Текст книги "Полярный круг"

За тучами по-прежнему угадывался серый сумеречный свет. Он ложился поверх крыш, загоняя людей в дома и машины.

При мысли о том, чтобы идти домой, у Карины засосало под ложечкой – трижды проклятая тесная квартирка без балкона. Мама и папа перед телевизором, Ульрика с телефонной трубкой, словно намертво приклеенной к уху, ее монотонная болтовня о парнях и самогонке. В сознании промелькнул образ Биргитты, ее черные глаза и бледные щеки – небось сидит и жалеет сама себя на вилле, где комнат не меньше, чем у семьи Бюрстранд квадратных метров жилья.

И еще она знала, что Сусанна солгала. Биргитта не могла стать свидетелем их с Викингом краткой беседы утром, ведь на неделе она живет в Питео и не ездит на автобусе в Эльвсбюн. Наверняка сама Сусанна видела их и разболтала Биргитте.

Или – может быть, она беседовала с Викингом в другой раз в последние несколько недель?

Карина сделала глубокий вдох, ледяной воздух обжег горло.

Случись такое, она бы не забыла.

Интересно, у Викинга теперь новая девушка? Может быть, спросить Софию – вдруг она знает. Они ведь в одном классе, на естественно-научном отделении.

Ноги в грубых ботинках казались тяжелыми как свинец, она вяло шаркала ими о гравий, но вдруг они остановились, словно жили какой-то своей жизнью.

Тут она вспомнила, что забыла сдать свой экземпляр «Лолиты». Она должна была вернуть ее на место на нужную полку – иностранная литература в переводе на шведский язык.

Плевать.

Мимо, хрустя по гравию, проехал микроавтобус с обледеневшими стеклами, замедлил ход и остановился впереди на Стургатан. Двигатель заглох, открылись двери, раздались голоса мужчин, говоривших по-английски. Она тихо охнула, прищурилась, чтобы рассмотреть их. Наверное, американцы, возвращающиеся в пансионат Stone Swamp Inn – пансионат с самым идиотским названием на свете[4]4
  Stone Swamp – буквальный перевод на английский названия поселка Стентрэск, «каменное болото».


[Закрыть]. Карина услышала, как открылась и закрылась дверь, американцы исчезли. Черт подери, самая первая вещь, которую она купит со своей первой зарплаты, – это контактные линзы. Очки она ни за что не наденет, даже под страхом смерти. Стряхнув с волос снег, она двинулась вверх по горбатой Стургатан.

В окнах паба пансионата Stone Swamp Inn горел теплый желтый свет – как единственный цветной островок посреди черно-белого фильма. Стекла запотели изнутри и покрылись ледяными узорами снаружи, из паба доносилась музыка.

 
Хочу жить сейчас, не потом, а сейчас…
 

С этой песней Томас Леди́н только что выиграл отборочный тур и попал на конкурс Евровидения – она до боли прекрасна.

 
Уехать, уехать —
Скорее в Париж,
Ну что ты в кафешке
Унылой сидишь?
 

Поднявшись на четыре ступеньки вверх, Карина открыла дверь.

В лицо ей ударили запахи: сырость, сигаретный дым, пивная отрыжка. Мокрая шерсть и арахис. Отпустив дверь, так что та с резким скрипом захлопнулась за ней, Карина прищурилась, вглядываясь в туман. Гул голосов напоминал грязный коврик – мерзкий и все же уютный. Томас Леди́н смолк, его сменил Эдди Медуза, который заорал, что ни одна сволочь не смеет прийти к нему и заводить разговоры о панк-роке. Вдохновляюще.

– В баре есть место, – сообщила ей незнакомая задерганная официантка и указала пальцем куда-то, где дым смешивался с тенями.

Карина сняла варежки. Кто-то засвистел в два пальца, она не видела, кто, да и не собиралась принимать это на свой счет. Глаза сфокусировались на стойке бара и бармене – высоком блондине, имени которого она не могла вспомнить. В дальнем конце стойки оказалось два свободных стула. Усевшись на один из них, Карина положила школьную сумку на другой, потянула вниз молнию на куртке.

– Кока-колу, – сказала она блондину. – Со льдом, пожалуйста.

– Гляди, какие жернова, – проговорил старикан за столом позади нее.

Карина не знала, к кому он обращается, но на всякий случай отвернулась. Появилась запыхавшаяся официантка с двумя пиццами, покрытыми свиным филе и бернским соусом, поставила их перед стариком и его приятелем.

– Два больших крепких и две по шестьдесят водочки Renat[5]5
  Ре́нат – популярный сорт шведской водки.


[Закрыть], – буркнул старикан.

Официантка выудила из кармана блокнотик, повторила заказ и исчезла.

Карине подали ее бокал с напитком. Эдди Медуза продолжал ругаться – все панки свиньи и пусть катятся к чертям. Прищурившись, Карина осторожно огляделась, но не обнаружила ни одного знакомого лица. Отчасти это объяснялось тем, что она ничего не видит, отчасти темнотой и дымом, но в первую очередь тем, что в такой ранний час многие еще не добрались до бара. Бенни и его приятели наверняка сидят где-то, похрустывая чипсами и запивая их лимонной фантой. Мама больше не разрешает им сидеть у них дома, так что они наверняка тусуются у Анте или Боба. Ей придется ретироваться до того, как кто-то из них появится здесь.

– This seat taken?[6]6
  Это место занято? (англ.)


[Закрыть]

Она подняла глаза и встретилась взглядом с бородатым американцем.

Бинго!

– What?[7]7
  Что? (англ.)


[Закрыть] Нет.

Она поспешила убрать сумку с барного стула, опустила ее на пол рядом с собой. Только тут заметила, как в помещении жарко и душно.

У американца была широкая задница и некрасивые джинсы, такие ненатуральные, как из супермаркета. Он заказал арахис и пиво, которое стал пить прямо из горлышка. Протянул ей пачку сигарет, она взяла одну, он поднес ей зажигалку. Потом закурил сам, выпустил струйку дыма.

– So you live here or…?[8]8
  Так ты живешь здесь или… (англ.)


[Закрыть]

– In this pub? No[9]9
  В этом пабе? Нет (англ.).


[Закрыть].

Он громко рассмеялся.

– You’re funny[10]10
  Ты забавная (англ.).


[Закрыть].

Американца звали Брюс, он оказался родом из Аризоны. Карина не стала спрашивать, чем он занимается в Стентрэске, – сама знала. Ее папаша работал охранником на ракетной базе, однако не он разболтал. В этом не было нужды. Все иноземные державы, испытывавшие свое оружие массового поражения на просторах вокруг Стентрэска, всегда останавливались в Stone Swamp Inn. Достаточно пройти мимо ресторана, где завтракают проживающие, или мимо паба, или просто посмотреть, какие микроавтобусы останавливаются снаружи, чтобы понять, кто приехал на этот раз.

Когда она допила свою колу, он спросил, не хочет ли она еще, и она ответила, что хочет. Тогда он заказал ей еще одну колу, но на этот раз с ромом. Напиток оказался таким крепким, что у Карины перехватило дыхание. Она взяла горсть арахиса – ей хотелось дать ему почувствовать, что они едят их вместе.

Бармен поменял кассету в магнитоле, и зазвучал диск группы Boppers «Number 1»[11]11
  Номер 1 (англ.).


[Закрыть]. Такая пластинка была у Карины дома. Первая песня называлась «At the Hop»[12]12
  На прыжке (англ.).


[Закрыть], там говорилось о том, как круто танцевать свинг и рок в одном месте, которое, судя по всему, называлось The Hop. Американец стал подпевать, Карина лишь напевала тихонько, зная, что не умеет петь.

Он спросил, что может делать красивая девушка в Стентрэске в пятницу вечером, и она ответила как есть: что она была с подругами на собрании читательского клуба. О Набокове Брюс никогда не слышал. О группе Boppers тоже, что, пожалуй, не так и удивительно, однако с уверенностью заявил, что они американцы. И Pippi Longstockings[13]13
  Пеппи Длинныйчулок (англ.).


[Закрыть] тоже придумали в Америке, а вот АBBA – шведы. Он хотя бы не конченый дурак, повезло. Он сказал, что живет в Тусоне, рядом с полем для гольфа. Она не играет в гольф? Она поперхнулась от одного вопроса.

Он хотел потанцевать, хотя было очень тесно. Она рассмеялась и стала отмахиваться, хотя и не всерьез. Он положил руки ей на талию и поднял ее со стула, они стали двигаться в такт музыке. Вокруг них толпились и толкались, Карина споткнулась и наступила на свою сумку. Под подошвами грубых ботинок оказалась библиотечная книга – так тебе и надо, проклятая «Лолита». Почувствовала, как на глаза навернулись слезы, потянулась за своим бокалом, залпом допила все, что в нем оставалось. Кивнула, когда американец спросил, не хочет ли она еще.

В пабе было почти невыносимо жарко. Boppers допели пластинку до конца и теперь говорили «спокойной ночи» – очень в тему. «Goodnight, sweetheart»[14]14
  Спокойной ночи, милая (англ.).


[Закрыть], жаль покидать тебя, но что делать? Можно остаться! Она рассмеялась, ей снова захотелось выпить!

Американец притянул ее к себе, прижавшись к ней всем своим мощным телом, от него пахло дымом и туалетной водой. Одна ладонь скользнула по ее спине и оказалась за поясом брюк – как раз там, где остался синяк от утренней встречи с тротуаром. Она допила остатки очередного напитка.

Не хочет ли она заглянуть к нему в номер? Там у него есть еще выпивка. Она закрыла глаза и кивнула. Наклонившись, чтобы взять куртку и сумку, она заметила, что нетвердо стоит на ногах. Он хотел держать ее за руку, пока они шли через паб, но она стряхнула с себя его руку, нет необходимости сообщать всему городу, ха-ха-ха.

Брюс жил на втором этаже. Ковровое покрытие в коридоре было темно-зеленое, потертое посредине. Она поцеловала нового знакомого, пока он возился с ключом, борода кололась, во рту у него остался острый вкус пива и арахиса. Ключ упал на пол, Брюс прижал ее к стене – его таран к ее лобку. Со стороны лестницы донеслись смех и шаги, Карина вывернулась и схватила ключ. Ей удалось вставить его в скважину, повернуть, распахнуть дверь… Она ввалилась в номер в тот момент, когда коллеги американца заметили их и помахали им. Плевать. С ними тоже девушка – видать, затеяли групповуху. Бросив куртку и сумку возле двери, она стала расстегивать на американце рубашку. Он стянул с Карины джемпер и громко охнул – она не носила лифчика. Едва она легла на кровать, он навалился сверху, прежде чем она успела стащить с себя вторую брючину. Стянув с нее трусики, он сразу вошел в нее. Боль была дикая, Карина громко застонала от боли, но он воспринял это как комплимент. Он дергался на ней – быстрые ритмичные движения без всякого чувства, она смотрела в потолок и заметила, как все слегка покачивается перед глазами. Черт, она слишком быстро напилась. Его острые колени упирались ей в бедра, при каждом толчке синяк на копчике отзывался болью. Временами мужик вспоминал, что она лежит под ним и останавливался, чтобы повертеть ее левый сосок – не грубо, но и не особо приятно. Кончая, он застонал и так тяжело навалился на нее, что ей было не вздохнуть. Он что-то пробормотал ей на ухо, наверное, спрашивал, хорошо ли ей было, но она не знала, что ответить. Он скатился с нее, и она наконец смогла сделать глубокий вдох. Из нее на покрывало вытекала семенная жидкость. Карина от души надеялась, что месячные еще не начались. Он ушел в ванную и включил душ. Несколько секунд Карина лежала неподвижно, размышляя, как вести себя дальше. Покусала губы, чтобы сделать их большими и красными, села и взбила подушки. Стащила с себя джинсы и трусики, застрявшие где-то на полпути, откинулась на изголовье кровати и постаралась придать себе безмятежный вид. Душ выключился. Американец кашлял и плевался. Вышел с висящим между ног членом и полотенцем в руке, удивленно замер, увидев ее, сидящую голой в постели. Она попыталась улыбнуться, но в голове шумело.

– Are you hungry?[15]15
  Ты голоден? (англ.)


[Закрыть] – спросила она.

– We’ve had dinner[16]16
  Мы ужинали (англ.).


[Закрыть], – ответил он.

– How about that drink you talked about?[17]17
  Как насчет того напитка, о котором ты говорил? (англ.)


[Закрыть] – спросила она, раздвигая ноги.

Он опустил глаза и отвернулся.

– I’m sorry, – проговорил он, – but we have some work to do tonight…[18]18
  Мне очень жаль, но у нас на сегодня еще осталась работа (англ.).


[Закрыть]

Она сглотнула, пока до нее доходил смысл сказанного. Он поимел ее и теперь мечтает как можно скорее от нее отделаться. Она стала нащупывать рукой трусики. Он снова зашел в ванную, закрыв за собой дверь.

Джемпер оказался под кроватью, где было полно пыли. Карина бережно отряхнула его – е го связала одна из тетушек, за которой ухаживала на дому ее мама. Джемпер любимый, из красной мягкой пряжи, не колется.

– Я ухожу! – крикнула она в сторону ванной.

Американец не ответил.

Взяв куртку и сумку, она вставила ноги в ботинки и вышла из номера. Коридор показался ей бесконечным, ей пришлось схватиться рукой за стену, чтобы остановить качку. Дверь, за которой исчезли коллеги американца, стояла приоткрытая, внутри горел свет, и там вечеринка была в полном разгаре. Все трое мужчин работали одновременно, девушка стояла на четвереньках, члены во всех отверстиях. От этой сцены Карина охнула, импульс возбуждения пронесся в ее пострадавшем паху. Инстинктивно нагнувшись вперед, она попыталась закрыть дверь, но дверь не закрылась – в ней застряла сумка. Карина задвинула ее ногой в комнату, но только когда дверь закрылась и щелкнул замок, в мозгу возникло осознание того, что она увидела: сумка была кожаная, из дубильни в Бёлебю. Тем временем снаружи стало совсем черно. Мороз крепчал, но ветер утих. Шел легкий снег. Между ног было холодно и липко. Возле киоска Дагге торчали мальчишки из старших классов со своими мопедами. По смеху она услышала, что среди них Хокан, младший брат Сусанны. Они принялись свистеть и орать ей вслед, когда она проходила мимо, но у нее не хватило сил даже показать им средний палец. От мороза в голове прояснилось. Карина взглянула на часы. Микки-Маус показывал без четверти десять. Не так уж и поздно. Ее подташнивало, но терпимо. Сумка была легкая, учебники она оставила в своем шкафчике в школе – какой смысл таскать их с собой и зубрить в выходные? В сумке лежали только записки и «Лолита». Остановившись на автобусной остановке на Кварндаммсгатан, Карина достала книгу. Дополнительный библиотечный переплет не помог. Корешок сломался, когда она наступила на него. Несколько страниц выпали и теперь, покружившись, приземлились в снег. Она подняла их, вытерла варежкой, щурясь на текст в свете уличного фонаря.

Но не скажется ли это впоследствии, не напортил ли я ей как-нибудь в ее дальнейшей судьбе тем, что во влек ее образ в свое тайное сладострастие? О, это было и будет предметом великих и ужасных сомнений!

Карина скомкала страницы и засунула в урну, сдавив в единый ком слова Набокова, бумажку от жвачки и использованный автобусный билет. Несколько мгновений она держала в руке книгу, потом вышвырнула и ее тоже.

Тротуар перед ее домом забыли посыпать песком. От только что выпавшего мелкого снежка стало ужасно скользко. Она осторожно продвигалась черепашьим шагом по ледяному покрытию, но все же поскользнулась, ударившись коленом и бедром. От боли на глазах выступили слезы, черт, черт, черт. Некоторое время она так и сидела на тротуаре. Мороз и влага проникли через ткань брюк, ягодицы отнялись, утратили чувствительность, в этом ощущении таилось нечто привлекательное и многообещающее. Мембрана, отделяющая от безумия, казалась тонкой и натянутой, словно кожа на барабане, этот выход всегда под рукой.

Мысль напугала Карину. Она поспешно поднялась на ноги.

Лампочка в подъезде на их этаже перегорела, но это не имело значения. В этом подъезде Карина знала каждый уголок, сразу нащупала замочную скважину. В нос ударил запах бекона, в животе у Карины перевернулось – обед в школе она тоже пропустила.

– Карина, это ты?

Из гостиной донеслось позвякивание, когда мама отставила на журнальный столик грог с кусочками льда.

– Угу, – буркнула она в ответ, сбросила ботинки, повесила куртку. Встала в дверном проеме со школьной сумкой на плече.

– Что вы смотрите?

Папа фыркнул.

– Ингемара Бергмана, – произнес он. – Подходящее занятие в пятницу вечером?

– Ингмар, – поправила Карина. – Его зовут Ингмар.

– Где ты была? – спросила мама.

– В читательском клубе, – ответила Карина. – Засиделись, заговорились. О творчестве Набокова и чем оно отличается от творчества Бродского.

– Ты поела?

– Угу, – ответила Карина. – Но бутерброд я все же съем.

– Там остались пальты[19]19
  Пальт – шведское национальное блюдо – колобки из тертого картофеля с жареным беконом внутри.


[Закрыть]. Как контрольная?

– Хорошо.

Карина вошла в комнату, которую делила с младшей сестрой, положила сумку на стол и засунула протоколы в обувную коробку – к остальным. Сестра валялась на кровати, читая одну из ее книг про Китти.

– Кто тебе разрешил это брать?

– Пойди убейся, – ответила Ульрика.

Карина вернулась в кухню. Остатки ужина стояли в холодильнике, она нарезала целый пальт на ломтики. Намазав на него сверху масло, начала есть, стоя возле мойки. Вошел папа, сел за кухонный стол, уставился на нее, не отводя глаз.

– Ты что, выпила?

Она развела руки в красноречивом жесте, показывающем, насколько нелеп этот вопрос.

– Бенни опять вчера задержали в пьяном виде, – проговорил папа.

– Знаю, – ответила Карина.

– А ты откуда знаешь?

– Все знают.

Она нарезала новый пальт, внутри оказалось много бекона. Сосредоточила все усилия на том, чтобы движения получались четкими и трезвыми.

– Хассе нашел работу, – сказал папа. – В Стокгольме.

Карина замерла, не донеся до рта пальт, почувствовала, как по телу пронеслась волна адреналина. Хассе был ее второй брат – тот, который не пил.

– В психушке, – продолжал папа каким-то странным голосом. – Санитаром.

– В Бекумберга[20]20
  Бекумберга – большая психиатрическая клиника в Стокгольме, просуществовавшая с 1932 по 1995 год.


[Закрыть]? – спросила Карина. – Когда он переезжает? Где он будет жить?

Папа посмотрел на свои руки.

– Что ему там делать? – проговорил он со вздохом.

Потом поднялся, поплелся в гостиную, где Ингмара Бергмана уже сменил какой-то концерт классической музыки.

– Пойду лягу.

Мама не ответила. Кусочки льда позвякивали в бокале.

Бекумберга – наверняка он поедет туда. Она читала в газете с объявлениями о работе, что там требуется персонал. Там сотрудникам дают служебные квартиры! Она могла бы переехать вместе с ним!

– Хассе!

Она просунула голову в комнату братьев – на полу кучи грязного белья и журналов про машины, никаких братьев.

Карина отправилась в ванную, почистила зубы, удалила макияж и подмылась. Пошла прямиком в свою кровать, не удостоив Ульрику взглядом, взяла географический атлас, лежавший на ночном столике. Открыла указатель на последних страницах.

Тусон, Аризона.

Отыскала нужную страницу – юг США, пустынный ландшафт, довольно близко к границе с Мексикой. Карина положила палец на название.

Закрыла глаза, почувствовала, как точка на карте обжигает подушечку пальца.

Каково бы это было – поселиться там? В таком месте, где никогда не бывает минусовой температуры, в стране, где возможности человека ничем не ограничены…

Американцы вернутся, она точно знала. Поэтому-то и строят новый мост через реку Питео.

Янки хотят безопасно перевозить свои машины смерти через бурную порожистую реку.

20 декабря 2019, пятница

Жители поселка Стентрэск испытывали гордость по поводу, так сказать, размера.

Помимо порогов и ракетной базы, у них есть еще и мост, самый большой во всей долине реки Питеэльвен. Почти на метр шире, чем тот, по которому проходит трасса 94 на Эльвсбюн, потому что там велосипедная дорожка только по одной стороне. Вот уже сорок лет мост соединяет поселок с парадоксом, расположенным по другую сторону реки, – высокотехнологичной пустошью.

Трещины в пролетной балке на южной стороне моста обнаружили в конце октября 2019-го – повреждения оказались значительными. Всю осень на ракетной базе наблюдалась активность, и мост играл ключевую роль во всей ее деятельности. Поэтому тендер на реставрацию моста был проведен в рекордные сроки – некоторые критики утверждали, что он прошел с нарушениями.

Однако факт обнаружения тела положил конец этим дискуссиям.

Не следует забывать, что условия осуществления самого проекта были, мягко говоря, далеки от оптимальных. Работы затруднялись из-за морозов и темноты. Однако из соображений безопасности никакие другие альтернативы – кроме как немедленно провести ремонт – не рассматривались.

Когда-то мост строился для того, чтобы выдерживать тяжелый транспорт, направлявшийся к базе: танки, различные виды бронемашин, ракеты, которые иногда перевозили по суше, иными словами, все виды оружия и материалов, необходимых для работы ракетной базы. Однако со временем выяснилось, что несущая способность конструкции оказалась явно недостаточной.

Реконструкция краевых балок – классическая ремонтная мера для обеспечения несущей способности и безопасности, а здесь ее пришлось проводить в усложненных условиях. Кроме всего прочего, пришлось использовать различные виды ускоряющих и противообледенительных присадок для литья и каменных работ при температуре ниже нуля, составы на основе растворов нитратов натрия, а также средств, понижающих точку замерзания. Для удаления льда и снега с бетонных поверхностей – техническую соль, не содержащую хлориды, которая не повреждает бетон или арматуру. Для формования анкерных болтов использовали расширяющий строительный раствор для заливки, что вполне оптимально также для анкерных болтов со сплошным стальным стержнем, болтов со сквозным отверстием, комбинированных анкерных болтов и прочего. Обогреватели и прожектора на мосту, где то одна, то другая полоса движения перегорожена. Бытовки для обогрева и санитарных нужд строителей. Предприятие, выигравшее тендер, базировалось на юге страны, там не очень-то привыкли к таким условиям работы, что еще больше усложняло задачу.

Короче говоря: холодно, темно, адский труд. И дело тут не только в дополнительной несущей способности: внизу под мостом река переходила в Стурфорсен – крупнейший неукрощенный порог в Европе.

Вся конструкция громоздилась на четырех больших опорах – словно четыре ноги, они опирались на склоны по обе стороны реки, поддерживая все сооружение. Снаружи они казались монолитными, но на самом деле в них имелись заполненные гравием кессоны.

В ту самую пятницу в процессе ремонта как раз дошли до восточной опоры моста на стороне Стентрэска. В верхней части фундамента образовались трещины, поэтому пришлось снять асфальт на проезжей части, обнажив бетон под ней. В первой половине дня отбойным молотком вскрыли бетонное покрытие, после обеденного перерыва начали вынимать гравий из кессона, чтобы укрепить и заизолировать опору изнутри.

Вот там-то и лежала девушка.

Вернее, там лежали ее одежда и сумка.

Строитель, работавший отбойным молотком, был родом из Онге, человек терпеливый и опытный. Он сразу заметил, что в опоре моста находится что-то такое, чего там быть не должно, и позвал бригадира. Кессон был небольшой, этакий бетонный гробик размером в кубометр, прямоугольный и заполненный гравием, так что рабочие принесли лопаты и принялись копать.

Когда из-под гравия показались рука и одно плечо, работу срочно прервали и позвонили в полицию.

После долгого ожидания и переключений не на тех людей они наконец связались с администратором полицейского участка в Стентрэске. На тот момент бригадир был настолько напуган, что беседовать с администратором пришлось рабочему из Онге. Он объяснил ситуацию: в основании моста лежит одежда, кожаная сумка с пряжками и тело, у которого, похоже, нет головы. Женщина на телефоне в полицейском участке Стентрэска отреагировала здраво и деловито, задала уточняющие вопросы и дала строителям инструкции ничего больше не трогать, огородить место находки и ждать прибытия полицейского патруля.

После чего переговоры завершились, и строитель из Онге понял, что в этом году рождественские каникулы у него начнутся раньше обычного.

* * *

Карина Бюрстранд направилась прямиком в кухню участка, где сидел Викинг Стормберг и поедал обед из ланч-бокса вместе с практиканткой из Даларны.

– Нам нужно поговорить, – сказала Карина.

Викинг поднял на нее глаза, не переставая жевать.

– А что такое?

Она бросила взгляд вглубь коридора, где проходил Ахмед с тележкой для уборки.

– Мы можем поговорить в твоем кабинете?

Практикантка, темноволосая женщина по имени Фатима Аль-Азиз, впервые взглянула на нее с интересом. Викинг поднял брови.

– Они нашли Софию, – выпалила Карина, развернулась и пошла прочь по коридору.

Викинг догнал ее. В руке он все еще держал вилку.

– Что ты такое говоришь, черт подери?

Карина зашла в кабинет и закрыла за ними дверь. Настольная лампа освещала стопки бумаг на столе, но в остальном пространство было окутано мраком.

– Строители, ремонтирующие мост, ведущий к ракетной базе, нашли в восточной опоре высохшее тело, – проговорила Карина. – Там лежала также кожаная сумка с клапаном и карманами, ремнями и пряжками. От дубильни Бёлебю. Такая была у Софии.

Карина сглотнула.

– Голову они не обнаружили. Черепа нет.

Несколько долгих секунд Викинг стоял, уставившись на нее, – Карина буквально видела, как напряженно он думает.

– А одежда? Как она была одета?

– Одежда лежала сверху.

На несколько мгновений шеф полиции закрыл лицо руками, пробормотал нечто, напоминавшее «разрази меня гром».

– И это выяснилось сейчас, ни раньше, ни позже? – спросил он, опуская руки.

Она кивнула в сторону коммутатора, где звуковые сигналы включились на полную мощность, ибо никто не заботился о том, чтобы снять трубку.

– Позвонил какой-то парень из Дорожного управления или с того предприятия, которое выиграло тендер. С кем связаться, с уполномоченным? С криминальной полицией в Лулео?

– И с теми, и с другими, – ответил Викинг. – И начальником участка в Елливаре.

Он снова вышел в коридор, но остановился спиной к ней. Карина смотрела на его долговязую фигуру, но в свете ярких ламп в приемной видела лишь темный силуэт. Он стоял, не оборачиваясь.

– Когда это произошло? Когда она пропала?

Он задал вопрос, хотя должен был знать. Всякое иное предположение немыслимо.

– В тысяча девятьсот восьмидесятом, – ответила Карина. – В августе тысяча девятьсот восьмидесятого. Второго числа. В субботу. Была гроза.

Викинг пошел в кухню, позвал практикантку и вышел на парковку.

Коммутатор затих – граждане, жаждущие пообщаться с властью, отвечающей за наведение порядка, отчаялись дозвониться. В тот момент, когда патрульная машина тронулась в путь, в холл вошел посетитель, записанный на 12.30, – ярко накрашенная мама с двумя сыновьями школьного возраста, которые остервенело ссорились из-за фигурки Бэтмена.

– К сожалению, я вынуждена попросить вас подождать несколько минут, – проговорила Карина, и женщина демонстративно вздохнула.

Зайдя в помещение за стойкой, она позвонила Роланду Ларссону – местному уполномоченному по осмотру места происшествия. Строго говоря, он уже отправился на каникулы – она дозвонилась ему в тот момент, когда он находился в торговом центре «Смостаден» в Питео, куда уехал, чтобы отпраздновать Рождество с родственниками жены.

– Выезжаю, – сказал он, перекрикивая рождественские мелодии, звучащие на заднем плане.

Карине показалось, что в его голосе прозвучало облегчение.

Затем она набрала номер управления криминальной полиции в Лулео. Звонки эхом отдавались в тесном помещении, Карина повернулась спиной к стеклянной стене и холлу, глядя на парковку. Снаружи трепетал декабрьский свет – магический, почти неуловимый, едва возникавший на пару часов в середине дня. Солнце стояло за горизонтом, на юге виднелась красная полоска неба. Неуверенный рассвет, переходивший в сумерки, так толком и не родившись.

На другом конце ответили – молодая женщина, на которую, по всей видимости, была возложена роль оперативного дежурного. Она засомневалась по поводу того, чтобы посылать людей – во второй половине дня в пятницу перед самым Рождеством. Разве местный уполномоченный с этим не справится? Точно известно, что это действительно человеческие останки? И есть обоснованные подозрения о наличии преступления?

Карина не стала объяснять девушке из Лулео, какова вероятность того, что человек без головы, замурованный в опоре моста, а) стал жертвой несчастного случая или б) покончил с собой. К тому же девушка гарантированно не в курсе исчезновения Софии Хельстен – скорее всего, еще и не родилась, когда это произошло, а судя по диалекту, она вообще не из этих мест. Вместо этого Карина медленно и четко разъяснила, что не воспринимать всерьез убийства молодых женщин было бы равносильно политическому самоубийству для полиции региона, особенно если погибшая – дочь бывшего мэра, пропавшая в подростковом возрасте. Девушка оказалась не совсем тупая, поняла ситуацию и пообещала выслать на место экспертов-криминалистов – да-да, без промедления.

Начальника полицейского участка в Елливаре на месте не оказалось, он вышел купить рождественскую ветчину, поэтому Карина проинформировала о случившемся инспектора Паананена. Затем она вернулась к стойке и занялась делом о замене паспорта. На заднем плане Ахмед включил посудомоечную машину.

Женщина, ожидавшая в холле, оказалась из Эльвсбюна. Она была раздражена – и тем, что ей пришлось ждать, и тем, что ей пришлось тащиться в Стентрэск за новым паспортом. Теперь они стали малонаселенным районом, налоги повысились, а сервиса никакого. Все деньги, вырученные за лес, руду и гидроэнергию, уплывают в Стокгольм, а люди так и сидят тут, обманутые и ограбленные. Карина вынуждена была с ней согласиться.

Заученными формулироваками она объяснила женщине, как сделать фото на паспорт в автомате по другую сторону плексигласовой загородки. Дети затеяли драку на полу. Женщина напудрилась еще больше и наложила на губы слой блеска, прежде чем встать перед аппаратом, но все равно осталась недовольна – ей показалось, что на фото она выглядит слишком старой. Спросила, можно ли переснять фото. Сделала еще одно, но и оно ее не удовлетворило.

– Это полицейский участок, – громко сказала Карина мальчишкам. – Для драчунов у нас есть специальные камеры.

Дети смолкли, словно кто-то выдернул шнур из розетки. Изумленно посмотрели на Карину, сели ровно и поправили шапки. Мама предприняла третью попытку.

– Хорошо, – с казала Карина и перекинула фото в свой компьютер, не дожидаясь, пока женщина начнет возражать. – Мы пошлем СМС, когда паспорт будет готов, это может занять до пяти рабочих дней, даже чуть дольше сейчас, на рождественских каникулах. Оплата при получении. Хотите заказать национальное удостоверение личности?

– А зачем оно мне?

Карина пожала плечами. Мальчики снова начали ссориться из-за игрушечной фигурки, но на этот раз шепотом.

– Оскар, Лиам, пошли, – сказала их мама, складывая в сумочку пудру и блеск для губ.

Снова замигал коммутатор. Это был репортер из газеты Norrbottens-Kuriren.

– Мы получили сведения, что обнаружена София Хельстен, есть ли в этом доля правды?

Проклятие! Викинг вряд ли успел добраться до моста.

– Вы позвонили на коммутатор полиции, – ответила она. – Мы здесь никого не обнаружили.

– Я могу поговорить с дежурным?

– Он сидит в Елливаре.

Карина чувствовала, что журналист явно не удовлетворен ее ответами – о на догадывалась, что ее записывают.

– Кто у вас там местный шеф полиции? Стормберг?

– Викинг Стормберг – шеф полиции Стентрэска, все верно, – любезно ответила она. – В настоящий момент он вышел, но вернется через пару часов. Вы можете позвонить ему позже.

Закончив разговор, она тут же набрала мобильный номер Викинга. Тот ответил тут же.

– Все уже известно, – сказала она. – Звонили из Kuriren. Что там?

– Скорее всего, человеческие останки. Одежда тоже – кажется, кофта и то, что когда-то было джинсами.

– Ларссон и кто-то из управления уже едут к тебе, – сообщила Карина.

– Дело Софии Хельстен сохранилось? – с просил Викинг. – Оно должно лежать в архиве позади котельной.