Текст книги "Отверженные. Как жить в любви, когда кажется, что вы недостойны, обделены и одиноки"

Когда канавы и папы разочаровывают

В далёком детстве у меня было место, куда я уходила прятаться. Мы тогда жили в тёмно-коричневом многоквартирном доме. С нашей стороны рядом с деревьями и заброшенным теннисным кортом была бетонная канава. Не самое подходящее место для хрупкой девочки, любящей всё розовое и ненавидящей букашек. Однако, стоило мне один раз отважиться спуститься в канаву – и оказалось, что, спрятавшись, я чувствовала себя в безопасности.

Уверена, что, доведись мне взглянуть на неё сегодня со взрослой точки зрения, я не увидела бы ничего, кроме грязного водостока. Но, будучи маленькой девочкой, я любила это место, где можно было стать невидимой для всех. Люди проходили мимо, даже не догадываясь обо мне. А я, хотя и слышала каждое их слово, едва ли обращала внимание. Всё это было не более, чем белый шум.

Малыши дерутся за игрушки. Женщины распускают сплетни – как пушинки с одуванчика сдувают. А девочки-подростки заигрывают с парнями, которые несут всякие глупости.

Как только не кружится жизнь там, за канавой. Я же оставалась спокойна и безучастна. Я была наблюдателем, а не действующим лицом. Мне нравилось это ощущение, что все в жизни может происходить вокруг меня, но не со мной.

Мой мирок, ограниченный склонами этой канавы, был предсказуем – а потому казался надёжным и безопасным. Никто ни разу сюда не заглядывал и не хотел ко мне присоединиться. Вероятно, эта канава предназначалась для стока дождевой воды, однако в тот год в ней было сухо. Зачастую я приносила что-нибудь из своих детских сокровищ и аккуратненько раскладывала их здесь, наслаждаясь осознанием того, что могу хозяйничать в своём мирке.

Если что-то и могло измениться – так только по моей воле.

Странным образом, мне казалось, что, пока меня не видно, жизнь под контролем и я в безопасности. Пугающие перспективы, как дома, здесь меня не коснутся. Но нельзя же было сидеть в канаве постоянно. Всё равно каждый день приходилось возвращаться домой. А там, в коричневом многоквартирном доме, всё было так непредсказуемо.

Я не могла контролировать события вокруг меня, но они изрядным образом на меня влияли. Теперь я знаю, что у отца были проблемы и трудности, которых мне, ребёнку, было не понять. Но тогда я думала, что он просто ужасно не рад, если я дома. А значит, проблема во мне.

В каком-то смысле, возможно, отец и думал, что я – часть проблемы. Я усложняла его жизнь. Я стоила денег, которых у него не было. А что хуже всего, я была девочкой.

Он никогда не хотел, чтобы у него была дочь. А я отчаянно хотела быть желанным ребёнком. Это сложное уравнение, и оно так просто не решается. Больше всего я боялась, что когда-нибудь он просто перестанет приходить домой и я останусь без отца.

Изучая вопрос отвержения, я обнаружила, что чувствительность к отвержению в человеке подкармливают два основных страха:

• Страх быть покинутым

• Страх потерять свою личность

Будучи маленькой девочкой, я, конечно, не использовала эти слова. Но жало отвержения было мне хорошо знакомо. Когда мужчина физически находится рядом, но отсутствует эмоционально, в сердце у девочки может возникнуть чувство совершенной пустоты и беспомощности. Это верно в любом случае, независимо от того, кем он ей приходится – отцом, мужем или просто человеком, которого она очень уважает.

Так что, укутавшись в одеяло с героями Холли Хобби, когда из-за ночной темноты сердечко чуть ли не выпрыгивало из груди, я вновь и вновь твердила шёпотом: «Господи, пусть папа никогда меня не бросает. Просто сделай так, чтобы он не ушёл».

Отец подкармливал мои страхи каждый день. Он произносил слово «развод», словно это был его пропуск на свободу – не только от мамы, но и от меня. Он думал, в этом нет ничего особенного, что он говорит обо всех своих чувствах. Но поскольку его словам я всегда придавала большое значение, то при любой угрозе развода у меня по затылку пробегал холодок ужаса. Ведь если он уйдёт – кем буду я? Мне казалось, раз у девочки нет отца, ей нет места в мире. В конце концов, если он не может любить меня, кто тогда вообще меня полюбит?

Любовь – этим словом речь моего отца не блистала. Он говорил жёстко. Но больше всего меня пугало его молчание. От этого мне всегда хотелось убежать в канаву. Мы стремимся привязать душу к чему-то неизменному, чему мы можем доверять. Неважно, как эта канава выглядела, – важно было, насколько защищённой я себя в ней чувствовала.

Но чувствовать себя в безопасности и быть в безопасности – не одно и то же. Как-то раз пошёл дождь, и вода, хлынув в моё убежище, унесла все мои маленькие сокровища. Это была не надёжная гавань. Это была всего лишь канава, служащая для того же, что и все другие. И убедившись в этом, я больше туда не возвращалась. Любые якоря в этом мире в конце концов доказывают, что на них нельзя вполне рассчитывать.

Через несколько лет мы переехали в голубой дом с зелёным ковром. И отец перестал приходить домой. Последняя частичка того, что скрепляло мою безопасность и мою личность, откололась, когда он собирал свои вещи, почти не глядя на меня. Я прижалась лицом к окну и смотрела, как его машина пропадает в дымке. И вот он исчез.

Отвержение глубоко засело у меня в сердце. И я пришла к шокирующему выводу: «Я ничего не значу. Я ничего не стою для папы». И ещё опаснее: «Боюсь, я ничего не стою и для Бога». Вместе эти чувства стали моей новой личностью.

Кто такая Лиза?

Та, которая никому не нужна.

Вырвать старое

Когда отец ушёл, я попыталась поддержать то, что осталось от меня, чтобы не упасть в чёрную дыру, образовавшуюся внутри. Хорошие отметки. Достижения и похвалы. Весёлые друзья и досуг. Внимание мальчиков, чтобы чувствовать себя особенной. Я старалась находить утешение во всем, что только помогало чувствовать себя лучше.

Но чувства – слабая поддержка. Как и канавы, в которых нельзя по-настоящему спрятаться, и как отцы, которые уходят.

Как сломанную балку у меня в доме нельзя укрепить, просто прибив к ней парой гвоздей ещё одну доску, так и я не могла себя починить. Мне нужно было не просто лучше себя чувствовать, а совершенно по-другому определить свою личность. Истина должна была мне сказать то, что я сама думаю о себе. Иначе всё, что я о себе думаю, оказалось бы хрупким, зыбким, негодным основанием. Наши убеждения должны поддерживать нас, даже когда кажется, что жизнь разваливается на части.

Я же в тот момент не могла сказать, что мои убеждения меня поддерживают. В течение многих лет мне говорили, что нужно найти себя в тождестве со Христом. Я кивала. Я выучила наизусть стих 12 из 3-й главы Послания к колоссянам, о том, что я – одна из «избранных Божиих, святых и возлюбленных». Но когда казалось, что жизнь угрожает мне, я вновь начинала думать по-старому, чувствуя себя нелюбимой и ненужной.

И я смогла понять причину, стоя под сломанными балками в своей кухне. Нельзя было оставлять былую сломанную веру, приделать к ней сбоку Божью истину – и надеяться на стабильность. Я знала, что хватит оценивать доброту Бога по тому, как я чувствую жизнь в тот или иной момент. Чувства – это треснувшие доски. Лишь истина крепка, неизменна и незыблема целиком и полностью.

От старого образа мыслей надо решительно избавиться и научиться смотреть на свою сущность по-новому, с помощью Божьей истины. Мою личность нужно было привязать к истине о том, кто такой Бог и кто Он для меня. Только тогда я найду стабильность, которой мне не смогут дать никакие чувства. Чем ближе я сопоставляю свою истину с Его истиной, тем теснее я отождествляю себя с Богом – и тем больше моя личность действительно находится в Нём.

Дело вот в чём… Когда моя личность привязана к обстоятельствам, я становлюсь чрезвычайно неуверенной, потому что обстоятельства непредсказуемы и изменчивы. С успехами и неудачами я поднимаюсь и падаю. Я чувствую свою ценность, когда получаю комплименты, и мучаюсь от критики. Я изо всех сил стараюсь сохранить отношения, если чувствую свою нужность. И постоянно боюсь, что этот человек ускользает. Ведь я чувствую, что теряю не просто этого человека… но и значительную часть себя.

Моя страшная мантра: «Я должна делать так, чтобы всё было хорошо. – Чтобы я сама была в порядке»,

Если личность обусловлена обстоятельствами, то изматывающее маневрирование и контроль, необходимые для её защиты, разрушают наше сердце и скрывают лучшую нашу часть за преградами ненадёжности.

Пришло время прекратить ложь и разрушительный вред, исходящие от подобной косвенной личности. Мы должны привязать свою личность к нашему неизменному, непоколебимому, непреклонному, неопровержимо доброму и неоспоримо любящему Богу. Нити, которые действительно связывают меня с Ним, и истина о том, кем я являюсь в Нём, даются мне в те тихие мгновения, когда я говорю: «Я Твоя, Господи.

Я не такая, как говорит про меня тот парень. Я не такая, как говорит про меня та девушка.

Я не такая, как говорит про меня тот парень. Я не такая, как говорит про меня та девушка.

Я не такая, как говорят про меня «лайки» и комментарии в социальных сетях.

Я не такая, как говорят про меня отметки, списки дел, хаос и бардак.

Я не такая, как говорят про меня весы, и я не представляю собой сумму всех своих недостатков.

Я перестану заигрывать с неустойчивостью этого мира и тогда смогу полностью полюбить Тебя. Я любима. Я нужна. Я Твоя. Твоя навсегда».

Чем больше у меня такой близости с Богом, тем надёжнее моя истинная личность.

Теперь, когда мы знаем это, возникает вопрос, как это воплотить в жизнь?

Вырастить новое

Как это воплощать в жизнь среди каждодневных радостей и горестей, принятий и отвержений, прекрасного и скверного самочувствия и всех непредсказуемостей промежуточного характера? Надо воспитать «личность, обусловленную близостью», а это начинается с ответов на три вопроса:

• Добр ли Бог?

• Добр ли Бог по отношению ко мне?

• Верю ли я, что Бог – это Бог?

Подумайте хорошенько над этими вопросами, обратившись к истине, – и почувствуете, как вас поддерживают новые, более крепкие опоры.

Добр ли Бог?

Я привыкла относиться к Богу с определённой осторожностью. Стоит только посмотреть новости, и тут же задаёшься вопросом: «Как может Бог, если он действительно добр, допустить все эти ужасы, трагедии и беды?» В течение многих лет на вопрос: «Каким я представляю себе Бога?» – я отвечала, склонив голову и прищурившись: «Думаю, он непредсказуемый и жутковатый».

Я не отрицала Его силу и авторитет. Но в доброте Бога изрядно сомневалась. Однако, когда при ответе на этот вопрос мы обращаемся к истине, а не к своим чувствам, то понимаем доброту Бога в совершенно новом свете.

Его доброта очевидна с самого начала. Когда Он творил, лепил, раскрашивал и воплощал в реальность этот мир и всех живых существ, Его доброта проявлялась с каждой мыслью и прикосновением. «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой» (Бытие 1:31).

Когда Адам и Ева предпочли согрешить, их грех заразил и пронизал доброту всего, что создал Бог. Посему, хотя в этом мире и есть ещё что-то хорошее, мир больше не является совершенным отражением Божьей доброты.

В стихе 21 8-й главы Послания к римлянам Павел объясняет, что мир находится в «рабстве тления» или, как говорят некоторые версии Писания, в «рабстве разложения» (Новая американская стандартная Библия, «Голос»). Тление и разложение – свидетельство того, что мир сломан. Я сама вижу тому подтверждение каждый раз, когда возвращается купальный сезон. Да-да, настоящий целлюлит! Моё тело – в рабстве тления. Но это отдельный разговор.

Мир пребывает в состоянии тления и разложения. Мы видим это по ужасным погодным условиям, стихийным бедствиям и голоду, которые не были частью Божьего замысла. Рак, болезни и немощи не были частью Божьего замысла. Автокатастрофы, потопы и убийства не были частью Божьего замысла. Насилие, развод и разрыв отношений не были частью Божьего замысла.

Тому виной первый грех. Когда грех пришёл в мир, он разрушил доброту Божьего замысла. И грех, безусловно, разбивает Богу сердце. Но ни в коем случае грех не может затронуть доброту Бога. У Бога есть план, план добра: избавить этот мир от любого влияния греха.

Ибо грядёт Вечный:

да, Он идёт судить землю.

Он установит мир по Своим стандартам,

и Своей верностью Он будет проверять людей.

(Псалтирь 96:13, «Голос»)

И хотя в это смутное время последствия греха могут разбить нам сердце, доброта Бога всё исправит в этом мире. А пока мы должны крепко держаться истины о том, кто есть Бог, и о его неизменной природе: Бог есть добро. Его планы суть добро. Его требования суть добро. Его спасение есть добро. Его благодать есть добро. Его прощение есть добро. Его восстановление есть добро.

Вот что я думаю о Боге.

Бог добрый.

Добр ли Бог по отношению ко мне?

Как и в случае с моим собственным отцом, которому я была не нужна, мне было интересно, как относится ко мне мой небесный Отец. В конце концов, как Бог мог просто стоять в стороне и допустить столько горя в мире одной маленькой девочки?

Казалось, каждые три года, после того как папа ушёл, случалась какая-нибудь ужасная трагедия, бросавшая мрачные тёмные тени на мою жизнь. Насилие. Развод. Покинутость. Психическое расстройство. Смерть сестры. Разрушительный разрыв. Цикл всё возобновлялся.

Даже когда я уже достаточно давно стала христианкой и знала, что Бог любит меня, мне всё равно не давал покоя этот вопрос: почему тяжёлые события обязательно так болезненны? Действительно ли Бог добр по отношению ко мне в эти моменты? К. С. Льюис сказал, наверное, лучше всего: «Мы не сомневаемся в том, что Бог сделает так, как лучше для нас; но нас волнует, насколько болезненным окажется это лучшее»¹.

И на этом месте кто-нибудь, занимающийся изучением Библии, мгновенно процитирует 28-й стих 8-й главы Послания к римлянам: «Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу». Мне нравятся эти слова. Мне кажется, они помогают пролить некоторый свет на происходящее в реальности: даже если кажется, что что-то не есть благо и добро, Бог всё равно сделает из этого добро.

А 5-й и 6-й стихи из этой же главы вселяют в меня ещё больше уверенности:

«Ибо живущие по плоти о плотском помышляют, а живущие по духу – о духовном. Помышления плотские суть смерть, а помышления духовные – жизнь и мир».

То, что не кажется хорошо для моей плоти, неразумно для неё. Но если во мне есть Святой Дух, моя душа уже другая, потому что здесь Бог – Он постоянно пребывает со мной. Он произносит слова успокоения в душе. Он произносит слова утешения в душе. Он напоминает мне, что Он здесь со мной, в душе. Другие могут разочаровать и оставить меня… но Бог – никогда.

А посему мне нужно обращать внимание на то, что шепчет Святой Дух, а не на то, о чём кричит плоть.

И своей душой я знаю, что Бог добр по отношению ко мне.

Верю ли я, что Бог – это Бог?

Мы уже стабилизировали свою личность, заменив старые чувства твёрдыми истинами о том, что Бог добр и Бог добр по отношению к нам. Теперь осталось ответить на последний вопрос: Верю ли я, что Бог – это Бог?

Это не только стабилизирует нашу личность, но и полностью укрепит нас. Мне нравятся эти слова – Исаия 26:3–4:

Твердого духом

Ты хранишь в совершенном мире,

ибо на Тебя уповает он.

Уповайте на Господа вовеки,

ибо Господь Бог есть твердыня вечная.

На иврите значение «твёрдый» из этих стихов выражено словом «самак», что означает «подкреплять, поддерживать, подпирать». Удивительно, правда? Другими словами – те, чей разум подкрепляется, поддерживается, подпирается истиной и верой в Бога, будут сохранены в совершенном мире. Разум наслаждается тем, на чём он сосредоточен. То, что поглощает мой разум, создаст или разрушит мою личность.

Верю ли я, что Бог видит и знает недоступное мне? Поверю ли я Ему, когда я не понимаю? В тяжёлых обстоятельствах? Когда люди предают и отвергают меня? Когда моё сердце разбито? Поверю ли я ему настолько, что полностью передам Ему контроль над жизнью своей и моих любимых?

Если Бог добр и Бог добр по отношению ко мне, тогда мне надо заполнить пробелы всех неизвестностей в моей жизни потрясающим заявлением о доверии: Бог добр в том, чтобы быть Богом.

Мне не нужно выяснять нынешние обстоятельства. Не нужно заполнять тишину, оставшуюся после другого человека. Не нужно знать все «почему» и «что, если». Всё, что мне нужно сделать, это довериться. Поэтому в спокойном смирении и без собственных замыслов я решаюсь и позволяю Богу разобраться во всём. Я тихо сижу в Его присутствии и просто говорю: «Боже, я хочу, чтобы Твоя истина была самым громким голосом в моей жизни. Исправляй меня. Утешай меня. Подойди ещё ближе. И я буду доверять. Боже, Ты добр в том, чтобы быть Богом».

Преодолеть прошлое

Ваша история может быть не похожа на мою, но, подозреваю, в прошлом вы тоже переживали отвержение, и эти случаи подталкивали вас к поискам стабильности различными, не всегда здоровыми путями. Вред, возникающий в результате любого отвержения, может задержать нас и помешать нам двигаться вперёд, если мы не оставим его позади. Так мы и сделали, вырвав старые мысли и заменив их новым, твёрдым пониманием того, кто такой Бог и что это значит для нашей собственной личности.

Вспомните, что я говорила прежде в этой главе. На чём разум сосредоточен, тем он и наслаждается. И если хотите узнать, на чём человек сосредоточен и чем он наслаждается, достаточно лишь послушать, какими словами он выражается.

РАЗУМ НАСЛАЖДАЕТСЯ ТЕМ, НА ЧЁМ ОН СОСРЕДОТОЧЕН. ТО, ЧТО ПОГЛОЩАЕТ МОЙ РАЗУМ, СОЗДАСТ ИЛИ РАЗРУШИТ МОЮ ЛИЧНОСТЬ.

Мы живём в сломанном мире, где отвержение – даже среди христиан – может поджидать на каждом углу. Но, пока мы ждём окончательного Божьего искупления, есть и хорошая новость! И это Иисус. Иисус принёс с Собой любовь, которая остаётся постоянной и неизменной.

Ничьё отвержение не в силах лишить меня Божьей любви. Точка. Не вопросительный знак. Самая прекрасная история любви из когда-либо написанных – та, которую вам суждено прожить с Богом.

Представьте, насколько иначе можно относиться к каждому дню, просто заявляя:

Бог добр.

Бог добр по отношению ко мне.

Бог добр в том, чтобы быть Богом.

И сегодняшний день – ещё одна страница в нашей великой истории любви.

Ничто из происходящего с вами сегодня ничуть не изменит это. Поднимите руки, поднимитесь сердцем и душой и примите эту истину, произнося молитву:

Всю жизнь я искала любовь, которая бы удовлетворила мои самые глубокие желания: чтобы обо мне знали, меня ценили и полностью принимали. Когда Ты создал меня, Господи, от первой мысли обо мне Твоё сердце вспыхнуло любовью, которая заставила Тебя преследовать меня. Твоя любовь ко мне была так велика, что Ты, Бог всей вселенной, сам отправился на мои поиски, чтобы приласкать меня, любоваться мною, и, наконец, обхватил меня и прошептал: «Я никогда тебя не отпущу».

Господи, я отпускаю всё, за что я прежде держалась, что не давало мне вернуться в Твои жаркие объятия. Я не хочу, чтобы меня держало что-то ещё, только Ты. И, в изумлении затаив дыхание, я даю Тебе всю свою веру, всю свою надежду и всю свою любовь.

Я вижу, как стаскиваю в кучу старые, изношенные балки, не годящиеся мне для опоры. В этом мусоре есть и много другого, что я теперь могу удалить из себя, – теперь, когда на основе близости выстроена моя новая личность.

Я оставляю потребность понять, почему всё происходит так, как происходит.

Я оставляю страхи о том, что другие уходят, унося с собой свою любовь.

Я оставляю желание доказать, что я достойна.

Я оставляю своё сопротивление тому, чтобы полностью довериться Твоим мыслям, Твоим путям и Твоим планам, Господи.

Я оставляю чрезмерную занятость собой в попытке защитить себя.

Я оставляю гнев, неспособность прощать и упрямство, побуждающие меня возводить стены, когда я чувствую намёк на отвержение.

Я оставляю всё это вместе со сломанными балками и прошу, чтобы Твой священный огонь поглотил этот мусор и превратил его в невесомый пепел.

И, уходя, я чувствую, что моя душа в безопасности. Поддержка есть. И я действительно свободна и могу наконец-то быть собой.

Глава 3. Одна женщина в спортзале ненавидит меня

В спортзале, куда я хожу, есть женщина, которая меня ненавидит. Нет, я серьёзно. Только она увидит, что я иду, – я тут же чувствую, как па́ром из ушей у неё вырывается презрение, а ноги накручивают эллиптический тренажёр со скоростью 140 километров в час. Честно, не знаю, как она умудряется бежать так быстро. Как-то раз я попробовала за ней успеть.

Это было ужасно.

Наверное, тогда она на меня и взбесилась. Позвольте отмотать плёнку немного назад и сознаться в грехах, с которых всё началось. Эллиптические тренажёры стоят очень близко друг к другу, и из-за их угловатых движущихся частей передвигаться вокруг очень неудобно. Вообразите, как если бы нью-йоркский небоскрёб и слониха завели ребёнка. Вот это эллиптический тренажёр.

А теперь вспомните самого спортивного человека, какого только знаете. У кого нет ни грамма лишнего жира на теле, даже вокруг пупка, – что, по моему мнению, с моей одержимостью целлюлитом, вообще незаконно. Ну что, представили?

Это она. Она правда изумительно красива.

А теперь представьте хиленькую зефирку в футболке и спандексовых штанах. Волосы у неё очень туго затянуты в хвостик, ну и на этом подтянутость закончилась. Это я. Здравствуй, мир!

Итак, мне нужно было немного залезть на её территорию, или вроде того, чтобы настроить свой тренажёр, – и я думаю, что сбила её с ритма. Это был грех номер один.

Дальше я решила попробовать успеть за ней, ибо в тот день хотела доказать всем в зале, что, хотя мои ноги и пятая точка выглядят бесформенно, я вообще-то в хорошей форме. Сердце у меня накачано наравне с лучшими из них. И ей-богу, я устала от того, что она меня перешагала. Это был грех номер два.

И затем, возможно, была небольшая оплошность, когда я ответила на телефонный звонок во время тренировки. В своё оправдание скажу, что это совсем против моих правил. Но тогда позвонил мой знакомый, которому я действительно была нужна. Теперь я понимаю, что надо было сойти с тренажёра и позвонить где-нибудь в другом месте. Но в тот момент у меня было своего рода соревнование, и я должна была выиграть его от имени всех остальных женщин, чувствующих себя хилыми зефирками.

Я старалась говорить тихо, но, когда чувствуешь, что лёгкие могут в любую минуту выпрыгнуть изо рта, то трудно удержаться на шёпоте. Это был грех номер три.

Три удара, и она посчитала, что я не в себе. Без ума. Без чувства такта. Без тормозов. Она бросила эллиптический тренажёр и, фыркнув, перебралась на беговую дорожку. И с тех пор возненавидела меня. Но на днях кое-что произошло. Нечто странное, что меня ошеломило.

Она мне улыбнулась.

Не злой ухмылкой из серии «ну я тебе ещё покажу, где раки зимуют». А что-то вроде «о, а я тебя здесь уже видела, да?». В то утро я думала о её выражении лица всё время, пока занималось на эллиптическом тренажёре. То есть тщательно его анализировала. Может, это было всего лишь изумление, когда ей пришлось улыбнуться, потому что она просто не могла решить, как ещё поступить?

Или «думаю, мы могли бы подружиться»?

Или своего рода соглашение о перемирии?

И я решила, что ни то, ни другое, ни третье. Я правда думаю, что это была простая улыбка, признающая, что она видела меня, но не имела ко мне совершенно никакой сумасшедшей ненависти. Всё дело было в том, как я это воспринимаю со своей стороны. Позвольте мне переписать историю и рассказать, как я теперь её понимаю.

В спортзале, куда я хожу, есть женщина, которой очень нравится тренироваться. Как-то раз одна девчонка рядом с ней разговаривала по телефону, поэтому она, чтобы не поднимать из-за этого много шума, просто перешла на беговую дорожку. И вообще больше об этом почти не вспоминала. В другой день она увидела эту же девчонку в уборной, улыбнулась и подумала: «А ты молодец, что поднялась сегодня с утра и пришла на тренировку».

Конец.

Естественно, я не знаю, о чём она подумала, когда улыбнулась. Но, полагаю, вторая версия событий намного ближе к реальности, нежели первая. Вот я и задумалась о том, как часто приписываю другим те мысли, которых никогда не было у них в голове. Я налагаю на них ответственность за строгие суждения, которых они не выносили. И пребываю в отвержении, которого от них вовсе не получала.

Знаю, знаю, не о каждом отвержении можно так сказать.

Некоторые полностью достоверны и неоспоримы. Прозрачны, как только что вымытое оконное стекло. И чувства при этом настолько сильные, что могут повергнуть вас в шок, как если бы птица, полетевшая навстречу утреннему солнцу, вдруг врезалась в это самое чистое окно. Кажется, удар убьёт вас. Это настоящее отвержение.

А есть кажущееся отвержение, как было у меня с моей соседкой по спортзалу. Не думаю, что я вообще попадала в поле её зрения. Но на мой тогдашний взгляд, я однозначно была у неё на прицеле. Вот как порой ум за разум заходит.

При этом я вспоминаю одну деталь, которую подметила у знакомой писательницы несколько лет назад и внесла в свою тетрадь под названием «Любимые слова». Итак, она подписывала книгу. Я посмотрела, что же она придумает. Её подход был прост. Прежде чем поставить автограф, она вывела: «Живите в любви».

Не просто инструкция, а манифест. Тот, который сейчас владеет моей душой и так применим к нашему разговору. Живи в изобильном месте, где тебя любят, и тебе не придётся выпрашивать у других объедки любви.