Текст книги "Одноклассница"

Лия Абаль
Одноклассница

Посвящаю Антону. С любовью и нежностью.

 
Я оттолкнулась и лечу,
Парю, кружу и наслаждаюсь,
Как птица воздух рассекаю:
То ввысь взметнусь,
То опускаюсь…
То влево чуть,
То снова вправо —
 
 
Смеюсь,
Восторгом упиваюсь!
И, если не боишься счастья,
Я научу как оторваться
От суеты,
От притяженья!
На цыпочках,
На полупальцах…
 
 
Доверься мне,
Отбрось сомненья.
Я – здесь,
Я – рядом,
Я с тобой!
Хранит тебя моя любовь.
 

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© Абаль Л., 2017

© ООО «Литео», 2017

1

Тарелка с грохотом ударилась о стену и разбилась вдребезги.

«Хорошо, что не в стекло», – машинально подумала Марина. Она сидела, опустив голову, и молчала. Краем глаза она следила за мужем.

Семён, напротив, вскочил и, играя желваками, быстрым шагом вышел из кухни, громко хлопнув дверью. Марина вздрогнула.

«Ну, какая муха меня укусила?» – корила она себя. «Нет чтобы промолчать, прикусить свой ядовитый язык. Так нет! Бла-бла-бла… Вот и получи».

Она встала и начала собирать осколки тарелки:

«Первый раз вижу его таким бешеным».

Она неаккуратно взяла острый осколок, и кровь тут же закапала из пораненного пальца: «Ну вот, дело дошло до кровопролития».

Подняв палец повыше, стала ковыряться в аптечке в поисках пластыря.

«Ничего, как-нибудь уладится. Первый раз, что ли, мы вздорим? Правда, в первый раз так сильно…»

Марина вздохнула, залепила палец и подняла его кверху: «И кто из нас пострадавшая сторона? Это еще вопрос», – попыталась она пошутить для себя. – «В конце концов, я на него никогда так не кричала. Да было бы из-за чего!» – она поджала губы. – «Проблема выеденного яйца не стоит!»

Она надела резиновые перчатки и убрала разлетевшиеся осколки.

«Мог бы и извиниться за своё поведение», – негодовала она. – «Что он себе позволяет! Я и так ему многое прощаю, но это уже слишком!» – «накручивала» она себя. – «Я не девочка, чтобы на меня так орать. Я лишь высказала своё мнение. Но он ведь сам меня просил! Что же мне надо было соврать? А если мне и правда не нравится этот его «герой»? У всех бывают проколы в работе. И я считаю, что этот его мистер Стоун получился тусклым. Характер выписан не очень конкретно и вообще… материал немного сыроват».

Она стояла посреди кухни с совком в руке и бухтела себе под нос. Потом прибрала на столе, вымыла оставшиеся тарелки после ужина и вышла из кухни.

На душе было мерзко.

«Ну, ничего», – подбадривала она себя, – «подуется немного и успокоится».

Марина на цыпочках подошла к кабинету мужа. Там было тихо. Она осторожно поскребла дверь, нацепила на лицо улыбку и заглянула в комнату. Семён сидел за компьютером мрачнее тучи. Он сверкнул на жену злобным глазом, и её тут же сдуло с горизонта.

«Да», – горько подумала она, – «дело-то гораздо серьёзнее».

Семен был ростом «чуть выше среднего», широкоплеч, любил носить короткие стрижки. И при первом взгляде, он скорее походил на военного, нежели на человека творческой профессии.

Хорошо очерченный подбородок, фактурные скулы и большой лоб выдавали натуру цельную и целеустремлённую. Взгляд серо-зеленых глаз был пронзителен. И только пушистые ресницы придавали образу некую мягкость.

Казалось бы, он должен быть словоохотлив и лёгок в общении, но он был молчалив, несколько угрюм и только в кругу близких друзей расслаблялся. Он имел феноменальную память и поразительное логическое мышление, чем очень часто ставил в тупик заядлых спорщиков и словоблудов. Умение использовать факты и анализировать их, могло бы сделать его блестящим аналитиком, но он любил свою профессию, был ей предан и никогда не собирался менять её.

Его страстью были исторические романы. И он с упоением их сочинял. Скрупулёзно изучая тот или иной исторический период, он выискивал что-нибудь интересное и выбирал этот период, как красочные декорации для своего романа.

Это был кропотливый труд, но когда он натыкался на «золотую жилу», как он говорил, то его глаза начинали искрить лихорадочным огнём. Он погружался в свой мир, забывая о реальном. Спал по 3–4 часа в сутки и ел один раз, когда Марина, переживая за его желудок, уговаривала его что-нибудь съесть.

Как она любила эти времена! Её лихорадило не меньше, чем его. Она понимала, что присутствует при рождении Нового. И с нетерпением ждала, когда она, его первая читательница, возьмёт в руки его детище, а еще теплые страницы, отпечатанные на принтере, будут пьянить её своим запахом. От них веяло жизнью, новым приключением и всегда, в каждом произведении, она угадывала частичку себя, и её сердце сладостно трепетало, как при первом поцелуе. Это был их маленький секрет. Она знала, что он делает это нарочно, будто снова и снова объясняется ей в своей любви.

И вот теперь, прислушиваясь к звукам в кабинете, она с тоской думала о его мучениях. С момента их ссоры он не написал ни строчки. Письменный стол, обычно заваленный десятками книг, журналов, справочников, был девственно чист.

Семён монотонно расхаживал по кабинету и, кроме звука шагов, не было слышно ничего, что обычно сопровождало «процесс»: щелчки клавиш, шуршание страниц, бормотания, ругательства, стук ящиков стола и многое другое.

Когда Марина осмеливалась приоткрыть дверь, то она натыкалась на его взгляд. И он пугал её. Его глаза были темны, как бездна, и не понятно было, о чём он думает. Марина боялась даже громко дышать, не то что заговорить. Каждый день она уговаривала себя начать разговор, но, как только выдавалась подходящая минута, решимость её сразу улетучивалась и всё оставалось как есть до «следующего раза».

Вот уже пару недель они общались, как вежливые соседи. Марина чувствовала себя гаже некуда. Она элементарно не высыпалась, потому что привыкла спать с Семёном в обнимку. Это её утешало, придавало защищённость и позволяло постоянно чувствовать близость любимого.

Раньше, когда они ссорились, то их обид хватало на пару часов. Потом они начинали страстно «прощать» друг друга, а ещё через некоторое время, обнявшись, сладко засыпали.

Такую долгую «разлуку» Марина переживала впервые. Это её очень пугало и злило. В последние дни, вдобавок ко всему, её стало беспокоить настроение мужа. Первое время он ходил чернее тучи, потом как-то успокоился, а сейчас вроде даже повеселел.

Сначала она думала, что у него удачно складывается с книгой, но теперь чётко знала, что перемена в его настроении связана с чем-то другим.

В середине третьей она, всё-таки, набралась храбрости и вечером снова заглянула к нему в кабинет.

– Привет, – как можно более буднично сказала Марина, – что делаешь?

Семён почему-то смутился.

– Ничего особенного. Общаюсь.

– А с кем? – продолжила Марина, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

– С людьми…

– А… – протянула Марина, – а с какими?

– С бывшими.

Семён явно не был настроен на разговор.

– То есть?

– С бывшими одноклассниками, – отчеканил он.

Марина удивлённо вскинула брови. «С чего это вдруг?» – пронеслось в голове.

Семёна её реакция ещё больше разозлила.

– И… что рассказывают? – продолжила Марина, избегая смотреть на мужа.

– Разное.

– А сейчас ты с кем общаешься?

– С бывшей… кхм… одноклассницей.

– А как её зовут?

– Марианна.

Марина закусила губу.

– А… это та, которой нравилось, чтобы её называли Марго?

– Да.

– Понятно, – сказала Марина как можно более безразлично.

Неприятное чувство поднялось в её душе, а живот прошило коликами.

– И что она пишет?

– Ничего особенного. Пишет, что живёт сейчас в Прибалтике, в небольшом городке. Очень красивом и уютном. Вот, фотки прислала… хочешь посмотреть?

Семён говорил всё это бесцветным тоном, но от этого Марине становилось только хуже.

– Хочу, – ответила она и заглянула на экран через плечо мужа. – Да, ничего городок… Я бы сказала – скорее европейская деревенька, – не удержалась она от колкости.

Марина отвернулась о компьютера и подергала пуговицу на новом халатике, проверяя её на прочность.

– А как она там оказалась?

– Муж её был оттуда.

– Был? – переспросила Марина.

– Был, есть… какая разница? – закипел Семён.

– Для меня, наверное, никакой… – пожала она плечами. – А ты просто светишься. Прям искришь.

Семён свернул фотографию и захлопнул ноутбук:

– Ну, ладно, ты иди спать, а я ещё поработаю.

– Хорошо, но ты долго не засиживайся, – сказала заботливо жена, – тебе завтра рано вставать. Ты помнишь?

– Да-да. Я всё помню, – сказал Семён и просверлил Марину взглядом.

Она поёжилась и быстренько добавила бодрым голосом:

– Ну, спокойной ночи!

– Спокойной… – отозвался Семён.

Марина прикрыла дверь, и сердце её упало. Ей хотелось завыть. Громко. По-бабьи. Но она лишь в кровь кусала губы. Добрела до спальни, машинально разделась и задушила рыдания подушкой. Она не знала сколько прошло времени, от рыданий её уже тошнило и подушка была изрядно мокрой. Она прислушалась: лёгкие шаги в коридоре, тихонько крякнула дверь и в проёме появилась фигура Семёна. Марина затаилась и притворилась, что спит. Он откинул одеяло и лёг на свою половину. Долго ворочался, шумно дышал, но потом затих, и послышалось лёгкое дыхание.

Марина выскользнула из кровати и на цыпочках вышла из комнаты. Она не могла спать. Она не могла даже сидеть на месте. Полночи она расхаживала по кухне, обхватив себя руками. Её знобило. Чтобы унять озноб, она плотно стискивала зубы. Ничего не помогало. Боль не уходила, а, напротив, становилась всё острее и невыносимее. Ей казалось, что всё её тело превратилось в сплошную рану и где не тронь – везде больно.

Под утро она всё-таки прилегла, потому что ноги от бесконечной ходьбы уже гудели, а голова налилась свинцовой тяжестью.

Когда зазвенел будильник, Семёна уже не было.

Она села на край кровати, поискала ногами тапочки. Голова раскалывалась, а в горле так пересохло, что его саднило. Превозмогая неприятные ощущения в теле, она двинулась на кухню. Включила чайник и побрела в ванную, шаркая тапочками.

Боясь посмотреть на себя в зеркало, Марина включила душ и долго стояла под струёй почти ледяной воды. Наконец, она почувствовала холод и закрыла кран.

Телу полегчало, а голове нет. Она решилась посмотреть на себя и подошла к зеркалу.

Чужое бледное лицо с синяками под впавшими глазами смотрело на неё из глубины стекла.

«Это я?» – пронеслось в голове.

Отупевшее сознание потихоньку оживало, и весь ужас случившегося снова навалился на бедную женщину. Она наклонилась над раковиной, пустые рвотные позывы сжали сначала желудок, а потом горло.

«Сегодня рабочий день или выходной?» – пыталась она сообразить. – «Будильник звенел, значит, рабочий», – заставляла себя мыслить Марина. – «Надо что-нибудь съесть или хотя бы попить», – подумала она. – «А над этим придется поработать».

Марина с отвращением посмотрела на своё отражение.

На работу она приехала с часовым опозданием. Но ей было всё равно. На её счастье, шеф в офисе отсутствовал, а когда прибыл, никто не выдал её.

День прошёл как во сне. И даже пытливые взгляды коллег были ей безразличны. Ей вообще всё было безразлично. Тупая апатия спеленала её, как малого ребёнка. Она была беззащитна и неопытна перед свалившимся на неё горем.

2

Прохладные волны накатывали на гальку, раскалённую палящим, жарким солнцем, охлаждая её бока, и она отвечала им тихим, благодарным шелестом.

Марина лежала у самой кромки воды и, повернув голову в сторону моря, прищуренным глазом лениво наблюдала за Семёном. Он заплыл уже далеко за буйки. Его голова, как поплавок, то появлялась над волнами, то исчезала. Она поднялась на локте, чтобы его было лучше видно, потом встала во весь рост.

«Ну, получишь ты у меня!» – угрожающе прошептала она.

Потом помахала ему рукой, чтобы он не дурил и возвращался назад. Семён помахал ей в ответ и поплыл к берегу. Марина успокоилась и снова легла на покрывало, но наблюдать за мужем не перестала и, только когда она стала различать его довольную физиономию среди волн, нарочито повернулась к нему спиной.

Рядом с берегом послышалось фырканье. Марина улыбнулась.

Семён вышел из воды и слегка побрызгал на неё водой. Марина взвизгнула.

– С ума сошёл?

– Ты видела, как я далеко заплыл? – гордый собой спросил Семён. – Нет, ну ты видела?

– Да, видела, видела, – лениво подтвердила Марина. – В следующий раз так далеко заплывёшь – получишь по шее, – пообещала она.

Семён довольно хмыкнул и подкатился к ней на покрывале.

– Ой! Обалдел, да? – отскочила она от него. – Ты же холодный и скользкий, как медуза! Откатись обратно! – скомандовала она.

– Сама ты… медуза. А я – дельфин. Благородный дельфин! – отозвался Семён.

Он развалился на покрывале в виде морской звезды, широко раскинув в стороны руки и ноги. Марина скатилась на самый край. Наконец, она не выдержала, встала на ноги и потянула покрывало на себя, пытаясь стряхнуть с него Семёна. Но он придавил его, словно кусок скалы. Марина попыхтела ещё чуть-чуть и поняла, что её потуги тщетны. Тогда она бросила свободный конец ткани на мужа, а сверху сложила ласты.

Семён тут же свернул свою «звезду», скинул с себя их нехитрое снаряжение и вскочил на ноги.

Смешно выкидывая ноги, Марина бежала по воде, но добежать до спасительной глубины не успела. Семён схватил её за лодыжки, и она с шумом плюхнулась в воду. Он потянул её на себя, а она брыкалась и лягалась, пытаясь освободиться от его цепких рук. Наконец, она кое-как вывернулась и поплыла, толкая своё тело вперед быстрыми и красивыми движениями рук и ног.

Семён нырнул и несколько секунд не показывался над водой. Вдруг его сильный, загорелый торс появился над волнами и он, сделав несколько гребков, догнал Марину. Она пискнула и прибавила ходу. Семён взмахнул руками и, словно большое, сильное животное, блеснув над волнами своей мощной спиной, снова ушёл под воду и исчез из поля видимости. Марина плыла на предельной скорости. Неожиданно впереди неё поднялся огромный столп воды, мириады капель водопадом летели вниз и, в центре этой хрустальной горы, возникло довольное лицо Семёна. Шумно вздохнув, он поплыл Марине наперерез. Она резво перевернулась на спину и заработала руками, как мельница. Она понимала, что в конечном итоге проиграет, но сдаваться без боя не собиралась. Из-за брызг, ничего не видя вокруг себя, Марина неслась в неизвестном направлении. Она решила оглядеться и подняла голову. И в этот же момент сильные руки обхватили её за талию и приподняли над водой.

– И далеко Вы собрались, девушка? – услышала она насмешливый голос мужа.

– Далеко! – отплёвываясь, ответила Марина. Она досадовала, что пропустила этот его «финт».

– А можно и мне с Вами? – дурачился Семён.

– Нет, нельзя. Плывите себе мимо, гражданин, – Марина злилась и при этом громко сопела, пытаясь успокоить дыхание.

Она попробовала высвободиться, но Семён только крепче сжимал её в своих объятиях. Наконец, устав трепыхаться, она затихла и посмотрела в глаза мужу. В них плескался победный блеск завоевателя.

Марина открыла глаза и горько вздохнула. Она помнила эту поездку в мельчайших подробностях. Это был их первый совместный выезд к морю. У них тогда почти не было денег. Всё, что они зарабатывали, уходило на оплату съёмной комнаты и на еду. Откладывать удавалось совсем крохи. Но они назанимали нужную сумму у друзей и родственников и мотанули к морю, совершенно не представляя, как будут отдавать долги. По возвращении, всё вдруг стало складываться удачно, и они смогли рассчитаться с кредиторами даже раньше, чем предполагали.

3

– Разве ты не хочешь отведать этого чудесного напитка? – Марго приподняла бокал и вино заиграло малиновым светом.

– Нет, спасибо. Я за рулем.

– Думаю, что бокал вина не лишит тебя рассудка, а немножко расслабиться поможет.

– Я, вроде как, и не напряжён, – Семён откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу.

Марго улыбнулась и лёгким движением руки поднесла бокал к губам. Сделала маленький глоточек и прикрыла глаза. Семён невольно отметил красоту её тонких пальцев. Фарфоровая кожа отливала мягким шёлковым блеском.

«И почему у Маринки не такие красивые ухоженные руки? Могла бы постараться и навести лоск, чтобы хотелось касаться их, ласкать, гладить нежную кожу, целовать…»

– Мм… божественно. Это меня немного согреет и развеселит. А то твой город сегодня совсем неприветливый, – голос Марго оторвал его от странных мыслей.

– Конец осени, обычное дело.

– А я так надеялась, что нам удастся погулять. Ты бы показал мне свои любимые места. Сколько лет ты уже здесь живешь?

– Я уехал из дома в семнадцать лет.

– В семнадцать лет, – Марго поправила волосы. – Ах, где мои семнадцать лет? – она сделала еще глоточек и аккуратно облизала губы. – А ты часто вспоминаешь нашу школу, наш класс?

– Нет, не вспоминаю.

– А я вот в последнее время очень часто вспоминаю наш милый городок.

– Неужели тебе стало скучно в твоем европейском «раю»?

– Не в этом дело, – она сузила глаза, – просто вдруг нахлынули воспоминания: школа, одноклассники… Да вот, нашу с тобой любовь вспомнила.

– Насчёт «нашей», ты сильно преувеличила. Помнится, тогда Круглов был твоим «оруженосцем».

– Он был просто другом, а тебя я любила, дурачок…

– Наверное, где-то в глубине души.

– Ты же был такой гордый, неприступный. Ты умело скрывал свои чувства, я совсем не догадывалась, что…

– Так умело, что вся школа была в курсе.

– Ну, мало ли что в школе болтали. Обо мне тоже всякие нелепости говорили.

– Ты могла бы писать мне в армию, хотя бы, как другу.

– Ты же уехал и я не знала твоего адреса.

– Спросила бы у моих родителей.

– Мне было неудобно.

– Разве такой пустяк мог смутить любящее сердце? – Семён пристально посмотрел в глаза Марго.

– Я была молода и глупа. Ты ведь сейчас не меня обвиняешь, а ту молоденькую девочку, которая совершала свои детские ошибки и за которые я теперь горько расплачиваюсь.

– Ну, почему «горько»? Ты несколько раз была замужем, живешь в чудесном месте – всё у тебя хорошо. Что тебя может не устраивать?

– Ты! Вернее то, что ты снова появился в моей жизни и ломаешь её!

– Я? Постой, но ведь это ты меня искала!

– Да, искала. Потому, что поняла – без тебя мне этого ничего не надо, – Марго опустила голову и залилась румянцем.

– Марианна, прекрати.

– Я – Марго, разве ты забыл? – женщина наклонила голову набок и улыбка скользнула по её губам.

– Прошло больше пятнадцати лет и…

– И я не в силах больше этого скрывать… Ты должен быть моим!

– Я женат.

– И что это меняет, если два любящих сердца тянутся друг к другу? Ты пойми, ведь жизнь проходит! А у нас еще есть время наверстать упущенное, мы ещё нестарые и вполне можем создать семью, нарожать детишек…

– Моя жена – очень хороший человек, у нас тёплые отношения…

– Тёплые… – Марианна усмехнулась. – Но ведь это не любовь! Ты достоин настоящего счастья!

– Я не могу своё счастье строить на предательстве дорогого мне человека.

– Она должна понять, ведь она умная женщина. И почему ты должен приносить себя в жертву?

– Я не чувствую себя жертвой. Я доволен своей жизнью.

– Я думала, что ты ещё способен на безумства, на страсть, а ты, оказывается, как старичок, примеряешь тёплые тапочки…

– У тебя уже были страсти в жизни и чем они закончились?

– Я слишком возвышала этих людей в своих глазах, но потом меня ждало разочарование.

– Может, твои чувства ко мне тоже преувеличены?

– Тебя я знаю давно, мне не надо тебя придумывать.

– Прошло уже очень много лет, люди сильно меняются. И я уже совсем не тот школьник, которого ты помнишь.

– Сердце не обманешь. А детские любови самые чистые, а значит, самые правильные.

– Но ведь и в школе у тебя не было ко мне сумасшедшего чувства?

– Семён, мы вернулись к началу.

– Да, ты права – это замкнутый круг и мы будем ходить по нему вечно. У меня слишком много вопросов на которые ты не даёшь ответа.

– Ты просто не слышишь меня! Я говорю, что люблю тебя, а ты заставляешь меня оправдываться.

Марго залпом допила вино в бокале и жестом заказала себе ещё.

– Не хочешь пойти потанцевать?

– Извини, я не любитель.

– Извиняю. Ты всегда был таким, – она тряхнула головой. – А вот я, пожалуй, пойду.

Она вышла на середину зала, прикрыла глаза и стала раскачиваться из стороны в сторону. Двигалась она легко и плавно, совершенно не обращая внимания на присутствующих людей. Она, казалось, полностью погрузилась в мир чарующих звуков и своих грёз. В тёплом приглушённом свете женщина выглядела совсем молодой, будто время совершенно не коснулось ни её лица, ни её точёной фигуры. Всё так же обворожительна и притягательна.

Семён смотрел на Марианну и на её месте видел юную белокурую девушку. Ему было шестнадцать и он был отчаянно в неё влюблен. Она была словно звезда – яркая, притягательная и холодная. И вот эта «звезда» снизошла до него. Он мог получить её – только протяни руку. Говорит, что любила, а теперь любит ещё сильней.

Может, мы и возвращаемся к детской любви потому, что она была самой искренней и бескорыстной?