Текст книги "Книга украденных детей. Американская история преступления, которое длилось 26 лет"

Глава 2
От первого лица
«Как это здорово, что у нас есть возможность собрать всех вместе»

МЕЧТА КОННИ О ВОССОЕДИНЕНИИ постепенно обретает осязаемые черты. В группе бывших усыновленных пока еще немного участников, но все они уже начинают знакомиться друг с другом, несмотря на расстояния.

Люди обмениваются фактами, рассказанные ими реальные истории сливаются в одну большую картину. «Ты придумываешь персонажей и отправляешь их в мир, – говорит в это время Лиза своим читателям. – И потом они возвращаются в твой дом, приводя с собой за руку настоящих людей».

Лиза тоже ведет большую работу. Она связывает Конни с новыми участниками и отправляет в группу в «Скайпе» новое сообщение каждый раз, когда сама знакомится с очередным героем своего непридуманного романа.

4/11/19 20:39

Группа, познакомьтесь с Джейни!

Джейни попала в приют в возрасте трех с половиной лет, и у нее до сих пор сохранились воспоминания о жизни в нем. Она одна из тех немногих, кто помнит само место.

Все вы позже воссоединились со своими братьями и сестрами, и у Джейни тоже есть своя история, которой она может поделиться.

Оставляю вас, чтобы вы смогли лучше узнать друг друга.

С уважением,

Лиза

Каждого нового участника приветствуют как потерянного много лет назад родственника. В его лице люди получают щедрого рассказчика, который помогает восстановить провалы в коллективной памяти. Дружба бывших усыновленных становится все более глубокой. «Я словно отправилась в путешествие… то, которое я много раз себе представляла, но не верила, что ему когда-либо суждено стать реальностью», – пишет Конни. Теперь ее и других выживших в ОДДТ «объединяет так много схожих переживаний: ощущение, что ты не вписываешься, желание проявить себя, потребность чего-то достичь и страх оказаться брошенным».

Понемногу план будущей встречи становится все более четким, несмотря на некоторые сложности. Взять, к примеру, точное число гостей: кто знает, сколько человек будет насчитывать группа к моменту проведения мероприятия? Место проведения встречи и ее формат тоже пока остаются неясными. В один из дней возникает непредвиденная проблема: Ким, исполнительный директор кладбища Элмвуд, сообщает, что, поскольку июньская встреча Лизы с читателями вызвала невероятный интерес, многие теперь спрашивают, не согласится ли она провести еще одну, дополнительную беседу. Лиза соглашается, радуясь, что у людей будет больше времени и пространства для общения. Обновленные и максимально приближенные к официальному формату электронные приглашения рассылаются всем усыновленным детям ОДДТ и членам их семей, чьи контакты есть у Лизы и членов основной группы.

Прошло уже десять месяцев с момента публикации «Пока мы были не с вами», когда Лиза пишет такие слова:

«Как это здорово, что у нас есть возможность собрать всех вместе».

По мере уплотнения рабочего графика Лиза и Конни приступают к подготовке отдельного мероприятия выходного дня, на который приглашены лишь приемные дети и члены их семей. Они зарезервировали величественный зал в Государственной центральной библиотеке имени Бенджамина Л. Хукса в Мемфисе. Библиотека расположена в конце Поплар-авеню – неподалеку от того места, где еще в начале века стоял особняк, в стенах которого размещался детский приют. Это тот самый особняк, о котором так много рассказывала одна из участниц группы усыновленных, Джейни Брэнд.

В архиве библиотеки хранятся документы, относящиеся к деятельности Танн на черном рынке усыновления. Вырезки из газет, фотографии, информация о судебных процессах и рекламные брошюры ОДДТ с ангельскими лицами детей ждут, когда их извлекут наконец из пыльных шкафов.

Приглашения уже отправлены, когда очередное сообщение от Ким ставит организаторов перед новой дилеммой. Билеты на второе воскресное мероприятие распроданы в течение суток. Это потрясающая новость. Но что нам делать теперь? Лиза и Конни в замешательстве. Если для усыновленных детей, ради которых все затевалось с самого начала, не останется места, это потребует проведения еще одной, третьей по счету, встречи с читателями. Лизу охватывает легкая паника. Июнь – сезон свадеб и выпускных вечеров. До него осталось меньше двух месяцев. Смогут ли они отыскать хоть какое-нибудь свободное место?

Есть еще одна мысль, которую она не может выкинуть из головы.

Если встреча действительно состоится, то на ней будут озвучены истории из реальной жизни. И этим историям нельзя позволить исчезнуть. Голоса выживших детей должны быть услышаны и сохранены. Сама их жизнь – сплошная череда вопросов, на которые не хотели отвечать члены их приемных семей. Усыновление на протяжении десятилетий было запретной темой, тем более на фоне эпического скандала с империей Танн.

Тень Джорджии Танн по-прежнему нависала над судьбами множества людей, даже когда самой ее уже не было в живых. Даже в 1990-х годах, когда, после обнародования архивов об усыновлении в Теннесси, многие семьи воссоединились, в репортажах национального телевидения Танн продолжала занимать главное место.

Она была могущественна, некоторые считали ее очаровательной злодейкой. Но назвать ее победительницей ни у кого не повернулся бы язык.

Долгожданная встреча, над организацией которой так тщательно трудились Лиза и Конни, была посвящена жертвам Танн. Многие из них вынуждены были долгое время испытывать колоссальное давление, скрывая правду о своем прошлом. Семейные переживания, непристойная природа самого скандала, опасение задеть чувства приемных родителей и беспокойство о том, что привычное течение жизни будет нарушено, заставляло их держать все в тайне. Эти люди заслуживают того, чтобы их голоса были услышаны. Их истории должны быть задокументированы, а для этого требуется человек, который сможет не только правильно задать вопросы, но и проявить сопереживание.

Одним словом, проекту воссоединения жертв ОДДТ был нужен документалист, репортер-следопыт. И Лиза видела в этой роли только одного человека – свою давнюю подругу, писательницу и опытную журналистку Джуди Кристи.

Джуди

МЫ С ЛИЗОЙ ПОЗНАКОМИЛИСЬ НА КНИЖНОМ фестивале много лет назад. У нас много общего. Мы обе пишем с детства, обе замужем за преподавателями естественных наук в государственных школах, и еще мы – девчонки, которым посчастливилось расти среди братьев.

И я и Лиза жуткие трудоголики. Как говорится, дайте нам проект для мозгового штурма и отойдите в сторону. Мы тут же самозабвенно начинаем генерировать идеи. Нам любопытно все, что происходит вокруг, и мы не оставляем попыток рассказать людям нечто важное.

Время от времени мы с Лизой устраиваем совместный ланч на расстоянии: созваниваемся и обсуждаем дела. Сегодня мы тоже решили хорошенько поболтать. Тем более что тема для разговора оказалась замечательной.

Как книжный обозреватель газеты в Луизиане, я получила экземпляр книги «Пока мы были не с вами» за два месяца до ее официальной публикации и уже тогда сообщила своим читателям, что это роман, о котором они еще не раз услышат. «Готова поспорить, – написала я в своей колонке в «Шривпорт Таймс» в апреле 2017 года, – что это лучшая книга года. Иногда на полках появляется роман, который буквально выбивает у вас почву из-под ног. «Пока мы были не с вами» – именно такая книга».

Речь в романе шла о событиях, до той поры совершенно мне не известных. Я выросла на Юге, была редактором ежедневной газеты в Западном Теннесси и вышла замуж за уроженца Джексона, штат Теннесси. Как я могла ничего не слышать об этом?

Сейчас апрель 2018 года, с момента выхода книги прошел почти год. Мы с Лизой болтаем, я уплетаю запеченный сладкий картофель с дополнительной порцией масла, запивая все дневной порцией диетического «Доктор Пеппер». Лиза на другом конце провода грызет орешки и пьет воду. Может быть, у нас и много общего, но привычки в еде точно не в счет.

Разговор поначалу кажется рутинным. Мы беседуем о путешествиях Лизы и о том, каким выдался прошедший год. Она упоминает о своих попытках изменить дизайн личного сайта. Я рассказываю о сценарии, который в настоящий момент пересматриваю, и о внештатной статье для журнала.

Внезапно Лиза делает паузу и глубоко вздыхает. После чего возобновляет разговор, хотя и не столь уверенным тоном. Меня это настораживает. Она впервые рассказывает мне о возможной встрече и о своих опасениях по поводу того, все ли будет хорошо.

«Я думаю, что это невероятно крутая идея», – говорю я.

Она делится со мной своими текущими размышлениями, и я делаю несколько заметок – привычка, оставшаяся еще с подросткового возраста.

Место в Мемфисе кажется мне идеальным. Так много разных историй началось именно там. Младенцы и дети, которыми торговала Джорджия Танн, были в основном из Теннесси, многих из них отправили в приемные семьи, проживающие в Калифорнии, Нью-Йорке и в других штатах. Лиза начала свой книжный тур в Мемфисе. Она задает мне следующий вопрос и, кажется, сама волнуется больше меня: «Ты, случайно, не хотела бы принять в этом участие? Возможно, взять интервью или записать эти истории? У этих людей такие невероятные жизни, Джуди. Они должны быть записаны, в противном случае они будут утрачены навсегда».

Мое сердце колотится. Это именно та работа, для выполнения которой требуется мое журналистское образование, моя любовь к рассказыванию историй и мой интерес к знакомству с удивительными людьми. Возможность записать рассказы этих людей была бы огромной честью для меня. И еще она привела бы меня в Теннесси – штат, где живут мои собственные родственники. Возможно, мы с Лизой даже поможем восстановить справедливость, предоставив усыновленным детям последнее слово. Выкуси, Джорджия Танн.

Моя обычная практика – взять хотя бы день, чтобы все взвесить и принять решение, на этот раз не работает. Я в деле. Мысленно я начинаю просматривать свой календарь. «Какое у нас расписание?»

«Встреча должна состояться в июне?.. Этого года?»

Я чувствую, как что-то застревает у меня в горле. Не знаю, что это – паника или сладкий картофель. Даты проведения подобных мероприятий планируются на годы вперед. Лиза говорит про какие-то шесть недель. Что с бронированием билетов на самолет? И гостиничных номеров? Есть ли вообще хоть какой-нибудь способ так быстро собрать огромную группу людей со всей страны? Что будут делать участники этой встречи? Обсуждать роман? Рассказывать свои истории? Пытаться найти как можно больше информации о своем происхождении?

Лиза посвящает меня в детали подготовки – от бронирования отелей до формата самой встречи.

Все это выглядит написанным вилами по воде.

Собрать вместе людей, чьи жизни пересеклись на мгновение в одном месте более полувека назад, но которые никогда не встречались друг с другом? Как минимум это непросто. А может и вовсе обернуться настоящей катастрофой.

Эта фотография детского приюта Танн на Поплар-авеню в Мемфисе была использована в одном из рекламных буклетов ОДДТ. Одни говорят, что здание приюта сгорело, другие – что его снесли. Как бы там ни было, его больше не существует.

Можно ли это действительно сделать? Всего за шесть недель?

Я смотрю на свой рабочий календарь. Думай. Планируй. Молись.

До конца дня я перекроила свое расписание, включила в него поездку в Мемфис и с открытым сердцем посвятила себя этому событию. Если встреча состоится, я буду там. И я запишу истории всех, кто захочет ими поделиться.

Уже конец апреля.

В начале июня мы все уже будем в Мемфисе.

Мы понятия не имеем, кто еще будет там. Возможно, нас будет всего четверо или пятеро в гостиничном номере. И это будет прекрасно, говорю я себе. Тот, для кого это действительно важно, обязательно придет.

А пока я начинаю подготовку.

Я заказываю полдюжины своих любимых блокнотов и упаковку перьевых ручек фирмы «Пайлот» с синими чернилами.

Часть вторая
Будем признательны за ваш ответ

Я могу поговорить с вами по телефону… Я была бы рада возможности почтить память моей матери.

ИЗ ЭЛЕКТРОННОГО ПИСЬМА ОТ ДОЧЕРИ ПРИЕМНОГО РЕБЕНКА, КОТОРАЯ НЕ МОЖЕТ ПРИЕХАТЬ НА ВСТРЕЧУ ЛИЧНО

Жаль, что мы не можем приехать

Выросшие в атмосфере Юга, мы с Лизой не были новичками в проведении мероприятий. Лиза считалась настоящим профессионалом в части организации дней рождений всех типов и масштабов для своих мальчишек, также других грандиозных праздничных вечеринок. Что до меня, то в моем активе числились вечеринка-сюрприз в боулинге на юбилей моей невестки, свадебный прием по случаю бракосочетания старого друга, встреча выпускников, которые виделись последний раз в середине 1970-х годов, когда еще жили в общежитии, и ежегодная новогодняя вечеринка в редакции новостей в те времена, когда люди еще курили в помещениях.

Приступ паники неизбежно накрывает меня, как только приглашения выскальзывают из моих рук. В этот момент кажется, что все начинает выходить из-под контроля. Я сомневаюсь в себе, составляю несколько различных списков и отчаянно сопротивляюсь желанию забиться под кровать.

Эта встреча – непостижимое и трепетное событие, и я реагирую на него очень нервно. Наши еженедельные планерки с Лизой напоминают поездку на американских горках.

«Все в порядке, – убеждаем мы сами себя. – Если мы все организуем, то они приедут».

Или нет?

Каждый день мы читаем ответы – от «Я ни за что это не пропущу» до «Жаль, что мы не можем приехать». Мы радуемся тому, что Конни, наш главный организатор и чирлидер, а также трое других бывших усыновленных принимают наше приглашение. Те, кто не может приехать, выражают искреннее сожаление и объясняют свои причины: давно запланированный отпуск на Гавайях, свадьба внука, нехватка денег на дорогой авиабилет, перенесенная операция.

Многие, отказываясь приехать лично, тем не менее готовы поделиться своей историей и все же принять участие в проекте, хоть и на расстоянии. Возможно, жизнь еще сведет нас вместе в будущем – может быть, на следующей встрече усыновленных или членов их семей. А пока я могу записать их истории. Я срываю пластиковую пленку с нового блокнота и принимаюсь звонить тем, кто хочет поговорить.

Пазл складывается сам собой.

Глава 3
Тайна черного «Кадиллака»
«Я знаю, что где-то там у меня есть мама»

АННА УЭСТ ПОПАЛА В БЕДУ. Она не замужем, беременна и живет в пансионате на Уолнат-стрит в Джонсон-Сити, штат Теннесси. Джозеф, отец ребенка, старше ее лет на десять. Он из соседнего города.

Анне девятнадцать, она очень хороша собой. Холодным февральским днем 1943 года ее дочь появляется на свет.

Малышка тоже красива – со светлыми волосами и темно-карими глазами. Как и все новорожденные малыши, она – просто загляденье. Анна называет дочь Джозефиной, в честь отца. Именно он оплачивает услуги врача и больницы, его фамилия указана в свидетельстве о рождении. По всем документам Анна проходит как его жена.

Однако вопреки желанию новоиспеченной матери это неправда.

Джозеф уже женат, у него есть семья. Он обещает Анне, что добьется развода и обязательно женится на ней, как только сможет уладить все юридические вопросы. Но проходит шесть недель, а Джозеф не появляется и денег больше не присылает.

Анна впадает в отчаяние.

Сандра

САНДРА МОРРИС, ПЕДАГОГ НА ПЕНСИИ, раз в месяц встречается на ланче с группой давних подруг. Женщины выпивают по бокалу вина и обсуждают книги. «Пока мы были не с вами» попадает в список избранных новинок и привлекает внимание Сандры. Она знает, что ее мать удочерили из приюта в Теннесси. Может быть, эта история о ней?

Прочитав роман, вспоминает о старых документах, к которым она не притрагивалась после смерти матери. Может, пришло время извлечь их на свет?

Она направляется к шкафу, перебирает бумаги и обнаруживает неизвестные ранее детали, в том числе отпечатанные на машинке «Реестры» Общества детских домов Теннесси. Переполненная эмоциями, желая почтить память своей матери, Сандра пишет Лизе, чтобы поделиться этой историей.

Несколько месяцев спустя она узнает о запланированной встрече усыновленных детей и членов их семей и хочет принять в ней участие. К сожалению, на июнь она уже запланировала отпуск. Однако Сандра чувствует свою сопричастность к этому событию и надеется рассказать историю своей матери, поэтому мы общаемся с ней по телефону. «Вот и не верь после этого в судьбу, – говорит она. – Я была очарована и одновременно шокирована сюжетом романа «Пока мы были не с вами»… Боже, а ведь это все реально… За исключением документов, которые мне были необходимы, чтобы закрыть все наследственные дела, я даже не обращала внимания на все эти бумаги, пока не прочитала книгу Лизы».

Она присылает мне копии документов. «Я безумна рада тому, что люди услышат историю моей матери, – говорит она. – Для меня это особый способ сказать: «Мама, я люблю тебя».

АННА ВОЗВРАЩАЕТСЯ К РАБОТЕ ВСЕГО ЧЕРЕЗ несколько недель после рождения ребенка. После того как деньги Джозефа закончились, у нее не осталось другого выбора. Она договаривается с хозяйкой пансионата, миссис Фезерс, и каждый раз, выходя на смену в местном кафе, оставляет малышку на ее попечение.

К июню, то есть через четыре месяца после рождения Джозефины, Анна задолжала за аренду комнаты. Время от времени она пытается расплатиться с хозяйкой, но все глубже и глубже увязает в долгах.

Тем не менее она держится за свою дочь, хотя многим, знакомым с ее бедственным положением, это кажется неразумным. Незамужняя женщина с ребенком? Так дела не делаются. Эта малышка должна найти себе «хороший» дом с обеспеченными родителями. Ситуацию усугубляет скорбь Анны по поводу смерти ее собственной матери. Отец женился во второй раз, но Анна чувствует, что мачеха ее недолюбливает. Так молодая девушка остается один на один с малышом, без какой-либо финансовой или эмоциональной поддержки.

Между тем терпению миссис Фезерс приходит конец, и она отправляет жалобу судье по делам несовершеннолетних. Тот, в свою очередь, также не проявляет сочувствия к матери-одиночке и даже оценивает кафе, где работает Анна, как «одно из самых сомнительных заведений».

Над живущей в пансионате малышкой Джозефиной сгущается зловещая туча. Ею заинтересовалась сама Джорджия Танн. Работники по усыновлению следят за девочкой и пишут регулярные отчеты, больше похожие на рекламные объявления. «Очень красивый ребенок», – восторженно сообщают они. Миссис Фезерс предлагают «оставить ребенка у себя». Детский приют будет оплачивать ее проживание до тех пор, пока не будет запущен процесс по передаче опеки. Вызванный к Джозефине врач также подтверждает, что она – настоящее «сокровище».

Одновременно сотрудники приюта изучают характер Анны. Они нападают на нее в своих отчетах, не стесняясь откровенной лжи.

Дело о лишении родительских прав идет полным ходом. Но даже узнав об этом, Анна не соглашается явиться в суд, чтобы отказаться от своего ребенка. Она усердно работает и отчаянно цепляется за свою маленькую девочку.

Однако усилия несчастной молодой матери приносят мало пользы. Наконец сотрудник приюта объявляет: «Если мать откажется явиться в суд, я передам ребенка на усыновление как брошенного и беспризорного».

В октябре Джозефине исполняется восемь месяцев. Миссис Фезерс заявляет, что не может больше держать ребенка без адекватной компенсации. «Анна практически не видится со своей дочерью», – утверждает она. Кроме того, по ее словам, задолженность по квартплате составляет уже пятьдесят долларов.

От расставания с матерью малышку Джозефину отделяют всего несколько дней.

ЭЛМЕР И ЭВЕЛИН ПИТЕРС – УРОЖЕНЦЫ Пенсильвании, но они постоянно разъезжают по всему Югу с концертами христианской музыки.

Эвелин очень хочет ребенка и случайно узнает, что в Теннесси есть способ усыновить его. Она слышала, что предпочтение отдается семьям из Теннесси. Немаловажным фактором является стабильный образ жизни.

Они с Элмером находят жилье в Ноксвилле.

Элмер устраивается менеджером по продажам в компанию, занимающуюся поставками картин и предметов искусства в церкви, театры и богатые дома. Ему принадлежит доля в компании, а зарплата составляет целых две тысячи долларов в месяц – колоссальные тридцать пять тысяч в пересчете на современные деньги. Кроме того, у самой Эвелин есть немало собственных денег, доставшихся в наследство.

Финансовое положение пары тут же привлекает внимание сотрудников приюта, и очень скоро в поле зрения будущих родителей появляется прелестная маленькая девочка. Малышку якобы забрали у негодной матери и отвезли в ясли при больнице Святой Марии в Ноксвилле. В документах девочка значится как Присцилла. Доктор тщательно осматривает ее и уверяет детский приют, что это «прекрасный ребенок, хотя и очень сильно избалованный: она постоянно капризничает».

Так, через три недели после расставания с родной матерью, Джозефина попадает в объятия Эвелин и Элмера. Девочке, которой не исполнилось и девяти месяцев, дали новое, третье по счету имя – Хелен, в честь города, где выросла Эвелин. Социальный работник восторженно отзывается о новых родителях: «Джозефина стала им как родная с той самой минуты, как они ее увидели. Они оба были так взволнованы. Для них это было так же свято, как если бы она родилась в их семье».

Служба по усыновлению рассыпается в похвалах Эвелин и Элмер.

Социальный работник познакомился с ними и провел беседу с целью выяснить, действительно ли они заинтересованы в усыновлении. Они оба являются идеальными родителями, которые всегда будут следить за тем, как одет их ребенок. Они просто обожают детей…

Элмер уверяет социального работника, что их семья является «абсолютно счастливой».

Работник соглашается: «Редко встретишь настолько тщательную подготовку к появлению в семье ребенка, вокруг множество красивых и необходимых вещей… Многие из друзей семьи ходатайствовали в их поддержку». Когда социальный работник посещает дом снова, она пишет в своем отчете, что «ребенок изысканно одет. Многие из вещей сделаны вручную родственниками семьи».

Они самая очаровательная семейная пара, у них много друзей в Ноксвилле. Они не купили в Ноксвилле дом только потому, что, в интересах развития своей компании, могут переехать в другой город.

Малышка Хелен. «Она была завалена прекрасными подарками, включая несколько купленных на ее имя облигаций военного займа… Настоящее сокровище», – говорится в отчете приюта после усыновления девочки.

Как только сделка будет завершена, Эвелин и Элмер действительно переедут из Теннесси в Пенсильванию, где Элмер устроится на работу инженером-электриком. Однако план Эвелин рушится. Тщательно скрываемая тайна происхождения Хелен становится все более явной. «Думаю, моя бабушка так отчаянно мечтала о ребенке, что хотела скрыть все, что имело к этому отношение», – говорит Сандра, дочь Хелен. Однако новоиспеченный отец придерживался другого мнения. Постепенно разногласия начинают разваливать их брак на части.

Пара устает от сокрытия фактов, и Элмер уходит. «Думаю, именно это разрушило их брак, – говорит Сандра. – Это был самый большой секрет в мире. Это была тема, не подлежащая обсуждению».

Родители ничего не говорят Хелен об удочерении, вплоть до подросткового возраста. Они надеются сгладить новость, подарив дочери новенький «Кадиллак». Хелен чувствует себя обиженной и сбитой с толку. Она думает, что отец вычеркнул ее из своей жизни, и в отношениях с матерью тоже возникает напряженность.

Этот конфликт разрастается по мере взросления Хелен. Эвелин, которая в конце концов снова вышла замуж за очередного проповедника из евангельского хора, ждала благодарности за то, что удочерила девочку. «У меня возникло ощущение, что моя бабушка считала, что благодарность приемной дочери была недостаточной», – рассказывает Сандра.

Как и у многих других приемных детей из ОДДТ, у Хелен не было ни братьев, ни сестер. «Она все время говорила о том, как сильно ей не нравилось быть единственным ребенком в семье», – вспоминает Сандра.

«Всю свою жизнь я была одинока», – говорила она.

Хелен четыре раза выходит замуж, у нее трое детей. Когда Сандра была еще совсем маленькой, Хелен получила диплом медсестры и с головой погрузилась в работу. Она занималась даже медицинским обслуживанием в женских тюрьмах. «Она работала. Работала, работала и еще раз работала», – говорит Сандра.

Внутренняя боль матери передалась по наследству и Сандре, которая тоже всю жизнь пытается хоть как-то заслужить любовь своей семьи, но так и не может ее добиться. Иногда она живет некоторое время в доме своей бабушки Эвелин. Отношения между ними неплохие, хотя они и окрашены зависимостью от привязанности.

Умирая, Эвелин оставляет своей приемной дочери значительную сумму денег, однако Хелен жаждет вовсе не этого. Ей нужна правда. В 1992 году, когда Хелен исполнилось сорок, она поняла, что больше не может оставаться в неведении относительно своего происхождения. Она консультируется с адвокатом, чтобы узнать, как получить доступ к архивным записям, все еще закрытым в Теннесси. «Я знаю, что где-то там у меня есть мама, – говорит она. – И я хочу ее найти».

Ответ на отправленный запрос не удовлетворил Хелен. Она получила скудную информацию о своей матери и совсем ничего не смогла узнать о своем биологическом отце. «Поиск вашего отца не был инициирован, поскольку нет факта подтверждения его отцовства», – сообщает ей штат Теннесси. Хелен снова чувствует себя отвергнутой.

Гнев и боль захлестывают ее. Хелен пишет очередное письмо, требуя разъяснений. В ее свидетельстве о рождении указано, что родители были женаты, и ей нужно знать подробности. «Спустя столько времени кажется жестоким, что я не могу узнать информацию о собственной жизни, – возмущается она. – Не могли бы вы, пожалуйста, также рассказать, какие фактические зацепки, записи, адреса и т. д. вы использовали для поиска моей биологической матери… Если вы знаете какие-либо другие способы, с помощью которых я могу получить доступ к своим архивам, или подскажете, к кому я могу обратиться за помощью, я буду бесконечно благодарна». Ответа не последовало.

Когда несколько лет спустя архивы приюта официально открывают, Хелен пишет: «После пятидесяти двух лет ожидания я наконец могу потребовать по закону то, что принадлежало мне по праву рождения».

Официальный ответ из Департамента социальных служб штата Теннесси, сотрудники которого теперь должны разбираться в скандале, произошедшем десятилетия назад, прекрасно отражает, насколько напряженная атмосфера царит в этом ведомстве. Он ранит Хелен в самое сердце. «Запросы будут обрабатываться в том порядке, в котором они были получены. Мы предоставим вам информацию по мере возможности».

Шесть месяцев спустя Хелен получает еще одно письмо, в котором говорится, что она должна заплатить сто пятьдесят долларов в качестве пошлины за факт установления права на получения услуги. То есть она должна еще раз доказать, что является усыновленным через ОДДТ ребенком, и заплатить за информацию. За каждую открываемую дополнительную запись в архиве взимается плата в размере пятидесяти долларов. И в качестве дополнительного оскорбления к уже полученному унижению за копию каждой страницы документов будет взиматься пошлина в размере двадцати пяти центов за лист.

Хелен платит и снова ждет. Проходит месяц, потом еще два. Наконец она получает запечатанный архив. Приложенное к нему сообщение написано более сочувственным тоном:

Доступ к вашим записям об усыновлении может вызвать у вас много эмоций. Если вы хотите поговорить с другими людьми, которые испытали подобные чувства, вы можете узнать о Группах поддержки для усыновленных детей и членов их семей в вашем штате».

На страницах добытых с таким трудом документов Хелен так и не разглядела свою отчаявшуюся незамужнюю мать. Вместо этого она чувствует новый прилив боли из-за того, что та не нашла способа, чтобы оставить ее. До самой своей смерти в возрасте шестидесяти пяти лет Хелен продолжает злиться на случившееся с ней. «Я действительно верю, что момент, когда ее отобрали у биологической матери, когда они перестали видеться с ней, запечатлелся в сознании и глубоко травмировал ее. Это оставило шрамы на всю жизнь, и она передала эту боль своим детям», – говорит Сандра.

Среди бумаг Сандра обнаружила письмо Хелен к матери. «Теперь, после пятидесяти лет жизни, я наконец-то знаю, кто мои родители». Она знала их имена, но никогда не пыталась разыскать. И умерла, испытывая горечь из-за того, что они так легко отказались от нее.

История жизни Анны и Джозефа так и осталась неизвестной, теперь бремя их поиска легло на плечи третьего поколения. «Я начала думать, что мне действительно хотелось бы узнать о семье моей матери, – говорит Сандра. – Мне хотелось бы знать, в кого я пошла. Эта жажда привязанности не сравнима ни с чем. За столько лет, – замечает она, – я привыкла к тому, что у меня нет другой семьи, кроме моих сестер».

Сандра продолжает поиски, которые когда-то прекратила ее мать. Она перерыла все подшивки газет и воспользовалась сервисом Ancestry.com[2]2
  Крупнейшая некоммерческая генеалогическая компания в мире.


[Закрыть]. Она ищет зацепки и собирает обрывки информации. Сандра уверена, что Анна, ее биологическая бабушка, никогда не была замужем и умерла в возрасте шестидесяти лет. Она ищет всех, кто знал ее или тех, кто мог бы оказаться ее кровным родственником. «Я не собираюсь сдаваться, – говорит Сандра. – Я буду продолжать свои поиски и дальше».

Она делает это в память о своей матери. Больше всего ей хотелось бы сказать ей следующее: «О, мама, тебя любят. Тебя всегда любили».

Черно-белая жизнь

Историю матери Сандры слушать нереально тяжело, от нее невозможно отмахнуться и забыть. Сердце буквально разрывается на части, когда понимаешь, что в старых, черно-белых машинописных документах заключена человеческая жизнь. Жизнь ребенка, которому придавали особую ценность из-за внешности, и отчаяние ее юной матери-одиночки.

Я добавляю рассказ о Хелен к нашему растущему списку исследований. Моя папка с документами становится толще день ото дня. Каждый раз при виде очередного листка, под которым стоит безошибочно узнаваемая паучья подпись Танн, я вздрагиваю. Эти письма напечатаны на канцелярских бланках, украшенных детскими рисунками, но от них веет зловещим холодом. От этого сочетания у меня сводит живот.

Некоторые мои корреспонденты утверждают, что коробки с бумагами были сожжены сразу после смерти Танн, поскольку соучастники преступлений избавлялись от любых улик. Другие намекают, что записи об усыновленных детях по-прежнему хранятся на чердаках домов в Теннесси. Люди не знают, что с этим делать, и уничтожить их не решаются. Возможно, однажды мир еще увидит все доказательства прежних злодеяний.

Во всяком случае, мы с Лизой надеемся на это. Слишком много семей все еще задаются вопросами, на которые могли бы ответить эти документы.