Текст книги "Беспорядочные связи"

Вторая часть концерта окончилась, и посетители ходили по залу, переговариваясь между собой. Убирая в сумочку конверт, Миранда старалась не глядеть на сцену. Наконец она отодвинулась от стола, собираясь встать и уйти.

– Ты не хочешь представить меня своей милой собеседнице? – раздался за спиной Миранды звучный протяжный голос, в котором слышались задиристо-насмешливые нотки. Ей незачем было оборачиваться, чтобы понять, кому он принадлежит.

– Ах, э, конечно. – Уэйн наконец полностью обрел дар речи и продолжил: – Коул Тейлор – гениальный артист эстрады. Миранда Рэндольф.

Девушка сознавала, что должна обернуться к Тейлору, – этого требовали приличия. Но она боялась. Боялась, что ее рука непроизвольно потянется к его лицу и погладит твердый подбородок, коснется ямочки, утопающей в сумеречной тени, или волос на груди, выглядывающих из выреза футболки.

Миранда вскочила и резко повернулась.

– Рада познакомиться, – нараспев произнесла она, не узнавая свой одеревенелый голос, и протянула руку.

– Боже, настоящая леди. – Насмешливо хмыкнув, Коул небрежно коснулся губами руки девушки. Она надеялась, что он не почувствовал охватившей ее сладостной дрожи.

– Ты меня удивляешь, Уэйн. Совершенно не в твоем вкусе. Ты только жен себе таких выбираешь. А любовницы у тебя совсем другие.

Миранда прищурилась, глядя на Коула. Уэйн, нервно озираясь, прошипел:

– Попридержи язык, Тейлор.

– Ты опасаешься, что я обидел твою гостью, или того, что выдал тайну, которая в Сан-Антонио ни для кого не является секретом?

– Мисс Рэндольф мне не любовница, ясно? – театральным шепотом сказал Уэйн.

Миранда вскинула брови, услышав, что Лэмберт отозвался о ней в столь официальном тоне: не в его стиле утруждать себя формальностями. Однако почему Уэйн так разнервничался в присутствии Коула?

– Значит, ты пригласил сюда даму не ради удовольствия? Хмм. Выходит, у вас деловая встреча, – заметил Коул скучающим тоном, будто убивал время, разговаривая с ними. Его взгляд медленно скользил по фигуре Миранды. – И чем же вы занимаетесь? Торгуете виски? Или, может быть, вы инспектор налоговой полиции? Слушай, Уэйн, я же твой компаньон и должен знать о подобных официальных визитах.

Чары Коула перестали действовать на Миранду; он начинал раздражать ее. Девушка готова была пощечиной стереть дерзкое выражение с его лица, но Лэмберт, клюнув на приманку, не предоставил ей такой возможности.

– Контрольный пакет пока принадлежит мне, и директор здесь я. Все решения принимаю я. Мой голос – главный.

– Успокойся, Уэйн. Я тоже имею право участвовать в принятии решений, но не спорю, директор– ты, и до сих пор мы прекрасно ладили. – Коул изучающе смотрел на потное лицо Лэмберта; издевательский огонек в его глазах погас. – В самом деле что-то очень серьезное?

– Не то слово, но это касается только меня. Так что исчезни. Понял?

– Надо же, такой серьезный деловой разговор, а вы ведете его в многолюдном шумном клубе. Нет чтобы пригласить девушку домой и обсудить все вместе с женой в спокойной уютной обстановке. – Язвительный язык Коула вновь заработал в полную силу.

Миранда не могла решить, действительно ли Тейлор беспокоится за Лэмберта или ему просто нравится его дразнить, и, хотя Коул ее раздражал, она в данном случае была на его стороне.

Коул присел за их столик и пригладил непослушные волосы. Интересно, какие они на ощупь, как пахнут, праздно размышляла Миранда и вдруг опять поймала на себе скучающий взгляд серых глаз, в которых светился насмешливый огонек.

– Значит, не из налоговой инспекции… – Коул запустил пальцы в волосы. – Ну, тогда вы, должно быть, адвокат Уэйна по делу о разводе. Поэтому он так и дергается.

– С чего это ты взял, что мне нужен такой адвокат? – ощетинился Уэйн.

– Потому что Виктория рано или поздно устанет заниматься благотворительностью. Это только дело времени, – заметил Коул, вскидывая брови.

– Что ты, черт возьми, болтаешь? – Уэйн смущенно оглянулся по сторонам. – У Вики и в мыслях нет бросать на произвол судьбы детский приют и умственно отсталых.

Миранда покачала головой. Если бы Лэмберт только слышал себя.

– Не понимаешь ты намеков, Уэйн, – Коул тоже мотнул головой, по-видимому, решив, что бесполезно злить Лэмберта.

Миранда, уставшая от обоих мужчин, шагнула к выходу.

– Свяжись со мной завтра, Уэйн.

– Так быстро уходите? Надеюсь, не из-за меня, – проговорил Коул преувеличенно вежливым тоном.

– Вовсе нет. – Миранда твердо настроилась не давать ему повода думать, будто его реплики ее задевают. – Я как раз собиралась уходить, когда вы подошли.

Уэйн, оставив Тейлора, пошел провожать девушку. Коул, сидя на столике со скрещенными на груди руками, смотрел им вслед. Миранда, чувствуя на себе его взгляд, сама не зная почему, испытывала неловкость.

– Я очень ценю твою помощь, – сказал ей на ухо Уэйн, обдав щеку кислыми парами виски.

Миранда кивнула и вышла. Уэйн вернулся к столику.

– Ну чего ты весь вечер достаешь меня, Тейлор?

– Кто она, Уэйн? – требовательно спросил Коул без тени улыбки на лице.

– Я же представил. Миранда.

– Я слышал, как ее зовут. Имя мне ничего не говорит. Какие у тебя с ней дела?

– Так ты что, не узнал ее? Она же по ящику часто выступала. А-а, наверное, она как раз ушла с телевидения, когда ты сюда вернулся.

– С телевидения? Что она делала на телевидении?

– Работала корреспондентом Кей-эй-ти-экс. Это десятый канал. Жесткая была репортерша, дотошная. Вывела на чистую воду руководство «Равало Ойд» и кое-кого из политиков штата – они брали взятки. Прошлась по шишкам из Остина и получила пинка под зад. Уволили с работы. Несправедливо с ней обошлись. Говорят, она в самую точку попала.

– Ясно, – задумчиво произнес Коул. – Но здесь-то она что делала? О чем вы говорили?

– Ну и упертый ты, сукин сын. Она теперь частный детектив. Это все, что я могу сказать.

Трент подал знак, напоминая, что пора продолжать выступление, и Коул, покинув Уэйна, запрыгнул на сцену. Он был заинтригован. Миранда Рэндольф покорила его воображение. Красивая девушка, но больно уж заносчивая. Ну просто Снежная Королева. Однако ему все-таки удалось задеть ее за живое и разглядеть под ледяной оболочкой вспышки пламени. Огонь и лед. Посмотреть бы, как она тает.

Последняя часть концерта обычно была самой увлекательной: Коул работал с полной отдачей сил. Но в этот вечер все было не так. Каждый раз, бросая взгляд на пустой столик, где совсем недавно сидела Миранда, он испытывал разочарование, не встречая устремленных на него необычных бирюзовых глаз. Коул закончил выступление «на автопилоте»– сердцем и мыслями он был далеко от клуба.

Миранда, выйдя на улицу, остановилась и глубоко вдохнула холодный осенний воздух. Стоял ноябрь, но в южной части Техаса настоящая осень еще только начиналась.

Девушка зашагала по набережной, проклиная себя за то, что припарковала машину далеко от «Электрик блюз», на улице Сент-Мэри. Впрочем, она ведь хотела пройтись и полюбоваться мерцанием водной глади реки Сан-Ан-тонио. Сейчас она понимала, что поступила опрометчиво: было уже поздно, и на романтической набережной Пасеодель-Рио только изредка встречались влюбленные парочки. Парочки, прогуливающиеся под руку.

Влюбленные смеялись, целовались, дурачились. Миранда с завистью взглянула на проходивших мимо мужчину и женщину, которые о чем-то спорили. Сентиментальная дура, пожурила она себя. Ей было очень одиноко.

Глава 2

– Так потрясно у нас еще никогда не получалось, – заметил Трент, убирая в футляр гитару.

Коул перестал перебирать струны на своем инструменте и взглянул на друга. Они давно работали вместе.

– Потрясно? Что же там было потрясного?

– Ты. С тобой что-то происходит, парень. И сдается мне, ты озабочен не только предстоящим разговором с Сейбл. Если будет желание поделиться, я к твоим услугам.

– Просто с Уэйном что-то неладно. Я пытаюсь сообразить что. Он не хочет рассказывать.

– Держу пари, я знаю в чем дело. Видел его сегодня с новой овечкой, – засмеялся Tрент.

Коул прервал его смех суровым взглядом.

– Это не то, что ты думаешь.

Трент, отступив на шаг, примирительно махнул рукой.

– Хорошо, я не спорю. Как скажешь. Наступило неловкое молчание.

– Ладно, я отчаливаю, – наконец произнес Трент. – Ты идешь?

– Нет. Наверно, поторчу здесь немного, поработаю над новыми песнями. – Коул без особого энтузиазма ударил по струнам.

– Тогда я первый выбираю, – бросил Трент через плечо.

Коул улыбнулся когда-то давно придуманной ими шутке относительно поклонниц, иногда часами ожидавших их появления у клубов, где они выступали. Правда, у Трента дальше слов дело не шло. Шутка для него оставалась просто шуткой. Он был счастливый семьянин, растил малыша, и, если когда-либо и изменял жене с поклонницей, Коул об этом ничего не знал.

На первых порах своей карьеры на эстраде Коул был в упоении от внимания женщин, желавших, а порой даже умолявших, чтобы он переспал с ними. Но поклонницы ему скоро надоели, и, пожалуй, именно по этой причине он давно уже не встречался ни с кем, кроме Сейбл. Она служила ему своего рода оправданием, чтобы не заводить случайных связей на одну ночь.

– Но почему я должен искать оправдания? – вслух спросил себя Коул.

– С кем это ты разговариваешь?

Сейбл, появившаяся из небольшой уборной в глубине зала, окинула взглядом опустевшее помещение. Концертный наряд она сменила на черные кожаные брюки и лиф, обнажавший часть твердого как камень живота и мускулистую спину.

– С собой, – коротко бросил Коул.

Сейбл огляделась, как бы убеждаясь, что он в зале действительно один.

– Что ж, теперь у тебя есть собеседница, – заявила она и, поднявшись на сцену, остановилась у него за спиной.

Коул не оборачивался, но уже через секунду ощутил ее запах. Это был не аромат духов, нет – откровенное проявление похотливого желания. Его тело не осталось равнодушным к зову самки. Сзади через плечо Коула протянулась знакомая рука, легла на грудь и медленно поползла к молнии на джинсах. Он напрягся, не желая поддаваться искушению.

– Ты ждал здесь меня, – зарезонировал в правом ухе голос Сейбл. Это прозвучало как утверждение, а не вопрос. Самоуверенности ей не занимать, криво усмехнулся про себя Коул.

– Нет, просто обдумывал кое-что.

– По-моему, тебе нужно передохнуть. – Ее пальцы сдавили скрытую джинсами возбужденную плоть.

Коул поднялся и, повернувшись лицом к Сейбл, рывком сбросил ее руку. Он презирал себя за свою слабость, за то, что она имела власть над ним.

– Хорошо, что ты здесь, Сейбл. Нам надо поговорить. – Коул в отчаянии искал надлежащий тон, нужные слова. Он очень хотел, чтобы разговор прошел гладко, но понимал, что это невозможно.

– Хорошо, давай поговорим. Скажи, где ты хочешь и как. – Жесткие влажные губы Сейбл прильнули к его губам, сильные жилистые ноги обвили икры, ладони с нарастающей быстротой и давлением растирали отвердевший член, выдававший желание тела, не подчинявшегося разуму.

Коул грубо оттолкнул ее, так получилось. Он надеялся, что физическая отдаленность будет способствовать установлению между ними психологической дистанции. Сейбл пошатнулась и, чтобы не упасть, схватилась за усилитель гитары. Она затряслась от злости, разъяренная его отказом, – губы сомкнулись в тонкую линию, черные глаза засверкали, словно мокрые камешки.

Коул открыл было рот, чтобы извиниться, но вовремя спохватился. Ему хотелось как можно скорее завершить неприятный разговор.

– Все кончено между нами, – монотонно произнес он. – Наши отношения зашли в тупик.

Сейбл попятилась, извиваясь, как змея.

– Значит, ты так решил, – выпалила она после нескольких секунд напряженного молчания. – Ну да, конечно. Ты – босс. А я – мешок дерьма. Что со мной церемониться.

От ее неприятного резкого смеха Коула передернуло.

– Я никогда ничего не обещал тебе. Мы никогда не говорили о любви или…

– О любви? При чем тут любовь, когда мы просто сношались?

– Я думал… – Перехватив ее пронзительный взгляд, он замолчал и уже другим тоном договорил:

– Разумеется, я не обижусь, если ты решишь уйти из группы. Я все понимаю.

– Понимаю! Да ты себя-то не понимаешь! – Сейбл втянула воздух сквозь стиснутые зубы и холодно улыбнулась. – О нет, – с наигранным спокойствием продолжала она, – мы не расстанемся, мы по-прежнему будем работать вместе. Ты прекрасно знаешь, что я замечательно играю. Тебе без меня не обойтись.

Коул никак не предполагал, что Сейбл так резко сменит тактику. Ее заявление застало его врасплох. Возможность такого поворота разговора просто не приходила ему в голову.

– Верно, – согласился он. – Сейчас ты играешь очень хорошо, как никогда.

– Вот и прекрасно. В таком случае я остаюсь, и говорить об этом больше не будем.

Она стремительно развернулась на каблуках своих черных сапог со шнуровкой и быстро вышла из зала. Коул стоял на середине сцены, бессмысленно глядя на ряды пустых столиков и стульев.

Оказывается, он и сейчас знает о Сейбл не больше того, что ему было известно о ней, когда она прицепилась к нему в остинском клубе «Андерграунд», где выступала их группа. Поклонница его таланта, Сейбл от природы была музыкальна, но не исполнительским мастерством. Она сначала соблазнила Коула, а затем уговорила обучить ее игре на бас-гитаре. Спустя полгода она уже блистала – и на инструменте, и в постели. Потом внезапно исчез бас-гитарист группы Грег Питмэн, и Коул разрешил Сейбл занять его место.

Вот уже два года они работают и спят вместе, а Сейбл по-прежнему остается для него загадкой. В первый год их знакомства Коул еще пытался проникнуть в ее тайну, заглянуть в душу, но душа Сейбл, если таковая у нее имелась, таилась за непробиваемой стеной, и он в конце концов смирился. В последний год страсть их поутихла, и Коул продолжал встречаться с Сейбл только потому, что так было удобно.

Он это понял только теперь, оглядываясь на свое прошлое; прежде, увлеченный работой, он просто не задумывался над их отношениями. Шесть лет, с тех пор как окончил колледж, он гастролировал со своей группой по Соединенным Штатам, объезжая грязные бары на Юге и Среднем Западе страны, иногда совершая короткие рейды на Мексиканскую Ривьеру. По пути им встретилась Сейбл, они прихватили ее и поехали дальше. Им редко оказывали пышный прием, но концерты всегда дарили новые волнующие впечатления. Новые впечатления и любимое дело помогали ему пережить тоску по дому, возмещали некий пробел в его жизни, названия которому он не знал.

Вернуться в родной город его уговорила Сейбл. Она объяснила, что ему необходимо где-то осесть на некоторое время, создать имя себе и группе. Сейбл, конечно, была права, и Коул согласился. Правда, он думал поселиться в Остине, но Сейбл настояла на Сан-Антонио. Родной город навевал сладостно-горькие воспоминания, воспоминания, от которых он старался уйти все шесть лет, с тех пор, как стал взрослым. Но, очевидно, пришла пора научиться жить с ними.

Когда афиша с его именем прочно заняла место на стене «Электрик блюз» и он стал совладельцем клуба, Коул решил, что его возвращение было предначертано самой судьбой, а потом вдруг с пугающей ясностью увидел, что стоит на перепутье не только творческой карьеры, но и личной жизни. Оказалось, что женщина, уговорившая его вернуться домой, совсем ему не интересна и ей нет места в его сердце. С Сейбл он мог только предаваться сексуальным наслаждениям – когда угодно, где угодно и как угодно. Мастерски. Бездушно. Удивительно, как он раньше этого не замечал.

Хлопнула дверь. Коул вздрогнул. Неужели опять Сейбл? Из коридора, где находились артистические уборные и кабинеты, донесся топот тяжелых неровных шагов, и в проеме высветился нескладный силуэт Лэмберта.

Коул на мгновение замер, пытаясь сообразить, мог ли Уэйн слышать его разговор с Сейбл. Лэмберт ничего не знал об их отношениях, и Коул не собирался ставить его в известность. Уэйн пошатываясь направился к сцене, и Коул, увидев его пьяный взгляд, понял, что беспокоиться не о чем.

– Как раз кончил подсчитывать сегодняшний навар, – заплетающимся языком сказал Уэйн. – Для воскресенья неплохо. Шесть с половиной. Теперь домой. Утром докончу.

– Давай отвезу тебя. – Коул не хотел, чтобы Уэйн садился за руль. Он едва стоял на ногах.

– Не надо. Я вызвал Пола. Он должен ждать у входа. Шоферу Виктории остается только посочувствовать, подумал Коул. Вряд ли ему удается высыпаться как следует, учитывая ночные бодрствования Лэмберта и ранние выезды его жены.

Оставшись наконец один, он вздохнул и сел на край сцены, свесив ноги. Домой идти не хотелось. Что делать в пустой квартире? И дело не в том, что там не будет Сейбл, – она никогда не жила у него. Так почему же ему так одиноко сегодня? Может, всему виной миловидная собеседница Уэйна? Коул рассмеялся: надо же, какое живое воображение.

А что, если привезти в город Регги? Нет, это было бы нечестно по отношению к охотничьему псу, который привык жить на воле. Ему было хорошо на ранчо. Хорошо, пока там не появлялась Сейбл. Регги всегда на нее лаял и рычал, что Коула немало удивляло: пес был незлобив по натуре. Коул решил, что Регги просто ревнует, но Трент по этому поводу скептически заметил, что собаки отлично разбираются в людях.

Интересно, а как Регги отнесся бы к Миранде? Оказанный ему холодный прием не обескуражил Коула. В Миранде, в отличие от Сейбл, чувствовалась мягкость и даже какая-то незащищенность. Хохот Коула огласил пустой зал.

Обычно хотят знать мнение родителей о своих возлюбленных, думал Коул, я в судьи выбрал собаку. Горько, смешно, но это так. Он знал, что Регги его сердечные дела заботят гораздо больше, чем отца с матерью. А вообще с какой стати их должны интересовать его друзья? Он уже десять лет не виделся с ними.

– Ладно, – обратился он к пустому залу. – Раз уж взялся оплакивать свою судьбу, надо попытаться извлечь из этого выгоду.

Коул подхватил свою старую подружку-гитару. Он играл с десяти лет. Это был подарок старшего брата. Крейн, беспощадно издевавшийся над песенками, которые Коул сочинял, когда они детьми пасли скот на ранчо, вряд ли мог предположить, что его рождественский подарок принесет славу младшему братишке.

Правда, он не ахти какая знаменитость, да и не все мечты удалось воплотить, зато занимается любимым делом, хотя и остается пока вне эстрадной элиты. Несколько фирм грамзаписи проявили интерес к его песням, но дисков так и не выпустили. Коул понимал, что ему нужен агент, и искал подходящую кандидатуру, однако те люди, с которыми он встречался, не вызвали у него доверия. За исключением одного. Его звали Джеред Уильяме. Он показался Коулу глубоко порядочным человеком, искренне желавшим помочь ему. Но несмотря на все свои обещания, Джеред так больше и не объявился, а Коул, опасаясь быть отвергнутым, не искал с ним встреч. Теперь, осев на одном месте, Коул пообещал себе серьезно подумать о карьере.

Привычно погладив дерево гитары, Коул заиграл. Примерно с час он сидел, перебирая струны, и вдруг мелодия и слова выстроились сами собой. Это была песня о человеке, наделенном красивой внешностью, имевшем настоящих друзей, обласканном вниманием женщин и карьерой. Но ему чего-то не хватало в жизни, и он только теперь начал понимать, что ему нужно на самом деле. Коул написал песню о себе.

К тому времени, когда он отшлифовал новую балладу, часы показывали пять утра. Коул не удивился. Свои лучшие песни он всегда слагал на рассвете.

«Набережная Пасео-дель-Рио считается одной из самых безопасных улиц Сан-Антонио. Это изнасилование – абсолютная случайность. Уже отдан приказ об усиленном патрулировании, но я убежден, что к вечеру преступник будет пойман».

Миранда от неожиданности расплескала кофе, с грохотом опустив чашку на столик в ванной. Она не слышала первую часть выступления мэра по радио, потому что возилась на кухне.

Ведущий программы новостей подытожил городские новости:

«Полиция заявляет, что в настоящее время не располагает данными о том, кто мог совершить это преступление. А теперь о событиях в штате…»

Взяв чашку с кофе, Миранда быстро перешла в гостиную, где стоял телевизор, и опустилась в мягкое кресло из орехового дерева, обитое замшей. Была почти половина восьмого. Через несколько минут начнут передавать местные новости. История с изнасилованием ее заинтриговала: на Пасео-дель-Рио преступления были редкостью. Сотрудники полиции и служб безопасности гостиниц в штатской одежде постоянно патрулировали набережную, целая армия полицейских разъезжала на велосипедах по лабиринтам улиц и аллей в центре города.

Миранда сознавала, что ее интерес подогревается отчасти вполне естественным для человека любопытством, тем самым любопытством, которое побуждает водителей замедлять ход при виде разбитой машины на обочине дороги. Она ведь тоже была на набережной вчера вечером и тоже могла бы стать жертвой преступления. Не исключено, что она проходила мимо насильника. Вспомнив, как она шла к своей машине по темной улице, Миранда невольно поежилась.

Программа новостей подошла к концу, и на экране появилась Шерри Силвермэн. Миранда выпрямилась в кресле.

«Полиция Сан-Антонио разыскивает человека, который на рассвете неподалеку от набережной Пасео-дель-Рио изнасиловал женщину. Сотрудники полиции сообщают, что нападение произошло в аллее между двумя зданиями. Приметы подозреваемого: белый мужчина приблизительно тридцати лет, рост – шесть футов, был одет в белую футболку, потертые джинсы и черный плащ или накидку с капюшоном. Просьба ко всем, кто может что-либо сообщить о преступнике или преступлении, обращаться в отделение полиции Сан-Антонио по расследованию сексуальных преступлений».

Ведущая программы начала цитировать заявление мэра города. Миранда, нажав на кнопку пульта, отключила экран и вспомнила о кофе. Она едва сумела проглотить остывшую жижу и тут же потянулась к телефону. Интуиция подсказывала, что в эфире прозвучала не вся известная информация.

Сняв трубку, она ткнула кнопку быстрого набора под номером два.

– Кей-эй-ти-экс, – рявкнул голос на другом конце провода.

Сотрудники редакции новостей, загруженные работой в любое время дня и ночи, не особенно утруждали себя любезностью.

– Пригласите, пожалуйста, Таню Фризенхан. – В ответ раздался щелчок, – очевидно, трубку положили на стол. Неужели и она так же грубо отвечала на звонки, когда работала в редакции новостей? Вполне вероятно, призналась себе Миранда.

– Фризенхан слушает.

– По-моему, проще назваться Таней, – пошутила Миранда, услышав голос подруги. Таня Фризенхан считалась лучшим продюсером программы новостей в Сан-Антонио.

– Миранда! Как дела? Свободная женщина, а звонишь ни свет ни заря. И чего тебе не спится?

– Ты просто завидуешь.

– Не то слово. Радуйся, что смоталась отсюда. – Голос Тани смягчился. – Нам тебя здесь очень не хватает.

– И я по вас скучаю. И по Дэниел, и по Маршии, Шерри, Джеми. Но особенно по тебе.

– Ладно, не подлизывайся. Так что тебе надо, вымогательница?

– Ну, раз ты заговорила об этом, сознаюсь, что хотела бы попросить тебя об одном одолжении.

– Неужели! Ну валяй. Или думаешь, у меня есть время болтать с тобой целый день?

– Я звоню по поводу изнасилования на набережной. Случайно не знаешь еще что-нибудь, не для эфира?

– Может, и знаю, – уклончиво ответила Таня.

– Не поделишься?

– Надо подумать. Эту информацию мне дали неофициально. Она не подлежит огласке, – нерешительно проговорила Таня. – А зачем тебе?

– Думаю, тут есть какая-то связь с делом, которое я расследую.

– Угу. Ладно, но если проболтаешься о том, где ее получила, шкуру спущу. Жертва насилия – студентка второго курса Техасского университета. Она пока в шоке, но оправится. По крайней мере физически. Весь вечер она торчала у клуба на набережной, объяснила полиции, что вместе с подругой они поджидали парня, который там поет. В общем, ловили мужиков, если хочешь знать мое мнение. Тем не менее это не может служить оправданием того, что с ней произошло.

– Так вот, подруга ее потом увидела старого дружка и ушла с ним, а сама она еще с полчаса потопталась и, устав ждать, направилась к своей машине, которую оставила на городской стоянке. Ей показалось, что ее кто-то преследует. Она прибавила шаг, но он догнал ее, затащил в аллею и сделал что хотел. Правда, она утверждает, – и это весьма странно, – что он вел себя вежливо. Постоянно извинялся перед ней, голос у него был скрипучий, будто он специально пытался изменить его. Она несколько раз повторила, что он не был груб. И врачи говорят, что следов побоев нет. Очень странно. А потом он просто отпустил ее. И что самое удивительное, врач хотел взять на анализ сперму и ничего не нашел.

В желудке неприятно забурлил холодный кофе. Миранда больше не желала ни о чем спрашивать, но знала, что должна получить ответ еще на один вопрос.

– Как называется клуб?

– Ну ты совсем обнаглела, – посетовала Таня. – Подожди. Сейчас посмотрю. – Она замолчала. – «Электрик блюз». Слышала о таком?

– Вроде бы. – Миранда постаралась придать своему тону беспечность. – А как выглядит потерпевшая?

– Эй, я же не господь бог. Откуда мне знать? Спроси у полицейских.

На другом конце провода зазвучал голос одного из сотрудников, просматривающих сводки новостей из полиции. Он зачитывал информацию об утреннем преступлении.

– Легки на помине. Мне пора. Надеюсь, тебе это поможет.

– Спасибо, Таня. Нам надо… – Но Таня уже повесила трубку.

Отставив телефон, Миранда прошла в кухню и налила себе горячий кофе. Эта обыденная процедура подействовала на нее успокаивающе.

Раздался телефонный звонок. Миранда схватила трубку. Должно быть, Таня еще что-то вспомнила.

– Да? Что у тебя?

– Хм. Такого приветствия я еще не слышал. Оно, конечно, более теплое и свойское, в отличие от предыдущего, но несколько эксцентричное.

Это был ее босс, Даг, и, как ни странно, в игривом настроении. Миранда уже готова была объяснить ему, в чем дело, но одумалась. Оба молчали.

– Алло. Алло. Мне нужна Миранда Рэндольф, частный детектив. Вы ее знаете?

В шутливом тоне Дага чувствовалась напряженность, но Миранда не спешила ему на помощь. Даг презирал женщин, хотя никогда не признался бы в этом даже самому себе. Миранда могла бы поспорить, что за все годы его службы в полиции и потом, когда он возглавил частное бюро расследований, если ему и приходилось работать рядом с женщиной, то она могла быть только секретаршей.

– Я слушаю. Просто хочу знать причину, побудившую вас столь любезно нарушить покой моего утра. – Миранда отпила кофе. Горячий. Наконец-то. Может, все-таки день начинается не так уж плохо.

– Ну надо же. А теперь учтива и обходительна, как королева-мать. Мне за тобой не угнаться. Но, пожалуй, это и к лучшему. Надеюсь, тебе удастся и негодяям нос утереть.

Миранда закатила глаза. Имея дело одновременно с Уэйном и Дагом, она, того и гляди, сама станет негодяйкой. Или святой.

– Ты что, забыла дать Уэйну номер своего пейджера? – недовольно поинтересовался Даг.

– Кажется, забыла. – Уж очень она спешила вчера избавиться от внимания наглеца Коула Тейлора, боялась, что совершит какую-нибудь глупость, – например поцелует его, – о которой после будет жалеть.

– Так вот, он звонил сюда минут пять назад, тебя искал. Мне даже не стал говорить, в чем дело. Он просил, чтобы ты ему перезвонила. Сказал, что будет ждать тебя в клубе. Просил приехать как можно скорее.

– Ясно.

– Не очень-та ты общительна. Как прошла первая встреча?

Дага явно раздражала скрытность Миранды. Вот и хорошо, подумала она, пусть злится.

– Пока еще не о чем говорить. Знакомство состоялось. Данных пока немного. Угроза налицо, но условия не выставлены. Может, по этому поводу Уэйн и звонил сейчас.

– Он к тебе не приставал?

– Приставал? – фыркнула Миранда. – Даг, ты порой меня просто удивляешь. Но я ценю твою отеческую заботу. Чувствуется, что ты хорошо ко мне относишься.

– Ладно, – раздраженно буркнул Даг. – Я все понял. Ты сама можешь за себя постоять. Если бы я этого не знал, я бы не взял тебя на работу.

– Вот-вот, – спокойно отозвалась Миранда. Она не питала иллюзий относительно решения Дага включить ее в штат сотрудников своего агентства. Бесплатная реклама. Репортажи о проводимых ею журналистских расследованиях пользовались популярностью, а ее скандальное увольнение с телевидения широко освещалось в средствах массовой информации. К тому же сейчас сорок процентов частных детективов – женщины. И чтобы не отставать от веяний времени, Дагу просто необходимо было включить хотя бы одну женщину-детектива в мужскую компанию сыскного бюро. Мисс Рэндольф во всех отношениях оказалась самой подходящей кандидатурой.

Миранда пообещала, что, когда ей понадобится помощь сотрудников бюро, она поставит Дага в известность. Фотографии и записку нужно будет отдать на экспертизу, и если специалисты Дага сами с этим не справятся, они подскажут, к кому обратиться.

– Ты каждый день приходишь сюда раньше всех? Уэйн стоял у открытой двери клуба. В одной руке его был конверт, в другой – видеокассета.

– Нет, конечно, черт побери! Я обычно валяюсь в постели до обеда. Если уж ты богат, так пользуйся этим. Ха!

Миранда деликатно уклонилась от слюны, брызнувшей изо рта Уэйна при последнем восклицании, и тяжело вздохнула. Жаль, что она не выпила еще одну чашку кофе, собираясь на встречу в Уэйном. Теперь ей легче было бы с ним общаться.

– А как же тебя угораздило сегодня прийти так рано?

– Потому что меня шантажируют. Не хотел, чтоб кто-то другой нашел адресованный мне конверт. Он ведь был прикреплен к входной двери. – Уэйн, бросив беспокойный взгляд на пустынную набережную, завел Миранду в клуб и закрыл дверь. – Там ведь может быть бог знает что.

– Здесь есть видеомагнитофон?

– Не-а.

– Тогда мы можем поехать в агентство. У нас есть…

– Нет! – взвизгнул Лэмберт. – Я не хочу, чтобы меня видели в вашей конторе. И кассету смотреть не хочу. Сама ее просмотри, а потом скажешь, что там.

– Если у меня возникнут вопросы, тебе, возможно, тоже придется ее просмотреть. – Миранда обрадовалась. Она не представляла, как стала бы смотреть, по всей вероятности, порнографическую запись вместе с Уэйном. Ее наверняка стошнило бы.

– Ладно, как скажешь.

– Что в записке? – спросила Миранда, взяв конверт. Он ничем не отличался от первого: фамилия Уэйна написана в том же углу, тем же шрифтом.

– Требования, – угрюмо ответил Лэмберт.

– Хорошо. Теперь хоть есть от чего отталкиваться. Миранда начала читать вслух.

Ну как фотографии? Возбуждают? Посмотри теперь кассету. На рога, встанешь! Если не хочешь, чтобы и жена твоя получила такое же удовольствие, соглашайся на сделку. Ты должен отказаться от своей доли участия в клубе. Полностью. Контракт скоро получишь. Номинально ты останешься директором клуба, но при одном условии – выполнять все распоряжения, передаваемые тебе по почте.