Текст книги "Человек, который хотел быть счастливым"

5

Дорога до Убуда оказалась потрясающе красивой. Я не заметил этого по пути туда, занятый мыслью о том, как найти нужную деревню. Теперь же я любовался извилистым шоссе, которое пересекало небольшие поля, окаймленные дикими бананами и кое-где прорезанные ручьями. Эта холмистая местность в центре острова известна своим изменчивым климатом: солнце здесь то и дело сменяется теплым дождем, после которого в воздухе разливается одуряющий аромат трав. В таких условиях роскошная тропическая растительность чувствует себя как нельзя лучше.

На одном из поворотов в нескольких метрах от дороги показались силуэты трех балийцев лет двадцати-тридцати, очень стройных и… абсолютно голых. Их внезапное появление стало для меня полной неожиданностью. Я даже не догадывался, что в культуре этой страны стыдливость играет такую незначительную роль. Хотя, может, они только что искупались после тяжелого трудового дня? Как бы то ни было, троица спокойно шла по краю поля. Мы поравнялись, и наши взгляды пересеклись, но я так до конца и не понял выражения их лиц. Смутились ли они, увидев машину на этой обычно пустынной дороге? Заметили ли, как меня удивила их нагота?

Я поехал дальше. Чем ближе к Убуду, тем чаще попадались небольшие деревни. Судя по домам, здесь жили довольно бедные люди, но улицы были чистыми, ухоженными и утопали в цветах. Перед каждой дверью на земле лежали обязательные подношения божествам, регулярно обновляющиеся в течение дня: цветы и несколько блюд на переплетенных кусках банановых листьев.

На Бали жизнь людей протекает в области сакрального. Их религия не привязана к исполнению ритуалов в определенные часы или дни недели – они пребывают в постоянном контакте с богами. Балийцы словно пропитаны своей верой, она присутствует в них постоянно. Всегда спокойные, мягкие, улыбчивые – очевидно, это самый славный народ на Земле, не считая жителей Маврикия. Эти люди всегда в хорошем расположении духа; кажется, ничто не может вывести их из себя. Они спокойно принимают все, что судьба посылает им.

Все, кто приезжает на Бали, ощущают себя словно в раю. Думаю, они весьма удивятся, узнав, что такого слова в балийском языке нет. Для местных рай – естественная среда обитания, поэтому логично, что у них нет для этого специального термина, так же как у рыб вряд ли есть слово, обозначающее воду, в которой они проводят жизнь.

Я вспомнил встречу с целителем и понял, что до сих пор нахожусь под впечатлением от беседы. Этот человек обладал особой аурой, от него исходила удивительная энергия. Меня взволновало то, что́ он открыл мне, хотя, честно говоря, некоторые мысли привели в замешательство. И потом, я даже представить себе не мог, что однажды буду сидеть в хижине на другом конце света и слушать рассуждения балийского мудреца о попке и груди Николь Кидман.

Выехав из Убуда, я свернул на восток, направляясь домой. День оказался эмоционально насыщенным, и я мечтал побыть один, чтобы «переварить» впечатления. Меньше чем за час я доехал до крошечной рыбацкой деревни, где снимал бунгало на красивом диком пляже с серым песком. К счастью, туристы предпочитают селиться на юге острова, где протянулась полоса пляжей с белым песком, поэтому «до́ма» мне редко встречались западные лица. Разве что чета голландцев, остановившихся неподалеку, – вот, пожалуй, и все. Это были довольно приятные люди, и потом, мы редко пересекались. Мое бунгало принадлежало семье, жившей в отдалении от моря. Я снял его на месяц за очень скромную для приезжего, но внушительную для них сумму, что весьма обрадовало меня: люблю, когда всем хорошо. Утром на пляже было абсолютно пусто, а во второй половине дня сюда приходили играть несколько деревенских детей. Мой покой нарушали только рыбаки: иногда в пять утра я слышал, как они выходят в море в своих пирогах. Однажды я даже увязался с ними, хотя из-за языкового барьера было довольно сложно объяснить, чего я хочу, и получить согласие.

Но это приключение до сих пор остается одним из лучших моих воспоминаний о Бали. Мы вышли в море задолго до рассвета. Я чувствовал себя очень неуверенно, сидя в шаткой лодочке вровень с водой и не видя ровным счетом ничего в темной безлунной ночи. Однако рыбаки отлично знали свое дело. В тот день я осознал, что значит доверие, я бы даже сказал – слепое доверие. Долгое время единственной связью с внешним миром были плеск волн и обвевающий лицо легкий бриз. Три четверти часа спустя на горизонте медленно появилось солнце, словно прожектор, осветивший сцену и в мгновение ока явивший изумленным зрителям колоссальные, невероятные, волшебные декорации. Моему взгляду одновременно открылись бескрайность морского простора, грандиозность неба и хрупкость пироги, скользившей, как по волшебству, над бездонной пропастью, словно спичка на волнах океана. В тот же момент я увидел улыбающиеся лица рыбаков, и волна счастья захлестнула меня.

На обратном пути неподалеку от пироги появилось несколько дельфинов. Движимый идиотским рефлексом западного человека, слишком часто бывающего в зоопарках и океанариумах, я собрался было нырнуть и поплавать рядом с ними. Балийцы удержали меня, кое-как объяснив, что плывущие на поверхности моря дельфины обычно преследуют стаю рыб, за которой в глубине часто гонятся акулы. Их аргумент убедил меня, и я удовольствовался наблюдением за животными, воплощающими природную красоту и гармонию, свободными в движениях, в выборе своего пути и всей своей жизни.

По дороге домой я завернул в придорожную забегаловку и съел наси-горенг, традиционное блюдо из риса, как, впрочем, все блюда на Бали. К концу четвертой недели один вид этого продукта отбивал у меня всякий аппетит. В бунгало я вернулся с наступлением темноты – идеальный момент, чтобы прогуляться по берегу, не встретив ни одной живой души. Разувшись, я сразу отправился на пляж. Как я и предполагал, там было абсолютно пусто, и я долго бродил по воде, закатав штаны.

Очень быстро мои мысли обратились к встрече с целителем, и я снова стал прокручивать в голове его идеи. Значит, мы, люди, строим тот или иной собственный образ под влиянием окружающих или бессознательно делая выводы из того, что с нами происходит. Я готов был согласиться, но где границы этой веры? По словам мудреца, можно считать себя красивым или уродливым, умным или глупым, интересным или скучным, верить в свою способность влиять на людей или, наоборот, считать себя не способным добиться от них желаемого. В каких еще областях проявляются эти убеждения? Конечно, если человек верит в определенные вещи, это влияет на его судьбу. Но где предел? Я задавался вопросом, как именно представления о себе повлияли на ход моей жизни и в какой момент под воздействием людей и различных обстоятельств я мог бы воспринять себя по-новому, что могло бы повернуть мою жизнь в другое русло.

Ответом мне был шум волн под ногами, нарушающий тишину пустынного побережья. Окаймляющие пляж пальмы не издавали ни звука, даже самый легкий ветерок не волновал их изящные ветви. На Бали у меня вошло в привычку купаться каждый вечер. Вот и сегодня, скинув штаны и футболку, я нырнул в теплое море и долго-долго плыл, ни о чем не думая, под доброжелательным взглядом молодой луны.

6

Я спал очень глубоко, а проснувшись, обнаружил, что солнце уже высоко. Позавтракав фруктами, я отправился на утреннюю прогулку в небольшой лес, начинающийся прямо за пляжем. Приблизившись к бунгало Ханса и Клаудии, тех самых голландцев, которые жили неподалеку от меня, я услышал их голоса.

– Обед еще не готов? – спросил Ханс, сидящий на небольшом уступе с книгой на коленях.

У него были темно-серые волосы, маловыразительное лицо и довольно тонкие губы.

– Сейчас, дорогой, еще минутку, – ответила Клаудия, милая спокойная женщина лет сорока, с круглым лицом, обрамленным светлыми локонами.

Она жарила рыбные шашлыки.

– Ты кладешь слишком много угля, это совершенно не нужно. Пустая трата денег!

Ханс даже не понимал, что упрекает жену. Он считал, что просто констатирует факт.

– Если положить меньше, еда будет готовиться слишком медленно, – попыталась оправдаться Клаудия.

В последний раз, когда я проходил мимо, она наводила порядок в бунгало, а Ханс читал свою чертову книгу. Я недоумевал, что может заставить женщину в двадцать первом веке взять на себя роль домохозяйки. К тому же ее муж вовсе не был мачо в традиционном смысле слова. Очевидно, он просто считал нормальным, что домашними делами занимается жена. Скорее всего, они даже не обсуждали эту проблему. Просто так сложилось.

– О, Джулиан, рада видеть тебя! – воскликнула она.

– Добрый день, Джулиан.

– Добрый день.

– Поешь с нами? – предложила Клаудия.

Ханс еле заметно поднял бровь.

– Нет, спасибо, я только что позавтракал.

– Ты недавно встал? – удивился Ханс. – Мы уже успели посетить храм Танах-Лот и музей Субак в округе Табанан.

– Прекрасно, поздравляю вас.

Ханс не заметил иронии в моем ответе. Он был из породы людей, которые слышат слова, но не обращают внимания на интонации и выражение лица говорящего.

– Мне кажется, ты мало где бываешь. Тебе не нравится Бали?

– Нравится, но я предпочитаю гулять по деревням и проникаться их атмосферой: разговариваю с людьми, ставлю себя на их место, представляю, каким бы я был, живя здесь. Мне хочется понять их культуру.

– Видишь, дорогой, Джулиану нравится узнавать страну изнутри, а ты черпаешь знания из книг, – сказала Клаудия.

– Так быстрее, уйма времени экономится, – объяснил Ханс.

Я кивнул. Зачем спорить? Каждый видит мир по-своему.

– Не хочешь провести с нами вечер? – спросила Клаудия. – Мы едем в Убуд слушать гамелан, а после заката будем смотреть на черепах на пляже Пемутеран. Сегодня-завтра черепашата должны вылупиться из яиц. Обычно это длится две-три ночи в году, не больше. Потом будет поздно.

Перспектива провести вечер с Хансом меня не особо вдохновляла, но очень уж хотелось посмотреть на детенышей черепах. И потом, я чувствовал, что Клаудия обрадуется, если я присоединюсь к ним.

– Спасибо за приглашение. Я вечером как раз буду в тех краях, так что встретимся в Убуде. Только скажите, куда идти.

– В зал церемоний, знаешь, рядом с большим рынком. В семь вечера, – ответила Клаудия.

– Пойдешь смотреть галереи? – спросил Ханс.

В Убуде жило много художников, поэтому там было видимо-невидимо галерей.

– Нет, поеду к… как бы сказать… к духовному учителю, если можно так выразиться.

– Да? А зачем?

Я знал, что Хансу это действительно интересно. Есть такие люди, которые спрашивают, зачем вы ходите в кино, в церковь, на кладбище, почему не носите сто лет назад вышедшие из моды штаны, хотя они еще в хорошем состоянии. Все, чему нет рационального объяснения (с их точки зрения), они считают странным.

– Благодаря ему я осознаю некоторые вещи. В каком-то смысле он помогает мне найти себя.

– Найти себя? – переспросил Ханс удивленно и вместе с тем насмешливо.

– Да, что-то в этом роде.

– Если ты потерялся, почему ты считаешь, что сможешь найти себя здесь, а не в Нью-Йорке или Амстердаме?

Очень смешно. Как можно до такой степени не ощущать духовной составляющей жизни?!

– Я не потерялся. Если откроешь словарь – тебе, кстати, понравится, такие издания как раз соответствуют твоему уровню эмоционального развития, – то увидишь, что у выражения «найти себя» есть и другие значения. В данном случае я имею в виду «лучше узнать себя, обрести гармонию со своим внутренним миром».

– Не сердись, Джулиан.

– Я не сержусь, – соврал я.

– Ханс, дорогой, оставь его в покое, – примирительно заметила Клаудия. – Скажи, Джулиан, ты все еще ныряешь?

– Да, почти каждый день.

– Мы тоже погружались, когда приехали, – сказал Ханс. – Нам очень повезло с погодой, вода была абсолютно прозрачная. В результате за час увидели все, что нужно.

– А я очень увлекся этим. Мне нравится плавать среди рыб, приближаться к ним. Знаешь, они не боятся человека, к ним почти можно прикоснуться.

Я думал, Ханс спросит, зачем их трогать.

– Человек произошел от рыбы, вот Джулиан и решил вернуться к своим предкам.

– Да, а ты собираешься съесть одного из потомков твоих предков, предварительно поджарив его. Отличная идея! Ладно, не буду мешать вам. Приятного аппетита, и до вечера.

– Удачи в поисках себя! Главное, не теряй надежду. Если что, зайдешь в бюро находок в Джакарте!

– До вечера, – попрощалась Клаудия.

Я продолжил прогулку, думая о Хансе и размышляя, в чем состоит его «проблема». Странный все-таки человек! Он ведь не злой и нисколько не хотел обидеть меня, просто не понимает некоторых вещей.

Вернувшись в бунгало, я поспешно собрался и прыгнул в машину. На этот раз дорога не показалась мне такой сложной и я довольно быстро очутился перед домом учителя Самтьянга.

7

Меня радушно встретила уже знакомая молодая женщина и сразу провела в хижину, где я был накануне. На этот раз я спокойно рассмотрел скромный и вместе с тем красивый интерьер. Это место, которое я успел полюбить всей душой, излучало безмятежность, спокойствие и гармонию. Здесь можно было забыть о тревогах, оставив за дверью груз проблем. Время словно замедляло свой ход. Такое ощущение, что, просиди я в этой хижине долгие годы, у меня на лице не появилось бы ни одной морщины.

Я не заметил, как старик вошел. Просто в какой-то момент, обернувшись, увидел, что он стоит сзади. Мы поздоровались, и он сказал, что сегодня не сможет уделить мне много времени. Жаль.

– Ну что, ездили в Куту? Сходили в видеоклуб?

– Э-э-э… нет, – промямлил я.

Без тени упрека и не пытаясь давить авторитетом, он сказал:

– Хотите, чтобы я сопровождал вас на пути, который позволит улучшить жизнь, – делайте то, что я скажу. Когда вы сразу не отказываетесь от задания, я считаю, что вы согласились выполнять его. Если просто слушать то, что я говорю, ничего не произойдет. Ну что, как вам такие условия?

– Отлично, я согласен.

Я так хотел, чтобы наши встречи продолжались, что у меня не было выбора.

– Скажите, почему вы не поехали в Куту?

– Э-э-э… если честно, я очень устал вчера, и мне хотелось отдохнуть.

Он проговорил доброжелательно:

– Если вы врете другим, не обманывайте хотя бы самого себя.

– Что, простите?

Я растерялся.

– Скажите, чего вы боитесь?

От его голоса веяло добротой. И хотя старик смотрел мне прямо в глаза, словно заглядывая в душу, у меня не было ощущения, что кто-то чужой вторгся в мой мир. Я просто чувствовал, что меня видят насквозь, и мне не хотелось ничего скрывать от этого человека.

– То есть?

– Чем вам грозил поход в видеоклуб?

Интересно, как ему удалось найти тот самый единственный нужный вопрос?

После недолгих раздумий я ответил, сам того не ожидая:

– Наверное, опасался разочароваться в любимой актрисе, хотел и дальше восхищаться ею.

– Вы боялись расстаться с иллюзиями.

Странно, но похоже на правду. Тем более удивительно, что накануне я сомневался, прав ли он в своих суждениях относительно нее. Почему же тогда я отказывался признать очевидность?

– Наверное, – протянул я.

– Это нормально. Люди очень дорожат своей верой. Они не ищут правду, а пытаются достичь некоего равновесия, и для этого строят мир, который держится лишь на их убеждениях. Наличие такого мира успокаивает их, и они бессознательно цепляются за него.

– Почему они не понимают, что их убеждения не имеют ничего общего с реальной жизнью?

– Вспомните вчерашний разговор: наши мысли становятся нашей реальностью.

– Не уверен, что до конца понимаю вас. Мне кажется, это слишком сложно для меня. И потом, несмотря на свою мечтательность, я рациональный человек. Для меня реальность – это реальность.

– Все очень просто. Если я попрошу вас закрыть глаза и заткнуть уши, а потом в точности описать все, что находится вокруг, ничего не получится. Это нормально, ведь мы погружены в огромный поток информации и не можем всю ее усваивать. В результате воспринимаем только часть реальности.

– То есть?

– Возьмем, к примеру, визуальную информацию. Посмотрите, сколько всего попадает в ваше поле зрения: местонахождение дома, расположение стен и опоры нескольких хижин, деревья, кустарники, растения, тысячи листьев, колышущихся на легком ветерке. А ведь есть еще мебель, всевозможные мелочи, рисунки. Заметьте, все это разных цветов и сделано из непохожих друг на друга материалов. Прибавим сюда свет, тени, небо, постоянно движущиеся облака и солнце. Только глядя на меня, вы считываете огромное количество информации: положение тела, движения, взгляд, выражение лица, меняющееся каждую секунду. И это лишь то, что мы воспринимаем глазами!

Есть еще слух. Мы различаем всевозможные шумы, близкие и дальние, модуляции голоса, его громкость, тональность, ритм речи, шорох одежды, раздающийся при движении, жужжание насекомых, пение птиц вдалеке, шум ветра в листве и так далее.

Но и это не все. На нас постоянно обрушивается море впечатлений, воспринимаемых при помощи обоняния и осязания: температура и влажность воздуха, запахи растений, меняющиеся в зависимости от направления ветра, тактильные ощущения от прикосновений – скажем, от контакта разных частей вашего тела с землей…

– О’кей, убедили! – прервал я его. – Вы правы, я не смог бы описать все это, закрыв глаза и заткнув уши.

– А знаете почему? Вы не осознаете эту информацию. Ее слишком много, и ваш мозг бессознательно выбирает то, что ему интересно. Вы видите одно, другой человек другое.

– Да, так оно и есть.

– Но самое интересное вот что: мы по-разному фильтруем информацию. Если провести эксперимент и попросить нескольких человек составить перечень того, что их окружает, не получится двух одинаковых списков. Каждый увидит свое.

– Да уж…

– И заметьте, выбор будет не случайным.

– Как так?

– Все видят по-своему, в соответствии с убеждениями и отношением к жизни, – короче говоря, в зависимости от мировоззрения.

– Да?

– В зависимости от восприятия жизни мы будем фильтровать реальность, просеивая, как сквозь сито, то, что видим, слышим и чувствуем.

– Для меня это все равно немного абстрактно.

– Сейчас приведу пример. Это будет небольшое преувеличение для наглядности.

– Ясно.

– Представьте: сами того не осознавая, вы убеждены, что мир полон опасностей. Вы ко всему относитесь с подозрением и в любой момент готовы дать отпор обидчику. Это будет ваше мировоззрение, хорошо?

– Хорошо.

– Как думаете, на что вы обратите внимание в данный момент? Что заметите здесь, в этой хижине, если будете убеждены, что мир – источник страшных опасностей?

– Хм… даже не знаю… Наверное, первое, что вызовет мое подозрение, – это вы сами, ведь не надо забывать, что мы видимся всего второй раз! Думаю, я на протяжении всей беседы не буду сводить глаз с вашего лица, пытаясь прочитать мысли, понять, что скрывается за добрыми словами. Я постараюсь найти противоречия в ваших речах, чтобы понять, стоит вам доверять или нет. Наверное, буду между делом поглядывать на дверь в сад, чтобы убедиться, что она открыта и в случае недоразумения можно с легкостью улизнуть. Что еще… подождите… Скорее всего, я замечу, что балка надо мной держится на честном слове, и забеспокоюсь, как бы она не упала. И конечно, краем глаза буду следить за бегающим по потолку гекконом, ведь он запросто может меня укусить. От моего внимания не ускользнет, что циновка довольно старая, и, если внимательно не смотреть, куда садишься, велика вероятность подцепить занозу.

– Все правильно, внимание сосредоточено на потенциальных рисках. Если попросить вас закрыть глаза и описать ситуацию, именно они придут вам в голову.

– Конечно!

– А теперь представьте, что вы настроены противоположным образом: мир – лучший друг, люди добрые, честные и надежные, а жизнь – череда удовольствий и возможностей, которыми надо лишь уметь воспользоваться. Представьте, что вы абсолютно в этом убеждены, у вас нет ни малейших сомнений по этому поводу. Что вы заметите в таком случае и что опишете, закрыв глаза и заткнув уши?

– Ну, я сразу подумаю о невероятно красивых растениях и приятном ветерке, без которого жара была бы невыносима. Наверное, вспомню о гекконе и воскликну: «Класс! На крыше живет геккон, значит тут нет мерзких насекомых!» А потом обязательно опишу безмятежное лицо милого человека, который открывает мне столько интересного и даже не берет за это денег!

– Вот именно! Наше представление о мире – это фильтр, специальные очки, позволяющие увидеть мельчайшие детали, но лишь те, которые мы хотим заметить… и которые в конечном итоге подтверждают нашу веру. Получается замкнутый круг. Если мы считаем, что жить опасно, внимание концентрируется на реальных или потенциальных рисках и мы все больше убеждаемся в своей идее.

– Здесь есть своя логика.

– Это еще не все. В зависимости от убеждений мы по-разному интерпретируем реальность.

– Интерпретируем?

– Вы сейчас говорили о выражении моего лица. Его, равно как и жестикуляцию, можно истолковать по-разному. То, как вы относитесь к миру, будет определять ваше понимание вещей. Одна и та же улыбка воспринимается как проявление дружеских чувств, любезности, попытки соблазнить, иронии, насмешки, снисхождения. Если человек смотрит прямо в глаза, вы можете счесть это за проявление интереса или, наоборот, угрозу, желание сбить с толку. Каждый считает правильным свое восприятие. Все непонятное и двусмысленное, что встречается на пути, вы будете интерпретировать в соответствии со своим мировосприятием, всякий раз убеждаясь в правильности своих взглядов на жизнь. Снова замкнутый круг.

– Кажется, я начинаю понимать, как именно мысли становятся реальностью.

– И заметьте, я еще не все рассказал.

– С ума сойти!

– В поступках человека и его манере держать себя всегда сквозит его мировоззрение. А это, в свою очередь, воздействует определенным образом на окружающих, подтверждая его представления о себе.

– Это слишком сложно для меня.

– Нет, все очень просто. Возьмем тот же пример. Вы убеждены, что мир полон опасностей и надо постоянно быть начеку. Как вы будете вести себя, знакомясь с новыми людьми?

– Буду настороже.

– Да, и, очевидно, покажетесь им закрытым, не располагающим к беседе типом.

– Конечно!

– Люди, которые сталкиваются с вами впервые, несомненно, почувствуют это. Как они поведут себя по отношению к вам?

– Скорее всего, им передастся моя напряженность и они вряд ли станут откровенничать со мной.

– Вот именно! Более того, они тоже покажутся вам необщительными и напряженными. Угадайте, как вы истолкуете их поведение, учитывая ваш образ мыслей.

– Я в очередной раз решу, что с людьми надо держать ухо востро.

– Иначе говоря, ваши убеждения подтвердятся.

– Какой ужас!

– В этом случае – да. Но принцип работает и в обратную сторону. Если вы верите, что мир прекрасен и добр, то, общаясь с людьми, откроетесь им, будете улыбаться и выглядеть естественно и расслабленно. И конечно, они тоже откроются и в вашем присутствии не станут скрывать эмоций, что опять же подтвердит ваше убеждение. Нужно понимать, что этот процесс происходит бессознательно, именно поэтому он так важен. Вы не думаете: «Так я и предполагал, все люди очень добры». Нет! Глупо проговаривать то, что для вас является нормой жизни. Точно так же люди, уверенные, что окружающие настроены недоброжелательно по отношению к ним, ничуть не удивляются, постоянно сталкиваясь с замкнутыми неприятными людьми, хотя это положение дел отнюдь не радует их.

– Обалдеть! Получается, что каждый, сам того не осознавая, создает свою собственную реальность, которая есть не что иное, как отражение его собственных убеждений. Вот это да! С ума сойти!

– Да, последнее выражение очень правильное…

Старик явно был доволен результатом. Он видел, что я постепенно понимаю, насколько глубока и всеобъемлюща его теория. Честно говоря, у меня возникло ощущение, что нам всем пускают пыль в глаза. Казалось, люди находятся в плену у собственных предрассудков, убеждений, если не сказать «верований». И самое ужасное, все происходит бессознательно. Они даже не отдают себе отчета в своих убеждениях. Мне хотелось кричать об этом на весь мир, убеждать людей не верить черт знает во что. Я жаждал открыть им глаза, сообщить, что они портят себе жизнь из-за вещей, не имеющих никакого отношения к реальности. В тот момент я представлял себя колесящим по планете в одном из тех фургончиков, которые обычно рекламируют приезд бродячего цирка, и выкрикивающим пафосные слова в рупор, разносящий мой голос от деревни к деревне:

«Дамы и господа! Немедленно прекращайте верить в то, во что сейчас верите. Вы напрасно себя мучаете!»

Наверное, не прошло бы и трех дней, как несколько крепких парней в белом приехали бы за мной и облачили в смирительную рубашку. И тогда я сам бы оказался в веселом заведении с мягкими стенами.

– Все же я хотел бы уточнить одну деталь. Каких областей жизни касаются эти убеждения? Где границы их возможностей?

– У нас всех есть сложившееся мнение о себе, об окружающих, об отношениях с другими людьми, о мире – словом, обо всем, начиная со способности учиться в школе до воспитания собственных детей, не говоря уж о таких вещах, как профессиональный рост и супружеские отношения. Каждый из нас – это целый набор верований. Их огромное множество, и именно они управляют нашей жизнью.

– Некоторые из них положительные, а некоторые отрицательные, так?

– Не совсем. Верования невозможно оценить. Можно лишь сказать, что они очень далеки от реальности. Но есть кое-что более интересное: понять, как они работают. Каждое убеждение может давать как положительные, так и отрицательные результаты. Хотя, конечно, некоторые дают больше позитивных эффектов.

– М-да… Думаю, куда приятнее верить, что мир настроен дружественно по отношению к тебе. И потом, не вижу, какие положительные результаты может принести убеждение, что жизнь – это череда опасностей.

– Сейчас вам это неочевидно, но они все же есть. Естественно, при таком настрое вы будете тратить много сил на то, чтобы защитить себя от возможных рисков. Это несколько осложнит существование, но, однажды столкнувшись с реальной угрозой жизни, вы наверняка будете более подготовлены к ней, чем тот, кто верит, что все к лучшему в этом лучшем из миров.

– Да уж…

– Вот почему полезно осознать свои убеждения, понять, что они лишь плод воображения, и задуматься наконец над тем, как они влияют на нашу жизнь. Это поможет лучше понять, что с нами происходит.

– Кстати, вчера вы обещали обсудить, что мешает мне стать счастливым.

– Да, только сначала вы поработаете над этим сами. Я дам два задания, которые нужно выполнить к следующей встрече.

– Хорошо.

– Во-первых, вам надо будет помечтать.

– Думаю, с этим я справлюсь.

– Вообразите, что оказались в мире, где все возможно. Нет никаких преград, вы можете достичь всего, чего хотите. Представьте, что обладаете всеми дипломами мира, всеми человеческими качествами и способностями, отлично умеете строить отношения, потрясающе красивы, – в общем, дайте простор фантазии. Вам все подвластно.

– Кажется, мне нравится эта игра.

– А потом вообразите свою жизнь: что делаете, где работаете, как проводите свободное время. Только не забывайте, что все можете. Затем запишите это и принесите мне.

– Отлично.

– Затем проведите небольшое исследование.

– Исследование?

– Да. Найдите результаты клинического тестирования препаратов с использованием эффекта плацебо, которые проводились в Соединенных Штатах, и в следующий раз мы их обсудим.

– Но где мне их искать?

– В США все фармацевтические лаборатории обязаны ставить подобные опыты. Они не имеют права выпустить на рынок новое лекарство, не доказав экспериментальным путем, что оно эффективнее, чем плацебо, то есть вещество, не обладающее лечебными свойствами. В итоге, изучая результаты экспериментов, можно узнать точные данные эффективности… плацебо. Никто не придает им значения, но я считаю, они небезынтересны. И я знаю, что лаборатории публикуют их на своих сайтах. Так что у вас все получится.

– А вам известны эти цифры?

– Конечно.

– Тогда зачем давать мне это задание? Мы сэкономим массу времени, если поговорим о них прямо сейчас. Знаете, я в субботу улетаю, поэтому остается не так много времени…

– Понимаете, слушать чужой рассказ и самостоятельно собирать информацию – это не одно и то же.

– Извините, но я не вижу разницы.

– Если я сообщу вам цифры, рано или поздно вы усомнитесь в их правильности. Зная вас, я уверен, что это произойдет! Может, не сейчас, но через какое-то время… И кстати, слушая других, человек не развивается. Только действуя и накапливая собственный опыт, он растет над собой.

– Но где искать эту информацию? Я живу не в отеле, у меня нет возможности выйти в Интернет, я даже ни разу не видел на острове киберкафе.

– Тот, кто останавливается перед первой же сложностью, не многого достигнет. А теперь идите. Я верю в вас.

– Последний вопрос: во сколько мне прийти завтра, чтобы не потревожить вас и успеть спокойно побеседовать?

Несколько секунд он смотрел на меня с улыбкой. Я подумал было, что снова сморозил глупость. Сегодня мне на них везло.

– Не думайте, что нуждаетесь во мне. Того времени, которое я смогу уделить, когда вы придете, будет достаточно.