Текст книги "Борьба за жизнь. Записки из скорой"

История Евы

Сообщение о новом вызове выглядело ужасающе: «Совершено нападение на женщину, нападавший нанес множественные ножевые ранения».

Интуиция сразу же подсказала мне, что речь здесь идет о вопиющем случае домашнего насилия. В Лондоне женщины все время живут в страхе перед нападением со стороны абсолютно незнакомого человека. Но чаще всего в сообщениях о насилии, поступающих на номер 999, говорится о применении силы в отношении женщин со стороны их мужей, нынешних или бывших партнеров. К сожалению, несмотря на то, что сейчас активно проводятся кампании по противодействию домашнему насилию, примеров этого уродующего общество порока встречается еще слишком много.

– Ну что ж, – вздыхая, говорила я своему коллеге Джиму пока мы надевали резиновые перчатки, – здесь может понадобиться наша помощь.

Выйдя на улицу, мы увидели, что там уже везде стояли полицейские. Они жестами призывали нас идти вдоль по дороге в сторону дома, находившегося на полпути к шоссе. В саду у входа в дом также собралось множество полицейских в штатском. Перед тем, как мы вошли внутрь, они рассказали нам, в чем дело. Мужчина ударил свою жену на кухне ножом для разделки мяса. Пока женщина пыталась убежать, он глубоко ранил ее в спину, голову и предплечье. Настоящая кровавая бойня. Но женщина осталась жива.

Нас сопроводили в гостиную, и, проходя по коридору мимо кухни, я увидела мужчину: он сидел за столом абсолютно голый, был закован в наручники, выглядел напуганным и дрожал, оглядываясь на окруживших его полицейских. Несмотря на то, что мужчина только что совершил страшное преступление, я сразу прониклась к нему симпатией. Его взгляд был полон смущения и беззащитности. «Может быть, хозяин дома сошел с ума?» – подумала я.

В гостиной находилась несчастная женщина. Она была раздета и лежала на животе, прикрытая стеганым одеялом, которое на нее накинул один из полицейских. Женщина находилась в сознании, разговаривала с одним из офицеров и даже не плакала. Но посмотрев на нее, я ужаснулась: все вокруг было забрызгано кровью и это наводило леденящий ужас. Муж набрасывался на жену несколько раз и нанес многочисленные удары ножом по всему телу: в голову, плечи, руки. Всего она получила около двадцати ран: некоторые из них были незначительными, едва заметными, другие оказались достаточно глубокими, размером в несколько сантиметров. Через одну из обширных ран на голове можно было видеть просвечивающий белый череп. Из этих порезов так сильно текла кровь, что невозможно было понять, какого цвета была кожа женщины – все вокруг было окрашено в красный цвет. На нас с Джимом, людей, привыкших видеть такое, от чего у обывателей встают волосы на голове, эта картина произвела шокирующее впечатление. От этого мне стало тяжело на душе. Как муж, который жил в одном доме со своей женой и, по-видимому, любил ее, мог совершить такое? Опустившись на колени и разговаривая с Евой (так звали пострадавшую), я была готова заплакать.

– Вам где-нибудь больно? – спрашивала я женщину, стараясь сохранять вежливый тон.

– Нет, не больно, – ответила она. – Пожалуйста, скажите, что с Джо? С ним все в порядке? – спросила Ева немного погодя жалостливым голосом.

– Он не пострадал, – ответила я.

Полицейские уже сообщили мне, что с Джо, 9-летним сыном пострадавшей, все хорошо. Когда все произошло, он был на втором этаже и подумал, что в дом забрались грабители. Мальчик позвонил по номеру 999 и не стал спускаться вниз. Когда он звонил нам, то не знал, что отец напал на мать. Но во всей этой наступившей суматохе никто не сказал женщине, что ее сын не был ранен и находился в безопасности. Как и все матери, она в первую очередь думала о сыне.

Мы с Джимом начали помогать Еве как могли: вытерли глаза, рот и нос от крови, наложили повязки на раны. Затем мы завернули женщину в чистую простыню, накрыли одеялом и понесли к скорой. Полиция закрыла дверь на кухню, так чтобы муж и жена не могли видеть друг друга, а также ужасные последствия нападения мужчины. Включив мигалки и сирены, мы быстро довезли пострадавшую до больницы и передали ее хирургам. Там Еву отправили в операционную зашивать раны. Докторам придется очень потрудиться, чтобы вернуть женщине нормальный вид.

На этом наша часть работы была закончена. Но эта история не из тех, о которых быстро забываешь в суматохе дел. Чтобы легче пережить увиденное и морально восстановиться, мы с Джимом обсуждали эту историю, пока ехали на скорой, и пришли к общему выводу, что женщине очень повезло. Полиция приехала всего через несколько минут после того, как сын Евы позвонил в службу экстренных вызовов.

– Джим, представляешь, что бы могло случиться не окажись сына рядом? – спросила я.

– Да, хорошо, что он был дома и, слава богу, мальчик не видел всего этого ужаса и не пострадал сам, – напомнил мне коллега.

Позже в тот же день, снова вернувшись в больницу, я везла Еву из операционной в палату. Она сидела в кресле-каталке: все ее тело и лицо были перевязаны бинтами, отчего женщина напоминала египетскую мумию, у которой были видны только глаза, нос и рот. Я представилась, и мы немного поговорили. До этой беседы я думала, что пациентка в течение долгого времени была жертвой домашнего насилия.

– Ваш муж когда-нибудь был груб с вами? – спросила я.

Слова, прозвучавшие мне в ответ, я буду помнить всю жизнь.

– Дорогая, мой муж – самый милый и добрый человек, которого я когда-либо встречала. До сегодняшнего случая он не только никогда не бил ни меня, ни сына, но даже не угрожал нам.

– А что произошло? – спросила я, еще не вполне осознав смысл предыдущего ответа.

– Я не знаю, – грустно ответила Ева. – Он никогда раньше не вел себя так, с ним действительно что-то случилось. Я так волнуюсь о нем.

Как это ужасно слушать. Вместо того чтобы беспокоиться о себе, женщина переживала за человека, от рук которого она чуть не погибла.

Затем Ева рассказала мне все. Утром она проснулась довольно рано, оттого что на кухне что-то гремело и звенело. Сначала она решила, что муж готовит себе еду. Но звуки становились все сильнее, поэтому женщина решила спуститься на кухню и посмотреть, что происходит. Там она увидела, что вся посуда была разбросана по полу, а ее любимый муж, с которым она жила вместе вот уже 12 лет, стоит абсолютно голый, вытаращив глаза, и держит в руках нож для разделки мяса. Поняв, что ей угрожает смертельная опасность, Ева приготовилась бежать. Но муж напал на нее: стоя на одном месте, он размахивал ножом, раз за разом нанося им все новые и новые удары. Женщина истошно закричала, ей удалось убежать из кухни в гостиную и закрыть за собой дверь, так что ее муж остался в коридоре. В это время сын Евы Джо, находившийся на втором этаже и не видевший этого ужасающего зрелища, услышал шум и позвонил в службу экстренной помощи. Через несколько секунд нападавшему удалось открыть дверь в гостиную, где он снова попытался ударить свою жену, но был остановлен быстро приехавшими полицейскими.

Рассказ Евы отложился в моей памяти. Через несколько месяцев, когда я парковала машину у отделения скорой помощи, ко мне подошла женщина. Я не могла вспомнить ее, пока она не назвала свое имя. Это была Ева. С того дня, когда я видела ее в последний раз, замотанную бинтами, женщина изменилась до неузнаваемости и отлично выглядела.

«Где сейчас ее муж: в тюрьме или в психиатрической больнице? – подумала я. – Только не напоминай ей о нем».

– Мой муж умер, – сказала женщина.

Я была ошеломлена.

– У него была опухоль головного мозга, – объяснила она. – Врачи обнаружили ее во время обследования. Его состояние быстро ухудшалось. Он умер через несколько недель после того, как напал на меня.

Я обняла Еву и выразила ей свои соболезнования. Оказалось, что нападение было первым реальным признаком того, что у ее супруга возникли серьезные проблемы со здоровьем. Вы видите, что она достаточно мужественная женщина, но судьба обошлась с ней несправедливо. Когда у вас неожиданно умирает муж, это уже само по себе достаточно печально, даже если он чуть не убил вас. Но мысль о том, что повернись все немного по-другому и тогда бы ребенок мог потерять обоих родителей, делает душевную боль невыносимой.

Человек из офиса

После того, как я окончила курсы фельдшеров скорой помощи, моим первым серьезным испытанием стал инцидент в офисном здании в центре города. Двое пожарных уже выехали на вызов, в котором говорилось о ситуации, произошедшей на крыше козырька над центральным входом в здание, там, где был натянут тент. Мужчина выбросился сам или был выброшен из окна офиса и каким-то образом угодил прямо на этот тент: вот все, что мы знали. Не было никакой информации о том, на каком этаже это произошло. И никто из нас тогда не знал, кем был пострадавший.

Мы добираемся до первого этажа и, таща наверх свое оборудование, вылезаем из окна, чтобы добраться до тента. Мужчина лежит на спине.

– Похоже, он умер, – сказал мой коллега Кит.

Двое пожарных склонились над мужчиной, пытаясь сделать ему искусственное дыхание или попытаться завести его сердце, используя стандартные методы, но безуспешно. Они слышали то, что сказал Кит, однако ничего не ответили. Я посмотрела вокруг: все выглядело как обычно, никаких следов крови. Не говоря ни слова, мы с Китом пришли на смену пожарным.

Начав делать непрямой массаж сердца, я сразу поняла, что здесь что-то не так.

– У него сломаны все ребра, – сказала я, – не чувствую никакого сопротивления, когда давлю на грудную клетку.

Затем, наклонив мужчине голову, я попыталась дать ему немного кислорода. Только я начала давить на дыхательный мешок, как из ушей пострадавшего полилась кровь, которая испачкала мне брюки. Это плохой знак.

– Зачем мы все это делаем? – недовольно хмыкая, сказала я Киту. – Все бесполезно.

Кит был старшим медиком скорой помощи и имел большой опыт. Он пожал плечами.

– Лиза, пока мы точно не установим факт смерти, надо продолжать делать все, что в наших силах.

Кит был прав: на тот момент мы могли строить свои выводы только на том, что видели. Мы продолжили поиск ответа на вопрос, умер пострадавший или нет, хотя ответ был очевиден. Проходившие мимо прохожие начали останавливаться и смотреть на нас, отчего я стала чувствовать себя участницей какого-то большого мероприятия, телепрограммы или реалити-шоу. Место, где происходили описываемые события, находилось недалеко от крытой автобусной стоянки. Один из прохожих, молодой отец, поставил своего сына на крышу этой стоянки, чтобы мальчик мог лучше рассмотреть то, как медики скорой помощи пытаются реанимировать бедного мужчину.

Какое впечатление это должно было произвести на маленького мальчика? Да, мы привыкли к тому, что любопытство заложено в человеческой природе и прохожие будут смотреть на нас. Но ставить ребенка на крышу стоянки, чтобы он лучше мог рассмотреть, как люди ведут борьбу за жизнь человека, дни которого сочтены, – это уже чересчур. Я думаю, что вести себя так недостойно. Как бы реагировали на эту ситуацию люди, если бы пострадавший был их родственником или коллегой? Неужели они продолжали бы так же стоять и смотреть?

Но вдруг, словно по мановению волшебной палочки, все изменилось: в воздухе послышалось отчетливое жужжание вертолета санитарной службы. Пилоты этой организации – профессионалы своего дела и могут посадить вертолет в любом месте, даже на крохотном пятачке. К общему восторгу толпы, они сели на близлежащем перекрестке. Теперь все люди, находившиеся в вертолете – два пилота, медсестра и доктор, одетые в оранжевые спасательные жилеты, – забрались на тент и стали помогать нам. Осмотрев мужчину, доктор сказал, что он мертв. Через несколько минут вертолет уже улетел на другой вызов.

Все, что нам оставалось – убрать тело. Когда мы стали двигать его, то ясно увидели следы всех повреждений. Руки и ноги сгибались неестественным образом. Это было ужасное зрелище. Тело безвольно болталось и напоминало мешок в форме человека. Снаружи на нем не было никаких повреждений, однако внутри каждая косточка разломалась на мелкие кусочки. Мы положили тело погибшего на доски, сняли с него одежду и завернули в одеяло. Затем пожарные помогли спустить тело вниз по лестнице и погрузить его в стоявшую рядом машину скорой помощи. Толпа начала расходиться только сейчас.

Работа на этом вызове, где я в первый раз столкнулась с такой серьезной травмой, была не из приятных. Меня поразило непреодолимое влечение толпы поглазеть на разного рода зрелища, а также то, как сильно было повреждено тело, хотя я по наивности считала, что у мужчины не было серьезных травм, поскольку не видела следов крови.

Позднее мы получили от полиции данные о погибшем мужчине. Ему было всего 30 лет, он работал служащим в одном из офисов этого здания. Погибший спрыгнул с крыши примерно с высоты 17 этажа. Он оставил там некоторые свои личные вещи и предсмертную записку, которую позже обнаружили полицейские.

Это была моя первая встреча с подобным типом самоубийства, встреча, без которой можно спокойно прожить всю жизнь. Я привыкла к тому, что, если человек хочет покончить с собой, он примет слишком большую дозу лекарства или повесится, но не к тому, что человек выберет такой отчаянный и экстремальный способ, чтобы расстаться с жизнью. Несмотря на то, что я давно работаю на скорой помощи, меня до сих пор бросает в дрожь при воспоминании об этой истории. Всю жизнь «подушка в форме человека» приходит мне в кошмарных снах. Я все время задаюсь вопросом, что же заставило мужчину уйти из жизни именно таким способом?

На следующий день после этого происшествия мне позвонила невестка, которая работает в здании, расположенном ровно напротив того дома, где происходили описываемые события. Она рассказала мне, что они с коллегами увидели, как что-то упало с крыши здания напротив. Потом они наблюдали за нашей работой и поняли, что мы пытаемся реанимировать человека, который упал с крыши. Невестка узнала меня.

– Лиз, я поняла, что это была ты по твоей прическе, волосам, собранным в хвостик. Но мы не могли понять, зачем вы пытаетесь реанимировать человека, который упал с такой большой высоты. Я уже хотела позвонить тебе и сказать, чтобы ты оставила это бесполезное дело.

Мы еще немного поговорили и решили, что омерзительная привычка людей с особым наслаждением следить за трагическими событиями (как у мужчины, который поставил своего сына на крышу автобусной стоянки) не свидетельствует о наличии большого ума и умения сопереживать в том случае, если речь идет о жизни другого человека. Затем я вспомнила еще одно разозлившее меня в тот день обстоятельство: какая-то «любопытная Варвара» из соседнего здания смотрела на нас в бинокль.

– В течение своей жизни ты все больше узнаешь людей не с самой хорошей стороны, – сказала я своей невестке. – Я понимаю, что это часть нашей профессии. Но я не хочу слишком много думать об этом, иначе это вынудит меня уйти со своей работы.

Как видите, я не ушла. Но все время нужно помнить об этой стороне человеческого характера.

Первый день в Лондоне

Мой коллега Гэри работает медиком уже много лет, и эта работа ему порядком поднадоела.

– Я все уже видел в профессии, – говорит он.

Сегодня нас вызвали к молодому 21-летнему парню по имени Брикстон. Он не может ходить из-за болей в ногах.

Умудренный опытом Гэри как всегда пожал плечами.

– Ерунда на постном масле, – проворчал он, – мы просто зря потеряем время.

– Никогда не знаешь, чего ожидать, – рассмеялась я в ответ.

Мы приехали в большой многоквартирный дом. Двое соседей Брикстона – молодые парень и девушка, похожие на студентов, – проводили нас по лестнице в комнату к больному.

– Мы итальянцы, – сказали они. – Брикстон живет на четвертом этаже в одной квартире с нами. Вчера он пришел больным с работы и уже целый день лежит в постели. Вот и все, что нам известно.

В спальне, где лежал больной, стояла кромешная темнота: плотные занавески на окнах не пропускали даже малейший лучик света. Мы видели лишь силуэт пациента, так как он закутался с головой в простыню. Включив свет, я убрала простыню, чтобы взглянуть на парня. Все его лицо было покрыто сыпью фиолетового цвета, не бледнеющей при надавливании. Очень опасный симптом. Это действительно крайне плохие новости. Гэри также осмотрел больного. Может быть, он и был циником, но сегодня ему пришлось изменить свои взгляды.

– О боже, какой ужас… – произнес он.

Знакомый симптом. Это заражение крови, или, выражаясь научным языком, менингококковая септицемия. Смертельно опасная бактериальная инфекция. Мы внимательно осмотрели все тело больного: красноватая сыпь покрывала его с головы до ног. Молодой человек закашлял и проснулся. У него был смущенный вид.

– Как Вы себя чувствуете? – спросила я.

– У меня болят ноги, – парень говорил по-английски с сильным акцентом, – болят так сильно, что я не могу ходить.

Чтобы мы могли забрать пациента отсюда и отнести к скорой, Гэри пошел за креслом-носилками – чем-то вроде инвалидной коляски. Увидев, что у больного сыпь, его товарищи были поражены.

Кажется, молодой человек устроился работать шеф-поваром в один из ресторанов. Он приехал в Англию из Италии только за день до описываемых событий и даже не смог полностью отработать свою первую смену. Поздно вечером коллеги отправили парня домой, так как поняли, что он сильно болен. Болезнь была чрезвычайно серьезной, удивительно, что за ночь ему не стало хуже. Боль в ногах можно объяснить нарушением кровообращения. Но при заболевании, вызванном данным типом бактерии, можно было ожидать появления рвоты, головокружения и сильной головной боли. Все это было очень печально. Больной – молодой итальянец – обладал такой красотой, что при одной мысли о том, что с ним происходит, внутри все разрывалось: у него были густые черные кучерявые волосы и выступающие скулы – все, что нужно настоящему сердцееду.

Мы с Гэри не разговаривали об этом, потому что понимали: шансы пациента на выживание невелики. При таком заражении крови лучшее, чем он может отделаться – ампутация рук или ног из-за нарушенного кровообращения. Я очень сильно переживала за молодого парня, не имевшего ни малейшего представления о том, к каким последствия может привести сыпь. Не было особого смысла говорить ему об этом. Когда ты сообщаешь пациенту, что он, вероятно, умрет, надо делать это как можно более мягко и осторожно.

Мы посадили парня на каталку. Он действительно невыносимо страдал и испытывал болезненные ощущения при каждом движении. Друзья молодого человека смотрели на то, как мы сажаем его в машину скорой помощи, не проронив ни слова. У пациента резко упало давление, его тело сотрясала дрожь. Все, что мы можем сделать, – вызвать по рации врача, который будет ожидать нас в больнице, приподнять пациенту ноги для улучшения тока крови и установить капельницу. Пока мы мчались по улицам, я тешила себя призрачной надеждой на то, что врачи в больнице дадут парню антибиотики и он выживет. «Мы скоро приедем», – сказала я сама себе. В такие минуты ты успеваешь испытать надежду, чувство отчаяния и полной обреченности.

Наконец мы приехали. Дежурный доктор осмотрел больного и, поджав губы, сказал:

– Да, все верно. Везите его в приемное, госпитализируем.

Гэри загадочно молчал. Мы сделали все, что могли.

Тем временем поступил следующий вызов: у пациента был простой вывих коленного сустава, что позволило нам немного отвлечься от той трагедии, которую мы только что видели. Но через час нам позвонили из диспетчерской и сообщили, что молодой итальянец скончался. Мои надежды оказались напрасными.

Но где парень мог подхватить эту инфекцию? Это было неизвестно. Обычно эта бактерия может перейти от человека к человеку, если рядом кто-то сморкается или кашляет, не закрывая рот. Она также передается через поцелуй – такой способ заражения называют «прямой контакт». Парень мог заразиться в любом месте. А поскольку он кашлял, пока мы оказывали ему помощь, вероятность нашего заражения высока. Поэтому мы должны были срочно принять пивампициллин – сильный антибиотик, который часто назначают людям, находившимся в тесном контакте с больными менингитом. Прием этого препарата снижает риск возникновения болезни. Однако через несколько часов после приема лекарства все выделения человека приобретают ярко-оранжевый цвет. Что бы ты ни делал – сморкался, плакал или мочился – несколько дней все будет оранжевым.

Вспомнив про молодого итальянца, я прослезилась. Когда у тебя есть дети такого же возраста, как он, легко представить себя на месте его матери, обнимающей на прощание своего сына, полного надежд на лучшее и с нетерпением ожидающего поездки в большой город в чужую страну. В эти последние минуты перед расставанием в ее голове проносятся все страхи и надежды, связанные с ее отпрыском. А всего через 48 часов раздается страшный звонок, и ей сообщают, что сын умер. Настоящий кошмар для любой матери.

Этот случай произошел за несколько лет до того, как врачи скорой помощи стали возить с собой в машине антибиотики для оказания необходимой помощи прямо на месте. Сейчас они имеют право делать уколы с антибиотиками во время вызова еще до госпитализации, то есть в тот момент, когда пациент больше всего в этом нуждается.