Текст книги "Реплика"

А ей следовало трястись от ужаса. Лира мало знала про чувства, но понимала, что Джемма боится, как и Джейк, и даже Семьдесят Второй. Но теперь по неведомой причине на краткий срок ее страх полностью улетучился. Она скользила навстречу новой жизни. Она никогда не думала, что изведает, каково это – пребывать на воде. Она и не предполагала, что за пределами Хэвена существует такая сложная жизнь. Мир, который виднелся через забор, казался чем-то вроде мыльных опер, которые Лира иногда смотрела по телевизору медсестер, – он был красивым, но по сути своей нереальным.

Однако свежесть ощущений вскоре приелась. Повсюду летали насекомые, над каяком роились тучи мошкары. А сам каяк еле-еле двигался. Водоросли и заросли камышей делали некоторые участки непроходимыми, и тогда Лира и Семьдесят Второй разгребали их вручную, а то и отпихивали веслом. Несколько раз Джемма поскальзывалась и погружалась в воду с головой. Лире хотелось знать, сколько еще они сумеют пройти. Не придется ли ей оставить Джемму позади, как и Кассиопею, которая будет лежать в траве, пока ее останки не иссушит солнце?

На миг Лира ощутила непонятную печаль. Смерть – это столь же естественно, как и процесс разложения. Вот очередная истина, сближающая реплик и людей: и те и другие умирают.

В конце концов Джемма взмолилась о пощаде. Лира с облегчением восприняла перерыв и шанс выбраться из каяка, особенно теперь, когда солнце, палящее в зените, сделалось похоже на открытый глаз.

Они только-только успели вытащить каяк из воды, как Джейк закричал:

– Прячьтесь!

Далекое жужжание приближающегося вертолета мгновенно стало оглушительным. Оно вышибло воздух из легких Лиры. Они нырнули в густые заросли мангровых деревьев. Вертолет с ревом пронесся над их головами. Земля задрожала. Ветер, поднятый гигантским винтом, пригнул болотную траву до земли. Выглядывая из-за ветвей, Лира заметила солдата, который высунулся из открытой дверцы и указывал куда-то в сторону горизонта.

Когда вертолет улетел, они бросили каяк и оставшуюся часть пути проделали пешком. Почва оказалась мягкой и сырой, и им приходилось переходить вброд грязные приливные озерца, усеянные обломками ракушек. Растительность здесь была иной: деревья стали очень высокими и малознакомыми для Лиры. Она думала, что они уходят в неисследованную глушь, и была потрясена, когда Джемма вскрикнула, а за деревьями обнаружилась полянка с ржавыми металлическими мусорными баками и какими-то табличками.

Но Лира слишком устала, чтобы пытаться прочитать надписи.

– Слава богу! – воскликнула Джемма.

Лира смотрела, как Джейк направляется к запыленному автомобилю и закидывает в багажник рюкзак, и ей опять стало страшно. Она знала про машины, потому что видела их по телевизору, да и Ленивая Корма вечно жаловалась на свою «тачку», ругая ту на чем свет стоит. Лиру совершенно не тянуло к таким поездкам. Эти средства передвижения – во всяком случае, если верить Ленивой Корме, – часто ломаются. А еще у них всегда подтекает масло, поэтому водители возятся с ними день и ночь.

Но выбора у них опять-таки не было. Что ж, по крайней мере, автомобиль был поустойчивее каяка. Но когда Джейк вывел машину с парковки и колесные шины зашуршали по дороге, Лира зажмурилась. Она испугалась, что ее вырвет, и пыталась справиться с приступом тошноты. Правда, с закрытыми глазами ей стало еще хуже. Вдобавок машина оказалась громче, чем Лира предполагала. Стекла дребезжали, мотор завывал, как дикий зверь, а радио изрыгало громогласный рев. В итоге Лира решила, что у нее сейчас лопнет голова.

Когда автомобиль набрал скорость, мир за окном сделался совсем размытым, и Лира решила, что ей лучше опять закрыть глаза.

Чтобы успокоиться, она стала мысленно повторять алфавит, а затем принялась считать от одного до ста. Она составила список известных ей созвездий, но испытала душевную боль. Перед ее внутренним взором возникло лицо Кассиопеи, и еще вспомнилась тяга Большой Медведицы к накоплению всякого мусора – старых ложек, бумажных стаканчиков, пакетов из-под крекеров или из-под горчицы. Увидит ли она хоть когда-нибудь еще кого-то из реплик?

– Эй, ты как? Все в порядке, мы уже остановились.

Лира приоткрыла глаза и поняла, что Джемма не врет. Место, где они очутились, смахивало на огромный загрузочный док, только вместо лодок его переполняли десятки автомобилей.

Лира догадалась, где они находятся. Слово «парковка» иногда произносили медсестры, хотя Лира имела смутное представление об этом месте.

Она посмотрела на скопище автомобилей. Неужели у каждой машины есть хозяин? В отдалении высилось здание, которое втрое превышало Коробку. У-О-Л-М-А-Р-Т, – прочитала Лира надпись на фасаде и размяла ноющие пальцы. Оказывается, она сидела, вцепившись в спинку сиденья.

– Ребята, побудьте в салоне, ладно? – попросила Джемма. – Просто посидите спокойно. Мы купим еду, одежду и кое-что еще, – пояснила она. – Вы знаете свой размер обуви?

Лира покачала головой. В Хэвене им выдавали сандалии или слиперы. Порой они оказывались слишком велики, а иногда – чересчур малы, но Лира предпочитала ходить босиком, так что это было неважно.

– Ладно. – Джемма вздохнула. – Кстати, как вас зовут? Я что-то подзабыла…

– Я – Лира, – рассеянно ответила Лира. – А он – Семьдесят Второй.

Джейк, выйдя из машины, разговаривал с кем-то по мобильнику. Кому он звонит? Он то и дело оглядывался на автомобиль. Может, проверял, на месте ли Лира и Семьдесят Второй? А вдруг Семьдесят Второй прав, и Джейку с Джеммой нельзя доверять?

– Семьдесят Второй? – переспросила Джемма. – Но это же цифры!..

– Это мой номер, – коротко ответил Семьдесят Второй.

Джейк тем временем закончил говорить по телефону и подошел к ветровому стеклу.

– А у меня номер Двадцать Четыре, – попыталась объяснить Лира. – Но одна из врачей назвала меня Лира. – Семьдесят Второй скривился, но Лира решила, что он ей просто завидует.

– Ух ты! – произнес Джейк. – А я-то еще считал, что мой отец плохо выбирал имя. Извините, – тотчас добавил он. – Дурацкая шутка. Побудьте в машине, хорошо? Мы через десять минут вернемся.

Некоторое время Семьдесят Второй и Лира сидели молча. Лира сообразила, как открыть окно, но снаружи оказалось безумно жарко, и облегчения они не почувствовали. Про такую погоду медсестра Даже-и-не-думай говорила «вязко, как в патоке». Лира смотрела, как Джейк и Джемма постепенно уменьшались в размерах, удаляясь, а потом исчезли в здании У-О-Л-М-А-Р-Т.

Лира ощутила тревогу: ее продолжало волновать, куда они попали и что с ними будет. Да еще эта Джемма…

Так что она решила нарушить тишину.

– Кажется, она не знает, что она реплика.

Семьдесят Второй пялился в окно. Он сидел, сунув руки под мышки и нахохлившись, будто он мерзнет – но это было невозможно.

– Что? – спросил он, оторвавшись от окна.

– Девушка, которую зовут Джемма… она – реплика. Но, я думаю, она об этом не знает.

Мысль, наконец, оформилась, а вместе с ней выкристаллизовалось и предположение о возможностях и о жизни, которая текла за пределами Хэвена.

Сначала Лира боялась озвучить вслух свою догадку, но не удержалась.

– Ну возможно, Джемма родилась в особом месте – и там вообще неважно, кем ты являешься, человеком или репликой… У них есть семьи, они водят машины, пьют газировку и всякое такое.

Конечно, ее слова прозвучали глупо. И что он ей сейчас ответит?

Лира увидела свое отражение в глазах Семьдесят Второго. У радужки был оттенок кленового сиропа, который подавали в Кастрюле по особым случаям – например, на Рождество или в годовщину смерти первого Бога.

– Значит, это твое желание? – проницательно спросил Семьдесят Второй. – Ты хочешь семью?

– Я… – Лира умолкла и отвернулась. Ее смущал пристальный взгляд Семьдесят Второго. Ей начинало казаться, будто она опять угодила в Коробку на медосмотр и ей проверяют зрение и рефлексы.

Безымянный образ матери сливался в сознании Лиры с обликом медсестер и другого персонала Хэвена. Мать – кормит и одевает тебя. Она беспокоится о тебе, когда ты болеешь. Лире невольно вспомнилась доктор О’Доннел. Лира представила, как сидит на белой кровати, закутавшись в одеяло, а доктор О’Доннел читает ей «Маленького принца». Она даже ощутила запах, сопровождающий доктора О’Доннел, и почувствовала прикосновение пальцев к своей макушке. «Спокойной ночи, Лира».

А еще были сны – там появлялась суррогатная, которая обнимала и укачивала ее… и еще была чашка со львами на ободке. Когда Лира была младше, она частенько прочесывала столовую в поисках прекрасной чашки, но так ее и не обнаружила. Позже пришлось признать, что в Кастрюле были простые, пластиковые стаканы без рисунков.

Теперь-то Лира понимала, что ее сны – всего лишь яркие, но пустые грезы.

И ей стало стыдно признаваться Семьдесят Второму в том, что она могла бы отыскать доктора О’Доннел. Ведь доктор О’Доннел могла бы стать ее матерью…

– Ну а ты?… – резко спросила Лира, уставившись на Семьдесят Второго. – Ты сбежал, но не смог уйти далеко?

– Не смог, – согласился Семьдесят Второй. – Не сумел придумать, как пробраться мимо охранников.

– Ты, наверное, надеялся, что случится нечто вроде пожара, – буркнула Лира, и в сознании ее мелькнуло подозрение: а вдруг Семьдесят Второй виновен в бедствии? Нет. Что за нелепость! Они были вместе, когда произошел взрыв. Они почти прикасались друг к другу.

Семьдесят Второй нахмурился, как будто прочел ее мысли.

– Я ни на что не надеялся, – произнес он. – Я ждал подходящего случая.

– Но у тебя же должен был иметься какой-нибудь план, – не унималась Лира. – Ты должен был понимать, куда пойдешь, когда выберешься за забор.

– Не было у меня ничего. – Семьдесят Второй откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Теперь он опять стал выглядеть гораздо моложе, чем еще секунду назад. Хотя нет – он выглядел не младше. Он казался более открытым. Обнаженным. Лира вспомнила, как однажды они с Большой Медведицей и Кассиопеей шпионили со двора за спальней самцов. Они увидели через полузадернутые шторы неясный, костлявый силуэт какого-то самца и потрясенно попятились, когда он крутанулся в их сторону. Сейчас, глядя на Семьдесят Второго, Лира испытала то же самое чувство, как и тогда, – возбуждение, смешанное со страхом.

Когда он открыл глаза, у Лиры словно груз с плеч свалился.

– Значит, тебе интересно узнать, чего я хочу?… Слушай, давай я тебе скажу, чего я не хочу. Я не желаю, чтобы мне всю оставшуюся жизнь говорили, что делать… когда надо есть, когда спать или идти мыться. Надоело притворяться лабораторной крысой.

– В каком смысле – лабораторной крысой?

В машине было так душно, что Лире стало трудно думать. Ее пару раз по разным причинам отправляли в крыло B, и она успевала посмотреть на молочно-белых крыс в клетках. Она тянули из-за решетки лапки с розовыми длинными пальчиками, до странности похожими на человеческие. Некоторые из грызунов страдали на определенных стадиях эксперимента. Они распухали от боли и покрывались десятками опухолевых наростов, таких тяжелых, что никто из подопытных животных не мог поднять голову.

– Я наблюдал, – просто сказал Семьдесят Второй. – Я обращал внимание. – Он вздохнул. – В детстве я не понимал разницы. Я думал, что я такое двуногое животное. Да я в этом практически не сомневался.

В памяти Лиры всплыло неприятное воспоминание: как Тридцать Пятая бегала на четвереньках и требовала, чтобы еду ей клали в миску на полу. Но она была слаба рассудком. Так утверждали медсестры.

– Разве тебя не волнует случившееся? – встрепенулась Лира. – Что мы будем делать без лекарств, без медосмотров? Кто нас спасет, если мы заболеем? Мы не созданы для жизни во внешнем мире.

Но она вновь вспомнила про доктора О’Доннел. Доктор О’Доннел знает физиологию реплик. Она – врач, и она работала в Хэвене.

Вот кто выручит их.

– Ты действительно веришь, – утвердительно произнес Семьдесят Второй и посмотрел на Лиру в упор. – Ты веришь во все, что они тебе внушали.

– Ты о чем? – удивилась Лира, прикладывая руку к вспотевшему лбу.

Ее лицо горело. Семьдесят Второй таращился на нее, как иногда на нее смотрели некоторые медсестры – как будто она не вполне реальна.

Вероятно, ему сейчас приходится прилагать усилия, чтобы хорошенько ее разглядеть.

Но прежде чем он успел ответить, вернулся Джейк и сел за руль.

– Извините! – воскликнул он. – Забыл включить кондиционер. Вы здесь еще не спеклись? С ума сойти, до чего сегодня жарко, да?

Семьдесят Второй не отводил взгляда от Лиры. Наконец, он отодвинулся от нее и опять уставился в окно.

– Да, – кивнул он, отвечая на вопрос Джейка. Впервые он заговорил с кем-то из людей напрямую иначе, чем в ярости. Лира заметила, как Джейк вздрогнул: похоже, он не ожидал ответа от Семьдесят Второго.

– Жарко, – добавил тот.

Глава 10

Лира никогда не видела такого количества домов и даже не представляла себе, что на свете существует столько людей. Она знала лишь общие сведения. Она слышала, как врачи иногда обсуждали проблемы перенаселенности, разделение на богатых и бедных. Да и медсестры любили смотреть телевизор, слушать радио и глазеть в свои телефоны, когда им было скучно. Но знать – это одно, а увидеть – совсем другое.

Вереницы одинаковых домов за окнами автомобиля никак не кончались. Бесконечные ряды машин вдоль улиц сменяли зеленые газоны. И повсюду были люди.

Они сидели в автомобилях, или стояли возле своих лужаек, или чего-то ждали, собравшись группами на углу, а почему – Лира не понимала.

Джейк притормозил у одного из таких строений, и Джемма вышла из машины. Лира видела, как с крыльца спустилась черноволосая девушка и кинулась Джемме в объятия. Лира почувствовала себя сбитой с толку. Что происходит?… Сперва ее обескуражили отношения Джеммы и Джейка, их небрежная манера общаться, а теперь еще и это! Почему они себя так ведут?… Вдобавок тот факт, что Джемма являлась репликой, но не знала о своем происхождении, тоже ставил Лиру в тупик.

В конце концов, Лира мысленно отмахнулась от назойливых мыслей – у нее уже не было сил нервничать или о чем-то беспокоиться.

Несколько минут Джемма разговаривала с другой девушкой. Лира пыталась понять, кто такая эта черноволосая – реплика или обычный человек, но определить так и не смогла. Зато она быстро догадалась, что незнакомка одета в вещи естественнорожденных и может похвастаться длинными волосами. Она энергично жестикулировала. Потом она поднялась на крыльцо, распахнула дверь и исчезла за порогом, а Джемма вернулась к машине.

– Сейчас Эйприл откроет ворота, – сообщила она Джейку. Джемма почему-то тяжело дышала, как будто запыхалась. – Можно припарковаться рядом с гостевым домиком.

Джейк кое-как провел машину по узкой подъездной дорожке. Лира увидела блестящий прямоугольник, заполненный прозрачной водой. Наверное, это и есть бассейн, сообразила Лира. Хотя Лира и не умела плавать, ей сразу же захотелось окунуться, смыть с себя ощущение долгих дней, грязи и пота. Ей казалось, что они сбежали из Хэвена давным-давно.

В послеродовом отделении имелись ванны. Репликам не разрешали купаться, но Лира иногда включала горячую воду и сидела на краю ванны, опустив туда ноги, в ожидании, когда наступит ее очередь щекотать, обнимать и производить физический контакт с новыми особями.

Ворота закрылись за машиной с протяжным звоном, и Лира почувствовала себя в безопасности впервые с того момента, как покинула Хэвен.

Она помещена в пределы другой территории. Она находится под контролем и под защитой.

Рядом с бассейном Лира увидела точную копию главного дома, только поменьше в размерах. Раздвижная дверь вела в просторную комнату с мягким ковром. Здесь царили полумрак и восхитительная прохлада. Мебель и стены оказались белыми или кремовыми, и Лира совсем успокоилась. Обстановка напомнила ей Хэвен. По рукам Лиры пробежали мурашки, словно к ней кто-то прикоснулся. Там, где ковер заканчивался, начиналась кухня. Лира опознала ее только по плите. Она ничем не походила на кухонную зону в Кастрюле, обширное, сверкающее пространство, заполненное шипением пара в промышленных посудомойках. Через другую открытую дверь Лира заметила кровать, тоже с белыми простынями, одеялами и – что удивительно – с целой горой подушек. Лира не понимала, зачем столько может потребоваться. А рядом с диваном выстроились стеллажи, заполненные книгами. Их было, наверное, в четыре раза больше, чем в комнате отдыха медсестер, – так много, что от волнения заголовки слились воедино, и Лира не сумела прочесть ни одного.

Ей хотелось прикоснуться к переплетам. Их корешки выглядели как разноцветные леденцы, которыми порой обменивались медсестры, как подслащенные пастилки, которые репликам иногда давали при кашле. Но Лира почувствовала испуг. Вдруг если она потрогает книги, то страницы разлетятся в разные стороны? Интересно, сколько времени ей понадобилось бы, чтобы прочесть их все? Месяцы. А может, и годы.

Неужели им позволят остаться здесь, в этой чистой и прекрасной комнате, с солнечными зайчиками на ковре и тихим гудением кондиционера?

В У-О-Л-М-А-Р-Т Джемма купила Лире и Семьдесят Второму новую одежду – «Ничего особенного, и я не уверена, подойдет ли», – а еще мыло, шампунь, зубные щетки и пасту!.. И еду, включая растворимые каши, молоко, зерновые батончики, банки с супом (Джемма заявила, что она обязательно покажет им, как разогревать их в микроволновке) и в довершение всего – не меньше дюжины замороженных блюд.

Джемма показала им, где находится ванная комната с одиночной душевой (Лира впервые видела такую), а затем извинилась, что в гостевом домике есть только одна кровать.

– Вам придется делиться. Может, кто-то из вас согласится спать на диване, – сказала она.

Лира внезапно похолодела: она вспомнила про Пеппер и ее нерожденного ребенка и про то, как она нашла Пеппер с перерезанными запястьями. В Хэвене устраивали рождественские вечеринки, когда врачи напивались и вваливались в спальни самок поздно ночью, нетвердо держась на ногах и воняя спиртным…

Поэтому-то самцов и самок держали раздельно.

– Вы, конечно, очень устали, так что мы вас оставим на некоторое время, хорошо? Только не сбегайте, ладно?

Лира не потрудилась указать на то, что уходить им некуда.

– Поспите, – добавила Джемма напоследок.

Чем дольше Лира смотрела на нее, тем меньше Джемма напоминала Кассиопею и других реплик ее генотипа. С генотипниками была одна забавная штука, которую не постигали медсестры и врачи, не умеющие их различать. Если присмотреться, становилось понятно, что они по-разному двигаются, говорят и жестикулируют. Постепенно личность изменяла даже их внешность. Кроме того, Джемма была покрупнее Кассиопеи и обладала длинными шелковистыми волосами, доходящими до плеч. В общем, Джемма оказалась красивее Кассиопеи. И проявляла явную склонность к тревожности. Но упрямство у них было одинаковое – это точно.

Когда они остались одни, Лира направилась к стеллажам. Она чувствовала, что Семьдесят Второй наблюдает за ней, но ей было безразлично. Она уже не могла сопротивляться привычной тяге. Лира провела пальцем по корешкам книг и слабо улыбнулась. Одни были гладкими и твердыми, другие – мягкими и шершавыми, как песок. М-А-Л-Е-Н-Ь-К-И-Е Ж-Е-Н-Щ-И-Н-Ы. «Маленькие женщины». З-О-Л-О-Т-О-Й Б-Е-Р-Е-Г. Потом Лира подумала про «Маленького принца», потерянного в болоте, и ей захотелось плакать. Но книги ее утешили. По крайней мере чуть-чуть.

– Ты не врала, – произнес Семьдесят Второй. Он внимательно смотрел на Лиру. – Ты умеешь читать, – проворчал он недовольным тоном, словно речь шла о чем-то плохом.

– Да. Меня научила доктор О’Доннел, – отозвалась Лира, продолжая водить пальцем по корешкам. – Старик и море. Долгая прогулка. Голодные игры, – тихо говорила она.

Семьдесят Второй подошел к ней. Лира почувствовала его запах, грубоватую сладость, и у нее закружилась голова. Она никогда не узнала, с кем из самцов была Пеппер, хотя Кассиопея и утверждала, что он был из врачей. Кассиопея твердила Лире, что все произошло именно на рождественской вечеринке и Пеппер выбрали для этого специально.

Но теперь Лира подумала – а не являлся ли тем самцом Семьдесят Второй?

– Это трудно? – спросил он.

– Поначалу, – ответила Лира. Почему сейчас ей лезли в голову мысли про Пеппер? Она отступила на шаг от Семьдесят Второго. – Когда наловчишься – будет легко.

– Я думал, читать могут только люди, – выпалил Семьдесят Второй. Когда Лира изумленно воззрилась на него, он отвернулся. – Я хочу помыться, – буркнул он.

Несколько секунд спустя она услышала, как вздрогнул шланг душа и потекла вода – знакомые звуки почти убаюкали Лиру. Она не понимала Семьдесят Второго и его резкие перемены настроения. Но он по доброй воле остался с ней. Он не бросил ее. Вероятно, самцы-реплики отличаются некоторой сложностью реакций. Этого Лира не знала, им ведь никогда не дозволялось взаимодействовать.

Лира достала украденную папку из грязной наволочки, которую все еще таскала с собой, и осторожно положила ее на стол у окна. Правда, сейчас у нее была целая комната книг, но при виде вещей из Хэвена у Лиры снова побежали мурашки по позвоночнику. Папка и единственный листок бумаги в ней являлись ее последней связью с домом.

Лира посмотрела на старый медицинский отчет – она достаточно повидала таких отчетов о себе – и моментально опознала до сих пор используемый бланк. Но она слишком вымоталась, чтобы изучать его, и потому оставила папку открытой на столе, а сама вернулась к полкам. Теперь она не пыталась разобрать смысл слов, а просто восхищалась буквами – их углами, причудливыми изгибами и завитками.

– У меня все.

Лира не слышала, как выключилась вода и что Семьдесят Второй уже вышел из ванной. Она обернулась и застыла. Его кожа, прежде вся в крови и в корке грязи, сейчас была блестящей и отполированной, словно камни на берегу, и оказалась цвета свежеспиленного дерева. Его ресницы, еще полчаса назад серые от пыли, были длинными и черными. Вокруг пояса он обмотал полотенце. Лиру поразила странность его тела с широкими плечами и узкой мускулистой талией.

– Спасибо, – произнесла Лира, подхватывая одежду, оставленную для нее Джеммой.

Она предусмотрительно постаралась проскользнуть подальше от Семьдесят Второго, когда пробиралась в ванную комнату. Очутившись внутри, Лира плотно закрыла за собой дверь. Запирающее устройство озадачило ее. В Хэвене все двери запирались на кодовые замки – кроме санузлов, где замков не было в принципе.

Лира разделась и бросила грязную одежду в угол. Она никогда прежде не мылась одна, и это оказалось здорово: просторная гулкая ванная комната поразила ее воображение. Значит, так живут люди? Какая роскошь! Несколько минут она возилась с кранами, восхищаясь тому, как быстро струя воды реагирует на их повороты. В Хэвене никогда не бывало вдоволь горячей воды. Мыло Джемма купила светло-фиолетовое, с запахом сирени, и Лира поймала себя на том, что думает про Семьдесят Второго – голого, в фиолетовой пене. И в груди ее зародился смех, вновь сменившийся головокружением. Ей пришлось сесть и уткнуться лбом в колени – она сидела так, пока голова не перестала кружиться, а вода тем временем лилась ей на плечи.

Она аккуратно намылилась, смыла пену, почистила уши мизинцем и отскоблила подошвы ног до такой степени, что они стали скользкими. Наконец-то она почувствовала себя чистой. Даже полотенца здесь оказались лучше, чем в Хэвене, – институтские были тонкие и жесткие после сотни стирок.

Ее новая одежда тоже была мягкой и потрясающе чистой. Джемма купила ей яркое хлопковое нижнее белье. До сих пор у Лиры бывали лишь тусклые, выцветшие бежевые трусы и такой же унылый бюстгальтер. Лира посмотрела на себя в зеркало и решила, что сейчас она вполне могла бы сойти за естественнорожденного человека, если бы не короткий ежик волос. Она потрогала шрам над правой бровью. Теперь у нее имелись шрамы по всему телу, от спинномозговых пункций и забора костного мозга, но большинство из них прятались под одеждой. Кроме этого.

В спальне Лира обнаружила, что Семьдесят Второй развалился на кровати. Он лежал прямо на покрывале и таращился на потолочный вентилятор. На нем были джинсы, купленные Джеммой: они лишь подчеркивали отсутствие рубашки и плавные бугры мышц на груди и плечах. Раньше Лира не замечала, какими красивыми могут быть тела. Прежде она думала о них как об искусственных частях – вроде деталей машины, служащих механизму. Лиру, конечно, интересовали самцы – точнее, они вызывали у нее любопытство, – но она знала, что такое чувство ведет к разочарованию. Лучше не желать, не смотреть, не интересоваться. Но внезапно Лире стало страшно ложиться рядом с Семьдесят Вторым, хотя она не смогла бы толком объяснить причину. Возможно, из-за того случая с Пеппер.

Но потом Лира подумала, что тут кроется что-то еще.

– Эй! – Семьдесят Второй приподнялся на локтях. – Почему ты так на меня смотришь?

– Просто так, – проговорила Лира, заставив себя подойти к кровати.

Она забралась под невероятно мягкую простыню – такой Лира никогда не видала в Хэвене! – и свернулась клубочком как можно дальше от Семьдесят Второго. Но сердце ее продолжало биться учащенно. Она чувствовала – или воображала, что ощущает, – исходящее от него тепло. Теперь от него пахло приятно, но по-другому, шампунем, мылом и свежевымытой кожей. Они долго лежали молча. Лира зажмурилась и мысленно представляла себе Семьдесят Второго: его ресницы, тень от которых ложилась на щеки, когда он моргал, его высокие скулы и темные глаза.

Внезапно Семьдесят Второй пошевелился и положил руку ей на талию. Она оказалась обжигающе горячей.

– Лира, – прошептал он. Его дыхание касалось ее уха. Лира боялась пошевелиться, повернуться и увидеть, что он находится настолько близко от нее.

– Что? – еле слышно спросила она.

– Мне нравится твое имя, – сказал Семьдесят Второй. – Мне нравится его говорить вслух.

Кровать скрипнула, и Лира поняла: он повернулся на другой бок, чтобы заснуть. Прошло немало времени, прежде чем Лира избавилась от напряжения, сковывавшего ее тело, и тоже провалилась в сон.

Когда она проснулась, было темно, и на миг Лира подумала, что она перенеслась в Хэвен. Она чувствовала запах ужина, доносящийся из Кастрюли, и слышала, как медсестры посмеиваются, прохаживаясь между рядами кроватей. Но через несколько мгновений она все вспомнила. Кто-то притворил дверь в спальню, но со стороны гостиной виднелась полоска света. Джейк с Джеммой тихо разговаривали и, похоже, что-то готовили. На глаза Лиры навернулись слезы. Ей до смерти захотелось есть. Такой голодной она не бывала давным-давно.

Лира осторожно встала, стараясь не потревожить Семьдесят Второго. Ее охватило смутное разочарование, когда она увидела, что они лежали на расстоянии нескольких футов друг от друга. В ее сне их тела были переплетены, они потели и дрожали в объятиях друг друга. Он произносил ее имя – шептал его Лире прямо в губы.

В большой комнате Джейк сидел, склонившись над ноутбуком, который стоял на кофейном столике рядом с бутылкой воды. Он улыбнулся Лире, и она вздрогнула. Ей почти никогда никто не улыбался – наверное, с того самого момента, как ушла доктор О’Доннел. Она попыталась улыбнуться в ответ, но щеки болели и не хотели нормально функционировать. Впрочем, это не имело значения – она слишком замешкалась, и Джейк снова уставился в экран компьютера.

Джемма отошла от плиты с тарелкой и обогнула стол, который отделял кухню от библиотеки – во всяком случае, Лира думала, что это помещение, наверное, называется именно так. Кроме того, сама доктор О’Доннел говорила, что в библиотеке полным-полно книг и люди могут брать их на время совершенно бесплатно, так что, наверное, Лира не ошиблась.

– Держи, – приветливо произнесла Джемма. – Мясо. Консервы. Извини, – добавила она, когда Лира уставилась на нее. – Я не умею готовить.

В действительности Лиру удивили способности Джеммы выживать. Она сама делала покупки, знала, где можно раздобыть продукты и одежду! Где бы ее ни создали, она наверняка с детства росла среди настоящих людей.

– Тебе нужно хорошенько поесть, – твердо сказала Джемма.

Кажется, она очень обрадовалась, когда Лира не раздумывая взяла тарелку, ложку и начала уплетать горячее мясо. Она моментально обожгла себе небо и даже не потрудилась сесть: ее одновременно встревожил и привел в восторг тот факт, что никто не прикрикнул на нее и не велел соблюдать правила.

– Передающиеся губчатые энцефалопатии, – громко проговорил Джейк, уткнувшись в ноутбук. – Это категория болезней. Коровье бешенство тоже к ним относится.

– Ясно, – протянула Джемма. – А что дальше?

Она подошла к Джейку и плюхнулась рядом с ним на диван, а Лира, убедившись, что никто не смотрит, вылизала тарелку. Джейк продолжал вертеть бутылку с водой, примостив ее на салфетке, лежащей параллельно краю столика.

– Ничего. – Джейк потер лоб и подвинул компьютер поближе к себе. – Они просто упоминаются в отчете.

Лира увидела, что возле ноутбука лежит папка, украденная ею из Хэвена, и со стуком поставила тарелку на стол.

– Вам не следовало читать отчет, – заявила она.

– Почему? – Джейк приподнял брови. – Вы же его украли, разве нет?

– Украли, – спокойно подтвердила Лира. – Но все равно вам не стоило его читать.

– Вряд ли бумаг хватятся. Теперь от Хэвена осталась лишь груда пепла.

Лира подумала о Хэвене, окутанном едкими клубами.

Иногда сожженные тела возвращались в Хэвен в виде сладковатого дыма, который щекотал горло. Медсестры ненавидели этот запах, а Лира – нет.

– Джейк, – с нажимом произнесла Джемма.

Джейк пожал плечами.

– Извини.

Безусловно, он был прав. Теперь Лира не могла влипнуть в неприятности из-за кражи или из-за того, что она позволила кому-то заглянуть в старый отчет. Пожалуй, у нее и сейчас куча проблем, поэтому незачем ей нервничать из-за всяких бумаг. Джейк опять принялся стучать по клавишам. Джемма взяла папку и положила ее себе на колени. Лира озадаченно смотрела на нее. Джемма что, не умеет читать?

Но минуту спустя Джемма встрепенулась.

– Лира, а ты можешь объяснить нам что-нибудь насчет испытуемых групп? Эта пациентка… в смысле, реплика… – она взглянула на Лиру в поисках одобрения, и Лира кивнула.

– В общем, она была из желтого кластера, – добавила Джемма и замолчала.

Лира задумалась. Желтые. Самые несчастные из всех. Лира вспомнила крохотные трупики с миниатюрными желтыми браслетами и то, как их выложили для утилизации. Медсестры нацепили перчатки и маски, придававшие им сходство с насекомыми, и тщательно упаковали тела, чтобы избавиться от них.

– Желтые умерли, – сказала Лира, и Джемма вздрогнула. – Их было много, около сотни, – добавила она, поскольку Джемма недоуменно смотрела на нее. – Культуры реплик делятся по поколениям. Цветом обозначают кластер. Вот я – третья культура, зеленый кластер. – Лира подняла руку, демонстрируя браслет с вбитой информацией «ПК-3, ИГЗ».