто случайность, сказала она себе. И сегодня, и вчера вечером – лишь неудачное стечение обстоятельств, последствия усталости и стресса, и ничего более. Она десять лет ухитрялась прятать силу. Незачем беспокоиться, что все изменилось, не теперь, когда…

– Как прошла первая тренировка?

Кива пискнула, когда Джарен подошел и встал рядом – еще симпатичнее, чем когда она видела его в последний раз. Казалось, в отличие от нее, ему упражнения лишь придали энергии: волосы влажные, щеки раскраснелись, а цвет глаз обрел невиданную чистоту в лучах утреннего солнца.

Но в этот раз Кива не любовалась Джареном, а пыталась по его лицу угадать, не заметил ли он что-нибудь не то, пока шел сюда. Он смотрел на нее как обычно, так что она отвлеклась от своих магических промахов, успокаивая себя тем, что просто нужно хорошенько выспаться.

– Ей полагается высший балл за то, что не сбежала, – ответил Джарену Кэлдон. – Но работать определенно есть над чем.

Кива решила, что он очень великодушен – учитывая, сколько работы еще предстояло.

– Хочешь, пойдем отсюда? – спросил ее Джарен.

– Ты не представляешь, насколько, – от чистого сердца ответила она.

– Завтра утром в то же время, солнышко, – напомнил Кэлдон, обнажая меч, и, презрев рану, направился к Наари, которая с оружием в руках ждала его. На прощание он подмигнул Киве и договорил: – Утро станет твоим любимым временем суток.

Она проследила за ним взглядом, потом обернулась к Джарену и спросила:

– Насколько вы двое дружны?

Он склонил голову:

– Почему ты интересуешься?

– Просто интересно, расстроишься ли ты, если с ним что-нибудь случится, – ответила Кива. – Несчастный случай. – И торопливо добавила: – Чисто гипотетически, конечно.

– Конечно, – повторил, улыбаясь, Джарен.

Кива поковырялась в грязи носком ботинка и пробормотала:

– Забудь.

Джарен хохотнул и пошел обратно к казармам.

– Гипотетически я бы сказал, что, возможно, он заслуживает всего, что может с ним случиться.

Кива энергично закивала:

– Тоже так думаю.

Джарен вновь хохотнул, а затем серьезно добавил:

– Знаешь, ты не обязана с ним тренироваться.

– Ну почему именно с ним? – спросила Кива. – Почему не с тобой, с Наари, с… с кем угодно?

– Всегда лучше учиться у лучших, – ответил Джарен, ведя ее мимо пары стражников – мужчины и женщины, которые сцепились в рукопашной схватке. – Кэл – один из искуснейших воинов королевства. Его мать, сестра моей матери, была генералом наших войск, а отец командовал флотом. Все детство он изучал боевые искусства и тонкости стратегии. Он тренировался с самого рождения, так что кому как не ему учить тебя. Да и кого угодно еще.

Кива нахмурилась:

– Мы точно говорим об одном и том же человеке?

Джарен покачал головой – не отрицательно, а будто забавляясь.

– Я знаю, он выглядит, ну…

– Самовлюбленным заносчивым бабником? – подсказала Кива.

– И это тоже, – усмехнулся Джарен. – Но брат куда глубже, чем выглядит на первый взгляд.

Кива уже и сама начала это понимать.

– Ты сказал, его мама была генералом? А отец командовал флотом?

Все веселье с Джарена как рукой сняло.

– Три года назад дядя и тетя вместе с отрядом отборных солдат поднялись на борт корабля, чтобы устроить учения в открытом море. Кэл должен был отправиться с ними, но серьезно заболел тем утром. Его сестра Эшлин осталась ухаживать за ним. – У Джарена дернулся кадык. – В тот день откуда ни возьмись налетел шторм. Он так разнес город, что на восстановление ушло несколько месяцев, и это на твердой земле. Дядя и тетя вместе с солдатами еще оставались в море, когда это произошло. – Он вновь сглотнул. – Никто не вернулся.

Кива резко остановилась на краю площадки.

– Ты хочешь сказать…

– В тот день Кэл лишился обоих родителей, – подтвердил Джарен с мрачным видом. – С рождения его готовили командовать войском, когда мать отойдет от дел, а Эш должна была возглавить флот после отставки отца, но никто не ожидал, что это произойдет так скоро.

– И что было дальше? – тихо спросила Кива. Звуки тренировки отошли на задний план: она вслушивалась в печальный рассказ Джарена.

– У дяди было несколько очень толковых подчиненных, все они могли взять командование вместо него. Но войска… Тетю так любили, что заместители с трудом могли поддерживать порядок среди войск, – сказал Джарен, глядя вдаль. – Кэла и Эш переполняло горе, но все понимали, что кому-то из них придется взять бразды правления. Это должен был быть Кэл: с самого начала это прочили именно ему, именно этого он всегда и хотел. Но не так.

Джарен набрал воздуха и продолжил:

– Он просто не стал. Не мог. И потому войска возглавила Эшлин. Она была всего несколькими годами старше, так что оказалась самым юным генералом в истории Эвалона. Но войска уважают ее – их обоих – как никого больше. Женщины и мужчины готовы не только сражаться, но и умирать за нее, зная, что она наравне с ними пожертвует собой, – и признал тише: – В те дни без нее нам бы не поздоровилось.

– Пришлось бы расформировать войска? – спросила Кива, удивляясь, как такая мощь может так запросто развалиться.

– Такого мы бы не допустили, – ответил Джарен. – Проблема была во времени. Три года назад, когда все это произошло, мятежники как раз начали доставлять серьезные хлопоты.

Хлопоты. Кива чуть не фыркнула: она сомневалась, что Тореллу или Зулике понравилось бы выбранное слово.

– Они нападали все яростнее, уже не сдерживались, жгли деревни и убивали тех, кто выступал против. Они всегда избегали больших городов – да и до сих пор так делают, – но села были легкой добычей. Это… – Джарен покачал головой. – Ну, если честно, это был кошмар. И мало того, наша собственная армия оказалась разобщена и ждала, кто решится взять власть. Решилась Эшлин.

«Уже не сдерживались, жгли деревни и убивали»… Кива прогнала эти мысли, уверенная, что тому должно найтись объяснение. Войско повстанцев возглавлял брат, а Тор никогда не допустил бы насилия без весомой причины.

– Почему Эшлин не остановила мятежников силами армии? – спросила Кива.

– Было слишком поздно, – ответил Джарен. – Мы дали им слишком много времени, и они успели укрепиться и разрастись. Многие годы они тихо вербовали людей в свои ряды и расползались по Эвалону и за его пределы, так что выследить всех и положить этому конец оказалось невозможно. Но Эш сделала все, что смогла, чтобы защитить граждан от самых яростных атак. И защитить мятежников от самих себя. Даже если они этого не понимают. Или если им наплевать.

Кива задумалась, что сказали бы о словах Джарена ее родные, предложи он им защиту. Но тут она заметила знакомую пару бойцов и вернулась мыслями к Кэлдону, наблюдая, как они с Наари фехтуют – так быстро, что не уследить за мечами.

– А с ним что стало? – тихо спросила Кива.

– Ничего, – так же тихо ответил Джарен. – В том-то и беда. Он ничего со своей жизнью не делает; у него нет ни цели, ни направления. До того несчастного случая он проводил все время за тренировками и учебой, чтобы стать следующим генералом, а теперь даже не заходит в армейские лагеря. А сестру не видел три года с тех пор, как она приняла назначение. Когда Эшлин приезжает в Валлению, Кэл вечно находит оправдания, чтобы уехать куда-нибудь. Он будто избегает всего, что может напомнить о родителях.

– Но он выглядит… – Кива задумалась над подходящим словом и наконец нашла: – Беззаботным.

Джарен надолго замолчал, следя за поединком брата с Наари.

– Иногда люди, которые ведут себя так, будто им ни до чего нет дела, на самом деле больше всех обо всем беспокоятся. Беспокоятся так, что эти чувства переполняют их, и, чтобы выдержать, они прячутся за легкомысленными улыбочками и смешками и делают вид, будто им море по колено. Это защитный механизм, способ оградиться от мира. Способ спастись от боли.

– Это вредно, – сказала Кива, хоть не ей было судить: она сама достигла совершенства в искусстве отталкивать людей, чтобы уберечь себя.

– Может быть, – Джарен повернулся и жестом предложил Киве двигаться дальше. – Но люди по-разному справляются с эмоциями. Пока Кэл не будет готов принять случившееся, нам остается только быть рядом, и неважно, какой занозой в заднице он иногда бывает.

– Иногда? – пробормотала Кива, но не всерьез. Ее злило, что гуляка-принц потерял в юности родителей, потому что он становился похож на нее больше, чем ей бы хотелось. Еще ее злило, что она так сочувствовала ему, потому что от этого ее задача становилась куда сложнее.

Да что с этими принцами Валлентис не так? Почему они задевают глубочайшие струны ее души? Почему они такие… Такие…

Кива не дала себе додумать эту мысль, изо всех сил грохнув дверью в эту комнату разума.

– Но вообще-то, – подал голос Джарен, возвращая ее к разговору, – я говорил всерьез: если не хочешь, можешь с ним не заниматься. Можешь вообще ни с кем не заниматься.

– Как думаешь, как лучше поступить? – спросила Кива.

Джарен обдумывал ответ, пока они шли мимо казарм к гравийной дорожке.

– Если повторится что-нибудь вроде вчерашнего, мне было бы спокойнее знать, что ты способна постоять за себя или хотя бы убежать от опасности, – признался он. – Но дело тут не в моих желаниях. Чего тебе самой хочется?

На это у Кивы не имелось честного ответа – по крайней мере для Джарена. А может, и для себя самой. Так что она сказала лишь:

– Согласна.

– Так ты продолжишь с ним заниматься? – спросил Джарен.

Кива с сожалением ответила:

– Пока что.

– Я рад, – сказал Джарен с видимым облегчением. – Если Кэл станет невыносим, скажи мне, я с ним поговорю. Не хочу, чтобы тебе было неприятно. В любой ситуации.

Его слова согрели Киву, но она их отбросила:

– Я сама способна справиться с твоим братом.

– Знаю, что способна, – отозвался Джарен, и эти слова тоже согревали. – Но предложение в силе.

Прежде чем она успела повторить свое заявление, со стороны дворца появился слуга. Он низко поклонился Джарену, вручил записку и поспешил обратно.

Сломав восковую печать, Джарен проглядел записку и взглянул на Киву с непроницаемым выражением лица.

– Что там? – спросила она.

– Мама приглашает тебя на обед.

Кива моргнула и переспросила:

– Что?

– А Королевский Совет хотел бы поговорить со мной, – продолжил Джарен, складывая записку. – Так что, кажется, пока ты будешь объедаться сладостями, мне придется сидеть в набитом подвале и слушать людей, каждый из которых уверен, что умнее всех прочих.

Не в силах справиться с любопытством, Кива уточнила:

– Встречи проходят в подвале?

– Безопасность, – пояснил Джарен. – Без окон сложнее подслушать.

Кива все бы отдала, чтобы пробраться на это собрание, но на ум не приходила ни одна причина уговорить Джарена взять ее с собой, особенно после приглашения королевы. Выдавив улыбку, она произнесла:

– Что ж, это будет непросто, но если ты готов выполнить свой долг, то я выполню свой.

У Джарена дрогнули губы.

– Так благородно.

Он вздохнул, растеряв хорошее настроение.

– Я планировал отвести тебя в конюшню и вместе прокатиться верхом по окрестностям, но, кажется, придется подождать. Как ты сказала, долг зовет.

Глава седьмая

Едва Кива успела привести себя в порядок и переодеться, как явился слуга, чтобы проводить ее в Речную гостиную западного дворца. Там на удобном диване расположилась королева Ариана, а напротив сидела принцесса Миррин. При виде принцессы Кива смешалась – она знала, что Миррин может быть заботливой и щедрой, но ее настроение порой резко меняется на кусачее и язвительное.

– Кива, милая, как славно, что ты смогла прийти! – королева Ариана поднялась и поцеловала Киву в щеку. Миррин слегка кивнула и расправила платье цвета красного вина, наблюдая, как Кива выбирает место. Ариана была наряжена в богато расшитое бисером темно-синее платье, и Кива ощутила себя одетой слишком просто.

– Благодарю за приглашение, – ответила она. – Это честь для меня.

Королева тепло улыбнулась:

– Не нужно таких формальностей. Ты среди друзей.

Киве было бы спокойнее в яме со змеями, но она заставила себя улыбнуться в ответ.

– Я не знала точно, что ты предпочитаешь, так что велела приготовить всякого на выбор, – сказала королева, подходя к столу. Тот ломился от яств. – Давай я угощу тебя чем-нибудь.

Кива, которой было неловко от того, что королева снова ей прислуживает, вся извертелась, пока Ариана, тихо напевая, накладывала еду. В королеве было что-то такое нежное, такое любящее, что Кива вновь не сумела разглядеть в ней ту злодейку, которую представляла на протяжении десяти лет. Но она не могла позволить себе принять ее иной. Судя по тому, что Кива знала, это все какая-то игра. У королевы были годы на то, чтобы научиться изысканным манерам и благожелательным улыбкам, которые приличествовали ее титулу. Неважно, какой она кажется: за заботливым лицом может скрываться нечто совсем иное.

Впрочем, час спустя Кива с трудом вспоминала, что находится в компании врага, особенно после того, как королева начала делиться забавными историями из детства Джарена.

– …с тех пор он ужасно боится черепах, – закончила Ариана последнюю историю.

Миррин тихонько хихикнула в чай:

– Это правда, – подтвердила она. – Я там была.

– Мой бесстрашный сын, – искренне проговорила Ариана. Взглянув на Киву, она добавила: – Он придет в ужас, если узнает, что мы тебе об этом рассказали.

– Я могила, – пообещала Кива, широко ухмыляясь.

– Нет, лучше напоминай ему иногда, чтоб спесь сбить, – предложила Миррин. – Ему пойдет на пользу, если его время от времени будут пощипывать.

Кива обдумала предложение, размышляя над тем, как у принцессы повернулся язык сказать такое о своем брате. Вообще-то, это с самой Миррин не мешало время от времени сбивать спесь.

– У тебя, должно быть, тоже есть, что рассказать о моем сыне, – Ариана подлила Киве чая в ее изысканную чашечку. – Джарен почти ничего не рассказывает о Залиндове. Как вы познакомились? Каково там было?

В желудке Кивы заворочались все вкусности, которые она успела съесть за последний час.

Миррин вмешалась с неожиданным тактом:

– Я бы лучше послушала, как тебя похитили вчера вечером. Не могу поверить, что меня никто не позвал! В итоге я все пропустила.

– Как же я забыла спросить! – Королева обеспокоенно взглянула на Кивин ушиб. – Как твоя голова?

– Уже намного лучше, – ответила Кива.

– Лекари из Серебряного Шипа ценятся на вес золота, – заметила Ариана.

– Кстати, о золоте, – Миррин обернулась к матери, глаза ее загорелись. – Мне кажется, голубой с золотом отлично подойдет для моего вечера. Как думаешь?

Киве показалось, что она что-то пропустила, но королева медленно кивнула с задумчивым видом.

– Я скажу декораторам, – пообещала Ариана. Заметив недоумение Кивы, пояснила: – Буквально через две недели у Мирри день рождения. По этому поводу она устраивает здесь, во дворце, бал-маскарад.

– Погода задержала нас в горах дольше, чем мы рассчитывали, – сказала Киве Миррин. – С самого возвращения я ношусь, как курица без головы, пытаясь все устроить.

– Ты не только вечер устраиваешь, – Ариана лукаво улыбнулась. – Я слышала, ты еще целыми ночами пишешь письма своей таинственной девушке. На дне рождения мы наконец ее увидим?

Миррин смахнула с колен крошки.

– Она не отвечает на мои письма, а в своем последнем заявила, что нам лучше расстаться, так что можно предположить, что ее не будет.

Ариана опечалилась.

– Ох, Мирри! Сочувствую… Тебе было так хорошо с ней…

– Лишь дураки ищут счастье в других, – ответила Миррин с жестким выражением лица, но Кива видела, как ей больно. Ариана тоже это заметила и, пересев поближе к принцессе, взяла ее за руки.

– Как бы то ни было, – тихо сказала королева, – для моей прекрасной дочери обязательно найдется подходящая пара. Обещаю.

Миррин отвернулась, но Кива успела заметить, что в ее глазах блестят слезы.

– Я ее нашла, – прошептала она. – А теперь потеряла.

– Дорогая… – шепнула Ариана, обнимая дочь.

Кива отвела взгляд, борясь с приступом зависти и тоски. С тех пор, как мама в последний раз с любовью обнимала ее, минуло больше десяти лет. При виде Арианы с Миррин ей сдавило грудь. Кива с болью понимала, что ее так никто уже не обнимет.

Миррин кашлянула, отодвинулась, вытирая глаза, и вновь взяла чашку с чаем. Ни на кого не глядя, заявила:

– Мне кажется, шеф Лаво отлично справится с блюдами, но торт я хочу из Эйфориума. Нуру неподражаема и во вкусе, и в украшениях.

Видя, как дочь борется со своей первой любовью, Ариана согласилась сменить тему и просто ответила:

– Согласна. Оба показали себя весьма способными на прошлых празднованиях.

Принцесса и королева углубились в обсуждение маскарада, выдавая идею за идеей об украшениях, музыке и меню. Кива в основном молчала, решительно превозмогая сочувствие, которое вызывала в ней печаль в глазах Миррин. На все вопросы королевской семьи она отвечала то, что, по ее мнению, они хотели услышать. Она как раз раздумывала, как бы половчее улизнуть от этого обсуждения, когда дверь в Речную гостиную распахнулась и внутрь ворвался вихрь.

Точнее, два вихря.

Типп и Ориэль, у которых как раз началась перемена.

За ними шли Кэлдон, Наари и Джарен; последний смотрелся особенно хорошо в черной рубашке с закатанными до локтя рукавами. Перевитые жилами предплечья бесстыдно притягивали к себе взгляд.

– Т-ты т-тут! – завопил Типп и побежал к Киве, так что пришлось прекратить нескромно пялиться.

– Типп, – пожурила она его, когда мальчик бухнулся на диван рядом, – веди себя прилично.

– Ой, д-да! – отозвался он, вновь вскочил и сел обратно, уже медленно.

– Я не про… – Кива вздохнула и умолкла. – Ладно.

Все присутствующие старше одиннадцати рассмеялись, но Кива смотрела на принца Ориэля, который застенчиво протягивал ей цветочек – снегоцвет.

– Это мне? – удивилась Кива.

Ориэль кивнул, не поднимая взгляда. Щеки у него полыхали.

– Я учился колдовать, а Джарен сказал, ты любишь такие.

Кива кинула взгляд на Джарена и увидела, что тот тепло улыбается. После побега из Залиндова она призналась, что любит снежно-белые цветы, имея в виду те, которые он наколдовал для нее в тоннелях. Теперь она не знала точно, любила ли снегоцветы до того дня или полюбила после тоннелей.

– Очень красивый, – сказала Кива Ориэлю, вдыхая сладкий свежий аромат, и сунула стебель за ухо.

Юный принц покраснел еще пуще.

Желая подбодрить его, Кива наклонилась и шепнула ему:

– Знаешь, что?

– Что? – прошептал он в ответ.

Она заправила стебель ему за ухо, спрятав конец в мягких золотистых прядях.

– Мне кажется, тебе идет намного больше. – Она легонько щелкнула его по носу, и он захихикал. – Пусть он побудет у тебя, ладно?

Ориэль с готовностью кивнул, улыбаясь застенчиво, но радостно.

– Я т-тоже хочу! – запрыгал рядом Типп. – Ори, п-пожалуйста!

Принц сосредоточенно наморщился, и несколько мгновений спустя у него в руке возник такой же снегоцвет. Типп осыпал друга бурными благодарностями и воткнул цветок себе за ухо, светясь от радости.

– Мы т-теперь б-близнецы! – восторженно завопил он.

– И очень привлекательные, – заметила королева Ариана, все еще сидящая рядом с дочерью. – Я уверена, прекраснее вас теперь во всем королевстве не найти.

– Осторожно, а то Джарен будет завидовать, – протянула Миррин. В глазах у нее не осталось ни следа печали, все чувства были надежно спрятаны. – Он не привык к соперникам.

– Да нет, привык, – съехидничал Кэлдон, и Наари закатила глаза.

– Держи, Джарен, – сказал Ориэль, призвав еще один снегоцвет.

– Спасибо, Ори, мне очень нравится, – ответил Джарен, взъерошив волосы брата.

– А мне? – спросил Кэлдон.

Ориэль насупился:

– А ты вчера обозвал Флокса жирным. Он не жирный, он пушистый!

Кэлдон выгнул бровь:

– Что ты хочешь сказать?

– Я ничего тебе не наколдую, пока не извинишься перед ним!

Любимое домашнее животное Ориэля выбрало именно это мгновение, чтобы прискакать в комнату и бело-серебряным росчерком промчаться прямо к Джарену. Флокс, как кот, потерся об его ноги и плюхнулся на сапоги.

Кива уже встречалась с Флоксом после прибытия в Речной дворец, и после долгих раздумий так и не смогла решить, к какому виду он принадлежит. Она могла лишь предположить, что было в нем что-то от лисы, что-то от хорька, что-то от енота, и все это смешивалось в дурацкий проказливый комок. Одно Кива знала точно: энергии в нем не меньше, чем в Типпе и Ориэле, и он совершенно одержим Джареном – тут Кива не могла его винить.

– Оставь цветок себе, мелкий, – сказал Кэлдон. С ухмылкой он наблюдал, как Джарен пытается отделаться от Флокса, а пушистое существо лишь крепче вцепляется в него с чистым остервенением. – А я оставлю себе извинения.

– Мы, конечно, рады вас видеть, – вмешалась королева Ариана, – но позвольте поинтересоваться, чем мы обязаны визиту?

Она ни к кому конкретно не обращалась, но Кэлдон ответил:

– Джарену надо выпустить пар, – он перевел взгляд с Арианы на Миррин и спросил: – У вас не найдется времени спуститься на минутку? Мы там уже убрались вместе с учителем Ори.

Королева встревоженно взглянула на старшего сына:

– Совет прошел не по плану?

– Вообще никак не прошел, – глухо отозвался Джарен. – Глава Совета Хорет прислал уведомление, что заседание откладывается на вторую половину дня.

Он бросил попытки избавиться от Флокса и, подобрав серебряный меховой комок, покачал извивающуюся зверушку, пока та не угомонилась. Через несколько мгновений глазки Флокса закрылись, и он задремал.

Кива восхитилась: все это было так невинно и благостно.

– У меня еще куча хлопот с маскарадом на сегодня, так что давайте поскорее, – ответила Миррин, вставая и направляясь к двери вместе с королевой.

Не вполне понимая, что происходит, Кива поднялась, чтобы пойти следом. Типп рванул к Ориэлю, который забирал Флокса из рук Джарена.

Кива не прошла и двух шагов, как пальцы Кэлдона сомкнулись на ее руке.

– Прости, солнышко, но тебе придется немного покуковать в одиночестве.

Он взглянул на Типпа:

– И тебе, парень.

Типп поник.

– Да ладно. Пусть идут, – сказал Джарен.

Ариана и Миррин остановились в дверях, глядя на него в изумлении.

Кэлдон обернулся к брату с предупреждающим блеском в глазах.

– Одно дело – знать, особенно ей. Совсем другое – видеть.

Кива пришла в замешательство от таких слов. Типп тоже. Но никто больше и глазом не моргнул.

– Кэлдон прав, – медленно промолвила королева.

Удивительно, но на сторону Кивы встала Миррин.

– Она уже многое видела. И ощущала, если уж на то пошло.

– То было другое, – возразил Кэлдон.

– Я им доверяю, – заявил Джарен. – Если кто-то не согласен, можете не ходить.

Ничего больше не добавив, он стремительно покинул комнату.

– Он сегодня просто лапушка, – пробормотала Миррин.

– В записке Хорета говорилось, что Совет намерен потребовать объяснения его прошлых действий, – сообщила Наари, неодобрительно поджав губы. – Он готовится к неприятностям.

Королева обеспокоенно посмотрела вслед сыну, но ни она, ни кто-либо другой не стал дальше спорить о том, следует ли Киве и Типпу идти с ними. Вместо этого Ариана поспешила за Джареном, Миррин и Наари следом, а за ними – Ориэль с Типпом.

Оставшись наедине с Кэлдоном, Кива подождала, не зная, попытается ли он снова ее остановить.

Заметив ее сомнения, он примирительно улыбнулся, но глаз улыбка не коснулась.

– Прости, солнышко. Я стараюсь защитить семью.

Кива вспомнила печальный рассказ Джарена о родителях Кэлдона, и сердце болезненно сжалось.

– Я понимаю. Семья – это всё.

Боги, уж она-то знала.

Кэлдон помрачнел, заметив ее сочувственный взгляд.

– Не всё. Не всегда. Иногда лучше забыть.

Его сестра. Кива чуть не забыла. Но вряд ли Эшлин Валлентис поддерживала решение брата избегать ее на протяжении трех последних лет.

– А иногда надо держаться за семью еще крепче, – отозвалась Кива, машинально вспоминая непростое воссоединение с собственной сестрой. Она не хотела думать, что эта натянутость сохранится навсегда или, что еще хуже, они станут, как Кэлдон и Эшлин, и примутся намеренно избегать друг друга. Такая перспектива ее встревожила, и Кива решила, что в следующий раз, когда их пути пересекутся, она приложит все силы, чтобы преодолеть эту пропасть. Оставалось лишь надеяться, что Зулика увидит ее намерения и ответит на них.

– Персик, позволь с тобой не согласиться, – сказал Кэлдон, стряхнул печаль и обнял Киву за плечи, увлекая к дверям. – Пойдем. Джарен говорит, тебе полезно посмотреть на нашу тренировку, так что давай пошевеливаться, а то пропустим самое интересное.

Кива заковыляла следом, наморщив лоб:

– Тренировка?

Кэлдон ответил только:

– Давай скорее, скоро увидишь.