Текст книги "Журнал «Юность» №01/2021"

Журнал «Юность» № 01/2021

© С. Нрасаускас. 1962 г.

На 1-й странице обложки рисунок Марины Павликовской «Нино»

Главный редактор «Юности» Сергей Шаргунов возглавил Ассоциацию союзов писателей и издателей России. Ободряющее событие случилось накануне Нового года.

Служение слову
Сергей Шаргунов

22 декабря должно войти в историю отечественной литературы. В этот день учреждена Ассоциация союзов писателей и издателей России.

Создана эта наша Ассоциация по доброй воле пяти крупнейших объединений: Союза писателей России, Союза российских писателей, Союза писателей Москвы, Союза писателей Санкт-Петербурга, Российского книжного союза.

Смысл ее существования – поддержка литературы и литераторов.

Инициатива глубоко обдуманная. К этому решению пришли непросто и не сразу, несмотря на тридцать лет размежеваний и разногласий.

Каждый писатель – свободная творческая личность. Каждая организация остается самостоятельной и равноправной. Все мы очень разные и дорожим этим. Но есть то, что собрало писателей и издателей вместе. Прежде всего желание следовать лучшим, самым благородным традициям отечественной словесности, любовь к литературе, родному языку и к своим читателям. Любовь, которая сильнее остального.

В Творческом совете Ассоциации – знаковые авторы. Зачастую у них очень разные взгляды и стилистические подходы, но теперь они проявили, прямо скажем, мудрость в деле сшивания порванного на клочки литературного пространства.

Это Валентин Курбатов и Виктор Лихоносов, Евгений Водолазкин и Алексей Варламов, Владимир Крупин и Владимир Личутин, Александр Кушнер и Олег Чухонцев, Леонид Юзефович и Герман Садулаев, Олеся Николаева и Дмитрий Воденников, Татьяна Толстая и Ольга Славникова, Роман Сенчин и Андрей Геласимов, Александр Проханов и Юрий Поляков, Ольга Новикова и Игорь Волгин, Евгений Рейн и Юрий Кублановский, Андрей Рубанов и Михаил Тарковский, Павел Басинский и Лев Данилкин, Денис Драгунский и Владислав Отрошенко, Гузель Яхина и Сергей Лукьяненко, Денис Гуцко и Андрей Аствацатуров, Виктор Потанин и Борис Екимов, Игорь Золотусский и Дмитрий Новиков, Александр Терехов и Александр Иличевский, Сергей Чупринин и Андрей Василевский, Станислав Нуняев и Владислав Артемов, и многие, многие другие… В том числе национальные писатели, например, Исхак Машбаш, Ренат Харис, Нанта Ибрагимов… Редакторы ведущих литературных изданий, руководители главных издательств…

Спасибо учредителям, единогласно доверившим мне возглавить Ассоциацию. Большая ответственность, большая честь.

В Манифесте, который от своих организаций подписали Светлана Василенко, Николай Иванов, Валерий Попов, Евгений Сидоров и Сергей Степашин, ясно определены наши принципы и задачи.

Сегодня литературное сообщество при всем его ярком многообразии в значительной степени беззащитно. И объединились мы для того, чтобы отстаивать права, интересы, судьбы людей литературы. Сам статус писателя, до сих пор не имеющий юридической кодификации, должен получить серьезную социальную защиту.

Необходимо существенное обновление фондов библиотек, в том числе электронных. В библиотеках, школах, вузах и на других площадках писатели должны стать желанными гостями. Нужны мощные программы поддержки литературного процесса, включающие фестивали, образовательные мастер-классы, литературные чтения, широкие дискуссии по насущным вопросам литературы, кстати, способствующие развитию критики. Нужны арт-резиденции и дома творчества в разных регионах страны, где писатели могли бы жить и работать. Нужен поиск молодых авторов и поддержка талантов. Особая помощь требуется литературной провинции. Мы будем содействовать развитию национальных литератур народов России, переводу произведений национальных писателей на русский язык. Нуждаются в сохранении и спасении остатки писательского имущества и литературные издания, включая легендарные толстые журналы.

Все это требует упорства, энергии и последовательных действий.

В общем-то, пожалуй, событие беспрецедентное. Ничто не случится мгновенно, но уверен, все получится, если продолжится ради общего дела – служения слову.

Ассоциация, в которой удалось соединить таких разных и авторитетных писателей, не собирается участвовать ни в каких дрязгах и баталиях, но было бы здраво и естественно быть полноценным субъектом в разговоре с государством и всеми, кто хотел бы и мог поддерживать отечественную литературу. Те же театральные деятели, кинематографисты, художники, композиторы гораздо более скоординированы и способны отстаивать свои интересы.

Наблюдательный совет Ассоциации возглавил Сергей Степашин, президент Российского книжного союза. Человек, сделавший очень многое для мира словесности, особенно сейчас, когда пандемия ударила по издательствам и книжным магазинам. И вообще, без его мощного участия нынешнее дело никогда бы не срослось.

Часто повторяю: у нас есть не только нефть и газ, но и цветущая литература. Талантливые писатели в стране не переводятся, зато их переводят по всему миру. Большая и настоящая литература – это, конечно, признак сильной страны. Просто не хотелось бы, чтобы таланты вытеснялись на обочину. Россия по-прежнему литературоцентрична, мы – страна слова.

Постоянно езжу и убеждаюсь: у людей есть потребность лучше ориентироваться в современной словесности, читать новые и сильные книги. Поэтому поддержка писателей – это еще и помощь читателям, расширение их круга. Для этого, например, на канале «Культура» я затеял программу «Открытая книга» – разговор с писателем о его произведении. А еще нужно бы в соцсетях и ютубе увлекательно и дерзновенно продвигать классику и современность. И вообще, здесь мы уже выходим на разговор об образовании. Просвещение людей – это то, что делает их отзывчивыми, думающими, небезразличными. Те же поездки литераторов по школам и вузам – чем не нацпроект…

Теперь это не просто светлые желания и мечты.

Теперь появляется серьезный шанс все это осуществить.

Кино

Дмитрий Воденников

Поэт, прозаик и эссеист. Родился в 1968 году в Москве. Окончил филологический факультет Московского государственного педагогического института. В 2007 году в рамках фестиваля «Территория» избран королем поэтов. Был автором и ведущим программ о литературе на «Радио России» и радио «Культура»: «Записки неофита» «Своя колокольня» «Свободный вход» «Воскресная лапша» «Поэтический минимум».

Автор множества книг стихов и прозы.

Мы живем в разных фильмах.

Эту фразу я даже не помню, где услышал. Но это правда. И это все: приговор, безнадежность, факт. Если мы живем в разных фильмах, этого уже не переделать.

Я, например, живу в «Безымянной звезде». Был такой старый советский фильм, его снял еще молодой, сорокалетний, кажется, Михаил Козаков. Там играли такие же молодые Костолевский и Вертинская. Господи, подумал я сейчас, эти же фамилии молодым ничего не скажут. Но мне он нравился. Несмотря на все его недостатки, советские швы («наши играют иностранную жизнь»), несмотря на всю его сентиментальность. Ну не великий, да. Но что-то в нем было.

Например, там был хороший эпизод, физиологически достоверный, честный.

Вертинская играет яркую, взбалмошную барышню, которую ссаживают на провинциальной станции («в степи», как она говорит) с поезда, потому что у нее нет билета, только фишки из казино. И молодой учитель астрономии встречает ее на этой ночной станции, так как пришел забирать прибывшую из Бухареста редкую книгу по астрономии, потому что ему надо проверить, прав ли он, не почудилось ли ему, что он действительно открыл новую звезду, – и эта женщина поражает его.

«Когда я встретил вас тогда, на станции, вы были такая белая, ослепительная». Он дает ей приют на одну ночь. Рассказывает ей про свое открытие. «Вот же, вот же она, эта звезда, ну как же вы не видите?!» Влюбляется в нее.

Но эта ночь, как ей и полагается, проходит. Он бежит утром покупать ей какие-то шмотки (она же ехала в вечернем платье, с боа, с фишками), но перед этим он, уже одетый, садится на кровать и будит ее поцелуем.

И вот тут этот физиологический честный, идеально достоверный момент и наступает. Он, умытый уже, целует ее, только проснувшуюся, а она не дает ему своих губ.

Она как-то по кошачьи скользит по его губам щекой, отворачивает рот, не разрешает поцеловать с языком.

Неудивительно.

Она же только проснулась. Она не чистила зубы.

Нет, такая ослепительная женщина (потом ее именем он еще назовет открытую им звезду) никогда не даст мужчине свой слишком человеческий утренний рот. Она же не какая-то неумытая школьница, она femme fatale: она сама и есть эта самая белая звезда.

Поэтому она выскользнет под каким-нибудь благовидным предлогом в ванную комнату (там вместо душа лейка) и хоть пальцем, но эти зубы почистит.

В общем, это первое движение Вертинской уклониться – было идеальным.

Потом режиссер все-таки заставит ее утренний поцелуй Костолевскому, учителю астрономии, дать. И это, конечно, было неправильно. Потому что Вертинская по-женски эту невозможность несвежего утреннего поцелуя знала, чувствовала, а мужчина-режиссер – нет.

Ну а теперь не про поцелуй. А про саму коллизию этого фильма.

Костолевский, как мы догадались с самого начала, конечно же, потом потеряет навсегда свою ослепительную женщину.

Мы даже поссорились с одним моим товарищем, обсуждая этот фильм. (Делать как будто было нечего: лучше бы мы Тарантино обсудили.)

– Отвратительно и трусливо, – скажет он мне, посмотрев фильм. – Что он сделал, этот учитель младших и старших классов, чтоб задержать Вертинскую в своей захудалой жизни?

– Он отказался от нее, – ответил я. – Когда ее настоящий мужчина приехал в тот город на невиданном по красоте автомобиле, нашел ее («ты волновался из-за меня?», спросила она, «да», ответил он, «но недолго – я вспомнил, что у тебя, кроме игральных фишек, не было в этот вечер никаких денег, и стал планомерно объезжать все пригородные вокзалы; и я нашел тебя, я ведь всегда тебя нахожу»), учитель понял, что они с этой женщиной живут в разных фильмах. И нет у него ни такой силы, ни такого автомобиля, ни такой уверенности. А главное – нет у него этого знания, что эта белая, в шляпке и кудельках Вертинская – его. А у Козакова (это он приехал за ней на автомобиле) есть.

И дело тут не в лейке.

«Я ведь всегда тебя нахожу», это все, что мы хотим с той стороны любовной вселенной услышать. Даже не услышать, а просто почувствовать животом.

А не это все: «Там, рядом с Алголом» (ну вообще, не Алголом, а Алголем, но в фильме она почему-то называется без мягкого знака) «есть звезда, которая с этой ночи будет носить твое имя».

Кстати, о животе и залетевших птичках.

На мой балкон четвертый день прилетает синичка. (Зачем ты здесь? Я не кормлю птиц. Здесь ты ничего не найдешь.) Но она все равно прилетает.

Нервно прыгает с пола балкона на решетку, на сперва усохший, а теперь промокший букет (пусть полежит до весны, сгниет окончательно эта икебана). Это явление сюда и прыгание по букету – ее большая ошибка. Где-то там, на соседних, ее кормят, но она забыла: поэтому промахивается и залетает ко мне.

«Дура, тебя не тут любят, тебя ждут на другом. Другой человек рассыпает для тебя пшено или сало зимой вешает; может быть, это даже какая-нибудь бабушка», – говорю я.

Но синичка прилетает за манной небесной именно ко мне. Вечная наша ошибка: мы пришли не туда. Вышли не на той станции, или нас просто высадили, и вот мы стоим, здесь, в степи, и знаем: мы оказались не в том месте, не в тот час. Мир как иллюзия. Жизнь как не просыпавшееся сверху пшено. Сгнившая икебана.

Но есть человек, который будет методично облетать все балконы в поиске тебя. Где ты там наглоталась пшена, политого водкой? Где ты там нагадила на балкон? Где ударилась об стекло? Где упала?

Точнее, конечно, не человек. Синиц. Мужской род. (Синичка – женский, мужской – синиц. Ну не «синица-самец» же?) Запомни: этот странный синиц – именно твой.

Наплюй на провинциального учителя, оставь ему допотопную лейку, бери шляпку, садись в автомобиль. Только человек, который методично ищет тебя на всех балконах, стоит того, чтобы быть с ним. Только он.

Другого фильма не будет.

Василий Авченко

Родился в 1980 году в Иркутской области, вырос и живет во Владивостоке. Окончил журфак ДВГУ. Автор документального романа «Правый руль», беллетризованной энциклопедии-путеводителя «Глобус Владивостока», фантастической киноповести «Владивосток-3000» (в соавторстве с Ильей Лагутенко), книги «Кристалл в прозрачной оправе. Рассказы о воде и камнях», биографии «Фадеев» в серии «Жизнь замечательных людей», романа «Штормовое предупреждение» (в соавторстве с Андреем Рубановым), «Олег Куваев. Повесть о нерегламентированном человеке» (в соавторстве с Алексеем Коровашко). Лауреат Общероссийской литературной премии «Дальний Восток» имени В. К. Арсеньева.

Отечественный зритель узнал Юла Бриннера благодаря вестерну Джона Стерджеса «Великолепная семерка» (1960). Мало кто тогда знал, что лысый сорокалетний серьезный парень с азиатчинкой в глазах – наш, можно сказать, соотечественник. Самый известный на планете уроженец Владивостока.

Владивосток – город провинциальный, сравнительно юный и небольшой. Знаменитостей неместного значения отсюда вышло немного. Юл Бриннер (1920–1985) – настоящий национальный герой Владивостока наряду с писателем Арсеньевым, капитаном Щетининой и музыкантом Лагутенко. Дух короля Бродвея, несмотря на смену поколений, по-прежнему живет в его родном городе, где Юл стал памятником и персонажем: к его 100-летию сразу два театра подготовили спектакли по пьесам местных авторов Виктории Костюкевич и Юрия Гончарова. А сын актера Рок, прошагав по городу в сапогах отца из «Великолепной семерки», замкнул полуторавековой межконтинентальный маршрут своего рода и даже завещает развеять часть своего праха над Амурским заливом…

Возникает вопрос: правомерно ли считать Юла владивостокским, если семи лет он попал в Харбин, двенадцати – в Париж, а двадцати – в Нью-Йорк?

Ключом к ответу может быть история его семьи, похожая на сюжет авантюрного романа.

* * *

Пролог: 1865 год, швейцарский юноша Жюль Бринер уходит в пираты. Попадает в Японию, где каким-то образом становится компаньоном британской судоходной компании. Патрон умирает, фирма переходит к Жюлю. Так начинается бизнес-империя Бринеров.

В юном Владивостоке юный Жюль создает пароходную компанию «Бринер, Кузнецов и К°». Женится на дочери заместителя начальника Владивостокского порта Наталье Куркутовой – именно от ее бурятских предков Юлу достался фирменный разрез глаз. Свидетели на свадьбе – Петр Колчак (дядя того самого) и предприниматель, родственник невесты Михаил Янковский, сосланный за Урал за участие в польском восстании. Жюль – теперь Юлий Иванович – принял русское подданство, стал купцом 1-й гильдии, почетным горожанином. В 1890 году у него пьет чай Чехов, возвращавшийся с каторжного Сахалина. В Сидими на юге Приморья Бринер строит усадьбу. Вот о чем можно снять вестерн, вернее, истерн: Янковские и Бринеры отстреливаются то от тигров, то от хунхузов…

В Тетюхе (ныне Дальнегорск) Бринер начал разработку свинца и цинка. Управляющим этой ветвью семейного бизнеса решили сделать одного из шестерых потомков Жюля и Натальи – Бориса – и отправили его учиться в Петербург, в Горный институт. Там он знакомится с Марусей Благовидовой, дочерью врача из Владивостока. Возвращаются они вместе.

Часть его брутального имиджа – блестящий череп. Поводом показаться с голой макушкой стала роль короля Сиама, брившего голову в буддийском монастыре. Шаг был вызывающим: Рок Бриннер пишет, что лысина в 1940-х считалась в США если не позорной, то комичной, и Юл одно время даже носил парик.

Сын Бориса и Маруси, которого мир узнал как Юла Бринера, появился на свет 11 июля 1920 года во Владивостоке на улице Алеутской. За стеной комнаты, где принимали младенца, храпели японские интервенты. Новое достояние Дальневосточной республики назвали Юлием Борисовичем и крестили в православной церкви, притом что в городе имелись и кирха, и костел.

Вскоре Борис Бринер оставил семью и ушел к актрисе Екатерине Корнаковой (а та ради него бросила мужа – актера Алексея Дикого, позже игравшего Сталина, Кутузова и Нахимова). Борис Юльевич стал последним капиталистом СССР: договорившись с главой Высшего совета народного хозяйства Дзержинским о сохранении концессии в Тетюхе, он привлек английского инвестора и вновь запустил рудники. Но мир впал в Великую депрессию, цены на свинец и цинк рухнули, и в 1931 году фирму продали Советам. Национализированный комбинат «Сихали» возглавил Михаил Кокшенов – отец актера Михаила Кокшенова (в 1938-м Кокшенова-старшего расстреляют).

Юл с сестрой Верой и мамой, которую свекровь после ухода Бориса выгнала из дома вместе с детьми, в 1927 году попал в Харбин. Центр Китайско-Восточной железной дороги был тогда городом насквозь русским. Здесь жили белоэмигранты, на КВЖД работали советские служащие. Юлий учился в русской школе. Слушал Лемешева и других гастролировавших советских артистов.

В 1932 году, после оккупации Маньчжурии японцами, Маруся и дети едут в Париж. Позже Юл будет вспоминать, что в дороге он читал Достоевского, а в гитаре вез опий – и это мальчик 12 лет! Или здесь начинается его личная мифология? Подавая впоследствии документы на американское гражданство, он укажет местом рождения Сахалин, СССР. Будет называться то монголом, то цыганом, приводить разные даты рождения… Фантазировал, мистифицировал – но ценил свою евразийскую закваску. Даже если потом многое выветрилось, даже если он помнил то, чего не было, – в данном случае миф важнее подлинных анкетных данных. Он действительно хотел быть – или по крайней мере казаться – русским, азиатским, цыганским. Дорожил своей экзотичностью и продавал ее по всем правилам шоу-бизнеса.

В Париже Юл работает в цирке. Исполняет со знаменитым цыганом Алешей Димитриевичем романсы, аккомпанируя на семиструнной, русского строя гитаре.

В 1940-м, после оккупации Франции Гитлером, едет в США. Учится актерской игре у педагога и режиссера Михаила Чехова – племянника писателя. Осваивает английский. Снабжает фамилию вторым п, чтобы ее не читали как «Брайнер». Сокращает имя до звучного Yul.

Бриннер задолго до Шварценеггера сыграл робота-убийцу в «Мире Дикого Запада» (1973). С Бриннера срисовали киношный образ Фантомаса. Он одним из первых получил за роль миллион долларов.

Часть его брутального имиджа – блестящий череп. Поводом показаться с голой макушкой стала роль короля Сиама, брившего голову в буддийском монастыре. Шаг был вызывающим: Рок Бриннер пишет, что лысина в 1940-х считалась в США если не позорной, то комичной, и Юл одно время даже носил парик. Выходит, и в облике Гоши Куценко – отсвет блистательной головы Юла.

Самурай играл до конца – даже добираясь от гримерки до сцены в инвалидной коляске (травма позвоночника, рак легких, инсульт…). Последней работой Юла стал ролик о вреде курения, показанный по телевидению в день его смерти.

* * *

Откуда он взялся – такой? Не упал же с небес, как Сихотэ-Алинский метеорит.

Родословную не случайно называют древом. Можно понимать историю семьи как развитие побегов и цветков, обусловленное корнями, солнцем, почвой… При изучении древа Брин(н)еров видно: Юл несет на себе родимые пятна, незримые папиллярные узоры близких. Тут – и склонность к авантюризму, и замешенная на нем же деловая жилка: так, в 1965 году, не желая платить высокий налог с гонораров, Бриннер отказался от американского гражданства. И любвеобильность, неприспособленность к семейной жизни. Конечно же – артистичность: Маруся Благовидова пела, Борис Бринер играл на гитаре, мальчика с детства окружали музыканты и актеры.

Сестра привела Юла в парижский ресторан «Эрмитаж», где он познакомился с Димитриевичем. Вторая жена отца – та самая Корнакова – дала ему рекомендательное письмо к Чехову. Судьбу человека определила гроздь случайных, казалось бы, обстоятельств то частного, а то и всемирно-исторического характера: темпераменты отца и бабушки, культурное окружение во Владивостоке, Харбине и Париже, русская революция, японская оккупация Китая, немецкая оккупация Франции…

Национальная идентичность Юла Бриннера – вопрос спорный. Как минимум до отъезда в Европу он говорил и думал по-русски. Потом язык почти утратил, судя по записи 1965 года с Димитриевичем, но интерес к русской культуре сохранил навсегда. Сыграл Тараса Бульбу и Митю Карамазова. В «Путешествии» эмигранта Анатоля Литвака исполнил роль советского майора, подавляющего венгерский «майдан» 1956 года и закусывающего водку граненым стаканом. В фильме Анри Вернея «Змей» сыграл полковника КГБ. Интересно вслушаться сквозь перевод в его речь: Юл совершенно по-русски произносит «Степан» – не «Стэпан» и не «Стьепан». На вопрос о дате рождения честно отвечает: 11 июля…

Фраза Экзюпери «все мы родом из детства» в полной мере относится к Юлу Бриннеру. Контекст, в котором он так или иначе находился до 20 лет, оставался для него крайне важным всю жизнь – и объективно, и субъективно. Без Владивостока рубежа веков и швейцарско-русской дальневосточной семьи он бы просто не смог появиться – таким, каким появился. Так что владивостокцы вправе считать его земляком не только по факту рождения, который сам по себе еще ни о чем не говорит (вспомним, что такие суперзвезды Владивостока, как упомянутые Арсеньев и Лагутенко, – столичные уроженцы).

Юл Бриннер не просто рожден во Владивостоке. Он рожден Владивостоком. Дитя страстей своего рода, бурь своего века, духа своего города.