Текст книги "Журнал «Юность» №12/2020"

Арсений Гончуков

Писатель, режиссер. Родился в Нижнем Новгороде в 1979 году. Окончил ННГУ по специальности «филология» и Школу кино при Высшей школе экономики. Обладатель более двадцати наград российских и мировых кинофестивалей. Автор двух книг, в том числе поэтического сборника «Отчаянное рождество» (2003). Призер конкурсов «Любимовка» и «Личное дело». Участник Семинара молодых писателей в Липках (2008).

Застань Илью кто-нибудь за этим занятием, ему бы стало стыдно. Вот так, вслух, с почти бесстыжей откровенностью говорить с самим собой – это очень интимно. О привычке не знал никто. В детстве он вел беседы чаще, теперь только по праздникам. Этот Новый год особый, поговорить надо. Чтобы было настолько тяжело – он и не вспомнит.

– Ну привет, Илья, привет, привет, привет… – шептал, как заговорщик. – Ну как ты? Как ты там поживаешь, мой дорогой? Ну, рассказывай… Держишься? А? А? Только меня не обманывай, ладно?.. Начало было бессмысленное, нашпигованное общими фразами, но затем быстро переходил к сути. Громко бормотал у окна, и слова текли сплошным потоком, похожим на молитву. В особо трудные времена начинал напрямую обращаться к Богу. С ним говорил прямо и честно, как со старым школьным товарищем. Спрашивал, пенял, негодовал, просил. Что же мне делать, Господи? За что ты меня так? Как мне выпутаться из очередной ловушки?

Из коридора донеслись быстрые шаркающие шажки, щелкнул выключатель. Илья обернулся и затих. Он стоял у подсвеченного с улицы ночного окна в темной пустой кухне, в черной футболке и темносиних домашних трико.

Аня? Наверное, в туалет. Вдруг в дверном проеме свет мигнул, как под шторкой фотоаппарата, и у входа мелькнула тень. Илья задержал дыхание, и тут же ему под футболку нырнула теплая рука жены и торопливо обняла за грудь, а в шею уткнулись нос и горячие губы.

– Ы оро? – спросила она, и это значило: «Ты скоро?»

– Сейчас приду… Хочу просто… немного побыть…

Гладкая рука скользнула по его животу, и Аня так же быстро растворилась в темноте, а когда шаги в глубине квартиры стихли, она щелкнула выключателем и забрала из коридора свет. Из гостиной, дальней комнаты их просторной трешки, доносились голоса его отца, мамы и тещи. Беседовали, изредка позвякивая вилками и бокалами. Еще глубже, за ними, можно было различить бормотание телевизора.

Свет от уличного фонаря подсвечивал жесткое, осунувшееся, похожее на маску лицо Ильи. Он смотрел в темную глубину декабря, где голые ветви, растопырив пальцы и раскачиваясь, пытались нащупать в воздухе опору. Аня пока не знает, что он, то есть они, почти банкроты. Илья до последнего надеялся, что рассказывать ей не придется. Но завтра уже январь, и шансов, что 2020 год пощадит, почти не осталось.

Твердеющий от разваренной картошки оливье, подсохшая колбаска, прохладное кисловатое шампанское. Захмелевшие добродушные старики, румяная улыбчивая Аня, за ними вываливающийся из телевизора огромный Киркоров и его прилипший к нитке усов живой красный рот. Он поет, что ли? Илья усилием воли вернул себя за стол.

– …И прийти с Сайгой в приемную… открыть стрельбу по дежурному… в профессиональный праздник!

Ну! Так нельзя! Нельзя! Недопустимо! – не унимался Павел Сергеевич, седобровый отец Ильи.

– Ты про нападение на здание ФСБ, что ли? Этого придурка? – спросил Илья.

– Ну! А я о чем перед тобой тут распинаюсь? – возмутился отец.

– А ля гер ком а ля гер, как говорится, – сказал Илья.

– Он как не здесь сегодня у тебя… – кивнула Ане Лидия Сергеевна, моложавая теща.

– Ох, ребят, хватит про политику! Паш, обнови-ка мне… чу-уть-чуть… ага, ага… хватит, хватит! – дернула вверх запенившийся бокал мама Ильи Алена Марковна.

– Ты вообще, что ли, ничего не ел? Я не заметила, – спросила Аня уже в спальне, повернувшись к нему спиной, чтобы помог снять лифчик.

– Не, я ел… и пил тоже… Просто устал. Год, понимаешь ли, тяжелый выдался! – Илья невесело засмеялся.

Легли, обнялись, как начали засыпать – друг от друга откатились. Илья некоторое время лежал, смотрел в стену и с мыслью, что не заснет до утра, тут же соскользнул и провалился в безразмерную яму.

Утром проснулся от сдавленного смеха жены.

– Ой, прости… Разбудила? – Оторвалась от шоу «Что было дальше» в телефоне, погладила мужа по плечу.

– Да не, выспался… – Повернулся к ней, кивнул на дверь. – Не встали еще?

– Не-а… Может, позавтракаем, пока все спят?

Сидя в трусах на холодной табуретке, подбирая хрустким кусочком тоста растекшийся по тарелке желток, Илья смотрел на бедро, плечо, острый профиль жены и думал: сказать, нет? Аня сосредоточенно следила за кофе в турке.

Не решился. И тут же пришла спасительная мысль – раз не придумал, как лучше сказать, значит, и говорить не нужно! Рано. После праздников откроются банки, они встретятся с Русланом в офисе, и, когда решится все окончательно, тогда и скажет.

Руль был холодный, ладони немели, но в перчатках водить не любил. Первый рабочий день после долгих новогодних праздников. Небольшой городок продирает глаза, у него получается плохо. Дороги не убраны, по рыхлой снежной каше спасает только передний привод его «камрюхи».

Дом-корабль, дом-подкова, дом-пуля, дом-птица – вспомнил Илья местные архитектурные достопримечательности. Перечисленные вещи здания-динозавры конструктивизма напоминали слабо, но сама попытка реализации дерзких фантазий в российской глубинке не может не восхищать. Офис их компании находился в бизнес-центре «Парус», который тоже старался походить на парус. Нет, все-таки дом-птица еще куда ни шло. Но страсть архитекторов сделать одно творение человека похожим на другое…

Руслан встретил с улыбкой и ставшим родным кавказским радушием, по которому Илья даже соскучился. Потрясли друг другу руки, перехватили за большие пальцы, обнялись, похлопали по плечам, но глаза в глаза смотрели недолго. Илья метнулся к кофемашине, заглянул, есть ли вода, нажал кнопку, аппарат зажужжал и начал заполнять комнату плотным ароматом кофе. Подошел к панорамному окну во всю стену, за ним грибочками под снежными шапками теснились одноэтажные избы.

– Ну что, Руслан Темирович, я буду скучать по этому виду из окна… А ты? – сказал спиной, не оборачиваясь.

Руслан, такой же худой и невысокий, как Илья, только не светло-рыжий, а черноволосый, сидел за столом, постукивая ручкой, и тоже смотрел на заснеженный город. Илья обернулся на секунду, посмотрел на друга. Интересно, скучал он по родному Владикавказу или Москве, откуда они несколько месяцев назад приехали с семьями, чтобы открыть швейную фабрику «Ситцев край» – по старинному народному прозвищу Иваново? Не слишком успешные молодые модельеры, совладельцы закрытого теперь крошечного бутика на Тверской, удачно, как им казалось, арендовавшие в городе невест четыре швейных цеха.

– Скучать не буду, брат! Точно не буду, – сказал Руслан, и на лице его возникла улыбка.

– Что ж так? Совсем? – Илья налил кофе и сел напротив.

– Ага, совсем не буду, дружище. Ни вот единого грамма! – сказал Руслан с не очень понятной веселостью, его черные глаза сверкали, брови двигались.

– Ладно, я просто… в Новый год сильно перенервничал, так, что и родителей, и Аньку перепугал… – вдруг сказал Илья. – А потом отдохнул, подумал и как-то смирился… Потерять потеряем… но мы знали, то есть… мы шли на этот риск… Руслан перестал стучать ручкой, положил ее на стол и отодвинул на край. Илья продолжил резче, голос его стал глуше:

– Зато будет нам с тобой урок. Московским мажорам, которые возомнили себя флагманами текстильной промышленности… Ну… вернемся…

А там, может, в торговлю снова, вместе или по отдельности… не знаю… Производство все-таки совсем другая сфера, не наше купи-продай… Так? Или… как? Ну… чего ты лыбишься?

Руслан продолжал странно и как будто напряженно улыбаться. Илья отпил кофе, подцепив верхней губой светло-коричневую пенку, и облизнулся.

Они действительно рискнули. Залезли в кубышки и долги, переехали, взяли кредит, начали готовить арендованные цеха к запуску производства… Но крупный столичный контрагент, хороший знакомый, давший железные гарантии, что не разместит заказ, как обычно, в Китае, а сделает ставку на более дешевый ивановский пошив, слово свое нарушил. Ребят, говоря прямо, кинули.

Известный российский бренд одежды отказался от новой стратегии, не стал рисковать и отдал основные объемы пошива снова в Китай – азиаты обещали качество поднять, а цену сбавить. Произошло это накануне подписания тщательно проработанного юристами двух сторон контракта. Хорошо, Руслан в последний момент притормозил оплату ткани и фурнитуры, хорошо, они не успели подписать с работниками договоры. Но у них осталась самая неприятная проблема – многомиллионный кредит в банке.

Илья вопросительно смотрел на Руслана, и тот чувствовал, что напарник злится.

– Ну? – сказал Илья.

– А? – шутливо вскинул брови Руслан.

– Выкладывай, – сказал Илья.

– Юрец написал. – Руслан отвел руку в сторону, опустил растопыренную ладонь на стол, провел ей по поверхности обратно, и между ними появился лист бумаги – распечатанный мейл, судя по всему.

– Этот подонок? – Илья поставил кофе на стол.

Юрец был тем самым «хорошим знакомым», представителем известного бренда, что заманил их сюда лакомым контрактом.

– Русик, ты знаешь, что с такими в девяностые делали?

– Так! – громко сказал Руслан, зная, что если Илья начинает говорить «Русик» и поминать детство в лихие времена, то его друг нервничает. – Стоп! Погоди… Он не извинения прислал. Он нового заказчика нам нашел. Другого. Совсем. Киллеров нанимать пока не будем, хорошо?

Руслан хихикнул, Илья взял со стола письмо и начал читать, через минуту оторвал взгляд, посмотрел куда-то перед собой, помедлил и, наконец, положил бумагу на стол, шаркнув по стаканчику кофе.

– Это шанс, брат, – спрятав улыбку, серьезно сказал Руслан, и черные глаза его блеснули азартом и надеждой.

Илья встал, шумно отодвинув стул, подошел к окну. Города видно не было, поднялся ветер, взбаламутил мелкую снежную пыль.

– Слушай, ну я не знаю даже… – начал Илья. – Загадочная какая-то движуха… Известнейший спортивный бренд… один из самых-самых в стране… и будет шиться в Иваново?

– Ну да, у нас, – просто сказал Руслан. – Это нам работы и бабла на год вперед, а для них капля в море… Ну я им верю. И потом, это же недорогие ветровки, Илюх… В России они правда могут выиграть по цене-качеству…

Помолчали, стало слышно, как мелкий острый снег царапает стекло. Осторожная тенденция, когда крупные компании возвращали производства на родину, в последние годы и правда наметилась. Ее спровоцировали санкции.

– Только сначала договор, до него ни рубля, – сказал Илья, все так же стоя у окна и не оборачиваясь. – Я просто пальцем не пошевелю…

– Естественно, – вдруг сказал Руслан из-за спины, очень близко, и Илья оглянулся. Руслан стоял сбоку, прямо за ним, смотрел и улыбался.

– Как там… A-а на-ас ра-ано! Еще! Ха-ара-ани-ить!

А у нас! Еще е-есть! Дела-а!

Руслан захохотал, Илья выдвинул назад локоть, но напарник поставил кулак, и атака была отбита.

Когда Илья поехал на вокзал проводить в Москву маму, тестя и тещу, которых должна была привезти из дома Аня, метель разыгралась не на шутку. Но время еще оставалось, и Илья двинулся сквозь снежную завесу как можно медленнее. Родителям их просторная, арендованная в новом ЖК квартира понравилась, и это было приятно. И главное, по бизнесу они еще повоюют, «Ситцев край» получил второй шанс, а Рус молодец и красавчик – еще какой!

Да и чуйка не подвела. Хорошо, что не взял семь цехов, как предлагал ему Антон Быстров, владелец одной из старейших ивановских фабрик. У того семнадцать цехов в четырех корпусах, а сам, имея двойное гражданство, живет в Бирмингеме. Хорошо устроился! Но… может быть, наступил момент, когда стоит рискнуть? Взять еще три-четыре цеха? Под такой-то заказ. Кредитных средств на оборудование не хватит, но… Сколько миллионов у них выходит запуск одного цеха? Можно с Русланом подумать, поискать, скинуться… И если у бренда серьезные планы, оборот к лету будет не менее пятнадцати миллионов в месяц, а это уже солидно…

С такими объемами и в Москву не захочется возвращаться.

А что Руслан? Потянет? Который год ведь живет не по заработанному. Дизайнерская «двушка» в Новокосино, «порше» жены, его белый «ровер» – все от дяди Аргуна, толстяка с замашками мафиози, который нет-нет да и пригрозит устроить племяннику персональный аудит… Рус может на новые траты не пойти. Так, а сколько в итоге-то надо?

Считал деньги Илья легко, в фоновом режиме. Даром что модельер с художественным образованием, он с ходу просчитывал возможности, взвешивал шансы, прикидывал результаты… И, конечно же, риски.

Он не забыл, что затея со «своими ивановскими фабриками», с отшивом не в Китае, а здесь, в российской глубинке, еще недавно казалась по меньшей мере экстравагантной, коллеги в Москве, когда провожали, подбрасывали недоуменно бровки, кривили ироничные ухмылки. Но, во-первых, уникальное предложение Юры, а во-вторых, восстановившаяся после кризиса покупательная способность, растущий спрос… Все как-то складывалось. Осторожный Илья поверил.

Мелькнула мысль – он усмехнулся, ему в ответ подмигнул красный, желтый, он тронулся, поехал за автобусом, не обгоняя.

Чего смешного? – спросил себя и осекся. В Иваново они поехали не для того, чтобы построить новый бизнес, а в надежде спасти брак. В начале прошлого года, ранней весной, сразу после сорокового дня рождения, впервые лет за пятнадцать, наверное, Илья запил, отчаянно и безобразно. Через месяц скандалов и потасовок Аня, замазав тональником тонкий серп синяка под левым глазом, поехала подавать заявление на развод. Только тогда он очнулся. Догнал в приемной ЗАГСа, схватил, вытащил ее на улицу, затолкал в такси, сам, закрывая дверь, поскользнулся на льду и раскроил висок о бордюр, залил кровью все вокруг… Анька вылезла помочь остановить кровь, таксист обматерил их и уехал. Возвращались домой в обнимку.

За десять лет совместной жизни такое случилось с ними впервые. Никогда он столько не пил, никогда не поднимал на жену руку. Аня его простила, «в первый и последний раз», и они оба знали, что она сдержит слово.

Илья вывернул руль, вылез из густой снежной колеи, обогнал автобус и увидел в белесой пелене вокзал – низкое продолговатое здание с окнами, похожими на огромные застекленные решетки. Даже вокзал здесь похож на ткацкую фабрику.

Почувствовал, что вспотел. Выключил печку, начал искать парковку.

Чего пил-то весной? Зачем? Что за трагедия случилась? Герой ты сраный. Не удержался, опять усмехнулся. Не знаю, чего бухал. Сорок лет, детей нет, бизнеса нет, капитала нет, стабильности нет. Есть он, непутевый, и его потуги состояться, создать надежную компанию и, когда нормально заработает, заняться наконец собой и семьей, а еще здоровьем, а еще регулярно ездить отдыхать и домик присмотреть в ближайшем Подмосковье. Одни фантазии и мечты – и жизнь, убегающая сквозь пальцы.

Перегретый, выскочил из машины – и чуть не сдуло: метель ударила в лицо, высекла из глаз слезы, юркнула за мягкий горячий воротничок.

В том-то и проблема, да, Илюх? Вроде внятных причин для тоски и депрессии не было, а запой и депра все равно были… Что это? Слабость? Распущенность? Или я чего-то про себя не знаю?

– Звонила мама, доехали отлично. Если тебе интересно… – Аня лопаточкой двигала по сковородке яичницу, напоминающую страну на карте.

Илья, оторвавшись от телефона, посмотрел на ее перетянутую пояском халата тонкую талию.

– Да, да! Ну прекрасно. Я рад… Что, понравилось им у нас?

– О да-а-а! Еще как! Особенно мама обалдела, конечно, от наших просторов… – Аня достала из морозилки масло, взяла нож из ящичка и положила на стол.

– То-то же! – Илье было приятно.

Возить из Москвы родителей и друзей, чтобы не закиснуть здесь среди снегов, – его идея.

Хотел отрезать масла, но нож соскочил с затвердевшего бруска и громко щелкнул по столу. Тут же загудел, завибрировал телефон. Звонил Руслан, спрашивал, какие планы. Илья рассчитывал сегодня посидеть посчитать запуск цехов с Анжелой, нанятым на днях директором производства. Руслан сообщил, что к ним в Иваново едет представитель заказчика, того самого спортивного бренда, некий Иван.

– Как вы? Запускаться будете?

Аня положила себе одно яйцо, два аккуратно выложила Илье на тарелку.

– Да будем! Еще как будем! В марте точно, думаю.

Аня вытянула губы и поцеловала воздух в сторону мужа. Когда доели, но кофе был еще слишком горячий, она подошла и села Илье на колени. Он обнял ее полные теплые в халате бедра, уткнулся в грудь, вдохнул черничный запах ткани, замер. Аня погладила его по голове и поцеловала в макушку, чем всегда смешила Илью.

Через пятнадцать минут он был уже в лифте, а Аня стояла в душе, стараясь не замечать солоноватого привкуса во рту.

С той весны, даже после «завязки», его бесконечных просьб о прощении, после ее ультиматума и после ужина в ресторане в честь окончательного примирения, она все равно была уверена, что их брак окончен. Чудом не рухнул, но долго не простоит, не удержится. Частенько она ощущала внутри себя обжигающий холодок, ноющую пустоту – память о том, что случилось. Как безжалостно он ударил ее, словно жестокий, подлый, чужой человек. Как тот, кто никогда не был родным. И никогда не будет.

Неужели они останутся вместе? Неужели у них все-таки есть шанс? Она плакала оттого, что впервые за год ей почему-то показалось, что сохранить брак возможно.

Анжела встретила Илью на высоких каблуках, в алом платье с разрезом и широким кожаным поясом, с высокой прической и макияжем кинозвезды.

– Приве-ет! Не пугайся! – Она звонко засмеялась. – Не для тебя я нарядилась, у меня фотосессия для инстаграма была… Ты проходи! Проходи, шеф! Кофе? Вискарь?

– О, вискарь? – Илья разулся. – Инстаграм – это серьезно…

– А ты думал, мы тут в своей деревне и слова такого не знаем? Ась? – Анжела смеялась уже из кухни.

Илья выдохнул с облегчением. Мысли о том, что Анжела провоцирует его на нечто, никак не связанное с работой, его посещали. Яркая, крупная, энергичная, она его пугала.

Анжела вернулась с бокалом, подмигнула, кивнула вглубь квартиры. Он двинулся за ней, зацепив краем уха новости по радио, где сообщали о городе Ухань и загадочной пневмонии в Китае. В голове промелькнуло: вечно от этих китайцев какая-нибудь зараза приходит… И тут же подумал – а им каково? Так про них говорит вся планета.

– Во-от, знакомьтесь! Это Илья Палыч! Модельер, фабрикант, красавец, москвич. А теперь наш. Практически уже местный! – И она фамильярно похлопала Илью по плечу.

Он протянул для рукопожатия руку, невольно отодвинув Анжелу.

– Так мы знакомы!.. Привет, привет, коллеги! А вы тут? Вот это сюрприз!

Илья неожиданно обрадовался, встретив здесь арендодателя Антона Быстрова, немного суетливого, похожего на ухоженного подростка мужчину, а с ним раскосого, с широкой переносицей, китайского, как ему показалось, молодого человека. Тот сразу начал улыбаться и легонько, всем корпусом, кланяться. Илья аккуратно пожал ему руку.

Разговорились с Быстровым, который привез, как оказалось, в Иваново целую делегацию по губернаторской программе обмена опытом предприятий – лидеров текстильной промышленности. Из разговора Илья понял, что Антон в ходе импровизированной экскурсии для пьющего виски большими глотками господина Фа пытается решить собственные деловые вопросы. Цеха Быстрова в большинстве своем простаивали и прибыли не приносили.

– …Так вот, помимо прочего, – тараторил Быстров, – у меня есть идея внедрения здесь, в глуши ивановской, технологической линейки, которую они выстроили у себя, и она показала ну просто поразительную рентабельность и эффективность… На каком цикле вы вышли на окупаемость, напомни?.. Илья смотрел на арендодателя, невольно размышляя об уникальном сочетании в одном человеке двух столь разных типажей владельца заводов-пароходов и… игрока-авантюриста. Обычно вторые в первых надолго не задерживаются.

Скоро гости ушли, и Илья остался с Анжелой. Они уютно уселись с макбуком на диване перед дубовым столиком, сине-белый свет монитора заливал лицо Анжелы и лишь немного доставал до Ильи. Она ловко щелкала в «Экселе» смету, создавая ячейки и вбивая формулы.

– Какого числа в марте мы хотим открывать цеха? – повернулась Анжела к нему, и лицо ее стало строгим и некрасивым. – Вот прямо первый рабочий день…

– Да второго, в понедельник, думаю… да? Вроде мы успеваем по ремонту и поставкам… Тебе Руслан звонил?

– Агась, звонил, говорили с ним утром… По поставкам ткани и фурнитуры он с турками уже разговаривал, как раз месяц, должны успеть… А вот когда вы договор подпишете с контрагентом своим – вопрос…

– Да быстро. Иван уже едет знакомиться… Они сами заинтересованы не тянуть, так что скоро. Что там выходит?

– Погоди еще…

Она щелкала мышкой. Из темноты со стен на Илью смотрели резные деревянные маски с круглыми ртами, как будто беззвучно кричали на него… Анжела что-то рассказывала про первого мужа, который был путешественником и увлекался палеонтологией. Интересно, откуда он приволок эти рожи? Из Новой Гвинеи? А где это?

– В общем, смотри, что у меня получается… – шумно вздохнула Анжела. – Денег немного не хватает, но мы еще ужмемся… У меня по швеям, мастеру и технологу по зарплатам будут предложения по оптимизации, но не суть. Главное, решить вот что… смотри, вот здесь…

Анжела переходила на строгий деловой тон – и менялась вся комната, маски скрывались во тьме, исчезали запахи, как будто и не разливали здесь виски какой-нибудь час назад. То, что они обсуждали, Илье давно было понятно, но никогда не помешает перепроверить. Стройматериалы, затраты на ремонт цехов, новое оборудование, его монтаж, отладка, новая мебель, взятки чиновникам, согласования с пожарными, зарплаты сотрудникам, сырье для пошива, инструменты, запчасти, фурнитура, два новых автомобиля «Газель», коммунальные платежи, непредвиденные… Все перечислять долго, но все должно быть учтено и просчитано.

Запуск фабрики «Ситцев край» требовал кругленькой восьмизначной суммы. Большая часть – пресловутый кредит в банке, доля дяди Руслана и деньги Ильи. Точнее, его мамы, которые она втайне от всего мира ему выдала, заняв у коллег покойного отца под залог единственной оставшейся у них ценности – старенькой московской квартиры.

Тайна эта была сокрыта за семью печатями, потому что никто не должен знать, что у Ильи за душой ни рубля собственных денег. Поэтому в новой истории с четырьмя цехами и спортивным брендом он не мог облажаться.

Февраль промелькнул незаметно, в хлопотах. Илья с Русланом дважды гоняли в Москву обсуждать контракт, уточнять детали поставок трикотажа и фурнитуры из Турции, забирать готовые брендированные нашивки. Заезжали к дяде Аргуну, с которым удалось договориться подвинуть на май первую выплату по личному кредиту Руса.

В цехах работа шла полным ходом. Анжела и нанятый будущий технолог всего производства, вечно угрюмый седоватый Сергей Сергеевич, с фабрики не вылезали, еле успевая контролировать бурную деятельность строителей.

Аня почти каждый день созванивалась с родителями и свекровью Аленой Марковной. Старики никак не могли привыкнуть к отсутствию детей, и она утешала.

Сам Илья весь месяц был на подъеме, «на коксе», как шутил про друга-трезвенника Руслан, и действительно, жадный до работы Илья даже похудел. Дела спорились, сотрудники не подводили, рабочие планы – о, чудеса! – исполнялись как по часам. «Ритмично, ритмично идем!» – восклицал неугомонный Илья, пытаясь перекричать циклевочную машину, снимающую слой древесины с пола старинного цеха, Руслан подхватывал: «Рит-мич-нень-ко!» – и они с размаху, звонко, били друг другу по рукам.

Главным человеком в их жизни был, конечно же, Ваня, как ласково они называли московского партнера, представителя спортивного бренда. Иван Гольцов, человек интеллигентный, глубоко образованный, знающий три языка, официоза не любил и с парнями вел себя по-свойски, хотя без панибратства.

– У-у-у-у! Наконец-то! Вот вы куда спрятались! Здорово, парни! – врывался он в закуток московского ресторана, где они решили посидеть вместо офиса в Сити. – Ну? Как? Чего? Сегодня с поезда? Как там у вас, метели, слякоть? – начинал он хлопать по спинам и жать руки.

– Ваня, Вань, расскажи мне, как ты умеешь никогда не опаздывать на встречи? – подкалывал Руслан.

– Да ладно! Ему можно! Куда нам, провинциалам, торопиться… У нас день в два раза медленнее течет! – смеялся и смягчал Илья.

Они усаживались, заказывали хачапури по-аджарски, хинкали с чесночным соусом, боржоми, айран с укропом. Сидели в три раза дольше, чем того требовал предмет встречи. И все трое, будучи почти сверстниками, ценили эту неожиданную дружбу людей, не очень равных по статусу, но близких по мировоззрению.

Ехали домой, и Руслан допрашивал:

– Признайся… все равно… нет, ну честно… хоть раз было чувство, что завидуешь Ваньке?

– Эм… С чего это вдруг? – отвечал сосредоточенный за рулем Илья.

– Топ-менеджер компании из первой сотни, оклад больше ляма, наверное, офис, тачка, хата внутри Садового… Упакован по полной.

– Ты сейчас перечислил все составляющие человеческого счастья в твоем представлении, да? – спрашивал Илья с упором на слово «все», и Руслан не понимал, шутит он или нет.

Через некоторое время Рус начинал снова:

– Еще, знаешь, я очень надеюсь, что после проекта мы останемся с Ваней друзьями… Приятный он парень, легко с ним… Полдня сидели – как десять минут мелькнуло!

– Да, конечно, все дело в легкости… – подтрунивал Илья. – Да, главное – заказ сделать нормально.

– А куда мы денемся?

– Ну, дай бог, дай бог…

Иван, стоя в пробке недалеко от Сити, тоже думал про «ивановских ребят» только хорошее. Проект небольшой, но для компании, которая хочет вывести из Китая тридцать процентов всего производства, необходимый, тестовый.

– Ребята отличные. И грамотные, и душевные. Все вытянут. Ну, если с нашей стороны сюрпризов не появится… – говорил он после командировок в Иваново своему непосредственному начальнику.

С короткими перерывами на сон выходные напролет Илья, Аня, Руслан с двумя охранниками, присланными Сергей Сергеичем, готовили торжественное 2 марта – день запуска производства. Вход в цех, что считался главным из четырех, так как в нем был отгорожен небольшой офис для администрации и технологов, украсили патриотично – аркой из красно-сине-белых шаров. Над дверями закрепили купленные по дешевке оставшиеся от новогодних распродаж китайские гирлянды. За бесценок Аня набрала наклеек-снежинок, дождика, лент…

Денег было в обрез, личных только на еду и бензин. Все вбухали в дело: в ремонт, в стройматериалы, в сырье для пошива – неделю назад на арендованный склад разгрузили пять прибывших из столицы фур.

Аню экстрим только подстегивал, она вкладывала в подготовку все силы. На торжественное открытие «их фабрики», как начали говорить все, она зазвала даже артистов. Шесть человек в красно-белых сарафанах да косоворотках, с балалайками да баяном, пришли и, хоть не танцевали, спели-сыграли несколько песен, красиво, до земли, поклонились, выпили шампанского, поздравили.

На заснеженной площадке во дворе старинной фабрики от машин и людей было тесно, но все-таки – им это удалось! – атмосфера была праздничной. Трехэтажное здание красного кирпича с аркой и высокими окнами нависало с четырех сторон, как кинодекорация, пасуя друг другу глуховатое эхо звучащей музыки. Перед полукругом музыкантов стояли столики с шампанским, без закусок, канапе, даже без соков; от столиков до входа в главный цех площадь заполняли рабочие. Всего на четыре цеха под сотню человек – швеи, портные, закройщики, разнорабочие, мастера, технологи.

Музыканты играли, им улыбались, хлопали, подпевали, топали в такт – и от хорошего настроения, и чтобы не замерзнуть. Потом довольные рабочие смели шампанское, а Илья сказал даже небольшую речь – запускаемся, надеемся, верим, будет прибыль – будет и рост, вы не подведите – и мы не подведем, давайте работать, одна семья, спасибо всем, ну, с богом… Насколько хватило ораторского таланта.

После речи ему захлопали, налетевший ветерок смел со стола стаканчики, расшвырял по площади, Аня бросилась собирать. Рабочие начали расходиться по цехам. Артисты собрались в кучку и уже замерзли, но их старшая ждала, чтобы с ней рассчитались. Баянист не мог успокоиться, наигрывал что-то блатное побагровевшими пальцами.

Руслан смотрел на площадь с противоположной от главного входа стороны, к нему шел Илья, оглядываясь по сторонам, затем они встретились взглядами и заулыбались. Ощущение было одно на двоих: торжественное открытие с дешевым шампанским, полубесплатными музыкантами, кучкой плохо знакомых друг другу работников выглядело настолько убого, что, может быть, лучше и не устраивать… Но вместе с тем оба понимали, что сделали все правильно. Несмотря на сиротливость действий и декораций, представление было проникнуто общей осторожной радостью и надеждой. Много на площади мелькало улыбок, хорошо было, по-родственному. А витающее в воздухе предвкушение ударной работы, успеха, скорой весны как будто сплотило всех, почти сотню человек!

Илья приобнял Руслана, тут же подбежала и сгребла их в объятия Аня.

– Ура! Ур-ра! – закричала, увидев их, Анжела и тоже двинулась к ним поздравлять.

Издалека помахал и незнакомо улыбнулся Сергеич. Площадь быстро опустела. Рабочие в теплых цехах раздевались, расходились по рабочим местам, вдыхая запах свежей краски, новой ткани, масла только-только собранных швейных машин.

В конце недели случилась первая неприятность. С утра пораньше Анжела влетела в офис «Паруса», куда пять минут назад вошел, не успев раздеться, Руслан. Пока она пыталась отдышаться и разматывала намокший шерстяной шарф, вошел Илья.

– Что? – спросил он.

– Здоров… – кивнул Руслан, глядя на Анжелу.

У обоих вспыхнуло в воображении худшее, что могли услышать люди, управляющие производством, – пожар, хищение, тяжелая травма… Через минуту Илья выдохнул, чтобы через две снова вдохнуть… Они ошиблись в расчетах, так как не ожидали, что брак ткани в турецких поставках будет больше пяти процентов… Ведь он и так высок! Между тем одна поставка – это минимум полтора месяца, и при нехватке материалов появляется серьезный риск нарушить утвержденный график пошива. А это значит – возможный разрыв контракта и, как следствие, крах всего предприятия. График завязан на реализацию продукции через розничную сеть, с этим не шутят.

– Что… что делать? Ну ребят… – громко сказал Илья. – Мне можно не раздеваться, я в Москву.