Текст книги "Долина Дюн – II. Часть 2"

Глава X

Сундук

Валлиец втолкнул Кларисс в спальню, которая тонула в предрассветной мгле. На его лице играла зловещая улыбка, от которой к горлу подкатывала тошнота. Не промахнись она немного, то вторая стрела оказалась бы для него смертельной! Тогда никому в замке не пришлось бы так страдать по её вине! И самое страшное – Кларисс не знала, что стало с её дочерью. Жива ли она? Где она? С кем?!

Видимо, на лице Кларисс настолько явственно читался ужас, что Эдвиг разразился смехом от предвкушения забавы. Он смотрел на неё как на загнанного зверька, потешаясь над её беспомощностью.

– Я не люблю долгих прелюдий, – хрипло сказал он. Сложив могучие руки на груди, продолжил: – Поэтому не заставляй меня ждать.

Кларисс, холодея внутри, отступала от него, лихорадочно оглядываясь. Кровать с меховым одеялом. Шерстяной полог. Висящий на стене гобелен. Нечем обороняться!

– Мой муж вернётся, – резко произнесла Кларисс.

– И? – его глаза недобро заблестели. – Это произойдёт не сегодня. Вряд ли мы с ним встретимся, лучница! Пока он вернётся, я уже буду в Гвенте, а затем и в Морганнуге. Поэтому не заставляй меня терять терпение! Будь покладистой, и мы хорошо проведём время. Доставим друг другу удовольствие!

Кларисс отскочила от него и заметалась на месте. Зарычав, он бросился на неё и повалил на кровать. Она визжала и отбивалась, как могла. Они боролись, пока главарь не подмял её под себя. Кларисс отчаянно вырывалась, но её усилия были тщетными. Эдвиг вдавливал в меховое одеяло, в котором путались её ноги. Она должна что-то придумать! А если как-нибудь извернуться и ударить коленом главарю в раненый бок?

Его рука блуждала по её груди, ища завязки платья. Наконец, найдя, дёрнула шнуровку. Послышался треск рвущейся ткани. Теперь Кларисс от главаря отделяла только тонкая сорочка и его одежда. Глухо зарычав, стиснул её грудь. Тяжело сопел, пытаясь избавить от остатков платья. Кларисс чувствовала, как её отрезанные волосы, заткнутые за пояс врага, мягко легли на левое колено. Безмолвное свидетельство унижения…

Наконец, отшвырнув платье, Эдвиг опустил руку на бедро, и его ладонь скользнула вверх под сорочкой. Кларисс сопротивлялась, но этим только распаляла валлийца. Пинала его свободной ногой, задыхаясь, пыталась отползти, но всё больше ощущала себя тряпичной куклой. Кусала губы, боясь, как бы валлиец не свернул ей шею. Связанные запястья саднили, но Кларисс почти не чувствовала боли. Она уже готова была сдаться, когда громкий стук в дверь заставил его замереть на месте.

– Араун[33] тебя забери! – выругался ап Граффид. – Что там такое?

– Норманны! – выкрикнул голос за дверью. – Они окружают крепость! Их очень много!

Подняв голову, Кларисс встретилась взглядом с Эдвигом. В его чёрных глазах полыхала злоба.

– Хороший ход, – прорычал он, пытаясь отдышаться. – Главное, своевременный. Пошли.

Валлиец рывком поднял её с постели, дёрнув за связанные запястья. У Кларисс закружилась голова, и она б упала, если бы он крепко не держал её за руки. Ей хотелось извернуться, оттолкнуть его и попытаться ударить в раненый бок, однако, главарь до боли сжал её запястье. Она стояла перед ним в одной сорочке с растрёпанными короткими волосами, но внутри начала расти надежда. Гилберт де Клер не подвёл! Он здесь со своим войском!

– Не делай глупостей, женщина, – предупредил Эдвиг. – Или ты идёшь сама, или мне придётся показать твою голову норманнам!

На негнущихся ногах Кларисс сделала несколько шагов в сторону двери. Первое, что увидела в холле, был тот же заплёванный стол с объедками и разлитым элем. Перевёрнутая скамья, где совсем недавно сидели связанными члены её клана. С улицы доносились истошные вопли, грохот от осадных машин, звонкий свист стрел и приказы на разных языках. Казалось, что внутренний двор охвачен пожаром – сквозь гул огня слышался треск падающих балок и испуганное ржание лошадей. Кларисс поняла, что горят амбары. Горят запасы зерна! Только что собранный урожай! Она дёрнулась было в руках главаря, но он ткнул остриём кинжала ей между лопаток.

– Ты пожалеешь об этом, – прошипела Кларисс. Спотыкаясь, она медленно спускалась по лестнице. – Тебя казнят!

– Заткнись, Палуга! Мы довольно натерпелись от нормандских ублюдков! Они поплатятся за то, что сделали! Ступай в подземелье! Только там вы можете прятать золото!

– За меня дадут выкуп!

– К Балору[34] твой выкуп.

Отчаяние сдавило горло Кларисс. Она цепенела от страха, спускаясь по выщербленным ступеням в подземелье. До неё доносился лязг мечей и глухие крики, смешиваясь с топотом ног и грохотом падающих камней. Надежда на спасение таяла с каждым шагом. Кларисс видела, как в неровном свете единственного факела вдоль стены показались сундуки, обитые кожей и металлом. Эдвиг подтолкнул её к ним. Убрав кинжал, он открыл тот, куда она не так давно складывала скатерть и серебряную посуду. Вытащил позвякивающий узел и бросил его себе под ноги. Извернувшись, Кларисс изо всех сил лягнула валлийца в раненый бок. Взвыв от боли, он наотмашь ударил её по лицу, отчего она, не удержавшись на ногах, упала и ободрала кожу на коленях об холодный каменный пол.

– Где золото, женщина?

– Ты можешь обыскать здесь всё, но так и не найдёшь, потому что его нет!

– Значит, ты им станешь, – понизив голос, пообещал он.

Кларисс не успела увернуться, как главарь навалился на неё и дёрнул за связанные руки, проверяя надёжность узлов.

– Запомни, женщина, ты никогда не справишься с мужчиной. Вся твоя шотландская гордость ничто! Особенно, когда ты окажешься вон в том сундуке. Залезай!

– Я же задохнусь! – Кларисс лежала на полу, придавленная коленом Эдвига.

– Я это переживу. Там есть отверстия, но нет сокровищ. Жаль, я не увижу, как тебя будут искать, Палуга. Занятное будет зрелище!

Валлиец вытащил из сундука льняную салфетку и сделал из неё кляп. Заставил Кларисс открыть рот и через мгновение она не могла произнести ни слова.

– Ты ещё будешь благодарить меня за милосердие, – хмыкнул он. – Лезь в сундук!

Кларисс на негнущихся ногах забралась внутрь и подтянула колени к груди. Содрогнулась, когда над головой захлопнулась тяжёлая крышка. Теперь её окружала темнота, в тишине которой раздался щелчок запираемого замка и звук удаляющихся шагов. Судя по скрежету открываемой двери и завыванию ветра, ап Граффид покинул замок тем же путём, как и вошёл в него.

Озноб охватывал тело Кларисс. Да, главарь не смог придумать для неё более долгой и мучительной смерти. Не смог придумать более изощрённой мести. Он мог перерезать ей горло прямо вот здесь, на ледяных и сырых камнях подземелья. Мог сбросить её в море. Мог надругаться, как и хотел. Но никто не видел, как он вёл её в подземелье – всем было не до этого.

Кларисс закрыла глаза и попыталась успокоиться. Дышала ровно и глубоко, но ощущала, что спёртый воздух идёт с трудом. Поэтому берегла его, старалась медленнее выдыхать. Нельзя поддаваться панике! Надо быть сильной. Нужно вспомнить уроки отца, когда он учил держаться в седле: «Тебе может попасться норовистый жеребец, которому ты придёшься не по нраву. При любом удобном моменте он сбросит тебя. Ты должна быть начеку. Не позволяй ему одолеть тебя! Управляй собой, Риз! Овладев собой, сумеешь заставить его слушаться».

Вспомнился и Уильям, который всегда казался спокойным и собранным. Кларисс улыбнулась, подумав, а что бы делал он, окажись на её месте? Сумел бы выбить замок? Попытался бы привлечь внимание, пиная сундук изнутри? Кричал бы до хрипоты? Что бы он делал?! Она пыталась представить себе его лицо с глазами цвета летнего неба. Дочь унаследовала черты его внешности – вьющиеся каштановые волосы, прямые брови немного вразлёт, длинные ресницы, благородные черты лица и ямочку на подбородке. При мысли о Маргарет, сердце Кларисс сжималось. Главное, чтобы девочка осталась жива! Не дай бог ей причинили вред! Если так, то врагов ожидает самая лютая казнь, на которую Кларисс будет способна, как только ей удастся выбраться отсюда!

Сейчас она чувствовала, как понемногу начинает кружиться голова. Понимала, что остаётся только терпеть и ждать. Прислушиваться к тому, что происходит вокруг. Не расходовать силы и воздух напрасно! Нужно отвлечься. Подумать о чём угодно, но не о том, что она заперта в этой узкой темнице…

Вот отец держит вороного жеребца под уздцы. Рональд помогает ей сесть, но у неё трясутся колени и в то же время дух захватывает от осознания, что она, двенадцатилетняя девчонка, сидит на добротном шотландском скакуне. Ловит пристальный взгляд матери, в котором чувствуется неодобрение. Меррон Маккей происходила из галлоуэйских[35] пиктов, у которых было принято передавать власть по женской линии. Принято быть сильными. Принято быть отважными. Поэтому сидя на коне, Кларисс боялась показать, что ей страшно. Боялась ударить в грязь лицом, хотя норовистый жеребец успел уже дважды сбросить незадачливую всадницу в пыль. Кларисс плакала, ругалась, но продолжала учиться, стиснув зубы и собрав волю в кулак. Вновь вставала возле левого плеча жеребца и брала повод в руки. Вставив ногу в стремя, старалась одним движением сесть в седло.

– Будь начеку! – приговаривал Ангус Маккей, не сводя с неё взгляда. – Садясь в седло, старайся не задеть круп Марба, иначе он начнёт недовольно крутиться на месте. Давай, Риз, ещё раз!

– Он меня не слушается, – Кларисс вновь готова была расплакаться от обиды и злости. – Ты мне привёл противного коня. На нём даже Рональд не ездит!

– У Рональда конь норовистее твоего Марба. На покладистых лошадях все умеют ездить…

Кларисс зажмурилась. Далёкое воспоминание в этот момент казалось таким близким и ярким! Однако, она с тревогой заметила, как дышать в сундуке становится всё труднее. Казалось, что он с каждым вдохом уменьшался в размерах и начинал давить на неё. Настоящая темница, которая может стать могилой. Кларисс хотела лишиться чувств, чтобы хоть на время не поддаваться панике, грозящей свести с ума. Сколько пройдёт вдохов перед тем, как темнота поглотит её? Сколько ударов ещё пропустит сердце? Кларисс задыхалась. Слёзы безостановочно текли по щекам. Она пыталась вобрать в себя как можно больше воздуха, но он не насыщал её, казался пустым и затхлым. В ушах стоял звон, а в груди разливалась ноющая боль, словно от удара копьём. Сырость и холод пронизывали до костей, а что-то из лежащей на дне посуды кололо в плечо.

Сквозь гулкие и неровные удары сердца Кларисс расслышала какой-то шум и лязг металла снаружи. Поддавшись инстинкту, она из последних сил начала пинать стенку сундука. Пыталась не дать темноте завладеть ею. Мычала, не в силах вытолкнуть кляп. Понимала, что ап Граффид не стал бы так шуметь, не стал бы бряцать металлом – этот звук могли издавать только стальные доспехи…

Кто-то сбил замок и открыл крышку сундука. Свет от огня на мгновение ослепил Кларисс. Она зажмурилась и в то же время попыталась отдышаться. С жадностью вбирала в себя запахи кожи, металла и сухих трав, смешанные с сыростью. Разлепив веки, пыталась разглядеть лицо склонившегося над ней бородатого мужчины. Он что-то кричал кому-то. Слышался топот ног. Возбуждённые голоса. Позвякивание кольчуги. Шелест плащей по полу. Лица собравшихся расплывались в пелене её слёз. Кларисс трясла головой и с облегчением выдохнула, когда её избавили от кляпа.

– Да помогите же ей! – лицо склонившегося над ней мужчины было нахмуренным. Однако складки на его лбу разгладились, и голос зазвучал бодрее: – Не то, чувствую, леди Кларисс решит, что окружена нечистой силой, и отдаст богу душу!

– Да, милорд, – надтреснутый голос явно принадлежал Логан. Кларисс слабо улыбнулась. – Я боялась, что этот злыдень уведёт её через заднюю дверь и сбросит в море! Посмотрите, милорд, что он сделал с её волосами… Сейчас мы приведём Риз в чувство. А ну, Мери, неси сюда подогретого вина!

– Уж постарайтесь, мадам. А то придётся отчитываться перед братом, и не сносить мне тогда головы!

– Кто вы? – просипела Кларисс. Кто-то уже перерезал верёвку на её запястьях, и она смогла убрать от лица прилипшие пряди волос.

– Неужели вы забыли меня, миледи? – с притворной скорбью произнёс бородатый. – Мы редко виделись, в основном при дворе английского короля, к которому вы питаете самые горячие чувства! Я – тот, кому вы не так давно отправили пламенное послание. Гилберт де Клер к вашим услугам.

– О, простите, – Кларисс с его помощью выбралась из сундука и закуталась в предложенный Логан плащ. – Что произошло? Как вы оказались в Иннисе? Я хочу знать…

– Я отвечу на ваши вопросы, но давайте сначала выберемся из этого мрачного места. Оно как-то не располагает к светским беседам!

Утерев рукавом щёки, Кларисс всмотрелась в лицо собеседника, озаряемое светом факелов в руках собравшихся рыцарей. Такие же тёмные волосы и светлые глаза, как у её мужа. Высокий лоб и прямой нос. Гилберт был не таким худощавым, как Уильям. Не настолько серьёзным и непроницаемым. Однако Кларисс понимала, что могло скрываться за этой нарочитой весёлостью, поэтому кивнула и, опершись на Логан, поднялась в холл.

Слуги уже спешно наводили порядок – меняли плетёные коврики на полу, отмывали стену от следов эля и выметали мусор из-под стола. Возле камина в растерянности застыла Маргарет, явно не зная, куда ей деваться. Она испуганно озиралась по сторонам. Измятое платье было грязным, а волосы всклокочены, напоминая воронье гнездо. Вдобавок она потеряла один башмак и прятала ногу в вязаном носке за другую. При виде неловкости дочери, Кларисс не смогла сдержать улыбку, и бросилась к ней.

– Мама! – воскликнула Маргарет. И, заикаясь, начала тараторить: – Я… Я пря… пряталась с дру… с другими детьми! М-мы си… сидели в домике Джа… Джа… Джамесины и боялись. О-очень! Но нас н-не на… не нашли! Ко… когда я услыш-шала, что го… говорят по-французски, то ре… решила выйти и по… посмотреть…

– Ты моя хорошая, – Кларисс сдерживала рыдания, зарываясь носом в спутанные волосы дочери. В памяти возник дом жены гончара Джамесины возле колодца. – Ты храбрая девочка! Папа тобой будет гордиться…

– Дядя Гил… Гилберт спас н-нас, – сбивчиво продолжала Маргарет. – Он всех раз… разгромил! Боль… больше сюда н-никто н-не при… придёт.

– Да, ты права, – Кларисс крепко обняла девочку. – Теперь всё будет хорошо. Ступай с Магдой в комнату, тебя надо хорошенько отмыть от сажи и грязи.

Маргарет кивнула и, ковыляя, пошла вслед за своей няней в комнату. По дороге девочка не раз оборачивалась, бросая на Кларисс испуганные взгляды. Касалась своих растрёпанных волос и переводила взгляд на остриженные пряди Кларисс. На её чумазом лице читался неподдельный ужас.

Когда девочка скрылась из виду, Кларисс устало села на скамью возле камина. Тело болело – на нём, казалось, не осталось ни одного живого места из-за синяков и ссадин. Болела правая половина лица, на которую пришёлся удар валлийца. Чувствовался привкус крови от разорванного уголка губ. Окоченевшие и негнущиеся пальцы казались онемевшими, как бы Кларисс не пыталась их растереть. Босые ноги были в царапинах, а на рукаве зияла дыра.

– Риз, – перед ней на корточки села Мери. В её руках была глиняная чашка с дымящимся вином. Кларисс почувствовала лёгкий запах трав. – Давай, пей. Всё кончено. Иннис-брох снова наш!

Кларисс уронила голову на сложенные на коленях руки. Её плечи сотрясались от беззвучных рыданий.

Глава XI

Таинственный монастырь

Уильям предполагал, что его отряд будет следовать за Робертом до наступления сумерек, однако, небо начало стремительно темнеть. Слыша раскаты грома, лошади отказывались продолжить спуск, и воины тщетно пытались их успокоить. После преодоления заснеженных вершин они валились с ног от усталости. Ранульфа одолел хриплый кашель, а Эврар чуть не отморозил себе нос.

– Надо останавливаться и искать укрытие, – сказал Уильям, чувствуя, как у него садится голос. – Может разразиться гроза, и мы здесь ноги переломаем.

– Смотрите, милорд, там вроде бы есть свет, – Гийом указал куда-то в сторону от дороги.

Переведя взгляд вправо, на величественную громаду, Уильям заметил мерцающее сияние между скальных выступов, словно кто-то расставил на них маленькие свечки. Всмотревшись, он понял, что недалеко от дороги, словно вырубленный в горах, стоит монастырь. Отчётливо видел высокие, обитые железом, двери и вырезанную над ними каменную арку в римском стиле. Окликнув людей, Уильям велел следовать за ним, с тревогой наблюдая, как усиливается дождь.

Когда они поднялись чуть выше по дороге, то он подъехал к массивным воротам и постучал кулаком в латной перчатке. Некоторое время слышался только шум падающих капель дождя. Уильям точно знал, что в монастыре есть люди, и сумел различить приближение гулких шагов к воротам.

– Кто стучится в такой час? Назовите себя! – послышался резкий женский голос.

– Рыцари короля Вильгельма и герцога Нормандии Роберта, отправившиеся в Священный поход, – ответил Уильям. – Прошу вас впустить нас на ночлег, мадам! Нас двенадцать человек.

– А как мне убедиться, что вы не разбойники? – проворчала привратница.

– Даю вам слово, что не замышляем ничего дурного. Какие вам нужны гарантии, мадам?

Послышался лязг задвижки, и в появившемся окошке Уильям встретился взглядом с настороженной женщиной, часть лица которой была скрыта светлым монашеским покрывалом.

– Вижу, что рыцари, – неохотно произнесла она. – Вы сможете разместиться на эту ночь здесь. Идите за мной, и не шумите. Время позднее.

С этими словами монахиня открыла ворота, и отряд Уильяма прошёл через небольшой тоннель и оказался в крытом внутреннем дворе. В тусклом свете масляных ламп на стенах виднелись фрески с ликами святых. Внизу стояли бочки, деревянные вёдра, лохани для сбора дождевой воды и глиняные кувшины для умывания. На мощёном полу кое-где просматривались мозаичные узоры, словно стёртые временем. Они напоминали римский рисунок, который Уильям встречал в стене, опоясывающей город Йорк в Нортумбрии.

– Я могу выделить вам отдельную келью, милорд, – сказала монахиня. – Ваши люди разместятся в главном зале, но на рассвете вы должны покинуть монастырь.

– Благодарю, мадам, – кивнул Уильям. Он чувствовал, как усталость начала брать верх. – Я останусь со своими людьми и на рассвете мы уедем.

– Тогда располагайтесь, – женщина сделала знак следовать за ней. Она привела их в просторный зал с высокими потолками, до которых не доходило сияние множества свечей, расставленных вокруг алтаря. – Кельи сестёр находятся гораздо выше. Будет лучше, когда они утром спустятся на службу, и здесь уже никого не будет, так как в нашем ордене камальдульского монастыря[36] строгие правила. Мы живём уединённо и обычно никого не пускаем, но долг велит нам дать ночлег тем, кто направляется в Святые земли.

– Я понял, мадам.

Уильям оглядел зал. Узкие окна, за которыми сверкала молния. Выцветший от времени гобелен с изображением распятого Христа. Углубления в стенах, в которых поблёскивали золочёные чаши, инкрустированные камнями. Широкие деревянные скамьи вдоль стен, на которых уже начали обустраиваться его люди – доставали походные одеяла и готовились ко сну. Повернувшись к алтарю, Уильям заметил невысокую женскую фигуру, закутанную с ног до головы в белое монашеское одеяние с капюшоном, длинными рукавами и с широким поясом, концы которого почти касались пола. Лицо оставалось в тени, и он чувствовал на себе пристальный взгляд, словно ощупывающий и оценивающий незваных гостей. Понимал, что возможно, женщины боятся насилия и грабежа с их стороны. Повернувшись к монахине, Уильям негромко произнёс:

– Я оплачу наш ночлег.

– Благодарю, милорд, – сухо кивнула привратница и перевела взгляд на застывшую фигуру возле алтаря. – С вами хочет поговорить настоятельница, сестра Беатриса.

Уильям подошёл к алтарю. Видел свечи, воткнутые в песок. Алую бархатную ткань, обрамлявшую икону в золочёной рамке. Маленькую женскую руку, ловко меняющую огарки на новые свечи. Она казалась невесомой, словно сотканной из воздуха – это напомнило ему видение в замке Орбек.

Женщина подняла голову – её лицо скрывал не только капюшон, но и прозрачная светлая вуаль, за которой сложно было понять, кто это: молодая девушка или старуха. Заметив пристальный взгляд Уильяма, настоятельница медленно убрала руку и спрятала её в складках одеяния.

– Благодарю вас за ночлег, мадам, – сказал он, – только помогите моим людям. Они чуть не замёрзли насмерть во время снежной бури. Они должны дойти со мной до Святой земли.

– Располагайтесь с богом, – её спокойный голос показался мягким. – Я позабочусь о ваших людях. Сестра Джозефина изготовит нужные снадобья. Вы же можете пополнить запасы чистой горной водой.

Настоятельница указала в левый угол зала, где стояла бочка, в которую по стене с тихим журчанием стекала вода, поблёскивая в пламени свечей.

– Лечите кашель не только настойкой из горьких трав, которую даст сестра Джозефина для вашего больного. Ему полезно дышать горячим паром. Можно положить камни в костёр, а потом извлечь их оттуда, пока они не остыли. Плеснуть на них водой с парой капель эвкалиптового масла. Хворь обязательно отступит.

– Мой второй воин, скорее всего, отморозил нос. Говорит, не чувствует его, когда прикасается.

– Чувствительность вернётся, если кончик носа красный, – голос сестры Беатрисы стал ещё мягче. – Если же он чернеет, то здесь уже ничем не помочь. Горы никого не щадят, милорд. Доброй ночи. Утром сестра Джозефина проводит вас в путь и даст с собой травы, которые можно будет бросать по щепотке в котелок с водой и ставить на огонь до закипания.