Текст книги "След на стекле"

Глава 6

Было около пяти часов вечера.

Донна обычно возвращалась домой примерно в половине пятого со своей работы в полицейской службе Гриффона. Вывеску на здании сменили несколько лет назад. И участок больше не назывался «Полицейскими силами Гриффона». Поскольку это звучало немного… Немного «сильно», малость угрожающе, наверное. А на самом деле слишком точно отражало суть. И они стали называть себя «службой», словно речь шла о работниках социальной сферы, только почему-то вооруженных. Власти предержащие, видимо, решили, что если немного смягчить название, то и воспринимать полицию станут как нечто не столь жесткое и грубое.

Только ничего из этой затеи не вышло.

Хотя Донна там работала, она не носила табельного револьвера, не ездила на машине с мигалкой и сиреной, не дежурила по выходным или по ночам, и мундира ей тоже не выдали. У нее был нормированный день с девяти до четырех с понедельника по пятницу и полагались выходные по всем большим праздникам. Потому что Донна, собственно, не была настоящим копом. Она трудилась в отделе, объединявшем бухгалтерию и администрацию, и отвечала за то, чтобы каждый полицейский в положенный срок получал ежемесячный чек с зарплатой, выписанный на финансовую организацию по его личному выбору, разбиралась с вечными спорами о размере сверхурочных, своевременно оплачивала коммунальные счета. Благодаря именно ее аккуратности любой гражданин Гриффона, позвонивший по 9–1–1, не натыкался на отключенный за просрочку телефон, а ему всегда отвечал диспетчер, готовый принять вызов.

А потому патрульная машина перед нашим домом могла и не служить причиной для беспокойства. Донна была знакома со всеми сотрудниками полиции, если не лично, то по фамилиям и номерам карточек социального страхования. Коллеги знали, что она порой привозила на работу домашнюю выпечку, и всякий, проходивший мимо ее стола, всласть угощался. Какой-нибудь офицер мог заехать просто по-дружески. К тому же Донна и одна из двух женщин-полицейских – Кейт Рэмзи – иногда ходили вместе в кино, хотя в последнее время это случалось редко. Ни Донна, ни я сам с некоторых пор не отличались особой общительностью.

И все же меня кольнуло не слишком приятное предчувствие.

Когда до дома осталось полквартала, зазвонил мой сотовый, лежавший на сиденье рядом. На дисплее высветилось слово «дом». Раньше Донна звонила мне по крайней мере дважды в день. Обычно у нее не происходило ничего важного, просто хотела поболтать. При этом она прекрасно знала, что я вполне могу и не ответить: если я бывал на задании, то просто отключал звонок мобильника, поэтому проблем не возникало.

Сейчас я поспешно взял трубку:

– Слушаю.

– У нас полиция, – объявила она.

– Я уже как раз подъезжаю, – сказал я. – Думал, это Кейт.

– Нет. Хейнс и Бриндл.

– Хейнс, – задумчиво повторил я. Один из самых молодых офицеров, хотя за его плечами был уже десяток лет службы. Именно он принес нам трагическую новость в августе. – С Бриндлом я не знаком.

– О, тогда получишь большое удовольствие, – усмехнулась она.

– Что случилось?

– Мне они не говорят. Им нужно побеседовать с тобой. Я сначала подумала, они разыскали того, кто продал ему наркотик, и приехали сообщить нам. – Донна могла целыми днями рисовать портреты Скотта, однако ей было сложно написать его имя или хотя бы произнести вслух. – Но тогда им хватило бы разговора со мной.

Странно, что поиски того, кто снабдил Скотта экстази, все еще оставались в числе приоритетов полиции Гриффона, если вообще когда-либо среди них числились. Нельзя сказать, чтобы наших копов совсем уж не волновала проблема наркомании, просто они решали ее по-своему. Если они обнаруживали торговца наркотой, да еще и иногороднего, то отвозили его на задний двор гаража для снегоуборочных машин, избивали до полусмерти, а потом бросали на территории какой-нибудь заброшенной фабрики на Буффало-авеню недалеко от Ниагарского водопада.

Ходило немало историй о злоупотреблении насилием местными полицейскими, что и объясняло выходку Скотта при виде офицера, издевавшегося над девушкой у бара «Пэтчетс». Он считал, что делалось это без всякой причины, но я-то знал, что у копа всегда нашлось бы основание заявить о ее подозрительном поведении. Я усвоил этот урок давно, во время своей краткой службы в полиции. Если ты предоставлял кому-то – не важно, мужчине или женщине – право на обоснованное сомнение в виновности, то тем самым резко сокращал шансы спокойно уехать домой после дежурства.

И все же почти никто в Гриффоне не тревожился, если копы переходили границы дозволенного. Главное, что обыватели чувствовали себя в безопасности. И пока это не касалось их лично, а ощущение, что они защищены, преобладало, горожане не желали вдаваться в детали, какой ценой это достигалось.

А если начистоту, то приходилось признавать свою собственную склонность к подобным методам. Я знал наверняка: если бы я разыскал подонка, продавшего Скотту экс-тэ-зэ, «экс», «экстру» – или как еще эту дрянь называли на улице, – я бы сам с ним очень круто разобрался, не обращаясь за помощью к закону.

– Поговорим позже, – сказал я Донне и дал отбой.

Проехав мимо патрульного автомобиля, я заметил в салоне двух мужчин. Поставил «хонду» впереди, вышел, посмотрел на дом и увидел Донну, наблюдавшую за мной сквозь жалюзи окна гостиной.

Рикки Хейнс, более молодой из копов, тоже выбрался из своей машины и кивнул мне. Слегка за тридцать, черные волосы и ровно постриженные усы. Рикки был в хорошей физической форме и выглядел так, словно когда-то играл в футбол, – правда, для профессионального футболиста ему не хватало массы тела. Может, занимался хоккеем? Однако и тогда солидная масса тоже была бы важна.

– Мистер Уивер? – спросил он, прикладывая указательный палец ко лбу в имитации официального приветствия.

– Да. Офицер Хейнс?

– У вас хорошая память, – заметил он.

Трудно забыть фамилию человека, который сообщил о смерти сына.

Открылась и другая дверца машины. Второму копу было на вид уже под сорок, и если он когда-то вообще занимался спортом, то бросил очень давно. На первый взгляд он весил не менее 280 фунтов. Живот и бока заметно набухли от жира. Над верхней губой у него росло больше волос, чем на голове.

– Знакомьтесь. Офицер Хэнк Бриндл, – представил Хейнс.

– Добрый день, – кивнул Бриндлу я.

– Вы, значит, муж Донны? – спросил тот низко и сипло.

– Так и есть.

Он тоже кивнул мне, задумался на секунду, а потом сказал:

– Мы надеемся, вы сможете нам кое в чем оказать содействие.

– Я очень постараюсь.

Бриндл указал на мою «хонду аккорд»:

– Этот автомобиль зарегистрирован на вас?

– Да.

– Вы пользовались им вчера вечером? – поинтересовался Бриндл.

– Да, пользовался.

– Не могли бы вы сообщить нам, куда ездили?

– Ответ зависит от конкретного времени, которое вас интересует, – произнес я.

– Например, около десяти.

– Как раз возвращался домой.

Бриндл снова кивнул.

– Значит, возвращались домой. Откуда же?

– У меня была работа в Тонауанде.

Бриндл продолжал кивать.

– Рикки сказал, что вы частный детектив. Это верно?

Теперь уже я вынужденно кивнул и стал ждать. Можно было бы спросить, в чем дело, но у копов имелось свое представление о том, как должен развиваться разговор в нужном им направлении, и они терпеть не могли сами отвечать на вопросы. Мне ли не знать правил игры?

Бриндл вновь задумчиво кивнул, а потом посмотрел на своего более молодого напарника.

– Думаю, будет лучше, если ты продолжишь разговор. Тебя лучше ввели в курс дела. – Мне в его тоне почудился намек на неприязнь.

Я повернулся к Хейнсу:

– В курс какого дела?

– Мы разыскиваем девушку, – ответил Хейнс.

Я ждал.

– Ее зовут Клэр Сэндерс. Семнадцать лет. Светлые волосы. Рост около пяти футов и пяти дюймов. Вес около ста пятидесяти фунтов.

– Почему вы ее ищете? Она что-то натворила?

– Нам просто важно найти ее, – сказал Хейнс, явно не желая прямо отвечать на вопрос.

Но я упорствовал:

– Так она нарушила закон или просто пропала?

Хейнс откашлялся, прочищая горло.

– Ее местонахождение неизвестно. Мы были бы весьма признательны за вашу помощь в этом деле, мистер Уивер. Буду честен. Расследование проводится как бы неофициально. Учитывая личность отца Клэр, необходимо действовать максимально деликатно.

Мне не понадобилось и секунды, чтобы догадаться. Клэр Сэндерс.

– Эта девушка – дочь Бертрама Сэндерса, нашего мэра?

– Сразу видно прирожденного сыщика, – язвительно заметил Бриндл.

– Согласно нашим данным, – продолжал Хейнс, – вы могли встречаться с Клэр вчера вечером.

– У вас есть ее фотография?

Хейнс достал свой мобильник, нажал на пару кнопок и приблизился ко мне. Телефон он держал так, чтобы был виден дисплей, но в руки мне его не отдал. Снимок, похоже, сделали на какой-то вечеринке. Девушка смеялась, немного откинув голову назад, держа в руке бокал с мартини. Я предположил, что фото скопировали со странички в «Фейсбуке».

– Да, я вчера подвез эту девушку, – сказал я. – Впрочем, вам наверняка это уже известно.

Хейнс кивнул:

– Да. Вы посадили ее к себе в машину у «Пэтчетса».

Не было смысла отрицать это.

– Да. Но только скорее она сама выбрала меня.

Хейнс задумался. Потом произнес:

– Вот как?

– И часто вы поступаете подобным образом, мистер Уивер? – спросил Бриндл. – Сажаете в свою машину несовершеннолетних девочек?

– Она сама постучалась мне в окно, когда я остановился на знаке. Попросила подбросить до дома.

– И вы решили ее подвезти?

– Да.

– Выходит, вы уже знали, что это Клэр Сэндерс? – не отставал старший коп.

– Нет, не знал, – ответил я.

– Гм-м, – протянул Бриндл. – Если бы я оказался на вашем месте и какая-нибудь юная девица попросила бы ее подвезти – при том условии, конечно, что я бы вел собственную машину, а не патрульную, – то мне стало бы несколько неловко. Я подумал бы, что едва ли совершаю разумный поступок.

– Зато она узнала меня. Сказала, что была знакома с моим сыном Скоттом. – В этот момент я исподволь взглянул на офицера Хейнса.

Хэнк Бриндл навострил уши, как охотничий пес по свистку хозяина.

– Это парень, который умер, верно?

Я почувствовал жар под воротничком рубашки.

– Да.

– Накачался наркотой и спрыгнул с крыши мебельного магазина «Рэвелсон» пару месяцев назад. – Бриндл говорил таким тоном, словно мы с ним просто предавались воспоминаниям. – Я ведь прав?

– Да.

– Ты тогда еще выезжал на вызов, Рикки? – обратился он к напарнику.

– Да, я. – Хейнс чуть покраснел. – Мне пришлось сообщить новости мистеру и миссис Уивер.

Я почувствовал, что ему неловко было произносить эту фразу.

– Как же, как же, помню, – продолжал Бриндл. – На той неделе я еще не получил надбавку за причитавшиеся мне сверхурочные. Потому что ваша жена взяла выходной и не успела выписать чек вовремя.

Теперь шея у меня просто горела. Я сжал кулаки, но не потому, что собирался кого-то ударить, а чтобы хоть немного снять напряжение. Руки я держал опущенными, и Бриндл мог не опасаться получить по носу, как ни хотелось мне ему вмазать.

– Позвольте мне от ее имени выразить вам глубочайшие сожаления за причиненное неудобство, – сказал я.

Бриндл махнул рукой:

– Ладно, чего уж там. Большое дело! – Он откашлялся. – Значит, вы решили подвезти девушку, потому что она была знакома с вашим сыном?

– А еще мне показалось жестоким бросить ее под дождем. И я разрешил ей сесть в машину. Она попросила подбросить ее домой.

– Она сообщила, как ее зовут? – спросил Бриндл.

– Клэр. Назвала только имя.

– И вы, стало быть, высадили ее у дома? – взял инициативу на себя Хейнс.

Оба пристально на меня посмотрели. Все развивалось по сценарию, который нравился мне все меньше. Поскольку история, которую я должен был рассказать, вряд ли показалась бы им правдоподобной.

– Нет, я не высадил ее у дома. Мы остановились рядом с «Иггизом». С тем, что на Денберри. Клэр сказала, что ее тошнит.

– Но вам достаточно было бы просто притормозить у обочины шоссе, если на то пошло, – заметил Бриндл.

– Она очень настойчиво попросила остановиться у ресторана, и я заехал на стоянку, а потом подождал в автомобиле. Она долго отсутствовала, и я решил тоже зайти внутрь, чтобы разыскать ее. Не нашел, но когда вернулся к своей машине, в ней уже сидела девушка.

– Что значит «девушка»? – осведомился Хейнс. – Вы хотели сказать, что в машине снова сидела Клэр?

Я помотал головой:

– Поначалу я тоже так решил. Эта девушка хотела заставить меня думать, будто она Клэр. Она надела парик, чтобы волосы были похожи, и оделась почти в такие же вещи, однако были и различия, если приглядеться получше. Прежде всего, у Клэр на левой руке я заметил царапину, которой не оказалось у той девушки.

– Стоп! Не спешите, – вмешался Бриндл. – Вы хотите сказать, что в «Иггиз» зашла Клэр, а вышла другая девица?

– Именно так.

– А что же, черт возьми, случилось с Клэр?

– Не знаю.

– Кем же была вторая? – спросил Хейнс.

– Понятия не имею. Очевидно, подругой Клэр, но своего имени она не назвала. Потом, когда мы уже ехали вместе, я догадался о подмене и прямо заявил об этом. Она же попросила вести себя так, словно я по-прежнему считал ее Клэр. На случай, если за нами следили.

Бриндл фыркнул.

– Нелепее истории мне еще не доводилось слышать.

– Нет, постой-ка, – вмешался Хейнс. – Понимаешь, если Клэр кто-то преследовал, а она хотела сбежать, то это был бы лучший способ избавиться от преследователя.

– Мне тоже так показалось, – сказал я.

Но Бриндл лишь покачал головой:

– Какая-то чушь собачья.

– Она потребовала, чтобы я высадил ее рядом с перекрестком Кастелтон и Беркли, – добавил я. – И пришлось ее отпустить.

Копы обменялись взглядами. Потом Хейнс спросил:

– Клэр ни о чем вас не предупредила, прежде чем зайти в «Иггиз»? Даже не намекнула на свое намерение поменяться с кем-нибудь местами?

– Нет. Если бы я знал, что они затеяли, то не стал бы принимать в этом участия.

– Она сообщила, куда направлялась потом?

– Сказала, что домой, – ответил я.

– Тогда, вероятно, все так и было, – заметил Хейнс.

– О чем ты? – округлил глаза Бриндл.

– Ее кто-то преследовал. Не убийца и не насильник, боже упаси, а скорее всего бывший парень. Она же хотела от него оторваться. Может, чтобы попасть на свидание к другому парню. И использовала свою подругу в качестве подсадной утки. – Он улыбнулся и покачал головой с оттенком восхищения. – Хитрый план.

Бриндл, однако, не выглядел ни в чем убежденным.

– Все так. Но только где сейчас Клэр? – осведомился я.

– Держу пари, – уверенно продолжал Хейнс, – что она сейчас с тем ухажером, который ей действительно по нраву. Крутят роман в свое удовольствие. Вот и все, что на самом деле произошло.

– Откуда вы узнали, что искать ее надо в районе «Пэтчетса»? – спросил я у полицейских.

Бриндл сделал жест в сторону Хейнса, и тот ответил:

– По слухам, она часто туда наведывалась, и потому логично было начинать оттуда.

– Позвольте снова задать вам тот же вопрос, – сказал я. – Вы ищете Клэр, потому что она что-то натворила или потому что пропала? У вас есть основания для тревоги за нее?

Хейнс почесал подбородок, явно для того, чтобы выиграть время и обдумать ответ.

– Наверное, всегда есть причина для тревоги, если ты кого-то ищешь и не можешь найти. – Он свел ладони вместе и потер одна о другую. – Думаю, мы с вами закончили, мистер Уивер. Можем пока оставить вас в покое.

– Надеюсь, вы скоро разыщете ее, – произнес я, когда двое копов садились в свой автомобиль.

Бриндл пристально взглянул мне в глаза.

– После всей чепухи, какую вы нам только что нагородили про девушек-двойняшек, я бы на вашем месте тоже искренне на это надеялся.

Глава 7

Я проследил, как большая патрульная машина в три приема развернулась на улице, доехала до угла, свернула налево и пропала из вида. Когда я вошел в дом, Донна ждала меня.

– Что произошло?

– Все в порядке, – ответил я.

– Меня не интересует, все ли в порядке. Мне хочется знать, что произошло.

– Вчера я подвез одну из приятельниц Скотта. Они пытаются теперь найти ее.

– Что за приятельница?

– Девушка по имени Клэр.

– Ты посадил в машину девушку, ловившую попутку?

– Это не… Она не совсем ловила попутку. Просто стояла перед «Пэтчетсом» и попросила подвезти до дома. Она узнала меня и сказала, что была знакома со Скоттом.

– Как она могла тебя узнать?

– По ее словам, она видела меня, когда я привозил его в школу. А еще шел проливной дождь. Послушай, окажись ты на моем месте, ты бы тоже подвезла ее.

– Возможно, – согласилась Донна. – Но разве ты не видишь здесь разницы между собой и мной?

– Конечно, вижу.

– Я могла бы сделать это, не подвергая себя большому риску, – продолжала Донна. – Но ты – взрослый мужчина, который посадил в свою машину юную девушку после наступления темноты! Неужели тебе это показалось хорошей идеей?

– Я объяснил тебе, почему так поступил.

У нее чуть приоткрылся рот, когда ей пришла в голову новая мысль.

– Я понимаю, почему ты так поступил. Подумал, что она может что-то знать. Тебе мнится, будто все что-то знают. Ты постоянно допрашиваешь всех в этом городке, кому меньше двадцати лет. И рано или поздно влезешь куда не надо. Зайдешь слишком далеко, и у тебя возникнут крупные неприятности.

Она не ведала и о половине того, что я делал.

– Я подвез ее вовсе не поэтому. Хотя верно. Я бы, скорее всего, задал ей пару вопросов, однако она не дала мне даже шанса. Сразу заявила, что ей ничего не известно.

– Они все тебя уже побаиваются.

– Вот и пусть. Это даже к лучшему, – сказал я резко.

Но Донна не унималась:

– Ты стал одержимым.

– Ах, это я стал одержимым? Может, у меня изрисован альбом вот такой толщины? – Я развел большой и указательный пальцы на дюйм друг от друга.

Сейчас она едва заметно вздрогнула. Я все-таки ранил ее. И потому, постаравшись смягчить голос, добавил:

– Мне казалось, тебя тоже должны интересовать ответы на некоторые вопросы.

Донна слегка оперлась на ближайшую стену, словно стараясь сохранить равновесие.

– А тебе станет от этого хотя бы немного легче? Если ты узнаешь, где он взял ту дрянь? Кто дал ему ее или сбыл? Конечно! Тогда у тебя будет на кого свалить вину. А сам ты сорвешься с крючка. А я? Я тоже с него сорвусь? Меня это тоже полностью оправдает? Ты сможешь перестать винить в случившемся меня, как винишь себя? – Она опустила голову и приложила пальцы ко лбу, массируя его, а потом продолжила: – Предположим, ты найдешь дилера, установишь личность. Предположим, даже заставишь его во всем сознаться. Дальше-то что? Сдашь его властям? Или сам свершишь справедливую расправу по своим законам и правилам?

– Я не могу обсуждать это сейчас, – сказал я.

– А суть в том, что не один, так другой снабдил бы его наркотиком. Ты никак не желаешь понять, что вопрос «кто?» никогда не был в центре проблемы. Главный вопрос – почему. Зачем нашему сыну вообще понадобилось принимать эту мерзость? Что в его жизни пошло не так, что выходом из положения стало только наркотическое опьянение?

– Говорю же, сейчас мне не до этого.

– Разумеется. – Донна изобразила пародию на просительную интонацию: – А когда настанет подходящий для вашей светлости момент? Может, вы запишете меня в очередь на аудиенцию?

– Меня очень беспокоит судьба той девочки, – сказал я. – Не думаю, что она исчезла, прячась от надоевшего ухажера. Она не устроила бы такого сложного трюка с перевоплощением подруги только для того, чтобы удрать от какого-нибудь недоросля.

– Не понимаю, о чем ты толкуешь, – произнесла Донна. – Ты вообще разговариваешь со мной или с собой?

Я тряхнул головой:

– Ты права. Наверное, я начал разговаривать сам с собой вслух.

– Начал? В этом всегда состояла твоя главная проблема. – Она отвернулась от меня и ушла в другую комнату.

Я уже не мог так просто это оставить. Не в состоянии был заниматься своими делами, пока полиция Гриффона вела поиски Клэр Сэндерс. Я ведь не кривил душой, сказав подруге Клэр, что пусть даже невольно, но они вовлекли меня в происходящее.

Теперь я выяснил: Клэр так и не нашлась почти через сутки после того, как я подвез ее, и поэтому по-новому рассматривал свои действия. Мне не стоило так просто отпускать ее подругу. По крайней мере, я должен был узнать ее имя. Последовать за ней, когда она выскочила из машины. Обязан был задать Клэр больше вопросов. Действительно ли некий подозрительный тип наблюдал за ней из пикапа? И если так, то кто, по ее мнению, он такой?

Хорошо бы то, хорошо бы это, но только ничего не сделано.

Меня не слишком испугал прощальный взгляд офицера Бриндла, как и слова, что мне следует горячо надеяться на скорое обнаружение Клэр. Однако в них было зерно истины. Если бы с Клэр что-то стряслось (а я даже думать не хотел, что могло с ней случиться), копы непременно вернулись бы сюда с дальнейшими расспросами.

Хотя я наверняка чересчур торопил события. Подростки пропадали постоянно, и это не обязательно означало серьезные неприятности, связанные с их уходом из дома. Но знал я не хуже любого другого отца, какие мучения переживали родители, не получая известий о своем чаде и его местонахождении. Это как попасть на дно колодца, откуда никак не можешь выбраться. Я представлял, что сейчас чувствовали родители Клэр. Однако не был уверен, что поручить полиции провести скрытное расследование – лучший способ решения проблемы.

Можно подумать, кто-то дал мне право критиковать обращение других родителей со своими отпрысками.

И все же я не собирался дожидаться сообщений о том, какого прогресса достигли Хейнс и Бриндл в своих неуклюже деликатных поисках Клэр. Сам я мог найти ее так же быстро, если не быстрее. Я обладал информацией, которой не имели они. Я видел, как выглядит подружка Клэр. Стоило лишь узнать, кто она, и добраться до нее – и это привело бы меня к самой Клэр. Девушка не могла не знать, куда отправилась лучшая подруга. Они ведь вместе разыграли спектакль с ее таинственным исчезновением.

Причем я был уверен, что узнаю ее фамилию, даже не покидая собственного дома.

Я зашел в кухню, миновав стоявшую у раковины спиной ко мне Донну, и взял лежавший на столе ноутбук. Потом опустился в кресло, в котором сидел накануне вечером, и заглянул в «Фейсбук».

Однако не под своим именем. У меня не было личной странички в «Фейсбуке».

После смерти Скотта я начал расследование, где он мог взять экстази, и мне понадобились сведения о его друзьях и знакомых. Десять или пятнадцать лет назад для этого потребовалось бы проделать огромную работу. Я бы разыскал одного из друзей, чтобы через него добыть имена и адреса других. Я посетил бы каждого из них по отдельности, а потом, скорее всего, пришлось бы начать весь процесс заново.

В наши дни достаточно было проверить самую популярную социальную сеть. Судя даже по моему ограниченному опыту, не осталось ни одного подростка, который не зарегистрировался бы в ней, хотя, думаю, скоро молодое поколение найдет для себя иной способ общения. Потому что в «Фейсбук» хлынули родители, разрушая всю его прелесть для молодежи, вытесняя ее оттуда своими видео и фото собачек, кошечек и милейших младенцев, помещая обрамленные в затейливые цветные рамки и набранные прихотливыми шрифтами банальные фразы: «Тебе дана только одна жизнь. Стань же тем, кем велит тебе Призвание!»

Приступив к проникновению в «Фейсбук», я для начала должен был выяснить пароль доступа Скотта. И потратил на решение этой задачи без малого три дня. Я вводил все слова, какие приходили на ум. Самые распространенные, которыми пользуются многие, вроде: ПАРОЛЬ. Хотя и знал, что Скотт был слишком умен для этого. Потом я попробовал поиграть с днем его рождения, использовав дату во всех возможных конфигурациях. День, месяц, год. Год, месяц, день. И так далее. Совершенно безуспешно.

Затем я переключился на клички домашних животных. За последние годы мы заводили их не слишком часто. Жил у нас белый пудель Митци, которого раздавил грузовик почтовой службы «ФедЭкс», когда Скотту было всего семь лет. Он сам случайно выпустил песика из дома, когда отправлялся играть с друзьями. На его глазах Митци погнался за машиной и угодил под заднее колесо. Мальчик проплакал тогда два дня подряд, и с тех пор мы зареклись держать дома собаку.

Потом, когда Скотту уже исполнилось десять, в нашу жизнь на три месяца вошел хомячок по кличке Говард. С ним тоже случилось несчастье. Он как-то выбрался из своей клетки, а нашли мы его лишь неделю спустя застрявшим за книжным шкафом. Картинка тоже была еще та.

Клички МИТЦИ и ГОВАРД не подошли.

Я вводил пароли, связанные со всем, что когда-либо интересовало Скотта. Названия фильмов и имена героев. Фамилии знаменитостей, любимых музыкантов, их песни. Марки автомобилей.

Ничто не срабатывало.

Но вдруг однажды мне на память пришли два слова, которые Скотт пускал в ход, если желал привлечь наше внимание. Он мог выкрикнуть их из любой комнаты в доме или просто пробурчать, появившись на пороге нашей спальни. Два слова, слившиеся в одно. И эта привычка, возникшая еще в младенчестве, сохранилась у него до того самого дня, когда…

Ну, вы поняли, о чем я.

«Мампап! – кричал он. – Мампап!»

Я ввел МАМПАП.

И тут же вошел на его страницу.

Трудность заключалась тогда лишь в том, что на несколько минут мои глаза заволокли слезы, и я не смог сразу заняться обширным кругом его друзей.

Но как только мне удалось успокоиться, я обнаружил в списке двести семнадцать фамилий. Солидное число, если не сказать – огромное. Хотя при этом, являясь членом сообщества, Скотт не слишком много общался с людьми внутри его. Да и сам размещал что-либо редко, а когда делал это – запускал ссылку на фрагмент понравившегося фильма, или на серию из «Семьянина», или на статью с любимого сайта, – очень немногие откликались и присылали ему свои комментарии. Была лишь небольшая группа тех, с кем он поддерживал регулярную переписку, и их я, разумеется, проверил в первую очередь. Некоторых скрытно, других – не особенно маскируясь.

Как я и предполагал, Клэр Сэндерс числилась в списке друзей Скотта, но помимо записи больше ничего не нашлось. Они не отправили друг другу ни одного письма.

Однако сейчас меня интересовали друзья не Скотта, а Клэр. Я щелкнул курсором на фамилии, перешел на ее страничку и сразу увидел, что таковых набралось более пяти сотен. Это грозило занять немало времени. Зато я мог рассчитывать, что та, кого она уговорила поменяться местами, непременно значилась среди ее друзей в «Фейсбуке».

Сначала я просмотрел размещенные Клэр фото, но их оказалось совсем немного, включая и ту, которую показал на своем мобильнике Хейнс. Мне попалась пара снимков с других увеселительных мероприятий, на которых присутствовала девушка, очень похожая на ту, в моей машине, вот только фотографии не сопровождались подписями с именами.

Я перешел к списку друзей Клэр и стал пролистывать его сверху вниз, глядя на изображения лиц размером с почтовую марку и выискивая девушку, пытавшуюся выдать себя за подругу.

Все оказалось далеко не так просто, как хотелось бы.

Снимки были не только мелкими. Многие оказались еще и нечеткими, а на некоторых помещалось одно главное лицо в окружении нескольких других. И, подобно миллионам пользователей «Фейсбука», друзья Клэр порой предпочитали вовсе не размещать в своем профиле фотографий. Их заменяли образы знаменитостей. К примеру, парень по имени Брайсон Дэвис воспользовался снимком Джорджа Клуни. Другой, Десмонд Флинт, стал Гором – роботом из фильма «День, когда Земля замерзла». Несколько подростков выбрали для себя персонажей мультфильмов вроде Снупи или Картмана из «Южного парка».

К такому же трюку прибегали и девушки. Наверняка Элизабет Пинк в жизни мало напоминала Леди Гагу. А если Патриция Хенгл была похожа на свою аватарку, то ей срочно требовалась помощь, потому что ее лицо заменял ломтик пиццы пепперони.

Если окажется, что ни одна из подруг Клэр, разместивших свое реальное фото, не похожа на нужную мне девушку, придется вернуться к этим странным профилям и проверить, нет ли на страничках более вразумительных снимков. По крайней мере, к части страниц доступ у меня был. Но вот если некоторые личности не являлись одновременно друзьями и Скотта, и Клэр, получить о них более подробную информацию могло и не удаться, поскольку я зашел в Сеть как Скотт.

Увы, все эти новейшие возможности покопаться в частной жизни людей зачастую имели и разнообразные препятствия.

Я медленно продвигался по списку, вглядываясь в девичьи и женские лица. Большинство можно было отмести сразу. Либо намного старше, либо другой цвет волос или кожи. Но как только я натыкался на светловолосую девушку-подростка, то задерживался, щелкал курсором на фото и заходил на личную страничку в поисках более крупных изображений. Обнаружив ошибку, возвращался назад и продолжал поиск.

– Ты вторгаешься в его личную жизнь. Неужели сам еще не понял? Мне кажется, это до сих пор имеет значение и недопустимо.

Я поднял взгляд и увидел Донну, стоявшую в проеме кухонной двери.

– В данный момент я вторгаюсь в совершенно чужую личную жизнь, – ответил я. – Подобным образом я уже давно зарабатываю себе на хлеб, если ты этого еще не поняла.

– Оставь его в покое.

– Но я же сказал, что Скотта это не касается.

– Это касается той девушки, которую ты подснял.

– Девушки, которую я подвез, – поправил я.

– Как, ты сказал, ее зовут?

– Клэр.

– Клэр. А дальше?

– Клэр Сэндерс.

Донна изумленно подняла брови.

– Дочь Бертрама Сэндерса зовут Клэр. Это ее ты посадил в свою машину?

– Да.

– И она пропала? Именно о ней тебя расспрашивали Бриндл и его напарник?

– Верно.

Донна сложила руки на груди. Выражение злости на ее лице сменилось озабоченностью.

– Представляю, как ему сейчас тяжело.

– Гм. Только ему?

– Да, жене, конечно, тоже. То есть бывшей жене, если точнее. Он ведь с ней в разводе.

– Вижу, тебе многое о нем известно.

– Он же наш мэр и часто является в участок, хотя его там не слишком рады видеть. Но ему нравится приходить и действовать на нервы Огги.

Донна имела в виду Огастеса Перри, начальника нашей полиции. Его нигде не значившийся домашний номер имелся, однако, в моей телефонной книжке. Причем не только по профессиональным причинам. Я вспомнил статью в газете, прочитанную накануне вечером, о том, как мэр Гриффона Берт Сэндерс собирался противодействовать применению офицерами полиции чрезмерного насилия. Интересно, мог ли мэр, который раздражал всех полицейских в нашем городке, полагаться на тех же копов, поручая им провести деликатные поиски пропавшей дочери?

И тем не менее складывалось впечатление, что Бриндл и Хейнс занимались именно этим.

Может, Огастес Перри рад был оказать мэру такую услугу, чтобы рассчитывать на ответную благосклонность в будущем? Шеф полиции ловко умел заставить людей становиться его должниками.