Текст книги "Тэррлисс"

– Зато мне не плевать.

* * *

– Терри, меня бесит этот чувак! Он очень хреновый брат, раз так поступил. Разве так можно? И зачем ты придумал ужасного персонажа?

У меня в горле встал ком.

– Он просто любил ее, Армо.

Любил так сильно, что порой умирал от любви.

Это чувство настолько поглотило его…

Настолько завладело им…

Эдвард порой не ведал, что творил.

Он любил, а она ничего не замечала.

Или не хотела замечать.

Глава 5

Филисса

Вы когда-нибудь просыпались от того, что вас душат? Странный вопрос, не правда ли? Надеюсь, каждый ответит на него отрицательно, ведь такого ужаса я не пожелаю никому… хотя нет, кого я обманываю? Как раз наоборот: такого я пожелаю всем сволочам, которые внесли «хороший» вклад в мою жизнь.

Я подумала, что это, как всегда, сон. Просто очередной из привычных кошмаров. Они ведь почти каждую ночь мучили меня. Но нет, это, к сожалению, был не сон. Громкий кашель вырывался из моего горла, воздуха катастрофически не хватало. Я даже не могла понять, что происходит. Лишь чувствовала чьи-то пальцы на шее, которые крепко ее сжимали. Открыв глаза, увидела перед собой лицо мамы. Хотя нет, это явно не моя мать. Амалия. Да, именно она.

Если точнее, вторая личность матери.

Схватив ее за руки, я принялась брыкаться и попыталась ее оттолкнуть. После нескольких секунд борьбы у меня кое-что получилось. Я ногой ударила ее в живот, упала с кровати, и меня снова захватил затяжной приступ кашля.

– Ты! Ты убила моего сына, паршивка! Ты ответишь за то, что сделала! – прокричала мать и кинулась ко мне.

Черт, кто бы только знал, как мне страшно в такие моменты! Складывалось впечатление, что на меня нападает убийца. У мамы даже голос менялся в эти минуты. Он становился грубым, низким, демоническим… Собрав все силы, я быстро встала с пола. Мать бросилась ко мне и наотмашь ударила по лицу. У меня закружилась голова, ноги стали ватными. Не было даже сил дать сдачи или хотя бы убежать.

– Ты отправишься следом за ним! – заорала «Амалия». – Я повеселюсь на твоих похоронах, буду громко смеяться и кидать землю на твое мерзкое тело! – Она истерически расхохоталась, а мне стало еще страшнее.

«Амалия» схватила меня за волосы и куда-то потащила. Я протянула руку и сгребла с полки вазочку. Знаете, в такие мгновения ты уже не думаешь о том, что это твоя мать. Срабатывает режим самообороны. Именно поэтому я замахнулась и ударила ее вазой по голове, да с такой силой, что она упала на пол без сознания.

Ваза выпала из моей руки. Я посмотрела на неподвижное тело матери. Меня охватила паника. Черт бы ее побрал, она хоть жива?! А если я ее убила, что мне за это будет? Господи, какой ужас!

Любой нормальный человек, наверное, позвал бы кого-нибудь и оказал первую помощь, но не в моем случае. Я просто выскочила из комнаты. Я неслась по коридорам особняка, меня подпитывал страх. Было ощущение, что за мной кто-то гонится, преследует меня. Спускаясь по лестнице, я успела пару раз навернуться и повредить ногу. Куда я мчалась? К кому? Я и сама не осознавала. Мне просто хотелось бежать. Убраться подальше от этого места, от всех проблем и от адской жизни.

Я вылетела из дома, добралась до ворот и, чтобы открыть их, нажала на кнопку. Было очень странно в середине осени находиться на улице в тонких пижамных шортах, короткой майке, с босыми ногами, но меня это мало волновало.

Из будки выбежал охранник.

– Филисса, что случилось?! Вы куда в таком виде посреди ночи?

Я кинула на него взгляд и устремилась прочь. По-моему, он подумал, что у меня поехала крыша.

Я просто бежала. По пустой дороге, босиком. Хотелось разрыдаться, но я не смогла. Не привыкла распускать сопли. Я ими сыта по горло. Душа зачерствела. Ни один человек больше не увидит моих слез. Как бы не было больно, как бы чувства не рвались наружу. Все равно. Нужно всегда все держать в себе.

Я думала о маме. Да, я ее ненавижу, но что с ней происходит? Почему болезнь прогрессирует и мама все чаще переключается на вторую личность? Я и правда боюсь «Амалию». Откуда же у нее появилось это психическое расстройство? И почему она называет себя «Амалией»? О каком сыне вечно говорит? И почему говорит, что я его убила?!

Спустя пару минут я остановилась, так как увидела парня, который медленно направлялся в мою сторону. Кто это бродит в позднее время? Странно, в Шотле ночью обычно так тихо.

Я внимательно наблюдала за ним. Через несколько секунд на его лицо пал свет от фонаря. Никита!

– Ты… ты что тут делаешь? – громко спросила я, уставившись на него.

Выглядел он неважно: измученный вид, уставшая и медленная походка, растрепанные волосы. Он приблизился и, встав напротив, кинул на меня взгляд.

– Ты еще спрашиваешь? Это не я тебя кинул без машины и телефона в другом районе, заставив возвращаться сюда пешком.

– Тебе что – пятки суперклеем обмазали и ты, пока шел, прилипал к асфальту? – съязвила я.

Никита смотрел на меня таким взглядом, будто тоже хотел придушить. Я изменилась в лице: поняла, что остроумие явно не к месту.

– Да лучше бы мне их обмазали клеем, чем я бы проторчал в полиции восемь часов!

– Что? Ты как туда попал? – Я округлила глаза.

– В Шотл нельзя пройти просто так. У меня потребовали документы на въезде. Естественно, я их не взял, я ведь не предполагал, что меня в другом районе кинет одна стерва.

– Как ты меня назвал?

Он опустил голову, резко вздохнул, попятился и снова посмотрел на меня.

– Могу повторить. Я разговариваю с эгоистичной стервой, которая думает только о себе. Я даже спрашивать не буду, что ты делаешь на улице посреди ночи. И не буду спрашивать, почему ты полураздета. Я больше вообще ничего не хочу знать.

– Наконец-то я дожила до момента, когда ты заткнешься и засунешь свое любопытство далеко и надолго.

– Но я скажу тебе вот что. Ты превратилась в настоящую тварь, Лисса. Я терплю тебя каждый день, и мои нервы на исходе. Относишься ко мне и ко всему персоналу так, словно мы мусор подзаборный…

– Вы и есть мусор, – выпалила я и посмотрела Никите прямо в глаза.

– Замолчи! Если у тебя есть деньги, это не повод так обращаться с людьми, у которых их в разы меньше. Ты ничего не добилась в жизни. Все деньги – заслуга твоего отца и дедушки. Ты жалкая малолетняя девка, которая возомнила себя царицей. Думаешь, если я работаю на твою семью, то буду и дальше терпеть все это дерьмо? Нет, дорогая, я сваливаю. Понимаю, что тебе наплевать и в ответ я услышу очередной смешок, но запомни: на свете не найдется ни одного человека, который сможет тебя искренне полюбить. Твой характер убивает все живое в радиусе километра. Вокруг тебя гребаная пустыня!

– Метафорами уже заговорил. Интересно. – Я скрестила руки на груди.

– Я знаю, что раньше ты была другой, поэтому долгое время гадал, что же такого могло случиться в твоей жизни. Что могло породить такую жестокость к окружающим. Я не нашел ответа. Вот и все. И мне очень жаль, что ты убила в себе того человека, каким была раньше. Ты навсегда погрязнешь в одиночестве, если не изменишься. Днем ты вышвырнула меня из машины, оставив на улице без копейки в кармане. Я просидел в обезьяннике, пока эти козлы пытались удостовериться, что я не сбежал из Алегрии. Я за день крошки в рот не положил и глотка воды не сделал! А ты даже ни на секунду не подумала о том, что я не вернулся домой, правда? Недавно ты опрокинула тарелку супа на повара, дескать, в блюдо положили специй чуть больше, чем требовалось. Неделю назад ты уволила охранника за то, что ворота открывались слишком долго, а ты за две секунды очень устала. И каждый день ты проклинаешь мать, желая ей смерти, хотя она больной человек, который ни в чем не виноват. Филисса, ты прогнила. Ты любишь попрекать меня тем, что я в тебя влюблен. Да, я был в тебя влюблен. В девушку, которой ты была, когда я устроился на работу и стал твоим телохранителем. Но сейчас ты – омерзительная сука, и с ней я не хочу иметь ничего общего. Я увольняюсь.

Никита кинул на меня последний взгляд и побрел к дому. Такого я от него ожидать не могла. Хотя мне же было лучше. Он думал, что его речи меня тронут? Ну да, конечно. Уже начинаю плакать и биться в конвульсиях. Наконец-то он перестанет везде таскаться за мной. Больно надо.

Я вздохнула и медленно пошла вдоль дороги. Какие они все смешные. Я высокомерная тварь, омерзительная сука, а они кто? Никто не замечает своих косяков. Фу, аж противно! Ненавижу людей. Каждый считает нужным вставить свои три копейки в мою жизнь. Какая разница, какой я была? Годы идут, все меняется, и я меняюсь. Этого не избежать. Лично мне противно из-за того, что несколько лет назад я была такой наивной. Пыталась всем угодить, старалась проявить свою любовь, а в ответ – что?

Окунемся в прошлое

Девочка в пышном персиковом платье до колен стояла у мольберта. Тонкие пальцы держали деревянную кисть, которая перемещалась по холсту, оставляя следы от краски. Вот уже несколько часов она рисовала портрет, вкладывая в него все силы и душу.

Дверь в комнату открыл дедушка.

– Лисенок, есть будешь? Повар приготовил твои любимые блюда.

– Деда, спасибо, но я не хочу. Мне нужно дорисовать картину!

Дедушка подошел к ней и улыбнулся, посмотрев на мольберт. На нем был изображен Терри.

Лисса подняла глаза на деда и немного смутилась. Она не хотела никому говорить о том, что испытывает какие-то чувства к кому-то, но, кажется, дедушка давным-давно обо всем догадался.

– Лис, очень красиво! Никогда не перестану говорить о том, что восхищаюсь твоим талантом. Тебе всего лишь двенадцать, а ты прекрасно рисуешь. Представляю, что тебя ожидает…

В комнату заглянул дворецкий.

– К Лиссе пришел какой-то мальчик. – Он сразу же посмотрел на картину и широко улыбнулся. – Кстати, это он!

Лисса покосилась на дворецкого и перевела взгляд на портрет.

– Может, и не он… – с грустью заметила она. – Вы его впустили или нет?

– Пока нет.

Лисса и дедушка подошли к окну. У ворот стоял Эдвард, который ожидал, когда его пригласят в дом.

Дедушка слегка нахмурился и обратился к внучке.

– Это тот парень, который с картины, или его брат?

Лисса и сама плохо понимала, кто же к ней пришел. Она не научилась различать близнецов. Если вблизи можно было рассмотреть цвет глаз, то издалека мальчики были абсолютной копией друг друга.

– Не знаю, дедуль. Но что-то внутри подсказывает, что это Эдвард. Терри почти никогда не приходит к нам домой.

Дедушка скрестил руки на груди и ухмыльнулся.

– Судя по твоему выражению лица, могу сделать вывод, что ждешь ты явно не его.

Филисса вздохнула и кивнула.

– Как ты их различаешь?

– У Эда гетерохромия, то есть разный цвет глаз.

– Послушай, Лис… – начал дедушка, подошел к мольберту и взял кисть. – Если с тем мальчишкой в будущем ничего не получится, то можешь этого брать за рога. Удобно, даже портрет перерисовывать не надо, просто берешь… Какого цвета у него второй глаз?

– Карий. А что? – непонимающе уточнила девочка.

Дедушка макнул кисть в коричневую краску и неожиданно провел ею по правому глазу на картине.

– Дедушка! – вскрикнула Лисса и подбежала к мольберту. – Ты чего наделал?! Я это даже стереть не смогу!

Он положил кисть в стакан и посмотрел на Лиссу.

– Цени тех, для кого ты что-то значишь в жизни, а не тех, кто что-то значит для тебя. И пожалуйста, запомни мои слова. Подари портрет ему, а не Терри. Думаю, мальчику будет приятно. Я сейчас приглашу его.

– Но ты не тот глаз закрасил! У Эда левый, а тут правый.

– Плевать! Ты не так давно его знаешь, чтобы запоминать, какого цвета у него какой глаз, – усмехнулся дедушка и удалился.

Лисса вздохнула, продолжая смотреть на потрет. «Ну и что мне теперь с ним делать? Блин, дедушка!»

Она поспешно сняла картину с мольберта и спрятала под кровать. Спустя пару минут в комнату зашел Эдвард и при виде Лиссы засиял.

– Привет, Лис!

– Привет, привет. – Она улыбнулась в ответ.

– Я тебя хотел погулять позвать. Пойдем?

– Тебе надо было мне позвонить! Я договорилась погулять сегодня с Терри. Он тебе что, не говорил?

Эдвард сразу расстроился. Как же он устал слышать имя Терри из ее уст! Вечно она только и делает, что трещит о его брате. Порой он был готов биться головой о стену из-за того, что не первый познакомился с Филиссой.

– Нет, не говорил, – безразлично произнес он. – Вы каждый день гуляете?

– Каждый день не получается из-за дополнительных занятий Терри. Но созваниваемся каждый день.

– Ты ему звонишь первая?

– Когда как. Бывает, что звоню.

Эдвард окончательно разозлился. Ведь ему Лисса даже никогда не пишет, а уж о звонках можно и не говорить…

– Ладно. – Он развернулся к двери и хотел было уйти, как вдруг Лисса его остановила:

– Подожди!

Эд оглянулся и вопросительно посмотрел на нее. В его душе зародилась надежда, что Лисса хотя бы спросит у него что-нибудь личное. Или даже пригласит на чашечку чая. Но увы!..

– Раз ты здесь, я у тебя хотела узнать… Можешь подсказать, что Терри любит из сладкого?

Эд шумно вздохнул и опустил голову, сжав зубы.

– Только не говори, что ты ему еще и приготовить что-то хочешь, – выпалил он.

– Нет! – засмеялась Лисса. – Я еще не умею. Просто хотела сделать ему сюрприз, захватить на прогулку то, что он любит.

– Сюрприз… Ну возьми круассаны с ванильной начинкой. Терри их обожает.

– Ого, спасибо! Я попрошу, чтобы их испекли. Спасибо огромное Эд, ты чудо! Уже уходишь, да?

– Ухожу, – обрывисто сказал он и поспешно покинул комнату.

Очутившись на улице, Эдвард сел в машину. Водитель нажал на газ, и автомобиль тронулся с места. Голову Эда целиком и полностью заполнила Лисса. Как же ей понравиться? Но еще больше его тревожила мысль о том, что у Терри дикая аллергия на ваниль. Он сдуру ляпнул Лиссе про круассаны, и только сейчас пожалел о том, что нагло соврал.

Филисса бежала к месту встречи с пакетиком в руках, в котором лежало два свежих круассана. В душе порхали бабочки. Каждая прогулка с Терри была неимоверным счастьем. Она хоть каждый час могла с ним гулять. Терри стал для нее родным.

Терри сидел у фонтана, читал книгу и ждал Лиссу. Она подбежала к нему и села рядом.

– Кого-то ждете, молодой человек?

Он резко повернул голову и засмеялся.

– Жду одну особу, которая очень любит опаздывать, – улыбнулся мальчик.

– Прости, пожалуйста, просто наш повар слишком долго готовил для тебя сюрприз! Держи! – Лисса протянула ему пакет с круассанами.

– Что там?

– Открой. Если ты голодный, думаю, это тебя точно порадует.

Терри открыл пакетик, и в ноздри ударил запах выпечки.

– Ого-о! Лисса, ты просто невероятная! Я обожаю круассаны. Когда вырасту, женюсь на тебе! Точно!

И пусть он говорил это не всерьез, но у Лиссы все сжалось после этой фразы. Она категорически не хотела воспринимать его слова как шутку, ведь уже представляла, как именно будет проходить их свадьба.

– А с чем они?

– Попробуй и узнаешь.

– Слушай, а как ты догадалась, что я их люблю? Я разве говорил?

Внезапно из ниоткуда появился Эдвард.

– Какая неожиданная встреча! – запыхавшись, воскликнул он.

Округлив глаза, Терри с Лиссой переглянулись.

– Ты на пробежке, что ли? – поинтересовался его брат.

– Да-да! Бегаю вот, тренируюсь. Проголодался как раз. О, круассанчики! Ух ты! Я такой голодный. Надеюсь, вы не обидитесь, если я их конфискую. – Эд одним махом вырвал у брата пакет и побежал что есть мочи. В этот момент ему было настолько стыдно, что хотелось просто провалиться под землю. Но уж лучше так, чем угробить брата, ведь в последний раз, когда Терри съел что-то с ванилью, он чуть не задохнулся и попал в больницу.

Лисса удивленно приоткрыла рот. Терри смотрел брату вслед и был изумлен не меньше нее.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил он.

– Нет…

* * *

Тогда я не понимала, почему Эдвард это делает. Неужели я была настолько глупа, что не замечала очевидных вещей? С одной стороны, он был редкостной сволочью, но, с другой…

Я села на лавочку напротив реки.

Чуть ли не каждый день в голове мелькают кусочки из прошлой жизни. Как от них избавиться? Я не хочу вспоминать этих чертовых близнецов. Какой смысл? Один умер, второй, скорее всего, тоже. Их уже нет на свете, а моя жизнь продолжается. Может, оно и к лучшему. Неизвестно, как бы сложилась моя судьба, будь Эдвард жив. Он успел хорошенько потрепать мне нервы. Порой я думала, что моя жизнь закончена и я больше не смогу справляться с этими мучениями. А теперь он мертв. Вот и все.

Хотя… порой так хочется посмотреть в его до жути странные глаза и прокричать: «Эдвард, ты полное ничтожество! Я ненавижу тебя за твой гребаный характер. Ненавижу, что ты испоганил мои подростковые годы. Я должна была жить беззаботной жизнью, а в итоге? Я просто хочу сказать, как я тебя ненавижу!»

– Ну так скажи, – послышался мужской голос за моей спиной. Я дернулась от неожиданности, медленно повернула голову и посмотрела на парня, стоящего рядом со скамейкой.

Глава 6

Филисса

Кажется, я уже говорила о том, что в Шотле всегда спокойно, нет преступности, здесь можно гулять ночами и не переживать, что тебе что-то угрожает. Район патрулирует охрана, которая со всей строгостью и серьезностью относится к работе, ведь нельзя допускать убийства или какие-то неприятные инциденты, которые могут произойти с местными жителями. Но никогда не следует на сто процентов быть уверенным в своей безопасности, ведь все проконтролировать невозможно.

Передо мной стоял молодой человек лет тридцати. Выглядел он, мягко говоря, не очень. Рваные серые обноски буквально висели на худощавом теле. Черные как смоль волосы топорщатся в разные стороны и непонятно, то ли он нанес на них гель, то ли они настолько грязные, что блестят. Он уставился на меня каким-то животным взглядом, будто в эту же секунду мог наброситься и растерзать на куски. Я не моргая смотрела в его глаза, и по моим рукам пробежали мурашки. Никогда в своей жизни не встречала настолько устрашающих людей.

– Ты еще кто такой? – спросила я спокойным тоном. Почему-то сейчас повышать голос и грубить не хотелось, хоть и несло от бродяги за версту. Я знала себя и понимала, что уже давно бы сделала ему замечание и велела отвалить и хорошенько помыться, а потом уже подходить к людям. Но нет, не в этот раз.

– Эдвард. Меня зовут Эдвард. Ты хотела сказать, что ненавидишь? Почему молчишь?

Он что, больной? Что общего между этим бродягой и Эдвардом Ривманом.

– Я не возьму в толк, о чем ты. Ты не тот Эдвард, который мне нужен.

Бродяга натянуто улыбнулся и вздохнул.

– Какая жалость. Значит, он тебе все-таки нужен? Тогда почему ты говоришь, что ненавидишь?

Что бы вы делали в такой ситуации? Если честно, мне захотелось бежать оттуда что есть мочи и поскорее очутиться в своей комнате. И плевать, что меня ждала дома мать-психопатка. Уж лучше она, чем странный парень, который непонятно каким образом оказался в Шотле.

– Слушай, я, наверное, пойду, – негромко сказала я и вопросительно посмотрела на него, будто спрашивая разрешения. После нескольких секунд непрерывного взгляда я встала с лавочки и осторожно шагнула вперед, чтобы обойти его, но нищий преградил мне дорогу.

– А вот мне нужны деньги, – выпалил он.

Черт! Да, тебе необходимо много денег. Ты себя в зеркале видел? Тебя надо закинуть в стиральную машину и стирать несколько часов подряд. И я уверена: даже после этой процедуры ты до конца не отмоешься.

– А мне пора домой, – уже более грубо сказала я: бродяга уже сильно напрягал своим видом и запахом.

– Ты не поняла? Дай мне денег – и я уйду. – Он вскинул подбородок и впился в меня взглядом.

В данный момент я выгляжу ничуть не лучше него. Стою возле реки в пижаме, босиком. Он и правда думает, что у меня сейчас имеются деньги? Из какого бока я должна их достать?

– Откуда ты взялся? Кто тебя пропустил на территорию Шотла?

– А ты как думаешь? – до жути мерзким голосом проскрипел он.

Я могу предположить, откуда вылезла говорящая крыса. Раньше я никогда не видела таких, как он, но наслышана о них. Однако не думала, что встречу когда-либо.

– Ты из Алегрии, – уверенно выпалила я.

– Это вопрос?

Какие вопросы? Даже самый тупой догадается, что отброс вывалился именно оттуда.

– Нет. Утверждение. У тебя все признаки налицо. В Рибовски нет таких людей.

– Какие это признаки?

Хватит. Он меня начинает конкретно раздражать. И знакомые, и родные знают, что меня лучше не выводить из себя тупыми вопросами, иначе я перехожу в наступление. Когда-нибудь это меня погубит. Весь страх как рукой сняло.

– Серьезно? Ты еще спрашиваешь о признаках! – Я нервно расхохоталась, но ему, кажется, было совсем не смешно. – От тебя воняет так, что запахом можно людей пытать. Складывается ощущение, что каждый день ты делаешь заплыв в канаве, которая наполнена самыми вонючими отходами. Да тебе никакие деньги не помогут отмыться от этой мерзости. У тебя еще и болячек, наверное, куча разных – медицинский справочник! Я сейчас стою и думаю, как бы не заразиться какой-нибудь гадостью. Тебя надо изолировать от людей, ты че выполз из своего гнилого лежбища? Возвращайся к таким же и воняй на здоровье! Нечего здесь воздух портить…

Он резко двинулся ко мне, и я сразу заткнулась и испуганно попятилась. Черт, я же говорила, меня лучше не бесить. Кажется, не стоило перед ним распинаться. Переборщила не на шутку.

А подонок все-таки приблизился и схватил меня за волосы, прижав к себе. В этот момент я чуть не проблевалась. Он был совсем близко и буравил меня своими мерзкими глазами.

– Жалкая малолетка! Легко говорить, когда ты купаешься в деньгах с рождения. Да? Сейчас мы пойдем к тебе домой, и ты скажешь охране, что я твой друг.

Я истерически рассмеялась.

– У меня нет таких друзей, не обессудь.

Он еще сильнее сжал мои волосы, и я вскрикнула от сильной боли.

– Ты скажешь, что я твой друг. Мы пройдем в дом, ты отдашь все деньги, которые есть, и я уйду. Слишком долго я гнил в гребаной Алегрии, теперь я заберу свое.

– Твое – это подгнившие крысы! Я ничего тебе не отдам.

Он загоготал. Кто бы только знал, как мне стало жутко от этого звука. Смех прервался, когда я услышала странное жужжание. Парень издал сдавленный возглас, дернулся, и я почувствовала, как его хватка ослабла. Глаза бродяги закатились, и он рухнул на землю.

Напротив меня стояла девушка с длинными пепельными волосами. Она держала шокер и испуганно смотрела, ожидая от меня хоть какой-то реакции. А я просто в упор таращилась на нее и ждала того же.

Она перевела взгляд на бродягу, который теперь лежал без сознания.

– А ты кто такая? – спросила я, нарушив тишину.

Девушка подняла на меня глаза.

– Сара. Меня зовут Сара Пиоро, – дрожащим голосом ответила она и замолчала.

Между нами снова повисла напряженная пауза.

Выглядела девушка очень хорошо, поэтому у меня даже мысли не возникло, что она перебежчик.

– Мы учимся в одном лицее, – наконец добавила она. – Кто это? Что здесь произошло?

Я выдохнула. Как приятно видеть человека из своего круга.

– Перебежчик из Алегрии. Не знаю, как он тут оказался. Всегда думала, что у нас надежная охрана…

Сара усмехнулась и показала мне шокер.

– Надежная охрана? Ага. По-твоему, я просто так беру с собой эту штуку? На меня однажды напал такой же тип, с тех пор всегда наготове либо газовый баллончик, либо шокер. Уверена, твоя семья платит крупную сумму за охрану каждый месяц, и охране выпадает неплохой куш. Вот ребята и расслабились. Деньги получают, а сами ничего не делают. Что есть охрана, что нет.

Если честно, я была удивлена ее словами. Я ведь не сомневалась, что нам нечего бояться.

– То есть охрана ничего не делает для нашей защиты?

Сара улыбнулась и покачала головой.

– Мой троюродный брат работает в охранной службе Шотла. Поверь, я знаю, о чем говорю. Сказать, что нас в основном защищает? Страх жителей Алегрии. Суровая охрана – просто миф. Нищеброды уверены, что если они попытаются пересечь границу, то их сразу убьют. Ничего подобного. Им толком ничего и не будет, если они не начнут открыто дебоширить. Иногда в Алегрии появляются смельчаки вроде него. – Сара махнула рукой на бродягу. – Вот именно они сюда и пробираются. Поэтому, дорогая, мой тебе совет, бери на прогулки какие-нибудь средства для защиты, особенно если любишь, как и я, прохлаждаться ночью. Они не дураки, днем расхаживать тут не будут. Только ночью.

Просто шок.

– А с ним что делать? – Я посмотрела на парня и пнула его.

– Не переживай, сейчас позвоню брату, он сегодня дежурит. Ребята приедут и вывезут его в Алегрию.

Будет знать, козел! Проснется в родной помойке. Так ему и надо. Хотя, если подумать, ему никто не сможет помешать снова сюда пробраться. Почему-то эти размышления загнали меня в тупик. Мне вдруг стало не по себе от мысли, что он вернется и решит отомстить мне. И зачем только Сара это рассказала, я теперь буду думать и переживать. Значит, любой житель Алегрии может проникнуть сюда! Вот кошмар. Я же говорила, что этих тварей нужно массово сжечь: пусть не портят жизнь нормальным людям вроде меня.

Мы ждали охрану минут десять. Каждая углубилась в размышления. Брат Сары и другие парни погрузили бродягу в машину и уехали.

– Ох, черт, я же не поблагодарила тебя! – осенило меня. – Спасибо большое. Если бы не ты, не знаю, как бы я справилась…

– Брось, любой человек на моем месте поступил бы так же.

– Ну нет! Если бы тебя на улице мурыжил доходяга, я бы, наверное, прошла мимо! – сморозила я и глупо рассмеялась, но каменное лицо Сары дало понять, что я опять переборщила. – Извини, – добавила я. – Меня зовут Филисса.

Она улыбнулась и протянула мне руку.

– Филисса Бенуа, да. Я уже наслышана.

– Откуда?

– Слухи в лицее распространяются очень быстро. Новеньких всегда обсуждают, а если они еще и такие симпатичные, как ты, то пиши пропало.

– Ого! Я даже не заметила, чтобы на меня кто-то косился и обсуждал.

– В «Гринберге» даже у стен есть глаза и уши. Любое твое действие все замечают, но, поверь, ты ни о чем не догадаешься. – Сара оглядела меня с ног до головы. – Я бы хотела тебе предложить прогуляться, но меня смущает твой вид. Что-то произошло или у тебя просто странные предпочтения и ты любишь босая в ночи ходить?

Я вспомнила, что по особняку носится бешеная мать и вопит о том, что я убила ее сына, и поняла: именно прогулка с Сарой будет для меня наивысшим счастьем. К тому же завтра выходной и можно не переживать, что я не высплюсь.

– Не обращай внимания, порой есть вещи, о которых говорить совсем не хочется. Идем!

Мы медленно побрели по берегу реки. Я скрестила руки на груди, пытаясь защититься от холодного ветра. Сара посмотрела на меня и приподняла бровь.

– Лисса, если тебе вдруг нужна помощь…

– Забей. Ты лучше скажи, в каком доме ты живешь? Кто твои родители? Видимо, влиятельные люди, раз ты учишься в «Гринберге»?

– Мои родители не влиятельные люди. Мама живет в Энцо, работает преподавателем начальных классов. Я знаю, ты родилась во Франции, поэтому не уверена, что знаешь этот городок. Он совсем небольшой, находится неподалеку отсюда. В нем нет такой роскоши, как в Рибовски.

– Тебя как занесло вообще сюда? И кто оплачивает обучение?

– Государство. Я выиграла конкурс и поэтому меня перевели в «Гринберг». Это было главной мечтой. Живу в общежитии. Моя семья миллионы не зарабатывает, поэтому я хочу добиться многого, чтобы в будущем их обеспечивать.

– Это очень достойно!

– А ты почему оказалась здесь? Неужели во Франции намного хуже?

– Отец считает, что «Гринберг» даст мне больше знаний. У вас тут намного сложнее. Я была отличницей во Франции, а в лицее после первого учебного дня поняла, что все будет непросто.

– А ты как хотела? Это ведь «Гринберг»! У нас не так много отличников на самом-то деле! Некоторые с неких пор еще и пропадать стали.

В моей голове проплыла картина: фотографию Терри снимают с доски почета.

– По-твоему, он умер? – выпалила я, посмотрев на Сару.

Она остановилась и вздохнула.

– Знаю лишь одно – он много играл и слил почти все состояние погибшей семьи. Все решили, что с ним произошел какой-то несчастный случай.

– Не знала, что Терри заядлый игрок.

– Вы были знакомы? – поинтересовалась Сара.

Я была бы рада, если бы мы были просто знакомы, но увы…

– Мы дружили в детстве.

– Он не был заядлым игроком, – сухо возразила Сара. – Терри слишком любил семью и брата, он не видел смысла жизни без них, поэтому стал медленно убивать себя – алкоголем, препаратами. Казино было лишь способом забыться. Помню, как встретила его через несколько дней после гибели родителей и Эдварда. Терри так плакал. Ты бы видела. Постоянно повторял имя брата. Казалось, у него внутри образовалась черная дыра. Говорят, близнецы не могут друг без друга. И пусть у них были очень натянутые отношения, но Терри по-настоящему любил Эда.

Это для меня не новость. Терри всегда трепетно относился к брату. Однако Эдвард этого совсем не ценил. Алчный подонок.

Мы сели на лавочку и прислушались к шуму воды. Ниже по течению был водопад.

– Значит, у них были натянутые отношения. Как ты это поняла?

– Тут и понимать нечего. – Сара хмыкнула. – В какой-то момент они стали часто ругаться. Даже в лицее. Могли просто подраться в коридоре, а потом оба получали наказание от директора. В детстве они были очень дружны, зато позже что-то или кто-то разрушил их идиллию.

Я сглотнула подступивший к горлу ком и опустила глаза.

Окунемся в прошлое

Вот и подошли к концу каникулы, которые Филисса провела в Рибовски. Как бы она ни грустила, нужно было возвращаться во Францию и весь год жить воспоминаниями и мечтами о следующей встрече с Терри. Если прошлые каникулы они провели вдвоем, то теперь к ним присоединился и Эдвард. Казалось, он переживал из-за отъезда девочки в разы больше, чем Терри и сама Лисса вместе взятые.

Филисса стояла и оглядывала комнату, желая убедиться, что она ничего не забыла. Раздался стук в дверь. Она оглянулась.

– Заходите!

Дверь открылась, и в комнату зашел мальчик. Лисса широко улыбнулась. Эдвард забежал к ней после физкультуры. На уроке Эд вместо Терри снова сдавал нормативы, поэтому был в синих линзах.

– Ты же говорил, что приедешь в аэропорт! – воскликнула Лисса и подбежала к другу.

– Да просто шел мимо и подумал, почему бы тебя не проведать.

– Мимо? Ты ведь далеко живешь.

Он скривился и шумно выдохнул.

– Ладно, я пришел специально. Хотел тебя поскорее увидеть.

– Слушай, Терри… – начала Лисса.

Эдвард приоткрыл рот. Он только сейчас вспомнил, что не снял линзы.

– Лисса, я не… – начал было он, но девочка его перебила.

– Подожди, – продолжала она твердым голосом. – Я боюсь сейчас расплакаться, потому что мне очень тяжело уезжать. Я к тебе привыкла за два года. Если честно, я хотела бы гулять с тобой больше. Наедине… – Она резко замолчала и опустила глаза. – Я понимаю, что Эдвард твой брат, но мне хотелось, чтобы он оставил нас и занимался своими делами. Эд… он хороший, не подумай, что я против него что-то имею, но он другой, а ты мне ближе. Намного ближе. Всем сердцем скучать я буду именно по тебе. Пожалуйста, не забывай меня. Пиши, звони. Я готова днями напролет с тобой разговаривать.