Текст книги "Ведьма и бог"

Глава 6

Я бегу изо всех сил. Не оборачиваясь, не задумываясь. Инстинкт выживания приказывает одно: бежать. Не извиняясь, расталкиваю посетителей бара, перепрыгиваю через ступеньки лестницы, выбиваю заднюю дверь, роняю груду коробок из-под пиццы и оказываюсь на улице. Машинально перехожу улицу, обхожу машину, которая резко сигналит, дохожу до тротуара и бегу. В голове мелькают ужасные образы. Темнота, которую боялась в детстве. Похороны отца, который однажды утром умер. Глубочайшая изоляция, которая приносила страдания, одиночество, долгое ожидание. Роль наблюдателя, с которой смирилась и о которой теперь сожалею. Все, что ужасало и продолжает ужасать, переполняет меня с чрезвычайной жестокостью, словно мое взрослое и вдумчивое сознание оказалось сметено взмахом руки.

Не понимая, как сюда попала, протягиваю билет контролеру и позволяю себе упасть на пустое сиденье, когда поезд начинает двигаться. В голове мелькают указатели станций. Перегруженный мозг хорошо выполнил свою работу. Он решил, что пора «бежать», а поскольку я не вожу машину, выстроил последовательную цепочку действий с учетом отсутствия навыка вождения.

С трудом перевожу дыхание. Меня все еще трясет. Сердце продолжает колотиться. Понимаю, через что вчера прошли однокурсники и почему растерянно бросились в лазарет. Кажется, что сейчас чувствую себя так же. На какой поезд я села? Надеюсь, он высадит меня возле Спрингфолла.

Хотя удается отдышаться, все еще не могу успокоиться. Знаю, что это не было разовым случаем. Через неделю я выхожу замуж за бога ужаса! Не хочу испытывать подобное всю жизнь! Грудь сжимается, меня тошнит, голова кружится… Наклоняюсь вперед и пытаюсь взять себя в руки.

Переполняющие эмоции не поддаются объяснению. Они совершенно иррациональны. Сижу неподвижно в течение часа, чтобы побороть скопление страхов, и если видение ужаса, которое испытала в подвале бара, удается прогнать, сердце невозможно заставить перестать колотиться.

Выхожу из поезда на остановке, которая кажется самой близкой к Спрингфоллу, нахожу автобус, который довезет остаток пути, и начинаю дышать, только когда выхожу на главную улицу города. Темно, магазины закрыты, но знакомая обстановка успокаивает. Я могла бы пойти к маме или в университетский городок – маршрутка еще должна ходить, – но в данный момент кажется возможным только один пункт назначения: Поляна.

Прождав такси полчаса, замерзнув в нелепом наряде, наконец отправляюсь по лесной тропинке, ведущей к дому Цирцеи Великой и Медеи Юной. Не решаюсь взять такси прямо до их дома, водитель уже и так бросал на меня подозрительные взгляды из-за бюстье и мини-юбки.

Когда подхожу к двери, напряжение снова нарастает. Открываю дверь, тепло холла окутывает меня. Внутри никого. Подхожу к статуе Гекаты и начинаю бросать засушенные цветы на огонь треножника.

– Геката, если бы только ты была здесь…

Смогла бы она что-то сделать для меня? Если бы она была здесь, не было бы этого нелепого и опасного союза, в котором невесту приносят в жертву!

– Элла?

Цирцея Великая спускается по ступеням, удивленно глядя на меня.

– Что ты здесь делаешь?

Мои губы дрожат, когда слова вырываются изо рта.

– Мы должны все отменить! – убежденно восклицаю я.

Проводница поднимает брови. Она точно не ожидала чего-то подобного.

– Что?

Сжав пальцы в кулаки и набравшись решимости, рычу:

– Я ни за что не выйду за него замуж! Об этом не может быть и речи!

Цирцея Великая пристально смотрит на меня. К ней присоединилась Медея Юная, у нее такой же обеспокоенный взгляд. Обе одеты в свободные цветастые платья, гораздо более повседневные, чем те, что были на прошлой неделе. Замечаю это, потому что не помню, чтобы часто оставалась наедине с ними. Детальное изучение успокаивает меня после рассказа обо всем, что произошло в Нью-Йорке. Видя мое паническое состояние, они отводят меня в смежную гостиную и угощают ромашковым чаем.

Наконец начинаю приходить в себя. Но мои дрожащие пальцы, сжимающие чашку, все еще беспокоят. Есть ли у этого состояния конец?

– Нет.

Голос Цирцеи Великой заставляет вздрогнуть.

– Что?

– Мы не можем все отменить. Прости, Элла.

Мое сердце снова начинает биться. Открываю рот, чтобы возразить, но Медея Юная прерывает меня:

– Мы не можем, потому что это часть плана.

Я сосредоточена на невозможности вернуться на несколько секунд назад, прежде чем до меня дошло слово «план».

– Какого плана?

Проводницы обмениваются взглядами.

– Следуй за нами.

Они встают, я отставляю чашку, и мы выходим из дома. Я сразу же вздрагиваю.

– Что это за наряд? – замечает Медея Юная.

– Он нравится Деймосу.

– А где твоя одежда?

– Наверное, в гардеробной Рапсо, – пожимаю плечами.

Медея Юная рисует рукой дугу, ладонью, обращенной ко мне.

– Тогда хватит простого заклинания.

Я снова оказываюсь в своей одежде, а мини-юбка, сапоги и бюстье возвращаются хозяйке.

– Спасибо.

Мне хочется восторгаться тем, как прекрасно обладать подобной силой и быстро одеваться по утрам, и уже представляю, сколько бы минут сна выиграла, но продолжаю волноваться. Мы проходим через Поляну, а затем направляемся в лес. Цирцея Великая замедляет шаг, через некоторое время останавливается и шепчет: «Покажись». Появляется большой пузырь с волнистой, почти фиолетовой поверхностью. Возможно, это один из «магических щитов», которые защищают Поляну, но меньшего размера.

– То, что ты сейчас увидишь, является секретом, известным только очень узкому кругу, – предупреждает Цирцея Великая.

Они берут меня за руки, и мы проходим сквозь пузырь. Лес исчезает. Мы идем по земле, без папоротников и мха, без стволов и кустов. В центре светится невысокое белое дерево с тремя ветвями, его листва состоит из множества колеблющихся фиолетовых огней. Впечатляющее зрелище! Я часто слышала о подобных чудесах, но никогда не видела. Затаив дыхание, подхожу к нему, не решаясь прикоснуться. Кора, схожая с березовой, излучает почти золотистый свет. Это заставляет вспомнить о моей коже, которая светилась, когда Деймос держал меня в объятиях.

Не знаю, есть ли тут связь. До сих пор смущена тем, что почувствовала в баре, что не рассказала об этом проводницам, боясь, что они начнут косо смотреть на меня из-за неопытных заблуждений. Ведь, может быть, это ничего не значит.

– Перед тобой все, что осталось от Гекаты, – говорит Цирцея Великая.

Теряю дар речи. Значит, ведьмы хранили этот секрет сто лет? Они обманули богов!

– Но я думала, что она была «превращена в пыль»?

– Зевс уверен в этом. Но погибло только тело. Мы смогли спасти ее сущность, заключив в это дерево.

– Сущность?

– Все, что делает ее богиней, – говорит Медея Юная. – Душа и сила заключены здесь. В подвале того бара ты видела сущность Деймоса. Или, по крайней мере, ее проблеск. Его сущность все еще прикреплена к телу. Если бы оболочка исчезла, вы бы не выжили. Смертные превращаются в пыль, когда… сталкиваются с чистой сущностью. Но благодаря колдовским способностям мы можем сопротивляться.

Киваю и сглатываю. То, что я видела, было лишь проблеском? Надеюсь, никогда не столкнусь с чистой сущностью какого-либо божества. К счастью, думаю, что это невозможно, ведь судя по тому, что видела, все боги имеют плотскую оболочку. За исключением Гекаты, которая имеет форму дерева.

Морщу нос, чувствуя, как разгорелось любопытство.

– Но почему вы держите Гекату здесь? Она ведь больше не считается угрозой для богов?

– Если бы ее сущность обрела тело, она бы снова могла представлять угрозу, – говорит Цирцея Великая. – Поэтому мы прячем ее.

Она подходит к дереву и осторожно прикасается к стволу.

– Если сущность Деймоса – чистый ужас, то сущность Гекаты – чистая магия.

Я улыбаюсь. Атмосфера так успокаивающе воздействует на проводниц, что и я поддаюсь влиянию. Сущности Гекаты можно не бояться.

Качаю головой. Все это увлекательно, но…

– Какое отношение это имеет к невозможности отменить свадьбу?

Цирцея Великая отвечает, переглянувшись с Медеей Юной:

– Как ты уже видела, боги имеют различные формы. Две основные – это, скажем так, экстракт их сущности и тела, которое похоже на наше. Но если у нас красная кровь, то кровь богов сделана из золота и дает бессмертие плоти.

– Ихор?

– Да, ихор. Мы ищем его, чтобы вернуть тело Гекаты.

Боюсь, я понимаю, что они задумали…

– Приблизиться к богу, чтобы взять у него ихор, – задача почти невыполнимая, – продолжает Медея. – Поколения ведьм десятилетиями искали решение.

– Ни один бог не согласился бы просто дать его вам? – задаю вопрос, скрестив руки.

– После того, как мы перекрыли им доступ на Олимп? Нет, даже самый благосклонный. Поэтому, когда Афина и Гера предложили союз, чтобы скрепить мир, мы согласились на брак. Мы выбрали и обучили Мероэ для этой миссии. Она получила бы доступ к богу, который так или иначе был бы вынужден ослабить бдительность в ее присутствии.

– Деймос не так глуп и поэтому выбрал единственную ведьму без дара, – со вздохом комментирует Цирцея Великая. – Не думаю, что он догадывается о нашем плане, но явно не доверяет нам.

– И совершенно справедливо, – говорит Медея Юная.

Затем они поворачиваются ко мне.

Делаю шаг назад.

– Вы… вы хотите, чтобы я незаметно взяла ихор у Деймоса?

– Тебе придется это сделать. Так распорядилась судьба.

– Но… я должна выйти за него замуж ради нашего народа! Чтобы черпать в нем силу и чтобы такие ведьмы, как я, больше не рождались!

Тону в сомнениях. Не могу представить себя предающей саму причину союза!

– Элла, весь смысл брака заключался в том, чтобы подобраться к одному из богов, получить его кровь и разорвать союз. Боги получат Олимп, а мы вернем Гекату.

Не решаюсь произнести то, о чем думаю, из-за страха быть разочарованной. Но все же дрожащим голосом произношу:

– Значит, я не проведу всю жизнь с Деймосом?

– Нет, ты не проведешь всю жизнь с Деймосом, – говорит Цирцея Великая. – Никогда не было и речи о том, чтобы черпать магию у такого злобного божества. В любом случае Деймос не будет против, когда вы расстанетесь, ведь тоже будет рад обрести свободу.

Киваю, немного растерянная. Ободренная и растерянная.

– Но эта миссия остается секретной, – продолжает Медея Юная. – Деймос не должен ни о чем узнать. Боги бескомпромиссны, когда дело касается ихора. Они считают его священным. Нескольких капель будет достаточно для заклинания, создающего тело, но мы все равно должны придумать план, который будет выполним, с учетом твоих особенностей.

– Как Мероэ собиралась это сделать? – спрашиваю с колотящимся сердцем.

– У нас не было определенного плана. Мероэ пришлось бы испытать разные заклинания, и на этот случай мы научили ее защищать себя.

Цирцея Великая крепко схватила меня за руку.

– Мы найдем решение, Элла. Но ты должна помочь нам: узнай привычки Деймоса, сильные и особенно слабые стороны. Если обнаружим в его защите брешь, сможем понять, как действовать.

Миссия кажется выполнимой, но чувствую страх от своей двуличности. Не ожидала от них такого. Кем делает меня участие в их планах? Манипулятором? А как же мораль? Конечно, я могу нарушить некоторые запреты, например выпить до двадцати одного года, но теперь должна обманывать человека, за которого выхожу замуж.

Должно быть, сомнения отражаются у меня на лице, потому что Медея, подражая своей тете, придвигается ближе и нежно кладет ладонь на мою щеку.

– В отличие от людей Деймос не является мыслящим, «сознательным» существом. Он просто сущность. Воплощение Ужаса. Ты без угрызений совести можешь обмануть его и взять у него немного ихора.

Знаю, что в каком-то смысле она права. Но то немногое, что я узнала о Деймосе, беспокоит. Его улыбка на мою шутку о восьми Сонях, тот факт, что он считает меня «красивой»… Что это значит? Вежливые попытки сделать терпимее будущий союз, которого на самом деле он не хочет? В конце концов, несколько капель его крови освободят нас от этого абсурдного брака. Для меня это лучший способ выйти из ситуации невредимой, как эмоционально, так и физически. Выдыхаю с решимостью.

– Хорошо. Я сделаю это.

Глава 7

Остался всего день до свадьбы, не думала, что она состоится так скоро. Я сдала ключи от университетской комнаты, Мадлен сделала то же самое и переехала к Рейчел. Мы договорились созвониться, и я покинула кампус Спрингфолла. В глубине души я все еще надеялась, что вернусь. Особенно зная, что брак по расчету и нужен лишь для того, чтобы Геката смогла обрести форму. От этого я ощущала тяжесть на сердце и страх.

– Элла!

Сестры машут рукой, бросаясь навстречу. Мы обнимаемся и идем по главной улице Спрингфолла, усеянной магазинчиками и красивыми домами с расписной обшивкой. Цель – сделать несколько расслабляющих покупок перед важным днем. А поскольку Цирцея и Мероэ больше меня вовлечены в свадьбу, сообщают новости, которые немного кружат голову.

– Зельда отвечает за шведский стол, а Гермес предупредил, что боги с удовольствием отведают нашей еды, что, стоит отметить, достаточно необычно, – говорит Мероэ. – Даже если у некоторых будет с собой Нектар.

– Я приложила руку к созданию платья, – продолжает Цирцея. – Афина и Афродита подарят вуаль и пояс, чтобы соблюсти олимпийские традиции.

– Вы говорите об этой церемонии так, будто она реальна, – говорю я. – Но ведь это ненастоящий брак.

Сестры одновременно корчат гримасы.

– Мы просто пытаемся сделать вид, – говорит Цирцея.

– Если бы мама заметила, что нам все равно, она бы задумалась. Ты же в курсе, что она не знает об ихоре, – напоминает Мероэ. – Если узнает, то сойдет с ума.

Было странно это слышать. Цирцея Великая и Медея Юная действительно перестраховались. Вся община знает, что Геката заперта в дереве, но немногие в курсе, что настоящая цель брака – получить ихор избранного бога. И в то же время прекрасно понимаю, почему в план не посвятили всех. На невесту было бы возложено слишком много ожиданий и давления. И возможно, некоторым было бы не по себе находиться на церемонии. Завтра все должно быть более-менее естественным. Чем меньше думаю об этом, тем меньше напрягаюсь.

– Тебе не придется рожать новую Медею, – добавляет Цирцея. – Эту задачу можно оставить Мероэ, когда она найдет подходящую партию.

Ее заявление, призванное успокоить, только заставляет нервничать. Я не горю желанием рожать ребенка в ближайшее время. Но мысль о том, что я могу поучаствовать в жизни общины, родив следующую Медею, дает ощущение важности и признания.

– Ты уже думала о брачной ночи? – спрашивает Цирцея, когда мы открываем дверь магазина по уходу и здоровью.

«Слишком часто» – ответ, который хотела бы дать, но не могу произнести. Киваю, делая вид, что читаю этикетку на креме для тела.

– Я планирую отказать ему.

Когда не получаю ответа, рискую взглянуть на сестер. Они смотрят на меня, скрестив руки. Чувствую, как краснеют щеки, а от избытка беспокойства учащается пульс.

– Это брак по расчету, и он должен быть скреплен.

С трудом сглатываю.

– Я не собираюсь заставлять себя что-либо делать.

И хотела бы, чтобы это было понятно сестрам!

– Мы тоже не собираемся, – говорит Цирцея. – Но…

Перевожу ошеломленный взгляд на Мероэ.

– Ты бы сделала это?

Она пожимает плечами.

– В зависимости от выбранного бога.

– Даже если бы это был Деймос?

Мероэ кивает и бормочет «он не самый уродливый». Начинаю нервничать, хотя сделала все возможное, чтобы этого избежать!

– Деймос говорил о своих намерениях?

– Нет.

Даже не знаю, испытывает ли Деймос ко мне физическое влечение. Сова Афины пару раз была недовольна, но разве это надежное доказательство? Он сказал, что считает меня «красивой», но, вспоминая об этом, думаю, что он, как обычно, демонстрировал грубую вежливость. Похоже, он очень серьезно относится к союзу. В этом сомневаюсь гораздо меньше.

О, Геката, завтра ночью он собирается заставить меня переспать с ним…

– Элла?

Я наверняка заметно побледнела, потому что Мероэ, забеспокоившись, берет меня за руку.

– Главное, чтобы Деймос оказался убежден, что брачная ночь состоялась, – говорит Цирцея, скрестив руки.

Мероэ распахивает глаза.

– Да!

Они подмигивают друг другу.

– О чем вы?

– Не волнуйся, Тыковка. Мы обо всем позаботимся.

Начинаю копаться в косметике на основе лаванды, надеясь, что ее успокаивающие свойства помогут. Я настолько поглощена приятными запахами, что не замечаю, как сестры окружили меня. Они добавляют продукты в корзину. Кажется, они решили поддержать меня на протяжении всего пути. Не говоря ни слова, мы пробуем кремы для рук и другие эфирные масла. Благодаря успокаивающему эффекту лаванды и поддержке сестер решаюсь вступить на путь уверенности в себе.

– Вы когда-нибудь… светились?

Наблюдаю за их реакцией: они удивлены.

– Что значит «светились»?

– Моя кожа излучала свет.

К удивлению добавляется недоумение.

– Что ты делала, когда начала светиться?

Нюхаю пакетик сухой лаванды, прежде чем ответить. Нужно тщательно подбирать слова, иначе вернусь в возбужденное горячим мускулистым торсом состояние.

– Скажем так, в тот момент я была физически близка к Деймосу.

Губы сестер растягиваются в улыбке.

– Ты была близка к нему и начала светиться, как интересно!

– Я светилась в прямом смысле, – уточняю, все больше смущаясь.

– Ооо, Тыковка светилась рядом с суженым, – смеется Мероэ.

– Ты так и не рассказала, что физически чувствуешь по отношению к нему.

Ворчу, думая, что все-таки это был глупый вопрос. В какой-то степени сестры все же на него ответили: кажется, они не сильно взволнованы. Возможно, у меня были галлюцинации. Сестры пихают меня локтем под ребра.

– Расскажи нам, Тыковка!

Хватаю столько саше с лавандой, сколько могу, и быстро отступаю к кассе. Сестры быстро догоняют меня и настаивают на том, чтобы за все заплатить. Выхожу из магазина, досадуя на себя. Какой же я была дурой, раз у меня помутился разум из-за холодного, ужасного бога!

Хожу кругами по тротуару, когда раздается гудок, испугавший меня. Спрингфолл – тихий городок, в котором нет проблем с движением. Люди удивляются, услышав необычный звук. Все взгляды обращаются на машину, которая поворачивает, чтобы пропустить двух странных пешеходов. Кажется, они не слишком обеспокоены тем, что едва не попали под колеса автомобиля.

– Что происходит? – спрашивает Мероэ, выходя из магазина.

– Не знаю, но тебе не кажется, что они странно себя ведут?

Кажется, это пара: очень высокий и бледный мужчина с надменным лицом, серебристыми волосами, собранными в пучок, одетый в длинное черное пальто. Он подает руку женщине, почти такой же высокой, как он, закутанной в изумрудный шерстяной плащ, в перчатках из белого атласа, с волосами впечатляющего объема каштанового цвета, усыпанными мелкими цветами, которые каскадом ниспадают по спине до щиколоток. Ошеломленная их необычным видом, наконец замечаю поводок в руке мужчины. Большая черная собака с тремя головами. От вида животного прохожие прикрывают руками рты.

– Они похожи на…

– Аида и Персефону, – подтверждает Цирцея, присоединяясь к нам.

Она поднимает руку и наставляет указательный палец.

– Прохожие видят обычную собаку.

– Но ведь это не обычная собака.

– Для тебя нет, для людей – да.

Пусть так. Но неужели только я беспокоюсь, что хозяин подземного мира и богиня весны разгуливают посреди Спрингфолла?!

– Может, стоит попросить Аида и Персефону быть осмотрительнее?

– Очень плохая идея.

Мужской голос застает нас врасплох. Мы поворачиваемся и видим молодого человека с фиолетовыми глазами. Невероятный цвет создает сильный контраст с загорелой кожей и иссиня-черными волосами, в золотистых листьях плюща. Трудно сказать, являются листья частью тела или украшением. Тонкое юношеское лицо прекрасно. На нем длинная индийская туника, жилет без рукавов, выцветшие джинсы, ботинки и наушники на шее. Он выглядит как хипстер, но не кажется таковым.

Поскольку мы молчим, он продолжает:

– Аид и Персефона всегда жили не обращая внимания на мнение других. Если они хотят идти посередине дороги, то они идут посередине дороги. И поверьте, никто не захочет переходить Аиду дорогу. Персефона может повлиять на супруга, но очень его любит и будет поддерживать, несмотря ни на что.

Я все еще жду объяснений, а сестры, кажется, поняли, кто перед нами, но не осмеливаются поверить в это.

– Дионис?

– Во плоти, – говорит он с улыбкой.

В памяти всплывают университетские лекции. Дионис, бог вечной молодости, «тот, кто родился дважды», долгое время жил на Земле, спасаясь от ревности Геры, поскольку он один из незаконнорожденных сыновей Зевса. Бог Востока, подстрекатель и провокатор. Ему приписывают роль отца Александра Македонского.

– Мы думали, что ты изгнан навсегда, – говорит Мероэ.

– Так и было. Но союз обнулил счета. Кроме того, жизнь в Дубае была не так уж плоха. Конечно, сто лет назад на его месте ничего не было. Но небольшая помощь творит чудеса.

Он завершает предложение очаровательной улыбкой.

– Я собирался выпить кофе, не возражаете, если приглашу присоединиться?

Цирцея и Мероэ с радостью соглашаются, похоже, они под действием чар. Отправляемся в путь, оставив Аида и Персефону продолжать прогулку.

– Значит, вы были на стороне Гекаты во время войны? – спрашиваю, очарованная встречей.

– Скажем так, я предал олимпийцев. Геката была не единственной, кто держал под своим крылом магию и тайны. Они также являются частью меня.

Слова Деймоса обретают новый смысл. Он назвал Диониса «богом, которого нужно забыть» и «поклонником Гекаты», но мог бы и сказать, что на самом деле Дионис перешел на другую сторону. Это объясняет, почему Деймос испытывает неприязнь. Я бы даже сказала, что если Деймос считает Диониса своей противоположностью, то это хороший знак.

Когда Дионис придерживает дверь кафе на главной улице, чтобы пропустить нас, Цирцея удерживает меня на тротуаре. Мероэ и Дионис, не дожидаясь нас, уходят делать заказ.

– Элла, не развивай эту тему. Говорят, во время войны Дионис потерял спутницу, Ариадну. Не стоит раздувать угли, которые мы с трудом погашаем.

– Ох, – выдыхаю я, – не знала, что запретная тема.

Цирцея улыбается и делает шаг к двери, но я останавливаю ее:

– Он знает о Гекате?

– Нет, не знает. Дионис – прежде всего бог, сын Зевса. Он не должен ничего знать.

Киваю.

– Это поставило бы его в неловкое положение перед своими.

– Да, ты права.

Она делает еще один шаг, и я снова останавливаю ее:

– Цици, почему Геката начала войну? Почему вы скрываете, что она жива? Если мы вернем ей тело, не думаешь, что боги могут почувствовать себя преданными?

Цирцея обнимает меня за плечи.

– Не волнуйся. Эта война осталась в прошлом. Я не могу рассказать тебе всего, потому что это тайна. Но тебе нужно знать, что проводницы не хотят, чтобы рождалось больше таких ведьм, как ты.

Она прижимается лбом к моему виску.

– Не пойми меня неправильно, Тыковка.

– Все в порядке, я понимаю.

На самом деле я все меньше понимаю, почему они до сих пор держат меня на расстоянии. Я бы хотела избавиться от ощущения, что проводницы используют меня, но оно все больше укореняется в голове.

– Идем.

Цирцея ведет меня в кафе. Мероэ и Дионис сидят у большого окна и машут нам. Они сделали заказ и на нас, так что остается только занять места.

– Так это ты Невеста Ужаса? – Дионис смотрит на меня с доброй улыбкой. – Прошло много времени с тех пор, как бог выбирал в спутницы смертную женщину.

Сердце замирает при мысли, что, говоря это, он думает об Ариадне. Принцесса Крита помогла Тесею выбраться из лабиринта Минотавра с помощью нити, предав отца. Она бежала с героем, который затем бросил ее на острове. Жестокость Тесея больше не подвергается сомнению. Дионис приютил Ариадну и полюбил ее настолько, что Зевс обожествил ее, чтобы пара могла провести вместе вечность.

Я не знала, что Ариадна была убита во время войны между ведьмами и богами.

– Почему у тебя такой растерянный вид? – спрашивает Дионис, заметив мою печаль.

– Все в порядке, – говорю я, улыбаясь.

Делаю несколько глотков капучино, надеясь, что мы быстро сменим тему. Но не успеваем сделать это, потому что нас прерывает дрожащий голос:

– Простите, вы… вы Бахус?

Рядом с Дионисом оказывается девушка с лицом пунцового цвета. Ее подруга, тоже взволнованная, стоит с красными щеками в нескольких шагах позади нее. Мы с сестрами наблюдаем за Дионисом в его сияющем очаровании. Этот бог обладает невероятной силой притяжения.

Он полностью поворачивается к девушке и берет протянутую тетрадь.

– А я думал, что останусь незамеченным, – смеется он, давая автограф.

Должно быть, я что-то упускаю. Незаметно достаю мобильный и начинаю поиски, говоря себе, что если смертные идентифицируют Диониса как Бахуса, то это потому, что у него есть публичная карьера. И действительно, натыкаюсь на социальные сети с миллионами подписчиков, сотней видео и множеством неожиданных видов деятельности: диджей, композитор, продюсер, организатор мероприятий. Бахус – своего рода суперзвезда ночной жизни, о котором я ничего не знаю. Он работает в Дубае, но благодаря интернету заставил весь мир говорить о себе. Наверное, я слышала это имя в кампусе, но не находила связи… Я не слушаю такую музыку.

Диджей с вечеринки «Альфа-Омега» сразу же всплывает в мыслях. Менады образуют тиаз, о котором рассказывал Деймос. Мое мнение о Дионисе снова меняется. Знает ли он, что менады свободно разгуливают по штату?

После селфи и кучи восторженных возгласов поклонницы уходят, а Дионис поворачивается к нам. Мероэ и Цирцея выглядят озадаченными, в то время как я задаю вопрос в лоб:

– Это вы управляете менадами?

Его улыбка становится шире, но я вижу горечь в фиалковых глазах.

– Одна из них проникла в мой кампус и попыталась превратить студенческую вечеринку в тиаз.

– Понятно, – говорит он, качая головой. – Когда Зевс изгнал меня, он заверил, что позаботится о сатирах и менадах.

– Сила Зевса угасает, – объясняет Цирцея, пожимая плечами.

Насмешливый блеск сменяет горечь в глазах Диониса.

– Полагаю, Деймос еще с ними не разобрался?

Я не знаю, что ответить. Все, что я видела, – жестокое поведение Деймоса на вечеринке. Не знаю, является это признанием в слабости или нет.

– Скажем так, они не дают ему покоя, – рискую ответить я.

– Странно, никогда бы не подумал, что Деймос заключит союз с представителем противника, – заявляет бог, потягивая мятный чай.

– Мы тоже, – негромко комментирует Мероэ.

– Но, в конце концов, он сын Афродиты, – добавляет Дионис, подмигивая мне. – Это должно дать ему интересные способности для брачной ночи.

Погружаюсь в напиток, чтобы не показать отношение к намекам, которые беспокоят не меньше, чем ужасающая аура Деймоса.

– В нем больше от Ареса, – фыркает Цирцея.

Дионис кивает.

– Это правда. Деймос и Фобос всегда были ближе к Аресу, в то время как Эрос и Антерос – любимчики Афродиты.

– А что насчет Гармонии? – спрашиваю, заинтригованная тем, что эта странная и сумасшедшая богиня так мало упоминается.

– Гармония всегда была очень любима родителями и братьями. Ее жертва была очень болезненной для всей семьи.

Киваю, думая о браке, навязанном Зевсом, между Гармонией и Кадмом, смертным, которого она не любила. Меня трогает благосклонность, которую Дионис проявляет к незавидной судьбе Гармонии. У этого бога и правда имеется теплая и очень человечная сторона. Более человечная, чем у всех богов, которых я встречала до него.

Мероэ отставляет чашку, словно пораженная откровением.

– Подожди, а разве Гармония не твоя…

– Бабушка? Верно. И в то же время племянница.

Цирцея качает головой, бормоча: «Олимпийцы. Они все сумасшедшие».

– Что? – недоверчиво спрашиваю я.

– У Гармонии и Кадма родилась Семела, моя мать. Которую Зевс соблазнил.

– И убил, – добавляет Мероэ. – Когда Зевс согласился раскрыть ей свою сущность, молния поразила ее.

Прекрасно понимаю, что божественная сущность Зевса может запросто уничтожить человека, который ее видит.

– Зевсу удалось вынуть меня из чрева матери и зашить себе в бедро на то время, пока я продолжал расти, – говорит Дионис обыденным тоном.

– Значит, Деймос одновременно твой племянник и двоюродный дед?

Дионис кивает. Очевидно, он давно принял это. Рада за него. Ведь этого достаточно, чтобы сойти с ума. К сожалению, Гармонии повезло меньше.

– Вот бы выпить джина Зельды, – вздыхаю, готовая на все, лишь бы забыть о глупости будущих родственников.

Дионис достает из кармана пиджака серебряную флягу, украшенную виноградным листом, откупоривает ее и протягивает мне. На секунду надеюсь, что это джин, и принимаю напиток, краем глаза замечая подозрительные взгляды сестер.

– Нектар, – сообщает он мне.

Уже собравшись сделать глоток, я тут же опускаю флягу. Цирцея забирает ее, закрывает и возвращает Дионису со всей властностью, на которую способна.

– Я думала, это запрещено для смертных, – смущенно говорю я.

– Запрещено продавать его смертным, – объясняет Дионис. – Но скоро ты станешь мне племянницей и двоюродной бабушкой, так что практически являешься членом семьи.

– Деймос говорил, что он вызывает зависимость, – добавляю я, надеясь, что идиот-жених не считает меня настолько ребенком, чтобы запугивать, лишь бы я не пила.

– Возможно. Если часто употреблять в больших количествах.

Отлично.

– Как тебе Деймос? Я не смог бы дать обнадеживающий портрет, даже если бы ты попросила, у нас слишком разные взгляды. Но ты ведь провела с ним некоторое время, не так ли?

Быстро оглядываюсь, чтобы убедиться, что Деймос неожиданно не появится, как умеет делать. Затем пару секунд думаю о том, в каком тоне следует продолжить. Теперь, когда брак свелся к плану с началом и концом, не вижу особого смысла перегружать его. Я должна быть в состоянии сказать о Деймосе что-то негативное и позитивное.

– Ну, он бог ужаса, так что явно не самый приятный человек. Но, похоже, придает большое значение свадьбе и хочет, чтобы все прошло хорошо.

Дионис кивает с удивленной полуулыбкой.

– Это обнадеживает. Изначально он не был сторонником свадьбы в эллинском стиле. Поскольку он, его отец и брат издавна почитались в Спарте, он хотел следовать спартанской традиции. Гера и Афина определенно проделали большую работу.

Боюсь задавать вопрос, но все же решаюсь:

– В чем заключается «спартанская традиция»?

– Жених похищает невесту, бреет ей голову, запирает в комнате и лишает девственности в темноте, после чего посещает ее несколько ночей подряд. Настоящее варварство.

С трудом сглатываю. Мероэ берет мою руку, лежащую на бедре, и прижимает к себе в качестве поддержки. Теперь мне остается рассчитывать только на помощь сестер. Ведь становится ясно, что брачная ночь будет увенчана изнасилованием.

– Не волнуйся, Элла, – говорит Дионис. – Твои сестры – сильные ведьмы.