Текст книги "Верховный король"

Глава третья
Предсказание

Все поспешили в конюшню. Как и говорил Гурги, одна из лошадей короля Руна исчезла. Акрен не было и следа.

– Позволь мне оседлать Мелинласа, – попросил Гвидиона Тарен. – Я постараюсь ее нагнать.

– Она отправилась прямиком в Аннуин! – взорвался Ффлеуддур. – Я никогда не доверял этой вероломной женщине. Клянусь Великим Белином! Неизвестно, какие козни она затевает! Уж она-то своего не упустит, можете быть уверены.

– Скорее всего, Акрен стремится навстречу своей смерти, – глухо проговорил Гвидион, глядя на холмы и облетевшие деревья. – За пределами Каер Даллбен ее всюду подстерегает опасность. Я бы поспешил ей на помощь, но не могу терять время на поиски. – Он повернулся к Даллбену. – Я должен знать пророчество Хен Вен. У меня не будет иных проводников.

Волшебник кивнул и повел всех в хижину. Старец все еще держал в руках пергамент и обломки палочек. Теперь он бросил их на стол и некоторое время уныло разглядывал, потом заговорил:

– Хен Вен поведала нам что смогла. И боюсь, больше мы ничего у нее не выпытаем. Я заново изучил символы, на которые она указала, в тщетной надежде, что первый раз превратно их истолковал. – Он сидел, потупив глаза, и говорил с трудом, будто каждое слово вырывалось с кровью из сердца. – Я спросил ее, каким образом можно возвратить Дирнвин. Послушайте ее ответ:

Лучше камень безмолвный спроси и немую скалу.

– Таково предсказание Хен Вен, как я прочел его по первой палочке, – вздохнул Даллбен. – Отказ ли это вообще что-то сказать, само ли предсказание или предупреждение больше ни о чем не спрашивать, не ведаю. Однако символы второй палочки с письменами говорят о судьбе самого Дирнвина.

Даллбен начал читать, и слова старого волшебника разили душу Тарена, как холодная сталь.

Дирнвина пламя угаснет,

Исчезнет сила его.

Ночь обратится полуднем

И реки морозным огнем запылают,

Прежде чем будет он вновь обретен.

Старый волшебник опустил голову и надолго замолчал.

– Третья палочка, – промолвил он наконец, – разрушилась до того, как Хен Вен успела завершить предсказание. Но едва ли мы бы услышали что-нибудь более обнадеживающее.

– Предсказания звучат насмешкой, – сказал Тарен. – Хен права: мы с таким же успехом могли бы просить помощи у камней.

– И они ответили бы вразумительней! – воскликнула Эйлонви. – Хен могла бы прямо объявить, что мы никогда не найдем Дирнвин. Ночь не может стать полуднем! И этим все сказано!

– Во всех своих странствиях, – добавил Ффлеуддур, – я не видел даже горящего ручейка, а тем более реки, пылающей морозным огнем! Пророчество вдвойне несбыточное.

– И все же, – с наивным жаром вмешался король Рун, – было бы изумительно увидеть ночь, превратившуюся в день, и пылающую холодным пламенем реку! Хотелось бы, чтобы это все случилось на моих глазах!

– Боюсь, тебе этого не увидеть, король Моны, – печально молвил Даллбен.

Гвидион, который в раздумье сидел у стола и крутил в руках обломки палочек, поднялся и заговорил:

– Пророчества Хен Вен наводят уныние. Я ожидал совсем не того. Но когда предсказания не помогают, люди сами должны искать выход. – Он сжал руку в кулак, круша обломки палочек. – До тех пор, пока я живу и дышу, я буду искать Дирнвин. Пророчество не изменило мои планы. Оно лишь вынуждает меня поторопиться.

– Тогда позволь нам идти с тобой, – сказал Тарен, поднимаясь и глядя прямо в глаза Гвидиону. – Силы наши пригодятся тебе, пока не вернутся твои собственные.

– Да! – Ффлеуддур вскочил. – И не важно, горят реки или нет! Спрашивать ответа у немых камней? Как бы не так! Я спрошу самого Арауна! От Ффлама он не утаит ни одного секрета!

Гвидион покачал головой:

– В этом деле чем больше людей, тем больше риска. Лучше ехать одному. Если чья-то жизнь и ставится на карту против Арауна, короля Земли Смерти, то это должна быть моя жизнь.

Тарен молча поклонился.

– Коли ты так решил, не смею перечить, – промолвил он. – Но может быть, Карр сначала полетит в Аннуин? Отправь ее вперед. Она быстро обернется и что-нибудь разузнает.

Гвидион внимательно поглядел на Тарена:

– В своих странствиях ты набрался не только мужества, но и мудрости, Помощник Сторожа Свиньи. Твой совет хорош. Карр может послужить мне лучше и вернее, чем все ваши мечи. Но я не стану ждать ее здесь. Поступив так, я потерял бы слишком много времени. Пусть разузнает, что происходит в Аннуине, а затем разыщет меня в замке короля Смойта в кантрефе Кадиффор. Земли Смойта лежат на пути в Аннуин, и к возвращению Карр я проделаю уже полдороги.

– Мы могли бы поехать с тобой хотя бы до замка короля Смойта, – осторожно предложил Тарен, – и охранять тебя до тех пор. Между Каер Даллбен и кантрефом Кадиффор наверняка рыщут Охотники Арауна.

– Негодяи! – вскричал бард. – Вероломные убийцы! Они отведают моего меча! Пусть только нападут на нас! Я очень надеюсь, что так они и сделают! – Струна на арфе лопнула с таким звоном, что весь чуткий инструмент загудел и задрожал. – Э-э-э… ну… фигурально выражаясь, – смутился Ффлеуддур. – На самом деле я надеюсь, что мы вообще на них не наткнемся. Они могут замедлить наш путь.

– И никто не подумал обо мне! – произнес Глеу, выходя из кухни и раздраженно озираясь.

– Мелкий прохвост! – пробормотал Ффлеуддур. – Дирнвин исчез, мы не знаем, будем ли живы сегодня вечером, а он волнуется о своих неудобствах. Он и в самом деле маленький человечек и всегда им был.

– Поскольку обо мне не упомянули, – сказала Эйлонви, – я полагаю, что меня не приглашают ехать с вами. Очень хорошо. Я остаюсь дома.

– И ты тоже стала мудрее, принцесса, – ответил Даллбен. – Вижу, дни, проведенные на Моне, не прошли для тебя втуне.

– Конечно, – продолжала Эйлонви, – после того как вы уедете, мне может прийти на ум, что сегодня чудесный день для прогулки верхом. Самое время пособирать цветочки, которые трудно найти, тем более что сейчас почти зима. И я могу сбиться с дороги, потеряться и ненароком наткнуться на вас. К тому времени стемнеет, и мне будет опасно возвращаться домой. И все это случайно и вовсе не по моей вине.

Осунувшееся лицо Гвидиона осветилось улыбкой.

– Будь по-твоему, принцесса. Я принимаю то, что не могу предотвратить. Едут со мной все, кто пожелает, но только до крепости Смойта в Каер Кадарн.

– Э, принцесса, – вздохнул Колл, качая головой, – не стану я перечить лорду Гвидиону. Но едва ли молодой леди пристало так настойчиво добиваться своего.

– Конечно не пристало, – согласилась Эйлонви. – И королева Телерия учила: леди никогда не настаивает на своем. Все улаживается само собой, без ее участия, но именно так, как она хочет. Я думала, что никогда этому не выучусь, а оказалось, ничего сложного тут нет, как приноровишься.

Тарен без промедления снял Карр с насеста около очага и понес во дворик перед домом. На сей раз ворона не щелкала клювом, не вертелась. Вместо обычных озорных проделок и поддразниваний она смирно нахохлилась на запястье Тарена и, насторожив внимательные черные глазки, слушала его подробные наставления.

Наконец Тарен поднял руку. Карр взметнулась в воздух и прощально захлопала над его головой блестящими крыльями.

– Аннуин! – прокаркала ворона. – Дир-ррнвин!

Она взмыла вверх и через несколько мгновений была уже над крышами Каер Даллбен. Ветер подхватил ее, как легкий осенний листок. Ворона залихватски взмахнула крыльями и устремилась на северо-запад. Тарен, напрягая глаза, следил за ее полетом, пока Карр не скрылась в низких облаках. Беспокойство овладело Тареном. Он знал, что Карр угрожает множество опасностей: стрелы Охотников, когти и клювы гвитантов – яростных крылатых вестников Арауна. Сам он не раз сталкивался с этими жестокими и сильными птицами и помнил, что даже птенцы их могут нанести тяжелые раны.

Давно, в отрочестве, Тарен спас жизнь птенцу гвитанта и прекрасно запомнил его острые когти. Несмотря на храброе сердечко Карр и на ее изворотливый ум, Тарен страшился за ее жизнь, а еще больше его беспокоило предстоящее Гвидиону смертельно опасное путешествие. И предчувствие говорило, что совсем не радостные известия принесет им Карр на своих распростертых крыльях.

Решили, что король Рун, как только они все достигнут берегов Великой Аврен, посадит ворчливого Глеу на корабль, стоящий там на якоре, чтобы бывший великан дожидался его на борту. Сам же король Рун собирался ехать вместе с Гвидионом в Каер Кадарн. Глеу ничто не устраивало, он не желал ждать на качающемся корабле, не соглашался и остаться на берегу и спать на холодных камнях. Но жалобы и протесты бывшего великана не заставили короля Моны изменить свои планы.

Пока Гвидион держал последний спешный совет с Даллбеном, остальные начали выводить лошадей из конюшни. Умная Мелингар, золотогривая белая лошадь Гвидиона, спокойно ждала своего хозяина. Конь Тарена Мелинлас, наоборот, возбужденно фыркал и нетерпеливо рыл землю копытом.

Эйлонви уже сидела на своей любимой гнедой лошадке Ллуагор. В складках плаща принцессы была запрятана самая дорогая и любимая ее вещица – золотой шар. Стоило только взять его в руки, как он начинал ярко светиться изнутри.

– Неудобный золотой обруч я оставлю здесь. Он на то лишь и годится, чтобы поддерживать волосы, зато натирает лоб чуть ли не до волдырей. Но скорее я пойду на руках, чем без своей игрушки. И с ней у нас будет свет, если понадобится. Это гораздо практичнее, чем золотой обруч на голове.

В седельную сумку она сунула и вышивку, сделанную для Тарена, сказав, что докончит ее по пути.

– Может, заодно изменю и цвет глаз Хен Вен.

Ффлеуддуру служила скакуном огромная золотисто-коричневая кошка Ллиан, которая ростом не уступала доброму коню. При виде барда она громко замяукала и принялась тереться о него так, что едва не сбила с ног.

– Спокойнее, старушка! – воскликнул бард, когда Ллиан ткнулась лобастой головой ему в шею. – Я знаю, что ты хочешь послушать мою игру на арфе. Я сыграю, но позже. Обещаю тебе.

Глеу немедленно узнал Ллиан.

– Это нечестно, – засопел он. – По праву она принадлежит мне.

– Да, – ответил Ффлеуддур, – если вспомнить, что именно ты пичкал ее теми отвратительными зельями, из-за которых она выросла. Хочешь поездить на ней? Что ж, попробуй. Но предупреждаю: память Ллиан не так коротка, как твои ножки, бывший громадина.

Ллиан и в самом деле при виде Глеу принялась бить хвостом о землю. Она нависла над толстеньким коротышкой; желтые глаза ее сверкали, усы подрагивали, уши, увенчанные кисточками, прижались к голове. Из горла ее вырвался звук, вовсе непохожий на приветственное мяуканье.

Ффлеуддур быстро сдернул с плеча арфу и стал наигрывать нежную мелодию. Ллиан отвела глаза от Глеу, рот ее растянулся в довольной улыбке, и она, блаженно сощурившись, с любовью уставилась на барда.

Бледное лицо Глеу стало совсем белым, и он бочком двинулся прочь от кошки.

– Когда я был великаном, – бормотал Глеу, – все было гораздо лучше и безопаснее.

Король Рун оседлал свою серую в яблоках лошадь. Колл тоже решил присоединиться к Гвидиону и собрался ехать на своей саврасой кобыле Лламрей, дочери Мелинласа и Ллуагор. Глеу пришлось взобраться позади Гурги на его лохматого пони, что не доставило удовольствия никому из них троих. Тарен тем временем помогал Коллу собирать в конюшне, кузнице и под навесом для инструментов необходимое им оружие.

– Маловато. Едва ли хватит на всех, – проговорил Колл. – Копья неплохо служили подпорками для бобов, – добавил старый воин. – Я уж надеялся никогда не использовать их для иных целей. Увы, единственный меч, который я могу дать Гвидиону, заржавел оттого, что я подпирал им яблоню. Что до шлемов, то, кроме моей кожаной шапки, ничего и не сыщешь. Да и в той воробьи устроили гнездо. К тому же моя собственная старая тыква, – он похлопал себя по лысой голове и лукаво подмигнул Тарену, – покрепче любого шлема. До Каер Кадарн и обратно я ее как-нибудь донесу.

Колл, видя беспокойство Тарена, старался рассеять его мрачные мысли.

– А ты, мой мальчик, – весело продолжал он, – что-то повесил нос и выглядишь как побитая морозом репа. Помню, когда-то Помощник Сторожа Свиньи весь дрожал от радости, стоило только Гвидиону поманить его за собой.

Тарен улыбнулся:

– Я бы отправился и в Аннуин, если бы Гвидион позволил. Да, ты прав, старый друг. Тому мальчишке, каким я когда-то был, это путешествие казалось бы просто смелым приключением. Теперь-то я знаю: жизнь человека стоит больше, чем слава, и даже капля пролитой крови – слишком большая плата.

Тарен посерьезнел.

– Мое сердце неспокойно, – сказал он. – В давние времена, освобождая украденную Хен Вен, ты уже побывал в Аннуине. Скажи, может ли Гвидион в одиночку войти в королевство Арауна и вернуть Дирнвин?

– Если кто и может, то лишь он, – сказал Колл, взваливая на плечи копья. Он повернулся и вышел из-под навеса. Тарен понял, что старый воин так по-настоящему и не ответил на его вопрос.

Каер Даллбен остался далеко позади. День уже клонился к вечеру, когда путники разбили лагерь в самой глубине леса.

Эйлонви с блаженным вздохом опустилась на жесткую, чуть промерзшую землю.

– Как давно я не спала на каменной лесной подстилке! – улыбнулась она. – Насколько это приятнее перин на гусином пуху!

Гвидион позволил развести небольшой костер. Пока Колл привязывал лошадей, Гурги открыл свою сумку с едой и стал быстро извлекать оттуда все подряд. Все члены отряда, промерзшие и одеревеневшие от долгого путешествия, были сегодня на редкость молчаливы и хмуры. Только король Рун не потерял своего обычного хорошего расположения духа. Когда путники подсели поближе к костру и замерли, глядя на бледные языки пламени, король Рун нашел острую веточку и стал деловито царапать ею по земле, рисуя запутанную паутину линий.

– Дамба, дамба… – бормотал он. – Я, кажется, понял, почему ничего не получилось. Да, именно так. Все надо по-другому…

Тарен видел, как в отблеске костра горят глаза Руна, как на лице его появилась знакомая мальчишеская улыбка. Однако Рун был уже не тем суетливым и безалаберным князьком, которого Тарен знал на острове Мона. Сейчас король Рун был так же поглощен своим делом, как и Тарен когда-то в кузнице, за ткацким станком или перед гончарным кругом. И если Рун повзрослел, правя королевством, то Тарен возмужал в тяжелом труде среди мастеров народа Свободных коммотов. Сейчас он разглядывал Руна с новой приязнью. Король Моны продолжал говорить, и Тарен вгляделся в его чертеж, потом улыбнулся. Одно в короле Моны не изменилось: его замыслы выходили далеко за пределы его умения.

– Боюсь, твоя плотина рухнет, если ты построишь таким образом, – с добродушным смехом сказал Тарен. – Посмотри сюда. – Он провел пальцем по извилистой линии. – Самые тяжелые камни надо класть поглубже. А здесь…

– Поразительно! – воскликнул король Рун, щелкая пальцами. – Ты должен приехать на Мону и помочь мне в строительстве! – Он принялся чертить новые линии с таким увлечением, что чуть не свалился в костер.

– О великий и добрый хозяин! – восторженно вскричал Гурги, внимательно следивший за разговором, в котором ни слова не понимал. – О мудрые закавыки и закорюки! Гурги очень хочет побольше уменья и умненья!

Гвидион строго глянул в их сторону.

– Разводить костер и без того было рискованно, так что не стоит еще и шуметь. Могу лишь надеяться, что Охотники не рыщут где-нибудь поблизости. Нас так мало, что мы не справимся даже с маленьким их отрядом. Это не обычные воины, – пояснил он, поймав недоуменный взгляд Руна, – но воплощение зла. Убей одного, и сила его перейдет к остальным.

Тарен согласно кивнул:

– Они опасны почти так же, как Дети Котла, эти безмолвные и бессмертные стражи Аннуина. Может быть, даже опасней. Детей Котла нельзя убить, но их сила убывает по мере того, как они удаляются от королевства Арауна.

Рун недоуменно моргал, а Гурги притих и стал испуганно вглядываться в темноту. Воспоминания о безжалостных Детях Котла вернули мысли Тарена к пророчеству Хен Вен.

– «Дирнвина пламя угаснет…» – проговорил Тарен. – Все же как Араун сумеет этого добиться? Несмотря на всю его колдовскую силу, не поверю я, что он сможет хотя бы вытащить клинок из ножен.

– Смысл пророчества всегда больше, чем простое значение слов, – сказал Гвидион. – Попытайся проникнуть в глубину, скрытую за словом. Для нас пламя Дирнвина все равно что погашено, ибо он в руках Арауна, а не в моей руке. А значит, и пользы он нам не принесет, хотя и вреда тоже, если будет погребен в сокровищнице короля Арауна.

– Сокровища? – встрепенулся Глеу и даже на миг перестал жевать.

– Владения Арауна – не только твердыня зла, но и кладезь сокровищ, похищенных у людей, – сказал Гвидион. – Его тайники переполнены прекрасными и полезными вещами, которые Араун украл в Придайне. Эти сокровища вовсе не служат ему. Его цель – отнять их у людей, истощить нашу силу и жизнь, отбирая то, что могло бы принести богатые плоды. – Гвидион помолчал. – Разве это не смерть, только под другой личиной?

– Мне рассказывали, – проговорил Тарен, – будто подземные сокровищницы Аннуина набиты всем, о чем люди мечтают. Там есть плуги, которые могут пахать сами, серпы, которые жнут без помощи человеческих рук, волшебные инструменты и многое другое. – Тарен сдвинул брови. – Араун похитил секреты мастерства у кузнецов и гончаров, знания – у пастухов и землепашцев. Эти знания и умения тоже заперты в его тайниках.

Глеу втянул воздух. Недоеденный кусок мяса застыл в его толстеньких, испачканных жиром пальцах. Мгновение он молчал, затем прочистил горло и начал:

– Я готов простить вам унижения и насмешки. Уверен, вы не позволили бы себе этого, будь я по-прежнему великаном. Ну да ладно! Я прощаю вас всех. И в знак моей доброй воли я отправлюсь с вами.

Гвидион прищурился и внимательно его оглядел.

– Возможно, мы тебя возьмем, – произнес он тихо по некотором размышлении.

– Понятно! – фыркнул Ффлеуддур. – Этот мелкий прохвост надеется чем-нибудь поживиться. Я видел, как задрожал его нос! Вот уж не думал, что наступит час, когда придется брать его в сотоварищи! И все же безопаснее иметь его при себе, чем у себя за спиной.

Глеу кисло улыбнулся.

– И тебя я тоже прощаю, – сказал он.

Глава четвертая
Замок короля Смойта

На рассвете путники стали собираться в дорогу. Король Рун намеревался на время отделиться от них и поехать на запад в гавань Аврен. Там он сообщит капитану корабля об изменении своих планов и уж потом нагонит остальных. Ффлеуддур вызвался сопровождать его, ибо знал броды через реку и кратчайшие тропинки в лесу.

Эйлонви решила отправиться с ними.

– Я забыла половину своих ниток на корабле Руна, а без них не могу закончить вышивку. Никто из вас их не найдет, потому что я и сама не помню, где они могут быть. К тому же там остался мой теплый плащ и другие нужные вещицы… из головы уже вылетело, какие именно, но на месте обязательно вспомню.

Колл усмехнулся и потер лысину.

– Принцесса, – заметил он, – становится леди во всем, даже в мелочах.

– Поскольку я теперь не еду на Мону, – сказал Глеу, чье ночное решение осталось неколебимым, – не вижу причин делать ненужный крюк в пути. Я поеду с лордом Гвидионом.

– Вот тут ты, малорослый великан, ошибся, – ответил бард. – Садись-ка позади короля Моны, если он согласен вытерпеть твое общество, да поскорее. Не думай, что я выпущу тебя из виду даже на мгновение. Куда я, туда и ты. И наоборот.

Тарен отвел Ффлеуддура в сторону.

– Послушай, – сказал он, – Глеу нас не обременит. Я сам за ним послежу.

Бард встряхнул взъерошенными желтыми лохмами:

– Э, нет, мой друг! Мне будет спокойнее, если я стану наблюдать за ним собственными глазами. И все время. Нет уж, мелкий прохвост – моя забота! Поезжай вперед, а мы присоединимся к вам на другом берегу Аврен еще до полудня.

Ффлеуддур широко улыбнулся.

– Буду рад вновь увидеть Смойта, – сказал он. – Этот рыжебородый старый медведь дорог моему сердцу. Мы отлично попируем в Каер Кадарн, потому что Смойт ест так же неистово, как и сражается.

Гвидион уже оседлал Мелингар и поторапливал их. Ффлеуддур дружески хлопнул Тарена по плечу и побежал садиться на Ллиан, которая весело прыгала и крутилась в лучах яркого утреннего солнца, гоняясь за собственным хвостом.

Король Рун, Ффлеуддур, Эйлонви и Глеу вскоре скрылись из виду. Тарен ехал между Гвидионом и Коллом, а Гурги трусил позади.

Остановились они, только переправившись на противоположный берег Великой Аврен. Миновал полдень, но остальных путников видно не было. Тарен забеспокоился, но убеждал себя, что ничего не могло с ними случиться.

– Наверное, Рун засмотрелся на барсучью нору или муравейник, – пошутил он. – Надеюсь, ничего другого не произошло.

– Не волнуйся, – откликнулся Колл, – Ффлеуддур не очень-то даст ему отвлекаться. Они будут здесь с минуты на минуту.

Тарен дунул в свой рог, рассчитывая, что громкий звук достигнет ушей барда, если тот ненароком перепутал такие знакомые ему тропинки. Но никто не появился. Гвидион, подождав столько, сколько мог себе позволить, решил продолжать путь в Каер Кадарн. И весь остаток дня они рысью ехали вперед.

Тарен часто оборачивался, каждый раз надеясь увидеть скачущих вдогонку Руна и его спутников или услышать знакомое «Привет, привет!» короля Моны. Но день угасал, и Тарен понял, что Рун, который всегда ездил небыстро, уже безнадежно от них отстал. К тому же он был уверен, что Ффлеуддур не станет продолжать путь с наступлением темноты.

– Они устроили привал где-то позади, – заверил его Колл. – Если даже они и заблудились немного, Ффлеуддур разыщет дорогу к замку Смойта. Там мы и встретимся. А в крайнем случае Смойт пошлет на розыски отряд. – Он крепкой рукой потрепал Тарена по плечу. – Не волнуйся раньше времени. Или, – добавил он, подмигнув, – ты немного скучаешь без общества принцессы Эйлонви?

– Ей не следовало ехать с нами, – сердито откликнулся Тарен.

– Пожалуй, – усмехнулся Колл, – но ты почему-то ни словом ей не возразил.

Тарен тоже усмехнулся в ответ:

– Спорить с ней? Я давным-давно понял, что это бесполезно.

Утром следующего дня перед ними открылся Каер Кадарн. На высокой каменной башне развевался темно-красный стяг короля Смойта с эмблемой – черным медведем. Крепость возвышалась посреди просторного поля, и зубцы стен хмурились, словно брови могучего короля над его бородатым лицом, испещренным, как и эти стены, шрамами и вмятинами – следами многих битв. Колл, ехавший впереди на неутомимой Лламрей, прокричал страже, чтобы открыли ворота перед лордом Гвидионом, принцем Дома Дон. Массивные ворота почти тут же распахнулись, и путники галопом въехали во внутренний двор, где вооруженные люди приняли их коней. К Большому залу Смойта они двинулись в сопровождении отряда воинов.

Гвидион быстро шагал по коридору. Окруженные стражей, Тарен, Колл и Гурги поспешали за ним.

– Смойт, наверное, сейчас ест, – сказал Тарен. – Его завтрак тянется до полудня. – Он засмеялся. – Смойт утверждает, что завтрак только разжигает его аппетит перед обедом. Гвидион не вытянет из короля ни единого слова, пока тот не накормит нас до отвала.

– Да, да! – сглотнул слюну Гурги. – Гурги мечтает о вкусной чавке и хрумтявке!

– И это у тебя будет, старина, – успокоил его Тарен. – Будь уверен, голодным не останешься.

Они вошли в Большой зал. У дальней стены стоял вырезанный из цельного дуба трон Смойта в виде медведя со вскинутыми вверх лапами.

Однако сидел на троне вовсе не Смойт.

– Мэгг! – выдохнул Тарен.

В то же мгновение стража напала на них. Меч Тарена сорвали у него с пояса. С боевым кличем Гвидион ринулся в гущу воинов, но их было слишком много, и его быстро скрутили и бросили на колени. Колла тоже прижали к полу и приставили к спине копье. Гурги уворачивался, вопил от ярости и страха. Стражник сцапал его за лохматый загривок и бил до тех пор, пока у несчастного существа не подогнулись ноги.

Серое тощее лицо Мэгга скалилось в улыбке, словно череп мертвеца. Небрежным взмахом тощей руки он приказал стражникам отойти.

– Не ждал встречи, лорд Гвидион, – проскрипел Мэгг. – Я завладел крепостью Каер Кадарн. Но заполучить в придачу и тебя? На такой подарок я не надеялся!

Зеленые глаза Гвидиона вспыхнули.

– Как ты посмел вторгнуться в кантреф короля Смойта? Беги отсюда, пока он не вернулся. Уноси ноги. Он тебя не погладит по головке.

– Ты присоединишься к королю Смойту. Хотя мне претит называть этого мужлана королем, – усмехнулся Мэгг.

Он с удовольствием разгладил складки на своем расшитом плаще. Одеяние Мэгга было роскошнее даже тех щегольских одежд, которые он носил на Моне в бытность Главным Управителем королевского двора.

– Мой повелитель выше, чем король Моны, могущественнее, чем королева Акрен, – с мерзкой улыбкой объявил Мэгг. – Сильнее, чем принц Дома Дон!

Мэгг коснулся железной цепи у себя на груди и нежно погладил тяжелый медальон – знак своей власти. В ужасе Тарен увидел тот же символ, что был выжжен на лбах Охотников Аннуина.

– Я служу, – торжественно произнес Мэгг, – великому сеньору, королю Аннуина Арауну.

Ни один мускул на лице Гвидиона не дрогнул. Он так же неотрывно смотрел на Мэгга.

– Ты нашел своего настоящего хозяина, Мэгг, – коротко бросил он.

– Когда мы в последний раз расстались, лорд Гвидион, – прошипел сквозь зубы Мэгг, – я думал, что ты умер. Позже я узнал, что ты жив. – Главный Управитель провел языком по губам. – Редко кому удается утолить чувство мести дважды. И я терпеливо ждал того дня, когда мы встретимся вновь. – Мэгг от возбуждения даже привстал с трона. – Я был терпелив, да, – прошипел он. – Долго я скитался после того, как покинул Мону. Многим людям я смиренно служил, ожидая благоприятного случая. Один даже хотел бросить меня в темницу. Меня, Мэгга, который однажды чуть не стал королем! – Он уже почти визжал. Лицо его побелело, а глаза вылезли из орбит.

Но через мгновение-другое он усилием воли унял дрожь в руках и вновь опустился на трон. Теперь он цедил слова осторожно, будто пробуя сначала каждое на вкус.

– Наконец я отправился в Аннуин, в землю, лежащую за Вратами Тьмы. Король Араун не знал меня тогда так, как узнал теперь. – Мэгг удовлетворенно кивнул. – И от меня он тоже узнал очень многое. – Он оглядел молчащих пленников и выпалил: – Король Араун узнал историю Дирнвина! Ему было известно, что меч утерян, а потом найден и что носит его теперь лорд Гвидион. Но именно я, Мэгг, подсказал Арауну, как лучше его добыть.

– Даже в своем предательстве ты жалок и ничтожен, – с презрением сказал Тарен. – Рано или поздно Араун и без тебя придумал бы этот коварный план.

– Возможно, – хитро ухмыльнулся Мэгг, – возможно, он и впрямь узнал от меня меньше, чем я от него. Потому что я вскоре выяснил, что его власть не так уж прочна. Лучший из его воинов, Рогатый Король, давно потерпел поражение. Даже Черный Крохан, котел, который давал ему воинов, бессмертных Детей Котла, разбился вдребезги. У короля Арауна много тайных вассалов среди владетелей кантрефов. Он обещал им богатства и земли, и они, в свою очередь, поклялись служить ему. Но его поражения обеспокоили их. Это я подсказал ему, как добиться от них беспрекословного повиновения. Мой план вложил ему в руки Дирнвин!

Мэгг все больше распалялся.

– По всем кантрефам разнеслась весть, что Араун, повелитель Земли Смерти, владеет самым могущественным оружием во всем Придайне! Он ведает тайны меча гораздо лучше, чем ты, лорд Гвидион, и знает, что непобедим. Его преданные вассалы ликуют, ибо скоро они ощутят вкус победы. Новые военачальники встанут под его знамена, и новое войско будет гораздо больше и сильнее прежнего.

Теперь Мэгг уже не говорил, а кричал.

– Я, Мэгг, добился этого! Я, Мэгг, второй по могуществу после повелителя Земли Смерти! Я, Мэгг, говорю от его имени! Я его самый доверенный посланник. И я езжу из королевства в королевство, собирая армии, чтобы уничтожить Сыновей Дон и тех, кто присягнул им на верность! Весь Придайн будет моим… его владением! А те, кто осмелится выступить против него… если король Араун захочет быть милосердным, то он их просто убьет. Его Охотники выпьют их кровь. А другие, покорные, будут пресмыкаться в рабстве вечно!

Глаза Мэгга лихорадочно сверкали, бледный лоб его блестел от пота, щеки мелко дрожали.

– Вот что под клятвой обещал мне король Араун: когда-нибудь я, Мэгг, надену Железную Корону Аннуина!

– Ты не только предатель, но и глупец, – твердым голосом сказал Гвидион. – Причем глупец вдвойне. Во-первых, потому, что поверил словам Арауна. Во-вторых, потому, что уверил себя, будто король Смойт станет слушать твои безумные слова. Ты убил его? Только мертвый станет он внимать твоим змеиным речам.

– Смойт жив, – ответил Мэгг. – И мне нужен не он, а его вассалы. Смойт прикажет им верно служить моему хозяину и мне!

– Король Смойт скорее даст вырвать себе язык! – вскричал Тарен.

– Быть может, так и будет. Немой он послужит мне ничуть не хуже. Даже лучше. Я стану возить его с собой и говорить от его имени. И все же, – задумчиво произнес Мэгг, – я бы предпочел, чтобы приказы звучали из его собственных уст. Есть много способов развязать язык, не отрезая его. Некоторые из них уже испробованы.

Глаза Мэгга сузились.

– И лучший из этих способов стоит сейчас передо мной. Ты, лорд Гвидион, и ты, скотник. Вы поговорите с ним. Пусть Смойт поймет, что должен мне покориться. – Мэгг криво усмехнулся. – От этого зависит ваша жизнь.

Главный Управитель слегка кивнул. Стража выступила вперед.

Пленников грубыми тычками вытолкали из Большого зала. Потрясение и отчаяние так ошеломили Тарена, что он плохо сознавал, куда их ведут. Наконец воины остановились. Один рывком распахнул дверь. Другие втолкнули пленников в узкую камеру. Дверь с протяжным скрипом закрылась. И темнота поглотила их.

Продвигаясь ощупью, Тарен споткнулся о распростертое на полу тело. Человек зашевелился и грозно взревел.

– Клянусь моими жилами и костями! – загудел голос короля Смойта, и Тарена тисками сжали могучие руки. – Ты осмелился прийти сюда, Мэгг? Тебе не взять меня живым!

Он бы задушил и раздавил Тарена, но тут Гвидион назвал свое имя и имена своих спутников. Хватка Смойта мгновенно ослабла, и Тарен почувствовал на своем лице огромную пятерню.

– Клянусь моей печенкой, вот это кто! – вскричал Смойт, когда они столпились вокруг него. – Сторож Свиньи! Лорд Гвидион! Колл! Да я бы везде узнал твою лысую головищу! – Его рука наткнулась на спутанную шерсть Гурги – А, и малышка, как его бишь, тоже здесь! Рад встрече, друзья мои! – Смойт вдруг тяжко застонал. – И не рад ей, по правде говоря. Как этот скользкий червяк сумел заманить вас в ловушку? Этот напомаженный холуй поймал нас всех!