Текст книги "Хвост Скорпиона"

19

Стоуденмайр жил в большом трейлере на горном склоне, в окружении захватывающих видов. Телефона у него не было, и они не могли заранее предупредить его о своем приезде, однако, когда джип подъехал к трейлеру, хозяин уже стоял в дверях. Стоуденмайр оказался настоящим великаном с широкими плечами, узкими бедрами, лысой головой и широкой улыбкой на лице. Когда они высадились из машины, хозяин поднял руки, притворяясь испуганным:

– Шериф, сдаюсь! Виновен! Заковывай меня в наручники! Что бы я ни натворил, мистер Фонтейн вытащит меня из-за решетки!

Низко хохотнув, Стоуденмайр пожал обоим мужчинам руки.

Уоттс представил ему агента Свенсон, и хозяин воззрился на нее с уже привычным для Кори удивлением:

– ФБР?

Кори пожала ему руку.

– И что же привело сюда агента ФБР? – осведомился Стоуденмайр.

– Может, пройдем в дом? – предложил Уоттс, кивая на дверь.

– Конечно.

Следом за хозяином они вошли в полутемный неуютный трейлер. Внутри витал застарелый запах бекона. Они расположились в обшарпанной гостиной, где вся мебель была в шотландскую клетку.

– Мистер Стоуденмайр, вы слышали про тело, найденное в городе-призраке в горах? – спросил Уоттс, как только все расположились кто где.

– До меня нынче газеты редко доходят.

– Труп обнаружен в Хай-Лонсаме, и мы проводим расследование – ФБР и я. Мы хотим установить личность этого человека. Сейчас агент Свенсон покажет вам фотографии. Вдруг вы его вспомните? Этот человек погиб примерно в сорок пятом году.

Стоуденмайр кивнул, в его глазах блеснул интерес.

Кори достала первый снимок и протянула ему. Стоуденмайр взял фотографию, и Кори произнесла заготовленную речь о том, что модель не является точной копией. После долгой паузы Стоуденмайр постучал по фотографии длинным грязным ногтем:

– Смахивает на одного старого чудака. Ошивался в здешних местах, когда я был мальчишкой. Вспомнить бы, как его звали…

– Вот еще один снимок, – сказала Кори.

Стоуденмайр взял вторую фотографию, поднес близко к лицу, потом вытянул руку и прищурился:

– Точно, он.

Сердце Кори забилось быстрее. Она порадовалась, что ее реконструкция так быстро дала результат.

– Как его звали? – спросила она.

– Джим…

Кори ждала.

– А фамилия как? – спросил Уоттс, тоже сгоравший от нетерпения.

Стоуденмайр нахмурился:

– Черт возьми! Забыл. Этот старикашка время от времени наведывался к нам в город. Вечно то одной идеей загорится, то другой, но ничего из этого не выходило. Как-то купил стадо кашмирских коз, а те взяли да и передохли. Потом задумал податься в старьевщики.

– Может, все-таки постараетесь припомнить фамилию?

Стоуденмайр покачал головой:

– Его все звали просто Джим.

Вдруг Кори вспомнила про золотое кольцо с инициалами.

– Фамилия начиналась на букву «Г», – подсказала она.

– «Г»? – переспросил старик. – Джим Г… Джим Гоуэр. Да-да, Джим Гоуэр!

Кори подалась вперед:

– Мистер Стоуденмайр, вы уверены, что это он?

– Еще как уверен! Вылитый старик Джим Гоуэр.

И Стоуденмайр уверенно ткнул ногтем в фотографию.

– Что еще вам известно об этом человеке? – поинтересовался Фонтейн.

– Бедолага кое-как сводил концы с концами на ранчо где-то в районе Хорнады. Земля там суровая. А потом Джим потерял свое ранчо. Время от времени его видели в городе: то бродил пьяный, то в парке на скамейке спал, а иногда пытался продать старые монеты, или наконечники стрел, или еще какое-нибудь ненужное барахло. В общем, неудачник, но безобидный. – Стоуденмайр покачал головой. – Да… Подумал про Джима Гоуэра, и сразу столько воспоминаний нахлынуло!

Тут Уоттс оживился:

– Неподалеку от деревни Магдалена живет один Гоуэр, его Джесси зовут. Молодой парень, то ли писатель, то ли что-то в этом роде. Они с Джимом, случайно, не родственники?

Старик покачал головой:

– Я других Гоуэров в здешних местах не знаю. По-моему, родни у него было мало, если она вообще была.

Когда они ехали обратно в Сокорро, солнце заливало прерию ослепительно-ярким золотистым светом. Казалось, будто холмы объяты пламенем. Закат превратил пустыню в сказочное видение, хотя в любое другое время дня на выжженной равнине, по мнению Кори, любоваться было нечем.

– Что вам известно о Джесси Гоуэре? – спросила она Уоттса.

– Совсем немного. Родился в здешних местах, потом поступил в колледж и уехал. Некоторое время жил в Нью-Йорке, потом вернулся и поселился в фамильном гнезде. Хотел роман написать. Но с тех пор уже десять лет прошло, так что дело, скорее всего, не выгорело.

– Ваша догадка верна, – подтвердил Фонтейн. – Слышал, в прошлом году ему сломали нос в баре в Сан-Антонио, после чего наш писатель провел ночь за решеткой. Полагаю, Гоуэр пристрастился к наркотикам или к алкоголю, а может, и к тому и к другому сразу. Вряд ли от него будет много толку.

– Возможно, – согласилась Кори. – Но раз у них одна фамилия, мы должны с ним встретиться. Завтра утром я не смогу приехать: буду представлять дело на нашем еженедельном собрании. Но во второй половине дня вполне можно к нему съездить, если вам, конечно, удобно.

– Договорились, – ответил Уоттс.

– А я, пожалуй, воздержусь, – покачал головой Фонтейн. – Если слухи не врут, визит к Гоуэру вряд ли будет приятным.

20

Для такого случая Нора надела свой лучший костюм и, войдя в конференц-зал, сразу этому порадовалась. За столами сидели сплошь безупречно ухоженные молодые мужчины и женщины в строгих синих и серых костюмах, начищенной до блеска обуви и с сияющими лицами. Ничего общего с неформальной атмосферой Института археологии, где все ходили в рубашках и джинсах. Оказалось, даже в Нью-Мексико сотрудники ФБР были застегнуты на все пуговицы. У Норы был особый повод радоваться, что ее пригласили на это собрание: недавно, проходя мимо ее кабинета, Вайнграу похвалила ее за плодотворное сотрудничество с органами правопорядка. «То, чем вы занимаетесь, формирует положительный имидж института, и для нас это очень ценно», – сказала она. К тому же пресс-служба института выпустила пресс-релиз о добровольной помощи ФБР, и его перепечатала газета «Альбукерке джорнал». Разумеется, многие детали были опущены, включая золотой крест, название Хай-Лонсам и само тело, и все же статья выставляла институт в выгодном свете.

Нора заняла место в задней части конференц-зала. А между тем сотрудник ФБР по фамилии Лэтроп открыл презентацию в «PowerPoint» о реконструкции внешнего облика по черепу, демонстрируя присутствующим смоделированное лицо покойного.

– Мы использовали метод, описанный Тейлором и Энджелом в книге «Черепно-лицевая идентификация в судебной медицине», – вещал он с напыщенным британским акцентом, стоя рядом с изображением восстановленного лица. – Мы полагаем, что этот способ дает лучшие результаты, чем компьютерное моделирование. Вы со мной согласны, агент Свенсон?

Та коротко кивнула, и Лэтроп принялся листать фотографии:

– Мы установили, что погибший – истощенный мужчина лет пятидесяти, облысевший, однако с частично сохранившимся волосяным покровом, а его кожа преждевременно состарилась оттого, что он годами много времени проводил на открытом солнце. Мы приняли во внимание все эти детали и провели тщательную работу по реконструкции его лица: добавили и морщины, и волосы, и загар. Мы полагаем, что достигли значительного сходства с оригиналом, и тот факт, что мы сумели предварительно установить личность этого мужчины, тому доказательство. – Лэтроп окинул взглядом присутствующих. – У кого есть вопросы?

Руки подняли многие. Лэтроп указал на одного из агентов.

– С этим все ясно, но вы уверены, что это убийство?

Кори хотела было ответить, но Лэтроп перебил ее:

– Наверняка ничего установить не удалось. Во всяком случае, с криминалистической точки зрения.

– Но дело официально открыто? – уточнил еще кто-то.

На этот раз ответила Кори:

– Да, открыто и одобрено старшим специальным агентом.

Потом было задано еще несколько вопросов о тонкостях процесса лицевой реконструкции и о том, каким конкретно образом Лэтроп создал эту модель. Докладчик отвечал самоуверенно и не упускал случая порисоваться, а Кори лишь молча стояла рядом с ним.

– Спасибо, доктор Лэтроп, – довольно-таки резко произнесла она, когда поток вопросов иссяк.

Лэтроп кивнул и вернулся на свое место с довольной улыбкой. Кори продолжила презентацию.

– Вчера мы с шерифом Уоттсом показали фотографию старожилам из Сокорро и его окрестностей, – стала рассказывать она. – Благодаря этому мы предварительно установили личность погибшего. Скорее всего, это некий Джеймс Дулин Гоуэр. Пока нам известно только имя, однако мы намерены подтвердить данную информацию и узнать об этом человеке как можно больше. А теперь позвольте представить доктора Нору Келли, старшего куратора Института археологии Санта-Фе. Доктор Келли извлекла останки из песчаных заносов и изучила артефакт, обнаруженный среди вещей покойного. Вам слово, доктор Келли.

Нора встала и подошла к возвышению возле экрана. Она тоже приготовила небольшую презентацию в «PowerPoint» и запустила ее при помощи пульта, протянутого ей агентом Свенсон. Чтение лекций в институте стало для Норы второй натурой, поэтому вся нервозность, которую она испытывала, стоя перед аудиторией, состоявшей сплошь из правительственных агентов, быстро испарилась.

На экране появился первый слайд: фотография креста на черном бархате. Даже на снимке он буквально светился, и по залу пробежал шепоток.

– Мы с доктором Орландо Чавесом осмотрели крест. Предварительно удалось установить следующее. Крест был изготовлен во времена испанской колонизации Америки, до восстания пуэбло, то есть между тысяча пятьсот девяносто восьмым и тысяча шестьсот восьмидесятым годом. Скорее всего, его родина – Новый Свет, поскольку именно здесь были добыты золото и драгоценные камни, из которых он сделан.

Нора перешла к следующему слайду, с крупным планом бирюзы, украшавшей крест:

– Бирюза была добыта в древней шахте Кальчихюитль в районе холмов Сериллос к югу от Санта-Фе. Это месторождение являлось одним из основных источников бирюзы и в доисторическую эпоху, и в более поздние времена. Обратите внимание на характерный бледно-зеленый оттенок и узор на камне. Происхождение других драгоценных камней отследить сложнее, однако нефрит, по всей вероятности, добыт в Центральной Мексике. Поражает мастерство, с которым выполнен крест. Работа очень тонкая, и, скорее всего, ее выполнил высококвалифицированный ювелир из Мехико. По-видимому, в Нью-Мексико крест привезен испанским католическим священником. Возможно, реликвия принадлежала лично ему.

Нора продемонстрировала следующий слайд:

– На кресте обнаружены необычные отметки о пробе, исследованием которых сейчас занимается мой коллега.

Она завершила презентацию:

– Ну и наконец, поскольку вы все здесь являетесь служителями органов правопорядка, вам будет интересно узнать, что об истории этого артефакта и о том, кто им владел, ничего не известно. Насколько мы знаем, он не входил ни в государственные, ни в частные коллекции, к тому же никто не заявлял о краже подобного предмета. Вот и все, что удалось выяснить на данный момент, но, когда мы разберемся с отметками о пробе, ясности наверняка прибавится. Благодарю за внимание.

Кори шагнула вперед:

– Спасибо, доктор Келли. У кого есть вопросы?

В воздух взлетел десяток рук.

– Сколько стоит этот крест? – спросил один из агентов.

– С исторической точки зрения артефакт редчайший. Я таких никогда не видела.

– А на открытом рынке? Можете назвать сумму?

– Скорее всего, она будет шестизначной.

– Вы говорили про восстание пуэбло. А что это за восстание такое? – поинтересовался еще кто-то.

Нора уже думала о том, насколько исторически подкованной окажется ее аудитория. Окинув взглядом конференц-зал, она поняла, что большинство агентов приехали сюда из других частей страны, поэтому о местной истории имеют очень слабое представление.

– Хороший вопрос, – заметила она. – Позвольте обрисовать для вас исторический контекст. Первые европейцы поселились в Нью-Мексико в тысяча пятьсот девяносто восьмом году, когда сюда прибыл испанский конкистадор дон Хуан де Оньяте вместе с европейскими колонистами и группой проповедников. Эти падре разошлись по всем завоеванным поселениям индейцев-пуэбло на берегах реки Рио-Гранде и построили миссионерские церкви. И разумеется, им требовалась церковная утварь: кресты, колокола, чаши, статуи Девы Марии и так далее. Многие мастерские в Мехико изготавливали один священный предмет за другим, чтобы поставлять их церквям на северных границах колонизированных земель. Поскольку золото, серебро и драгоценные камни текли из месторождений рекой, некоторые из этих религиозных артефактов поражали воображение. Их вывозили из Мехико и распределяли среди церквей Нью-Мексико. Мы полагаем, что то же самое произошло с данным крестом. На нем видны заметные следы потертости, поэтому мы думаем, что падре носил его при себе, а не выставил в церкви. В тысяча шестьсот восьмидесятом году индейцы подняли восстание, убив четыреста переселенцев и десятки священников и изгнав остальных испанцев из Нью-Мексико. Это и есть восстание пуэбло. Затем индейцы-пуэбло поставили себе цель уничтожить все следы испанского владычества. Рушили дома, жгли церкви, ломали кресты, разбивали статуи на мелкие осколки. Все крещеные проходили ритуальный обряд очищения. Если супружескую пару венчал падре, брак объявлялся недействительным. Вот почему сейчас так редко встречаются предметы, пережившие эту опасную для них эпоху, – и особенно золотые.

– Почему «особенно золотые»? – уточнил кто-то из агентов.

– Индейцы-пуэбло считали золото прóклятым металлом, поскольку из-за него испанцы сходили с ума. К тому же именно из-за золота множество индейцев были отправлены на принудительные работы в рудники. Говорят, пуэбло завалили камнями и замаскировали все входы в шахты, чтобы испанцы не смогли снова их открыть, даже если они вернутся. В тысяча шестьсот девяносто втором году испанцы действительно вернулись, и, насколько нам известно, некоторые из «спрятанных» шахт не обнаружены по сей день.

Собравшиеся в зале заметно оживились, проявляя немалый интерес. «Золото, – подумала Нора. – Это волшебное слово».

– Тогда откуда в тысяча девятьсот сорок пятом году у того человека оказался этот крест?

– Мы не знаем.

– Ну, где-то же он его раздобыл.

– Возможно, в его семье крест передавался из поколения в поколение. Но нельзя исключать, что он нашел или украл его. Как я уже сказала, нам не удалось найти никаких документальных подтверждений, кроме пробирных следов, о которых я упоминала. Возможно, мы никогда не узнаем, откуда взялся этот крест.

В зале поднялся лес рук, оживленный гул голосов заполнил помещение.

Морвуд, начальник Кори, встал, повернулся к слушателям и вскинул руки. Сразу стало тихо. Одна за другой поднятые в зале руки опустились.

– Хочу напомнить собравшимся, что речь идет о расследовании возможного убийства. Тайна золотого креста – тема интригующая, однако не будем упускать из виду главное. У нас нет никаких оснований предполагать, что крест имеет отношение к гибели этого человека, даже если его действительно убили. На мой взгляд, гораздо большее значение имеют обнаруженные признаки насилия: трещины в черепе, сломанные ребра, мул, которому выстрелили в голову. Все это, а вовсе не крест свидетельствует о том, что, возможно, мужчина стал жертвой убийцы. – Морвуд повернулся к Кори. – Как вы считаете, насколько серьезны эти повреждения?

– По правде говоря, ни одно из них не является смертельным или хотя бы наносящим значительный вред здоровью. Возможно, Гоуэр просто свалился с мула.

В зале раздались смешки.

– Я бы на вашем месте не спешил с выводами, – возразил Морвуд. – Что, если травмы были получены в драке? К тому же нельзя исключать, что погибший получил гораздо более сильные внутренние повреждения. Вы исследовали этот вопрос?

– Да, сэр. В брюшной полости не обнаружено никаких следов внутреннего кровотечения. Органы все еще в лаборатории, однако пока ничто не указывает на внутренние повреждения. Уже назначена компьютерная томография. Надеюсь, после нее прибавится определенности.

– Это хорошо. И кстати… Доктор Лэтроп, хочу похвалить вас и агента Свенсон за прекрасную реконструкцию лица.

– Благодарю, сэр, – ответил Лэтроп. – Весьма польщен.

Кори сошла с возвышения. У нее в голове не укладывалось, что этот прохвост Лэтроп приписал ее заслуги себе. Наверное, ей следовало возразить, когда Морвуд ненавязчиво предложил, чтобы результаты представил именно Лэтроп. Она согласилась – и тем самым дала Лэтропу шанс украсть ее реконструкцию.

Она увидела, что к ней приближается Нора.

– Отличная презентация, – сказала Кори. – Большое спасибо.

– Всегда рада помочь, – ответила Нора и внимательно вгляделась в лицо девушки. – Что-то не так?

– Все нормально, – пробормотала Кори, собирая папки и выключая компьютер.

Пока агенты расходились, Морвуд подошел к Норе и пожал ей руку:

– Хочу поблагодарить вас за выступление, доктор Келли.

– Не стоит благодарности.

– Как вы наверняка заметили, крест вызвал бурный интерес.

– Золото, драгоценные камни, утерянные рудники – эти темы всегда привлекают внимание.

– Слишком много внимания. – Он повернулся к Кори. – Прекрасная реконструкция.

– Я должна вам кое-что сказать, сэр, – начала Кори. – Всю работу сделала я, а доктор Лэтроп присвоил…

Морвуд предостерегающе вскинул руку:

– Доктор Лэтроп – мировой эксперт во всем, что касается различий между черепом лошади и черепом мула. Вы ведь это хотели сказать? Потому что я не желаю слышать никаких жалоб.

Кори залилась краской и замолкла.

Голос Морвуда смягчился.

– Вот вам маленький совет: иногда бывает полезно позволить другим получить похвалы за вашу работу, пусть даже незаслуженные. Это сотворит чудеса с вашей карьерой. – Он наклонился вперед. – Я знаю, кто именно занимался реконструкцией, и это главное.

– Да, сэр.

Морвуд снова обратился к Норе:

– Я хотел бы перекинуться с Кори парой слов наедине, если вы не возражаете.

– Разумеется.

Нора оставила их в конференц-зале. На глазах у Кори лицо Морвуда помрачнело, будто грозовая туча.

– Нам необходимо поговорить о Брэде Хаки, – произнес он.

Она скрестила руки на груди:

– А в чем дело?

– Мы с вами не раз обсуждали, как важно ладить со всеми, даже с теми, с кем трудно. В ФБР придают большое значение поддержанию хороших рабочих отношений. Ведь по работе нам приходится вступать в контакт с неприятными, опустившимися, отвратительными личностями с преступными наклонностями.

Кори уставилась на Морвуда, чувствуя, как ее охватывает гнев:

– Что вам наговорил Хаки?

– Он сказал – отнеситесь к этому со всей серьезностью! – что с вами было трудно работать, вы хамили ему и отказывались сотрудничать.

Кори ждала продолжения:

– Что-нибудь еще?

– Вы неверно идентифицировали найденную им кость и всячески вмешивались в стандартную процедуру обыска.

– И вы ему верите?

Кори сама не ожидала, что задаст этот вопрос таким вызывающим тоном. Морвуд даже слегка опешил:

– Нет. Единственное, чему я верю, – это то, что вы не смогли наладить отношения с коллегой.

Прежде чем заговорить, Кори набрала полную грудь воздуха:

– Я вполне готова ладить с неприятными, опустившимися, отвратительными и преступными личностями в рамках моей работы.

– Рад слышать, но…

Кори перебила его:

– Извините, сэр, но вот терпеть подобных личностей среди моих коллег я не готова. Это другое дело. С самого начала Хаки вел себя нагло и высокомерно, оскорблял меня и позволял себе сексистские выходки. Он пренебрежительно общался со мной в присутствии шерифа Уоттса, относился без всякого уважения к историческому месту, где проходили поиски, а когда мы спустились в шахту, где произошла трагедия и погибли люди, он решил позабавиться, уронив мне под ноги старый ящик с тротиловыми шашками. Его поведение было непрофессиональным от начала и до конца. – Кори сделала еще один глубокий вдох. – Или, по-вашему, я должна все это терпеть?

Морвуд нахмурился:

– Ну, в принципе…

– Тогда простите, но скажу прямо: если речь идет о моем коллеге, я с таким поведением мириться не намерена, особенно учитывая то, что криминалисты должны мне подчиняться. Иначе я рискую подорвать свой авторитет специального агента. Разве вы со мной не согласны, сэр?

Последовала долгая пауза. Морвуд пристально глядел на Кори. Наконец он спросил:

– Неужели все было настолько плохо?

– Даже хуже. И хочу заметить, что я не собиралась жаловаться. Это Хаки поспешил к вам с доносом.

– Он утверждает, что, помимо всего прочего, вы обвинили его в том, что он… не мужчина. Не слишком профессионально с вашей стороны.

– Пожалуй, и все равно я останусь при своем мнении: если бы он так вел себя с мужчиной, то получил бы по морде.

Морвуд нахмурился и медленно кивнул:

– Хорошо, я вас понял. Я против того, чтобы моим агентам приходилось сталкиваться с подобными выходками.

– Спасибо, сэр.

Кори чуть не спросила его, что он намерен предпринять, но подумала, что это будет выглядеть так, словно она хочет подставить Хаки. На самом деле ей было все равно, что с ним произойдет; главное, чтобы ей больше не пришлось с ним работать. Подобные типы неисправимы.

Морвуд коротко кивнул и направился к двери. Кори продолжила собирать вещи. Сердце у нее стучало, как барабан. Неужели она только что загубила свою карьеру? Или, наоборот, сумела доказать свою правоту? Попробуй разберись. Одно Кори знала точно: выносить издевки таких, как Хаки, она не станет. Этого ей с лихвой хватило в безрадостные школьные годы.

Нора ждала ее в коридоре.

– Извини, что так долго, – сказала Кори.

– Ничего страшного.

– Чем ты сейчас займешься?

– Поеду обратно в Санта-Фе. А ты?

– Потащусь на юг в забытую богом дыру и буду задавать вопросы предполагаемому родственнику Гоуэра. – Неожиданно для себя Кори спросила: – Хочешь поехать со мной?

– Я? – удивилась Нора. – Зачем?

– Затем, что это долгая, скучная поездка, и… в общем, компания бы мне не помешала.

Нора надолго задумалась. Потом кивнула:

– Хорошо.