Текст книги "Тайны летней ночи"

– Настоящая бита! – восторженно завопила Дейзи. – А я думала, придется играть обычной дурацкой палкой. Где ты ее нашла, Лилиан?

– Позаимствовала у одного из конюхов. Похоже, они при каждом удобном случае удирают, чтобы поиграть в раундерз. Во всяком случае, они весьма увлекаются этой игрой.

– Да и кто бы на их месте не увлекался? – риторически спросила Дейзи, расстегивая лиф. – Что-то жарковато сегодня. Как приятно сбросить всю эту груду ткани!

Пока сестры разоблачались с привычными ухватками девушек, привыкших раздеваться под открытым небом, Аннабел и Эви нерешительно переглянулись.

– Трусишь? – пробормотала Эви.

– О господи, – раздраженно бросила Аннабел, принимаясь расстегивать платье. И поняла, что все-таки не лишена скромности, поскольку немедленно и стыдливо зарделась. Но нельзя же идти на попятный, если даже трусиха Эви готова присоединиться к мятежу против всех правил приличия!

Высвободив руки из рукавов, Аннабел выпрямилась, и платье с шорохом сползло к ее ногам. Оставшись в сорочке, панталонах и корсете, она ощутила приятное дуновение ветерка, охлаждавшего вспотевшее тело, и вздрогнула от удовольствия.

Остальные девушки последовали ее примеру. И вскоре яркие холмики ткани улеглись на земле подобно гигантским экзотическим цветам.

– Лови! – крикнула Дейзи, бросив Аннабел мяч. Та непроизвольным движением схватила его. Девушки направились к центру луга, перекидываясь мячом. Эви оказалась самой неловкой, хотя было ясно, что это скорее неопытность, чем неуклюжесть. А вот Аннабел частенько играла с младшим братом, так что управляться с мячом было для нее не внове.

Как странно было идти налегке, зная, что ноги не скованы тяжелыми юбками!

– Полагаю, так чувствуют себя мужчины. Они-то имеют право ходить в брюках! Можно почти позавидовать такой свободе! – со вздохом заметила Аннабел.

– Почти? – усмехнулась Лилиан. – Лично я им ужасно завидую. Ах, как было бы чудесно, если бы женщинам тоже позволяли носить брюки!

– Ну, мне это совсем не нравится, – покачала головой Эви. – Я просто умерла бы от стыда, если бы мужчины могли видеть форму моих ног и моей… – Она поколебалась, явно подыскивая слова, которыми могла бы описать интимные части женского тела. – Ну, и других вещей, – смущенно докончила она.

– Твоя сорочка в прискорбном состоянии, Аннабел, – откровенно заметила Лилиан. – Мне в голову не пришло прислать тебе нижнее белье, хотя могла бы и додуматься…

Аннабел равнодушно пожала плечами:

– Не важно. Тем более что это единственный раз, когда кто-то увидит меня в сорочке.

– Лилиан, мы с тобой безобразно близоруки, – упрекнула Дейзи сестру. – Думаю, бедняжка Аннабел вытянула короткую соломинку, когда речь шла о феях-крестных.

– Ничего, я не жалуюсь, – засмеялась Аннабел. – И насколько мне известно, мы все едем в одной тыкве.

Немного попрактиковавшись и обсудив правила раундерз, они поставили пустые корзинки вместо столбиков ворот, и игра началась. Аннабел покрепче уперлась ногами в землю на месте, обозначенном как «Касл-Рок».

– Я подам ей мяч, – сообщила Дейзи, – а ты, Лилиан, лови.

– Но у меня рука сильнее, – проворчала Лилиан, тем не менее вставая за спиной Аннабел. Та, подняв биту, попыталась отбить мяч, но промахнулась, и мяч просвистел в воздухе мимо ее уха. Лилиан ловко поймала добычу.

– Хороший удар, – похвалила Дейзи. – Только следи за мячом, когда он летит к тебе.

– Я не привыкла стоять смирно, когда в меня бросают тяжелым предметом, – пошутила Аннабел, размахивая битой. – Сколько у меня попыток?

– По правилам раундерз бьющий по мячу имеет сколько угодно попыток, – пояснила Лилиан. – Давай еще раз, Аннабел… только вообрази, что мяч – это нос мистера Ханта.

– Предпочитаю метиться в ту выпуклость, что немного пониже, – фыркнула Аннабел. Дейзи подала мяч, и теперь Аннабел не промахнулась. Послышался сильный шлепок, и Дейзи, восторженно вопя, помчалась за мячом.

– Беги, Аннабел, – выдавила Лилиан, умирая от смеха. Аннабел послушала подругу и с торжествующим кличем обогнула корзинки, стремясь первой попасть на «Касл-Рок».

– Оставайся у третьего столбика, Аннабел, – велела Лилиан. – Посмотрим, сможет ли Эви привести тебя назад в «Касл-Рок».

Явно набравшаяся решимости, Эви взяла биту и заняла прежнее место Аннабел.

– Представь, что мяч – это твоя тетушка Флоренс, – посоветовала Аннабел, и Эви мгновенно просияла.

Дейзи бросила мяч, стараясь попасть прямо в биту. Однако Эви промахнулась, и мяч упал в ладони Лилиан. Бросив его сестре, Лилиан подошла к Эви.

– Чуть расставь ноги и согни их в коленях, – приказала она. – Вот и молодец. А теперь внимательно следи за мячом, и никогда не промахнешься.

К сожалению, Эви то и дело промахивалась. Красная от стыда и раздражения, девушка опустила биту.

– Эт-то слишком сложно, – призналась она, встревоженно наморщив лоб. – Может, стоит уступить очередь кому-то из вас?

– Пожалуйста, еще несколько попыток, – заволновалась Аннабел, которой очень хотелось, чтобы подруга хотя бы раз попала по мячу. – Мы никуда не спешим.

– Не сдавайся! – поддержала Дейзи. – По-моему, ты слишком сильно стараешься. Расслабься и перестань закрывать глаза, когда замахиваешься!

– Ты все можешь, – вторила Лилиан, откидывая со лба прядь темных шелковистых волос и разминая тонкие, но сильные руки. – Последний ты почти поймала. Только ни на миг не отводи глаз от мяча.

Обреченно вздохнув, Эви понесла биту к «Касл-Рок» и подняла над головой.

– Я готова.

Дейзи бросила мяч, и Эви с мрачной решимостью размахнулась. Облегчение охватило Аннабел при виде мяча, летевшего прямо на биту. Отскочив, мяч улетел в дубовую рощу. Все радостно завизжали, приветствуя столь удачный удар. Потрясенная успехом, Эви запрыгала, как девчонка.

– Я сделала это! Сделала!

– Огибай корзинки! – крикнула Аннабел и бросилась к «Касл-Рок». Эви, довольно смеясь, обогнула импровизированное поле. Когда она подбежала к «Касл-Рок», все четыре снова принялись скакать, оглашая окрестности веселыми криками. Просто так. Без причин. Всего лишь потому, что они молоды, здоровы и довольны собой.

Но тут Аннабел краем глаза заметила темную фигуру, быстро взбиравшуюся на холм. Господи… да это…

Не один, а два всадника, очевидно, тоже решили отдохнуть на лугу.

– Кто-то едет! – предупредила она, мигом положив конец празднику. – Скорее! Бежим за одеждой.

Девушки тревожно переглянулись и в панике отступили к остаткам пикника, где лежали платья. Все, кроме Аннабел. Она было последовала их примеру, но тут же остановилась, сообразив, что спасаться поздно. Кто это? И каких бед еще ждать?

Холодный ужас охватил ее при виде знакомых лиц. И надо же такому случиться!

Лорд Уэстклиф. И, что еще хуже, Саймон Хант.

Глава 10

Встретив потрясенный взгляд Ханта, Аннабел так и не смогла отвести глаз. Все равно как в тех кошмарах, когда просыпаешься с чувством облегчения, понимая, что в жизни такого никогда не случится. Не будь ее положение столь безвыходным, она, возможно, даже позлорадствовала бы над потерявшим дар речи Хантом. Сначала лицо его было абсолютно растерянным, словно он никак не мог осознать того обстоятельства, что она стоит перед ним в одной сорочке, корсете и панталонах. Его взгляд медленно скользил по ней, остановившись наконец на ее раскрасневшемся лице.

Прошло еще минуты две напряженного молчания, прежде чем Хант, громко сглотнув, хрипло пробормотал:

– Возможно, мне не стоило спрашивать, но какого черта вы тут вытворяете?

Его слова вывели девушку из паралича. Не может же она стоять и мирно беседовать с ним, одетая в нижнее белье!

Но достоинство, вернее, то, что от него оставалось, требовало, чтобы она не следовала примеру Эви и Дейзи, с идиотскими воплями метнувшимися за одеждой. Ну уж нет, этого от нее не дождутся!

Решившись на компромисс, она быстрым шагом устремилась к тому месту, где оставила платье, подхватила его, прижала к груди и снова обернулась к Ханту.

– Мы играли в раундерз, – пояснила она немного более высоким, чем обычно, голосом.

Хант наспех огляделся:

– Но почему нужно было…

– В юбках трудно бегать, – перебила Аннабел. – Я думала, это вполне очевидно.

Согласно кивнув, Хант поспешно отвел глаза, но она успела увидеть знакомую усмешку.

– Никогда не пробовал, так что придется поверить вам на слово.

За спиной Аннабел раздалось негодующее шипение.

– Лилиан, – негодовала Дейзи, – по-моему, ты утверждала, что на этом лугу никого не бывает!

– По крайней мере так мне сказали, – оправдывалась Лилиан, безнадежно запутавшаяся в платье.

Граф, до этой минуты молчавший, пояснил, старательно не спуская глаз с дальнего леса:

– Ваша информация была абсолютно верной, мисс Боумен. Это место крайне редко посещается здешними жителями.

– В таком случае почему вы здесь? – возмутилась Лилиан так надменно, словно не Уэстклиф, а она была владелицей поместья.

Неожиданный вопрос заставил графа обернуться. Не веря собственным ушам, он воззрился на девушку, прежде чем вспомнить, что она по-прежнему полураздета.

– Наше появление было чистой случайностью, – холодно пояснил он, вновь отворачиваясь. – Я собирался осмотреть сегодня северо-западную часть своего поместья. – Он едва уловимо подчеркнул слово «своего» и продолжил: – Проезжая по дорожке, мы услышали ваши крики и подумали, что неплохо бы проверить, в чем дело, и при необходимости помочь. Мне и в голову бы не пришло, что вы решили устроить на этом поле…

– Раундерз-в-панталонах, – любезно подсказала Лилиан, просовывая руки в рукава.

Граф, по-видимому, оказавшийся не в силах повторить подобную чушь, развернул коня и бросил через плечо:

– В следующие несколько минут у меня, по-видимому, разовьется сильнейшая амнезия. Но прежде чем это случится, предлагаю вам воздержаться от любых занятий на открытом воздухе, требующих столь скудных туалетов, поскольку другие любопытные могут оказаться не столь безучастными к такому зрелищу, как я и мистер Хант.

Несмотря на унижение, Аннабел пришлось сдержать скептическое фырканье. Она ни на секунду не поверила в равнодушие Ханта, а тем более графа. Хант, во всяком случае, так и пожирал ее глазами. И хотя Уэстклиф был более деликатен, от нее не ускользнуло, как он хоть искоса, но тщательно осмотрел Лилиан. Однако, учитывая, в каком виде она стоит перед ними, вряд ли сейчас подходящее время обличать лицемерие графа.

– Благодарю вас, милорд, – ответила Аннабел со спокойствием, невероятно ее порадовавшим. – А сейчас, когда вы уже дали нам такой прекрасный совет, я бы попросила вас удалиться и позволить нам привести себя в порядок.

– С удовольствием, – проворчал он.

Но прежде чем отъехать, Хант не смог не оглянуться на Аннабел, все еще прижимавшую платье к груди. Ей показалось, что на щеках его выступила краска, а угольно-черные глаза как-то странно вспыхнули. Как Аннабел жалела, что у нее не хватает самообладания ответить ему холодным презрением! Вместо этого она остро ощущала себя непристойно растрепанной, потной и полностью потерявшей самообладание. Хант, похоже, собирался что-то сказать, но сдержался и что-то пробормотал себе под нос. Его конь нетерпеливо фыркнул, легко перейдя в галоп, стоило Ханту тронуть его бока каблуками. Уэстклиф уже спускался с холма. Хант последовал его примеру.

Сгорая со стыда, Аннабел повернулась к Лилиан, которая, хоть и разрумянилась, все же сохраняла удивительное самообладание.

– Подумать только, что именно они из всех мужчин нас застукали! – сокрушенно вздохнула Аннабел.

– Такому высокомерию можно только позавидовать, – сухо заметила Лилиан. – Оно культивируется годами.

– Ты это о ком? О мистере Ханте или лорде Уэстклифе?

– Оба хороши. Хотя чванство графа может и перевесить спесь мистера Ханта, что я называю поистине впечатляющим свойством.

Девушки обменялись взглядами, выражавшими искреннее пренебрежение к бежавшим с поля боя противникам. Аннабел вдруг заразительно расхохоталась:

– Похоже, нам удалось их удивить!

– Далеко не так, как им – нас, – уверила Лилиан. – Вопрос в том, как нам теперь смотреть им в глаза.

– Скорее уж как им смотреть в наши, – парировала Аннабел. – Мы занимались своими делами и никуда не лезли. В отличие от них.

– Как ты права… – начала Лилиан и осеклась, услышав жуткие сдавленные звуки, доносившиеся с места пикника. На одеяле извивалась Эви. Дейзи, подбоченившись, стояла над ней.

Поспешив к подругам, Аннабел сочувственно спросила Дейзи:

– Что с ней?

– Не вынесла унижения. Сгорела со стыда. Теперь у нее припадок.

Эви каталась по одеялу, прикрывая салфеткой лицо. На виду оставались только уши цвета маринованной свеклы. И чем усерднее она пыталась сдержать смех, тем сильнее он рвался наружу, пока Эви не стала задыхаться.

– Ч-что за прекрасный способ поз-знакомиться с играми на св-вежем воздухе, – выдавила она и снова закатилась беспомощным смехом.

Все три стояли над ней, не зная, что делать. Наконец Дейзи бросила на Аннабел многозначительный взгляд.

– Вот это, – уведомила она, – и есть истерический припадок.

Саймон и Уэстклиф бешеным галопом удалялись от луга и придержали коней, только оказавшись на лесной дороге. Прошло добрых пять минут, прежде чем они вновь обрели дар речи. Перед глазами Саймона стоял образ точеной фигурки Аннабел, облаченной в старенькое бельишко, успевшее сесть от бесчисленных стирок. Хорошо еще, что они не оказались один на один в подобных обстоятельствах, ибо Саймон не был уверен, что оставил бы ее, не решившись предварительно на какое-нибудь варварство.

За всю свою жизнь он ни разу не испытывал столь мощного желания, как в тот момент, когда увидел полуодетую Аннабел. Его едва не одолел страстный порыв спрыгнуть с коня, схватить девушку в объятия и отнести на мягкую травку. Он не мог представить более безбожного искушения, чем вид ее роскошного тела, шелковистой кремово-розовой кожи, выгоревших на солнце золотисто-каштановых волос. Залитая румянцем, она выглядела очаровательно стыдливой. Ему хотелось зубами и пальцами сорвать с нее убогие обноски, расцеловать с головы до пят, попробовать на вкус все сладкие потайные местечки…

– Нет, – буркнул Саймон, чувствуя, как закипает в жилах кровь. Нельзя позволять себе предаваться подобным мыслям, иначе желание, которое он до сих пор держал в узде, сделает дальнейшую скачку невозможной.

Смирив собственную похоть, Саймон глянул на Уэстклифа, казалось, погруженного в глубокое раздумье. Странное состояние для человека, не любившего предаваться грустным мыслям.

Их дружба насчитывала почти пять лет. Они встретились на ужине, устроенном прогрессивным политиком, с которым были оба знакомы. Властный отец Уэстклифа к тому времени умер, и на плечи Маркуса, теперь уже нового графа, легла обязанность заботиться о делах семьи. Разбираясь с финансами, он обнаружил, что, несмотря на внешнее благополучие, положение не слишком блестяще, совсем как у неизлечимо больного пациента, который, однако, на вид кажется совершенно здоровым. Встревоженный постоянными потерями, на которые указывали счетные книги, граф понял, что необходимы перемены. Он решил избежать судьбы других аристократов, тративших жизнь на сбережение остатков постоянно уменьшающегося фамильного состояния. В отличие от любовных романов, описывавших, как растленная знать теряет богатство за игорными столами, современные аристократы были не столько порочными развратниками, сколько плохими финансистами. Неумелые вложения, старомодные взгляды и неудачные предприятия медленно подтачивали их состояния и позволяли новому процветающему классу промышленников подниматься до самых высоких ступеней общества. Любой человек, пренебрегающий влиянием научных открытий на экономику, был обречен на разорение, а Уэстклиф не имел желания оказаться в числе неудачников.

Когда они только подружились, не было сомнения в том, что оба используют друг друга, чтобы добиться своей цели. Уэстклифу было необходимо финансовое чутье Саймона, а тому хотелось войти в светское общество. Но, познакомившись ближе, они поняли, что имеют больше общего, чем казалось ранее. Оба были заядлыми лошадниками и охотниками. И оба были бескомпромиссно честны, хотя Уэстклиф старался проявить больше деликатности в неприятных ситуациях. У обоих не было времени часами болтать в гостиных о поэзии и сентиментальных материях. Они предпочитали иметь дело с очевидными фактами и проблемами и, разумеется, с удовольствием обсуждали существующие и будущие деловые предприятия.

Поскольку Саймон был частым гостем в Стоуни-Кросс и постоянным посетителем Марсден-Террейс, лондонского дома Уэстклифов, остальные друзья графа постепенно приняли его в свой круг. Для Саймона оказалось приятным сюрпризом то открытие, что он был не единственным простолюдином, которого Уэстклиф считал близким другом. Граф, похоже, предпочитал общество людей, чье видение мира не было ограничено стенами аристократических поместий. Мало того, Уэстклиф иногда говаривал, что был бы рад отказаться от титула, будь такое возможно, поскольку не поддерживает понятия наследственной аристократии. Саймон не сомневался, что высказывания друга были искренними, но до Уэстклифа никогда не доходило, что все привилегии вместе с принадлежащими ему властью и обязанностями были неотъемлемой частью его существования. Как владелец старейшего и наиболее почитаемого в Англии графства, Маркус был рожден, чтобы служить долгу и традициям. Он жил организованной, подчинявшейся строгому расписанию жизнью и был самым дисциплинированным из всех знакомых Саймона.

Но сейчас обычно трезвый и хладнокровный граф был взволнован.

– Черт! – воскликнул он наконец. – Я иногда веду дела с их отцом. Как теперь мне встречаться с Томасом Боуменом без того, чтобы не вспомнить, что я видел его дочь в одном белье!

– Дочерей, – поправил Хант. – Они обе были там.

– Я заметил только ту, что повыше.

– Лилиан?

– Да, ее. – Уэстклиф свирепо нахмурился. – Господи, неудивительно, что они не замужем. Настоящие дикарки, даже по американским стандартам. И как эта женщина со мной разговаривала! Можно подумать, это я должен стыдиться того, что прервал их языческое веселье…

– Уэстклиф, вы рассуждаете как ханжа, – перебил Саймон, забавляясь неожиданной горячностью друга. – Несколько невинных девушек, резвящихся на лугу, еще далеко не конец цивилизации, и вы это знаете. Помнится, я видел, какие штуки вы выделываете со своими кошечками на балах и вечеринках…

– Да, но ведь они не деревенские девицы, верно? Они юные леди… по крайней мере, претендуют на это звание. Ну почему компания будущих старых дев ведет себя подобным образом? – раздраженно бросил граф.

Саймон только ухмыльнулся и покачал головой:

– У меня создалось впечатление, что они из чистого отчаяния стали союзницами. Большую часть прошлого сезона они даже не разговаривали друг с другом, но, похоже, все-таки успели подружиться.

– Интересно, с какой целью? – вдруг спросил граф, явно охваченный глубоким подозрением.

– Может, просто хотят развлечься, – предположил Саймон, удивленный тем, как сильно задет граф поведением девушек. Похоже, особенно его взволновала Лилиан Боумен. А ведь это совершенно необычно для графа, всегда относившегося к прекрасному полу с небрежной беспечностью. Насколько было известно Саймону, несмотря на десятки женщин, вешавшихся ему на шею и иногда умудрявшихся затащить в постель, Уэстклиф никогда не терял самообладания. До сегодняшнего дня.

– В таком случае им следовало заняться вышиванием, или вязанием, или чем там еще развлекаются порядочные женщины, – проворчал граф. – Или хотя бы найти хобби, не требующее беготни по лугам в голом виде.

– Они не были голыми, – возразил Саймон. – К моему величайшему сожалению.

– Это замечание требует ответной реплики, – вздохнул Уэстклиф. – Как вы знаете, я не из тех, кто дает непрошеные советы…

– Уэстклиф, я ни секунды не сомневаюсь, что в вашей жизни ни единого дня не прошло без раздачи очередных советов очередному неудачнику, – хохотнул Саймон.

– Я предлагаю советы только тем, кому они действительно необходимы, – с гримасой процедил граф.

Саймон ответил сардоническим взглядом.

– В таком случае изрекайте свои мудрые слова, поскольку, похоже, мне все равно придется их услышать, вне зависимости от моего желания.

– Это относится к мисс Пейтон. Если в вас осталось хоть немного ума, вы забудете обо всех фантазиях относительно этой девушки. Недалекая, тщеславная, поглощенная собой особа. Признаю, фасад прекрасен, но за ним нет никакого содержания. Вы, разумеется, постараетесь сделать ее своей любовницей, если она проиграет ставку на Кендалла. Мой вам совет отказаться от этой затеи. На свете есть женщины, которые могут предложить вам бесконечно больше.

Саймон не сразу ответил. Его чувства к Аннабел Пейтон были чересчур сложны, и от этого на душе становилось неловко. Он восхищался девушкой. Она ему нравилась. И Господу известно, у него нет права строго судить Аннабел за то, что ей пришлось пойти на содержание к другому мужчине. Но сама мысль о том, что она пустила в свою постель Ходжема, вызывала в нем смесь ревности и гнева, поразительную по своей силе.

Услышав сплетню, которую распространял лорд Бердик, утверждавший, что Аннабел стала тайной любовницей лорда Ходжема, Саймон не мог удержаться, чтобы не проверить правдивость этой истории. Он спросил отца, чьи счетные книги всегда были в безупречном порядке, платил ли кто-то по счетам Пейтонов. И отец действительно подтвердил, что лорд Ходжем время от времени улаживал возникающие проблемы. И хотя вряд ли это было прямым доказательством, все же делало более вероятным возможность того, что Аннабел действительно любовница Ходжема. И уклончивость Аннабел во время их беседы вчерашним утром только подтверждала слухи.

Ясно, что положение семьи Пейтон действительно отчаянное, но почему Аннабел обратилась к старику вроде Ходжема, оставалось тайной. С другой стороны, так много решений, верных и неверных, принимается под влиянием момента. Возможно, Ходжему удалось появиться в ту минуту, когда оборона Аннабел совсем ослабела, и она позволила убедить себя отдаться старому ублюдку, и все из-за денег, в которых так отчаянно нуждалась.

У нее не было ботинок для прогулки. Иисусе! Должно быть, этот Ходжем в самом деле жалкий скряга! Раскошелиться на несколько новых платьев, и только! Нет подходящей обуви, но есть белье, которое расползается от ветхости! Если уж Аннабел согласилась быть чьей-то содержанкой, почему не его, Саймона Ханта? По крайней мере, получала бы достойное вознаграждение за свои услуги! Но еще слишком рано подходить к ней с подобными уговорами. Придется терпеливо ждать, пока Аннабел пытается вырвать предложение у Кендалла. Он не собирается мешать ее счастью. Но если она потерпит неудачу с Кендаллом, Саймон откроет перед ней куда более широкие перспективы, чем ее нынешняя жалкая договоренность с Ходжемом.

Представив обнаженную, распростертую на постели Аннабел, Саймон ощутил новый приступ желания, но постарался поддержать нить разговора.

– Почему у вас сложилось впечатление, что я интересуюсь мисс Пейтон? – равнодушно спросил он.

– Просто вы едва не вывалились из седла при виде этой девицы в панталонах.

Это замечание вызвало на губах Саймона нерешительную улыбку.

– При таком фасаде мне плевать на содержание.

– А следовало бы задуматься, – наставительно заметил граф. – Мисс Пейтон – типичная шлюха и закоренелая эгоистка, и я готов в этом поклясться.

– Уэстклиф, – спокойно осведомился Саймон, – вам никогда не приходило в голову, что и вы иногда способны ошибаться? Хотя бы в чем-то?

– Н-нет, – недоуменно протянул граф.

Саймон с сожалением усмехнулся и, пожав плечами, пустил коня рысью.