Текст книги "Это случилось осенью"

Глава 4

Впервые в жизни мужчина целовал ее, не спросив на то позволения. Лилиан принялась извиваться и вырываться, но Уэстклиф только плотнее прижал ее к себе. От него пахло пылью, лошадьми и солнцем и еще чем-то сладкий сухой аромат, напоминающий запах свежескошенного сена. Он целовал ее все сильнее, заставив раскрыть губы Она раньше и представить не могла, что поцелуй может быть таким – глубоким, нежным и нетерпеливым Лилиан закрыла глаза Она все больше слабела под его напором Ей даже пришлось откинуться назад, на его сильную грудь Уэстклиф не преминул воспользоваться ее слабостью и привлек девушку еще ближе и еще. Она вдруг почувствовала между ног его сильное бедро. Кончиком языка он прошелся по краю зубов, проникая все дальше и дальше в нежные глубины ее рта. Потрясенная, Лилиан пыталась отодвинуться, но он не отпускал ее, обняв ладонями голову. Она не знала, что делать с собственным языком, неловко пытаясь оттянуть его назад, но это лишь раззадорило Уэстклифа. Он ласкал, дразнил, не давал покоя, пока из ее горла не вырвался хриплый стон. Тогда она яростно оттолкнула его.

Граф оторвался от ее губ Лилиан пыталась отдышаться, боясь в то же время пошевелиться. Вдруг заметят отец и его спутники? Она все еще видела их темные силуэты в обрамлении густых зеленых можжевеловых ветвей. Мужчины двинулись по дорожке, даже не заметив обнимающуюся пару Лилиан облегченно вздохнула, слегка поежившись. Ее сердце глухо забилось, когда она поняла, что губы Уэстклифа снова ласкают ее, заставляя дрожать от возбуждения Она беспомощно прильнула к нему, чувствуя, как от прикосновения его бедра в ней разливается сверкающая жаркая волна.

– Милорд, – прошептала она, – вы сошли с ума?

– Да, да.

Его губы были как бархат. Еще один глубокий, сводящий с ума поцелуй.

– Дай губы твой язык да, да! Такие сладкие очень сладкие.

Теперь его поцелуи стали горячими и нетерпеливыми, его жаркое дыхание обжигало кожу, небритая щетина щекотала подбородок.

– Милорд, – опять шепнула Лилиан, с трудом оторвавшись от его поцелуя, – ради всего святого – отпустите!

– Да-да, простите, только еще один поцелуй.

Он снова прильнул к ее губам Лилиан толкнула его изо всех сил, но его грудь была тверда как гранит.

– Пустите, болван!

Яростно извиваясь, Лилиан сумела наконец-то освободиться. Даже сейчас, когда граф больше не обнимал ее, она чувствовала во всем теле восхитительную дрожь.

Какое-то время они смотрели друг на друга. Лилиан видела, как меняется его охваченное страстью лицо, приобретая обычное выражение. Темные глаза графа широко раскрылись, и до него вдруг дошел смысл произошедшего.

– Боже правый! – прошептал он.

Лилиан совсем не нравилось, что он на нее смотрел как человек, оцепеневший под смертельным взглядом Медузы.

– Я сама найду дорогу в свою комнату, – коротко сказала она, скорчив презрительную гримасу – И не пытайтесь идти за мной Вы достаточно помогли мне сегодня.

Отвернувшись, она побежала по каменным плитам дорожки, а он стоял и смотрел ей вслед, не в силах прийти в себя от изумления.

По счастливой случайности или по воле небес Лилиан добралась до своей комнаты раньше, чем матушка пришла будить дочерей от послеобеденного сна. Скользнув в приоткрытую дверь, девушка торопливо принялась расстегивать пуговицы платья Дейзи, успевшая к тому времени раздеться до нижнего белья, бросилась к двери и вытащила согнутую шпильку из замка, освобождая защелку, Замок щелкнул, дверь снова была закрыта.

– Почему ты так долго? – спросила Дейзи – Надеюсь, ты не сердишься, что я не стала тебя дожидаться? Я подумала, лучше вернуться как можно скорее и привести себя в порядок.

– Я не сержусь, – рассеянно сказала Лилиан, перешагивая через сброшенное платье. Она сунула грязную одежду под гардероб, подальше от посторонних глаз. Услышав щелчок закрываемой двери, Лилиан бросилась к умывальнику, спустила грязную воду и налила в таз чистой воды. Быстро отмыла лицо и руки, схватила чистое полотенце.

В замке повернули ключ. Девушки тревожно переглянулись и бросились к своим постелям. Им удалось притвориться спящими буквально в ту же минуту, когда мать входила в комнату. К счастью, занавеси были плотно задернуты. В полумраке Мерседес не заметила ни малейшей улики.

– Девочки, – сказала она подозрительно, – пора вставать. Дейзи потянулась и сонно зевнула.

– Мммм… хорошо поспали. Я так славно отдохнула!

– И я, – пробормотала Лилиан, зарывшись головой в подушки. Она слышала, как глухо бьется ее сердце, отдаваясь эхом на твердом матрасе.

– Теперь вам надо выкупаться и надеть вечерние наряды. Я позвоню, чтобы горничная принесла ванну. Дейзи, ты наденешь желтое шелковое, а ты, Лилиан, зеленое, с золотыми пряжками на плечах.

– Да, мама, – сказали девушки хором.

Мерседес вернулась к себе, в соседнюю комнату. Как только за ней закрылась дверь, Дейзи села на постели и посмотрела на Лилиан с любопытством.

– Ну! И почему же ты так долго не возвращалась? Лилиан перекатилась на спину и уставилась в потолок, обдумывая случившееся в саду. Ей с трудом верилось, что Уэстклиф мог себя так вести. Какая-то бессмыслица! Ведь он всегда относился к ней подчеркнуто неодобрительно. В поведении графа не было и намека на то, что она ему нравится. Если подумать, сегодня в первый раз за все время они были любезны друг с другом.

– Нам с Уэстклифом пришлось переждать в кустах, чтобы нас не увидели, – услышала Лилиан собственный голос. – Там на дорожке был папа с какими-то людьми.

– О Боже! – Дейзи перекатилась на бок и посмотрела на сестру, состроив ужасную гримасу. – Надеюсь, папа вас не увидел?

– Нет.

– Какое счастье!

Дейзи слегка нахмурилась. Она чувствовала, что сестра многое недоговаривает.

– Было очень благородно со стороны лорда Уэстклифа не выдавать нас, правда?

– Благородно, да.

Дейзи вдруг ехидно улыбнулась.

– Ну и потеха была, когда он показывал тебе, как принимать мяч! Я была просто уверена, что ты сейчас треснешь его битой. Не припомню ничего смешнее.

– У меня мелькнула такая же мысль, – мрачно призналась Лилиан. Она поднялась с постели и пошла к окну, чтобы раздвинуть занавески, рванула в стороны тяжелые складки камчатной ткани, и комнату залил яркий свет полдневного солнца.

– Ты не думаешь, что Уэстклиф ищет малейший предлог, чтобы показать нам свое превосходство?

– Разве? По-моему, он искал предлог, чтобы обнять тебя за талию.

Замечание сестры неприятно удивило Лилиан. Она подозрительно посмотрела на нее:

– Почему ты так говоришь? Дейзи пожала плечами.

– Он так на тебя смотрит…

– Как? – спросила Лилиан. Ее вдруг охватил страх, будто тысячи крошечных булавок вонзились в кожу.

– Так. Заинтересованно, пожалуй…

Лилиан скорчила презрительную гримасу, чтобы скрыть замешательство.

– Мы с графом терпеть не можем друг друга, – сухо сказала она. – Единственное, что его может заинтересовать, – это возможность заключить сделку с папой.

Она замолчала и подошла к туалетному столику, где в ярких солнечных лучах сверкал флакончик с духами. Осторожно дотронувшись до хрустальной грушевидной бутылочки, она несколько раз задумчиво потерла большим пальцем о пробку.

– Знаешь, Дейзи, – сказала она с сомнением в голосе, – я должна тебе рассказать одну вещь. Когда мы с Уэстклифом сидели в кустах можжевельника, кое-что случилось.

– Да? – Дейзи загорелась от нетерпения.

Но именно в эту минуту в комнату вошла матушка, а за ней следовали две горничные, которые тащили складную ванну. В присутствии матери, суетившейся вокруг них, Лилиан не могла поговорить с сестрой. Пожалуй, это и к лучшему, ведь Лилиан могла еще раз обдумать случившееся. Она сунула флакончик в ридикюль, с которым собиралась отправиться на ужин. Ей в голову вдруг пришла странная мысль' «Может быть, это аромат духов так повлиял на Уэстклифа? Должно же быть какое-то объяснение… Судя по выражению лица Уэстклифа, он и сам был шокирован, когда понял, что наделал»

Лилиан решила еще раз испытать духи, так сказать, проверить их в деле. Она криво усмехнулась. Подруги наверняка не откажутся помочь ей в проведении опыта.

«Желтофиоли» были знакомы друг с другом уже почти год. Во время балов они всегда одиноко сидели вместе, никем не приглашаемые на танец Им понадобилось довольно много времени, чтобы завязать дружбу. Может быть, потому, что Аннабел была слишком красива – волосы цвета темного меда, сияющие синие глаза, соблазнительная фигурка. Трудно было себе представить, что это божественное создание снизойдет до дружбы с простыми смертными. С другой стороны, Эванджелина Дженнер отличалась застенчивостью, вдобавок заикалась, так что разговорить ее было невероятно трудно.

Тем не менее, когда окончательно стало ясно, что ни одна из них не способна самостоятельно вырваться из порочного круга, что они так и будут подпирать стену на балах, не говоря уж о том, чтобы выйти замуж, «желтофиоли» объединили усилия. Они стали помогать друг другу, чтобы найти мужей. Первой на очереди была Аннабел. Совместные усилия «желтофиолей» увенчались успехом, ведь Аннабел вышла замуж, хотя Саймон Хант не относился к числу пэров Англии, как было задумано первоначально. Лилиан пришлось признать, что Аннабел, несмотря на некоторые сомнения относительно этой партии, сделала правильный выбор, выйдя за Ханта. Теперь была очередь самой Лилиан. Она шла второй по старшинству.

Приняв ванну, сестры уселись, каждая в своем углу комнаты, а горничные помогали им одеться. Короткие пышные рукава платья Лилиан соединялись с корсетом с помощью золотых пряжек на плечах. Ненавистный корсет укорачивал ее талию на два дюйма, а специальные подушечки увеличивали грудь, делая ее более соблазнительной. Потом ее усадили за туалетный столик, где ей пришлось сидеть, морщась и гримасничая, пока горничная щеткой распутывала волосы, укладывая их в затейливую прическу. Дейзи подвергли той же пытке, шнуровка, подкладки, застежки. Ее облачили в платье цвета сливочного масла с кружевами по вырезу корсажа.

Миссис Боумен хлопотала вокруг них, не умолкая ни на минуту. Она наставляла дочерей, как себя вести.

– Помните, что английским джентльменам не нравится, когда девушка слишком много разговаривает. Их не интересует ваше мнение, поэтому я хочу, чтобы вы обе проявили кротость и болтали как можно меньше. И никакого упоминания о спортивных развлечениях! Возможно, джентльмена позабавит, если вы скажете, что играете в лапту или теннис, но в душе он презирает девушек, которые играют в мужские игры. Если джентльмен спросит о чем-нибудь, сумейте переадресовать этот вопрос ему самому, тогда у него будет возможность высказаться, поведать о собственном опыте.

– Еще один увлекательный вечер в поместье Стоуни-Кросс-Парк, – пробормотала Лилиан, а Дейзи весело фыркнула.

– В чем дело? – сухо спросила Мерседес. – Дейзи, ты слушаешь?

– Да, мама, я едва могу дышать. Кажется, корсет затянули слишком туго.

– Тогда дыши неглубоко.

– А нельзя немного ослабить шнуровку?

– Ни в коем случае! Британским джентльменам нравятся девушки с очень узкой талией. Итак, на чем я остановилась? Ах да! Если во время ужина беседа случайно прервется…

Лилиан мрачно слушала наставления матери, которые, без сомнения, ей еще не раз предстоит вытерпеть, пока они живут в доме Уэстклифа, и внимательно вглядывалась в свое отражение в зеркале. Сегодня вечером она опять встретится с Уэстклифом. Сейчас эта мысль ее почему-то волновала. Она представила, как его смуглое лицо склоняется над ней, и закрыла глаза.

– Простите, мисс, – услышала она голос горничной. Той показалось, что она слишком туго затянула прядь волос.

– Все в порядке, – сказала Лилиан, грустно улыбнувшись своему видению, – тяните сильней, у меня прочная голова.

– Это еще слабо сказано, – подала голос Дейзи. Горничная продолжала укладывать и закалывать волосы, а мысли Лилиан опять вернулись к Уэстклифу. «Станет ли он делать вид, что никакого поцелуя за живой изгородью не было? Или захочет поговорить об этом?» Заинтригованная, она решила, что нужно все рассказать Аннабел. Она, по-видимому, намного больше знала об Уэстклифе, будучи женой его друга, Саймона Ханта.

Стук в дверь раздался в ту самую минуту, как горничная воткнула последнюю шпильку в ее прическу. Дейзи в этот момент натягивала длинные, по локоть, белые перчатки. Она бросилась открыть дверь, не обращая внимания на мать, ведь та настаивала, что это забота горничной. Распахнув дверь настежь, Дейзи радостно вскрикнула. На пороге стояла Аннабел Хант. Лилиан вскочила из-за туалетного столика и бросилась к подруге. Все трое принялись обниматься. В последний раз они виделись несколько дней назад в Лондоне, в отеле «Ратледж», где останавливались их семьи. Ханты собирались переезжать в новый дом, который строили в Мейфэре. Аннабел, Лилиан и Дейзи бегали друг к другу в гости по малейшему поводу, а Мерседес пыталась возражать. Ей казалось, что Аннабел плохо влияет на дочек. Поразительно недальновидное суждение, ведь дело обстояло совсем наоборот.

Аннабел выглядела восхитительно, как всегда. Бледно-голубое атласное платье прекрасно облегало ее формы, на фоне которого ее глаза выглядели густо-синими, а бархатистая кожа еще нежнее.

Аннабел отступила на шаг назад, чтобы рассмотреть сестер. Ее глаза сияли.

– Как вы доехали из Лондона? Наверное, уже было романтическое приключение? Хотя нет, вы здесь всего один день…

– Может быть, и было, – тихо сказала Лилиан, помня, что у матери отличный слух. – Мне надо тебе кое-что рассказать.

– Девочки, – перебила их Мерседес неодобрительно. – Вы не закончили одеваться к вечеру.

– Я готова, мама, – быстро сказала Дейзи. – Смотри, все как надо! Я даже успела надеть перчатки.

– Мне осталось только взять сумочку, – добавила Лилиан, бросаясь к туалетному столику. Она схватила ридикюль цвета сливок. – Теперь я тоже готова.

Аннабел приветливо улыбнулась миссис Боумен, прекрасно зная, что Мерседес ее не одобряет.

– Добрый вечер, миссис Боумен. Надеюсь, вы разрешите Дейзи и Лилиан спуститься вниз вместе со мной?

– Боюсь, им придется подождать, пока соберусь я, – сказала Мерседес ледяным тоном. – Мои невинные девочки нуждаются в присмотре со стороны достойной почтенной особы.

– Аннабел будет нашей компаньонкой, – сказала Лилиан весело. – Не забывай, она теперь уважаемая замужняя дама.

– Я сказала: «достойной особы», – не сдавалась мать, но ей все-таки пришлось замолчать, так как дочери выскочили из комнаты, хлопнув дверью.

– Боже мой, – сказала Аннабел, грустно рассмеявшись – Меня впервые назвали почтенной замужней дамой. Скучно звучит, правда?

– Если бы ты была скучной, – ответила Лилиан, беря Аннабел под руку, – ты бы нравилась нашей маме.

– И нам бы не хотелось дружить с тобой, – подхватила Дейзи.

Аннабел улыбнулась.

– И все-таки мне бы хотелось, чтобы вы уяснили несколько главных правил поведения. Во-первых, если какой-нибудь приятный джентльмен предложит вам выйти в сад, чтобы увидеться с ним наедине.

– Мы должны отказаться? – спросила Дейзи.

– Нет, но, пожалуйста, сначала скажите мне, чтобы я могла вас прикрыть. Во-вторых, если до вас ненароком долетят скандальные сплетни, не предназначенные для невинных ушек…

– Нам не следует их слушать?

– Наоборот, ловите каждое слово! А потом немедленно расскажите мне…

Лилиан усмехнулась, задерживая подругу на углу коридора.

– Можно мне пойти поискать Эви? Без нее у нас не получится официального собрания «желтофиолей».

– Эви уже внизу с тетушкой Флоренс, – ответила Аннабел.

Обе сестры хором воскликнули, обрадованные новостью:

– И как там она? Как выглядит?

– Мы не видели ее целую вечность!

– Кажется, с ней все в порядке, – сказала Аннабел, становясь серьезной. – Немного похудела. Может быть, немного пала духом.

– Неудивительно, – заметила мрачно Лилиан. – Когда с тобой так обращаются…

Они не видели Эви больше месяца. Семья покойной матери держала девушку взаперти. За малейшую провинность ее часто сажали под замок, а выпускали в свет только под строжайшим надзором тетки Флоренс. Подруги даже думали, что суровая жизнь в семье в немалой степени поспособствовала тому, что Эви заикалась. По иронии судьбы, из всех «желтофиолей» Эви меньше всего заслуживала такой строгости, ведь она была робкая, послушная… Девушкам удалось узнать, что мать Эви стала паршивой овцой в семье, выйдя замуж за человека намного ниже себя по положению. Она умерла при родах, и девочку заставили искупать грех матери. Отец, которого Эви видела крайне редко, отличался слабым здоровьем. Вероятно, ему тоже не суждена была долгая жизнь.

– Бедняжка Эви! – грустно продолжала Лилиан. – Я бы хотела уступить ей свою очередь. Надо найти ей мужа и избавить ее от этого ужасного семейства.

– Эви еще не готова, – твердо сказала Аннабел. Судя по решительному тону ее голоса, она уже обдумывала эту мысль. – Ей надо побороть застенчивость. Она не может даже поддержать разговор с джентльменом. Кроме того…

Она с сожалением посмотрела на сестер и обняла тонкую талию Лилиан.

– Ты уже не так молода, чтобы откладывать замужество, моя дорогая.

Лилиан состроила кислую гримасу, и Аннабел рассмеялась.

– Так о чем ты хотела поговорить? – спросила она. Лилиан покачала головой.

– Давай потом, когда с нами будет Эви, иначе мне придется рассказывать еще раз.

Они спустились в приемные залы, где уже толпились гости.

В этом сезоне в моде были яркие цвета, по крайней мере в нарядах дам. Глаза просто разбегались от насыщенных тонов! Собравшиеся напоминали стайку бабочек. Мужчины традиционно облачились в черные костюмы с белыми рубашками. Однообразие слегка нарушали галстуки и сдержанных расцветок жилеты.

– А где мистер Хант? – спросила Лилиан у подруги.

– Думаю, он с графом и друзьями. – При упоминании о муже Аннабел слегка улыбнулась. Ее взгляд сделался пристальным, и это не ускользнуло от Эви. – Вон Эви! И, кажется, даже тетушка не хлопочет вокруг нее, как обычно. Какая удача!

Эви стояла у стены, рассеянно глядя на пейзаж в золоченой раме. Казалось, она всецело ушла в себя, вся съежилась, как бы извиняясь за свое присутствие на празднике. Ей было явно неуютно и одиноко в толпе гостей. Никто и никогда особо не приглядывался к Эви, не замечал ее, хотя она была по-настоящему хороша собой. Может быть, была даже красивее Аннабел. Ее красота, однако, была совсем другого рода: рыжие волосы, веснушчатое лицо с огромными голубыми глазами. Подвижный ротик с пухлыми губами… к сожалению, мода требовала совсем другого. При взгляде на ее фигурку захватывало дух, но дело портили скромные невыразительные платья, которые она была вынуждена носить, да и всегда поникшие плечи отнюдь не добавляли ей привлекательности.

Бросившись вперед, Лилиан напугала Эви, схватив ее затянутую в перчатку руку.

– Идем, – шепнула Лилиан, увлекая подругу за собой.

Глаза Эви просияли. Она нерешительно глянула в сторону тетки, которая беседовала в углу с какой-то вдовствующей особой. Флоренс была слишком поглощена разговором, чтобы следить за девушкой. Четыре подруги незамеченными ускользнули из гостиной и почти бегом бросились по коридору, будто вырвавшиеся на свободу узники.

– Куда мы идем? – шепнула Эви.

– На заднюю террасу, – ответила Аннабел.

Они прошли через анфиладу стеклянных дверей в задней части дома и оказались на вымощенной плитами широкой террасе, опоясывающей весь дом.

Внизу открывался чудесный пейзаж, достойный кисти художника: фруктовые сады, аккуратные дорожки, клумбы с редкими цветами. За садами начинался лес, за утесом текла речка Итчен, обозначенная стеной из бурого камня.

Лилиан повернулась к Эви и обняла ее.

– Эви! – воскликнула она. – Я так по тебе скучала! Если бы ты знала, какие жуткие планы мы строили, чтобы вызволить тебя! Мы даже хотели тебя украсть. Почему нам не разрешают прийти к тебе в гости?

– Они м-меня п-презирают, – сказала Эви глухо. – Я д-даже не знала насколько! А совсем недавно… все началось, когда я попыталась увидеться с отцом. Меня поймали и несколько дней не выпускали из комнаты. И почти не д-давали н-ни есть, ни п-пить. Они сказали, что я неблагодарная и строптивая, что во мне взыграла дурная кровь. Я для них ничто, просто плод ужасного греха, что совершила моя мать. Тетя Флоренс говорит, это я убила мою маму.

Лилиан с недоверием посмотрела ей в лицо.

– Она так и сказала? Этими самыми словами? Эви кивнула.

Не помня себя от гнева, Лилиан выругалась, а Эви покраснела. Несомненно, одним из спорных достоинств Лилиан было ее умение ругаться, как матрос. Этот талант она приобрела, проведя слишком много времени в обществе своей бабки, которая когда-то работала прачкой в доках.

– Я знаю, что это неправда, – тихо сказала Эви. – Да, мама действительно умерла в родах, но я же в этом не виновата!

Лилиан положила руку ей на плечо. Девушки направились к одному из стоящих поблизости столиков, Аннабел и Дейзи пошли за ними.

– Эви, что можно сделать, чтобы избавить тебя от этих ужасных людей?

Девушка безнадежно пожала плечами.

– М-мой отец с-совсем болен. Я спросила, нельзя ли мне пожить у него, но он не согласился. Да и мои родственники могут забрать меня обратно в любую минуту, а у него не хватит сил им помешать.

Девушки помолчали. Как ужасно все устроено! Эви уже достаточно взрослая и, пожалуй, может отказаться от семейной опеки, но положение незамужней женщины слишком ненадежно: пока жив отец, ей не получить наследства. Сейчас же у нее нет средств к существованию.

– Ты можешь пожить у нас с мистером Хантом в отеле «Ратледж», – вдруг сказала Аннабел очень решительно. – Мой муж не допустит, чтобы кто-то увел тебя насильно. Он очень влиятельный человек…

– Нет.

Эви затрясла головой, не дав подруге закончить.

– Я н-не могу поступить так с тобой. Против тебя будет так… нет, ни за что. И потом, как это с-странно будет выглядеть…

Она опять грустно покачала головой.

– Я тут думала… тетя Флоренс сказала, что мне надо выйти замуж за ее сына, кузена Юстаса. Он неплохой человек, это позволит мне жить отдельно от родни.

Аннабел наморщила нос.

– Да, в наши дни такое все еще бывает, когда женятся двоюродные брат и сестра, но все же это кровосмешение, а любое кровное родство, по-моему… уф!

– Подожди, – подозрительным голосом произнесла Дейзи, садясь рядом с Лилиан. – Мы раньше встречали кузена Юстаса. Лилиан, ты ведь помнишь тот бал в доме Уинтербернов? – Ее глаза сузились. – Это он сломал тогда стул, правда, Эви?

Эви пробормотала что-то неразборчивое.

– Боже правый! – воскликнула Лилиан. – Как ты можешь всерьез думать о таком замужестве, Эви?

Лицо у Аннабел было озадаченное.

– Как он мог сломать стул? У него вспыльчивый нрав? Он запустил в кого-то стулом?

– Он сломал стул, просто сев на него, – презрительно сказала Лилиан.

– У к-кузена Юстаса широкая к-кость, – объяснила Эви.

– У кузена Юстаса подбородков больше, чем у меня пальцев, – закричала Лилиан. – И он так занят набиванием своей утробы, что едва снисходит до разговора.

– Когда я подошла поздороваться с ним, – подхватила Дейзи, – мне пришлось уйти с полуобглоданным крылышком цыпленка в руке.

– Он забыл, что держит его в руке, – сказала Эви извиняющимся тоном. – Я хорошо помню, как он сожалел, что испортил тебе перчатку.

Дейзи нахмурилась.

– Меня больше волновало другое: где он прячет остаток цыплячьей тушки!

Поймав умоляющий взгляд Эви, Аннабел решила прервать поток веселья.

– У нас мало времени, – напомнила она. – Обсудим достоинства кузена Юстаса в другой раз, когда нам больше нечем будет заняться. Лилиан, дорогая, что ты хотела нам рассказать?

Это был прекрасный отвлекающий маневр. Сжалившись над несчастной Эви, Лилиан на время забыла про кузена Юстаса и сделала подругам знак, приглашая сесть поближе.

– Все началось с того, что в Лондоне я зашла в парфюмерную лавку…

Лилиан принялась описывать визит к парфюмеру, мистеру Неттлу, рассказывая подробно, как купила духи, обладающие волшебными свойствами. Время от времени в рассказ встревала Дейзи со своими замечаниями.

– Духи у тебя с собой? – поинтересовалась Аннабел с недоверчивой улыбкой. – Дай понюхать.

– Сейчас. Но история еще не закончена.

Лилиан вытащила флакончик из ридикюля и поставила его на стол. Свет фонаря на террасе отражался в его хрустальных гранях.

– Сейчас узнаете, что случилось сегодня.

Лилиан рассказала, как они с сестрой неожиданно для себя ввязались в игру на заднем дворе, как появился граф Уэстклиф. Аннабел с Эви не верили своим ушам, особенно когда Лилиан рассказала, что граф тоже принял участие в игре.

– Нет ничего удивительного, что лорду Уэстклифу нравится играть в лапту, – задумчиво сказала Аннабел. – Он обожает игры на открытом воздухе. Но то, что ему захотелось играть с вами…

Лилиан вдруг ехидно улыбнулась.

– Видимо, он просто хотел мне объяснить, что я делаю не так. Сначала он показал, как надо замахиваться битой, а потом…

Ей стало вдруг не до смеха. Она поняла, что краснеет.

– Потом он тебя обнял, – быстро подсказала Дейзи, чтобы нарушить изумленное молчание, воцарившееся за столом.

– Что он сделал? – ахнула Аннабел.

– Только чтобы показать, как правильно держать биту. Лилиан нахмурила темные брови.

– Это было во время игры, и все это не важно. Интересное случилось потом. Уэстклиф повел нас с Дейзи коротким путем к черному ходу, как вдруг на дорожке появился папа с какими-то приятелями. Дейзи побежала вперед, а нам с графом пришлось пережидать за живой изгородью. Мы сидели там рядом…

Три «желтофиоли» заговорщицки склонились над Лилиан.

– И что произошло дальше? – потребовала Аннабел. Лилиан чувствовала, как пылают ее уши. Ей вдруг стало трудно говорить, слова застревали где-то в горле. Она не сводила взгляда с хрустальной бутылочки.

– Он меня поцеловал, – тихо сказала она.

– Боже правый, – воскликнула Аннабел. Эви уставилась на Лилиан, не говоря ни слова.

– Так я и знала! – сказала Дейзи. – Знала!

«Откуда тебе было знать», – хотела было возразить Лилиан, но Аннабел перебила:

– Один раз? Или больше?

Лилиан покраснела еще сильнее, вспомнив чувственные поцелуи графа.

– Не один раз, – призналась она.

– Как это было? – спросила Эви.

Лилиан как-то не приходило в голову, что подруги потребуют подробный отчет о подвигах лорда Уэстклифа. Назойливый жар заливал ее щеки, шею и лоб, покалывая тысячами игл. Она старалась думать о чем-нибудь постороннем, пытаясь успокоиться, но вместо этого ей с пугающей живостью представился Уэстклиф, жар его крепкого тела, ищущий рот. Ей показалось, что внутренности у нее тают и превращаются в горячий металл. Лилиан вдруг поняла: не может она сказать им правду.

– Это было ужасно, – сказала она, нервно покачивая под столом ножкой. – Лорд Уэстклиф целуется хуже всех, кого я знаю.

Дейзи и Эви разочарованно вздохнули. Аннабел, напротив, посмотрела на Лилиан с плохо скрытым сомнением.

– Странно. До меня доходило столько слухов об Уэстклифе. Судя по всему, он умеет угождать женщинам.

Лилиан проворчала что-то себе под нос.

– На самом деле, – продолжала Аннабел, – однажды я играла в карты, неделю назад, и одна из дам за моим столом сказала, что Уэстклиф – само совершенство в постели. Ни один любовник с ним не сравнится. Ей теперь нужен только он.

– Кто сказал такое? – вспыхнула Лилиан.

– Я не могу тебе сказать, – быстро ответила Аннабел. – Это было доверительное признание.

– Не верю, – возразила Лилиан. – У кого хватит бесстыдства признаться в таком?

– Видишь ли, – Аннабел взглянула на нее с легким превосходством, – замужние дамы иногда говорят о многом таком, о чем не могут говорить незамужние девицы.

– Черт возьми! – воскликнула Дейзи с завистью.

Они опять замолчали. Аннабел пристально смотрела на покрасневшую Лилиан. Та не смогла выдержать взгляда подруги и отвела глаза.

– Хватит об этом! – скомандовала Аннабел с внезапным смешком. – Скажи правду, Уэстклиф действительно ужасно целуется?

– Ну, полагаю, терпеть можно, – ворчливо признала Лилиан. – Но дело не в этом.

Эви спросила, округлив глаза от любопытства:

– А в чем д-дело?

Лилиан ткнула пальцем в сверкающий флакончик.

– Уэстклиф был вынужден поцеловать девушку, которую терпеть не может, то есть меня, вдохнув аромат вот этих духов.

Все четверо посмотрели на флакончик с благоговением.

– Правда? – недоверчиво спросила Аннабел.

– Чистая правда, – отозвалась Лилиан.

Дейзи и Эви примолкли, переглядываясь, как будто следили за игрой в теннис.

– Лилиан, ради Бога! Ты самая здравомыслящая девушка из всех, кого я знаю. И ты признаешься, что у тебя есть духи, которые действуют на мужчин, как афродизиак. Самое удивительное, что…

– Афро… что?

– Любовное зелье, – ответила Аннабел. – Лилиан, если лорд Уэстклиф оказывает тебе знаки внимания, это не из-за духов.

– Почему ты так думаешь? Брови Аннабел поползли вверх.

– Разве на других мужчин, кого ты знаешь, духи производили подобное действие?

– Не замечала, – неохотно признала Лилиан.

– Ты долго ими пользуешься?

– Почти неделю, но я…

– Граф – единственный мужчина, который поддался их чарам?

– Другие тоже почувствуют, – не сдавалась Лилиан, – просто у них пока не было возможности понюхать.

Видя, что подруга ей не верит, Лилиан вздохнула:

– Понимаю, это звучит смешно, но до сегодняшнего дня я не верила ни единому слову мистера Неттла об этих духах. Уверяю вас, именно в ту минуту, как граф почувствовал их аромат…

Аннабел сверлила ее взглядом, не веря своим ушам. Молчание нарушила Эви:

– Можно мне понюхать?

– Конечно.

Осторожно взяв в руки флакончик, как будто он вот-вот взорвется, Эви вытащила пробку и поднесла флакончик к веснушчатому носику. Сделав вдох, она фыркнула:

– Ничего особенного н-не чувствую…

– Наверное, действует только на мужчин? – предположила Дейзи.

– Что мне интересно, – задумчиво протянула Лилиан, – полез бы лорд Уэстклиф целоваться к кому-нибудь из вас, надушись вы этими духами?

Аннабел поняла, к чему клонит Лилиан, и притворно запротестовала:

– Нет-нет, я замужняя дама, очень люблю мужа, к тому же у меня нет ни малейшего желания соблазнить его лучшего друга.

– Разумеется, тебе не надо его соблазнять Просто подушись и встань рядом. Посмотрим, заметит ли он тебя.

– Я сделаю это, – вызвалась Дейзи. – И вообще я предлагаю, чтобы мы все надушились сегодня духами Лилиан. Посмотрим, сделает ли это нас более привлекательными.

Эви понравилась мысль Дейзи, Аннабел же вытаращила глаза:

– Ты серьезно?

Лилиан беспечно воскликнула:

– Но ведь вреда не будет! Считай, что это научный опыт. Ты собираешь доказательства своей теории.

Аннабел простонала, глядя, как двое младших трясут флакончик, чтобы извлечь несколько драгоценных капель.

– Это самая большая глупость за всю мою жизнь, – сказала она – Глупее, чем наша игра в лапту, когда мы бегали в подштанниках.