Текст книги "Мальчик Золотая Рыбка"

Глава четвёртая
Как быть с Мэттью?

Мама приносила мне еду на подносе. На обед обычно были магазинный сэндвич с ветчиной и сыром, коробочка апельсинового сока, банан и три запечатанные бутылки воды на день. Всё безопасно и стерильно.

Передавая мне поднос, мама всегда пыталась завести разговор. Я почти ничего не отвечал и старался не смотреть ей в глаза.

– У мистера Чарльза такие милые внуки! Здорово, что на летних каникулах у нас во дворе будут играть дети.

– Ага. Точно.

Я решил не упоминать о пруде. И о стуке в стену.

– Его дочь уехала в Нью-Йорк на месяц по работе. Она, оказывается, какой-то важный банкир. Вообще странно… Ты не помнишь, она раньше к нему приезжала?

Я помотал головой. Мама знала, что я часто наблюдаю за соседями. Уж кому, как не мне, знать, что происходит в нашем дворе?

– Как-то нелепо выходит, да? Внуки совсем не знают своего деда. Наверное, в первый раз его видят! Может, няня, к которой она обычно обращается, её подвела…

– Ага. Наверное.

Я уставился на поднос, боясь, как бы мама не перешла к своей любимой теме «Как быть с Мэттью?».

– Я поеду в салон на пару часов. Хорошо? Ты тут справишься?

Пять лет назад мама открыла свой салон красоты «С головы до ног». Она хотела передать все обязанности управляющей и заглядывать туда только время от времени – поработать с клиентами и посплетничать. Но в последнее время мама ходила в салон каждый день, и я подозревал, что из-за меня, проблемного сына.

Мама протянула мне еду, и я по очереди переставил бутылки, сэндвич, сок и банан на стол, стараясь не касаться самого подноса.

– Всё нормально? – спросила мама.

– Ага. – Тут я посмотрел на неё и случайно встретился с ней взглядом. И понеслось…

– Отлично. Кстати, я записала тебя к врачу на утро. Посмотрим, что нам скажут. Может, получится тебя вылечить. Хорошо?

Она сунула поднос под мышку, как дамскую сумочку.

– Что?

– Мало того что мне звонят из школы, так теперь ещё из городского совета пишут. Если до сентября с этим не разберёмся, нам с папой не поздоровится. Ты же знаешь, что родителей сажают в тюрьму, если их дети не ходят в школу?

Мама с папой врали, что у меня инфекционный мононуклеоз. Забавно, что они выбрали именно «поцелуйную болезнь» – вирус, который чаще всего передаётся через поцелуи. Я бы точно не стал никого целовать! Зато из-за этой болезни можно было надолго отмазаться от школы. Кажется, мама убедила даже себя, что у меня вирус. Первые несколько дней она всё спрашивала о моём горле и предлагала обезболивающее. Ей отчаянно хотелось верить, что меня можно вылечить и рано или поздно это закончится.

– Я не пойду к врачу.

– Не говори глупостей. Конечно, пойдёшь. Врача ты знаешь. Это доктор Керр.

Она попыталась заглянуть мне за плечо. Я прикрыл дверь.

– Мэттью, ты бы открыл окно. У тебя тут очень душно.

Она поставила босую ногу на ковёр.

– Мам! – возмутился я.

Она вздрогнула, но ногу не убрала. Я уставился на её пальцы с розовым лаком, утопающие в бежевом ковре.

– Можешь убрать ногу? Пожалуйста.

Она неловко развернула ступню, но с места не сдвинулась.

– Мам, пожалуйста!

– Зачем, Мэттью? Что тут страшного? Это всего лишь нога.

Она нервно хихикнула и поджала пальцы.

Меня затрясло.

– Давай так: я уберу ногу, а ты пообещаешь съездить завтра со мной к врачу. Договорились?

Сегодня утром она ходила на веранду. Ступала босиком по холодным плиткам, на которые Найджела не раз рвало комками шерсти и мышиными кишками. Теперь все микробы с её ноги разбежались по моей комнате. Я вцепился в дверь. Может, захлопнуть её? Правда, тогда я прищемлю ей ногу, а это ещё ужаснее. Меня замутило. Я боялся поднять взгляд.

– Ладно. Теперь ты уйдёшь?

Она замерла.

– Обещаешь?

– Обещаю.

На самом деле я не собирался ни к какому врачу.

– Клянёшься? На ангеле Каллума?

Так хотели назвать моего младшего брата. Он не приехал с мамой домой. Так и не поиграл с мобилем из слоников. У него была своя могила с белым мраморным ангелом. Такое обещание я не мог не сдержать. Особенно учитывая то, что натворил.

Я зажмурился. Что хуже: поход к врачу или микробы на ковре? Мама толкнула дверь, протискиваясь внутрь, и я не выдержал:

– Клянусь! На ангеле Каллума!

Она немного подождала, а потом убрала ногу. Лицо у неё сияло.

– Чудесно! Я вернусь через пару часов. Не хочешь посидеть сегодня в саду? Ты что-то совсем бледный! Вынести тебе стул?

– Мм, – безразлично протянул я и захлопнул дверь.

И сразу полез под кровать за перчатками (осталось десять пар), антибактериальным спреем и тряпкой для пыли, чтобы почистить ковёр. В животе щипало – как всегда, когда родители упоминали Каллума. Чувство вины, словно злобный чёрный жук, глодало меня изнутри.

Иногда мне казалось, что его можно вытащить, выплюнуть на пол. Он будет беспомощно болтать лапками, и все мои страхи исчезнут как по волшебству. Вместе с виной. Но всё было не так просто. Жук не хотел выходить и дремал, дожидаясь, пока я расслаблюсь, чтобы снова за меня взяться.

Я пшикнул спреем на ковёр и протёр его тряпкой, а потом зашёл в ванную, выбросил перчатки и вымыл руки. Потом ещё и ещё. На одиннадцатый раз мне наконец удалось избавиться от ощущения, что они грязные. Я вернулся в комнату и посмотрел на еду. Всё было хорошо запаковано и выглядело чистым. Я быстро смёл обед, пока в него не попала зараза. Вынес мусор за дверь и пошёл в кабинет – взглянуть, что происходит за окном.

Вторник, 22 июля, 16:11. Жарко, солнечно.

Машин на улице: 4

Людей на улице: 1

16:12 Мелоди Бёрд выходит из третьего. Она переоделась после школы и сейчас спешит по переулку в сторону кладбища. Зачем ей туда?

Мелоди шла, обхватив себя руками и опустив голову, как будто в лицо ей дул холодный ветер. Вскоре она исчезла за деревьями.

На дорожку перед домом вышел мистер Чарльз в красной клетчатой рубашке и бежевых штанах, будто собрался на родео, и принялся размахивать коричневой метлой. В воздух поднялись облачка пыли. Кейси с Тедди нигде не было видно. Мистер Чарльз ненадолго остановился, вытер пот со лба, а потом открыл железные ворота и принялся подметать тротуар, откидывая мусор в канаву. Сердце у меня забилось быстрее. Ладони защипало. Я побежал в ванную мыть руки. На седьмом заходе в дверь вдруг позвонили. Я застыл на месте. Грязь ещё не смылась. Я снова намылил потрескавшиеся ладони, но тут раздался очередной звонок, а затем кто-то постучал в дверное стекло. Я быстро сполоснул руки горячей водой, спустился вниз и открыл дверь, натянув рукав на ладонь.

– А, Мэттью! Это ты. Мама дома?

Я помотал головой. Мистер Чарльз стоял на крыльце, опершись о рукоятку метлы. Выглядел он так, будто вот-вот запоёт. У меня за спиной замяукал наш проклятый кот Найджел.

– А папа?

– На работе, – ответил я, прикрыл дверь и оглянулся. Кот сидел на кухне и тёрся о шкафчик, в котором стоял пакет с его кормом. Найджел из шкуры вон лез, показывая, какой он хороший и красивый.

– Ладно, ничего страшного. – Мистер Чарльз нервно рассмеялся. – Я всё равно с тобой хотел поговорить. Не хочешь подзаработать?

Он потёр обожжённую макушку. Я давно не видел мистера Чарльза вблизи, и теперь мне казалось, что голова у него огромная и похожа на жареный грецкий орех. Из его дома донёсся глухой стук.

– Похоже, у вас в гостиной футбольный матч, – заметил я.

Глаз мистера Чарльза дёрнулся.

– А, это… подумаешь, игра… – Он поморщился и на секунду зажмурился, а потом продолжил: – Так что, выручишь меня? Приглядишь за детьми денёк-другой, пока в школу не ходишь? У меня появится время заняться своими делами, в магазин сходить. Что скажешь?

Я скрестил руки на груди.

– Не знаю…

– Я хорошо заплачу! А ребята совсем шёлковые, честное слово! – заверил он меня, быстро моргая.

Тук-тук-тук.

Из гостиной всё ещё раздавался глухой стук.

– Вообще-то, я занят…

Он кивнул, словно понимал, как я должен быть занят, сидя целыми днями в комнате и ничего не делая. Мне уже не терпелось вернуться в ванную и помыть руки. Микробы щекотали кожу, а Найджел мяукал всё громче. Он вышел в коридор и уселся недалеко от меня.

Тук-тук-тук.

Тут завопила Кейси, и стук прервался. Мистер Чарльз повысил голос, пытаясь перекричать внучку:

– Наверное, целый день – это слишком… Может, пару часов? Хотя бы один час! А я заплачу вдвойне!

Я помотал головой.

– Скажи, сколько ты хочешь, Мэттью?

Если бы дверь не была прикрыта, он бы точно попытался вытрясти из меня согласие.

Тук-тук-тук.

– Мне двенадцать, мистер Чарльз. Я сам ещё ребёнок.

Найджел стоял у лестницы и тёрся мордой о первую ступеньку. На бежевый ковёр капнула слюна, оставив тёмное пятнышко. Кот заметил, что я на него смотрю, и пошёл ко мне. Микробы сыпались с его шерсти и разбегались по ковру. Я отшатнулся, распахнув дверь. Найджелу в глаза ударило яркое солнце. Он растерянно моргнул, а потом выскочил на улицу, проскользнув между ног мистера Чарльза. Я снова прикрыл дверь. Ладонь у меня вспотела.

– Да ты уже достаточно взрослый, – со смешком ответил мистер Чарльз. – Я вот приглядывал за своим братом, когда мне было всего семь!

Я покачал головой.

– Извините, мистер Чарльз.

Он всё посмеивался.

Тук-тук-БАХ!

– ДЕ-Е-Е-Е-Е-Е-ДА-А-А-А-А-А!

Мистер Чарльз осёкся, сгорбился и молча поплёлся к дому, таща за собой метлу. Я захлопнул дверь и побежал в ванную мыть руки.

А когда вернулся в кабинет, стук уже стих и из-за стены бубнил телевизор. На улице стояла тишина, над раскалённым асфальтом дрожал воздух. Найджел гулял в палисаднике мистера Чарльза, осторожно ступая лапками и принюхиваясь к траве. Он не заметил, как старик подошёл к нему с целым тазом воды. Мистер Чарльз взревел и вылил всё на Найджела. Бедняга замер, и я тоже. Конечно, мне самому этот блохастый не особо нравился, но я бы не стал его обижать. Пушистый рыже-белый хвост потемнел от воды, шерсть слиплась. Вид у кота был потрясённый. Мистер Чарльз бросил таз на траву и со всей силы замахнулся на кота ногой. К счастью, Найджел опомнился и успел увернуться. Он проскользнул через ворота, повернул направо и побежал по нашей дорожке. Оказавшись в безопасности, котяра уселся на крыльцо, жалобно мяукнул и принялся вылизываться.

Мистер Чарльз поднял таз и шагнул к дому, а потом вдруг замер, как будто что-то забыл. Он взял таз под мышку, оглянулся и хмуро посмотрел на меня.

Глава пятая
Доктор Керр

Когда я был совсем маленьким, то думал, что мираж можно увидеть только в пустыне, когда ты потерялся и из последних сил ползёшь по раскалённому песку, в отчаянии выискивая воду. Потом вдруг замечаешь, как на горизонте что-то мерцает. Нежно-пастельный фургончик с мороженым! Кажется, ты даже слышишь звенящую музыку. Она так и манит, обещая эскимо и фруктовый лёд из глубокой тёмной морозилки. Рот наполняется слюной, и вот ты уже близко, всего в метре от фургона… И вдруг он пропадает! А на его месте остаётся засохший кактус.

Пока мы ехали к врачу, меня преследовали миражи. Не призрачные фургончики с мороженым, а тёмные лужи на асфальте. Они были совсем как настоящие. Я даже слышал, как они хлюпают, когда мы по ним проезжаем. Папа говорил, это называется «шоссейные миражи». Он вообще много всего знал. Его команда «Бойцы Брайана» всегда была одной из лучших на ежемесячной викторине в пабе. Папа на всё находил ответы.

– Пап, кто правил во время Чёрной смерти[2]2
  Эпидемия чумы в XIV веке. Прим. пер.


[Закрыть]?

– Эдуард Третий.

– Столица Латвии?

– Рига.

– Как называется медь на латыни?

– Купрум.

– Что не так с твоим старшим и единственным сыном?

– Он ненормальный.

Конечно, вслух он такого бы не сказал, но наверняка об этом думал. И мама тоже.

В машине работал кондиционер, и холодный воздух обдувал мне ноги. Они уже почти превратились в ледышки. Я бы его выключил, но не хотел ничего трогать.

– Похоже, внуки мистера Чарльза уже обжились. Наверное, ему приятно, что он дома не один, – сказала мама.

Наша машина неспешно ползла по оживлённой главной улице.

Ну вот, опять она пытается завести беседу.

– Правда, не знаю, хватит ли его на целый месяц… Всё-таки годы берут своё.

Я ничего не отвечал. Мне совсем не хотелось с ней разговаривать после того, как она меня опозорила перед всей улицей.

Мама тогда сидела в машине с включенным двигателем, а я всё ещё стоял на пороге и, честно говоря, не мог сдвинуться с места. С пробежки вернулся мистер Дженкинс. Он остановился, уперев руки в бока, и смерил меня взглядом. По лбу у него стекал пот.

Чтобы не рисковать, я оделся в рубашку с длинным рукавом, застегнув её на все пуговицы, натянул джинсы, носки, резиновые сапоги и латексные перчатки – сразу две пары (осталось восемь). На улице было градусов тридцать, и я сразу взмок.

– И о чём ты вообще думаешь, Корбин? – с отвращением произнёс мистер Дженкинс, покачал головой и ушёл к себе домой.

Мама его не услышала. Она опустила окно и закричала:

– Ты не забыл, Мэттью?! Ангел Каллума!

Её крик разнёсся по нашему тупику, отскакивая от стен домов, как мячик в пинболе. В окне Старой Нины дрогнула занавеска, и я заметил тёмный силуэт. Пенни и Гордон Салливан спустились с крыльца и направились в нашу сторону. Они всегда возникали словно из ниоткуда.

– Всё в порядке, Шейла? – спросила Пенни.

Они свернули на нашу дорожку, держа в руках каталоги «Всё для дома от Гаррингтона» – наверняка только для вида. Пенни и Гордон всюду ходили вместе. Как будто их связывала невидимая нить, и если они отходили слишком далеко друг от друга, то она притягивала их обратно. Я никогда в жизни не видел их по отдельности.

Мама помахала им из машины.

– Да, Пенни, всё нормально, спасибо! Привет, Гордон! Просто Мэттью упрямится… Ну, вы же знаете этих подростков!

Она нервно хмыкнула, и они засмеялись. А потом увидели меня. Пенни вскинула брови.

– Ладно, не будем мешать, – сказала она и что-то шепнула на ухо мужу. И повернула к дому. Невидимая нить натянулась, и Гордон поспешил за ней.

– Иди сюда, Мэттью! Мы опоздаем!

– Мам, ты не понимаешь, как это тяжело…

У меня за спиной раздалось громкое «мяу». Найджел!

– Мэттью, ты поклялся самым святым – ангелом Каллума! Немедленно. Полезай. В машину.

Мяуканье приближалось. Я оглянулся и увидел Найджела. Он явно искал, об кого бы потереться. Кот ненадолго замер, а потом посмотрел прямо на меня.

– Мэттью! Сейчас же!

Я вздрогнул, спрыгнул со ступеньки, захлопнул за собой дверь и сел в машину.

И вот теперь мы торчали в пробке на главной улице.

– Ой, смотри, это же твой друг Том! Позвать его? Он тебе обрадуется!

Мама принялась отчаянно махать мальчишкам в белых рубашках и синих галстуках. К счастью, они ничего не заметили.

– Мама! Не надо!

Я сполз по спинке кресла, чтобы меня не было видно с улицы. Мама перестала махать и тяжело вздохнула.

Всего в паре метров от нас потягивал колу мой лучший друг Том. Бывший друг. Он гулял с Саймоном из нашей школы. Они вместе смеялись и почему-то покачивались, как будто разучились стоять ровно.

– Саймон Дюк? – прошептал я. – Зачем он с ним связался?

Саймон был не особо умным и постоянно выдумывал всякую чепуху. Однажды он сказал, что его папа работает в ФБР и они только на время приехали в Англию. В любой момент папу могут отправить на срочное спецзадание, и всей семье придётся ближайшим рейсом лететь в другую страну.

– Если я не приду в школу, значит, нам позвонили и мы уже не в Англии, – объявил он всему классу после урока математики в прошлом году, не очень удачно изображая американский акцент.

Его быстро поймали на вранье. Кто-то из ребят увидел мистера Дюка в оранжевой униформе в магазине хозтоваров. Он помогал покупателю загрузить в тележку унитаз. После этого Саймону прохода не давали.

– Мы думали, твой папа служит в отделе ФБР, а не «Ремонт своими руками»!

– А когда надо кого-то арестовать, он обматывает преступников скотчем и стреляет из клеевого пистолета?

Поразительно, но Саймон быстро придумал отмазку:

– Ему же надо делать вид, что он обычный человек!

Что ещё более поразительно, в то время как меня не было в школе, Том с ним подружился!

Я смотрел на них в окно, пока мы стояли в пробке.

– Можешь приглашать своих друзей в гости когда угодно, Мэттью. Будет обидно их потерять.

Машина поползла дальше. Я смотрел в зеркало заднего вида, как уменьшаются Саймон и мой бывший друг Том. Наконец они и вовсе исчезли.

Мне дико хотелось помыть руки, а от жары вспотели даже веки. Я закрыл глаза и попытался выровнять дыхание. Мама болтала о своих клиентах, наших соседях – обо всём подряд, лишь бы чем-то заполнить неловкую тишину.

– …Кейси всего шесть, а Тедди – шестнадцать месяцев. И как бедный старик с ними справляется? Малышу ещё надо менять подгузники! Мистер Чарльз наверняка весь вымотался.

Я слушал, как она тараторит, и пытался подавить подкатившую тошноту. Наконец мы заехали на парковку клиники. Я открыл глаза – в лицо ударило яркое солнце.

– Я очень горжусь тобой, Мэттью. Извини, что сегодня на тебя накричала. Мне просто хочется, чтобы у тебя… была нормальная жизнь. Вот и всё. Это тебе же пойдёт на пользу.

Я кивнул, не в силах ничего ответить, глубоко вдохнул и вошёл в клинику.

В приёмной было тихо. Я сел на стул в пустом первом ряду. Мама подошла к стойке регистрации. В углу стоял большой ярко-голубой аквариум с игрушечной акулой, которая каждые три секунды то открывала, то закрывала пасть. Между краем ковра и плинтусом торчала канцелярская кнопка остриём вверх. Прямо над ней на стене висело объявление. Сообщалось, что за июнь пациенты двадцать четыре раза пропустили приём. Слово «июнь» и число «двадцать четыре» были написаны чёрным фломастером. Наверное, их каждый месяц стирали и переписывали. Левый нижний угол объявления отошёл от стены – может, отсюда упала кнопка. Мне вдруг страшно захотелось её поднять и вернуть на место. Тогда всё будет как надо. Тогда мне станет спокойно. Я оглянулся на маму. Она шагнула ко мне, но вдруг заметила нашу соседку и развернулась в другую сторону.

– Привет, Клодия! Припекает сегодня, а? Мне-то жара нипочём. А ты как?

Я не сводил глаз с кнопки. Ни на кого не оглядывался, не слушал хриплый кашель одного из пациентов, не думал о микробах на стуле. «Сосредоточься на кнопке. Дыши глубже. Сосчитай до трёх. Раз… два… три…»

– А ты здесь почему?

Я вздрогнул. Кто-то сел рядом со мной. Совсем близко. Краем глаза я заметил синий школьный кардиган.

– Что-то с кожей? Поэтому ты в перчатках?

Я повернулся к Мелоди Бёрд, моей однокласснице, которая жила в соседнем доме и часто ходила на кладбище. Наши мамы как раз сейчас болтали. По телу пробежали мурашки. Мелоди мне не очень-то нравилась. Меня пугал её нездоровый интерес к могилам. К тому же она жила в третьем доме, а тот стоял рядом с первым, и вместе их номера складывались в несчастливое число, которого я в последнее время старался всеми силами избегать. Я выяснил, что иногда в высотных домах этаж «десять плюс три» пропускают и либо называют следующий четырнадцатым, либо двенадцатым «а» или вроде того. Не дураки же эти архитекторы. Они знают, что делают. Поэтому надо опасаться не только микробов, но и плохого числа, чтобы оно ничего мне не сделало. Хорошо, что Честнат-клоуз заканчивалась на доме мистера Чарльза – одиннадцатом. Однажды нам пришла рождественская открытка: «Для мистера П. Джеймса, „десять плюс три“, Честнат-клоуз». Она до лета пролежала на подоконнике, потому что мама не решалась её выбросить, хотя такого дома – а может, и самого мистера П. Джеймса – не существовало. Обо всём этом я думал, пока Мелоди со мной разговаривала. Я её не слушал, но заметил, что она сидит слишком близко.

– Можешь отодвинуться?

Она сощурила большие карие глаза, но всё-таки послушалась.

– А что, ты заразный?

– Нет.

Мелоди почесала нос обкусанным ногтем. Я отвернулся и впился взглядом в кнопку. По спине у меня медленно стекал пот. Вентилятор со стойки регистрации каждые четыре секунды обдувал приёмную тёплым воздухом.

– Не скажешь, что с тобой?

– Нет.

Она немного помолчала, а потом снова придвинулась – я почувствовал тепло её руки.

– Не хочешь или не можешь?

Я повернулся к Мелоди, отстранившись назад, как будто у неё пахло изо рта.

– Не хочу.

Она заправила длинную каштановую прядь за ухо, посмотрела мне в глаза, а потом пожала плечами.

– Ладно, понимаю.

Я посмотрел на кнопку и представил, как поднимаю её и прикалываю к объявлению на стене. Всё на месте – значит, в порядке. Я мысленно сделал заметку, потому что блокнота у меня с собой не было:

Среда, 23 июля, 10:45. Приёмная врача.

Людей в комнате: 9

Работников приёмной: 4

Рыб в аквариуме: 12

Кнопок на объявлении: 3

Кнопок на полу: 1

– Бородавки.

Я на секунду зажмурился и снова повернулся к Мелоди.

– Что?

– Я поэтому здесь. Они у меня выросли на большом пальце. Жутко ноют. Наверное, придётся прижигать. У тебя такое когда-нибудь было?

– Нет.

– Это очень больно.

Она взглянула на наших мам.

– Твоя мама такая красивая, скажи?

Я не придумал, что на это ответить.

– Слышала, к твоему соседу приехали внуки. Здорово, да? Кто-то новый появился.

Я нахмурился.

– Это всего лишь дети.

Она положила ногу на ногу, потом убрала и затеребила подол серой юбки.

– Вроде как их мама – большая начальница. Наверное, очень богатая, как думаешь?

Я потёр лоб. Голова у меня гудела.

– Вчера в школе было так жарко! Скорее бы летние каникулы. Мне после врача на физику, но я особо не тороплюсь. Откуда им знать, сколько я тут просидела в очереди?

Она посмотрела на свою левую руку и провела ногтем по линиям на ладони, а потом снова повернулась ко мне.

– Ты к кому ходишь? К доктору Керру? Терпеть его не могу. Ему, наверное, лет девяносто, и на рубашке у него всегда крошки. Бр-р.

Её явно не смущало, что я ничего не отвечаю. Я закрыл глаза, надеясь, что она сама отстанет.

– Принести тебе воды? Ты как будто вот-вот растаешь! Должно быть, жарко в этих перчатках.

Я помотал головой и рукавом вытер со лба пот. Если бы только вернуть кнопку на место… Тогда всё стало бы как надо. Может, и Мелоди ушла бы.

– Ты дружишь с Джейком Бишопом?

– Нет.

– Вот и славно. Я его ненавижу. Он ужасно противный. Не повезло, что он живёт на нашей улице. Такого соседа никому не пожелаешь, согласен?

Вдруг раздалось громкое жужжание, и я подпрыгнул на стуле. Грубый мужской голос из динамиков попросил мистера Эндрюса пройти во второй кабинет.

– Ха! Вот ты подпрыгнул! Чуть со стула не упал. Видел бы ты своё лицо! – Мелоди рассмеялась и задела рукой мою рубашку. Я отсел на соседний стул. – Ты куда? Извини, ну правда же смешно!

Она подвинулась ко мне, всё ещё хихикая. До меня донеслись мамины слова:

– …Не знаю, что делать, Клодия. На меня уже наседает ответственный за посещаемость. Почему он не хочет ходить в школу? Что мы сделали не так?

Гудение голосов в приёмной тут же стихло. Все ждали, что ещё она скажет. Я поморщился. Ничего, скоро летние каникулы, так что можно расслабиться. А к сентябрю постараюсь взять себя в руки и исправиться.

Я сглотнул. Ворот рубашки сдавливал шею. Мелоди прокашлялась, явно готовясь выплеснуть очередной поток слов. В этот раз я даже был ей благодарен. Может, она заглушит маму.

– Тебе не кажется, что кто-то должен дать отпор Джейку Бишопу? Ты вроде раньше с ним дружил. В начальной школе. Он всегда был таким вредным?

Я пожал плечами.

– Слишком долго ему всё сходит с рук. Ты точно в порядке? У тебя лицо какое-то серое.

– Голова болит.

Она нахмурилась. Догадалась, что это из-за неё?

– Хочешь, я как-нибудь к тебе зайду? Можем вместе гулять, чтобы не было так скучно на каникулах.

Она поджала нижнюю губу и наморщила лоб, дожидаясь ответа. Мимо нас прошёл старик, и я спрятал ноги под стул.

– Не надо. Я неважно себя чувствую в последнее время. – И кашлянул для вида.

Мелоди хлопнула себя по лбу, и я вздрогнул.

– А, ну конечно, загадочная болезнь! Ничего страшного, если не хочешь со мной делиться. У всех есть свои секреты, правда?

Она сощурилась. Пока я думал, что это значит, по приёмной снова разнеслось громкое жужжание.

– Мелоди Бёрд, пройдите во второй кабинет.

– Это меня! Ну, пока, Мэтти.

Она неожиданно стиснула моё плечо и побежала к своей маме. Они поспешили по коридору к нужной двери. Мою руку покалывало. И это было не приятное покалывание, а болезненное. Микробы расползались по рубашке. Надо было срочно её постирать, но туалет в приёмной врача наверняка кишел заразой. Я огляделся в поисках упавшей кнопки. Тут ко мне со вздохом подошла мама.

– А Клодия очень милая. Подход к жизни у неё немного странный, но это ерунда. Я пригласила её в салон, обещала брови подправить.

Она порылась в сумке, вытащила телефон и принялась строчить кому-то сообщение. Вот он, подходящий момент. Я встал на трясущихся ногах. В ушах звенело. Может, зря я это делаю, но нельзя же оставить объявление таким неправильным. Я медленно наклонился, и ровно в ту секунду, когда мои пальцы коснулись холодной кнопки, перед глазами всё погасло.

⁂

Очнулся я с холодной влажной тряпкой на лбу. Рядом стояли секретарша со стойки регистрации, моя мама и медсестра. И обсуждали, надо ли везти меня в больницу или нет. Мне отчаянно хотелось попросить их вернуть кнопку на место. Больше я ни о чём не думал. Перчатки с меня сняли, и я сказал маме, что срочно хочу домой, но она ответила, что мы всё равно пойдём к доктору Керру, даже если ей придётся тащить меня за ноги.

В кабинете было темно и пахло плесенью. Я присел на краешек стула и посмотрел вниз, на свои голые руки. Мама рассказывала врачу, какой я стал мнительный и повёрнутый на чистоте. Она разговаривала своим особым важным голосом, который предназначался для учителей, сотрудников банка, мистера Чарльза и врачей.

– Мы не знаем, как быть, доктор Керр! Мы в отчаянии!

Врач принялся что-то записывать в тетрадь. Суставы его пальцев похрустывали. Мы ждали, пока он ответит. В углу стоял древний компьютер, покрытый слоем пыли. Доктору Керру было на вид лет девяносто – как и сказала Мелоди. У него на рубашке я насчитал шесть пятен разного цвета. Мне уже начало казаться, что он не услышал маму, но тут старик наконец ожил.

– Я направлю вас к психотерапевту. Вам, скорее всего, порекомендуют не меньше шести недель консультаций, зато потом снова будете в полном порядке. Хорошо? – Он посмотрел на меня и сощурился.

«Хорошо. Теперь можно идти?» – вертелось у меня на языке, и я еле сдерживался, чтобы этого не сказать.

– Долго ждать записи к психотерапевту? – спросила мама.

Доктор Керр посмотрел в тетрадь и снова начал водить ручкой по бумаге.

– Боюсь, что долго. Месяца три-четыре, а то и больше, – ответил он, не поднимая головы.

Вдруг мама ударила по столу ладонью. Мы с мистером Керром подпрыгнули, как будто сидели в машине и только что проехали по лежачему полицейскому.

– Три месяца? Три месяца?! Да вы шутите! – взвилась мама, забыв про свой важный тон.

Доктор Керр тяжело вздохнул.

– Миссис Корбин, мне жаль, но очередь есть очередь, и ваш случай не экстренный. Я напишу в школу и всё им объясню. Они устроят вам встречу с членами городского совета, вы обсудите, почему Мэттью не может ходить на уроки.

Он просмотрел старый вращающийся каталог с карточками и что-то нацарапал на жёлтой клейкой бумажке, скрипя ручкой и пальцами.

– Вот номера частных клиник. Обратитесь туда, если готовы платить.

Он протянул нам палец с приклеенной к нему запиской, и мама тут же её схватила. А потом резко поднялась и пулей вылетела из кабинета. Доктор Керр вздохнул и спокойно продолжил что-то строчить у себя в тетради, как будто меня и не существовало. Я встал и подошёл к двери.

– Извините, что мама на вас накричала, доктор Керр. Она в последнее время вся на нервах. Ну, понимаете, из-за этого всего.

Старик помедлил с секунду и поднял глаза.

– Хороший ты мальчик, Мэттью. Бросай это баловство, ладно? Будь умницей.

Он снова опустил голову и махнул на меня рукой, как на надоедливого комара, показывая, что приём окончен.

⁂

Я лёг спать, когда ещё не стемнело. Тело налилось кошмарной тяжестью, голова гудела. Уснул я почти сразу, а проснулся под крики чёрного дрозда за окном. Было темно. На часах светилось красным: два тридцать четыре. Что-то меня разбудило, но я не знал что. Может, дрозд, а может, и нет. Вдруг по стене ударили.

Тук-тук-тук.

Я сел в кровати и прислушался.

Тук-тук-тук.

– Слышишь? – прошептал я льву-с-обоев. – Она снова меня дразнит.

Я закрыл глаза.

Тук-тук-тук.

– Ты там, Мальчик Золотая Рыбка? Ты вернулся в свой аквариум?

Это была Кейси. Я сжал ладонь в кулак, чтобы ей ответить. Прождал десять минут, но она больше не стучала.