Текст книги "Спасенная с «Титаника»"

Лия Флеминг
Спасенная с «Титаника»

Памяти всех погибших 15 апреля 1912 года

Leah Fleming

THE CAPTAIN’S DAUGHTER

Copyright © Leah Fleming 2012

All rights are reserved to the Author throughout the world.

Simon & Schuster UK Ltd, England, was the first publisher of the Work in the English language.

© Сечкина Н., перевод на русский язык, 2014

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Часть 1
1912–1914

Глава 1
Англия, апрель 1912 г

На вокзал они приехали рано. Стоя посреди груды чемоданов, кофров и саквояжей, Мэй Смит поглядывала на рыжевато-коричневую башню с часами, напряженно ловя признаки, возвещающие о прибытии на Тринити-стрит лондонского поезда – отдаленный гул локомотива, запах угля, жар и копоть, – и наблюдала, как платформа постепенно заполняется людьми. С портфелями или свертками под мышкой, все они были поглощены собой и не обращали внимания на окружающих.

Мэй посмотрела на мужа. Джо в своем лучшем, хоть и слегка поношенном пальто из твида и мягкой фетровой шляпе, держал на руках Элен. Поверх пальтишка и новой шапочки девочка была закутана в платок, защищавший ее от холодного ветра с болот, что продувал платформу насквозь.

Элен взирала на вокзальную суету, детские глазенки тревожно поблескивали. Так много новых звуков обрушилось на нее, да и на всех них: гомон носильщиков и грохот их нагруженных тележек, лязг вагонных дверей, гудки паровоза с соседней платформы.

Их поезд скоро прибудет – утренний поезд, на котором ездят деловые люди в костюмах и котелках и который доставляет в город ланкаширский хлопок. Мэй, словно девчонке, хотелось крикнуть: «Знаете, куда мы едем? Ни за что не поверите!» Но, разумеется, она молчала, смущенная собственным радостным возбуждением.

Может, для остальных путешествие – дело привычное, но только не для нее, Мэй Смит. Сегодня она одета в темно-синий приталенный жакет с пышной баской до середины бедра и длинную юбку из саржи; боты начищены до невероятного блеска, а светлые волосы аккуратно убраны под широкополую соломенную шляпку черного цвета. Весь этот практичный, немаркий наряд подобран специально, чтобы выдержать долгую дорогу – по крайней мере, так она надеется.

Мэй мысленно пробежалась по списку вещей в несессере: жестяная коробка с сэндвичами и яблоками, бутылка молока для Элен, галеты и леденцы на случай морской болезни, книжка с картинками, чистые салфетки и влажное полотенце.

Документы и билеты надежно хранятся у Джо в кожаном «дипломате» – прощальном подарке с фабрики, а в одном из чемоданов лежит пара отличных простыней, сотканных на механическом станке, с вышитыми инициалами супругов Смит. Эти простыни подарили Мэй девушки из цеха в последний день ее работы. Между слоями материи аккуратно уложены подарки для дядюшки Джорджа, который живет в Айдахо: газета из его родного городка, карточки, сделанные в фотографическом салоне, чудесная коробочка для чая и Библия с дарственной надписью от учеников местной воскресной школы.

– Опаздывает, – шепнула Мэй, однако Джо лишь рассмеялся.

– Просто ты притащила нас сюда слишком рано. Погляди, сигнал семафора изменился! Поезд придет с минуты на минуту.

Джо вытянул голову за край платформы, отчего Мэй занервничала.

– Отойди, – настойчиво попросила она, – а то напугаешь Элен, не говоря уже обо мне.

Паровозы приводили Мэй в ужас: они казались ей огромными черными драконами, изрыгающими пламя. Дохнуло горячим ветром; гигантское чудовище с оглушительным ревом ворвалось на станцию. Последовал жуткий скрежет, и поезд встал, выпуская клубы пара.

От громкого шума Элен расплакалась.

– Дай ее мне, – потребовала Мэй, заключая рыдающую малышку в объятия. – Ну-ну, тише, детка. Пришел наш паровозик, он отвезет нас в новую жизнь – чух-чух, чух-чух. Попрощайся с Болтоном, скажи ему «до свидания». Мы отправляемся навстречу приключениям!

Джо удостоверился, что их дорожный сундук погрузили, и семейство заняло свои места во втором классе. Элен никак не унималась.

– Скоро утихнет, – с улыбкой сказала Мэй соседям, которые поглядывали на мать и ребенка с явным беспокойством. Мэй не оставалось ничего другого, кроме как сунуть в ладошку Элен галету и уповать на лучшее. Уловка сработала, и через несколько секунд девочка, позабыв обо всем, увлеченно грызла сухое печенье.

Мэй вновь окинула взглядом попутчиков. В душе всколыхнулась обида: у нее такое же право сидеть здесь, как и у остальных. Может, они с Джо и сироты, зато в Америке у них есть покровитель, который готов дать им будущее. И хотя добра они нажили немного, у Мэй есть Джо, у Джо – Мэй, а их главное сокровище – прелестная маленькая дочурка, славная, точно новенькая монетка. Оба они молоды, впереди – вся жизнь. Мэй захотелось ущипнуть себя, дабы убедиться, что неожиданные перемены и шанс начать все с чистого листа не сон, а явь.

Поймав свое отражение в окне вагона, Мэй улыбнулась. Красавицей ее не назовешь, однако щеки горят румянцем, тело крепкое, и тяжелой работы она не боится. По рассказам, именно такие женщины и способны чего-то добиться в Новом Свете. Счастье, что малютка Элен унаследовала от отца светлые волосы и глаза цвета морской синевы. Правда, моря они пока не видели, но совсем скоро увидят.

И вот уже двери вагона захлопнулись, а свисток послужил сигналом к отходу поезда. Вагон дернулся, отчего Мэй бросило вперед. На мгновение оптимизм покинул ее, и она почувствовала приступ страха. Что мы делаем? Зачем покидаем родные места? Мэй ощутила острое желание остановить поезд, спрыгнуть с подножки и вернуться домой, где все так мило и привычно. Она уже почти вскочила с места, но обмякла, увидев, с какой решимостью глядит в окно ее муж Джо. Он так гордился, когда американские родственники предложили ему вступить в семейный бизнес и заняться плотницким делом! Разве может Мэй предать его? Она готова идти за мужем хоть на край света.

Не то чтобы их не устраивал Болтон – небольшой город ткачей на севере Англии. Болтон дал им крышу над головой – крохотный домик у болот, позволил обрести необходимые навыки, предоставил работу – сперва в услужении, а затем на фабрике, где они и познакомились. Джо и Мэй любили друг друга еще с отрочества и поженились после того, как подошел к концу срок обучения Джо. Однако в глубине души Мэй всегда знала, что муж мечтает об ином будущем, ищет любую возможность проявить себя, добиться успеха. Что ж, она только рада поддержать его честолюбивые замыслы. Кто бы ни захотел для своего ребенка жизни вдали от дымящих труб, шанса повидать людей с разных концов света, которые, подобно им, рискнули всем, чтобы начать с нуля? Чтобы решиться на такое, нужна храбрость, и Мэй не трусиха. И все же страх, всколыхнувший ее душу, не отступал. Вдруг все пойдет наперекосяк? Вдруг дядя Джордж окажется жестоким тираном? Вдруг… Хватит, одернула себя Мэй и устремила взгляд на чемоданные ярлыки, которые напечатала и аккуратно наклеила собственными руками: «Мистер и миссис Джозеф Смит, пароход «Титаник», Саутгемптон». Туда, туда! Уже совсем скоро они поднимутся на борт.

Глава 2

Над городом плыл похоронный звон соборных колоколов. Члены семьи, собравшиеся у западного портала, выстроились позади кортежа. Хорошо, что черная кружевная вуаль позволяет скрыть горе от чужих взглядов, думала Селестина Паркс, прильнув к отцу и наблюдая, как ее братья подняли гроб на плечи. Ноша не будет тяжелой – перед смертью их мать, Луиза, страшно исхудала.

Селеста корила себя за опоздание; она даже не успела проститься с матерью. Непогода задержала пароход, шедший из Нью-Йорка, однако похороны откладывали до тех пор, пока Селеста наконец не прибыла в Личфилд, в родительский дом. Увидев, что мать, некогда красавица, превратилась в почти незнакомый иссохший скелет, она испытала потрясение.

Резкий ветер гонял по церковному двору, мощенному булыжником, сухие листья. Вышел настоятель, чтобы сопроводить скорбящих в гулкий неф. Селеста подняла глаза на три внушительные соборные башни и их острые шпили, пронзающие ясное мартовское небо, затем перевела взгляд на аккуратные дома из розового песчаника, что окружали собор. Как хорошо знаком ей этот вид – ранняя весна, проклюнувшиеся нарциссы, свежий ветер с болот, от которого перехватывает дух… Весенние поездки домой всегда вызывали у Селесты душевный подъем; особенно радовали ее нежные цветочные бутоны и ярко-зеленая молодая травка в полях и парках. Пасхальная служба в соборе – это всегда нечто торжественное, однако в этом году к ней примешается горечь семейной утраты…

На миг Селеста вспомнила собственный дом и любимого сына, оставленного далеко за океаном. Невольно промелькнула мысль о предстоящем утомительном путешествии обратно, но Селеста быстро отогнала ее: сейчас не время.

Она дотронулась до своего длинного шерстяного пальто с воротником из лисы. Под пальто на ней было надето траурное платье, отделанное бисером, и черные перчатки – и то и другое принадлежало маме. В этих рукавах, хранивших очертания материнской фигуры, в знакомом запахе лавандовой воды, что исходил от ткани, Селеста находила успокоение. Шляпка из фетра, под которую она спрятала пышный каскад золотисто-каштановых кудрей, держалась на голове при помощи бабушкиных шляпных булавок. Времени на приобретение подходящего траурного наряда у Селесты не было, оставалось только надеяться, что, выбрав этот, она не ошиблась. Луиза Форестер всегда выглядела очень элегантно, и после ее смерти дочь хотела выказать ей уважение, столь же глубокое, как и любовь при жизни.

Селеста берегла яркие, интересные письма матери, в которых та сообщала новости о соборе, духовенстве и проделках студентов Богословского колледжа. Эти письма, словно драгоценная ниточка, связывали ее с родиной. А потом вдруг строчки начали ползти в разные стороны, почерк сделался неразборчивым, и материнскую руку сменила отцовская. Сообщая, что мать нехорошо себя чувствует и не в состоянии держать перо, отец недвусмысленно намекал, что дочери пора приехать, пока болезнь не взяла свое.

Я не успела с тобой попрощаться, мамочка, – каждую ночь после возвращения рыдала Селеста. Утешает лишь, что погребение будет достойным: Луизу Форестер, дочь епископа, со всем полагающимся почетом похоронят на холме рядом с собором. Но где же мне оплакивать тебя, когда я вернусь домой?

«Я есмь воскресение и жизнь…» – монотонно гудел голос священника. Услышав эти умиротворяющие слова, Селеста стиснула ладонь отца и попыталась сдержать слезы. Почему ты нас покинула? Как смогу я исполнять свой долг без твоей любви и поддержки, что вели меня на жизненном пути?

По окончании похорон, когда все подкрепились чаем и мясными закусками в столовой Богословского колледжа, Селеста с братьями вернулась в Ред-хаус – их дом располагался в Стритэе, деревушке, примыкавшей к Личфилду. Там отец и сделал объявление.

– Теперь все в сборе, и я должен сообщить вам, что не намерен жить здесь. Для меня нашлось место в викариате. Хочу быть поближе к вашей матери и к городу, приносить пользу людям.

– Но мы не можем оставаться тут без тебя! – воскликнул Селвин. Он служил адвокатом и каждое утро ездил на работу в Бирмингем.

– Еще как можете. В один прекрасный день ты женишься, и твоей жене вряд ли захочется ухаживать за стариком. Бертрам – студент, ему нужен дом, куда можно приезжать на каникулы, да и Селесте тоже, если, конечно, она когда-нибудь выберется сюда с семьей, – сказал отец и посмотрел на фото улыбающегося Родди – карточка занимала почетное место на каминной полке. – Ваша мама любила эту фотографию, – тихо промолвил он, потом стряхнул с себя задумчивость и продолжил: – Селестина, дорогая, возьми часть ее вещей.

Селесте, однако, совершенно не хотелось что-либо трогать, не хотелось разрушать магию воспоминаний, связанных с родительским домом. Как-нибудь потом, позже.

Отец, казалось, не замечал ее состояния.

– Забери хотя бы столовое белье, – настаивал он. – Мама чудесно вышивала, она бы хотела передать все это тебе.

Со слезами на глазах Селеста дотронулась до скатерти, на которой лежали карточки с выражением соболезнований и стояли цветы в вазах.

– Спасибо, папа, – выдавила она. – Пожалуйста, не сейчас.

Старик наконец почувствовал глубину горя Селесты и взял ее за руку.

– Не волнуйся, мама всегда будет в твоем сердце, – ласково произнес он. – Она не оставит тебя. Вы все справитесь с трудностями, как справилась бы она, я в этом уверен. Моя Луиза воспитала хорошую дочь, а ты всегда можешь испытать радость возвращения в любящую семью, милая.

Отец прав. Воспитанная должным образом, Селеста знала, что вперед собственных желаний необходимо ставить свой долг и нужды других людей. Она сглотнула слезы и устремила взгляд в окно, на лужайку, покрытую молодой ярко-зеленой травкой. И зачем только Личфилд так прекрасен в это время года!.. Следовало бы открыться отцу, подумала Селеста. Но что-то ее удерживало. Не стоит нагружать его своими проблемами, какими бы серьезными они ни были.

Глава 3

Первая встреча с Лондоном и его величавыми зданиями повергла Мэй в благоговейный трепет. Не веря своим глазам, она смотрела на Биг-Бен и, проезжая по мосту, мельком увидела Тауэр. На ночь они сняли комнату в пансионе недалеко от собора Святого Павла, причем довольно грязную. Мэй хватило одного взгляда на чумазую физиономию хозяйки, чтобы тут же взяться за матрасы: опасаясь клопов, она переворошила каждый. В чужой обстановке Элен капризничала, поэтому ночь выдалась бессонная. Если так пойдет, высказала опасение Мэй, путешествие по морю станет настоящим кошмаром, к его концу они все превратятся в ходячие развалины. На это Джо лишь расхохотался, подхватил ее на руки и закружил по комнате. Мэй невольно рассмеялась в ответ – так заразительны были воодушевление и радостный настрой мужа.

На следующее утро они позволили себе удовольствие прокатиться до вокзала Ватерлоо в кэбе, а перед отъездом отправили друзьям с фабрики несколько почтовых открыток. Мэй изумленно разглядывала вереницы омнибусов, конных экипажей, повозок и людей, толкавших перед собой тележки. Ей еще не доводилось видеть, чтобы в столь ранний час в городе царила такая суета. Откуда берутся эти толпы? А следующим крупным городом на пути семейства Смит будет Нью-Йорк!

Когда они наконец добрались до вокзала, где им предстояло сесть на поезд, поданный компанией «Уайт стар лайн» специально для пассажиров «Титаника», Мэй в который раз подумала, что никогда прежде не видела такого скопления людей – мужчин и женщин, нагруженных чемоданами и сумками, волочащих за собой маленьких детей. Она изо всех сил вцепилась в Джо и Элен – не дай бог потеряться в этой сутолоке.

Волна дыма, пара, копоти и шума подхватила Смитов и отнесла в вагон поезда на Саутгемптон. Растрепанная и усталая, одна из сотен таких же пассажиров, Мэй ощутила знакомый прилив гордости за мужа: Джо любит свою семью, раз хочет вытащить ее с задворок маленького ткацкого городка.

И все же, когда колеса застучали по рельсам, увозя их все дальше и дальше от знакомых мест, Мэй вновь охватила тревога. Будет ли им хватать средств? А какая там погода? Впишутся ли они в чужой уклад? Что, если дочка заболеет? Вся эта затея – такой риск!.. Когда поезд въехал в Саутгемптонскую гавань, глазам Мэй открылось пасмурно-серое море и огромный корабль, на мачте которого развевался флаг с белой звездой, эмблемой компании «Уайт стар лайн». Судно возвышалось над домами и деревьями, и у Мэй упало сердце. Все, теперь возврата нет. Они должны вверить свою судьбу экипажу корабля, который перевезет их через океан, к новой жизни.

На причале, при виде громадного корпуса «Титаника» и его труб, Мэй невольно содрогнулась. Четыре трубы, выкрашенные в желтый цвет с широкими черными полосами в верхней части, венчали чугунную стену, что уходила вверх на добрую сотню футов, точно крутая скала.

– Боже, и как же этакая махина держится на плаву? – пролепетала Мэй, пристроившись в хвост очереди на палубу С. Размеры судна, которое в течение следующей недели будет служить им домом, так впечатлили ее, что она нечаянно наступила на юбку дамы, шедшей впереди. Та обернулась и пронзила Мэй гневным взором.

– Ну что, в добрый путь? – сверкнул улыбкой Джо.

– Ох, у меня ноги туда не идут, – прошептала Мэй.

– Чушь! – заявил Джо, прочитав ее мысли. – Сам Господь Бог не смог бы потопить этот корабль! – повторил он известную фразу.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Джо. Путь такой долгий… – Мэй поплотнее запахнула пальто.

– Сама погляди, вода прекрасно держит корабль на поверхности! «Титаник» – новехонькое судно, и попасть на него – большая удача. Газеты пишут, что третий класс в нем не уступает первому на других пароходах. На борту предусмотрены все возможные меры безопасности, он непотопляем. Перестань тревожиться, Мэй!

После предъявления билетов пришлось пройти медицинский осмотр. Мужчина в белом халате и очках проверял, нет ли у них признаков лихорадки и вшей – Мэй сочла эту процедуру невероятно постыдной. Да разденьте ее хоть до сорочки – не найдете ничего, кроме чистого белья из ланкаширского хлопка!

Следуя указаниям стюардов, Смиты вслед за очередью по сходням прошли на палубу С. Спуск в глубь корабля по узким, тесным коридорам вызвал у Мэй непроизвольный приступ страха. Она вообще не любила воду, ей не нравились даже лодочные прогулки на озере в Куинс-парке, хотя Джо водил ее на водохранилище в Белмонте. Однажды в выходной день они отправились на пруд, и он научил ее кое-как плавать брассом. Мэй поднимала тучу брызг, отплевывалась – ей было страшно неприятно, когда вода попадала в нос и глаза, – и изо всех сил старалась держать голову на поверхности.

Внутри, в брюхе корабля, им показали опрятную, обшитую сосной каюту. Целый ряд таких же кают располагался вдоль застеленного линолеумом коридора, шириной теперь уже в целую улицу, с высокими стальными стенами. Коридор был забит людьми: целые семьи разговаривали без умолку, дети возбужденно перекрикивались на различных непонятных языках. Пахло табаком, пряностями, дымом, потом, и ко всему этому примешивался острый запах свежей краски.

В каюте Мэй села на койку и тут же испуганно ощупала ее. Тут хотя бы нормальный матрас, отметила она. Все было новое: простыни, полотенца, коврик на полу.

– Мне нечем дышать, – пожаловалась Мэй. – Здесь чисто, но… – Она не представляла, как проведет семь ночей в крохотной деревянной кабинке. В каюте пахло, как в гробу. Мэй опять поежилась и посмотрела на Элен, которая ползала на ковре, изучая обстановку. Еще одна любительница приключений… Нужно не раскисать, решила Мэй. По крайней мере, им не приходится делить каюту с чужими людьми.

– Ладно, идемте на палубу, – произнесла она, взяв себя в руки. – На свежем воздухе мне станет лучше.

Петляя по лабиринту коридоров и лестниц, Мэй удивленно рассматривала внутренности парохода, почти позабыв свои дурные предчувствия.

– Прямо настоящий город! – восклицала она, с любопытством крутя головой по сторонам. Среди прочего Мэй увидела огромную столовую с длинными деревянными столами и приземистыми «капитанскими» полукреслами, такими же, как в приходской церкви. На полу лежал новый узорчатый линолеум, от которого пахло клеем. Глазам предстал просторный салон: мягкие диваны, фортепиано в углу, сверкающие полированные поверхности, картины в рамах, развешанные по стенам, кадки с цветами, а наверху еще и курительная комната. Нигде ни пятнышка, ни пылинки. Вроде бы все идеально, однако… Мэй не могла избавиться от ощущения, что судно чересчур велико, их каюта расположена слишком низко и они находятся в толще воды.

Джо вынес Элен наверх, рассчитывая найти на палубе открытое место, чтобы посмотреть на чаек.

– Уже скоро отплываем! – крикнул он, и Мэй прочла на его лице неподдельную радость.

Пассажиры вокруг обнимали родных, говорили друг другу прощальные слова – Мэй наблюдала за ними почти с завистью. У них с Джо нет ни одного кровного родственника, все надежды связаны с дядей Джорджем из Айдахо. Конечно, их маленькая семья счастлива, но так было бы приятно ощущать свою принадлежность к чему-то большему…

Странно думать, что они, возможно, расстаются с Англией навсегда и больше не увидят гордо реющий британский флаг, не услышат мелодичные голоса ланкаширцев, перекликающиеся на улице. Найдется ли в Америке хоть чашка чаю? Мэй слыхала, там пьют только кофе.

Джо показывал дочурке корабли, пришвартованные у других причалов. Затаив дыхание, оба смотрели, как кран поднимает наверх прекрасный четырехдверный автомобиль, черный с золотом. Там, в каютах и помещениях первого класса, царит невероятная роскошь, но Мэй знает: ее и ей подобных будут держать на расстоянии от всех этих важных персон. На борту корабля словно бы существуют два отдельных мира. Впрочем, какая разница, главное – благополучно добраться до Нью-Йорка.

Мэй обернулась к Джо и ощутила дуновение ветра на холодных щечках Элен. Пора в каюту. Мэй совсем не хотелось смотреть, как корабль отчаливает от родных берегов, или наблюдать за провожающими, которые задержались на причале, чтобы со слезами на глазах в последний раз взглянуть на своих близких. День сегодня выдался долгим, а кроме того, Мэй хотела получше изучить нижние палубы. Если она заблудится, то обратится за помощью к стюардам, да и номер каюты она запомнила. На корабле придется провести как минимум семь ночей – и то если погода не испортится, со вздохом подумала Мэй. Что ж, она постарается продержаться до среды.

* * *

Вечером Джо в нетерпении расхаживал туда-сюда по тесной каюте.

– Почему ты прячешься в этой раковине, точно рак-отшельник? Вокруг столько интересного! Играет музыка, льются песни, мы могли бы послушать оркестр, перекусить немного. Я никогда еще не видел такого разнообразного меню: пирожные, печенье, салаты. Нужно набивать животы, покуда есть возможность, – увещевал он.

– Ты иди, иди, – простонала Мэй с койки. – Еда в меня не лезет, гулять по пароходу не хочется, а от людей уже тошнит. Мы тут никого не знаем, к тому же половина пассажиров не говорит ни слова по-английски, особенно те, кто сели на пароход в Шербуре. Такой галдеж подняли!

– Мы все плывем на одном корабле, солнышко, – улыбнулся Джо. – Каждый хочет начать другую жизнь в Новом Свете. Не злись на людей за то, что у них есть этот шанс.

– Я не злюсь, просто в каюте мне спокойнее. Не могу объяснить отчего, но я чувствую себя в безопасности, только когда все мое рядом со мной.

– Здесь никто ничего не украдет.

– Не уверена.

– Мэй, не будь смешной. Куда вору бежать посреди океана? И что у нас красть?

– Хотя бы те чудесные простыни, что мне подарили, – заявила Мэй, хотя сама понимала, что ворчит понапрасну.

– С нашими инициалами? Не глупи. У них наверняка есть свои, причем гораздо лучше наших. Ну же, давай выведем Элен на свежий воздух перед сном.

– С тех пор как я увидела размеры «Титаника», у меня никак не проходит это странное чувство в животе, – упрямилась Мэй. – Ступайте, а я отдохну в тишине.

– Ну вот, теперь ты впала в меланхолию, – констатировал Джо. – Это совсем на тебя не похоже. Свежий воздух и тебе пойдет на пользу.

– Наверное, ты прав, и от того, что я буду лежать здесь, ничего не изменится. Ах, если бы мне не было так страшно!

Мэй надела шерстяную жакетку, шарф и берет с помпоном, потом закутала Элен в клетчатую шаль.

– Так-то лучше. Идем посмотрим на звезды и загадаем желание. – Джо взял жену за руку.

Мэй улыбнулась. Она должна верить Джо, положиться на его здравомыслие. Он из тех людей, кому жизнь не дала ничего, кроме оплеух, – ни денег, ни родителей, ни образования. Теперь, вопреки невзгодам, он пытается добиться успеха. Разве можно не любить такого мужчину?

В первую ночь на море Мэй спала хорошо, вкусная еда в столовой помогла успокоиться. Так приятно, когда тебе подают еду и обслуживают за столом! После этого Мэй даже смогла прогуляться с Джо и Элен по палубе – девчушка семенила между родителями, держась за обоих. После захода в Ирландию от конечной цели их будет отделять лишь унылое открытое море, так что нужно расслабиться и получить удовольствие от этого памятного путешествия.

Было холодно, и Мэй порадовалась тому, что одета в плотный жакет, а Джо – в пальто. Элен укутана в несколько слоев: шерстяная шаль, пальто из войлока, шапочка и крепкие кожаные ботиночки, подаренные соседкой, когда девочка начала ходить. Как странно – свой первый день рождения Элен отпразднует за много тысяч миль от того места, где появилась на свет.

Мэй посмотрела на звезды, рассыпанные в небе, гадая, где они будут находиться в этот час неделей позже.

– Думаешь, мы поступили правильно?

Джо кивнул и улыбнулся, развеяв ее сомнения.

– Пока что все идет гладко. Мы в надежных руках. – Он указал вверх, туда, где капитан с окладистой белой бородой прохаживался по палубе, наблюдая за работой экипажа. – Лучший капитан в мире, иначе ему не доверили бы вести этот корабль в первый рейс. Наслаждайся, солнышко, больше такой шанс нам не выпадет!