Текст книги "Амея"

Нелт радостно ткнул меня в бок.

– Волшебная пирамида, да, бабушка? – взвизгнул мальчик.

– Еще какая волшебная! – заговорщицки прошептала Инария. – Настоящий символ магического величия. Савидурий отдал ее своей любимой и навсегда отказался от магии. Он рассказал Эстилле, что все, кто исчез, остались живы, просто теперь люди не видят их. Только так он мог закончить войну и не бояться, что она разразится вновь. Эльфы с гномами перестали воевать, но мира между ними нет до сих пор. После Савидурия еще несколько магов отреклись от магии и примкнули к миру людей. Для отрекшихся не было пути назад. Маги, эльфы и гномы до сих пор живут рядом с нами, но людям больше не дано их увидеть…

* * *

Бабушка замолчала, и мы все тоже притихли. Мы уснули, так ничего и не сказав друг другу.

На следующее утро Нелт был очень воодушевлен, много смеялся, бегал, помогал всем. И к вечеру мы поняли, что не успеваем. Может, потому, что обращали много внимания на Нелта. В деревню пришлось нестись чуть ли не галопом. По дороге мы растеряли много травы, и телега скрипела так, что мы думали – она развалиться прямо под нами. Вслух этого никто не сказал, дабы не накликать беду, но по выражению лиц было ясно, что думаем мы об одном и том же. Я сидела на скамье, управляя лошадью, и напряженно всматривалась вдаль. Деревни все еще не было видно. Лес вокруг нас сгустился, сужая тропу до такой степени, что едва можно было проехать на телеге. Грозные деревья стояли с двух сторон, словно стражи, днем и ночью карауля проход, и так и норовили поставить подножку своими корявыми, вылезавшими из-под земли корнями. На этом участки пути мы потеряли еще больше травы, но на это уже не обращали никакого внимания. Все понимали: главное – успеть добраться до дома.

Наконец лес расступился, и мы увидели вдалеке свою деревню. Нелт даже подскочил от радости, но тут же вновь притих под давлением витавшего в воздухе напряжения.

Подъехав к дому, мы увидели, что бабушка ждет нас, она очень нервничала. Коров она уже загнала в сарай и стояла, переминаясь с ноги на ногу.

– Почему так долго? – налетела она на нас, а потом сразу пошла помогать Нелту сваливать траву.

– Не знаю, – робко ответила мама, – сами не поняли.

И тут раздался звук рога.

– Мы не успеем! Амея, распрягай Флорину! Нелт, Инария помогите телегу затолкать! Амея скорей! – велела мама.

Я пыталась отвязать проклятый хомут, но руки дрожали, и ничего не получалось. Слезы полились из глаз. Этого только не хватало. Подняв голову, я увидела, что Нелт уже отвязал хомут с другой стороны.

– Сейчас, я помогу! – он быстро перелез ко мне и в мгновение ока распряг лошадь. – Давайте! – крикнул он, и они втроем потащили телегу в сарай, а я стояла как вкопанная, руки тряслись.

– Амея… Амея… – Нелт что-то говорил, но я не поняла; подумала, что надо им помочь, и налегла на телегу.

– Нет-нет, Амея, Флорину заведи, – Нелт посмотрел мне прямо в глаза, и я на мгновение обомлела. Он смотрел так спокойно – ни страха, ни волнения. Как у него это получается? Он вновь коснулся моей руки. – Амея, заведи Флорину.

Я перестала без толку толкать телегу и направилась к лошади. Та стояла, словно каменная, в глазах читался неподдельный страх. Я со всех сил тянула ее под уздцы, уговаривая зайти в сарай, но Флорина молча смотрела на то, как я пытаюсь сдвинуть ее с места, помогать мне она явно не собиралась. Приступ ярости быстро исчерпал себя, и я обессилено опустила руки. Тут сильный порыв ветра чуть не свалил меня с ног. Слух пронзил испуганный крик мамы. Я стояла, бездумно наблюдая за тем, как Нелт силой оттолкал маму к дому и велел бабушки увести ее в подвал. Сам в два прыжка подлетел ко мне и быстро затолкал лошадь в сарай, не прилагая к этому никаких видимых усилий. Я продолжала стоять и гадать – как это он так ловко справился с лошадью. Она ему поддалась или он силой уволок ее? Но, если учесть, что я так и не смогла сдвинуть ее с места, наверное, Флорина все-таки зашла в сарай добровольно. Хотя после того, как я увидела, как легко брат запер огромные и очень тяжелые ворота сарая, в душу закралось сомнение. Я нахмурилась, пытаясь понять, как это Нелт так быстро справился со всем в одиночку, но тут почувствовала, как крепкие руки схватили меня за запястья и потащили к дому. В полной уверенности, что отец поднялся, чтобы нам помочь, я поддалась настойчивым движениям и задом пошла к дому, ища глазами Нелта, который неожиданно исчез из поля зрения. Поняв, что его нигде нет, я начала вырываться из крепких рук, чтобы броситься на поиски брата.

– Нелт! Нелт! – не своим голосом загорланила я, пытаясь высвободиться из чьей-то мертвой хватки.

Меня резко дернуло и развернуло.

– Амея, я здесь! – зло крикнул брат, державший меня за руку и тащивший к входной двери.

– А папа где? – растерянно спросила я.

– Как – где? – опешил Нелт. – В подвале. Идем же!!

Нелт потащил меня к дому, и только сейчас я поняла, что все это время именно его руки крепко держали меня за запястья. Испугавшись такого открытия, я совсем потеряла связь с происходящим. Темнота окутала меня со всех сторон, но сильные руки моего маленького брата продолжали уверенно тащить меня сквозь тьму. Он запихал меня в подвал, где две пары рук тут же подхватили и усадили меня на пол. Скрип дубовой двери подтвердил – Нелт тоже внутри. Я нащупала его руку и взяла в свою.

– Прости, я так растерялась, – шепнула я на ухо брату.

В ответ он похлопал меня по колену, вызвав на моем лице веселую улыбку.

Шум снаружи стал сильнее. И вдруг я услышала визг.

– Горанд!! – охнул Нелт. Он в одно мгновение отбросил дверь и выскочил из подвала. Я бросилась за ним, мама и бабушка закричали, не понимая, что мы делаем. Нелт отпихнул входную дверь и рванул на улицу.

– Нет, Нелт, нет!! – заорала я вслед.

Выскочив на улицу, я остолбенела. Ужас обжег меня изнутри. В каких-то нескольких шагах от нас зависла огромная воронка. Пыль, камни, листья, трава, палки кружили в ней, не в силах преодолеть ее мощь. Глухой стон вырвался из моей груди. Нелт метнулся навстречу огромной воронке, чтобы вытащить собаку, придавленную бревном.

Сейчас я его потеряю.

– Стой!!! – закричала я, вытянув руку, как будто бы могла дотянуться до него на таком расстоянии!

Нелт рухнул на колени рядом с псом, он накрыл его своим телом, прижал руки к голове и сжался в ожидании удара.

– Нет, нет, стой!!! СТ-О-О-Й!!! – вопила я не своим голосом.

В одно мгновение воронка просто исчезла, и все, что до этого кружилось в ней, рухнуло на землю. Я стояла в остолбенении, не веря глазам. Ничего, кроме кучи мусора на нашем дворе, больше не напоминало о смертоносном урагане. Ни ветерка. Чистое, голубое небо, яркое слепящее солнце, медленно клонившееся к горизонту, и пение птиц подтвердили: ураган закончился.

Я тряхнула головой, прогоняя ужас увиденного, и не спеша побрела к брату, до сих пор укрывавшему своим телом нашего пса.

– Нелт, Нелт, – я попыталась поднять его, но он сжался так сильно, стал непробиваемый, как камень. Я погладила его по голове. – Нелт, посмотри на меня, все хорошо, ты Горанда придушишь.

Мальчик поднял голову и посмотрел не меня непонимающим взглядом. Потом огляделся, и его глаза расширились от удивления.

– Все закончилось? – не веря, спросил он.

– Да, – подтвердила я.

– Мы живы? – радостно воскликнул он.

– Зачем ты это сделал!? О чем ты думал? – возмущенно спросила я.

– Не знаю, услышал Горанда и просто хотел спрятать его. Я и не думал, что ураган так близко. Тем более воронка. Ты видела, какая она огромная? – глаза Нелта вспыхнули, на лице отразился восторг.

Я не успела ответить. Из дома выбежала мама. Она подлетела к нам и начала что-то кричать сквозь слезы, ни я, ни Нелт не понимали, что она говорила.

– Что вы творите? – наконец спросила она на понятном нам языке.

– Нелт хотел спасти Горанда, мама. Когда он завизжал… – протараторила я.

– Кто завизжал? – в недоумении вскрикнула она.

– Горанд, мама, – оправдывалась я, – мы услышали, как он завизжал и Нелт…

– Услышали? Из подвала? – с упреком переспросила мама.

Я попыталась что-то придумать, но тщетно. Ведь на самом деле было не понятно, как мы его услышали.

– Мама, я вспомнил, что не запер Горанда, – пришел мне на выручку Нелт, – прости, мы не хотели тебя напугать. А когда я выбежал, тут уже было спокойно, сегодня ураган прошел намного быстрее.

Мама явно не хотела нам верить, но так, как мы были целы, а на улице действительно было тихо, у нее не оставалось выбора. Мы освободили собаку и отнесли ее в дом – похоже, лапа была сломана. Мы решили, что лучше всего отнести его к травнице, только она знала, что надо делать. Папа попытался сопротивляться нашему решению, но он и сам очень любил Горанда, так что скоро сдался. Мы с Нелтом прикинули наши силы и решили, что лучше отвести пса на телеге – травница жила в самом конце деревни, в северной части; на руках мы его не дотащим, да и ему наверно лучше, чтобы его лишний раз не дергали.

Мы с Нелтом запрягли телегу, уложили туда Горанда и поехали в другой конец деревни. Подъезжая к дому знахарки, мы увидели, что Кисэра стоит возле ворот и как будто ждет нас.

– Здравствуйте, – начала я, слезая с телеги, – простите за беспокойство. Нашу собаку придавило бревном… Вы сможете нам помочь?

– Заносите в дом, – мягко сказала она и открыла дверь.

– Я возьму Горанда, а ты молоко, – шепнула я Нелту.

Я внесла собаку в дом. Там было очень необычно, повсюду висели мешочки с травами, стояли глиняные банки и блюдца с разными жидкостями. В доме очень вкусно пахло. Но что бросалось в глаза, так это пирамидки, нарисованные практически на всем, будь то тарелка или табурет.

Я невольно передернулась – ведь я думала, что только наша бабушка, словно полоумная, верит в магов и волшебство.

Знахарка указала мне на большой стол около окна. Я даже не удивилась, увидев в центре большой рисунок пирамиды. Стараясь не думать о странной навязчивой идее нашей травницы, я попыталась переключить мысли на что-нибудь другое и тут же отметила, что она живет одна, а стол больше чем у нас на пятерых. Нелт зашел следом. Кисэра вопросительно уставилась на него, разглядывая кувшин.

– Это Вам папа просил передать, – тут же объяснила я. – Он Вам очень благодарен. Ваш отвар ему здорово помогает.

– Спасибо, – поблагодарила она, взяв у Нелта кувшин.

Поставив его у стены, она подошла к нам. Горанд смирно лежал на столе и смотрел Кисэре прямо в глаза, словно мысленно передавая ей свои жалобы. Мне даже почудилось, что травница к нему принюхивается.

– У него задняя лапа сломана, – заключила она, – и несколько ребер треснули.

Она отошла в другой конец дома и, набрав в подол несколько мешочков, висевших на стене, уселась на полу. Взяв небольшую ступку, она начала смешивать содержимое мешочков. Со знанием дела она быстро толкла травы, то и дело подсыпая новые порции в получавшуюся кашицу. Аромат душистых трав разнесся по дому. Я не без удовольствия втянула носом терпкий запах. Закончив все приготовления, Кисэра подлетела к столу и быстро выложила получившуюся смесь Горанду на лапу. Быстрым движением она разорвала подол своего платья. С двух сторон приложила к лапе откуда-то взявшиеся палки и перевязала все вместе куском ткани.

– Ребра трогать не буду, а то ведь и хуже сделать можно. Сильно его не дергайте, вставать не давайте до осени, лапу не трогайте, я приду посмотреть на него через несколько дней, – она повернулась ко мне и вручила небольшую крынку. – Это твоему отцу, – пояснила она, – пусть выпьет сегодня перед сном, и завтра уже встанет на ноги, – она на мгновение замолчала, как будто думала: надо ей еще что говорить или нет. Потом она дотронулась до моей щеки: – Спасибо, Амея! – шепнула она.

Нелт молча смотрел на эту сцену, видимо, так же, как и я, не понимая смысл последних слов. Кисэра развернулась и встала рядом с Горандом, давая понять, что визит закончен, и она свою работу сделала. Мы ее от всей души поблагодарили, рассыпавшись в благодарных поклонах, забрали пса и поехали домой с чувством легкой досады от непонимания того, что происходит.

Вечер шел своим чередом. Уложив собаку в дальний угол дома, мы пошли в сарай помогать доить коров. Благо, о происшедшем никому не хотелось вспоминать, так что вопросов никто не задавал, и как так получилось, что ураган прошел невероятно быстро, а точнее – развеялся перед нашим домом, мы так и не поняли. Управились с хлопотами не раньше полуночи, когда луна уже давно взошла, и ночь звала ко сну. Не успели добраться до постели, как всех тут же сморил сон. Я под собой даже простынь не поправила и за ночь нацепляла на себя кучу соломы. Сновидений не было и ночь, как мне показалось, пролетела быстрее обычного.

Следующее утро принесло в наши края нежданную радость. Открыв глаза, я огляделась вокруг, но, не заметив ни одного солнечного лучика в доме, смутилась и тут же села, выглядывая в окно. Небо было затянуто серыми, низкими тучами. Моросил мелкий дождь, застлав окружающий мир серебристой пеленой. Земля вокруг исходила испариной, изголодавшись по прохладе. Над лесом стоял непроглядный туман. Трава переливалась росой, смешанной с мелкой моросью. А с юга надвигались тяжелые черные тучи, предвещавшие приход настоящего ливня, которого здесь ждали с мольбами и трепетом.

Вскочив на ноги, я распихала все еще спящего Нелта. Он внимательно смотрел на меня, пытаясь понять причину моей счастливой улыбки, которая не так уж часто появлялась на моем лице.

– Ну же, – не выдержала я, – посмотри в окно!

Он отвел от меня взгляд и уставился на улицу, через мгновение на его лице появилась еще более счастливая улыбка.

– Ух ты!!! Дождь! – ликующе прогремел мальчик.

– Пойдем! – я схватила его за руку, и мы побежали на улицу.

Мы выбежали во двор и, расставив руки в стороны, начали кружиться. Я пыталась запомнить каждое мгновение этого чудесного дня – дождя в этом году явно больше не будет, и упускать такой момент было нельзя. Работу, конечно, никто не отменял, но сегодня я получала от нее удовольствие. На то был и еще один повод радоваться – папа вышел с нами в поле. Как и обещала Кисэра, ему стало намного легче. Меня даже не раздражала насквозь промокшая и прилипшая к телу одежда. Сегодня мы работали почти без перерыва, солнце в зените мы и не заметили, тяжелые серые тучи надежно защищали нас от жары, так что управились мы намного быстрее обычного. И вот, когда мы уже все закончили на поле и собрались ехать в деревню, небо разразилось настоящим ливнем, в короткое время вылив на нас целое море воды. Мы не пытались спрятаться, наоборот – решили не торопиться и остались в поле подольше. Появился легкий ветерок и у меня даже выскочили мурашки на коже. Замерзнуть летом – это чудо.

– Наконец-то дождались, – весело пропел папа.

– Да, сейчас это такая редкость, – согласилась мама.

– Почему – сейчас? – с интересом спросила я.

– Ну, Амея, – с улыбкой сказал папа, – когда мы были в твоем возрасте, дожди не были редкостью, даже наоборот – бывало очень дождливое лето, и мы не могли дождаться солнца.

– Правда? – широко раскрыв глаза, удивилась я.

– Ага. Все начало меняться уже после твоего рождения. Коли память не подводит, именно в год твоего рождения впервые была такая длинная зима… Да, Милата? – он повернулся к маме, ожидая подтверждения своих слов.

Лицо мамы меня насторожило – улыбка исчезла, и мне показалось, что она вот-вот заплачет. Трудно было сказать наверняка, дождь лил, как из ведра, и различить слезы было трудно, но я была уверена, что мама чем-то очень расстроена.

– Милата, ну, ты помнишь? – не унимался папа.

– Да… да, так и было, – подтвердила, наконец, мама.

Нелт, стоявший рядом, тоже заметил перемены. Ничего не сказав, он молча ткнул меня локтем в бок. Я пожала плечами, отвечая на его немой вопрос. Мы не хотели портить такой день, поэтому решили не расспрашивать ни о чем.

– Ладно, поехали, – поторопил отец, и мы начали собираться.

– Да, надо еще много сделать, – согласилась мама, пытаясь улыбнуться. Вышло не очень убедительно. Но мы с Нелтом сделали вид, что ничего не заметили, а папа похоже и правда не заметил.

Папа у нас вообще мало что замечал вокруг. Он был сильным и выносливым, но в чужие души никогда не лез. Был убежден, что мы делаем нужное дело, и помогать королю – наш священный долг. Он никогда ни на что не жаловался и не рассказывал, что чувствует в те или иные мгновения. Мы не видели его уставшим или раздраженным – всегда в хорошем настроении, всегда готов работать. Он практически никогда не болел и мы были искренне рады этому. Они с мамой хорошо подходят друг другу. Она не любила, когда к ней пристают с расспросами, особенно о ней самой, а папа никогда не приставал.

Внешне отец походил на бабушку. Красивое, открытое лицо, густые светлые слегка вьющиеся волосы и как у бабушки – великолепная осанка. Если бы не его изрядно поношенная одежда, можно было бы его принять за члена королевской семьи… или даже за самого короля.

Мама такой статью не обладала. Она, конечно, была очень изящная, точеную фигурку не могли скрыть даже мешковатые тряпки, звавшиеся одеждой. Очень гладкие, почти черные волосы и зеленые глаза. Но рядом с папой «королем» она скорее походила на кроткую «служанку», чем на «королеву».

Думая о своих родителях, я молча ехала в телеге, подставив дождю лицо. Сегодня телегой управлял отец, и я могла отдохнуть. День закончился так же хорошо, как и начался. К вечеру дождь прекратился, но солнце все еще было спрятано за низкими серыми облаками. Мы все успели вовремя, мирно переждали ураган в подвале. Отвезли с Нелтом молоко, и даже одежда почти полностью высохла к тому моменту, как мы решили лечь спать.

На следующий день снова светило солнце, стояла жара, и абсолютно ничего не напоминало о вчерашнем дожде. Даже капли росы сегодня испарились быстрее обычного. Яркое, палящее солнце и не собиралось сдавать своих позиций.

Дни хоть и тянулись медленно, но настойчиво приближали окончание лета и начало долгожданной осени. Вся деревня замерла в ожидании скорой ярмарки.

Горанд приходил в себя после неудачного урагана и на мой день рождения встал на лапы. Правда, только на три, так как одна все еще была перемотана, и палки не позволяли полностью поставить ее на землю. Но он поднялся впервые за две недели и уже почти не хрипел, как раньше.

В свой день рождения я могла не работать, но это был последний день лета, и папа решил, что было бы неплохо покосить еще разок, так как последняя трава как раз успеет высохнуть до зимы. Я не хотела сидеть и смотреть на работающую семью, поэтому тоже присоединилась к ним. Мы решили остановиться на одной телеге и после обеда отдохнуть.

Бабушка пыталась приготовить что-то вкусное – вчера она выменяла кувшин молока на большую курицу, и сегодня решила закатить пир. Когда все было готово, она достала из сундука большой кусок белоснежной ткани, который мама в прошлом году заготовила – хотела сделать из него покрывало. Выбеленный лен, как ей казалось, придаст праздничный вид дому, если застелить им большую кровать. Но время шло, а покрывало продолжало пылиться в комоде, потому что мама была уверена, что, как только она его расстелет, мы с Нелтом обязательно его тут же испачкаем, и она хранила ткань для особого случая, который так и не наступал.

Не заметив намерений бабушки, мама усадила меня на скамью за столом и стала расплетать мне волосы, чтобы расчесать их как следует. Летом мы делали это не очень часто, так как на это не хватало времени, так что сейчас она пыталась распутать мои колтуны. Но, как только она увидела бабушку с покрывалом в руках, гребень с шумом упал на пол.

– Что Вы делаете? – испуганно воскликнула мама.

– А ты как думаешь? Хочу это использовать, – словно не замечая маминого недовольства, заявила бабушка, рукой разглаживая залежавшуюся ткань.

– Но я берегу его для особого случая, – возмутилась мама.

– Ежели подумать, Милата, – спокойно начала Инария, – так оно у тебя лежит, пылится да стареет без дела, – тихо произнесла бабушка, продолжая разглаживать складки.

Мама промолчала. Она подняла гребень и с задумчивым видом обошла вокруг меня, потом подошла к бабушке, потрогала ткань в ее руках, словно прощаясь, и, вернувшись ко мне, продолжила расчесывать мои волосы.

Между тем бабушка, довольная своей маленькой победой, вскочила на табурет у окна и стала прикреплять ткань над окном, впихивая края покрывала в узенькие щели между бревнами.

– Бабушка, расскажи мне еще раз, что я должна сделать завтра, – попросила я. Очень хотелось отвлечься и не кричать от боли, пока мама с трудом разрывала пряди моей косы.

– Амея, ты что, действительно собралась завтра гадать?! – неодобрительно сказала мама и больно потянула за волосы. Надеюсь, не специально.

– Ой-ой! – не выдержала я.

– Прости, – искренне ответила мама. Значит, не специально.

– Милата, отчего ты против? – пришла мне на помощь бабушка, не слезая со стула и продолжая бороться с неподатливой тканью.

– Инария, но это же полная глупость, – возмутилась та.

– Не стоит так говорить… помниться, ты и сама гадала, когда тебе исполнилось семнадцать.

– Да, и очень об этом жалею. Я совершенно ничего не увидела и только потеряла время.

– А я видела, – не унималась бабушка, – видела ослепительно голубую воду. Небольшое озеро такой красивой формы, точно бы два круга соединили, – бабушка отвлекалась на время от своей работы, присела на табурет и закрыла глаза, словно пытаясь припомнить свое видение, – красивые деревья вокруг. Очень чудные, я таких и не видывала никогда. И батюшки мои! Там так ярко светило солнце, слепило сильнее, чем тут, а мне все нипочем было, даже прохладно и ветерок приятный. И уж не припомню, что я такое ела вкусное… да и как тут припомнишь, ежели я такого отродясь не пробовала.

– Инария, Вы сидели возле реки, а в глаза светило солнце, ничего другого, кроме солнца и воды Вы и не могли увидеть, – настаивала мама.

– Так ведь я видела не реку, а озеро, – обиженно промямлила бабушка и снова забралась на стул. – Амея, не слушай ее. Раз хочешь идти гадать, иди и гадай.

– Да, Амея, иди, гадай, но только не расстраивайся, когда ты ничего не увидишь, – съехидничала мама.

Меня, если честно, забавлял их разговор, они никогда по-настоящему не ругались и не злились друг на друга. И мама специально подтрунивала над бабушкой, я это замечала.

– Ну, вот. Гляньте-ка, как окно занавесила, – бабушка, довольная собой, отошла от окна и стала рассматривать результат своих трудов.

– Ну и зачем это? – буркнула мама, раздосадованная тем, что ее покрывало теперь безвозвратно потеряно.

– Так-то оно краше стало, – улыбнулась бабушка, – да и зимой, глядишь, не так поддувать будет… а то ведь спасу нет от холодины этакой! Мы его вот тут подоткнем, – бабушка вновь подбежала к окну и продемонстрировала подходящие щели, – чай, теплее будет.

Мама бессильно всплеснула руками, но спорить не стала и продолжила расчесывать мои волосы. Бабушка тем временем энергично подбежала к своему комоду, который стерегла как зеницу ока – никому и никогда не дозволялось его трогать. Оттого-то я и следила теперь за каждым ее движением. Она достала оттуда маленький предмет и, прижимая его к груди, подошла ко мне.

– Ох, – шепнула она, протягивая руку, – вот, Амея, возьми.

Она дала мне маленькое круглое зеркало в красивой деревянной рамке. И, как ни странно, сзади была вырезана пирамидка. Я знала, что это зеркало ей досталось от отца. Это было единственное зеркало в нашей семье, и бабушка очень им дорожила. Я о нем слышала и раньше, а вот увидела только теперь.

– О! Инария! Зеркало волшебное! – хохотнула мама.

– Завтра, значит, – начала бабушка, улыбнувшись маме, – ты должна дойти до реки до рассвета. Непременно до рассвета, не проспи. На берегу сядешь спиной к востоку, река у тебя тоже окажется за спиной. Ты должна поймать зеркалом первый луч солнца, и именно в этот момент ты увидишь послание из будущего. – Таинственным голосом закончила бабушка. От предчувствия мистического грядущего по телу пробежала мелкая дрожь.

Но, представив себе эту сцену, я улыбнулась, подумав о том, что со стороны, наверное, буду глупо выглядеть.

– Я так люблю, когда ты улыбаешься, – обрадовалась бабушка, она подошла ко мне и подняла мою голову за подбородок. – Это из-за своей мамы ты так редко улыбаешься, уж больно грустная она была и все время плакала, пока ждала тебя.

Мама вдруг перестала меня расчесывать.

– Все девушки переживают, когда ждут первенца, – объяснила бабушка. Мама, видимо, согласилась с этим пояснением и продолжила колдовать над моими волосами.

Нелт пытался поиграть с Горандом, и тот с радостью поддерживал его идею. Папа работал в сарае – утрамбовывал высохшую траву, чтобы она занимала поменьше места. До вечера мы занимались своими делами.

– Так, давайте, помогите мне кто-нибудь, надо бы баньку растопить, – попросил папа, зайдя в дом. Он вытирал пот со лба рукавом своей рубахи, – Амея, ты можешь отдыхать, – уточнил он. – О! Красиво, – похвалил отец, увидев новый занавес на окне.

Бабушка непроизвольно выпрямила спину и улыбнулась.

– Пап, давай я, – отозвался с улицы Нелт.

– Да, точно! – буркнул отец, шлепнув себя по лбу, ругая за то, что сам не догадался позвать Нелта и скрылся из вида.

Они быстро натаскали бревен в баню и запасли несколько ведер воды. Затопить решили сразу после урагана, чтобы баня успела прогреться, пока мы доим коров и отвозим молоко. Ехать сегодня собирался отец с Нелтом, так что в баню они попадали во второй заход.

Близился вечер, закатные лучи, блистающие в шуршащих листьях, напоминали о скором приближении урагана.

Отец с Нелтом загнали скот в сарай, затолкали туда же телегу. Мне не хотелось сидеть без дела, так что я пошла помочь маме закрыть ставни.

– Мам, ты какая-то грустная сегодня, – робко заметила я, помогая опустить тяжелый засов.

– Да, милая. Просто воспоминания нахлынули, все в порядке, – чуть слышно ответила она.

– Мам, это из-за меня? – виновато спросила я.

– Да что ты, милая, я просто все еще боюсь, что тебя у меня заберут, – она тут же опустила глаза, заметив мое выражение лица. Продолжать разговор она не хотела и, видимо, злилась на себя за то, что сказала лишнее.

Но на этот раз мне хотелось понять, что она имеет в виду, и я не собиралась сдаваться.

– Мам, кто должен меня забрать? – я схватила ее за руку в тот момент, когда она развернулась, чтобы уйти.

– Амея… – начала, было, мама, но тут затрубил рог с башни. Почему всегда так не вовремя!

– Амея, пойдем… – неумело пряча улыбку, пробормотала мама и потащила меня в дом.

Выбора не было. Пришлось идти в подвал. В присутствии остальных мне продолжать разговор не хотелось, и мама наверняка была этому рада.

Ужин был поистине королевский! Бабушка постаралась на славу. Она вообще готовила очень вкусно, но на мой день рождения превзошла сама себя.

– Амея, – начал папа, – речей говаривать я не мастак, но одно скажу: мы тебя очень любим и очень рады, что ты у нас есть. Вспоминать день твоего рождения не хочется, но мы все искренне рады, что у твоей мамы все получилось.

– Почему не хочется вспоминать? – удивилась я.

– Ну, мама ведь была одна, когда ты появилась на свет, в лесу, вечером… – отец передернулся от представленной картины.

– Дарман, не надо, – резко оборвала его мама, – все хорошо, и это главное.

Может, поэтому мама сегодня такая расстроенная? Видимо, ей пришлось со мной не сладко.

Папа не стал продолжать, только сказал, что очень меня любит. Бабушка тоже сказала, что я у нее самая замечательная. И даже Нелт подтвердил, что лучше меня нет на свете. Я засмущалась и покраснела. Не очень люблю находиться в центре внимания.

После ужина я попыталась поговорить с мамой, но она отказалась. Сказала, что я все не так поняла, и что будет лучше, если я оставлю все как есть. Не знаю, почему, но я решила с ней согласиться… может, потому, что сама не хотела ничего менять, – я не люблю перемены. Они меня пугают, жить намного легче, когда ты знаешь, что будет завтра. Убедив себя, что все в порядке и не надо забивать голову глупостями, я решила думать только о завтрашнем дне.

Окончание дня было столь же хорошим, как и начало. Мы все сумели помыться, переодеться, а мама даже застелила постели свежим бельем. Я отходила ко сну с чувством полного удовлетворения и в предвкушении завтрашнего дня.