Текст книги "Не сомневайся в себе. Как перестать думать «со мной что-то не так» и изменить сценарий своей жизни"

Обращение к коллективной истории

В популярной психологии редко говорят о том, как коллективная история влияет на личную. Под коллективной историей я имею в виду ту, что разворачивается в системах, в которых мы живем, ведь все они влияют на наши личные истории. Мы склонны приписывать людям полную ответственность за их исцеление, не касаясь реальных и серьезных внешних факторов, которые вносят свой вклад в формирование непростых личных историй. Представьте себе людей, которые предлагают темнокожей женщине отвечать на грубость «любовью и светом». Или тех, кто советует представителям ЛГБТ+-сообщества помедитировать над чувствами, вызванными преступлениями на почве ненависти. Я думаю о нашей культуре, которая советует нам отдыхать, одновременно делая приоритетом и поощряя безграничную производительность. О культуре, настаивающей, что позитивное мышление исцелит даже тех, кто живет в небезопасных условиях. Мне, как привилегированной белой женщине с высшим образованием, очень легко говорить и писать о самопомощи, исцелении и принятии себя. Но я хочу отметить, насколько эта задача сложнее для людей, которым не хватает денег на обед, которые подвергаются угнетению и насилию, живут там, где мало что доступно, кроме самого примитивного. Не все наши проблемы мы можем решить сами – некоторые нужно признавать и решать системно.

Я упоминаю об этом, поскольку мировоззрение и техники из моей книги (да и любой другой) не исцелят всех. Сострадание к себе неспособно победить расизм. Осознанность сама по себе не улучшит положение маргинальных сообществ. Ведение дневника не поможет затянуться ранам оттого, что в вас не видят человека. Медитация не спасет от неравенства. Я не хочу притворяться, что внутренняя работа способна исправить внешний мир. Это не так. Осознавать это нелегко. Попытка жить более полноценно, когда мир недостаточно безопасен, выглядит как борьба с превосходящим противником. И тогда практики и идеи, которыми я делюсь, становятся банальностью. Я замечала, наблюдая за клиентами, что никакие практики и техники неспособны отменить реальные травмы, которые люди приобретают в силу внешних причин.

Многие чувствуют, что они обязаны «исправить себя» – и тогда на них перестанут влиять внешние факторы. У кого-то это может и сработать, но я считаю неправильным возлагать такую ответственность на людей, когда необходимо изменить систему, чтобы они могли ощущать себя в мире уверенно и безопасно. Как профессионал и человек, считаю необходимым заявить об этом, ведь, храня молчание, я становлюсь частью проблемы. А говоря о ней, я помогаю создать пространство настолько безопасное, насколько возможно (что не всегда достижимо) для людей, которые в нем отчаянно нуждаются.

Так что до того, как мы двинемся дальше, я хочу сделать паузу и признать, что прекрасно понимаю, почему для многих эти идеи и практики сложны. Я глубоко уважаю людей, которые с трудом продолжают двигаться вперед в мире, не признающем их. Я согласна с тем, что несправедливо просить вас работать над собой в обществе, которое не собирается трудиться над тем, чтобы вы чувствовали себя ценными, защищенными и любимыми. Вы заслуживаете мира и пространства, которое принимает вас с открытыми объятиями, признаёт вашу внутреннюю ценность, уважает вашу уникальность, благодарно вам и вашим талантам, несмотря на все различия. Вы важны, и ваше существование важно, и мне жаль, что общество не всегда с этим согласно.

И пусть мне ясно, что то, чем я делюсь в этой книге, не отменит и не исправит внешние факторы, ежедневно влияющие на многих из нас, надеюсь, что некоторые идеи и практики позволят вам найти способы проявить себя, пусть мир и не на вашей стороне. Надеюсь, эти предложения помогут вам открыть свои внутренние силы, даже если вы не обязаны оставаться сильными перед лицом такой действительности. Надеюсь, исследование ваших историй позволит вам отчасти защитить себя от навязанных сценариев, какими бы громкими они ни были. Пусть эта книга напомнит о том, что вы не одиноки и способны контролировать свою жизнь, хоть проблемы и не исчезнут, когда изменятся ваши внутренние истории.

Найдя внутри себя способы исцеления, мы должны также признать и обсудить то, как вредят людям наши коллективные истории. Конкретный человек не обязан постоянно заниматься лечением симптомов, навязанных обществом. Мы (особенно привилегированные белые люди) должны говорить о том, как поддержать себя и близких, выступая за политические изменения. Через голосование. Через демократию. Через волонтерскую работу, если у вас есть на нее эмоциональные силы. Через изучение истории угнетения и дискриминации. Через признание привилегий. Через слушание. Через принятие других. Через сострадание и эмпатию.

Задача продолжать надеяться и бороться в этом мире может показаться нерешаемой. Но я по крайней мере всегда оставляю место для надежды. Я часто говорю клиентам: я буду надеяться за вас, если вы не можете сделать это сами. Я продолжу верить, что мир и общество могут измениться и мы найдем способы исцеления и изменения коллективной истории, которую мы все переживаем по-разному. Я глубоко благодарна темнокожим, представителям коренных народов, небелым людям, ЛГБТ+-сообществу, бодипозитивному сообществу и всем остальным группам, которые ведут нас вперед, обучая, как интегрировать эту работу в наши жизни.

Вот некоторые из тех, у кого я учусь, узнавая нашу коллективную историю: Триша Херси, Рэйчел Рикеттс, адриенна мари браун, Ресмаа Менакем, Соня Рене Тейлор, Рэйчел Каргл, Дженнифер Муллан, мои группы клинической супервизии и супервизоры.

Понимание наших историй

Я впервые проговорила вслух часть моей истории вне кабинета психолога на семинаре в Калифорнийском университете в Санта-Крузе. Я посещала курс по моральной философии, и для зачета мне нужно было подготовить получасовую презентацию о каком-либо аспекте жизни, который меня беспокоит. Я решила поговорить о моем чувстве покинутости, неутомимом поиске идентичности, опыте депрессии (ну, знаете, обычные, легкие темы). Я стояла перед однокурсниками и чувствовала, будто нахожусь на краю пропасти.

«Я понимаю: то, что меня бросили, не имеет отношения к тому, какой я человек, или к моей ценности как новорожденной, – сказала я. – Но на меня это повлияло, у меня сформировались определенные убеждения о себе, неважно, верны они или нет. Я пронесла их сквозь всю мою жизнь».

Я рассказала, как мои убеждения проложили дорогу нездоровым отношениям с собой и проблемным отношениям с другими. «Все не так плохо, – сказала я. – И между тем, какой я была в 14 лет и какой стала, лежит огромный путь, но мне предстоит еще немало пройти».

Я призналась в том, о чем говорила лишь с несколькими людьми. Поделилась частью себя, которую считала необходимым скрывать и предпочла бы похоронить. Я все еще ее стыдилась. В конце выступления я прочла вслух письмо, которое написала моей биологической матери: «Моя душа тоскует о том, чтобы встретиться с тобой, и не только для того, чтобы задать тебе вопросы, но и чтобы обнять тебя и сказать, что все хорошо. Все хорошо. Пусть мне было непросто, но и тебе тоже. Я знаю, что, когда я каждый свой день рождения вспоминаю о тебе, возможно, и ты где-то думаешь обо мне».

Я поблагодарила мою биологическую мать – за то, что ей хватило смелости выносить меня, чтобы отпустить. Я поблагодарила ее за то, что она дала мне шанс любить, ощущать боль, испытывать радость, обнимать друзей и родных и открыть, кто я и чего хочу от этой жизни. «Без тебя меня бы не было», – сказала я.

Я с трудом смогла дочитать письмо до конца. В горле стоял ком. Голова кружилась.

Когда я закончила, несколько секунд стояла тишина. Я уставилась в пол, сердце быстро билось. Когда я подняла взгляд, то заметила, что большинство слушателей были в слезах. Моя преподавательница прижала руку к сердцу. Все они видели меня, и все они встречали меня с распростертыми объятиями.

Я стояла на ватных ногах, в благоговении перед тем, что произошло, когда я решилась поделиться тяжелой частью моей истории, когда решилась наконец сказать правду.

Я часто вспоминаю этот момент. Написав это письмо, я изменила себя, а прочитав его вслух, изменила еще больше. Оно стало мощным напоминанием о том, для чего нужно раскрывать наши истории. Это позволяет и нам самим перестать скрываться. Понимание моей истории не исправило и не изменило то, что произошло в моей жизни, но позволило людям увидеть меня как цельную личность, а мне – исцелиться. И мы все этого заслуживаем.

Преобразование начинается с понимания. Очень сложно сочувствовать историям, которые вы не понимаете, тем более делиться ими с другими. Вот почему глубокое понимание наших историй так сильно все меняет. Вот почему мы начинаем с этой точки.

Рассказывать истории естественно для человека. В 1944 году психологи Фриц Хайдер и Марианна Зиммель провели эксперимент, во время которого люди смотрели мультфильм о фигурах, движущихся по экрану. Психологи обнаружили, что большинство подопытных, когда их просили объяснить, что происходит, сочиняли историю. Это наш способ придать смысл тому, что мы испытываем. Он дает нам ощущение контроля. Сочинение внутренних историй – порой бессознательный процесс. Мы можем даже не понимать, что рассказываем себе, пока не сделаем паузу и не начнем обращать на это внимание. Именно тут вам поможет книга: аккуратно и мягко настроит на восприятие собственных историй, чтобы вы смогли трансформировать те их части, которые вам мешают, и двигаться дальше, став более цельными. Понимание, преобразование и затем интеграция вашей истории – часть исцеления. Став честными, вы становитесь смелыми, а смелость освобождает.

Мягкое напоминание: возможно, вам уже немного не по себе из-за всплывших воспоминаний о какой-то вашей истории. Это нормально. Рекомендую двигаться в собственном темпе, разрешить себе делать паузы и дышать. Исцеление – процесс, а не график. Так что сверяйтесь с собой, пока читаете, и поблагодарите себя за то, что взялись за эту работу.

Откуда берутся наши истории

В этой книге я часто буду использовать слово «история». Вы могли бы спросить: а что такое история? Я использую это слово в двух смыслах: как то, что мы пережили, и то, что мы рассказываем себе о пережитом. Допустим, вы попробовали новый рецепт шоколадного торта, но передержали его в духовке, и он сгорел. Вот история, которую вы пережили: «Я сожгла шоколадный торт». История, которую вы рассказываете себе о том, что вы испытали, может быть такой: «Я даже шоколадный торт испечь неспособна».

Наши истории могут быть незначительными («мне не дается этот рецепт») и глобальными («я неудачница»). Иногда они нас поддерживают («я попробовала новый рецепт и сделала все, что могла»), но порой ранят («даже испечь шоколадный торт не могу, у меня никогда не получится ничего приготовить как надо»). Они не всегда правдивы, но мы часто воспринимаем их как истину, если повторяем достаточно часто. Джилл Болти Тейлор, нейроанатом, говорит, что жизненный цикл эмоции составляет примерно 90 секунд. Правда, удивительно? Из этой информации я сделала вывод, что истории, которые мы себе рассказываем, говорят об отпечатках эмоций, которые остаются с нами. Сами по себе эмоции переменчивы. Пока не становятся историями.

Эмоция без истории – просто эмоция. Чувство – всего лишь чувство. Опыт – просто опыт. Но мы, люди, – машины создания смысла. С истоков времен людям свойственно в целях самозащиты находить смысл в том, что происходит в их жизни. Жизнь бывает хаотичной, ненадежной, пугающей. Придав смысл тому, что происходит вокруг и внутри нас, мы обретаем возможность двигаться вперед, подарив себе чувство безопасности.

Наши истории всегда рассказывают о том, что мы пережили, и о том, что, как нам кажется, мы пережили.

В частности, мы отчаянно хотим придать смысл миру в детстве. Доктор Даниэль Зигель, профессор психиатрии и выдающийся нейропсихиатр, рассказывает о важности четырех элементов привязанности: быть увиденными, находиться в безопасности, ощущать покой и надежность. Когда дети лишены этого, они нередко начинают выдумывать истории, объясняющие, почему их потребности не удовлетворены. Если вы выросли в обстановке небрежения, насилия, хаоса, ненадежности, отсутствия близости (список можно продолжать бесконечно, ведь негативные переживания детства разнообразны, как показывает педиатр и текущий руководитель здравоохранения Калифорнии доктор Надин Бёрк Харрис), вы, вероятно, создали историю, задача которой – вас оберегать.

Вот несколько примеров:

• Если ваши близкие часто злились, вы могли решить, что защититься от агрессии получится, если стать тихими и незаметными.

• Если ваши близкие были непредсказуемы, вы могли придумать такое объяснение, позволяющее управлять ожиданиями: вы не заслуживаете постоянной заботы, поэтому ее и не получаете.

• Если близкие причиняли вам физический или эмоциональный вред, ваша история может подсказывать, что с вами что-то не так. Так вы придаете смысл боли, в которой не виноваты.

• Если ваши близкие больше ценили то, что вы делаете, чем то, кто вы есть, то вы могли усвоить правило: чтобы вас заметили, нужно быть хорошими, идеальными и продуктивными.

• Если ваши близкие страдали от проблем с психикой, ваша история могла нормализовать перевернутые детско-родительские роли, утверждая, что заботиться о других важнее, чем о себе.

Во всех подобных случаях дети пытаются найти смысл в том, почему близкие о них не заботятся, превращая себя в тех, в ком нуждаются родители или опекуны. Дети предполагают, что если бы они смогли угадать, как вести себя «правильно», то, возможно, они бы заслужили необходимую им заботу. Вы, наверное, понимаете, почему это становится тяжелой ношей.

Тут заключена проблема поиска смысла. Изначально этот ресурс нас поддерживает. Но если значение, которое мы придали чему-то, некорректно, возникают осложнения. Деб Дана, ведущий эксперт по поливагальной теории[1]1
  Она же теория блуждающего нерва. Объясняет, как вегетативная нервная система обеспечивает выживание, какую роль в этом процессе играет чувство безопасности и почему мы получаем травмы. Помогает в лечении посттравматического стрессового расстройства. Прим. ред.


[Закрыть], часто говорит, что «история следует за состоянием». Она имеет в виду, что наши истории часто возникают как ответ на реакцию нашей нервной системы на происходящее. И пока мы растем, то, что возникло как защитная мера, превращается в историю о себе, которая велит оставаться незаметными, испуганными и лишенными связей.

Вопросы для исследования собственных процессов поиска смысла:

• Какими были ваши отношения с родителями?

• Какие послания вы часто слышали в детстве?

• Как ваш опыт повлиял на то, какими вы выросли?

• Как вы узнали, что вам нужно делать для того, чтобы сохранить отношения с близкими?

• К каким выводам вас привели ваш опыт и все пережитое?

Дополнительные факторы, вносящие вклад в наши истории

Даже если вы росли в сравнительно «здоровом» доме, окружающая среда, культура, само общество могли повлиять на ваши убеждения о себе. Наши истории вытекают из разных источников; иногда важно не то, откуда они взялись, а то, как они проявляются в нашей повседневной жизни.

Семья

В детстве мы постоянно получаем информацию от семьи. Это начинается еще до рождения: окружение наших матерей, то, что они говорят себе, их опыт, отсутствие или наличие поддержки начинают влиять на нас еще в утробе. Исследования показывают, что пренатальный стресс, настроение и переживания воздействуют на новорожденных и даже на формирование их мозга. Например, выявлено, что на развитие плода во время беременности могут повлиять гормоны стресса, что, в свою очередь, иногда повышает риск проблем с обучением и поведением в будущем.

Многие наши истории зарождаются еще раньше. Мы наследуем и носим бремя историй, которые даже не имеют к нам отношения. Исследование межпоколенческой травмы показывает, что ее передают из поколения в поколение через истории, которые мы наследуем, осознанно или нет. История нашей семьи влияет на то, кем мы становимся. Она в нашем теле. Вспомните, например, детей и внуков жертв холокоста. Согласно исследованиям, потомки людей, переживших его, имеют пониженный по сравнению с ровесниками уровень кортизола – гормона, который помогает нам реагировать на стресс. Так травма изменила их биологию. То же можно сказать и об ином травматическом опыте, который пережили наши предки и пронесли с собой.

Факторы, влияющие на формирование наших историй, включают семью, травму, окружение, СМИ и общество.

Родившись, мы замечаем всё, что видим и слышим. Мы, как маленькие губки, впитываем всё, что переживаем, еще до того, как начинаем понимать происходящее. Если ваши близкие постоянно критиковали ваш вес, вы могли усвоить историю о том, что ваша ценность зависит от худобы. Если вы наблюдали, как близкие отрицают свои эмоции, вы могли усвоить историю о том, что чувства нужно скрывать. Если вы видели, как близкий человек заглушал свою боль алкоголем, покупками или едой, вы могли решить, что тяжелые чувства нужно отбрасывать, а не проживать. Если ваши близкие говорили вам «терпи», «не будь неженкой», вы могли усвоить, что чувствительность равносильна слабости. Когда у нас нет других примеров, мы знаем лишь то, что знаем. А в детстве то, что мы знаем, зависит от того, что мы видим и переживаем.

Поскольку у многих наших близких вряд ли были техники, умения или подготовка для работы с травмой, регулирования эмоций, построения здоровых отношений, они делали что могли, используя свои знания. У них не было такого доступа к информации, как у нас. Все мы неидеальные люди, взаимодействующие с другими неидеальными людьми, и это приводит к тому, что мы наследуем убеждения и истории, которые не всегда отражают нас настоящих.

Только обретя независимость, мы можем распознать привычные семейные сценарии. После этого нам под силу, если мы сами того захотим, оспорить истории, которые унаследовали и в которых уже не хотим участвовать. Это может привести к ощущению угрозы разрыва с семьей, вызвать страх, что нас разлюбят, бросят, изгонят. Вот почему многие продолжают следовать семейным убеждениям, традициям и историям, которые на самом деле не отражают ни их ценностей, ни правды.

Травма

Кроме межпоколенческой вы могли столкнуться и с личной травмой. Бессел ван дер Колк, ведущий исследователь травмы, говорит, что травма – «это все, что превосходит способность тела справляться». Мы часто думаем, что это значительное событие, например автомобильная авария или война, но травма также может быть результатом повторяющихся менее заметных, но глубоко ранящих переживаний: эмоционального отвержения, отсутствия глубокой связи, ненадежного окружения или отношений, игнорирования потребностей, соприкосновения с насилием, маргинализации в обществе… Есть много переживаний, которые стоит считать травмой, и они куда более распространены, чем мы думаем.

Осознание такого опыта в своей жизни позволит нам понять наши истории. Он вновь напоминает, что если мы не в курсе альтернатив, то знаем лишь то, что знаем. Мы приложили все усилия к тому, чтобы найти смысл в произошедшем, опираясь на ту информацию, которая у нас тогда была.

Окружение

Если не считать моего брата, в юном возрасте я не была знакома с другими приемными детьми. Я помню, что не понимала, почему я не знаю больше никого, кого бы удочерили, и задумывалась, что это говорит обо мне. Значит ли это, что я не на своем месте? Или я какая-то странная? Со мной что-то не так? Я задавала себе эти вопросы много раз. Отсутствие информации о людях, похожих на меня, отчасти сделало мой детский опыт тяжелее. К тому же я сливалась с окружением. Я была похожа на моих родственников. Все предполагали, что я «обычный» ребенок. Все думали, что всё в порядке. Именно поэтому было очень легко поверить, что я сама виновата в своих мыслях, будто что-то не так, а значит – что-то не так со мной самой.

Порой я думаю о том, что бы изменилось, если бы я общалась с другими приемными детьми, если бы у меня был простор для изучения этой части моей идентичности в компании людей, которые ее понимали. Из-за отсутствия таких связей в моем окружении я стала задаваться вопросом, как глубоко на нас влияет среда – и не только то, что в ней есть, но и то, чего в ней нет. На нас воздействует все, чем мы окружены или не окружены, все, что мы видим и чего не видим, все, что мы слышим и чего не слышим, все, чему мы становимся свидетелями или нет. Наше окружение влияет и на то, к чему у нас есть доступ, какие ресурсы нам принадлежат, как мы связаны с сообществом и получаем ли от него поддержку. Наше окружение – своего рода дом, который мы носим внутри себя. Оно тоже влияет на то, как мы относимся к себе и друг к другу. Исследуя, как ваше окружение проявляется в вашей истории, вы можете получить информацию о том, как вы стали теми, кто вы есть. Как ваше окружение повлияло на вас?

Примечание: эта книга не касается травмы напрямую и может не подойти для работы с ней. При поиске исцеления от травмы крайне важно работать с профессионалами и получать личную поддержку. В книге есть ссылки на источники, которые пригодятся вам при исследовании вашей жизни.

Медиа

Наши истории родом из детства, но это не единственный их источник. На всех этапах жизни нас заваливают историями о том, кем мы должны быть и что значит быть «хорошими», «приятными», «желанными» и «успешными».

Огромный мир медиа идеализирует определенные истории, тела, образ жизни, цели… ну, вы понимаете. Нам без конца демонстрируют идеальные образы, которые влияют на создаваемые нами истории. Это истории о том, что наши тела недостаточно стройны, отношения недостаточно прекрасны, цели недостаточно глобальны, дома недостаточно элегантны, а мы сами недостаточно молоды. Наши истории основаны на информации, которой мы питаемся и которая может воздействовать на нас так, что мы этого даже не замечаем.

Сегодня, в эпоху соцсетей и интернета, где еще проще столкнуться с подсказками культуры о том, к чему мы обязаны стремиться, это особенно верно. Мы видим предлагаемый образ идеала ежедневно, так что сравнения неизбежны. Наши внутренние истории часто опираются на внешние ожидания, нормы и системы, которые не всегда создавались ради нашего благополучия.

Если мы прислушиваемся к этим историям достаточно долго, мы их усваиваем. Порой мы даже начинаем оценивать себя исходя из того, отвечаем ли мы этим внешним стандартам, тому, какими мы «должны» быть и как «должна» выглядеть наша жизнь.

Понимание посланий, которые мы ежедневно слышим, и того, насколько мы их переняли, – ключ к выявлению жизненных сценариев, вообще-то не имеющих отношения к нашей жизни.

Общество

Мы живем не в пузыре, а в обществе, у которого есть свои истории, влияющие на нашу жизнь разными способами. Медиа – только часть этого процесса, истории проявляются повсеместно, начиная со школьных программ и заканчивая указами правительства и религиозными доктринами, вплоть до социальных норм. Сегодняшняя Америка погружена в культуру капитализма, патриархата и превосходства белой расы. Богатых ценят выше, чем бедных, мужчин выше, чем женщин, гетеросексуальных – выше, чем ЛГБТ+, здоровых выше, чем больных, худых выше, чем толстых, а белых выше, чем людей с другим цветом кожи. Американские истории укрепляют эти ценности. Соня Рене Тейлор, автор книги The Body Is Not an Apology («За тело не нужно извиняться»), показала мне, как системы, в которых мы живем, влияют на наш внутренний мир. Какие истории вы унаследовали о том, что значит быть мужчиной, женщиной или не отождествлять себя ни с каким гендером? Какие истории вы узнали о цвете своей кожи? А о том, сколько у вас денег? О вашей одежде? О вашем районе?

Нас постоянно окружают истории, в которых нам говорят, какими мы «должны» быть, как «должны» действовать, по какому графику нам жить и кем мы «обязаны» стать в силу культурных норм и стандартов (все они созданы искусственно). А какие истории вы унаследовали о том, что вам можно и нельзя делать? Как можно и нельзя себя чувствовать?

В моем детстве все было пронизано историями нашего общества. То же происходило и во времена, когда росли мои родители. Так что они стали не только общественными историями, но и семейными. Наши личные истории сформированы семейными, которые определяются общественными историями. Вполне естественно пытаться искать причину в себе, но также стоит знать, как наши личные истории сплетены с теми, которые мы унаследовали и услышали.

Это особенно важно для тех, кто чувствует, будто у них было хорошее детство, но все равно ощущает внутреннюю боль. Ее легко сравнивать… легко предположить, что раз кому-то было хуже или чья-то история была тяжелее, то ваши боль и история не засчитываются и не имеют значения. Нас учили выстраивать иерархии, оценивать себя и признавать лучшими или худшими, большими или меньшими. Правда в том, что у каждого своя уникальная, индивидуальная жизнь и потому своя личная боль и история. Вам не нужно доказывать, что вам больно, что у вас есть свои проблемы, негативный опыт, объяснять, почему вы испытываете тяжелые чувства. Достаточно уважать свою индивидуальность и позволить другим делать то же.

Как видно, наши истории могут начинаться в разных местах и вся наша жизнь – история. Наши убеждения – история. То, что мы думаем о себе, – это история. Чувства, которые у нас при этом возникают, – тоже история. Размышляя о том, что все эти части личности можно представить в виде историй, я испытываю чувство освобождения. Ведь если истории сочиняют, значит, их можно изменить. Надеюсь, читая эту книгу, вы тоже это почувствуете. Мы способны принять уроки, которые нам преподало повествование, и перелистнуть страницу. Наша жизнь – история, и по мере того как мы ее изучаем и разбираемся в том, куда она нас ведет, мы вспоминаем о своей способности самостоятельно влиять на ее ход.

Как наши истории проявляются в нашей жизни

Наши истории могли зародиться в детстве, но затем проникнуть во все сферы нашей жизни.

В начале наших отношений, за год до того, как я выступала на семинаре со своей историей, мы с моим парнем сидели в моей машине на парковке магазина и затеяли спор. За окнами было темно, и внутри я тоже ощущала мрак. Спор был из тех, которые начинаются из ничего, но быстро превращаются в нечто. Я выключила радио и наполнила салон пустотой и тихим унынием, что отражало мои внутренние ощущения. Он пытался меня утешить, но я не принимала его слов. «Ты просто бросишь меня, – сказала я. – Ты собираешься уйти. Я не заслуживаю тебя. Я ошибка, а теперь я еще и твоя ошибка».

Я часто повторяла эти слова. Я делала все возможное, чтобы заставить его признать, что он хочет уйти, поскольку где-то внутри меня таилась история о том, что я недостаточно хороша, чтобы кто-то со мной остался. Если моя родная мать не смогла, с чего у него должно получиться?

Я продолжала отталкивать его, настаивая, что ему все равно, что он на самом деле не хочет быть со мной. Каждый раз, когда он пытался сказать мне, что останется, что я заслуживаю его, что я не ошибка – когда он рассказывал мне другую историю, – я испытывала невероятное раздражение. Я так хотела услышать подтверждение моей истории, пусть даже это меня ранит.

Наконец он закричал: «Я не твоя мать! Я не уйду!»

И я сломалась.

Эта фраза пробрала меня до костей. Никто еще не произносил ее вслух, даже я сама. Я долго верила в то, что недостаточно хороша, и проецировала это убеждение на все отношения, в которые вступала. Думаю, многие из нас так делают. Мы формируем убеждение о себе и затем ищем подтверждения ему везде, где можем. Это самосаботаж в чистом виде, и, как я уже говорила, тут нет нашей вины. Пока мы не умеем иначе.

Тем вечером в машине с моим парнем мои системы защиты поддались. Я осознала, что кто-то не верит моей истории. Где-то в глубине души я понимала, что он может быть прав, пусть другая часть меня не хотела расставаться с привычным сценарием. Я не знала, как жить без моей истории. Сама мысль об этом ужасала.

Мы с ним расстались несколько недель спустя, поскольку я не смогла прекратить проецировать мою историю на наши отношения. Она так укоренилась во мне, что даже человек, которого я любила сильнее всех, не смог ее преодолеть. Но его слова остались со мной. В следующие несколько лет я искала корни вредящего мне сценария. Я пыталась встречаться с другим, думая, что этим можно заменить реальную работу над собой. Я настолько привыкла использовать других для оценки себя, что сделать это самостоятельно казалось невозможным. Вскоре в новых отношениях всплыли старые привычки, я отыграла тот же сценарий, на этот раз с новым человеком. Я знала, что пришла пора серьезной работы над собой.

Этот процесс был болезненным, одиноким и полным сложностей. Я наконец позволила себе задаться вопросом, как моя история влияет на меня, хотя и не желала признавать, что это так.

Наши истории вплетаются во все аспекты нашей жизни. Они формируют наши реакции и наш выбор. Они влияют на то, как мы обращаемся с собой и как относимся к другим. Наши истории становятся ведущими силами в том, что мы переживаем. Они проявляют себя как незаметно, так и очевидно. Поскольку я считала, что недостаточно хороша, мне было крайне сложно доверять людям, которые хотели, чтобы я присутствовала в их жизни. Таким, как мой парень. У меня было доказательство того, что кто-то считает меня не просто достаточно хорошей, а замечательной! Но эти доказательства не совпадали с историей, которую я продолжала рассказывать себе.

В период одиночества подруги уговаривали меня ходить на свидания, но я отказывалась. В нашей культуре есть миф, что отношения спасают, исправляют, наполняют нас всем необходимым и позволяют реализоваться. Правда в том, что, пока мы сами не поработали над собой, отношения будут лишь отражать всё, что мы не сделали самостоятельно. Я перестала перекладывать мое исцеление на других и обратилась к себе. Это решение было страшным, я чувствовала себя неуверенной, потрясенной (да кто я такая, чтобы верить в себя?), но в конце концов оно позволило мне принять собственную способность исцелять себя и для себя.

Два года спустя мы снова встретились с тем парнем, который озвучил мою проблему на парковке, но на этот раз мне не было нужно, чтобы он подтверждал мою никчемность. Или исцелял меня. Я исцеляла себя сама. И он впоследствии стал моим мужем.

Поиск подтверждения

Мы видим то, на что смотрим. И то, во что верим. Когда мы ищем доказательство чему-то, осознанно или бессознательно, мы его находим. Шона Шапиро, профессор психологии и эксперт по осознанности, говорит, что мы растим то, что практикуем. Это касается и наших историй. Чем дольше мы практикуем веру в них и жизнь в согласии с ними, тем более реальными они кажутся.