Текст книги "Рядом с тобой"

ГЛАВА 8

Утро для меня началось в 5:20. Довольно рано, и я уверена, что могла бы спать дольше, намного, однако кошмару все равно во сколько я встану. На этот раз приснился новый.

Я и Матвей. Мы находимся буквально в пустоте. Черное пространство, из которого нельзя никуда выбраться, позвать на помощь.

Парень стоит прямо передо мной, скованный цепями. Он весь в крови и просит помочь, освободить, но я не могу выполнить просьбу. Даже подойти к нему не могу. Что-то мешает мне, словно невидимая стена между нами. Я бьюсь о нее вновь и вновь, кричу, срывая голос, раздирая глотку, но все попусту. А Матвей тем временем, теряя все больше и больше крови, падает на пол… И перестает дышать. Я падаю на колени, рыдая, бью невидимую стену, до последнего пытаясь разрушить. Теперь мои руки в крови, костяшки сбиты. Внутренний голос шепчет: «Считай, что эта кровь на твоих руках – его, ведь ты не смогла спасти, уберечь Матвея от смерти. Это твоя вина».

Но я ведь пыталась…

А затем все погрузилось в окончательную тьму.

Жуткий сон, после которого я сразу же решила написать Матвею.

– Доброе утро, Матвей! Как ты? Какие планы на день?

Вроде бы ненавязчиво узнаю о том, в порядке ли он. Да и я уже успела соскучиться по нему.

– Мне вот сейчас нужно собираться в школу. Так не хочется…

После этого я встала с кровати, отложила телефон и пошла готовиться к школе. Выходить я буду только около девяти, поэтому могу сделать еще много всего.

Сделала утренние процедуры и пошла завтракать. Я не была ленивой, потому могла приготовить себе завтрак, причем любой, так как даже любила готовить, но этим утром мне не особо хочется есть. Да и, честно говоря, я не из тех подростков, которые на завтрак едят что-то по типу каши, яичницы, фруктового салата либо же какой-нибудь гречки. Я ела всякие бутерброды, или что-нибудь сладкое. Сейчас выбрала бутерброды с колбасой. А еще я являюсь ярым фанатом различных вкусов чая, поэтому в мой завтрак он всегда входит. Сегодня передо мной встал выбор: чай со вкусом дыни или же ягодное ассорти. Я выбрала второе. Вот и все, завтрак уже готов. Видите, как все просто. Не то, что со всякими там гречками и так далее. Ладно, признаю, возможно я все-таки чуточку ленива. Ладно-ладно, может и не чуточку.

За завтраком я так же написала Нике, которая пропала на целый день и две ночи.

– Доброе утро, Ника! Что-то случилось? С тобой все в порядке? Очень жду тебя и переживаю. Возвращайся быстрее!

Хочу также объяснить, почему я не писала тебе весь вчерашний день. В общем, как только я приехала с больницы, почти сразу же легла спать. Ну и, в общем-то, я проспала почти весь день и всю ночь. Вставала лишь, чтобы сходить попить и в туалет. Вот, только недавно проснулась, иду собираться в свой личный ад.

Я быстренько позавтракала, покормила Марусю, поиграла с ней, а затем просто стала краситься и одеваться.

– Боже, наконец-то я могу выбрать одежду. А то в больничном халате ходить как-то не мое…

Я перерыла весь гардероб, поломала голову, и достала лаконичное черное платье с рукавами-фонариками, под которое отдельно надевалась специальная белая юбка. На ноги надела гольфы, а в качестве обуви выбрала трендовые лоферы. Стильно, минималистично – то, что нужно.

Весь вчерашний день я совсем не думала о том, мне предстоит так скоро вновь увидеться со своими одноклассниками. Я просто забила на них. Да и некогда было. Сегодня же я осознаю, что меня ждет, и это пугает меня больше, чем кошмарный сон с Матвеем. Надеюсь, все будет окей.

Скоро вот-вот начнется последний урок. Я огляделась по сторонам: все одноклассники в классе, учителя нет. Флешбеки с того дня медленно начинали просыпаться в моей памяти. Сейчас они опять что-то сделают со мной…

Нет. Главное не волноваться, все хорошо. Не замечала же я их как-то до этого момента. Буду просто дальше ждать звонка на урок, сидя на своем месте.

Но, несмотря на попытки отвлечься, предчувствие того, что сейчас что-то произойдет, не покидало меня.

Пока я отсчитывала время до урока, рядом со мной разместился Артем – капитан команды буллинга. По-другому не скажешь.

– Ну что, куколка. Ты уже тут. Чувствуешь себя лучше? – Он коснулся ладонью моих волос и провел по ним, как бы поглаживая. – В прошлый раз ты поступила как-то не очень хорошо по отношению к нам, своим друзьям. Поставила в неловкое положение и подставила вместе со своим пареньком. – Артем, не церемонясь, схватил меня за подбородок и развернул к себе. – Неправильно так поступать, да, куколка? Думаю, что за такое нужно платить. – Он смотрел в мои глаза так, будто хочет прикончить прямо сейчас. От этого сердце бешено стучало, а руки начали дрожать.

– Отпусти меня. – Я почувствовала, как глаза наполняются слезами. Мне не по силу выдержать такого давления, зная, что он может сделать со мной все, что угодно, а другие лишь поддержат его.

– И не подумаю, Катя, – он впервые обратился ко мне по имени. Артем на секунду отвернулся и рукой подозвал класс смотреть на него. – Народ, хотите шоу?

– Артем, отпусти меня, пожа…

Я не успела договорить, как он впился в мои губы, словно вампир клыками в шею жертвы. Так же грубо, резко, с силой. Даже до крови. Пытаюсь оттолкнуть его, но не могу, – парень удерживает меня на месте, продолжая целовать. Слеза за слезой капают с глаз, текут по щекам. Какое же отвратительное, грязное чувство беспомощности.

Вокруг себя слышу лишь смех и овации. Всем нравится.

В панике я кое-как ударяю Артема ногой так, что тот наконец отрывается и отпускает меня. Я пользуюсь свободой: быстро встаю, беру вещи и собираюсь сбежать из кабинета, но…

– Ненавижу тебя, – выпаливаю я сквозь слезы, смотря на Артема, своих одноклассников. – Ненавижу вас всех! Хотела сказать, что вы похожи на змей, но нет! – они-то нападают только, если кто-то потревожит, обидит. И то, потому что защищаются, – раскинув руки в сторону, презрительно говорю я, окидывая взглядом весь класс. – Вы – гиены, которым нравится причинять боль другим людям просто так, из собственной стервозности, самовлюбленности. Вы любите устраивать зрелищные шоу, в которых являетесь охотниками, но едва ли задумываетесь о том, что когда-то сами попадете в капкан.

Все смотрят в недоумении. Ребята явно не ожидали от меня такой смелости, таких слов, ведь никто их них не смеет перечить Артему и его шайке.

– Чего уставились? Правда настолько потрясает, что вы потеряли дар речи? – усмехнулась я, скрестив руки на груди. Они слишком сильно вывели меня. Теперь я не хочу молчать. Только ОН оставался собой.

– Куколка, чего распсиховалась? Тебе не понравился поцелуй? – Тема сделал вид, что расстроился. – Мы еще поиграем с тобой, не переживай. Игра только начинается. Оглядывайся, когда ходишь.

Я улыбнулась безумной улыбкой и подошла к нему сама.

– Игра, говоришь? А ты не боишься, малыш, – приторно-сладким голосочком начала я, после чего перешла на шепот, – что это не мне, а тебе стоит оглядываться, когда шарахаешься в ночи по темным углам, подъездам, гаражам? Вдруг на кого случайно можешь наткнуться. – Я подмигнула ему и скрылась за дверями кабинета.

Лишь когда я дошла до автобусной остановки, вся злость и раздражительность спали, сменившись болью, осознанием того, насколько же я беспомощна на самом деле. Артем сказал, что все только начинается, значит покоя мне не ждать. Так я еще и нахамила ему… Боже, кто тянул меня за язык? Он же убьет меня, задушит своей мстительностью и властью над другими. Никто не станет мне помогать. Точно.

И как я только могла быть в отношениях с этим человеком?

Как только я приходила в школу и видела его, сердце замирало. Такое было со мной впервые. Артем сильно нравился мне, однако сам признаков того, что испытывает подобные чувства, не подавал.

Но в какой-то момент это изменилось…

В один из дней я твердо решила для себя, что не могу больше делать вид, будто ничего не происходит, я не думаю о нем постоянно и не хочу безумно поцеловать его. Нам нужно поговорить. Я подошла к нему, как и обычно. Артем в этот момент разговаривал с нашими общими друзьями, поэтому я попросила его отойти на несколько минут. Было сложно и волнительно, но, возможно, факт того, что он и так мой близкий человек, сыграл большую роль, поэтому я кое-как смогла рассказать ему о том, что чувствую уже долгое время на самом деле. Парень скромно признался, что испытывает взаимные чувства, но боялся говорить об этом, дабы не испортить дружбу. Я была на седьмом небе от счастья.

Артем предложил стать его девушкой и я, не раздумывая, согласилась.

Сначала все было хорошо: мы проводили много времени вместе, бесконечно целовались, как и раньше часто ходили на прогулки, но теперь мы называли их свиданиями.

В какой-то момент знакомые начали жалеть меня, якобы я чересчур наивная, мол пора снять розовые очки и вернуться в реальность, которая не является такой сладкой, как кажется. А именно говорили, что Артем играет со мной, как играл с другими раньше, и вообще, он не такой, каким пытается казаться. Конечно же, я не хотела и не верила в то, что мой Артем – человек, которого я полюбила, которому отдаю всю себя, с кем провожу время, мог так отвратительно поступать со мной. Поэтому я просто не обращала внимания на все это. Тем более, я дружу с ним много лет и неужели я не заметила бы подобного?

Как-то да, не заметила.

В тот день у Темы был день рождения. Мы договорились вечером сходить в кафе и там отпраздновать, но мне в голову пришла замечательная идея поздравить его, приехав к нему прямо домой. Я знала, во сколько он примерно вернется с тренировки по боксу, а потому в нужное время стремглав неслась к нужному подъезду. Хоть у меня и были ключи (спасибо родителям Темы, которые любили меня, как собственную дочь), я заранее решила договориться с родителями молодого человека, чтобы те меня встретили – открыли квартиру.

Окрыленная, с тортом и подарком в руках, прикидывая реакцию парня на мое появление, я приближалась к дому. И все могло быть также хорошо, просто прекрасно, если бы не сцена, которую я застала перед подъездом моего парня: Артем, приобнимая за талию, целовал другую, незнакомую мне девушку.

Он. Целовал. Другую.

Розовые очки вмиг слетели, а сердце в этот момент разбилось на тысячу осколков. Да что там «на тысячу»? Сотню тысяч.

– Сюрприз, – натянуто улыбаясь, сказала я.

Артем, услышав мой голос, отстранился от девушки и повернулся ко мне; встревоженно оглядел с ног до головы, словно незнакомку. Он явно не ожидал увидеть меня сейчас.

– Кэт, дорогая… – осторожно подбирая слова, начал он, – все совсем не так, как ты думаешь. – Парень посмотрел на девицу. – Она мне не нужна, так, игрушка. Зайка, ты ведь знаешь, как дорогая мне, как я люблю тебя.

Я не слышала его слов. Глаза уже начало щипать от слез, взгляд потух, а улыбка стала грустной.

– Я купила торт, подарок, и приехала к тебе, чтобы поздравить, устроить сюрприз. А вышло так, что это ты устроил его мне. – Я начала истерично смеяться.

Все могло бы быть так, но нет.

Я с трудом различала его слова – настолько сильно во мне кипели гнев и злость на уже бывшего бойфренда за то, что посмел так поступить со мной. За то, что говорит слова любви сейчас, целовав другую мгновением ранее. За то, что предал. И на себя: за то, что верила ему и поверила в него. Я поверила в нас, несмотря на все, что говорили.

– Солнышко, прости за это. Я люблю только тебя.

Парень подошел ко мне вплотную и попытался поцеловать, обхватив лицо ладонями, но я сняла с себя его руки и сделала шаг назад.

– Никогда больше не смей говорить, что любишь меня. И трогать тоже не смей. – Эти слова я буквально прошипела. – Лучше подойди к девушке, которую бросил одну. Она наверняка ждет. Хотя мне крайне жаль, если это все еще так, после увиденного. Ты же просто унизил ее своим поступком, словами.

Но он словно не слышал главного.

– Нет, нет, Кэт… Я не хотел, правда. – Парень взъерошил золотистые локоны. – Прости меня. Мы не можем, не должны расставаться. Ты любишь меня, а я тебя. Сейчас просто нужно успокоиться, а вечером мы пойдем в кафе, как и хотели. у меня ведь сегодня день рождения. Посидим, все обсудим, съедим торт…

– Хочешь торт? Так я ведь принесла его. С твоей любимой начинкой, кстати. Смотри, какой красивый. – Я развязала ленточки на коробке и сняла крышку, дав увидеть десерт, который так старательно выбирала, когда заказывала. – Наверняка еще и вкусный. Но, ох, как жаль. Я внезапно, прямо сейчас, решила сесть на диету, поэтому мне нельзя сладкое. Вместе не попробуем. Но ты-то не на диете, правильно? Попробуй.

– Что ты хо…

Словно в замедленной съемке, я посмотрела на торт, потом на Тему, хитро улыбнулась, замахнулась и… Торт в лицо! Ха-ха-ха.

– С днем рождения, дорогой! Надеюсь, однажды кто-то поступит с тобой также.

Я развернулась, собираясь уйти, но вспомнила…

– Ключи. Могла бы занести твоим родителям потом, но не хочется натыкаться на это, – я обвела в воздухе пальцем его лицо, полностью перепачканное сладким кремом. – Выглядишь, конечно, так себе. Приведи себя в порядок, прежде чем появляться перед людьми, ладно? А то целованная тобой дама, извините, не знаю имени, аж рот открыла. Испугалась, наверное. – Я хихикнула. – Ну, пока!

Повернулась на сто восемьдесят градусов и с победной улыбкой на лице ушла домой.

Какое-то время после расставания Артем пытался мне писать, звонить, подходить и даже караулить около дома, чтобы «поговорить», но я просто уходила или не отвечала. Затем он стал угрожать тем, что если я не вернусь к нему, мне будет плохо. Но я не собиралась возвращаться к тому, кто предал меня. Да и не особо верила в его угрозы.

Я поняла, что знаю его очень плохо лишь в тот момент, когда он все же воплотил свои слова в жизнь: настроил против меня друзей, класс, а затем устроил травлю.

ГЛАВА 9

По пути до дома я пыталась успокоиться, унять дрожь в теле и перестать наконец рыдать, но слезы сами текли по щекам, словно сильный дождь. Я решила, что побуду пару дней дома. Опять, да. Мне нужно хоть немного прийти в себя. Да и, честно говоря, я не хочу никого видеть. Особенно Артема. Вдруг он еще чего удумает.

Я решила, что нужно хоть как-то отвлечься, поэтому, пока ехала в автобусе, решила посидеть в телефоне. Включила его. Первым делом в глаза бросились сообщения от Матвея. Он пожелал мне доброго утра, спрашивал, как я себя чувствую и что-то по поводу встречи.

Встреча, точно! Я совсем про нее забыла… И что мне делать? Сегодня я точно никуда не пойду.

– Матвей! Я уже еду со школы, у меня все хорошо:)

Я всхлипнула, чувствуя себя не только грязной, но еще и лгуньей.

– Встретиться сегодня не получится, прости. У меня много домашнего задания.

Мне так стыдно. За себя. За то, что я такая слабая. За то, что позволила произойти этому. За то, что приходится лгать Матвею. За то, что он надеялся на встречу, приезжал ко мне, чтобы поинтересоваться моим состоянием, а я так нагло отталкиваю его от себя, просто потому что.

Как только я вошла в квартиру, первым делом сняла с себя верхнюю одежду, бросила сумку и пошла умываться. Смотрю в зеркало. Вижу монстра. Я выгляжу ужасно. Губы припухли из-за «поцелуя», лицо красное и опухшее от слез.

– Все хорошо, все хорошо… Катя, все хорошо. Девочка, ты такая прекрасная, увидь же это, – твердила я себе без остановки, надеясь прогнать растущую, словно буря, истерику. – Малышка, не плачь. Не плачь же! Не смей.

Однако, смотря на себя, мне становится лишь противнее и хуже. Разглядывая, проводя ладонями по лицу, я вижу лишь насколько отвратительная.

Не знаю точно, как это вышло, но я сжала ладонь в кулак и сильно ударила по зеркалу. Множество мелких осколков разлетелись по всей комнате, а в зоне костяшек я почувствовала боль и выступившую теплую кровь. Но мне все равно на осколки и кровь, которая стекала сквозь пальцы на пол, тем самым пачкая его. Босыми ногами я, опустошенная, пошла в свою комнату, где просто рухнула на кровать, закрыв мокрое от слез лицо руками. Продолжала плакать.

Когда я чуть успокоилась, услышала звук, как мне показалось, будто кто-то стучит в дверь. Если это Матвей, дайте мне умереть.

Нехотя встала и поплелась к двери, забыв о кровавых каплях на полу, тянущихся через весь дом, о зеркале, вернее об его остатках. Привстала на носочки, чтобы посмотреть в глазок. Черт! За порогом действительно был он – Матвей.

– Хочу провалиться под землю! – тихо воскликнула я, думая, как поступить.

Если открою ему дверь, будет спрашивать о чем-то, и вообще, не дай бог заподозрит что-то. А если не открою, то… А кто его знает. Лучше открою.

Натянула на лицо улыбку, приоткрыла дверь так, чтобы парень не мог войти, но видел меня. Отвела ушибленную руку за спину.

– Привет. Ты что-то хотел? Я тут занята немного, – не смотря Матвею в глаза, сказала как можно убедительнее. – Тебе не стоило приезжать, в этом все равно сейчас нет смысла. У меня, э… Правда куча дел, – с запинкой протянула я.

Некоторое время парень молчал, буравя взглядом из-под опущенных ресниц. От этого я начала неуверенно переминаться с ноги на ногу, волнуясь.

– Что случилось? – спросил он серьезно. Больше не сказал ничего. Даже «привет».

Ну вот. Он будто чувствует меня. А может, так и есть.

– Я…

Желание рассказать подлетело высоко вверх. Слезы начали подступать к горлу. Сейчас и голос будет казаться таким, будто вот-вот разрыдаюсь. Так бывает всегда, когда что-то действительно произошло, но я не хочу или не могу рассказать по какой-то причине. Еще с детства. Вот и сейчас. То ли я чересчур мнительная, то ли что. Не знаю.

– Все в порядке. Я говорю – просто занята. Если вдруг ты писал, то телефон я отключила, чтобы никто не отвлекал. Извини. – Что вы говорите? Мямля? Обманщица? Согласна. – Это все, что ты хотел? Давай, пока.

Я попыталась закрыть дверь перед его носом, но Матвей не дал этого сделать: вовремя подставил ногу.

– Катя, почему ты не хочешь пустить меня? – нахмурился он.

– Я… Просто думаю, тебе уже пора.

– Нет. Не пора. Впусти меня.

– Нет, не пущу – вторя ему, спокойно отвечала я.

– Невежливо держать гостей в дверях. А тем более закрывать. – Какой упрямый.

– А я и не приглашала никого, – пожала плечами. – Где гости-то? – Я даже повертела головой по сторонам; скрестила руки на груди и сказала устало: – Уходи, пожалуйста. Я не хочу никого видеть.

Парень рывком открыл дверь и вошел в дом.

– Да как ты смеешь! – возмущенно выкрикнула я, активно жестикулируя руками при этом.

– Дай руку, – холодно попросил Матвей, игнорируя мои агрессивные выпады. От его тона сделалось не по себе, но я никак не показала этого. Лишь гордо вздернула подбородок и на всякий случай посмотрела ему в глаза, показывая, как мне все равно.

– Кольцо хочешь надеть? Замуж меня берешь? – усмехнулась ядовито.

Сама не понимаю, почему веду себя так агрессивно с Матвеем. Он единственный не делал мне ничего плохого. Никогда. Наоборот, заставляет улыбаться, радует своим вниманием. А я… Как стерва какая-то. Не хочу быть такой, не хочу быть как они. Потом будет очень стыдно за это. Наверное, мне просто не хочется, чтобы он вдруг увидел меня подавленной, жалкой. Да, в больнице парень уже видел мои слезы, но то была лишь минутная слабость… А если сейчас Матвей не уйдет, еще разок надавит, – не выдержу и расскажу все, что накопилось на душе за этот день, расскажу причину своего истерического припадка. Думаю, я доверяю ему, но не хочу увидеть презрение в прекрасных глазах цвета карамели, к которым уже успела привыкнуть.

Я показала парню не раненную руку.

– Ну вот, на, – пожала плечами.

– Другую. Ну же. Катя, пожалуйста.

Я нехотя, со вздохом, протянула другую, с запекшейся на костяшках кровью руку.

– Ударилась случайно. Что такого? Все в порядке. – Никогда в своей жизни я не врала так много, за такое короткое время.

Взгляд Матвея уже был направлен куда-то… В ВАННУЮ. Черт, черт, черт!

– Боже, Катя… – Лицо его заметно побледнело. Парень медленно перевел взгляд из комнаты на пол, который был раскрашен алыми каплями, затем на меня. – Маленькая, что случилось? Зачем ты это сделала?

– Случайно получилось. Настроение такое было. Что, волнуешься за меня? – шумно выдохнув, отвела глаза, потому что не хотела сталкиваться с Матвеем взглядом, когда он все понял.

– Да.

Временно. Вот узнаешь, и все, «пока».

– Раздевайся, – выдохнула обреченно. Пойдем на кухню и я все расскажу, раз уж ты такой настойчивый. И надень тапочки, а то поранишься. – Я ушла на кухню.

– Присаживайся. Чай, кофе?

– Нет, спасибо, – ответил он.

Матвей сел за стол, а я облокотилась на столешницу. Развернулась лицом к парню, но смотреть на него не собираюсь. Зато он прожигает меня взглядом, я чувствую.

Молчание затянулось: я собиралась с духом. Но парень также спокойно и терпеливо ждал моего рассказа.

– Я написала тебе утром, что собираюсь идти в школу, – наконец вымолвила я.

Матвей кивнул.

Эмоции чуть скоро вырвутся наружу, Матвей сидит прямо передо мной, видя последствия произошедшего ранее. Лучше и не придумаешь. Совсем скоро он узнает самое главное. Ладно, будь что будет.

– Все было хорошо почти до конца учебного дня. Знаешь, конечно, я подозревала, что одноклассники начнут высказывать за тот день, но не думала, что будет что-то большее…

Я сжала ладони в кулаки и запрокинула голову вверх, пытаясь сдерживать ураган эмоций до последнего.

– Когда была перемена перед последним уроком, ко мне сел один из тех парней, после «общения» с которыми ты отвез меня в больницу. Его зовут Артем. Сначала он просто разговаривал, а потом… – говорить становилось все труднее. – Он схватил меня за подборок, повернул лицом к себе и поцеловал.

Боковым зрением заметила, как сильно напрягся Матвей. Во взгляде бушевала буря, читались ярость и злость. Однако он сдерживал себя. Сидел смирно.

Мой взгляд устремился в пустоту. Из глаз брызнули первые слезы. Крупные соленые капли.

– Он начал целовать меня, – грубо, а самое главное – насильно. Спустя какое-то время я смогла вырваться, но это было так ужасно, Матвей. Я совсем не хотела всего этого. Совсем. Я почувствовала себя такой грязной в тот момент… До сих пор чувствую. – Я опустила голову. – Ну и вот, пришла домой, посмотрела на себя в зеркало и… Разнесла его к черту, чтобы больше не видеть.

Я наконец посмотрела ему в глаза, слабо улыбнувшись.

– Наверное, теперь я и тебе противна, да? Целуюсь с другим парнем.

МАТВЕЙ

Пока Катя рассказывала мне о том, что произошло, взгляд ее все больше и больше угасал. Из-за долбанного отродья ей больно. Так она еще, дурочка, винит себя в произошедшем. Считает грязной, противной.

На протяжении всего монолога Кати я пытался сдерживать себя в руках, молчать, не сорваться прямо сейчас с места и найти того ублюдка, кто посмел сделать ее такой. Не грязной и не противной, а разочарованной и грустной. Девушка не должна жить в окружении людей, которые заставляют ее чувствовать себя подобным образом, лишь доводят до слез, оставляют синяки на теле и шрамы на душе, заставляют шугаться всего. Она не заслуживает подобного отношения. Никто не заслуживает. Кроме таких подонков.

С детства отец указывал и демонстрировал мне, как правильно нужно обращаться с девушками, дамами, женщинами. Благодаря ему я научился тому, как нужно вести себя с девушкой. Совсем иначе, как это делают одноклассники Кати.

– Женщина, – как роза, – красивая, но есть шипы, о которые спокойно можно пораниться. Однако стоит помнить: это лишь защитная реакция. На самом деле, роза – хрупкий нежный цветок, в котором наверняка много любви. Ее не нужно срывать, ведь тогда цветок увянет. Правильнее будет поливать, заботиться, дарить ей свое внимание и тепло, показывать действиями, что она такая одна, – говорил он часто. – Хм. Надо будет купить тебе «Маленького принца».

Кстати говоря, это мое любимое произведение. Глубокое и совсем не детское, как многим может показаться сначала. Перечитывая книгу из года в год, я открываю для себя все более глубокий смысл истории.

Когда она закончила, спросив, как я отношусь к ней ТЕПЕРЬ, я выпал.

– С ума сошла? Ты ни в коем случае мне не противна. И это не ты целуешься с другими, а какой-то урод возомнил себя особенным, раз считает, что имеет право без твоего согласия нарушать личное пространство, границы. Тем более ты не должна чувствовать себя виноватой, какой-то не такой, ведь в произошедшем нет твоей вины. Совсем. – Я уже стою рядом с Катей, легонько и аккуратно вытирая пальцами слезы с ее красивого лица. – Слышишь меня?

Она медленно кивнула. Я еле-еле прижимаю ее к себе и начинаю гладить по волосам. Катя придвигается ближе, обнимая меня.

– Маленькая, я обещаю тебе, все будет хорошо. Никто больше не сделает тебе больно. Я не позволю.

Совсем недавно я уже говорил то же самое, но не сделал совсем ничего. Получается, я обманул ее. Но отныне такого больше не повторится. Ни один урод не посмеет тронуть эту девушку. Никто.

– И, Матвей, – начала она, чуть отстранившись, чтобы посмотреть мне в глаза. Наконец-то она не прячет от меня взгляд. – Прости меня за то, что была такой грубой, когда ты пришел. Я просто не хотела выглядеть слабой истеричкой и мерзкой в твоих глазах. Ну, то есть… – запнулась Катя. – Боже, что за чушь я сказала. Еще и звучит как оправдание…

– Эй, все в порядке. Я тебя понял. И я нисколько не обижаюсь.

– Прости. Я не хотела, – все равно твердила она.

– Тише, все хорошо. – Я поцеловал ее в макушку.

Мы стоим так до тех пор, пока Катя не успокаивается.

– Спасибо, Матвей. Ты вновь оказался рядом, когда мне так плохо. – Девушка говорила это совершенно спокойно, без каких-либо эмоций, но я точно знал, что она была искренна.

– Я буду писать, звонить, приезжать и приходить. Буду рядом до тех пор, пока однажды ты сама не захочешь, чтобы я ушел.

– С чего ты взял, что я захочу этого рано или поздно? Может, такого не будет никогда.

– Может и не будет. Просто говорю.

Катя перевела взгляд с глаз на губы, потом вновь на глаза и, снова, несмело, на губы. Привстала на носочки и, словно стесняясь, аккуратно прильнула к моим губам. Нежно, осторожно. Этим поцелуем она будто выражала свою благодарность, свое доверие, дарила тепло. А я отвечал взаимностью.

Поцелуй продолжается какое-то время, но девушка вдруг отстраняется, шипя. Сначала я не понимаю, в чем дело, но затем опускаю взгляд на кровоточащую рану.

– Блин! Как так? Она ведь уже подзасохла, – недовольно сказала Катя, нахмурив аккуратные брови.

– Нужно обработать и забинтовать. Ну и, желательно убраться после твоей битвы, – говорю я, добро посмеиваясь.

Чем мы и занимаемся следующие десять минут.

– Завтра мама приезжает с командировки… – говорит Катя, пожимая плечами, когда мы сидим у нее в гостиной.

Я уже обработал рану перекисью, осталось только замотать бинтом. Катя сидит напряженно, но молчит, не говорит, что ей больно. Сильная.

– Вроде нужно радоваться, но я не понимаю, что чувствую. Я вообще ничего не чувствую. Наверное, это плохо.

– Это нормально, после такого-то срыва. – Я нежно целую ее в лоб. – Твой организм просто вымотался, во всех смыслах этого слова. Тебе нужно поспать, и все пройдет, маленькая.

В ее глазах на секунду промелькнула печаль, но быстро сменилась усталостью. Интересно, что она вспомнила?

– Папа говорит также. Когда я была совсем малышкой, играя, часто падала, в результате чего получала ранки, переживала, но, кстати говоря, никогда не плакала. А он обрабатывал их, заклеивал пластырем и говорил, что нужно всего лишь отдохнуть, и когда я проснусь, все пройдет, – пояснила она, словно прочитав мои мысли. – И знаешь, всегда срабатывало. Папа никогда не врал.

Я внимательно выслушал Катю. В ее голосе так много нежности вперемешку со скрытой болью. Захотелось забрать все негативные эмоции себе, оставив ей лишь радость и счастье.

– Но прежде чем ложиться, мне нужно проводить тебя. – Она сладко зевнула. – Я и вправду устала.

Мы встаем с мягкого дивана и направляемся в прихожую. Пока я собираюсь, Катя уставшим, но очень теплым взглядом смотрит на меня и даже улыбается, стоя, облокотившись на стенку. Как будто вот-вот уснет. Улыбка девушки прекрасна. Я буду делать все для того, чтобы только она была на лице Кати.

– Я даже не знаю, когда мы сможем увидеться, Матвей… Завтра приедет мама и следующие пару дней мы проведем с ней. Это точно.

– Маленькая, тебе не нужно расстраиваться из-за отсутствия нашей встречи. К тому же у отца в фирме сейчас много дел, которые и меня касаются. Поэтому все зависит не только от тебя. – Я посмотрел на расстроенную Катю и улыбнулся ей. – Ты наконец-то увидишь маму, будешь не одна. Вы куда-нибудь сходите, поболтаете, как девушка с девушкой. Отлично проведете время, я уверен. – Наклонился к ней и мягко поцеловал в носик. – Я ведь никуда не денусь. Встретимся тогда, когда появится возможность.

– Ты прав, Матвей… Но это не отменяет того факта, что я буду скучать.

– Я уже скучаю.

Мы обнялись на прощание и я покинул квартиру.

– Спокойной ночи, Матвей! – Катя помахала мне рукой перед тем, как закрыть дверь.

– До встречи, Катя. Ничего не бойся. Я рядом.