Текст книги "Две могилы"

19

Кори Свенсон стояла на обшарпанном крыльце покосившегося двухквартирного дома на углу Бёрч-стрит и Четвертой улицы на западной окраине Кайахоги – полузаброшенного, вымирающего пригорода Аллентауна, штат Пенсильвания. Никто не ответил на ее многократные звонки, и теперь она рассматривала выстроившиеся вдоль улицы одинаковые дома с одинаково дряхлыми, как минимум двадцатилетнего возраста, пикапами возле каждого из них. Именно так она и представляла место, которое ее отец мог бы назвать своим домом. И эта мысль ее не обрадовала.

Кори снова надавила на кнопку и услышала звонок, разнесшийся по пустому дому. Оглянувшись, она заметила, как задернулись занавески в окне соседнего дома, как сосед с другой стороны улицы, вынося мусор, остановился и уставился на черный «линкольн-континенталь», на котором она приехала.

Чертов шофер, чего он дожидается? Кори нетерпеливо дернула ручку двери.

Поставив чемодан на крыльцо, она подошла к машине:

– Не стоит вам понапрасну терять время. Можете уезжать.

– Сожалею, мисс Свенсон, – улыбнулся водитель, – но мне приказано убедиться, что вы вошли в дом. Поскольку там никого нет, я полагаю, что должен получить дополнительные инструкции.

Он достал из кармана телефон.

Кори закатила глаза. Это было уже слишком. Как ей избавиться от этого парня?

– Не звоните пока. Разрешите, я еще раз попробую. Вдруг он просто спит.

Это было вполне возможно. Старый пьяница запросто способен уснуть среди бела дня или просто упиться до потери сознания. С другой стороны, хотя сегодня и суббота, он мог быть на работе. Если только у него есть работа.

Она вернулась на крыльцо и опять дернула дверь. Замок был дрянной, а у нее в сумке лежал набор отмычек. Загородив собой дверь от шофера, Кори вставила отмычку в замок, покрутила немного и сдвинула защелку даже быстрее, чем ожидала. Готово.

Кори занесла в дом чемодан и захлопнула дверь. Затем подняла жалюзи, встала у окна, помахала шоферу, притворно улыбаясь, и подняла вверх большой палец. Водитель помахал в ответ, и машина, рванув с места, умчалась прочь.

Кори осмотрелась. Входная дверь вела прямо в жилую комнату, на удивление чистую и опрятную, разве что бедновато обставленную. Опустив чемодан, Кори плюхнулась на облезлый диван и вздохнула.

Нелепость ситуации угнетала ее. Не нужно было соглашаться на это предложение. Она ни разу не видела отца с тех пор, как он сбежал пятнадцать лет назад. Это-то она могла бы ему простить – что ни говори, а мать была чокнутая, – но он даже не попытался как-то увидеться с дочерью, написать или позвонить. Ни подарков на день рождения или Рождество, ни поздравления с окончанием школы, ни даже простого телефонного разговора, когда ей бывало особенно плохо, – ничего. Она сама удивлялась, что помнит об отце только хорошее, помнит доброго, веселого мужчину, ходившего вместе с ней на рыбалку. Но ведь ей тогда было всего шесть лет, и любой пьяница-неудачник мог показаться веселым и добрым нуждающемуся в ласке ребенку.

Кори снова огляделась. Комната была безликой, не обжитой. Но по крайней мере, на полу не валялись пустые бутылки, и мусорная корзина не была наполнена смятыми пивными банками и пустыми коробками из-под пиццы. Просто не возникало ощущения, что здесь кто-то живет. Где же отец? Наверное, все-таки надо было сначала позвонить.

Все складывалось хуже некуда. Она почувствовала, что готова разреветься.

Кори заставила себя подняться с дивана и прошла в спальню. Комната была маленькая, но чистая, с односпальной кроватью и потрепанным томиком «Двенадцати шагов и двенадцати традиций»[42]42
  «Двенадцать шагов и двенадцать традиций» – книга, издаваемая и распространяемая Обществом анонимных алкоголиков.


[Закрыть] на ночном столике. Вдоль стены стояли два шкафа. От нечего делать она открыла один из них. Джинсы, хлопчатобумажные рубашки и дешевые костюмы на согнутых из проволоки вешалках. Кори подошла ко второму шкафу. Странно: полки были забиты множеством бумажных пакетов разных размеров, тщательно, почти с любовью сложенных и перевязанных пачек с письмами и красочными открытками, какие обычно посылают родственникам на праздники. Кори присмотрелась внимательней. Все они были адресованы ей: «Кори Свенсон, Уиндем-Парк-Эстейт, 29, Медсин-Крик, Канзас». Вероятно, они были сложены в хронологическом порядке, за все прошедшие годы. Конверты и посылки проштампованы, и на всех наклеена полоска с надписью: «Вернуть отправителю».

Кори обхватила голову руками и целую минуту смотрела на содержимое шкафа. Затем выбежала из дома и постучалась в дверь соседней квартиры. Оттуда донесся хриплый голос:

– Кто там?

– Кори Свенсон.

– Кто?

– Кори Свенсон, дочь Джека Свенсона. Я… – У нее вдруг перехватило горло. – Я приехала навестить отца.

За дверью удивленно охнули, и послышался скрежет отпираемого засова. Дверь открылась, и наружу выглянула невысокая малопривлекательная женщина с дряблыми руками и пористой, словно губка, кожей лица. Из комнаты у нее за спиной резко пахло табачным дымом. Женщина оглядела Кори с ног до головы, задержавшись на волосах, окрашенных в лиловый цвет.

– Дочь Джека Свенсона? Похожа. – Она еще раз внимательно посмотрела на девушку. – Его здесь нет.

– Я уже поняла, – ответила Кори, изо всех сил стараясь сдержать иронию. – Вы не знаете, где он?

– Уехал.

Кори проглотила еще один ехидный ответ.

– Вы не знаете, куда он уехал и когда собирается вернуться? – натужно улыбнулась она старой карге.

Еще один изучающий взгляд. Судя по выражению лица, женщина собиралась сказать что-то важное, но сомневалась, стоит ли это делать.

– У него неприятности, – наконец решилась она. – Он сбежал из города.

– Какие неприятности?

– Украл автомобиль агентства, в котором работал, чтобы с его помощью ограбить банк.

– Что вы сказали? – удивленно переспросила Кори.

Она знала, что ее отец – неудачник. Это впечатление сложилось за годы его отсутствия под влиянием горьких слов матери. Но мысленно она представляла себе отца очаровательным бездельником, который спал со многими женщинами, пускался в различные авантюры и не задерживался надолго ни на одной работе. Лучшие мгновения своей жизни он провел в баре, рассказывая друзьям анекдоты. Только преступником он никогда не был.

Разумеется, многое могло измениться за те пятнадцать лет, что прошли с их последней встречи.

Обдумав неожиданные известия, Кори решила, что все, в конце концов, не так уж плохо. Она может жить в доме отца и не видеться с ним. Если он заплатил за квартиру. Но даже если не заплатил, аренда такой трущобы не может стоить очень дорого. Полученных от Пендергаста трех тысяч должно хватить.

– Ограбить банк? – Кори все-таки не удержалась от легкомысленной усмешки. – Ну и дела! Вот так папа! Надеюсь, он заграбастал кучу денег.

– Наверное, кому-то это покажется забавным, но только не нам.

Женщина сердито поджала губы и с шумом захлопнула дверь.

Кори вернулась на свою половину дома и снова улеглась на диване, вытянула ноги и задумалась. Чтобы избежать неприятностей, нужно заранее обо всем позаботиться: сообщить полиции, что она поселилась в доме отца, заплатить за квартиру, воду и электричество. В самом деле, удачно сложилось, что ее отец ударился в бега. Значит, ей не придется отвечать за его выходки.

Однако в глубине души она все-таки была расстроена. Даже огорчена. Несмотря ни на что, она все же хотела встретиться с отцом – хотя бы для того, чтобы спросить, почему он бросил ее, оставил во власти матери, отлично зная, какой та бывает отвратительной пьяной стервой. Должно же быть объяснение этому… А также пакетам и письмам, хранящимся в шкафу. По крайней мере, она надеялась, что они что-то значат.

Кори захотелось пить. Она прошла на кухню, повернула кран, подождала, пока ржавая теплая вода не станет чистой и холодной, набрала целый стакан и выпила до дна. И все-таки, раз отец пустился в бега, куда он может отправиться в первую очередь?

Она не успела мысленно договорить вопрос, как уже нашла ответ на него.

20

Доктор Фелдер никогда прежде не бывал в Саутпорте, штат Коннектикут, но неожиданно понял, что очарован им. Это был милый сонный портовый городок в самом дальнем углу шумного и суетливого округа Фэрфилд. Доктор повернул с Пекуот-авеню на Сентер-стрит, направляясь к историческому центру города, и подумал, что жить здесь, наверное, не так уж и плохо.

Здесь чувствовался подлинный дух Новой Англии. Преобладали дома в колониальном стиле, построенные, вероятно, в начале двадцатого века, с выкрашенными в белый цвет деревянными заборами и аккуратно подстриженными газонами. Городская библиотека тоже выглядела внушительно: каменное здание в романском стиле с причудливым лепным орнаментом по фасаду. Единственным темным пятном в городском пейзаже выглядел старинный обветшавший особняк времен королевы Анны, напоминавший жилище семейки Аддамс. Огромный, с наглухо закрытыми ставнями, обвалившейся кровлей и заросшим сорняками двором. Для полного сходства не хватало только усмехающейся физиономии дядюшки Фестера, выглядывающей из чердачного окна.

Настроение Фелдера снова улучшилось, когда он подъехал к центру города. Припарковавшись напротив яхт-клуба, он прочитал написанное от руки объявление и энергичной, пружинистой походкой направился к радующему глаз одноэтажному деревянному домику у входа в порт.

В пустом зале исторического музея Саутпорта приятно пахло старыми книгами и лаком для мебели. Здесь было множество хорошо сохранившихся старинных вещей, в углу в кресле-качалке сидела и вязала крючком смотрительница музея, женщина почтенного возраста, тоже хорошо сохранившаяся.

– Добрый день, – сказала она. – Могу я вам чем-нибудь помочь?

– По правде сказать, да, – ответил Фелдер. – Не могли бы вы ответить на несколько вопросов?

– С удовольствием. Садитесь, пожалуйста.

Женщина указала на соседнее кресло, и доктор устроился в нем.

– Я собираю сведения о художнике Александре Винтуре. Насколько мне известно, он родом из здешних краев.

– Да, это правда, – кивнула смотрительница.

– Меня интересуют его работы. В особенности альбомы. Не знаю, сохранились ли они до настоящего времени, но если сохранились, не подскажете ли вы, где их можно увидеть?

Женщина положила спицы на колени.

– Да, молодой человек, могу с уверенностью сказать, что они сохранились. И я знаю, где они сейчас находятся.

– Рад это слышать, – взволнованно произнес Фелдер.

Все складывалось намного лучше, чем он ожидал.

– Нам кое-что известно о семье Винтура, – продолжила смотрительница. – Александр Винтур не достиг, так сказать, вершин славы. Он был прекрасным иллюстратором с верным глазом, но его вряд ли можно назвать настоящим художником. Однако с исторической точки зрения его работы представляют интерес. Но вы, конечно же, и сами все это знаете.

Она приветливо улыбнулась.

– Нет-нет, – поспешно заверил ее доктор, – продолжайте, прошу вас.

– Что касается семьи Винтура, то сын его брата – его племянник – очень удачно женился на дочери богатого здешнего судовладельца. Александр, всю жизнь остававшийся холостяком, переехал из фамильного бунгало на Олд-Саут-роуд в куда более просторный дом племянника.

– Продолжайте, – нетерпеливо кивнул Фелдер.

– Этот судовладелец был страстным коллекционером, собирал старинные книги, рукописи, гравюры и в особенности – письма знаменитостей. Говорят, он приобрел весь архив Альберта Бирштадта[43]43
  Бирштадт, Альберт (1830–1902) – один из наиболее известных американских пейзажистов XIX века, представитель неоромантизма.


[Закрыть], начиная с поездки в Калифорнию в тысяча восемьсот восемьдесят втором году. В том числе и десятки эскизов. Ему также удалось раздобыть любовную переписку Гровера Кливленда[44]44
  Кливленд, Стивен Гровер (1837–1908) – государственный деятель США, единственный президент, занимавший свой пост два срока с перерывом. Его портрет изображен на тысячедолларовой купюре. Женился на Френсис Фолсом в 1886 году.


[Закрыть] с Френсис Фолсом до того момента, когда они поженились. Как вы, должно быть, знаете, это единственный президент, свадьба которого проходила прямо в Белом доме.

– Нет, я об этом не знал, – сказал Фелдер, придвигаясь ближе.

– Понятно. Еще там были письма Генри Джеймса[45]45
  Джеймс, Генри (1843–1916) – американский писатель, автор 20 романов.


[Закрыть] его редактору Хьютону Миффлину во время работы над «Женским портретом». Весьма внушительная коллекция. – Она снова склонилась над вязаньем. – Как бы там ни было, но Александр Винтур умер сравнительно молодым, так и не женившись, и сестра художника унаследовала все произведения, за исключением картин, подаренных Нью-Йоркскому историческому обществу. Альбомы и записные книжки, должно быть, попали к ее сыну. У того была всего одна дочка – внучатая племянница Александра. Она до сих пор живет в Саутпорте. Мы уверены, что альбомы Винтура хранятся в ее библиотеке, вместе с коллекцией писем и рукописей другого деда. Разумеется, нам бы очень хотелось заполучить их, но… – Женщина грустно улыбнулась.

Доктор от восхищения захлопал в ладоши:

– Замечательные новости. Скажите, пожалуйста, где она живет, чтобы я смог созвониться с ней.

Улыбка исчезла с лица смотрительницы.

– О господи, все не так просто. – Она замолчала в нерешительности. – Простите, я не хотела пробудить в вас напрасные надежды.

– Что вы хотите этим сказать?

Женщина снова помедлила с ответом:

– Я сказала вам, что знаю, где находятся альбомы. Но не говорила, что вы сможете их увидеть.

Фелдер недоуменно взглянул на нее.

– Почему не смогу?

– Мисс Винтур… Хорошо, будем говорить откровенно: она с детских лет отличается некоторыми странностями. Никуда не выходит, не заводит ни с кем знакомств, не принимает гостей. После того как умерли ее родители, она все время сидит дома. Еще будучи ребенком, она вела себя странно. А еще этот ужасный слуга… – Женщина сокрушенно покачала головой. – Это так печально, ее родители были столпами здешнего общества.

– Но ее библиотека… – начал было Фелдер.

– О, многие люди пытались получить к ней доступ – специалисты и просто любители. Письма Генри Джеймса и в особенности Гровера Кливленда, как вы понимаете, представляют большую историческую ценность. Но она всем отказывает. Без исключений. Не так давно приезжали ученые из Гарварда, интересовались письмами Бирштадта. Говорят, предлагали неплохие деньги. Но она их даже на порог не пустила.

Женщина наклонилась к доктору и покрутила пальцем возле виска.

– Сумасшедшая, – доверительно прошептала она.

– Но… неужели ничего нельзя сделать? Это ужасно важно.

– Должно случиться настоящее чудо, чтобы она приняла вас. Мне неприятно это говорить, – добавила она еще тише, – но я знаю множество ученых и других людей, которые только и ждут того момента, когда она уже не сможет помешать им ознакомиться с коллекцией.

Фелдер поднялся.

– Сожалею, что не сумела вам помочь.

– Мне в любом случае придется скоро уехать, – вздохнул доктор. – Но пока я здесь, попытаюсь все-таки встретиться с ней.

Женщина сочувственно посмотрела на него.

– Вы не подскажете, как найти ее дом? – спросил он. – Ведь ничего страшного не произойдет, если я просто постучусь к ней, как вы думаете?

– Нет, не произойдет, но и обольщаться я бы на вашем месте не стала.

– Хорошо. Я просто хотел бы узнать ее адрес.

Доктор достал блокнот и приготовился записывать.

– О, это необязательно. Вы не сможете проехать мимо. Это большой особняк на Сентер-стрит, неподалеку от городской библиотеки.

– Тот самый, полуразвалившийся? – уточнил Фелдер упавшим голосом.

– Именно. Это просто ужасно, что она довела дом своих предков до такого состояния. Позор для всего города. Как я уже говорила, многие здесь ждут не дождутся одного счастливого дня…

Она замолчала и снова взялась за вязание.

21

Джон Фелдер медленно – очень медленно – ехал по Сентер-стрит, вздымая над мостовой мертвые декабрьские листья. Доктор низко наклонил голову, словно не желал ничего видеть, кроме приборной доски своего «вольво». И неудивительно, после того разочарования, какое он только что испытал. Он слишком рано поверил, что эта поездка в Коннектикут принесет ему удачу.

Хотя все еще возможно. Всякое может случиться.

Мимо проплывали свежеокрашенные дома с ухоженными лужайками, заботливо укрытыми на зиму защитной пленкой. Вдруг на дорогу опустилась тень, как будто тучи закрыли солнце… и впереди показалось это. Фелдер вздрогнул. Он взглянул на железные ворота с острыми ржавыми шипами поверху, на засохшие сорняки во дворе, на сам мрачный особняк с чересчур заостренной крышей, нависшей над темным каменным фасадом. Ему даже почудилось, что он видит огромную трещину наподобие той, что была на доме Ашеров[46]46
  «Падение дома Ашеров» – рассказ Эдгара Аллана По, опубликованный в 1839 году.


[Закрыть], рассекающую дом от фундамента до крыши. Он подумал, что достаточно одного сильного порыва ветра в нужном направлении, чтобы разрушить это уродливое строение.

Фелдер остановил машину, заглушил двигатель и вышел. Толкнул створку ворот – она раскрылась с замогильным стоном, оставив на его руках рыжие пятна ржавчины и лоскутки облупившейся черной краски. Доктор двинулся к дому по растрескавшейся бетонной дорожке, раздумывая, что он скажет хозяйке.

Проблема заключалась в том, что, хотя Фелдер и был психиатром, он не умел манипулировать людьми. Он был ужасным лжецом и с легкостью обманывал самого себя – как показали недавние события, о которых теперь неприятно вспоминать. Что, если повторить уловку, которая помогла ему в Нью-Йоркском историческом обществе? Но раз уж пожилая мисс Винтур отказала делегации из Гарварда, ей ничто не помешает проделать то же самое с безвестным исследователем, не имеющим при себе даже диплома для подтверждения его ученой степени.

Тогда, может, сыграть на ее родственных чувствах, объяснить, что он намерен вывести из мрака безвестности и прославить имя ее двоюродного деда? Нет, она могла бы справиться с этим и сама, без его помощи.

Что же все-таки сказать ей?

До крыльца доктор дошел слишком быстро. Скрепленные цементом камни предательски шатались под ногами, когда он поднимался по ступеням. Краска на массивной черной двери потрескалась и местами облетела. К ней крепилось бронзовое кольцо в форме головы грифона. Она словно впилась взглядом в доктора, выбирая момент, чтобы укусить. Не обнаружив нигде звонка, Фелдер вздохнул, ухватился за кольцо и осторожно постучал им в дверь.

Подождал немного, но ответа не было.

Постучал еще раз, чуть-чуть сильнее. По пустым внутренностям особняка прокатилось гулкое эхо.

Но больше никто не отозвался.

Доктор облизал губы, почувствовав облегчение: еще одна попытка, и можно с чистой совестью уезжать. Перехватив поудобней кольцо, он постучал в третий раз.

В глубине дома прозвучал невнятный голос. Минутой позже послышались шаги, снова разбудившие эхо в каменных стенах. Лязгнула цепочка, заскрипел замок, отчаянно нуждающийся в смазке, и дверь приоткрылась.

Сначала Фелдер ничего не смог разобрать в темноте. Затем опустил взгляд ниже, и увидел нечто напоминающее глаз. Да, это действительно был глаз. Неодобрительно прищурившись, словно подозревая в докторе свидетеля Иеговы или коммивояжера, он оглядел доктора с головы до ног.

– Ну? – донесся из темноты тонкий недовольный голос.

Фелдер раскрыл рот от удивления:

Я…

– Ну? Что у вас?

Доктор откашлялся. Все складывалось даже хуже, чем он ожидал.

– Вы насчет сторожки? – предположил голос.

– Простите, что?

– Я спрашиваю, вы хотите снять комнату в сторожке?

«Воспользуйся подсказкой, идиот!»

– В сторожке? Ах да. Я…

Дверь захлопнулась у него перед носом.

Целую минуту Фелдер с озадаченным видом стоял на верхней ступеньке, а затем дверь снова открылась, на этот раз шире. За ней стояла женщина очень низкого роста. Она была одета в лисью шубу, слегка подпорченную молью, и нелепую широкополую соломенную шляпу, какие обычно носят на пляже. На локте у женщины висела вполне модная кожаная сумка.

Что-то мелькнуло в темноте за ее спиной и приблизилось к двери. Наконец Фелдер сумел разглядеть высокого, по меньшей мере шести с половиной футов ростом, мужчину с фигурой профессионального футболиста. Судя по цвету кожи и некоторым чертам лица, он был родом с Фиджи или с какого-то другого острова Океании. Мужчина носил странную бесформенную одежду, белую с оранжевыми узорами, волосы его были коротко подстрижены, а лицо и руки сплошь покрыты татуировками. Он неприязненно посмотрел на Фелдера, но ничего не сказал.

«Вероятно, это и есть тот самый ужасный слуга», – подумал доктор. Он судорожно сглотнул и заставил себя не смотреть на татуировки. Этому дикарю не хватало только кости в носу.

– Вам повезло, – сказала женщина, надевая белые перчатки. – Я уже собиралась отказаться от рекламы. Идея сначала показалась мне удачной – в самом деле, любой должен быть счастлив, сняв такое помещение. С другой стороны, трудно понять, о чем думает нынешняя молодежь. Еще два месяца рекламы в газете – это пустая трата денег. – Она прошла мимо Фелдера, затем обернулась. – Ну так идемте же, идемте!

Фелдер направился за ней сквозь засохшие сорняки, шуршащие на зимнем ветру. По рассказам смотрительницы музея, он ожидал, что мисс Винтур окажется древней мумией. На самом деле она выглядела не так уж плохо, почти привлекательно: лет на шестьдесят с небольшим, и лицом слегка напоминала пожилую Бетт Дэвис[47]47
  Дэвис, Рут Элизабет (1908–1989) – американская актриса, первой в истории кинематографа номинированная на десять «Оскаров».


[Закрыть]. У нее был заметный акцент, примерно так говорили в лучшие времена жители родного для доктора северного берега Лонг-Айленда, но теперь этот говор уже редко услышишь. Позади Фелдера шумно и неуклюже шагал слуга, и это несколько нервировало.

– Кто вы? – внезапно спросила женщина.

– Простите, – растерялся Фелдер, – в каком смысле?

– Как ваше имя?

– Э… Простите, я… Фельдман. Джон Фельдман.

– А кто вы по профессии?

– Врач.

Она остановилась и оглянулась на него:

– Сможете меня консультировать?

– Думаю, что смогу. Если это необходимо.

– Проживая здесь, вам следует соблюдать некоторые правила, молодой человек. В конце концов, это не просто сторожка, ее проектировал сам Стэнфорд Уайт[48]48
  Уайт, Стэнфорд (1853–1906) – американский архитектор, автор проекта арки Вашингтона.


[Закрыть].

– Стэнфорд Уайт?

– Единственная в своем роде, больше он ничего подобного не строил. – Ее взгляд вдруг стал подозрительным. – Об этом сказано в рекламе. Разве вы ее не читали?

– Ах да, – быстро проговорил Фелдер. – Из головы вылетело. Прошу прощения.

Женщина фыркнула, словно такая забывчивость оскорбила ее, и принялась дальше пробираться сквозь сорняки.

Они обогнули угол особняка и увидели сторожку. Она была сложена из того же темного камня, что и само здание, и предназначалась для охраны входа и въезда, ныне уже не существующего. Стекла на окнах давно потрескались и закоптились, некоторые из них оказались заколочены досками. Фелдер отметил, что в этой двухэтажной постройке, заброшенной и облезлой, до сих пор ощущалось известное изящество линий.

Хозяйка подошла к единственной двери, закрытой на висячий замок. Бесконечно долго рылась в сумке, отыскивая нужный ключ. Наконец открыла и театрально махнула рукой:

– Смотрите!

Фелдер заглянул внутрь. В воздухе висели крупные частицы пыли, едва не заслоняя солнечный свет, пробивающийся сквозь закопченные окна. Здесь можно было различить только общие контуры предметов, не более того.

Пожилая женщина, вероятно раздосадованная тем, что он не пришел в восторг от увиденного, зашла в помещение и щелкнула выключателем.

– Входите, входите, – раздраженно сказала она.

Фелдер переступил порог. Слуга, едва умещавшийся в проеме двери, остался стоять снаружи, скрестив руки на богатырской груди и загораживая дорогу.

Высоко над головой из последних сил боролась за жизнь единственная лампочка. Фелдер уловил стремительное движение летучих мышей, потревоженных светом. Он окинул взглядом комнату. Со стропил свисали толстые нити паутины, а остальное пространство заполняли, словно выброшенные на берег после кораблекрушения, ненужные вещи давно минувшей эпохи: детские коляски, чемоданы, портновский манекен. Пыль фонтанами вздымалась вверх при каждом шаге. Серо-зеленая плесень на стенах напоминала пятна на шкуре леопарда.

– Стэнфорд Уайт, – с гордостью повторила женщина. – Ничего похожего вы нигде не увидите.

– Очень мило, – пробормотал Фелдер.

Она обвела комнату рукой:

– Конечно же, здесь требуется поработать тряпкой, но ничего такого, с чем нельзя управиться за вечер. Пять тысяч в месяц.

– Пять тысяч, – повторил Фелдер.

– Достаточно дешево для квартиры с меблировкой, прошу заметить! Никаких перестановок делать нельзя. Коммунальные услуги, естественно, не включены. Вам придется платить за уголь для камина. Но здание так прекрасно спроектировано, что обогрев вам может и не понадобиться.

– Мм, – протянул Фелдер.

Ему очень не хотелось здесь замерзнуть.

– Спальня и ванная наверху, кухня сразу за прихожей. Хотите взглянуть?

– Нет, пожалуй. Спасибо.

Женщина огляделась с неподдельной гордостью, словно не замечая пыли и грязи вокруг.

– Я очень придирчиво выбираю тех, кого пускаю в свой дом. Я не потерплю никакого разгула и лиц противоположного пола. Это исторический памятник, и, кроме того, я обязана хранить доброе имя моей семьи. Уверена, что вы меня понимаете.

Фелдер рассеянно кивнул.

– Но вы мне кажетесь порядочным молодым человеком. Возможно – посмотрим, как все сложится, – я буду в определенные дни приглашать вас на чай к себе в гостиную.

В гостиную. Фелдер вспомнил рассказ смотрительницы музея о том, как делегацию из Гарварда не пустили даже на порог. Несмотря на предложенную приличную сумму.

Тут он заметил, что мисс Винтур выжидающе смотрит на него.

– Договорились? Видите ли, я никуда не выхожу из дома по состоянию здоровья. Пять тысяч в месяц и коммунальные услуги.

Фелдер с удивлением услышал, как кто-то – неужели он сам? – отвечает:

– Хорошо, я согласен.