Текст книги "Тантрический квест: встреча с абсолютной любовью. Даосские секреты любовного искусства"

Фрагментированный и двойственный разум, знания, обращенные вовне, идеалы и мораль не позволяют нам осознать, что мы боги!

Глава 13

Дэви разбудила меня еще до рассвета. Она выглядела счастливой, как подросток, готовящийся к важному событию.

– Давай спустимся к реке и искупаемся. Мы едем в город!

– В город?

– Да, нужно кое-что купить. У нас кончились припасы.

Меня обрадовала перспектива походить по шумному городу с Дэви. Вернувшись после купания, мы немного помедитировали, а затем направились вниз, к деревне рядом с автобусной остановкой.

Несколько часов спустя мы погрузились в суету городской жизни – шум, грязный воздух, разноцветные одежды… Всего пять недель назад я построил свою хижину, но уже испытал поразительный шок от города.

Сидя в рикше, мы с удивлением смотрели вокруг. На Дэви была белая шаль, которую я подарил ей. Мы остановились у молочного магазина, чтобы поесть йогурта, густого и сладкого, как сливки. Затем Дэви попросила рикшу направиться в пригород, где было что-то вроде трущоб.

По мере того как мы продвигались от центра к окраинам, яркие цвета сари, выражения лиц и взгляды постепенно менялись. Все казалось более монохромным, более печальным. Только дети все еще не были отмечены страданием. Дэви наблюдала за мной. Внезапно, когда мы прибыли на окраину города, что-то снова изменилось. Это не сразу стало для меня очевидным. Сначала я заметил язвы на лицах, ладонях и ступнях, на руках и ногах, забинтованных тряпками. Затем я увидел лица, на которых все, казалось, разлагалось. Только тогда я понял, что мы среди прокаженных.

Я был потрясен резким контрастом между жизнью, которую я знал, и глубинами человеческого страдания. Я достаточно привык жить в Индии и знал, насколько часто возникают такие переживания и как трудно наблюдать великолепие Индии и жестокие страдания. Чем дальше мы углублялись, тем больше взглядов было обращено на нас. Я испытал эмоции, которые было трудно определить: страх, отвращение, а затем стыд за то, что стал жертвой этих чувств, за то, как мало вся моя практика изменила эту двойственность во мне. Мне было трудно принять это, тем более что присутствие Дэви заставляло меня чувствовать все так сильно. Я разрывался между жалостью и отвращением, дезориентацией и бесчувственностью. Я был как будто парализован тем, что все мои эмоции совершенно очевидны для проницательной Дэви. Я верил, что смогу избавиться от этого, если заговорю.

– Это ужасно, – сказал я.

И тут же увидел, что взгляд Дэви потемнел. Она попросила рикшу остановиться. Прокаженные подошли к нам, издавая стоны и протягивая руки. Они прикасались к нам, просили милостыню.

– «Это ужасно» ничего не значит. Это бегство. Ты парализован страхом и отвращением. Тантрист сопротивляется страху и отвращению. Выйди к ним, ходи среди них, обнимай их, открой свое сердце. Я вернусь за тобой завтра.

Я опустился на землю, ноги едва держали меня. Я смотрел, как отъезжает рикша. Огромная волна тошноты накатила на меня. Я упал на колени, чтобы меня вырвало. Чья-то рука опустилась на мое плечо, потом другая. Кто-то принес мне воды. Оказывается, помощь была нужна мне. Я понял общее настроение. Все мы люди. Я ощутил пуповину, о которой мне говорила Дэви. Внезапно стереотип, согласно которому я должен был что-то дать прокаженным, разбилось вдребезги. Все было наоборот.

Я встал и сразу же почувствовал, как меняется моя картина мира. Все произошло так быстро, переход от отвращения к приятию был настолько внезапным, что в душе появилось ощущение великой пустота. Я успокоился. Я нуждался в них, и они оказали мне помощь. На меня нахлынули очень сильные эмоции. Я смог встать и без отвращения обнять этих мужчин и женщин, понимая, что они сделали, чтобы коснуться всего моего существа, и что они помогли мне преодолеть. В ближайшие несколько часов мне предстояло пройти ряд испытаний: пить и есть с ними, посетить прикованного к постели. Прокаженные, видимо, думали, что я врач.

Я снова запаниковал, когда наступила ночь и мне пришлось согласиться лечь на циновку под навесом из металла и картона. Я не спал, наблюдая за большими любопытными крысами. От вони было трудно дышать.

В эти тихие часы люди кашляли или стонали. Атмосфера была одновременно безмятежной и апокалиптической. Тяжесть и бесконечное страдание читались в каждом взгляде, но в то же время было легкомыслие и какое-то светлое смирение, которое было очень трогательным.

Мне захотелось бросить вещи и убежать. В следующее мгновение меня переполнила благодарность к тем, кто позволил мне прикоснуться к глубинам моего страха, отвращения и страдания. У меня сложилось впечатление, что я дошел до сути, отделяющей нас от других, здоровых или больных. Это нерушимое ядро личности, которое мы защищаем и сохраняем, часто своими актами благотворительности. Мы готовы отдать все, чтобы нам не пришлось отдавать себя.

Утром я разделил тарелку риса с семьей, которая радушно приняла меня. Я пил с ними воду. Я чувствовал себя счастливым, хоть и очень незащищенным, как будто мое благополучие, мое здоровье были чрезвычайно тонкой завесой, которая была достаточно большой, чтобы я отличался от окружающих. Я вспомнил о том, что Дэви говорила об отшельниках, которые не могли спуститься в город, окунуться в реальную жизнь; состояние, которым они наслаждались, стало способом отделить себя от мира.

Когда я услышал колокольчик рикши, мое сердце забилось сильнее. Я вспомнил, что моей первой мыслью было: «Как я доживу до завтра?».

Я был жив и свободен от отвращения, страха, желания убежать и ложной жалости. За одну ночь я узнал о своем отношении к другим людям больше, чем за семь лет практики. Реальность позаботилась о том, чтобы у меня был опыт тесного общения и возможность установить контакт с людьми. Я смутно понимал, что болезнь была лишь внешней стороной этой инициации. Реальной основой был просто другой человек, который появляется, когда разрушается эго. Дело было не в том, чтобы отдать мало или много, а в том, чтобы вообще что-то отдать. Нужно было просто отдавать себя. Эго упрямо отказывается делать именно этот дар.

Я низко поклонился тем, кто так многому меня научили. Они ответили на мое приветствие, и я снова забрался в повозку. Во второй половине дня я купил сто килограммов риса и отвез им. Теперь, когда я отдал себя и получил так много взамен, я мог дать что-то материальное. Этот жест больше не был ухищрением. Он был простым, реальным, идущим из глубины души. С того дня я больше никогда не испытывал отвращения к человеку, независимо от его физического состояния.

Дэви не сказала ни слова об этом испытании, которому подвергла меня. Она не похвалила меня за то, что я прошел его. Это был не более чем обычный опыт столкновения самодовольного эго с реальностью.

Дэви снова была в хорошем настроении. Она остановилась на базаре, чтобы найти продавца игрушек. Она показала мне несколько маленьких раскрашенных металлических лодочек, которые двигались, когда свеча, нагревающая трубку с водой, производила пар, приводящий их в движение. Она купила пять цветных вертушек на палочке. Я выбрал брюки и рубашку из светлого хлопка, а свою грязную одежду завернул в газету. Мы купили несколько пакетов крупы и чечевицы и закончили наши покупки во внутреннем дворе, где Дэви попросила бутылку бханга, молочно-зеленоватого напитка. Я был поражен этой покупкой, но она объяснила, что нам это нужно для предстоящего ритуала. Я задал ей еще несколько вопросов на эту тему, но она не ответила. Я знал, что тантрические отшельники иногда используют бханг в ритуале трех М, направленном на разрушение пищевых, сексуальных и тормозящих запретов сознания.

Три М соответствуют трем таттвам первой группы:

• Эфир соответствует сексуальному союзу (майтхуна).

• Воздух соответствует употреблению алкоголя или наркотиков (мадья).

• Огонь соответствует мясу (мамса).

Нагруженные, мы поднялись к нашему жилищу, и Дэви начала отсоединять вертушки от деревянных палочек, чтобы закрепить их все на одном шесте, который она затем установила перед хижиной. Они вращались на ветру. Дэви смотрела на них с изумлением.

Мы покрыли себя холодным пеплом. Используя в качестве примера вертушки, Дэви рассказала мне о пяти чакрах, касаясь на моем теле точек, которым они соответствовали.

– Муладхара – это чакра основания, земли. Она расположена здесь, между анусом и промежностью. Это место наслаждения, контакта с землей, но это также место, где коренится эго и связанные с ним препятствия.

Набхи – это центр пупка. Эта чакра соответствует огню и связана с эмоциями, чувствами, эгоистической любовью, страхом, насилием и гордостью.

Хридайя – это центр сердца. Это место дыхания, «Я», абсолютной любви. Это место, где угасает различающая мысль, чтобы освободить место для божественного. Хридайя находится в центре тела: есть две чакры выше и две чакры ниже. Это также центр тревоги.

Кантха – это центр горла. Эта чакра связана с истиной, с глубоким словом и со священной песней, но также и с ложью и обманом.

Последняя чакра – бхрумадхья – находится между бровями. Эта чакра, связанная с солнцем и луной, проецирует энергию к макушке, или к брахмарандхре, чтобы достичь Шивы в двадашанте, в пространстве над головой.

Во время практики представь, что нижняя и высшая чакры соединены каналом света, в котором приведено в движение бесконечное число колес. Так можно сохранить идею восходящей энергии и избежать блокировки, вызванной визуальным образом или принципом локализованных чакр. Чакры часто воспринимаются йогами как ступени или блоки. Если их представить в виде непрерывного канала, то ничто концептуальное не сможет заблокировать или ограничить энергию кундалини.

В ту ночь мы танцевали. Был момент, когда наше вращение стало непрерывным, почти как в замедленной съемке, а деревья и небо слились воедино, в темном кружении все стало размытым, словно на бесконечно увеличенной фотографии.

В ту ночь состоялась моя первая инициация в сексуальную практику. Это было начало курса, медленно избавляющего тело от привычек, активно демонстрирующего, насколько наша привычная чувственность произвольна и ограничена. Эти удивительные практики шаг за шагом привели к полному изменению цикла автоматических сексуальных реакций и наконец позволили практиковать Великий Союз.

Когда мы танцевали, Дэви сходила за бутылкой масла, что мы купили на рынке. Танцуя позади меня, она массировала мой позвоночник от затылка до копчика. Танец стал удивительно медленным. Дэви велела мне сосредоточиться на луне, пока ее пальцы двигались по моему позвоночнику. Казалось, ее движения плавили позвонки один за другим и придавали им гибкость единого стебля, который поддерживал мое тело.

Дэви пела, ее голос никогда не поднимался выше самых низких регистров, и у меня было ощущение, что ее песня звучит в гибком стебле моей спины. Я начал сильно дрожать, вибрируя, как скрипичная струна, мой взгляд затерялся в бледном полумесяце восходящей луны. Постепенно эти ощущения усиливались и переходили от копчика к пенису, который казался естественным продолжением позвоночника. Как и в первый раз, пенис напрягся, изогнувшись дугой к луне, но на этот раз все мое существо содрогнулось и я почувствовал какое-то резонансное гудение, которое началось в позвоночнике и распространилось по всему телу.

Дэви продолжала массировать мое тело, не опускаясь ниже копчика. Она перестала петь и стала дышать все глубже и глубже. Я дышал вместе с ней, все еще не отрываясь от луны, чувствуя, что во мне нарастает сексуальное возбуждение, как будто энергия проходит сквозь стихии, проникает сквозь мои ступни и перемещается по всему телу.

Волны оргазма нарастали очень медленно, сопровождаемые дыханием, и три или четыре раза я извергал сперму в ночь. Дэви притянула меня к себе. Я чувствовал, как ее горячее тело прижимается к моим бедрам, спине, шее. Я испытал оргазм без какой-либо прямой сексуальной стимуляции, и Дэви обняла меня, наши тела неуловимо двигались, сливаясь в ночи.

– Предложи эти лунные жемчужины Бхайрави, Великой Шакти, – прошептала Дэви.

На следующий день Дэви сказала мне, что три дня поста и одиночества в лесу позволят мне испытать важнейшее переживание встречи с Кали. Я зашел в лес голый, с кувшином воды в руках, и в одиночку отправился к тому месту, где прошел свое первое испытание.

У меня не было никаких проблем со сном. На следующее утро я вошел в глубокое самадхи, свободное от моргания, глотания и умственных отвлечений. Глубокая преданность Дэви наполнила мое сердце, я ощутил, что мое дыхание замедляется, становится спокойным и ровным.

В лесу, где нет счета времени, оно воспринимается необычно. Все начинает расширяться. Бытие расширяется и мало-помалу теряет связь с продолжительностью, хотя тень от деревьев смещается и нисходящий свет сопровождается прохладой, которая, кажется, проскальзывает между стволами.

Я испытал чувство открытости, которое казалось бесконечным. Я думал о своих прежних страхах с веселой улыбкой. Я ошибочно считал себя свободным от паники, которая пронизывает всю реальность.

Многочисленные звуки, пронизывающие ночь, больше не беспокоили меня. Я наслаждался этим одиночеством, не догадываясь, что оно было прелюдией к самому ужасному переживанию в моей жизни.

Глава 14

Дэви открыла бутылку бханга и велела мне выпить ее. Мы сидели лицом друг к другу. Не раздумывая ни секунды, я выпил бханг. Я поставил пустую бутылку рядом с огнем и посмотрел на Дэви. Она улыбнулась мне и тут же вошла в самадхи. Я присоединился к ней, ее присутствие позволило это сделать чрезвычайно быстро. Одно движение век, один вздох, совершенно расслабленная поза – и уже все мое существо плыло в молочном океане.

Благодаря Дэви мне удалось понять, насколько естественен и близок нам экстаз. Концептуальный барьер, через который мы входим в него, хрупок. Наше сопротивление экстазу не толще картонной стены. Во время медитации наступает момент, когда человек замечает напряжение, проявляющееся в дрожании, которое он не решается преодолеть, потому что это последняя попытка сопротивляться со стороны фрагментированного телесного сознания. В тот день, когда человек делает этот крошечный шаг, тело полностью отказывается «бунтовать» и человек переходит на другую сторону этой вибрации, чтобы войти в бесконечный мир пустого сознания.

Затем, в этой пустоте, начался танец с Дэви, сначала очень медленный, потом все быстрее и быстрее, под звездами и луной, под гулкий рев водопада. Наши покрытые пеплом тела играли со Вселенной. Постепенно деревья, земля, каждая частица пыли присоединились к этому безграничному движению.

Я почувствовал, как я медленно погружаюсь в транс. В лунном свете покрытое пеплом тело Дэви превратилось в тело Кали, черной богини.

Кали олицетворяет освобождающую энергию в своем самом страшном аспекте, но которая при этом разрушает иллюзии и открывает дверь к абсолютному «Я».

Эта сила существует вне времени. Она втянула меня в бесконечность, заставила почувствовать хрупкость моей брони, образованной временем. Мне казалось, что я выхожу из нее, как из куколки, в ослепительно-яркое пространство. Сопротивление этой богине одновременно помогало и мешало мне, освобождало и ранило меня. Ее глаза закатились; ее ужасающий взгляд парализовал и одновременно пленил меня. Ее разрушительная сила полностью захватила меня. Чем больше я сопротивлялся, тем более разрушительной казалась эта сила. Все, что имело имя или форму, распадалось, соприкасаясь с ее черной плотью. Гирлянда из отрубленных голов, которую она носила, дребезжала и шипела, лица исказились от боли, испуская вздохи, стоны и истекая кровью, струящейся по ее мягкому, бесформенному телу. Я чувствовал, что она обладает мощью космической черной дыры, имеющей невероятную массу и компактной, неподвластной иллюзорному времени.

Кали повернулась ко мне, размахивая четырьмя руками, ее всклокоченные волосы развевались в воздухе, а налитые кровью глаза удерживали меня в их ужасающем свете, лишая сил. Ее огромный красный язык, дрожа, высовывался изо рта. Она размахивала жертвенным мечом и делала мудры двумя правыми руками. Мной овладела какая-то симфония стонов, и пятьдесят голов в ее жутком ожерелье вращались, как лассо, лица то росли, то уменьшались, так что я потерял всякое ощущение своего размера по отношению к окружающему пространству.

Постепенно Кали начала делать угрожающие жесты. Свободной рукой она схватила меня за волосы, а жертвенный меч изменил положение в пространстве и угрожающе завис над моей головой. Мой рев заглушил рев уже отрезанных голов. Кали крепко держала меня за волосы. Я с ужасом увидел, как на меня обрушился меч, и почувствовал, как он рассек нервы и сухожилия, артерии и мышцы, трахею и голосовые связки с неописуемой медленностью и точностью. Наконец голова отделилась от тела, шея втянулась, а мысли улетучились в пространстве. Кали, танцуя, повернула мою тяжелую голову, и я ясно видел темное пространство, луну и кровь на черной коже Кали.

Вращение усилилось. Черная богиня отпустила меня, и я был отброшен прочь, как пушечное ядро. Моя голова катилась; я почувствовал землю; я увидел пыль и небо. Мое бледное обезглавленное тело, пошатываясь, вышагивало вдалеке и наконец рухнуло. Кали топтала его ногами, это был танец на костях. Затем она остановилась, и я почувствовал, как ее тело всем своим весом погружается в мое. Жертвенная кровь брызнула на меня, и моя голова сжалась. Торжествуя и господствуя, Кали питалась моей тьмой. Одним ужасающим взглядом, с дрожащим языком, она впитывала ее в черную глубину ночи.

Чем больше я освобождался от своей тени, тем сильнее было ощущение, что я коснулся самого дна метафизического страха. Мистическое пожирание, жертвой которого я был, постепенно возвращало меня в новое тело, пронизанное светом, как будто оно наполнялось нарастающим экстазом. Моя голова, легкая и пустая, взлетела вверх, чтобы воссоединиться с телом. Постепенно образ Кали растворялся. Она теряла свои ужасающие очертания. И когда рассвело, я узнал Дэви, склонившуюся надо мной. Ее взгляд был переполнен светом. Она нежно погладила меня по лицу, как ребенка, проснувшегося от кошмара. Я снова чувствовал себя в своем в теле, и больше не было ни крови, ни ужаса.

Я прошел через великий метафизический страх. Я насладился звуком водопада, краем леса, очертаниями гор и холмов, купающихся в сумеречном сиянии бесчисленных оттенков красного цвета, поистине тантрического цвета. В Гималаях часто бывают поразительные рассветы и закаты. Чистый воздух и быстрое движение облаков, изменения во впечатляющем небе никогда не переставали очаровывать меня. Небо было раскрашено в яркие цвета от золотистого до кроваво-красного.

Дэви проводила меня до хижины и завернула в одеяло. Я положил голову на ее скрещенные ноги, прижался к ее промежности, где услышал биение своего сердца, и заснул.

Во сне я прошел следующую инициацию. Я находился в своей хижине. Дэви сидела лицом ко мне и говорила, что инициация через сновидения обладает большой силой и поэтому иногда используется в ее традиции.

Инициация в форме сновидения позволяет собирать все уровни сознания на один план, и именно это считается причиной ее высокой репутации среди йогов не только в шиваистском, но и в тибетском тантризме.

Передача с помощью сновидения была символической, при которой учитель почти не говорит. Я смотрел, как шевелятся губы Дэви, и слышал следующие слова:

– Отрубленная голова – подношение твоего разума.

Слияние цветов и противоположностей – в черной коже.

Нагота – иллюзии освобождаются.

Отрубленные головы – ее главная вездесущая сила.

Жертвоприношение – рождение пустого плода.

Топтание обезглавленного тела – разрыв уз.

Возрождение – абсолютная свобода.

Последующие дни прошли спокойно. Дэви не дала мне ни одного задания.

– Делай что хочешь, – сказала она мне с игривой улыбкой юной девушки.

Затем я открыл для себя необыкновенную свободу ничего не ждать, ни к чему не стремиться, ничего не предвидеть, ничего не планировать.

Человек получает невообразимое удовольствие, позволяя себе быть самим собой.

Мы купались, прогуливались ночью по лесу, как две пепельные тени, ели, танцевали, и луна постепенно росла.

Глава 15

Однажды вечером Дэви уложила меня на свое одеяло. Она начала петь, в то время как ее руки, которые она согрела в теплом пепле, путешествовали вверх и вниз по моему телу. Она показывала мне двадцать одну секретную энергетическую точку. Эти точки стимулируют во время массажа и ритуалов союза. Я закрыл глаза и отдался ее ласкам, которые продолжались несколько часов. Я чувствовал, как каждая клеточка моего тела пробуждается к наслаждению. Энергетические связи постепенно усиливались, и каждая часть меня открылась всем остальным в волшебном гудении. Мое тело скользило в потоке ее голоса, который пробуждал во мне экстаз. Я начал вибрировать, как струна саранги под смычком, облекая в звуки собственную музыку. Я почувствовал, как расслабились глубокие мышцы живота и задрожали ноги. Самым странным было то, что я испытал несколько оргазмов с последующей эякуляцией, хотя у меня не было эрекции.

Я плыл, как во сне, наблюдая за прекрасным лицом Дэви. Я испытал оргазм без прямого сексуального контакта, оргазм без эрекции, и я подозревал, что меня еще ждут другие открытия.

Между каждым из неописуемых переживаний, через которые меня провела Дэви, у меня было несколько свободных дней. В эти дни я узнал о принципиально иных отношениях не только со своим телом, но и с желанием другого человека и обладанием им. Хотя Дэви заставляла меня испытывать сильные эротические эмоции, мне никогда не приходило в голову обнять и ласкать ее или заниматься с ней любовью. Я был полностью поглощен открытием другого способа видения моих отношений с женщиной, божественного и сексуального.

Следующий этап моего посвящения в тантрическую сексуальность был еще более необычным. В ту ночь возле большого костра Дэви растирала мое тело с маслом и долго массировала меня, иногда задевая пенис так, что он напрягался. Затем, указательными пальцами нажав на глубокие мышцы живота, она попросила меня дышать достаточно глубоко, чтобы почувствовать движение воздуха от этих точек около лобковой кости к двум точкам под ключицами.

Это требовало чрезвычайно глубокого дыхания, долгого и постепенного, в результате пенис становился мягче, а его сексуальный заряд рассеивался по всему телу с каждым вдохом и выдохом.

Как только я переключался с глубокого дыхания, пенис снова становился твердым и в нем концентрировалось возбуждение. После бесконечной череды этих дыхательных волн у меня возникло ощущение, что вокруг пениса образовалась своего рода плотина, шлюзы которой открывались по моему желанию, позволяя волнам возбуждения распространиться во все скрытые уголки тела.

На тот момент усиливался и ослабевал только поток эротического возбуждения, но в течение последующих ночей я узнал, что всплески эякуляции также можно контролировать глубоким дыханием, ослабляя или усиливая без малейших затруднений, поскольку оргазм действительно был, но не сопровождался эякуляцией.

Должно быть, потребовалось около десяти дней, чтобы эта реакция закрепилась на рефлекторном уровне. Каждый вечер Дэви знакомила меня с самыми тонкими эротическими ощущениями; затем, используя губы, руки, грудь, она медленно доводила меня до оргазма. В момент эякуляции она указательным и безымянным пальцами сильно надавливала на точку между анусом и промежностью или на другую точку на три пальца выше правого соска. И я испытывал сильный оргазм без малейших признаков эякуляции.

Затем она медленно подвела меня к тому, что казалось непреодолимым порогом, заставляя открывать для себя все более и более интенсивные удовольствия, вызывая серию оргазмов, во время которых я не потерял ни капли спермы.

В течение последующих ночей Дэви учила меня достигать тех же результатов самостоятельно, без давления пальцев, просто контролируя дыхание и расслабляя глубокие мышцы живота. Сначала было несколько неудач, на которые она реагировала смехом. Рефлекс не вырабатывался в течение нескольких дней, но вскоре мне удалось контролировать эякуляцию во время совершенно свободных оргазмов. И поверьте мне, это не имело ничего общего со скучным задержанным совокуплением, вопреки тому, что утверждают некоторые исследователи тантризма.

Вначале в момент кульминации Дэви ненадолго останавливалась; затем постепенно продолжала стимуляцию, увеличивая давление языком и губами, как будто вызывая оргазм, несмотря на мое глубокое дыхание. Много раз ей удавалось довести меня до оргазма, что ее бесконечно забавляло.

Только после месяца этих индийских игр я достиг мастерства, необходимого для практики Великого Союза.

– Все это обучение направлено на то, чтобы превратить обычный и заурядный оргазм мужчины в оргазм из медленных и постоянно увеличивающихся волн, что дарит способность испытывать удовольствие от женщины и почитать Великую Богиню, как он и должен.

В обычной жизни мужской оргазм – это акт насилия над женщиной. Это выражение мужского бессилия, когда краткое удовольствие используется как нож, чтобы нанести удар по всему, что скрыто глубоко внутри ее безгранично совершенного тела.

Когда тантрист обнаруживает, что его удовольствие больше не связано с тем, чтобы как можно быстрее эякулировать, слишком быстро, чтобы удовлетворить женщину, он обнаруживает все богатство своей женской стороны. И обнаруживая это, он поднимается до возможностей женщины и ее роли.

Даже самые утонченные любовники, не зная секретов тантрической садханы, могут дать лишь самую малую часть удовольствия, на которую они способны.

Мужское тело наливается тяжестью от локализации удовольствия только в пенисе, в то время как большинству женщин общее удовольствие знакомо без какого-либо обучения.

– Но разве во время инициации женщины нет никаких физических практик?

Дэви удивленно посмотрела на меня.

– Есть, и скоро ты их обнаружишь. Мы развиваем внутренние мышцы, связанные с нашими гениталиями, брюшными мышцами и мышцами, необходимыми для поз. Моя вагина так же сильна, как и моя рука. Она знает, как брать, сжимать, удерживать, открывать и закрывать без малейшего спазма. Она знает, как доставить себе удовольствие через глубокие сокращения. Она знает, как стать мягкой, как младенец, расслабляя свои мышцы. Она умеет использовать речную воду и играть с маленькими камешками. Она умеет закрываться в момент смерти и открываться в момент жизни.