Текст книги "Девушка с «Края Света»"

Миррен высунулась побольше и в этот момент перекатилась через край и с криком упала между ними. При виде ее дядя Том откинулся назад и захохотал, ошарашенный, в удивлении.

– Глянь-ка, что тут падает с чердака!

– У меня болит рука, – зарыдала Миррен.

– Неудивительно, – сказала Флорри, осмотрев ее. – Милая моя, мне не нравится, как она у тебя выглядит… Ее нужно показать доктору, помазать мазью, вправить кость и наложить гипс.

Любовники поправили на себе одежду и пошли к двери. Джек промчался через двор и влетел в амбар.

– Ма, ты видела? – спросил он, глядя на них с широкой усмешкой.

– Конечно, – улыбнулась Флорри. – Все было так великолепно, что у меня слезы навернулись на глаза. Можно даже подумать…

Миррен заревела снова, громко и горько. К ней бросились все родные.

– Что, так болит? – спросил дядя Том.

– Я пропустила, – рыдала она. – Я все пропустила. Я спала, и меня не разбудили. – Она сердито посмотрела на Джека. Тогда дядя Уэс и сфотографировал ее своим маленьким фотоаппаратом – как она сердито нахмурилась и держится за локоть.

Бабушка обняла ее, стараясь не задеть больную руку.

– Не горюй, детка. Ты еще маленькая и когда-нибудь увидишь затмение еще раз, – приговаривала она. – Я и сама чуть все это не пропустила, а теперь понимаю, что мне было бы жаль. Другого шанса у меня уже не будет.

Зря она не осталась в доме. Но нет, ей понадобилось идти за Джеком Сойерби, из озорства. Он во всем виноват, и она больше не хочет с ним разговаривать.

– Вы только поглядите! – воскликнул дядя Том, глядя на мусор, валявшийся на полях. Как только зрители разъехались, а фермеры утерли лоб и подсчитали выручку, как стала видна реальная цена случившегося. На пустошах остались черные пятна от костров, наспех сложенные шалаши, разбитые бутылки и пустые канистры, глубокие следы от автомобильных шин, пятна от пролитого бензина.

– Проклятые засранцы!

– Томас! Пожалуйста, не выражайся при детях, – одернула его мать.

К вечеру пришли известия с других ферм, где горожане, оказывается, ловили ночью ягнят и жарили на костре.

– Нет уж, больше никогда не допущу такого безобразия! – вздохнул Том.

Миррен нужно было везти в Скарпертон, чтобы ей наложили гипс, а это означало поездку на автобусе и другие расходы. Она предложила свои деньги. Тогда-то все и узнали о маленьких хитростях Джека. Бабушка расстроилась.

– Нельзя вас и на пять минут оставить без присмотра… Теперь придется оплатить счета у доктора. А ведь еще надо дом убирать. Эти грязные оборванцы из Брэдфорда оставили спальни в жутком виде. Побита посуда, пропали мои лучшие полотенца и маленькая фарфоровая лошадь, наследство бабушки Сюзанны. Больше не просите меня взять никаких постояльцев, даже если они приедут на машине с шофером.

– Ох, не принимай все так близко к сердцу, – сказал дедушка Джо. – Все это вещи, которые можно заменить. Лучше пожалей бедняг, которые вернутся в город, где сажа, дым и сутолока. Горожане никогда не умеют вести себя в деревне. Они думают, что это большой парк, где все играют в игры. Они забывают, что мы живем за счет этого, но ничего…

Миррен хмуро вывернула все свои карманы и положила монеты на стол.

– Три шиллинга мелочью, два шиллинга так и шестипенсовик… Вот, бабушка, возьмите на оплату доктора. – Она вздохнула. Конфеты она оставила в кармане. Их не получит никто.

– Мы положим их в твою копилку, – сказала бабушка, отодвигая от себя деньги. – Признаюсь, я с восторгом увидела такие чудеса на небе.

Миррен опять помрачнела.

– А я ничего не видела… Это несправедливо… – Она ожидала сочувствия от своих близких, и напрасно.

– Убери это выражение со своего лица, детка. Жизнь вообще несправедливая штука, и чем раньше ты это поймешь, тем лучше.

Ади считала, что в то июньское утро случились три чуда. Первое было самое простое: тучи разошлись и открыли им единственный ясный вид полного затмения во всей стране. Определить второе чудо было гораздо труднее. Ей казалось, будто затмение произвело такие перемены в их доме и в ней самой, что даже она не могла это осознать. Не то чтобы у нее вошло в обычай чаще улыбаться или чуть больше заботиться о своих нарядах; нет, тут было нечто другое; она словно была одной из картинок, которые теперь чуточку раскрасили клеевой краской. Ее вязаные вещи стали чуть-чуть ярче, а на передниках появились красные и голубые цвета.

Она покрасила стены комнат в теплые бежевые тона. В вазах появились цветы, а зимой они с Миррен плели из полосок старой одежды, хранившейся на чердаке, большой ковер для холла. На ковре было изображено большое солнце с надвинувшейся на него луной, потом полное затмение и, наконец, солнце и уходящая от него луна.

Ади задумала такой ковер в утешение Миррен, проспавшей все самое интересное, и для того, чтобы дать отдых своим ногам и спине. Небо не обрушится на голову, если она немного посидит и отдохнет.

Локоть Миррен был в неважном состоянии; приходилось ездить к доктору. Девочка переживала, что вынуждает домашних на лишние расходы, но Ади лишь покачала головой и засмеялась:

– Я ведь говорила, что деньги от затмения будут так или иначе потрачены. Детка, сейчас самое главное – тебя полностью вылечить.

Важнее всего был этот неожиданный подарок Крэгсайду, этот второй шанс, это чудо Божьей милости, как Джо называл Миррен, подтверждение того, что Он их прощает. Работа работой, но какой в ней смысл, если она делается без радости и без времени на передышку? Ади выучила этот урок и была готова передать его другим.

Миррен – не Элли и никогда ее не заменит. У внучки было много того, что нуждалось в исправлении, но ее появление принесло в жизнь немолодых фермеров радость и новизну, и Аделайн Йевелл будет вечно благодарна за это Господу.

Третьим чудом стало то, что Том наконец-то решил жениться. Вдова Уилфа Сойерби дала согласие, и свадьбу наметили на сентябрь.

Слава Господу… больше не нужно будет стирать грязные комбинезоны и вонючие носки Тома, кормить этого проглота. Пожалуй, тогда она сможет чуточку отдохнуть, так как в последнее время стала больше уставать.

После свадебного завтрака Джек, Бен и Миррен, наевшись от пуза мясных салатов, бисквитов, ватрушек и свадебного торта, отправились по тропе к «Краю Света». Миррен давно уговаривала мальчишек туда сходить.

– Правда, здоровский дом? – сказала она. – Правда?

– Ты притащила нас на такую высоту, чтобы мы посмотрели на эти развалины? – хмыкнул Джек, с презрением разглядывая старый дом. – Это просто пастушья хижина, и тут жутко холодно.

Бен деликатно промолчал.

– Глядите, какие толстые и крепкие стены, – возразила она, защищая свое любимое место. Нет, зря она привела их сюда.

– Тут даже крыши нет; она вся провалилась.

– Но с новой крышей… Нет, когда-нибудь я восстановлю этот дом… – Мысленно она уже видела этот дом с застекленными окнами, сверкающими чистотой, с новой, крепкой входной дверью.

– Ты не кровельщик. Да ты даже не поднимешь доску, сил не хватит. – Джек засмеялся.

– Но мы можем ей помочь, – предложил Бен.

– Если я пережила ночь в снежную бурю, то я смогу и крышу сделать, – упрямо возразила Миррен.

– Глядите, отсюда видна вся долина! Вон там железная дорога, а вон река. Могу поспорить, что когда-то давным-давно тут стояли бриганты[4]4
  Б р и г а н т ы (Brigantes) – кельтское племя на территории Британии, которое в предримские времена управляло наибольшей частью Северной Англии и значительной частью Мидлендса.


[Закрыть]. – Бен увлекался историей и битвами.

– Мы могли бы приходить сюда, это будет наш секретный штаб. – Миррен безуспешно пыталась убедить Джека.

– Нет, спасибо, обойдусь без ваших бредовых идей. Мне хватает своих. Бен будет приезжать к вам на каникулы, и вы будете играть тут в прятки, – с насмешкой сказал Джек.

– Я не это имела в виду, – возразила Миррен. – Это пастуший дом, и я хочу тоже стать пастухом, жить здесь и держать стадо!

– Девчонки не бывают пастухами! – Джек снова рассмеялся. – У твоей кузины с головой не все в порядке, – добавил он, повернувшись к Бену.

– Ты скоро пойдешь в гимназию, – улыбнулся Бен. – Как ты справишься со всем?

– Но я попробую, – ответила она, чувствуя свое поражение.

– Меня никто не заставит гоняться по горам за овцами. Я хочу стать инженером, – заявил Джек. – У тебя есть Крэгсайд, а у нас Скар-Хед. Сколько тебе еще нужно домов?

– Я хочу, чтобы у меня был когда-нибудь мой собственный дом, – сказала Миррен.

– Мечтать не вредно, – буркнул Джек. – Ладно, пошли вниз. От этого места меня жуть берет.

В этот момент Миррен, стоя над долиной и глядя на открывшийся перед нею простор, ощутила трепет восторга. «Край Света» принадлежал ей, только ей одной. Она нашла его, и это ее судьба. Почему же эти глупые чурбаны не видят магию этого места?

Часть вторая
Потемневшие небеса

Глава 6

1939

– Вам нужно еще немного отдохнуть, миссис Йевелл, – сказал доктор Мюррей, убирая стетоскоп. – Ваше сердце нуждается в покое. Сказывается возраст.

Аделайн быстро набросила на плечи лямки комбинации и стала одеваться. После недавнего приступа головокружения Джо настоял, чтобы они вызвали на ферму врача.

– Мне нужно волшебное лекарство, а не лекция. Вот что мне поможет, – улыбнулась она.

– Аделайн Йевелл, нравится вам или нет, но вы не весенний цыпленочек, и эти отекшие лодыжки говорят мне о том, что ваш насос работает недостаточно хорошо. Я пропишу вам лекарства. Фермерские жены все одинаковые. Вы с рассвета до полуночи на ногах, без всякого отдыха. Пускай вам больше помогает ваша внучка.

– Мириам надо учиться. Мы хотим, чтобы у нее было там все в порядке. Нечего ей тратить драгоценное время, сгребая навоз в коровнике… Она делает все, что от нее требуется. Я просто облегчу себе нагрузку на несколько дней.

– Несколько дней ничего не решат, Ади, и вы это знаете! Пожалуй, я поговорю сейчас внизу с Джо, – пригрозил доктор.

– Если вы это сделаете, то больше не получите от меня ни пенни. Назначьте мне лекарства, и я попытаюсь встать на ноги. Джо и без меня хватает проблем со всеми новыми правилами и нормами, которые свалились на фермеров. Не знаю, куда движется мир. По-моему, нас готовят к новой войне, чтобы наши сыновья опять стали пушечным мясом… Ничему нас не научила прошлая война.

Джон Мюррей, потерявший в Галлиполи единственного сына, только покачал головой.

– Мы должны остановить этого сумасшедшего, захватившего власть в Германии, – со вздохом сказал он. – Сам я уже слишком стар, но сделать это надо.

– Тогда скорее бы они взялись за дело после всей этой нерешительной ерунды. Да и о каком покое для меня может идти речь, когда на нас валятся все эти предписания?

– Если вы не отнесетесь всерьез к моим словам, я не гарантирую, что у вас, при всей вашей энергии, надолго хватит сил. – Доктор похлопал ее по запястью. – Найдите себе помощников и на некоторое время заберите Мириам из колледжа. Подумайте об этом.

– Как будет, так и будет. Мир обойдется и без меня. Миррен пусть закончит учебу.

Сколько уж прошло лет с тех пор, как дочка Элли перешагнула порог их дома в жалкой одежонке? Теперь она превратилась в рослую девицу, полную планов стать учительницей. За все эти годы она не доставляла им хлопот. Если не сидела, уткнувшись носом в книгу, то часто поднималась с Лорной и Хилдой Терсби к развалинам дома на «Краю Света», ходила в походы с девочками-скаутами или на танцы в общество Молодых фермеров с Джеком и его приятелями.

Она ловко управлялась с овцами и выкормила несколько ярочек и баранов для выставки. Теперь всю ее жизнь перевернет война. Поговаривают, что незамужних женщин будут посылать на работу, как во время Великой войны. Как несправедливо.

Ади надеялась обрести покой на старости лет, а не новую порцию тревог и тяжелой работы, но еще одна война… Больно было потерять Джорджа, но теперь ей придется переживать за Бена и его брата Берта, за Джека и девчонок. Почему все повторяется снова? Этот самый мистер Гитлер раздулся от собственной важности, что-то орет и визжит по радио. Надо сбить с него спесь.

Еще ходят слухи, что сельским жителям придется принимать на постой горожан, и они, с их большим домом и свободными комнатами, окажутся первыми в списке.

В последний раз она принимала постояльцев в ночь перед затмением, и это было ужасно. Их новая работница, Элси Пэджет, была большой труженицей, но работы все равно было невпроворот.

Ади не хотелось, чтобы Миррен вернулась домой прямо сейчас. На ее взгляд, девчонка слишком прилипла к Джеку Сойерби, и Ади не знала, как к этому отнестись. Он поступил на военную службу; парень неплохой, что уж там говорить. Ади призналась себе, что волнуется и за него тоже.

Им бы стоило принять предложение внука Бена – что он приедет к ним и поможет. Ей и без доктора ясно, что силы у нее на исходе; за день она так устает, что с трудом заползает вечером в свою кровать с балдахином, а ноги болят у нее всю ночь.

Возможно, эти пилюли и помогут на какое-то время. Она не хотела тревожить Джо. Он начнет суетиться вокруг нее, заставит лечь. Если приближается война, Ади сделает свой вклад, и плевать на последствия.

Через пару дней пришло письмо от Миррен, где она писала, что явится домой в конце семестра, надолго. «Бабушка, я буду нужна на ферме, когда наших работников призовут в армию. Учеба подождет».

Ади аж прослезилась от радости и облегчения. Все-таки Мириам хорошая девочка, совсем как ее мать в этом возрасте, их сбежавшая из дому дочь, у которой так и не появилось возможности им все объяснить.

Неисповедимы пути Господни! – вздохнула она. Вот и судьба дала им второй шанс.

Ройбен Йевелл насвистывал что-то себе под нос, заделывая дыру в каменной кладке. Отныне у него не было другой жизни. Он уехал из Лидса без сожалений, даже не оглянувшись назад. Ему нравилось это древнее занятие – строить каменные стенки, когда рука и глаз работают в единстве и знают, какой камень куда положить, находят самый подходящий или обтесывают камень зубилом. Все равно что складывать гигантский пазл.

С верхнего поля открывался роскошный вид на долину. Ее зеленый цвет никогда не утомлял взор. Трудно работать за такие деньги, которых едва хватало на еду, но он наконец-то оказался там, где давно мечтал жить.

При постройке стенок нельзя халтурить, ведь они должны стоять веками; его стенка крепла, росла ввысь и, сужаясь, принимала нужную форму; один на два, два на один по древней схеме; камни большие, широкие. Хорошую стенку видно сразу. Вот если бы и другие вещи в жизни можно было делать так же уверенно и безошибочно.

Дядя Том поручал ему самую разную работу, в том числе и уход за овцами. Он доверял ему больше, чем Джеку, потому что видел в нем йевелловские черты – умение понимать животных, фермерский инстинкт. Пусть он, Бен, горожанин, но когда он шел по полям, то делал это с рачительностью и зорким глазом. Том научил его, как заметить, если овца нездорова, как узнать, что у нее начинается окот, рассказал про признаки слабости у новорожденного ягненка, научил, как снять шкуру с мертвой овцы и как найти для осиротевшего ягненка другую мать.

Дедушка Джо всегда говорил, что непогода приходит чаще всего с запада, учил, как определить, что приближаются ливень или туман, что такое ложное солнце и чего ждать, если меняется ветер. В общем, Бен многому научился, и теперь, когда начиналась война, понял, что сделал правильный выбор, решив помогать своим родным.

Что будет с Крэгсайдом, если все мужчины уйдут на войну? Кто-то ведь должен кормить страну. Берт поступил в Королевские ВВС, Джек тоже призван в армию, а вот его работа тут, на пустошах. Миррен учится в колледже.

Он немного радовался, что Джека на ферме нет. Рядом с ним он всегда ощущал себя неуклюжим. К тому же Джек никогда не любил фермерский труд, не чувствовал животных и все делал кое-как, наспех. Миррен ему ближе, и вообще, они в чем-то похожи. Она все делает тщательно, не жалея времени. Она любит природу, знает латинские названия всех растений и птиц. А вот для него латынь – темный лес.

Много лет Бен приезжал в Крэгсайд по выходным и на каникулах. Теперь у него появилась возможность отблагодарить родных.

Еще он научился ловить в реке рыбу и знал, как обойти рыбный надзор. Как-то раз он взял с собой Джека. Они поймали в реке форель, но продать ее он побоялся. Тогда Джек загнал ее в пабе, а деньги прикарманил.

Джек купил себе мотоцикл и хотел научить гонять на нем и его, но Бен предпочитает ездить не так быстро. Между прочим, сейчас он стал хорошим наездником и часто ездит верхом.

– Старичок Бен, – дразнил его Джек, когда они разглядывали девушек на танцах в «Молодых фермерах»: гламурных девчонок с размалеванными лицами и длинными ногтями, любивших гонять с ним на мотоцикле.

Подружки Миррен по гимназии, Лорна, Хилда и Али, тоже не вызывали у него доверия. Они всегда хихикали и о чем-то шептались, и он старался держаться от них подальше.

Внешне они с Миррен были тут чужими, городскими, но на самом деле прирожденными фермерами по своей натуре. Его отец улыбнулся и посоветовал ему нести военную службу в долине. «По крайней мере мы будем спокойны, что один из вас уцелеет», – с сарказмом добавил он, намекая, что его сын охотно на это согласится. В ответ Бен чуть не отправился в армию вслед за Бертом, но притяжение земли оказалось сильнее. Хоть его предки и воевали в первых рядах в битве при Флоддене в 1513 году, но сам он предпочитал остаться на земле и кормить нацию.

Глава 7

После объявления войны вся долина стала готовиться к борьбе с врагом. Так казалось Миррен. Мальчишки из гимназии гордо расхаживали по улицам в военной форме – голубой, темно-синей и хаки. Джек пошел в королевские инженерные войска. Берт, старший сын дяди Уэсли, поступил в ВВС, а его брат Бен приехал помогать дяде Тому и жил у него в Скар-Хед. Хорошо, что он будет рядом.

Как рыдала тетя Флорри, когда Джек уходил с фермы! При всех своих озорных выходках он был любящим сыном, привозил из города все, что просила мать, подшучивал над ней, когда она делала себе новую прическу, дурачился, вызывая ее улыбку. Да и кто мог остаться равнодушным к Джеку, когда он был такой веселый и красивый? Он загорел до бронзы, когда почти все последние дни помогал дяде Тому убирать сено.

Они накрывали для всех прощальные пикники в полях, а когда провожали брата Лорны Фредди и деревенских приятелей Джека, устроили гулянку в амбаре и отплясывали там на каменных плитах до утра под звуки скрипки.

Миррен казалась себе такой взрослой в широкой клетчатой юбке и газовой блузке, а Джек кружил ее в танце и вообще не отходил от нее.

Миррен не собиралась отставать от других и записалась в Женскую земледельческую армию. Штаб-квартира находилась в Скарпертоне, но Миррен получила направление на работу в Крэгсайд вместо Дерека Самнера, парнишки, работавшего на ферме, который однажды ночью сбежал во флот.

Дедушке Джо стукнуло восемьдесят. Он ходил, прямой и еще достаточно крепкий, в своих обычных фланелевых штанах и грубых уличных башмаках, но в сырую погоду его мучил ревматизм. Бабушка Ади ссохлась и похудела, но не утратила свою железную волю, благодаря которой содержала в идеальном порядке фермерское хозяйство. Вместе с Томом и мускулами Бена они составляли хорошую команду.

Внезапно фермеры тоже перешли на военное положение. В затылок им дышало Министерство сельского хозяйства, инспектировало поля, выделяло квоты, требовало увеличения производства продуктов питания.

С тяжелым сердцем Йевеллы ходили по своим нижним полям, понимая, что их лучшие пастбища придется распахать под овес, ячмень, капусту и корнеплоды.

– Напрасная трата времени, – проговорил Джо, неодобрительно качая головой. – Эта земля не годится под пахоту. На ней мало что вырастет. Да и кто будет пахать?

– Я, – пропищала Миррен. – Завтра мы пригоним сюда трактор, и я стану пахать; я училась этому. Борозды у меня будут ровные, как трамвайные рельсы. – Все посмотрели на нее как на сумасшедшую. Это мужская работа – пахать землю, но она им всем докажет, что и ей это тоже по силам!

Недели обучения состояли из лекций и практики. Приезжали консультанты, давали указания. Жители деревни расширяли свои земельные наделы и курятники, в садах соорудили загоны для свиней. Флорри и Ади шили шторы для затемнения и ворчали, что в их маленькие окошки все равно никто не заглянет, но сотрудник ПВО объяснил им, что нельзя оставлять ни единой щели, сквозь которую пробивается свет, так как он отчетливо виден с воздуха.

Бабушка ругала старого Иосию Йевелла за то, что он из тщеславия сделал такие роскошные передние окна. Бен загородил их деревянными щитами, и в доме сразу сделалось темно и мрачно.

– Нам здесь не слышно ни сирен, ни гудков, – сетовала Флорри каждый раз, когда заходила в гости. – Нас накроют бомбами в собственных постелях!

– Будем прятаться в подвале или под лестницей. А еще в полях полно скал, под которые можно залезть, – дразнила ее Миррен.

– Ага, чтобы нас подстрелили, когда мы будем бежать к тем камням? – огрызнулась Флорри. – Да сейчас никуда и не пойдешь далеко. На пустошах теперь устроили стрелковые и танковые полигоны. Скоро солдаты доберутся до наших овец и станут жарить их на костре. Надо нам постоянно следить за стадом.

– Мы тоже будем жарить овцу, если она сломает ногу, – хмыкнул дядя Том, намекая на новую инструкцию, позволявшую забивать в пищу хромых овец.

За деревней установили большой прожектор, пробивавший лучом всю долину. Он должен был ловить по ночам вражеские бомбардировщики, летящие кратким путем через Йоркшир.

В деревне было теперь полно чужих. Дети, эвакуированные из Лидса и Брэдфорда, жили в палатках на лугах, лазали по деревьям и плескались в ручье. Местный паб «Флис» был набит солдатами, которые, по словам дяди Тома и Бена, приходили в свои свободные часы с пустоши и вытесняли местных с их мест возле камина.

Сама-то Миррен даже близко не подходила к пабу, так как строго воздерживалась от всякого спиртного. Она никогда не забывала, что делал алкоголь с ее отцом. Еще не хотела выбрасывать на ветер деньги, заработанные нелегким трудом, хотя и признавала, что спиртное согревает замерзших людей, для многих из которых был непривычен местный воздух, сырой и холодный.

И вот утром трактор «Фордзон» пополз в гору по узким дорогам. Миррен молилась, чтобы им не попалась какая-нибудь встречная повозка или чтобы столбы ворот не стояли слишком близко. Некоторым девчонкам пришлось валить столбы, чтобы проехать на поле и приступить к вспашке. Она казалась себе королевой, восседающей в карете, и в самом деле восседала на сиденье трактора высоко, выше каменных стенок. И вообще, неплохо выглядела в бежевых вельветовых штанах, зеленом свитере и тюрбане из зеленого шарфа. Рядом с ней ехал инструктор Реджи Пиллинг, умевший пахать без огрехов даже с завязанными глазами или задним ходом.

Она намеревалась показать всем мужчинам из Йевеллов, какой ловкой она стала, но ее сердце упало, когда она увидела, что они выстроились у дороги и ждали, когда она, скрипнув коробкой передач, заглушит двигатель.

Выставив подбородок, она устремила взгляд на поле. Ей не хотелось увидеть усмешку на лице Долговязого Бена или дяди Тома. Трактора – редкие гости в этой части долины, и все захотят сказать что-нибудь язвительное, когда она закончит. Дедушка Джо махнул ей и покачал головой. Бена интересовали лошади, а не механизмы. Геркулес и Гектор – вот его лучшие тяжеловозы. Трактором его не поразишь.

– Сначала мы едем на Медовые болота, потом к Стаббинсам и затем на Верхний луг, – сообщил Реджи, заглянув в свои бумаги. – Там засеют овес.

– Да разве овес вырастет на такой высоте? – удивилась Миррен, зная, как там холодно и сыро даже летом.

– Так решили в министерстве. Время покажет. Ведь высокое качество там не обязательно; это же на корм скоту. Тут веками это была основная еда, – добавил он, увидев на ее лице пренебрежение.

– Да, но это края, где занимаются овцеводством, а не земледелием.

– Не спорь, девочка. Не нашего ума это дело, – засмеялся он. – Лучше давай-ка начинай! Вон у тебя сколько зрителей.

Миррен изо всех сил старалась, чтобы борозды были прямые, вела трактор без рывков, выворачивая на пастбище пласты дерна, распахивая луга, над которыми в июне витали запахи клевера и погремка, лютиков и других трав. Все эти дикие цветы будут запаханы. А ведь сколько тут летом пчел! Земля тут богатая и влажная, вместе с овсом будут расти и дикие травы. Придется их выпалывать, присматривать за посевами, пока овес не созреет.

Так она плыла по полям, ныряя в ложбины, надеясь, что все уже вернулись к своим делам, но как только она доехала до края поля и повернула назад, неизвестно откуда с криком «Джеронимо!» выскочило загоревшее лицо.

Это был Джек, приехавший в увольнение. Он был в своем репертуаре, сначала напугал ее до смерти, потом насмешил, и она на миг отвлеклась от работы. Трактор вильнул, борозда была испорчена.

– Смотри в оба! – сердито заорал Реджи. – Гони отсюда этого кретина! – При виде кривляний Джека ее разобрал смех, и она ничего не могла с собой поделать.

– Гляди, что я из-за тебя натворила! – напустилась она на ослепительно красивого солдата. – Вот погоди, ты у меня дождешься! Ведь война идет, а ты…

Она не собиралась останавливаться, даже ради него. Она работала ради победы, это ее личный вклад, и поэтому отлынивать ей нельзя. Из-за Джека она испортила борозду, но ничего, сейчас она все поправит.

Джеку всегда удавалось ее рассмешить, а ее сердце всегда трепетало при виде его. Сумасшедший Джек, адский мотоциклист. Он довел Флорри до бешенства, когда принес мотоциклетные моторы на кухню и разложил на полу. Он с оглушительным ревом гонял по узким дорогам, словно это была гоночная трасса в Бруклендсе. Казалось, он ничего не принимал всерьез. Дядя Том надеялся, что он тоже станет фермером, но не на того напали.

– Что вы хотите? – фыркала бабушка. – Флорри ведь из семьи Керров, это потом она вышла за Уилфа Сойерби. Керры никогда не были хорошими фермерами, не та порода. Джек тоже не сможет сидеть на одном пятачке. Керры любят прыгать с места на место и мечтают получить все блага жизни, и сразу.

Как же тогда Флорри смогла жить на ферме с дядей Томом? – подумала Миррен. А еще Флорри веселая, любит посмеяться. А хлеб и пироги у нее получаются гораздо лучше, чем у всех Йевеллов.

Джек закончил мужскую гимназию, а она женскую. Он даже ездил со школой во Францию и неплохо говорил по-французски, а она с трудом справлялась с латынью и немецким.

Теперь он проходил обучение где-то под Лондоном, что-то связанное с минами. Он всегда относился к ней словно старший брат, но ведь они никакие не родственники. Девчонки всегда млели при виде его, когда он встречал ее со школьного автобуса и подвозил домой. Как могла она признаться им, что ей самой хочется заполучить его? Когда он появлялся, все словно солнышком озарялось.

Пожалуй, отчасти это объяснялось тем, что он спас ее в детстве. А еще он своими ужимками и гримасами выводил ее из грустного настроения. Джек вообще непредсказуемый; никогда не знаешь, что он выкинет в следующий момент. Еще он превосходно танцевал и в конце танца всегда поднимал ее в воздух. Иногда он глядел на нее так, что она вся вспыхивала и заливалась краской.

– Миррен, ты необычная, не такая, как все. Помни об этом. Я должен глаз с тебя не спускать.

Иногда он ходил с ней в кино и держал ее за руку, а в другой раз оставлял ее одну. В последнее время она чувствовала себя при нем неотесанной деревенщиной, и у нее появилось подозрение, что он завел себе в Лондоне какую-нибудь вертихвостку с помадой и кудряшками. Вообще, все девчонки тут же начинали жеманничать и хихикать, когда он глядел на них своими шальными черными глазами. А когда Лорна или Хилда кокетничали с ним, в ней вспыхивала ревность, и тогда она понимала, что влюблена в Джека по уши. Крэгсайд сразу опустел после его отъезда. Как-то раз Флорри заметила ее уныние и отвела ее в сторону.

– Я вижу, что ты неравнодушна к нашему Джеку, только не показывай ему этого. Он похож на моего отца и не любит, когда на него надевают узду. Не дави на него, и он сам придет. Правда, милая, он не из тех, кто рано женится, но если уж надумает, то выберет тебя. Он относится к тебе с нежностью.

Выслушав такое мягкое предостережение, Миррен вспыхнула и потупилась. Она влюблена в Джека Сойерби с девяти лет, и теперь поздно что-то менять.

Она торопливо закончила работу; и у нее осталось чуточку времени, чтобы вымыться и переодеться. После этого она отправилась в Скар-Хед послушать все новости от Джека.

В последующие месяцы все было распахано, засеяно и приготовлено к зимним холодам, но зима 1940 года выдалась на редкость морозной и снежной. Уиндебанк ждал настоящей, серьезной войны, но не дождался. Эвакуированные горожане, замерзшие и недовольные, вернулись в Лидс и Халл. Активистки Женского института мариновали и консервировали овощи, варили джемы. Фонд служб утешения устраивал концерты, лотереи, благотворительные базары, все, что могло вытянуть деньги из карманов осторожных фермеров. Из далеких мест приходили письма; в несколько семей были доставлены печальные телеграммы, которые никому не хотелось читать. Берт участвовал в летных операциях, и Бен тревожился за своего брата.

Потом, в начале июня, пришли известия о чуде в Дюнкерке[5]5
  Британские войска, выступающие на стороне Французской армии, успели эвакуироваться в момент внезапно объявленной Гитлером (май 1940) передышки для наступающих немецких войск.


[Закрыть] и об эвакуации, произведенной ужасной ценой. Джек был среди тех, кого вывезли в последний момент; он закладывал мины на берегу пролива[6]6
  Ла-Манш.


[Закрыть] и был ранен.

Он высадился в Ливерпуле и вернулся в один из вечеров, изможденный, в лохмотьях. Беспробудно спал почти три дня, а потом ел все, что готовила ему тетя Флорри. После этого его направили куда-то на юго-запад на спецподготовку.

В последний день перед его отъездом Миррен надеялась, что они сходят в кино, но он, все еще усталый, с серым лицом, провел весь вечер в пабе с Томом и Беном, рассказывал всем истории о своих подвигах на побережье, пил все, чем его угощали благодарные слушатели, и под конец хорошенько набрался. Потом он приплелся в Крэгсайд, и они с Миррен прогулялись по полям, проверяя всходы.

Как они и опасались, стебли овса были слабыми, а колосья маленькими и немощными. Миррен и Джек поднялись к Краю Света и стояли там, глядя вниз на долину и на розовый закат, разгоравшийся над пустошами.

– Я беру назад все слова, которые говорил до этого про этот дом, Миррен… Никогда не верь им. Тут просто рай по сравнению с теми местами, где я был. – Такого Джека, трезвого и печального, она еще не видела. Он всегда был в компании своим парнем, полным выдумок и дурачеств, всегда изображал из себя сумасшедшего. Теперь же он выглядел на десять лет старше. Миррен хотелось обнять его, хотелось убрать из его глаз боль и злость, которых она не замечала у него прежде.