Текст книги "Арифметика любви"

Линн Грэхем
Арифметика любви

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Ободряюще улыбаясь, Мэт Финли посмотрел в удивленное лицо Фрэнки.

Я подумал, что путешествие на Сардинию будет очень полезно для тебя. Встретившись со своими воспоминаниями о любви всей жизни, ты могла бы выбросить их из головы…

– Сантино вряд ли был любовью всей жизни! – процедила Фрэнки сквозь зубы.

Мэт, нахмурившись, покачал головой.

– Сколько помню, при имени этого малого ты всегда трепетала.

Вот следствие алкоголя, развязавшего ей язык, с болью подумала Фрэнки. На той вечеринке она слегка перестаралась с откровениями. Следовало бы знать, что Мэт обязательно использует эту исповедь против нее.

– На Сардинии я провела пять худших лет моей жизни. Мне не хочется туда возвращаться.

– Ты сумеешь сделать все на острове за двое суток и вернешься в Италию. Не будет нужды нарушать твои планы на отпуск. И кому еще ехать? Дэн все еще во Франции, а жена Марти вот-вот родит…

Агентство, в котором она владела весомой долей акций, специализировалось на индивидуальных зарубежных турне, но последние месяцы дела шли не лучшим образом. Сейчас трудные времена в туристическом бизнесе.

Фрэнки расправила плечи – высокая молодая женщина с изысканными манерами, выдающими породу и безупречное воспитание, в черном брючном костюме, предназначенном приуменьшить ее женственность. Сюда можно добавить тонкую кость, ясные зеленые глаза с пушистыми ресницами цвета эбенового дерева и такие же темные брови. Ее блестящие волосы были заплетены во французскую косичку, скрепленную отделанной бархатом заколкой.

– К тому же ты местная, – с удовольствием прибавил Мэт. – Это должно быть нашим преимуществом.

– Я – англичанка, – унылым голосом напомнила Фрэнки.

– Шесть вилл на Коста-Смеральда. Ты проверишь их, подпишешь договор с владельцем, вернешься в Италию – и мы при деле, и кто знает?.. Возможно, после отпуска ты примешь мое приглашение на романтический ужин, – предположил Мэт с двусмысленной улыбкой.

От его взгляда Фрэнки внутренне сжалась и покраснела. Они были друзьями, но последнее время Мэт подвергал их дружбу испытаниям, предлагая более интимные отношения. Она уже намекала ему, что совсем в них не заинтересована, и от его настойчивости чувствовала себя все более неуютно. В конце концов, они не только работают вместе, но и живут под одной крышей.

– Никаких шансов, – проговорила она, заставив себя улыбнуться, и направилась к двери. – Иногда я ненавижу твоего братца, – сказала Фрэнки блондинке, сидящей за конторкой перед дверью.

Лей только засмеялась.

– Сардиния?

– Ты знала? – Фрэнки чувствовала себя предательски обманутой. Никто не в силах понять, как страшит ее мысль снова ступить на остров. Она ведь никому не рассказывала всей правды о том, что случилось с ней на Сардинии. – Почему ты не предупредила меня?

– Мэт хотел сказать сам. Но ты успеешь вернуться в Италию к праздникам, – бодро проговорила Лей.

Фрэнки быстро поднялась в просторную квартиру с двумя спальнями, которую она делила с Мэтом с тех пор, как Лей вышла замуж. В эту квартиру она въехала с братом и сестрой Финли три года назад. Получив деньги по накопительному страховому полису, когда ей исполнилось восемнадцать, она купила долю в бизнесе. Агентство размещалось на первом этаже того же здания. Поскольку Фрэнки сейчас проводила большую часть времени в разъездах, проверяя на месте качество жилья и договариваясь с новыми владельцами, эта квартира казалась ей вполне удобной.

По крайней мере прежде казалась, пока Мэт не начал свою кампанию, с грустью признала она. Последнее время его намеки и фамильярность не оставались не замеченными и другими сотрудниками. Сплетни и слухи в офисе раздражали Фрэнки. Она на собственном опыте знала, что беззаботная болтовня способна разрушить жизнь.

Фрэнки позвонила матери. Трубку сняла горничная и соединила.

– Мама? Я уезжаю раньше, чем планировала, – извиняясь, проговорила она.

– Фрэнки… тебе не кажется, что ты уже не ребенок, чтобы называть меня мамой? – Делла раздраженно фыркнула. – От этого я чувствую себя пенсионеркой!

– Мне очень жаль. – Фрэнки беспокойно прикусила губу. Слишком знакомая боль пронзила ее, когда Делла отмахнулась от новости о её отъезде. – Я должна ехать…

– Через час у меня назначена встреча с маникюршей, – нетерпеливо прервала Делла. – Я как-нибудь позвоню тебе в следующем месяце.

Фрэнки положила трубку. Сколько бы раз это ни повторялось, все равно обидно. Ее мать ведет слишком напряженную жизнь. Она не всегда была такой несдержанной с дочерью. Просто годы разлуки, которые Фрэнки прожила на Сардинии, испортили их отношения. В глубине сознания всегда таились тревога и страх, что мать и не заметит, если дочь однажды не вернется домой. Однако Фрэнки почувствовала угрызения совести за подобные мысли.

Щеки Фрэнки пылали от нарастающего раздражения. День клонится к вечеру, и чаша ее терпения переполнена. Сегодня она рассчитывала уже плыть на пароме в Геную, а чем занимается вместо этого? Трясется в отвратительно шумном маленьком «фиате» по узким и крутым дорогам Сардинии, по которым можно двигаться только черепашьим шагом. И почему? Синьор Меграс, владелец нескольких вилл, не снизошел до встречи с ней.

Дорога заняла намного больше времени, чем она ожидала. Конечно, она могла бы согласиться, чтобы ее подбросил тот самый служащий, Пьетро, – воплощение мужской сексуальности, с ненасытными черными глазами и шаловливыми пальцами. Фрэнки поморщилась, С возвращением на Сардинию, Фрэнки, на родину неотразимых самцов и жен – малолеток…

Она знала, что выводит ее из себя. Горы, эти самые горы, были ее тюрьмой в течение целых пяти лет. От этих воспоминаний веет ледяным холодом, так зачем выпускать их на свободу? Сейчас ей двадцать один, и она полностью управляет собственной жизнью.

Но воспоминания не желали уходить. Одиннадцатилетней девочкой она внезапно оказалась на Сардинии, в почти неграмотной крестьянской семье, которая встретила ее с полным равнодушием. Ужас оттого, что она никогда больше не увидит свою мать, объял ребенка. Бегство отца через несколько дней. Одиночество, страх и почти полная изоляция. Все эти чувства не покидали и, Фрэнки знала, никогда не покинут ее.

Мать была молоденькой фотомоделью, когда забеременела от сардинцафотографа по имени Марко Капарелли. Последовавший брак протекал бурно. Родители расстались, когда Фрэнки было восемь. Отец иногда появлялся, когда этого меньше всего ждали. Он даже подумывал вернуться в семью. Тогда отчаянная надежда Фрэнки, что ее родители помирятся, казалась реальной возможностью.

Однако мать встретила другого мужчину и решила требовать развода. Планы Деллы вывели из себя ее вспыльчивого мужа. Был ужасный скандал. Вскоре после этого Марко забрал Фрэнки прямо из школы. Они отправляются в небольшое путешествие, сказал он. Нет, ей не нужно заезжать домой, потому что он уже собрал все в небольшой чемоданчик.

– А мама знает? – забеспокоилась Фрэнки.

Тогда он сообщил ей чудесную новость: мама и папа снова будут жить вместе, И как здорово будет, когда мамочка присоединится к ним на Сардинии в конце недели!

С горечью прогнав воспоминания об этой отвратительнейшей лжи, Фрэнки преодолела еще один поворот извилистой дороги и увидела знак у полуразвалившегося моста. «Ла-Рокка» – гласила надпись. Наконец-то, подумала она, въезжая в деревню. Все окружающее заставило ее похолодеть от вновь нахлынувших воспоминаний. Выводок тощих цыплят бросился врассыпную, когда она выбралась из машины на пыльную площадь.

Бедность деревушки можно было ощутить на вкус, и этот привкус нищеты заставил Фрэнки поежиться. Она вспомнила другую деревушку, еще более удаленную от цивилизации. Съента – так называлось то скопление прилепившихся друг к другу лачуг. Родина деда ее отца, Сьента была точкой на карте другого мира.

Где же этот отель? Похоже, ей придется провести ночь здесь. В двадцати шагах от себя она увидела кафе и осторожно вошла в сумрак помещения. Толстяк за стойкой тяжелым взглядом осмотрел ее с ног до головы.

– Не будете ли вы любезны сказать, где я могу найти отель «Ла-Рокка»? – произнесла она заученную итальянскую фразу.

– Франческа?..

Ее руки покрылись гусиной кожей, каждый мускул до боли напрягся. К этому имени она никогда не привыкнет, как и к этому голосу… к этим протяжным гласным, которые лились как мед, но для Фрэнки звучали сиреной преследующей ее полицейской машины. Кровь застучала в ушах. Она окаменела, немедленно узнав этот голос.

Сантино Витале безмолвно шагнул из тени. Язык Фрэнки прилип к пересохшему нёбу. Кожа покрылась липким потом. Ей не хотелось верить собственным глазам. В изысканном серебристо-сером костюме и безукоризненно белом плаще, небрежно наброшенном на плечи, Сантино казался экзотическим существом на убогом фоне облупившихся стен и грязных столов.

– Не угодно ли выпить со мной рюмочку? – Темные глаза, ошеломляюще похотливые и блестящие, как черный янтарь, ощупывали ее оцепеневшую фигуру. Ловким движением он схватил руку Фрэнки. – Ты… ты замерзла, – выдохнул Сантино, одним движением скинув плащ и осторожно укутывав им ее хрупкие плечи.

Фрэнки стояла, словно восковая фигура, настолько пораженная его появлением, что не могла вымолвить ни слова и отвести от него глаз. Очень высокий, потрясающе красивый, он обладал классически правильными чертами лица и волнующей харизмой зрелого самца. Волна унизительных воспоминаний закружила ее, смывая краску со щек. Все, что в течение последних пяти лет Фрэнки усиленно старалась забыть, нахлынуло на нее снова.

– Это отель «Ла-Рокка», – проворковал Сантино.

– Вот это? – Полное замешательство и ощущение глупости происходящего заставили Фрэнки споткнуться на полуслове.

– А ты здесь, чтобы встретиться с синьором Меграсом?

– Откуда ты это знаешь? – воскликнула Фрэнки, – И что ты здесь делаешь?

– Почему бы нам не присесть?

– Присесть? – эхом повторила она, глядя на него так, словно он в любой момент мог исчезнуть.

– Почему нет? Я не вижу никакого синьора Меграса. – Сантино отодвинул стул.

– Почему бы тебе не присоединиться ко мне? Слабый луч солнца пробился сквозь грязное окно, осветив затоптанные камни пола. Придя в себя, Фрэнки попятилась к двери. – Ты боишься меня?

Она снова почувствовала себя той девочкой-подростком, которая некогда рабски подчинялась каждой команде Сантино. Она так боялась потерять его дружбу, что готова была ради него на все. Фрэнки волновали те сильные чувства, которые он возбуждал.

Его ли вина, что сейчас она ненавидит Сантино? Фрэнки не желала раздумывать, справедливо ли это. Она медленно вернулась в зал и опустилась на стул.

– Что ты здесь делаешь? – напрямую спросила она.

– Синьор Меграс не придет. Эти виллы принадлежат мне.

В наступившей тишине Фрэнки недоверчиво посмотрела на него.

– Этого не может быть.

Чувственные губы Сантино расплылись в широкой улыбке.

– Это истинная правда. Я намеренно завлек тебя сюда. Мне хотелось снова увидеть тебя.

– Зачем? – Она подняла на него глаза.

– Ты – моя жена. Возможно, я давно не напоминал тебе об этом факте, но ты по прежнему моя жена, – спокойно сообщил Сантино.

Короткий смешок сорвался с пересохших губ Фрэнки, она нетерпеливо тряхнула головой.

– Наш брак был аннулирован, как только я вернулась в Соединенное Королевство, – презрительно проговорила она, вскинув голову. – Разве ты не получил бумаги? Сантино просто улыбнулся в ответ.

– А ты?

Ее брови сошлись на переносице, губы сжались.

– Они у мамы, поскольку я была несовершеннолетней.

– Именно это говорили тебе?

– Послушай, я знаю, что наш брак аннулирован и объявлен недействительным!

– Прежде знала, – лениво процедил Сантино.

Краска гнева залила ее щеки. Его настойчивость злила.

– Как только вернусь домой, я прослежу, чтобы тебе выслали бумаги. Я смогу убедить тебя, что мы больше не муж и жена.

– Но мы никогда ими и не были, – уступил Сантино.

Фрэнки побледнела, под ложечкой отчаянно засосало. Перед ее внутренним взором возник Сантино, охваченный страстью к другой женщине. Хорошенькая блондинка целует его, прижимаясь своими пышными формами к его сухому, мускулистому телу. В тот самый момент Фрэнки поняла, что у них нет будущего. Спасти ее могло только бегство.

Выразительные карие глаза пристально смотрели на нее.

– Я чрезвычайно огорчен тем, как некрасиво мы расстались. Понимаю, ты была очень обижена.

Фрэнки оцепенела, поняв, что он прочитал ее мысли. Нет сил думать, обычно спокойная, сейчас она почувствовала сильное волнение. Фрэнки решительно отбросила эти воспоминания.

От его самонадеянности голова Фрэнки закружилась, презрительная улыбка застыла на ее губах.

– Я полагаю, что ты вообразил это. Просто я обнаружила, что мой идол стоит на глиняных ногах. Все это было болезнью роста, и сейчас, по прошествии времени, не имеет никакого значения. Ну, коль скоро эти виллы твои, как ты утверждаешь, не перейти ли нам к делу?

– Ты действительно не была в этих краях очень долго, – Сантино подал знак владельцу кафе. – Здесь бизнес так не ведется. Сначала мы выпиваем, беседуем, возможно, я приглашаю тебя домой на ужин, и уже тогда мы занимаемся делами.

Выразительные глаза Фрэнки вспыхнули.

– Ужин? У тебя? Нет, спасибо…

– Подожди, пока тебя пригласят, – спокойно парировал Сантино.

Хозяин подал вино.

– Наш разговор кажется бессмысленным!

– Если я не забыл, ты любишь неожиданности. – Сантино лениво откинулся на спинку стула, не обращая внимания на ее растущую злость.

– Тогда я была ребенком…

– Тем не менее не уставала повторять, что ты уже взрослая женщина, – не скрывая иронии, с удовольствием промурлыкал Сантино.

Краска залила лицо и шею Фрэнки.

– Так скажи мне, – резко проговорила она, отчаявшись сменить тему разговора, – сейчас ты занимаешься туристическим бизнесом?

– Когда как, – Сантино неопределенно пожал широкими плечами, и загадочная полуулыбка заиграла на его подвижных губах.

Странно, но раньше ее не интересовало, каким бизнесом он занимается. Она почти ничего не знала о мужчине, за которого вышла замуж! Тогда ей было известно только, что пожилой деревенский священник приходится Сантино двоюродным дедом и что сам Сантино с понедельника по пятницу работает в банке в Кальяри, где снимает квартиру.

Но чем бы ни занимался Сантино сейчас, похоже, дела идут у него очень хорошо. Этот великолепный костюм сшит дорогим портным. Фрэнки не привыкла видеть Сантино в таком шикарном наряде. Приезжая домой на уик-энд, он одевался в потертые джинсы и майки. Сейчас он выглядит совершенно по-другому – похож на могущественного финансового магната. Эта мысль беспокоила и тревожила ее.

– Насколько я знаю, ты в отпуске, и я рад предложить тебе воспользоваться гостеприимством моего дома, – совершенно спокойно продолжил Сантино.

Фрэнки посмотрела на него широко открытыми глазами.

– Ты смеешься надо мной, да? – Сантино пододвинул к ней нетронутый бокал вина.

– К чему мне смеяться?

– Я уезжаю немедленно, – проговорила она, не в силах поверить, что услышала подобное предложение. – Так что, боюсь, мы перейдем к делу, сейчас или никогда.

– Мне плевать на эти виллы, – отрезал Сантино.

Ощущение нереальности происходящего нарастало с каждой минутой. Сантино здесь… с ней. И почему вдруг он захотел встретиться через столько лет? Простое любопытство? Ясно, что ему пришлось разузнать, где она работает в Лондоне. Поэтому он и предложил виллы их экскурсионному агентству?

Сделав глоток, чтобы смочить пересохшее горло, Фрэнки посмотрела на него из-под ресниц. Он выглядит таким спокойным и уверенным…

Он совсем не тот Сантино Витале, которого она помнила. Или просто видит его более отчетливо, без обожания, затмевающего ее восприятие? Обожание? Она внутренне сжалась, но не могла отрицать, что именно это слово точнее всего выражает те чувства, которые некогда возбуждал в ней Сантино.

– Франческа…

– Никто больше не называет меня этим именем, – язвительно пробормотала Фрэнки, стараясь избавиться от ощущения горькой обиды.

Эта неожиданная встреча была кошмаром, с горечью признала она. В шестнадцать лет она была отчаянно, как только может девушка в шестнадцать лет, влюблена в Сантино. Она бросила себя к его ногам и делала и говорила такое, что ни одна женщина в здравом уме не захочет повторить! Наверное, в его глазах она выглядела излишне патетичной и жалкой, когда клялась в бессмертной любви и сопротивлялась каждой его попытке уйти от интимности, которой она жаждала и которой он никогда не хотел. Именно Сантино запирал на ночь дверь своей спальни… Это воспоминание заставило ее почувствовать себя совершенно разбитой.

– Посмотри на меня… – Он нежно дотронулся до ее руки. – Пожалуйста, Франческа… – настаивал он.

Это было подобно прикосновению раскаленного железа. В ужасе она подняла глаза и столкнулась с его сверкающими глазами. Дыхание застряло в горле. Сердце неистово колотилось.

– Что ты хочешь? – резко спросила она.

– Три недели отдыха, – мягко проговорил Сантино. – Я хочу, чтобы это время мы провели вместе.

– Я не проведу с тобой ни минуты! – Фрэнки вскочила на ноги, не в силах поверить услышанному. Ее взгляд окатил его холодом.

Губы Сантино медленно растянулись в улыбке. Он неторопливо поднялся и одним молниеносным движением заключил ее в объятья. Фрэнки была настолько ошеломлена, что просто стояла и смотрела на него, не скрывая замешательства. Сексуальные домогательства со стороны Сантино? В это она не могла поверить. Скорее, это попытка поддержки.

– Расслабься, – посоветовал ей Сантино.

Он наклонился, и его блестящие глаза сверкнули совсем близко. Волна греховного возбуждения прокатилась по ее телу. Мысли поплыли, и вся она ослабела. Прежде чем Фрэнки смогла вновь обрести дыхание, Сантино припал к ее губам и с беспощадной точностью мастерски проник языком во влажную полость ее рта.

Этот поцелуй, наверное, самый эротичный опыт в жизни Фрэнки. Жар запылал между ее бедер, заставляя ее вздрогнуть и застонать в ответ. Она инстинктивно сильнее прижалась к его горячему и крепкому телу. Сантино сдавил ее со всей силой страсти. Потом он поднял голову, пытливо посмотрел Фрэнки в лицо и спокойно отодвинул ее от себя.

– Все это время я догадывался… сейчас я знаю, – с удовольствием сообщил он.

Фрэнки сделалась пунцовой. Не отрывая от него испуганных глаз, она быстро сделала шаг назад.

– Ты ничего не знаешь обо мне! – задыхаясь, проговорила она.

Охваченная бурей негодования, Фрэнки выбежала из кафе. Площадь была пуста… ее машина исчезла!

– А сейчас благодаря тебе мою машину угнали! – пронзительно закричала Фрэнки Сантино, стоявшему в дверях бара.

Сантино зашагал к ней.

– Ее угнал я, – спокойно заявил он.

– Что ты сделал? – спросила Фрэнки, вспыхивая от ярости.

– Я отвечаю за исчезновение твоей машины.

Та ослепляющая ярость, которая – Фрэнки свято верила – должна была остаться в детстве, вырвалась наружу. Этот спокойный, самоуверенный тон подействовал на нее как бензин, подлитый в костер.

– Тогда ты сейчас же вернешь ее! – Она бросилась на него, злобно сжимая кулаки. – Не знаю, в какие игры ты собрался играть здесь…

– Я абсолютно не склонен играть, – спокойно возразил Сантино.

Фрэнки стремительно шагнула к нему и схватила за лацканы пиджака.

– Я хочу, чтобы ты вернул машину сейчас же!

– Проклятье Капарелли, – отметил, словно для себя, Сантино, нимало не тронутый ее неистовой яростью. – Подумать только, слухи были оправданны. Меня уже больше не удивляет, что твой дед так отчаянно хотел выдать тебя замуж.

При одном упоминании о том ненавистном прозвище, которое приклеилось к ней в деревне деда, Фрэнки содрогнулась, а когда Сантино напомнил, что его едва не силой заставили жениться на ней, ее терпению пришел конец.

– Ты свинья! – завизжала она, замахиваясь на него.

Но Сантино проворно уклонился от удара. Фрэнки потеряла равновесие, наступив на длинную полу плаща, все еще висевшего на ее плечах, и с криком упала на землю, сильно ударившись головой. Боль… потом темнота и пустота.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Когда Фрэнки медленно и с большим трудом открыла глаза, первое, что она почувствовала, – сильная головная боль. Она обвела комнату взглядом. Странное и совершенно незнакомое помещение.

Каменные стены, узкие стрельчатые окна, больше похожие на окна замка, огромных размеров комната с массивной старинной мебелью готического стиля.

Краем глаза она уловила какое-то движение и повернула голову. Темная мужская фигура выступила из тени. В одно мгновение все всплыло в памяти. Фрэнки с трудом села. Спутанные пряди волос рассыпались вокруг, пылающего лица.

– Ты! – воскликнула она.

– Я вызову доктора, – отозвался Сантино, подавшись вперед, чтобы дернуть шнур звонка, свисающий за кроватью.

– Не трудись! – процедила Фрэнки сквозь зубы, отбрасывая простыню и намереваясь встать. Комната поплыла у нее перед глазами.

Она прижала пальцы к вискам. Сильные руки решительным движением снова уложили ее на подушки.

– Не дотрагивайся до меня! – вскрикнула Фрэнки, отказываясь сдаваться собственной телесной слабости.

– Помолчи, – кратко скомандовал Сантино. – Дурной характер уложил тебя в эту постель, а мог бы и убить!

Как смеет он разговаривать с ней подобным тоном?

– Твои дурацкие игры уложили меня в постель! Ты виноват, что я упала!

– Я виноват? – не в силах поверить, повторил Сантино. – Ты замахнулась на меня!

– В следующий раз не промахнусь! Куда ты меня завез? – Фрэнки злобно огляделась. – Я хочу вернуться домой!

– Но ты дома. Ты со мной, – неторопливо проговорил Сантино.

– Ты сошел с ума… ты – безумец! – беспомощно восклицала Фрэнки. – Что ты сделал с моей машиной?

– Поскольку она тебе больше не нужна, я вернул ее фирме проката.

Дверь открылась, и в комнату вошел высокий, видный мужчина лет пятидесяти.

– Я – доктор Орсини, синьора Витале. – Он поставил чемоданчик на столик рядом с кроватью. – Как вы себя чувствуете?

– Я не синьора Витале, – неуверенно проговорила Фрэнки.

Доктор посмотрел на Сантино. Тот улыбнулся, слегка пожал плечами и, что-то взяв с туалетного столика, протянул доктору.

– Что это? Что ты показываешь ему? – тревожно спросила Фрэнки.

– Одну из наших свадебных фотографий, саrа miа![1]1
  Мое сердце (итал.).


[Закрыть] – Сантино бросил на нее испепеляющий взгляд из-под роскошных черных ресниц.

Фрэнки злобно воззрилась на фотографию, на которой была она, шестнадцатилетняя девочка, в старомодном свадебном наряде, влюбленно и с обожанием смотрящая на Сантино. В улыбке Сантино видны скорее стоически сжатые зубы, а вовсе не романтический пыл!

Слезы затуманили ее глаза. Внезапно она поняла, что ненавидит Сантино! Ему не обязательно было устраивать эту свадьбу. Когда он осознал тяжесть ситуации, в которой они оказались, то вполне мог бы тайно вывезти ее из деревни и отправить домой в Лондон. Но он просто уступил гневным требованиям ее деда и женился на ней!

– Этот человек некогда был моим мужем, но сейчас он мне не муж. Фактически…

– Саrа… – процедил Сантино отвратительно снисходительным тоном.

– …он угнал мою машину! – решительно закончила Фрэнки.

Старательно избегая смотреть на нее, доктор Орсини что-то прошептал Сантино.

– Франческа… – пробормотал он. – Я знаю, что сейчас ты не слишком хочешь видеть меня, но твои дикие истории начинают звучать немного странно.

Она бросила на Сантино такой испепеляющий взгляд, который свалил бы и носорога. А ему – хоть бы что. Чувственный рот Сантино растянулся во всепрощающей улыбке, белые зубы блеснули на фоне бронзовой от солнца коже.

– Grazia, саrа…[2]2
  Спасибо дорогая… (итал.).


[Закрыть]

– Думаю, вам будет приятно узнать, что на рентгеновском снимке все чисто, – успокаивающим голосом сказал ей доктор Орсини.

Он ей не верит; этот человек не поверил ни единому ее слову!

– Снимок… какой снимок? – забормотала она.

– Вчера вечером, пока ты была без сознания, тебе сделали рентген, – сообщил Сантино.

– Вчера вечером?.. – растерянно повторила она.

Сантино утвердительно кивнул:

– Ты пришла в сознание только сегодня утром.

– Где делали рентген? – выдавила она.

– В лазарете монастыря Святой Марии.

Я в монастыре? Возможно, в палате для очень богатых пациентов? Голова Фрэнки закружилась.

– Ваш муж очень тревожился и принял все меры предосторожности, – спокойно, объяснил доктор. – Постарайтесь не волноваться, синьора.

– С моими нервами все в порядке, – пробормотала Фрэнки.

Голова сильно болела, а мысли путались. Может быть, она лежит до сих пор без сознания. Это самое соблазнительное объяснение. Но было нечто ужасающе реалистичное в том, как Сантино непринужденно разговаривал с доктором, как провожал его до двери, извиняясь за то, что задержал его, и желая благополучно добраться до дома. Ее итальянского хватало, чтобы понять этот короткий диалог.

– Ты проголодалась? – спокойно поинтересовался Сантино.

Фрэнки неуверенно покачала головой.

– Я хочу, чтобы ты объяснил, что происходит.

Сантино посмотрел на нее, и его губы скривились в сардонической усмешке.

– Я решил, что пришло время напомнить, что у тебя есть муж.

– Последний раз повторяю… ты мне не муж!

– Наш брак не был ни аннулирован, ни прекращен разводом. Таким образом, – терпеливо рассуждал Сантино, – мы по-прежнему муж и жена.

– Ни за что! – бросила Фрэнки. – Наш брак был аннулирован!

– Ты в это действительно веришь? – удивился Сантино.

– Я не просто верю, – возразила Фрэнки. – Я знаю точно, потому что это правда!

– И как же называлась юридическая фирма, которая оформляла документы… некие господа Свитбери и Хачинс? – поинтересовался Сантино.

Фрэнки беспокойно заморгала.

– Да, именно так… и сам факт, что тебе известно это… – она внезапно задохнулась, – подтверждает, что ты знаешь, что мы не женаты много лет!

– Неужели? – Сантино прошелся к окну и грациозно повернулся лицом к ней. – Аннулированный брак означает, что его никогда и не существовало. Тогда не угодно ли согласиться, что, если бы наш брак был аннулирован много лет назад, я бы не имел перед тобой финансовых обязательств?

Совершенно не понимая, куда он клонит, Фрэнки кивнула, слегка наморщив лоб.

– Конечно.

– В таком случае не потрудишься ли ты объяснить, почему я содержал тебя с тех пор, как ты покинула Сардинию? – с неизъяснимым спокойствием продолжил Сантино.

– Содержал… меня? – изумленно повторила Фрэнки. – Ты?

– Когда ты появилась в отеле «Ла-Рокка», я ожидал увидеть бриллиантовое колье. Тот маленький «фиат» вызвал у меня удивление. Лимузин с шофером был бы более уместен, – произнес Сантино.

Фрэнки нервно засмеялась:

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Я работаю последние три года. Я сама содержу себя и никогда не получала от тебя никаких денег.

Сантино всплеснул крепкими, загорелыми руками.

– Если это правда, то получается, что некто затеял грандиозное мошенничество и продолжает его с момента нашей последней встречи.

В полном недоумении Фрэнки смотрела ему в лицо.

– Мошенничество? – Серьезность подобного преступления потрясла ее. – Но кто? Я имею в виду, каким образом платились деньги?

– Через твоего адвоката.

– Боже, он, должно быть, настоящий плут, – прошептала Фрэнки, внезапно почувствовав еще большую слабость. Сантино платил деньги на ее содержание все эти годы? При ее чувствах к нему она бы никогда не приняла его денег. Он ничем ей не обязан.

– Forse[3]3
  Может быть (итал.).


[Закрыть] но, возможно, мы не будем делать поспешные выводы, – пробормотал Сантино, словно забыв, что кто-то грабил его многие годы.

Фрэнки вспомнила ту единственную встречу со старым и дряхлым мистером Свитбери в его грязном, заваленном бумагами кабинете. Сам адвокат выглядел как персонаж романов Чарлза Диккенса, недоставало только пары перчаток с отрезанными пальцами. Осознав, что ее брак свершился на территории иностранной державы, он выглядел крайне сконфуженным, словно прежде и не догадывался, что люди могут жениться и выходить замуж за пределами Соединенного Королевства. Ее мать, однако, указала, что мистер Свитбери не слишком много берет за свои услуги, а они не могут позволить себе быть слишком разборчивыми.

– Возможно, – заметил Сантино, – виновная сторона находится существенно ближе, чем твой адвокат…

Огромное облегчение снизошло на нее. Значит, это кто-то здесь, на Сардинии, догадалась Фрэнки. Она чувствовала себя невероятно усталой.

– Я действительно не брала твоих денег, Сантино.

Сантино одарил ее улыбкой, оживленной, таким природным обаянием, что ее сердце заколотилось быстрей.

– Я верю тебе, – спокойно проговорил он. – Но преступник должен быть схвачен, ты со мной согласна?

– Конечно, – энергично согласилась Фрэнки, чувствуя благодарность за то, что он ей поверил.

Внезапно ее охватила крайняя слабость. Она поняла, почему Сантино столь решительно стремился встретиться с ней. Очевидно, ему нужно поговорить о денежных делах! Фрэнки обмерла. Как бы она ни презирала бывшего мужа, но мысль о том, что он многие годы жил в уверенности, что содержит ее, заставляла испытывать чувство вины. Ему стало затруднительно продолжать платежи? То колкое замечание о бриллиантовом колье подтверждает, что эти платежи были для Сантино тяжкой ношей.

– Кто бы ни была эта жадная, бесчестная личность, ты… полагаешь, этого – человека следует покарать по всей строгости закона?

– Что с тобой случилось? Я никогда не думала, что ты такой малодушный! Кто бы это ни был, он должен быть осужден и посажен. Я не успокоюсь, пока не узнаю, что он наказан, потому что мошенничество совершалось от моего имени… и мне ужасно стыдно!

– Я полагал, что ты участвуешь в этом мошенничестве.

– Я понимаю, – уступила она, признавая его право на подозрения. Потом, уже почти, засылая, Фрэнки, сказала: – Тебе лучше перевести меня, в. другую палату, Сантино…

– Зачем?

– Моя медицинская страховка не сможет оплатить такую роскошь…

– Не беспокойся об этом. Тебе не будет выставлен счет.

У Сантино такой чудесный, успокаивающий голос, заметила она, подавляя зевоту.

– Я не хочу, чтобы ты оплачивал счет.

– Не будет никакого, счета… по крайней мере… если речь, идет о деньгах, – тихо проговорил Сантино.

– Прошу прощения?

– Спи спокойно cara mia.

Уже погружаясь, в сон, она пыталась представить, каким же образом, та свадебная фотография оказалась в лазарете монастыря, но для. этого, несомненно, найдется объяснение. В конце концов, сейчас она точно знала, почему Сантино верил, что они все еще муж и жена. Тот организатор финансового мошенничества просто решил скрыть от него аннуляцию брака, чтобы. Сантино продолжал платить.

Солнце стояло высоко в небе, – когда Фрэнки проснулась. Она: выскользнула из постели. Не считая, тянущей боли у основания черепа, все было прекрасно. С восхищением она обследовала прилегающую к палате ванную, оборудованную просто с греховной роскошью. Это определенно не монастырский лазарет. Очевидно, она находится в пятизвездочном отеле!