Текст книги "Простой советский спасатель 2"

Давно мне не было так хорошо! До головокружения! Черт, Леха, кобель ты старый! Ты что делаешь? А если вдруг по какому-то невероятному везению в качестве беспощадной плюшки или белого рояля тебя вернут в твой родной двадцать второй год? Что с ней будет? Это ж трагедия на полжизни! Такие, как она, влюбляются раз и на всю оставшуюся. Я судорожно вздохнул и осторожно отстранился.

Лена стояла, тяжело дыша, раскрасневшаяся, смущенная, с закрытыми глазами. Я нежно взял ее ладошку, переплел свои пальцы с ее тонкими и повел девушку в сторону беседки. Она пошла за мной, совершенно не сопротивляясь.

Спустя полминуты девушка открыла глаза, покосилась на меня, но ничего не сказала. Так мы и дошли в полном молчании до генеральского дома и свернули за угол. За поворотом Лена немного оживилась и перестала кусать и без того слегка припухшие губы. Завертела головой. Видно было, что в этом месте она впервые. Странно, я думал, местные, кто родился и вырос в военном городке, знают все уютно-злачные закутки.

Хотя да, девочка из интеллигентной семьи, и все такое. Я, собственно, тоже из таковских буду, но все-таки пацан, мама никогда не могла удержать меня во дворе. Где мы только с ребятами не лазали! И на обрывах, и на стройках, и по котлованам! Отец посмеивался и не мешал. Матушка причитала, мазала коленки зеленкой и старалась несильно держать меня в ежовых рукавицах. Главное, чтобы домой вовремя и учебе не мешало.

Мы остановились возле густо разросшегося куста сирени, полностью скрывшись от взглядов случайных прохожих. Лавочки и стола я не обнаружил, наверное, они появились позже в той моей жизни. Здесь ее еще не построили трудолюбивые руки неизвестного жильца.

– Откуда ты здесь?

Мы выпалили вопрос одновременно, глянули друг на друга и вдруг искренне расхохотались. Смеялась Лена задорно и весело. На щеках появились ямочки, челка то и дело падала ей на лицо, и девушка все время пыталась ее сдуть. Но когда смеешься, дуть на волосы сложно. Мы оба это понимали и принимались хохотать по второму кругу.

Видимо, не у одного меня выдался вчера сложный день. Смех лечил и делал нас чуточку ближе.

– Так откуда ты здесь? – я успел спросить первым.

– За хлебом вышла, – вызывающе вздернув носик, ответила Лена. – А ты?

– А я за молоком, – улыбнулся я, и мы снова засмеялись. – А если серьезно?

– Ну… После того, что ты мне показал, я долго уснуть не могла. А потом вспомнила кое-что, полезла в старые папины книги, в которых всякие разные факты о нашем городе, и нашла там ту самую карту, которую ты мне показал.

Сказать, что я обалдел, – это ничего не сказать! Откуда? Значит ли это, что у моего отца была точно такая же карта, если он и доктор всю жизнь интересовались историей и тайнами Энска? Если да, то почему отец никогда мне не показывал и даже не рассказывал про эту странную схему с гербом и с непонятной подписью?

Глава 8

На какое-то время я просто выпал из жизни, погрузившись в собственные мысли.

– Леш, ты чего? – окликнула меня Лена.

– А? Да так, ничего.

– У тебя лицо такое было… – девушка попыталась показать, какое именно, но потом сдалась. – Отрешенное. Словно ты где-то не здесь.

– Я здесь и сейчас. И с тобой, – улыбнулся я, глядя в ее глаза.

Лена чуть недоверчиво смотрела на меня, пытаясь… понять? Отыскать ответ на невысказанный вопрос? Я не знал. Но чувствовал себя странно. Мне казалось, я должен испытывать к себе как минимум легкое отвращение за то, что заморочил девочке голову до такой степени. Первый случайный поцелуй вызвал ответную реакцию.

Тут, как говорится, если бы я ей не нравился, она бы сумела за себя постоять. Укусила бы на крайний случай. Ну и я бы поучаствовал, не насильник все-таки. Женское «нет» вполне понимаю.

Угу. Главное, себе-то не ври, дорогой друг Леха! Понравилась она тебе еще там, на нудистской полянке. Сильно понравилась. Стал бы ты целовать малознакомую бабу, пардон, девушку, если бы в душу она тебе не глянула. Нину в расчет не беру. Там просто нормальная живая физиология. Двое взрослых людей, которые знают, чего хотят друг от друга. А здесь…

«А, гори оно все синим пламенем», – вздохнул я, склонился к Лене, легонько коснулся губами ее губ и замер, ожидая реакции. И она не замедлила появиться. Девушка как-то судорожно вздохнула, замерла на мгновение, а потом каким-то до боли родным движением обвила руками мою шею и ответила на поцелуй.

Тут уже дрогнул я. Мысли как-то сразу улетучились в неизвестном направлении, остались только мы вдвоем, аромат ее волос и безудержный стук сердца. Даже совесть куда-то запропастилась, а попытка вызвать образ Галки провалилась с треском.

Не знаю, сколько мы целовались, но под конец у меня-таки сработали инстинкты самосохранения, и, когда совсем уже крышу начало сносить, я сумел взять себя в руки и прервать наш уже далеко не самый невинный поцелуй.

Лена чуть покачнулась, распахнула затуманенные глаза и вдруг залилась краской по самые уши. Шея, щеки, лоб – все пылало. Девушка зажмурила глаза и уткнулась в мою грудь. Я растерялся, но сообразил обнять. Осторожно поглаживая девичью спину, я мучительно соображал, что говорят в таких ситуациях?

Женщины меня вниманием никогда не обделяли. И после Галкиной гибели я пустился во все тяжкие, сорвавшись в седую юность, так сказать. Но в такой передряге оказался впервые.

Лена завозилась в моих руках, чуть отстранилась и прошептала:

– Ты не думай… что я… сразу со всеми… целуюсь… Не понимаю, что на меня нашло…

Черт, мне показалось, или она всхлипнула? Только женских слез мне не хватало для полноты сюжета! Боюсь их до ужаса!

– Лен, да ничего я не думаю! Ну что ты! Нравишься ты мне, вот и весь разговор! – я решил зайти с козыря, глядишь, сразу и успокоится, если поймет, что я с честными намерениями, а не поглумиться или еще что.

И только когда произнес утешительные слова, не вкладывая в них большого смысла, я вдруг осознал, что не соврал ни в одной букве. Мало того, возникло полное ощущение, что меня словно Галка благословила на счастье. В душе разлилось тепло, а сердце отчего-то выдало чечетку и замерло, боясь спугнуть момент.

– П-правда? – Лена замерла, не решаясь поднять голову.

– Правда-правда! – подтвердил я, чуть отстраняя ее от себя. – Лен… Ну прекращай, все ж хорошо, ну что ты…

– Я… просто испугалась… – девушка вздохнула, повела плечами, выбираясь из моих объятий, и отвернулась от меня.

– Давай подержу, – сказал я, сообразив, что ей неудобно приводить себя в порядок, сумка с фонариком мешают.

Я похлопал себя по карманам и понял, носового платка в них нет. Значит, будем прививать новому телу новые привычки, а то и девушке помочь нечем. Лена отдала мне тряпочную авоську и принялась вытирать лицо ладошками. Я терпеливо ждал, когда она окончательно успокоится, чтобы поговорить о более приземленных вещах.

– Успокоилась? Ну и замечательно, а то придумала тоже: плакать! – я улыбнулся, глядя на девушку.

Чуть припухшие веки и губы, покрасневший кончик носа, прядка, упавшая на лоб. Лена сделала попытку ее убрать, но кучеряшка упорно возвращалась на место, придавая лицу девушки шкодливое выражение.

– Не сердишься?

– Уже нет, – чуть смущаясь, ответила девушка. – Не сержусь. А ты зачем здесь?

– Ты откуда тут с утра?

И снова вопрос мы задали одновременно. На этот раз хохотунчик решил на нас не нападать, и мы просто стояли, глядя друг на друга.

– Ты зачем полезла одна неизвестно куда? – уточнил я. – Это могло быть опасно.

– Да ладно тебе, не драматизируй! – фыркнула Лена. – Что может быть опасного в наше время? Особенно в нашем городе?

– Ну не скажи, – вздохнул я.

Эх, Лена, Лена, я бы мог тебе рассказать, сколько убийц и маньяков бродит по нашей замечательной стране развитого социализма, да только ты ж не поверишь. Откуда простой советский спасатель может знать подробности о поимке особо опасных уродов? Один только заслуженный учитель РСФСР чего стоит, который двадцать лет издевался над мальчишками. И ведь никто не мог заподозрить, что руководитель детско-юношеского туристического клуба «Чергид», ударник коммунистического труда, депутат Невинномысского горсовета Анатолий Сливко – конченый извращенец.

Меня словно обухом по голове стукнуло. А ведь я исследовал этот вопрос в свое время. Пытался провести аналогию между маньяками разных лет и понять, где и когда по теории вероятности может объявиться новый урод. Одно время меня очень занимала идея вывести идеальную формулу, с помощью которой можно предотвращать преступления на сексуальной почве. Ну а что, существует ли эффект обратной петли и его взаимодействие на человеческую психику? Но друзья в форме обозвали ее бредом, поэтому все мои изыскания так и остались пылиться в папках на даче. Одно время я подумывал начать сочинять психологические триллеры, но как-то не сложилось.

Какая-то мысль крутилась в голове, но вопросительный взгляд Лены сбивал с толку, и я никак не мог ее уловить.

– Леш, ты чего опять? – девушка нахмурила брови, пытаясь понять, что со мной происходит.

– Что?

– Ты опять не здесь, – сказала Лена. – Где ты все время отсутствуешь? – девчонка улыбнулась, предлагая разделить с ней шутку.

Но мне было не до смеха.

Сливко… в прошлом году он получил звание заслуженного… Свои «научные эксперименты» над детьми он начал в далеком шестьдесят пятом, и поймать его не смогут аж до восемьдесят пятого года. Что, если помочь нашим доблестным органам правопорядка, написать им анонимку с описанием товарища, который советским детям вовсе не товарищ, пусть проверят и возьмут гада. Улики по-любому отыщутся, главное, вспомнить все подробности, которые я откопал, и все описать. А ведь в семьдесят седьмом действовал не один маньяк… И всем известный Чикатило уже переехал с семьей в Ростовскую область…

– Это надо обдумать, – пробормотал я, не замечая, что говорю вслух. – Это нужно хорошенько обдумать и проанализировать…

– Леш, ты о чем? – в голосе Лены зазвучала тревога. – Что обдумать? Если ты собрался лезть в башню, то одного я тебя не пущу. Вместе пойдем, – девушка воинственно скрестила руки на груди, сверля меня тревожным взглядом.

– Ну что ты, какая башня, – попытка улыбнуться не увенчалась успехом, губы свело судорогой, когда я представил, сколько неизвестных пока еще сволочей орудует сейчас по всему Советскому Союзу. Определенно, хорошая мысль пришла в мою дурную голову, спасибо, Леночка, за то, что нечаянно на нее натолкнула.

– Ну что ты, Лен, какая башня, – теперь улыбка вышла искренней. – Да и когда? У меня работа, а лезть туда одному без подстраховки ну такое себе удовольствие.

– Вот и я говорю: пойдем вместе! Можем еще Славика прихватить, – в глазах Лены заплясали чертики. – Я видела, как вы с ним что-то о-о-о-очень долго обсуждали в нашем лагере. И мне кажется, я догадываюсь, что именно.

– Славик? Точно, Славка! Он же в милиции до сих пор! – воскликнул я, вспоминая вчерашнюю эпопею. – Черт… Не повезло парню… Так вляпаться, теперь бумагу на работу накатают. Попал Славка.

– Думаю, всех уже отпустили, обычно долго не держат. Да и Славка покажет свое редакционное удостоверение, с него пылинки сдувать будут, лишь бы ничего лишнего не написал.

– А ты откуда знаешь? – опешил я от удивления.

– Так я сама его к нам привела, – Лена расхохоталась, глядя на мое изумленное лицо. – Екатерина Васильевна в курсе. Мы подумали, если корреспондент на своей шкуре испытает все прелести нудизма, может, напишет хорошую статью, и к нам станут чуточку лучше относиться.

– А остальные…

– Никто не знал, кроме нас двоих. Так что думаю, нет, уверена, Славка уже дома, статью свою строчит. У него прям все тридцать три удовольствия приключились. И жизнь в палаточном городке, и милицейская облава, и еще кое-что, о чем я пока не знаю, да?

Я заколебался: говорить или нет Лене о том, как газетчику в руки попала старая карта. Скажу, глядишь, угомонится и оставит мысли о башне, испугается бандитов. То, что схему доставал нечистый на руку товарищ, не вызывало сомнений. Да и заказчик явно не из простых. Кладоискатели, елы-палы…

– Ну, значит, встретимся сегодня, – задумчиво протянул я. – Слушай, а тебя дома не хватятся? Ты же за хлебом вышла? Больше часа назад.

– Ага, а ты за молоком, – хмыкнула Лена. – Ты мне зубы не заговаривай. Что вы со Славкой задумали? В любом случае я с вами! – девушка грозно нахмурилась.

Вот ведь… пигалица упертая! И что теперь с ней делать?

– Лен, это может быть опасно. Да и не факт, что мы полезем в подземелья.

– В подземелье? Ух ты! Леша, я с вами! Ты не смотри, что я маленькая! Я сильная! Я в туристический клуб с десяти лет хожу! По горам лазаю, выносливая и не трусиха! Я вам точно пригожусь! – Лена от волнения аж на цыпочки приподнялась.

– Лен, да никто никуда еще не идет. И вряд ли мы туда полезем. Сначала разобраться нужно, что за схема и кто за ней охотится. Славка-то, считай, ее у заказчика на берегу увел. И кто этот заказчик, нам неизвестно. А если лихой человек? А если он не один? Куча «если» и ни одного ответа.

– А я и со схемой помогу! Я у папы поинтересуюсь, что за карта такая, откуда она у него и что значит. Уж мне-то он не откажется рассказать очередную свою городскую легенду. Между прочим, ты вот в шифрах разбираешься? – Лена ткнула в меня пальцем.

Я схватил ее руку, поднес к губам и нежно перецеловал каждый пальчик, глядя девушке прямо в глаза. Она залилась краской, задергалась, но руку не отняла.

– Ты не ответил!

Эх, а я так надеялся, что собью ее с мысли!

– Кое-что могу. Баловался в детстве.

– Вот! А я могу больше, чем кое-что, – Лена победно глянула на меня и по-доброму передразнила. – Баловалась в детстве.

– Хорошо, я подумаю, – пришлось сдаться, иначе наш разговор грозил затянуться до обеда. – И все-таки, что ты тут делала? Зачем доски отламывала, а?

– Я не отламывала, – вспыхнула девушка. – Я пыталась разведать обстановку.

– То есть ты собиралась исследовать башню одна?

– Ну-у-у…

– Лена! – я осторожно взял девушку за плечи, вынуждая посмотреть мне в глаза. – Лена, пообещай мне одно: без меня ты больше в башню не сунешься. Это может быть опасно!

– Да что тут опасного? Старая водонапорная башня! Мышей я не боюсь, а привидений в ней нет!

– Привидений, может, и нет, но вот странные люди водятся. По крайней мере, одного я сегодня утром видел собственными глазами.

– И кто это был? – девушка затаила дыхание.

– Не знаю, – раздраженно буркнул я. – Не разглядел. Кепка скрывала лицо, а проследить не успел. Мусоровоз помешал, а потом и ты… появилась. Разведчица! – я легонько стукнул ее по любопытному носу.

– Да ну тебя! Но имей в виду, если ты соберешься туда один, я смертельно обижусь! И все равно пойду туда одна! Ну Леш! Ну это же такое приключение! – Лена на секундочку замерла, снова приподнялась на цыпочки и, отчаянно краснея, чмокнула меня в губы. – Пожалуйста!

– Посмотрим! – уклончиво ответил я. – Все, пошли отсюда. А то тебя дома потеряют, бабушка в розыск подаст.

– Бабушка может, – вздохнула Лена. – Но мне правда за хлебом нужно, – девушка потрясла сумкой.

– Ну, значит, пошли за хлебом, а потом провожу тебя домой. Заодно и себе что-нибудь поесть куплю.

– А приходи к нам сегодня на обед…

Однако неожиданное предложение, но точно не сегодня. Не готов я пока к такому развитию событий.

– Точно не сегодня, – я покачал головой. – Мне на работу пора.

– Ну, тогда я приду к тебе на работу и принесу обед! И не возражай! – Лена сурово сдвинула брови, но я видел, как смешинки пляшут в ее глазах.

– Не возражаю, – я улыбнулся, отобрал у девушки шоппер, взял за руку, и мы отправились за хлебом.

С задачей мы разобрались быстро. Я проводил Лену до угла дома. Во двор заходить не рискнул, боясь встретиться с мамой или с отцом. Отчего-то мне казалось, что батя сразу поймет, кто я. От этих мыслей становилось страшно, и одновременно очень хотелось, чтобы так и произошло. Насколько проще было бы, имей я возможность обсудить с отцом создавшуюся ситуацию. Спросить про карту, про имя на бумаге.

Умом я понимал – это нереально, сердце требовало поддержки родного человека. Да только кто же мне поверит? Быстрее психиатричку вызовут, чем дослушают до конца мою историю.

Мы попрощались с Леной, и я отправился на пляж. По дороге крутил в голове неожиданную идею про поимку маньяков. Размышлял, как сделать так, чтобы меня не вычислили, как автора писем с именами убийц и насильников, но при этом поверили написанному, не выкинули в мусорку, списав все на больную фантазию.

Написать в газету? Но письмо вряд ли опубликуют. В Советском Союзе не любили публиковать страшные истории. А уж про маньяков тем более, не было в Советах сексуальных насильников. Такие уроды водились только за границей, по мнению советских граждан, и партийное руководство не разубеждало товарищей. А очень даже наоборот, замалчивало все серьезные преступления.

Так, анонимное письмо, положим, я все равно напишу. Не опубликуют, не заинтересуются, так в милицию отдадут. Проверить-то информацию они должны? Должны! Вопрос: будут ли правоохранительные органы разбираться в бумажке? И если проверят и сведения из анонимки подтвердятся, кого первым кинутся искать менты? Автора или маньяка? М-да, дилемма. Но попробовать стоит однозначно! Теперь, когда эта мысль влезла в мою голову, отмахнуться от нее я уже не смогу. Если есть шанс спасти не только детей, но и женщин от мучительной смерти, я это сделаю!

От принятого решения на душе стало как-то легче. Значит, не зря я сюда попал. И даже если я умру там, в своем времени, то здесь моя жизнь наконец обретает смысл. Зачем-то ведь мне дали второй шанс? И если притянуть за уши сон про тещу, Алика и живого отца, может, в этом и кроется ответ на вопрос? Спасая маленьких людей, менять их жизнь в будущем?

Я повеселел и ускорил шаг. До родной спасательной вышки оставалось всего ничего, когда мое внимание привлекла кепка с длинным козырьком. Точнее, мужик в точно таком же головном уборе, как и на типчике, выползающем из подвала водонапорной башни.

Кепка скорее походила на бейсболку, и таких в нашем городе в советское время явно была одна-две. Во всяком случае, за несколько дней своей жизни здесь я такой картуз видел впервые.

Я остановился и спрятался за дерево. Лица мужика я снова не смог разглядеть, он стоял ко мне спиной и разговаривал с милиционером на пороге опорного пункта. Сотрудник или случайный посетитель?

Мужчины пожали друг другу руки и разошлись в стороны. И снова я не видел лица. Длинный козырек полностью скрывал его в тени, да и незнакомец шел, склонив голову, словно специально прятался от случайных взглядов.

Пропустив мужчину подальше, я осторожно двинулся за ним следом. Любопытно, кто он такой? В азарте преследования мне даже в голову не пришло, что это мог быть совершенно другой человек.

Мужчина быстро шел в сторону ближайшей турбазы. Я ускорился, не выпуская его из вида. Кепчатый нырнул в проход между двумя зданиями, о котором знали только свои, со стороны дороги его не разглядеть. Вывод напрашивался сам собой: товарищ не просто местный, но и очень хорошо ориентируется в закоулках пляжа.

Я быстро перебежал через дорогу и сунулся туда же. Стараясь не шуметь, я двигался по проходу, ругаясь про себя. Мужик оказался шустрым малым и уже куда-то слинял. Я рванул вперед, не скрываясь. И в этом была моя ошибка. Я вынырнул из полумрака на солнце, зажмурился и тут услышал за своей спиной какой-то звук. Обернуться уже не успел. На голову обрушился удар, я упал, но отключился не сразу. Видимо, удар смягчила попытка повернуться.

Я успел почувствовать, как чьи-то руки принялись шарить по моему телу. «Да ну на фиг!» – вспыхнуло в голове, я инстинктивно дернулся, пытаясь увернуться. Вор чертыхнулся и, недолго думая, приложил меня во второй раз. На этот раз окончательно.

Глава 9

Очнулся я спустя час в камышах, растущих в самом начале старого парапета берегоукрепления. Не знаю, сколько прошло времени, но людей на пляже прибавилось. Какая-то тетка, увидев, как я выползаю из зарослей, выругалась и обозвала меня «алкашом проклятым». Нещадно болела голова. Я коснулся рукой затылка и обнаружил запекшуюся кровь. М-да, знатно меня саданули. А главное, как он умудрился меня засечь и подобраться сзади для удара?

Шатаясь, я пошел обратно в проход. Шел медленно, оглядывая каждую трещинку, и таки обнаружил место, где мужик в кепке скрылся. Возле стены стоял кусок шифера, и мне даже в голову не пришло, что за ним можно спрятаться. Я приподнял плоский лист, и оказалось, что в стене небольшая ниша, в которой при желании может уместиться человек. Вот тут он и прятался, гад.

Меня качнуло, я оперся о стену, постоял, передохнул и вернулся к камышам. Осторожно спустился по камням к воде, прошел чуть подальше, чтобы не маячить перед глазами у бдительных граждан отдыхающих. Стараясь не цеплять голову, стянул рубашку и оглядел ее. Воротник оказался залитым кровью. Я закатал штанины и осторожно зашел в море. Меня снова качнуло, и я решил не рисковать с наклонами.

Снял брюки, отыскал камень посуше, уселся на него и принялся застирывать рубашку. Если кровь сразу не застирать холодной водой, потом замучаешься пятна выводить. Правда, я не знал, какой реакции ожидать от стирки соленой водой, но выбора не было. Одно дело прийти на работу в мокрой рубашке, всегда можно придумать отмазку. Водой облился, например, от жары спасаясь. Другое – припереться в окровавленной одежде.

С трудом отстирав кровь, поплескал морской воды на голову, смыл засохшую корочку, поморщился – защипало. Посидел, приходя в себя, голова чутка кружилась. В глазах прыгали метелики, особенно шустро при резких движениях. В висках шумело. Черт, неужели сотрясение заработал? Только этого мне для полного счастья не хватало.

Так. Все, пора на работу. Поднялся, отошел к стене, оперся на нее и, с трудом удерживая равновесие, натянул штаны и рубашку. Выбрался наверх и потихоньку двинул в сторону спасательной вышки.

Со стороны я себя не видел, но образу советского гражданина, видимо, не соответствовал. Отдыхающие от меня не шарахались, но мамаши крепко брали детей за руку и торопились обойти по широкой дуге. Мужики сочувственно и понимающе хмыкали, решив, что я с бодуна. До вышки оставалось чуть-чуть, я даже видел лоток с пирожками, только никак не мог понять, Дуся или ее напарница стоит за прилавком.

В конце концов в мою сторону ожидаемо двинулся милиционер. С крыльца опорного пункта лениво спустился молодой сержантик и направился ко мне.

– Товарищ! – строго окликнули меня.

Я сделал вид, что не услышал, и продолжил свой путь. Документов при себе не было, а возле вышки либо Женька мою личность подтвердит, либо Сидор Кузьмич уже на месте, ждет опоздуна.

– Товарищ! – раздалось ближе и еще строже.

Да что ж ты такой настырный-то, а? Неймется тебе! Скучно, что ли? Или первый день на службе?

– Товарищ! В мокрой рубашке! Остановитесь немедленно!

Я упрямо шел, стараясь не спешить, чтобы этот чудик мне сопротивление или побег не приписал, если сейчас не удастся от него отвязаться. Но мент оказался упорный. Меня похлопали по плечу, и я вынужден был остановиться.

– Товарищ! Предъявите документы! – раздался сердитый голос.

Я вздохнул и медленно повернулся.

– Тьфу, Леха, ты, что ли? Ты чего в таком виде? Я тебя за алкаша принял! Ты откуда? Сто лет не виделись!

Я пытался сообразить, что хочет от меня невысокий сержантик. Но в голову упорно лезла чушь. Как он с таким маленьким ростом дотянулся до моего плеча? Прыгал, что ли? С трудом до меня дошло, что милиционер обратился ко мне по имени, значит, мы знакомы. Осталось понять, откуда я его знаю и как его зовут.

– Ну, ты чего? Это же я, Василий Чудной!

Дал же бог фамилию, прям как знал, кем человек станет.

– Слушай, ты прости… – я виновато пожал плечами. – Меня тут по голове огрели, мысли в кучку, плохо соображаю…

– Да ты что? А где? – заволновался Василий. – Пошли скорей в опорный пункт, заявление напишешь!

– Да ну, зачем? – я вяло отбрыкивался от активного милиционера. – Я даже не видел того, кто это сделал. Со спины зашел, гад. Как ты его искать будешь? Только висяк очередной заработаешь. Начальство по голове не погладит. Оно тебе надо?

Сержант скис. Видимо, очень хотел по горячим следам раскрыть преступление, но ума хватило понять, что я прав – не найдет он никого. Мужика в кепке ищи теперь свищи. А то, что он с кем-то из ментов на порожке опорника общался, так-то еще выяснить надо, с кем говорил. Может, случайный прохожий по делу заходил. Лица милиционера я тоже не видел. Вот и получается один сплошной геморрой и никакой полезной информации.

– Слушай, пошли, я тебя хоть до медпункта доведу. На тебе лица нет. Бледный, как рыбное брюхо, – забеспокоился Василий, заглядывая мне в лицо. – Рухнешь тут в обморок, что мне с тобой тогда делать прикажешь?

– Да мне на работу надо… – я вяло махнул рукой в сторону спасательной вышки. – Сидор Кузьмич… Женка…

– Да скажу я Кузьмичу, – Василий схватил меня за локоть и уверенно развернул в сторону опорника. – Пошли, кому говорю!

– Правильно, товарищ милиционер! – раздался откуда-то противный голос. – Так его! В кутузку! Ишь ты, пьянь! С утра уже на бровях! А еще, небось, комсомолец!

Мы оба вздрогнули, словно нас застали на месте преступления. Сержант обернулся первым, я чуть медленней. Дородная дама, крепко сжимая одной рукой ладошку пухлого меланхоличного мальчика в панамке, другой прижимала к широкой груди бумажный пакет. Из него умопомрачительно пахло свежеиспеченными чебуреками.

Рот у меня наполнился слюной, желудок ни с того ни с сего взбунтовался. Я попытался сглотнуть. Резко закружилась голова, и меня затошнило. Я прикрыл глаза и задышал часто-часто, пытаясь купировать приступ.

– Во, ты смотри, задышал. Товарищ милиционер! В кутузку его надо, вы гляньте на эту морду бандитскую. А глаза-то, глаза! Так и зыркают! – разорялась тетка, отодвигаясь подальше, но не покидая место событий.

– Гражданочка! Проходите мимо! Не видите, человеку плохо! – Василий попытался остановить разгорающуюся склоку, но дама была настроена решительно.

– Конечно, плохо! Зенки-то с утра залил. И как не стыдно-то, а? Мать, небось, есть, мучается с тобой, иродом!

– Котенька, – к нашей компании, шумно отдуваясь, полубегом подходил тучный мужчина. Походу, дама выливала сейчас на меня всю свою семейную жизнь. Судя по красно-кирпичному личику благоверного, мужчина большой любитель закладывать за воротник.

– Где шлялся, ирод? – рявкнула котенька. – А-а-а, тоже с утра глаза свои поганые залил?

– Котя, ну что ты, в самом деле, – залебезил мужик, пряча глаза. – Не пил я, чесслово. Я только квас!

– Знаю я твой квас, паразит! – тетка хотела погрозить кулаком, но руки оказались заняты ребенком и пакетом. – Шагай давай, занимай нам место поближе к воде! Да чтоб грибок был!

– Вась… Чет мне совсем плохо… Отведи в тенек, а… будь другом… – окликнул я Чудного.

– Гражданочка! Проходите, не создавайте толпу! Милиция примет меры! – рявкнул Василий, да так, что уши заложило.

Ты гляди, маленький, а громкий.

– Я? Толпу? – завелась тетка по второму кругу!

Но сержант решительно оборвал гастроли, пригрозив арестовать если не все семейство, то главу как минимум за нарушение общественного порядка. Гневно возмущаясь, дама с мужем и пацаненком покинула несостоявшееся поле боя. Мы оба вздохнули с облегчением.

– Лех, тебе к доктору надо, точно тебе говорю. Сотрясение у тебя. Пошли в опорник. Скорую вызову.

– Да какая скорая, – я попытался отмахнуться, но силы стремительно утекали.

Хотелось лечь в тенечек и проспать сутки, а лучше двое.

– Отставить разговорчики! – скомандовал Василий, крепко ухватил меня за локоть и повел в милицию.

В помещении Василий усадил меня на скамейку и попросил дежурного вызвать врача.

– Лесаков, ты что тут делаешь? На работу не пора? – раздался знакомый голос, и из кабинета начальника в коридор вышел Сидор Кузьмич.

– Пора, товарищ начальник, – вяло откликнулся я.

– Разрешите доложить, товарищ мичман? – отбарабанил сержант.

– Разрешаю, – Кузьмич и глазом не повел на такое официальное обращение.

– Да вот по голове его тюкнули. Думаю, сотрясение у него. Уговариваю в скорую, а он кобенится.

– А ну, покажи, что там у тебя?

Василий отступил в сторону, пропуская Кузьмича. Я сидел, прислонившись к прохладной стене и прикрыв глаза.

– Лесаков, ты мне это брось в обмороки тут падать! Чай не девица красная, а мужик! – грубовато окликнул меня начальник.

– Так точно… – пробормотал я, с трудом разлепляя глаза. – Отставить в обморок.

– А ну, мил человек, поднимайся. Повезу тебя на больничку. Окочуришься тут, затаскают потом по кабинетам. Посадят еще, – заворчал Кузьмич. – Васька, ты давай его ко мне в машину, я сейчас подгоню.

– Хорошо, Сидор Кузьмич, – кивнул сержант. – Лех, давай, поднимайся по-тихому. Я помогу.

– Не надо, я сам, – стараясь не качать головой, отказался я.

Вместе с Василием мы вышли на улицу. Солнце ослепило, в голове словно взорвали световую бомбу. Глаза заслезились, в висках поселились гномы с острыми кирками. Долбили по черепушке так, что я боялся, она лопнет, как перезревший арбуз.

Сидор Кузьмич подкатил на синем барсике. «Москвич-412» был у нашего соседа.

Знаменитый барсик, он же мося, он же мосик. Такой был у соседа. Мы с моим другом Вовкой, сыном владельца мосика, частенько крутились в гараже у его отца, помогая его чинить. Чаще просто путаясь под ногами, но это не помешало дяде Коле взять нас в подмастерья. Мы же с удовольствием подавали ему ключи и другие инструменты, бегали за пивом для него и квасом для себя. Иногда приходила тетя Маша с бутербродами, но чаще с требованием «немедленно идти домой и помочь по хозяйству».

Барсик до сих пор будоражит умы автолюбителей. Разделившихся на два лагеря. Одни утверждают, что у четыреста двенадцатого двигатель сплагиачен с бэхой (БМВ), вторые уверяют, что это не так. Одно точно: в этом времени верхнеклапанный движок – лучшее, что есть у советского автопрома.

Я залез в машину, стараясь не опираться о сиденье, чтобы не испачкать кровью салон. Сидор Кузьмич покосился на меня, но ничего не сказал. К моему удивлению, за всю дорогу мичман не произнес ни слова, только сердито сопел, время от времени косясь в мою сторону.

В травматологии мою голову осмотрел доктор, посветил фонариком в глаза, заставил меня указательными пальцами обеих рук дотрагиваться до кончика носа. Короче, чувствовал я себя каким-то подопытным кроликом. Я пытался взбрыкнуть, но тут врач выдал резолюцию – закрытая черепно-мозговая – и, не слушая моего возмущения, с молчаливого согласия Кузьмича отправил меня в палату.