Текст книги "Курам на смех"

Прекрасная шапочка

И что же это за фильм вы нам показываете, уважаемый? Это что ж такое – боевик «Красная Шапочка»? Это триллер под названием «Бледная поганка». И вы считаете, что зритель на это будет ходить? Только по приговору суда.

Да, мы понимаем, что вы свою «Красную Шапочку» осовременили. Она теперь бизнесвумен, ездит через лес за бугор, привозит оттуда турецкое нижнее бельё и продаёт как платья от Кардена. И с этой хохмой вы хотите выйти на наш кинорынок? Без разборок, без секса, без политики? Да у вас во всём фильме никто никому не выбил ни одного зуба, не проломил ни одного черепа. Никто никого не погладил по животу горячим утюгом. И секса нет. Я уж не говорю про ваш киноязык. Ни одного матерного слова. Да зритель вас просто не поймёт.

Что сейчас нужно в кино? ЧП. Чернуха и порнуха. Вы вчитайтесь в первоисточник. Мама посылает Красную Шапочку к бабушке с корзиной пирожков. Вы только вникните. Посылает! Так пусть она в самом начале фильма пошлёт её как следует к такой-то матери.

Пошли дальше. Она с чем её посылает? С корзинкой. Это социальный момент. Не просто корзинка, а потребительская корзина. Что в этой корзине? Ну какие пирожки? Бутылка водки с подпольного разливочного завода. Причём такая водяра, чтобы у Волка потом глаза вылезли из орбит и ноги отнялись.

Дальше, в корзине закуска, не пирожки, а огурец и пара яиц. Чувствуете, какая сексуальная композиция вырисовывается? Зритель тут же клюнет и будет ждать, кто эту «шапочку» примерит на свою больную голову.

Сейчас без секса никуда, и чтоб огурчик был весь в пупырышках. Чтобы при одном взгляде в эту корзинку весь зал заёрзал. Если секс, так обязательно с прибамбасами.

Пошли дальше. Красная Шапочка у вас бежит вприпрыжку по лесу и поёт. Кстати, в чём она там у вас одета? В платьице? Ну, вы прямо Юдашкин какой-то. Всё время рвётесь кого-нибудь одеть, а нас как следует обуть. У неё из одежды одна корзинка, в крайнем случае, ещё и шапочка. Вот так, с корзинкой и шапочкой, она прыгает по лесу, пока не допрыгается.

А что она у вас поёт? О любви, о весне? Вы ещё спойте «Ленин всегда с тобой». Вы что, этот фильм снимаете на съезд КПРФ?

Вы хоть послушайте, что народ сейчас поёт. «Ага, угу, не дам ни другу, ни врагу». Это Долина пела. И сразу всем было интересно, а вдруг действительно… А это: «Ты целуй меня везде, я ведь взрослая уже». Я уже не вспоминаю про Джагу-Джагу, которую вся страна искала под муси-пуси. Не говоря уже о лёгком шраме на любимой попе Макаревича.

Кстати, а сколько вашей Красной Шапочке лет? Восемнадцать? Ну вы геронтофил! Да вы что? Это бабушке должно быть восемнадцать. В крайнем случае – маме. А внучке не больше тринадцати, чтобы подвести этого Волка позорного под статью.

Итак, она идёт вприпрыжку нагишом по лесу. А что в это время делает Волк? Что он у вас делает? Облизывается и бежит к бабушке. Он что у вас, идиот? У вас что, день открытых дверей в психушке? Он набрасывается… да не на Красную Шапочку, на фиг она ему сдалась на голодный желудок. Он набрасывается на корзинку, выпивает всю водку, сжирает всё: пирожки, яйца, колбасу – и, только увидев огурец в пупырышках, останавливает свой осоловелый взгляд на Красной Шапочке.

Шапочка вся дрожит и в страхе спрашивает Волка:

– Что, дядя Волк, будешь меня насиловать?

– С чего ты взяла? – говорит Волк, ковыряясь в зубах.

– Будешь, будешь! – кричит Красная Шапочка и сама начинает употреблять этого Волчину позорного, зверски и с извращениями. Да так, что через пару-тройку порносцен Волк уже готов дать дуба.

А Красная Шапочка бежит дальше, напевая песню Глюкозы: «Америка-Европа, а у меня самая красивая… опа».

И вот она, наконец, за бугром, и добирается до бабушки. Бабульке – сорок два года. Она вся в собственном соку – сексуальная маньячка. Держит притон имени проститутки Троцкого. Лежит в постели и ловит на секс лохов и волков. Красная Шапочка с криком: «Бабушка, а почему у тебя такие большие губы?» – прыгает к ней в постель.

Что «почему»? Потому что они обе – сексуальное меньшинство, постоянно переходящее в большинство. Бабушку играет Боря Моисеев, внучку – Сергей Пенкин. Во будет веселуха! И тут, в самый разгар порнухи, появляется оклемавшийся Волчина позорный, набрасывается на бабушку с внучкой и начинает их… Почему есть? Начинает с ними жить по-чёрному! Пошла групповуха, клубок чувств, половодье секса! И тут прибегают эти, с ружьями. Да не охотники. Менты-оборотни с бандитами. Вспарывают Волку брюхо. Достают оттуда бутылку водки, закуску и начинают гулять по-чёрному, с цыганами, Басковым и мордобоем.

И наконец, апофеоз. Малину накрывает ОМОН. Суд идёт. Волку посмертно дают десять лет. Внучке, как несовершеннолетней, – три года принудительных работ топ-моделью в ЛДПР. У бабушки берут подписку о невыезде в Турцию за шмотками. Бандитов и ментов отпускают за большие бабки. ОМОН марширует по Красной площади с криками: «Да здравствует реформа ЖКХ!» и «Единая Россия» – наш рулевой!». Всё. Конец.

Вот на такой фильм народ валом повалит. Да такую фигню и в Канны послать не стыдно, потому что они там всякую ахинею про нас просто обожают.

Мужчина и женщина

Это даже несерьёзно спорить, кто лучше, мужчина или женщина. Ответ напрашивается сам собой. Конечно, мужчина… хуже.

Во-первых, женщина умнее. Это не я, это ещё Чехов сказал. Да, так и сказал: «Где вы найдёте женщину, которая выйдет замуж только потому, что у мужчины красивые ноги?»

А мужики сплошь и рядом женятся на ногах. Потом не знают, как ноги унести.

Женщины к тому же и содержательнее мужчин. С женщиной всегда есть о чем поговорить, например, о ней самой. Вот спросите женщину: «Как ты поживаешь?»

И всё. Дальше можешь отдыхать. Дальше слова будет негде вставить.

Женщина может говорить бесконечно и на любую тему. Муж спрашивает жену:

– С кем это ты час подряд разговаривала по телефону?

– Да это какая-то женщина номером ошиблась.

А потому что у женщины богатейший словарный запас.

Муж говорит жене:

– Я в газете прочитал, что мужчина тратит при разговоре две тысячи слов, а женщина – четыре тысячи.

– Ну правильно, – говорит жена, – вам же всё надо повторять два раза.

– Чего? Чего?

Женщина – человек эрудированный, она знает всё, даже если не знает ничего. Вот спроси мужчину: «Почему машина остановилась?» Он начнёт рассказывать про движок, про коробку скоростей, книжку достанет, всех вокруг достанет.

А спроси женщину: «Почему машина остановилась?» Она сразу же ответит: «Потому что ехать перестала».

И всё, добавить больше нечего.

Женщины куда романтичнее мужчин. Вот как те и другие рассказывают о своих партнерах.

Мужчина говорит: «Вчера с тёлкой познакомился, маракасы – во, корма – во!» Никакой лирики, сплошная грубость.

Женщина говорит: «Вчера с парнем познакомилась, глаза голубые и директор банка».

Чувствуете разницу?

Мужчины пословицу изобрели: «Не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки». У нас в доме одна женщина, не самая красивая, её у нас называют «кошмар на ножках», а наш приятель именно в неё и влюбился. Я ему говорю: «Видишь, влюбился, а говорил, что не пьёшь».

А женщины по-другому этот вопрос решили. Они говорят: «Не бывает некрасивых мужчин, бывает мало денег». Женщины вообще считают, если мужчина красивее обезьяны – уже годится… Я одного мужчину знаю, нельзя сказать, что он красавец, а женщинам нравится. Его фамилия Абрамович.

А бывает так: и женщина симпатичная, и всё, как говорится, при ней, и мужики на неё клюют, а жениться – не женятся, а клевать – клюют, уже всю её исклевали, стервятники, а женятся на других.

А бывает наоборот. И парень всем хорош, и высокий, и красивый, и поёт, и болгарин, а Пугачёвой почему-то не нравится.

А какие женщины доверчивые и самоотверженные! Стоит сказать женщине: «Давай поженимся», и она тут же последнюю рубаху готова с себя снять. Мужчины в этом смысле куда сдержаннее. Вот скажи мужику: «Давай поженимся», и у него лицо сразу такое, будто он ложку горчицы съел. Одна моя знакомая сказала своему парню: «Давай поженимся». Знаете, что он ей ответил? Он сказал: «Да на фиг мы здесь кому нужны?» Она до сих пор не может понять, что он сказал.

Я уж не говорю о том, что женщины порядочнее мужчин. Мужчина может вот так просто, ни с того ни с сего, взять и изменить. Да ещё и признаться в этом, если его загнали в угол.

«Да, изменил, а куда было деваться после четырёхсот граммов без закуски?»

То есть была бы закуска, он бы ещё отбился, а так нет, сдался.

Женщина никогда не скажет: «Да, я тебе изменила».

Женщина скажет: «Ну что, добился своего?»

Конечно, иногда женщина может достать. Представьте себе, в постели муж и жена. Диалог:

– Я толстая.

– Нет, нормальная.

– Но похудеть не мешало бы, да?

– Да нет, ты мне и так нравишься.

– Но восторга не вызываю, да?

– Ну почему? Вызываешь.

– Но не бешеный, да?

А потом судья ещё спрашивает:

– За что вы убили жену?

Но это исключительный случай. Он сам виноват. Мог бы сказать:

– Да, толстая.

И тогда бы судья спрашивал:

– За что вы убили мужа?

Надо сказать, что в этом вопросе – худая, толстая – некоторые женщины изобретательны до предела.

Одна женщина говорит подруге:

– С мужем поругалась, похудела на три кэгэ.

– Так помирись.

– Да ты что, мне ещё два кэгэ скинуть надо.

Многие мужчины пренебрежительно говорят о женской логике. Это от непонимания. Женская логика тем и хороша, что в ней нет никакой логики. Одна часть фразы может противоречить другой.

Женщина говорила: «Я этих мужиков терпеть не могу. Вот как увижу мужика, так терпеть не могу».

А мужская логика – это вообще абсурд.

Встречаются два мужика, один с синяком под глазом.

Второй спрашивает:

– Что это с тобой?

– Да вот жену на «ты» назвал.

– А разве так может быть?

– Ну да. Лежим мы с ней вчера, она говорит: «Что это мы давно сексом не занимались». Я говорю: «Не мы, а ты».

Как говорится, сказано не от большого ума, но от чистого сердца.

А женщины, в отличие от мужчин, всё понимают четко.

Из переписки в чате.

Он:

«А какой у тебя рост?»

Она:

«145».

«Ты такая маленькая принцесса. А сколько весишь?»

«Ещё меньше – 120».

Но ведь правильно же. 120 меньше, чем 145.

Так что спор, кто лучше, женщина или мужчина, несерьёзен. Ясно кто.

Есть такая притча. Бог сказал Адаму и Еве:

– Хочу подарить вам две вещи. Первая – кто-то из вас будет писать стоя.

– Я, – сказал Адам и стал писать стоя.

– А вторая – ум.

Ева сказала:

– Отдай тоже Адаму, а то он здесь всё описает.

Но какие бы разногласия ни были между мужчиной и женщиной, а детей всё равно придётся делать вместе.

Жизнь налаживается

Есть такой анекдот. Одного мужика выгнали с работы, жена его бросила и ещё тридцать три несчастья. Он решил повеситься, привязал к люстре верёвку, затянул петлю на шее, хотел уже прыгнуть и вдруг увидел на подоконнике полбутылки водки. Жалко было оставлять, он спустился со стола, взял бутылку, выпил стаканчик, потом ещё один, как-то ему полегчало, и он сказал: «А жизнь-то налаживается!»

Так что, дорогие друзья, жизнь налаживается. Не важно, что ты зарабатываешь мало, зато по телику недавно говорили, что доходы населения в нашей стране увеличились на 7 процентов. Не важно, что у тебя они уменьшились на 20 процентов, зато у Дерипаски они увеличились на 120. Значит, в среднем у вас доходы увеличились на все 100. То есть жизнь налаживается. Это как статистика по больнице: на четвёртом этаже у всех температура 40, а в подвале у всех комнатная, в среднем по больнице температура нормальная.

Так что нечего ныть, что ты не можешь поехать в Таиланд. Ты и на Фиджи не можешь поехать, и на Сейшелы. А в Люберцы к сестре ты почему-то не едешь. В Турцию ты уже съездил всей семьёй три года назад, потом ещё полгода долги отдавал.

А по телику говорили, что туризм наш вырос на 30 процентов. Значит, когда ты не едешь в Таиланд, трое наших туда едут. Ты не едешь на Сейшелы, а Абрамович в это время едет на Карибы, и не один, а с группой поддержки. Значит, он повысил процент и за себя, и за того парня, то есть за тебя. А тебе оно нужно, ехать на эти Карибы? Ты в Люберцы никак собраться не можешь. Начни с Люберец, порадуй сеструху. Потом в Минск к дядьке, и вот так, постепенно перемещаясь на Запад, доедешь до Куршавеля, а там уж и до Карибов рукой подать. Так что жизнь налаживается.

И не надо плакаться, что дачу не на что строить. Землю под неё купить невозможно. Зря ты так. Тут по телику передавали, что один мужик недавно купил на Рублёвке участок по 100 тысяч за сотку. Вот если бы ты сейчас всё, что у тебя есть, продал и ещё столько же занял, ты бы как раз смог там купить целых три квадратных метра отличной земли. А зачем оно тебе? Когда тебе и так положены эти три метра, но потом, когда тебе дача уже не нужна будет. Если, конечно, эта положенная тебе земля к тому времени не подорожает, и тебе тогда умирать не захочется. И будешь ты долго жить, потому что по телику передавали, что продолжительность жизни у нас выросла. Цены на землю растут, и продолжительность жизни тянется за ними. Так что жизнь-то налаживается.

Что такое? Со здоровьем плохо? Давай тут же в поликлинику… Что? Там лечат только прикладыванием бюллетеня к больному месту? А по телику говорили, что медицина у нас на подъёме. Врачам зарплаты повысили, оборудование новое закупили. Но пока не в твоей поликлинике. Но есть же другие, газпромовская, например, потом эта хорошая больница для хороших людей, да мало ли. Ты даже не представляешь, как там лечат. А чего тогда жалуешься? Погода, не сегодня завтра, послезавтра, через годик-другой, десятый. По телику говорили, что все, кто доживёт до 2030 года, все будут здоровы, если доживут.

Хорошо, а что там у тебя с квартирой? Семья растёт, метров не хватает, купить новую не можешь. Слушай, ты вообще-то телик смотришь? Ты хотя бы знаешь про нацпроект «Доступное жильё»? Да сейчас уже тысячи людей пользуются ипотекой. Уже из психушки стали выходить те, кто первые поверили в ипотеку. И им светит, нет, не квартира, а свет в конце туннеля. Нет, квартир там пока нет, а свет уже есть.

По телику говорили, что сейчас тысячи военных получают квартиры. Генералы уже получили. Вот так шаг за шагом. Это же проект «Доступное, нет, не жульё, а жильё».

Ты должен верить государству. Оно просто так не обманет, оно ничего не делает просто так. По телику так про это и говорили. По телику один депутат выступал, так прямо и сказал: «Мы будем жить лучше». И я ему верю, он точно не обманет, он будет жить лучше. А насчет жилплощади не беспокойся, если тебе здесь дорого, купи в Лондоне, там дешевле. Некоторые наши пацаны купили там: Березовский, Абрамович, Батурина, да мало ли – целый список, наши, простые ребята. Им тоже здесь дорого показалось, взяли и там купили.

Нет денег? Это не повод вешаться. Погоди, ещё полбутылки недопито. Выпей и посмотри, как на нашу страну сейчас посыпятся инвестиции. Ты пойми, если вся страна живёт хорошо, значит, и ты живёшь хорошо. И не важно, что ты пока что живёшь плохо, важно, что в целом мы все живём хорошо. Ты посмотри, как выросла наша обороноспособность, нас НАТО сейчас боится, то есть тебя боится НАТО. Да у нас, если хочешь знать, сейчас «мерседесов» больше, чем в Германии, а долларов – больше, чем в Америке.

Да, у нас ещё кое-где кое-когда бытуют взятки. Но жизнь всё равно налаживается. Сначала у тех, кто берёт взятки, а потом, после конфискации их имущества, и у всех остальных.

В общем, жизнь прекрасна, а для того, чтобы ещё раз убедиться в этом, надо взять бутылку с подоконника, выпить полстаканчика, потом ещё и ещё, и тогда будет ясно, что жизнь налаживается.

История пьянки

Я тебе так скажу: у меня вся история пьянки на Руси вот здесь, в генах, сидит.

Чего мы только в жизни своей не пили! И брагу, и медовуху, и самогон, и смирновскую, и московскую, столичную, коловорот, коленчатый вал, горный дубняк, спотыкач, сучок и даже денатурат.

А то ещё в 70-х годах народ из клея БФ какой напиток гнал! Нос пальцами зажмёшь и пьёшь до потери пульса. Некоторые, не приходя в сознание, так и переходили в мир иной, и долго ещё потом из могилки резиной попахивало.

Горбачёва помню, как тебя. Многие тогда из наших полегли во время его антинародной борьбы за трезвость.

Он, Горбач, хотел рождаемость поднять, а поднял самогоноварение на такую высоту, что младенцы новорожденные на свет появлялись и первым делом опохмелиться просили.

Помню, вызвали они меня с Лигачёвым на ЦК. Песочили, песочили, потом Горбачёв говорит:

– Скажи, будешь теперь пить?

Я говорю:

– Если нальёте – буду.

Лигачёв кричит:

– Тогда положишь партбилет на стол!

Я говорю:

– Ну, если другой закуски нет – положу.

Ой, чего только тогда не пили! И бормотуху, и сучок, некоторые умельцы даже из стирального порошка гнали. А уж когда Чумак по телику воду заряжал, так наши мужики перед экраном брагу ставили. Вот пока они её незаряженную пили, так плохо было. У кого язва, у кого гастрит, а как заряженную стали пить, так ни язвы, ни гастрита: приняли и сразу на кладбище.

С Брежневым, помню, частенько выпивали. Он поддать-то с комсомола любил. Правда, на первом месте у него бабы были, на втором – выпивка и уж на третьем – строительство коммунизма. Иногда, к концу жизни, он всё это слегка местами путал. Сначала выпьет, потом бабы, а до коммунизма вообще дело так и не дошло.

Я его уважал. Бывалоча, за столом сидим, он только руку к бутылке протянет, как я бутылку схвачу, стакан налью и в рот себе опрокину. Ох, он хохотал до упаду. Иногда домой на бровях приходил. А его так и называли: «наш бровеносец».

С Хрущёвым пили, да ещё как. Он горилки хватанёт, кукурузным початком занюхает, и давай всем кузькину мать показывать.

Ну и накликал. Они с Микояном в Сухуми приняли, в Москву приезжают, а их там встречает сама кузькина мать во главе с Брежневым. Он бы их, конечно, всех разогнал, да башмака рядом не оказалось.

Со Сталиным, врать не буду, не пил. Примета плохая. Кто с ним выпьет, куда-то пропадает. Кто с ним не пил: Фрунзе, Троцкий, Орджоникидзе, Каменев, Зиновьев. Куда они все потом подевались?

А в последний раз он с Берией выпивал. И вишь как – Берия остался, а Сталин нет.

Вот пойди теперь и разбери: то ли закуска несвежая была, то ли киндзмараули было мытищинского розлива.

Ленин, тот плохо пил. Как выпьет, так буржуазию начинает ругать и тошнит его. Не поймёшь от чего: то ли от буржуазии, то ли от Наденьки.

А она глаза вылупит и талдычит ему: «Не можешь петь – не пей». А он напьётся, и давай Бетховена слушать. Слушает и спрашивает: «Это что же, человеческая музыка?» И сам же себе отвечает: «Нечеловеческая».

А как совсем напьётся, так либо на балкон вылезет или, того хуже, на броневик и кричит: «Пролетарии всех стран, извините!»

С Николаем II вот как с тобой пил. Бывалоча, сядем втроём: я, Николай и Гришка Распутин. Гришка, тот тоже как лошадь пил, в смысле не разбрызгивая.

Выпьем, и вот они между собой спорят, кто из них на Руси первый. А чего спорить, ясно же сказано, что Николай – второй. Или того хуже, спорят, кто больше выпьет. А чего спорить, ясно же: кому больше нальют, тот больше и выпьет.

Столыпина хорошо помню. Его народ вешателем называл. Потому что он людей вешал. Тут ведь как дело было. В те времена, перед тем как вешать кого, давали бесплатно кружку водки. Ну, народ как про то узнал, так валом повалил.

Чуть выпить нечего – так сразу к Столыпину:

– Сволочь, ты, – дескать, – и тьфу тебе в физиономию.

Столыпин, конечно, тут же психанёт, кричит:

– Повесить негодяя!

Хватился, понял, что его дурят, хотел без водки вешать, ан не тут-то было! Дураков в зеркале ищи! Он раз без водки повесил, два, а на третий его самого застрелили. Наш народ никаких шуток с водкой не потерпит.

Не веришь? Вот попробуй специально на глазах очереди разбить бутылку водки. Двух минут не проживёшь. От тебя мокрое место останется. А народ землю соберёт, водку отожмёт и по назначению использует.

Пушкина отлично помню. Хороший был мужик, но рассеянный. Выпить захочет, а кружки нет. Ходит за нянькой: «Нянь, где кружка, нянь, где кружка?»

Хорошо, нянька потом сообразила, кружку цепочкой к бачку прикрутила, а то бы так и ходил вокруг, как кот учёный.

Духарной был мужик, как выпьет, так дурачиться начинает, кому щелбан, кому саечку, кому пенделя даст.

Свои-то не обижались. А он один раз раздухарился, хлоп одному по лбу, а тот Дантес оказался. Ну и дохлопался. Дуэль.

А в то время дворяне чуть что – сразу на дуэли драться. Напьются шампанского, и давай перчатки в лицо бросать. Ежели попал – считай дуэль.

Помню, два офицера стрелялись. Один стрелял, стрелял, никак попасть не мог, а второй вообще не пришёл. Только записку прислал: «Задерживаюсь, начинайте без меня».

Суворова я уважал. Крепкий был мужичок. Солдата знал вдоль и поперёк, а особенно изнутри.

Шли мы, значит, как-то через Альпы. И нету больше сил, а нам же ещё Париж брать на той стороне. А сил никаких. И тут наш Суворов встаёт и кричит: «Орлы! Буденовцы! Сейчас пять часов. На той стороне Альп, в Париже, магазин работает до семи. Кто не успел – тот опоздал!»

Слушай, как все рванули! Без пяти минут семь взяли магазин вместе с Парижем.

И Петра Первого неплохо знал. Высокий был, как Киркоров, только пел похуже, а женился получше. У него жена была, Екатерина Первая. Хотя она уже давно не девочка была. Но всё равно, как выпьет, так начинает ему:

– Ты у меня Пётр Первый.

А он ей:

– А ты у меня – Екатерина Первая.

И вот так, поддамши, сидят и долдонят:

– Ты первый.

– Нет, ты первая.

До драки дело доходило.

Однажды Меншиков не выдержал, говорит Петру:

– Какой же ты у неё первый, если я был тридцать седьмой, а ведь между нами ещё целый полк прошёл.

И только когда Пётр ему чуть башку не оторвал, до него, дурака, дошло, что как царица она у Петра всё равно первая была.

А вот Екатерина Вторая хоть и была второй, но пила почище первой.

Ну до чего же мужиков любила, особенно по пьянке!

Посадит меня с бодуна напротив себя и говорит:

– До чего же жалко, что ты не мужик!

Я говорю:

– А кто же я?

Она говорит:

– Сволочь ты, а не мужик.

Конечно, во мне уже под литр было, какой из меня мужик.

Татарское иго помню, но плохо. Помню, татары жестокие были. Все самогонные аппараты на Руси порубали. Как же мы под этим игом натерпелись!

Все под ними стонали. И жена моя, и тёща, и дочка, и свояченица – все под татарами стонали.

А потом как-то привыкли, дети общие пошли. Татары тоже пить начали. Самогонные аппараты восстановили, погнали сначала самогон, а потом и татар.

Помню, правда, уже совсем плохо, шапку мы покупали Мономаху. Была у него одна богатая шапка, но, говорит, тяжёлая. Как трезвый – нормальная шапка, как выпьет, так голова клонится между колен до земли. И чего мы ему только не предлагали. И с шитьём, и с дутьём, и с чешской бижутерией – всё не то. Но мы ему всё-таки нашли шапку. Примерил, говорит: «В самый раз». А это та же самая шапка, только мы с неё бриллианты пропили.

А Владимира Красное Солнышко не помню. То есть солнышко помню, а Владимира нет. Или наоборот. А вот чтобы двоих вместе, ну никак.

И вот стою я перед вами и думаю: сколько же мы за всю свою историю выпили! Это же страшное дело. А если бы мы не пили и все эти века деньги копили, мы бы сейчас такими богатыми стали, что могли бы всей страной ничего не делать и до конца своих дней только пить, пить и выпивать.