Текст книги "Ложь, латте и легинсы"

Глава 9. Романтические отношения

Каролина

Каролина ужасно устала изображать из себя хорошую девочку. Что сделал этот дубина Трип? Лишь напомнил, что, по сути, у нее нет никаких прав. Она по-прежнему находилась в подвешенном состоянии, никто ничего толком не говорил. Сколько еще ей послушно сидеть в Гринвиче в надежде увидеть Гарри?

Сил не было даже на то, чтобы подняться с постели. Уютное одеяло, набитое лебяжьим пухом, весило будто тысячу фунтов. И ноги тоже. Даже до ванной и то не дойти. Каролина не принимала душ вот уже двое суток. Она вся заросла щетиной – в таких местах, что и сказать неприлично, – а язык во рту словно весил тонну. Каролина понимала, что это депрессия. Приступы периодически накатывали во время бесконечных попыток зачать ребенка, однако нынешний был в десять раз сильнее.

Пульт от телевизора казался неподъемным. Каролина даже не могла выключить «Си-эн-эн». Сегодня новостей было немного, судя по тому, что они бесконечно обсуждали новый законопроект о здравоохранении, разработанный Грэмом. Так называемые эксперты, сторонники и противники закона, садились за стол ведущего Андерсона Купера и рассуждали о том, спасут нововведения Америку или разрушат до основания всю систему. Каролина смотрела дебаты уже в четвертый раз. Никто не сказал ничего нового или интересного. Она бы лучше посмотрела шоу Эллен Дедженерес или какой-нибудь сериал. Или вообще полежала в тишине, но пульт затерялся где-то в тяжеленном одеяле, а искать его не было никаких сил. Каролина бездумно уставилась на уродский современный светильник, который выбрал Грэм. Гладкие автоматические жалюзи на окнах напоминали о больничной палате. Когда-нибудь она соберется с силами и выбросит все это к чертовой матери.

Каролина не заметила, как задремала. Из забытья ее вывел голос Грэма.

– Грэм? – выкрикнула она, рывком подняв голову.

Нет ответа. В комнате все по-прежнему. Она бросила взгляд на экран. Ее муж гордо восседал за столом Андерсона Купера. Всех прочих экспертов вывели из студии, расчистив для него сцену.

– Да-да, Андерсон, я вас услышал, – Грэм кивнул с серьезным видом. – Меня, как и всех американцев, тоже заботит этот вопрос. Но сейчас время отбросить страхи и сомнения и поступить правильно, а мы все знаем, что это верный шаг.

Каролина рухнула на подушку и вздохнула. Откуда у мужа этот костюм? Всю одежду ему покупала она, а этот костюм видела впервые. Самое досадное, что он отлично на нем сидел.

Началась реклама. Каролина собралась с силами, чтобы отыскать пульт. Как тут смотреть на отвергнувшего ее супруга, если и так захлебываешься жалостью к себе? Они не виделись три недели, а такое чувство, будто три года.

– Для тех, кто только что переключился на наш канал: у нас в гостях младший сенатор штата Нью-Йорк от Демократической партии Грэм Хартвелл, автор законопроекта Хартвелла-Конноли. Спасибо, что пришли, сенатор!

– Всегда с удовольствием, Андерсон! – любезно улыбнулся Грэм. Даже в прямом эфире он чувствовал себя, как рыба в воде.

– Итак, перед рекламной паузой мы обсуждали, как повлияет закон Хартвелла-Конноли на определенные слои населения. Республиканцы настаивают на исключении психических расстройств и всякого рода зависимостей из случаев, покрываемых стандартной страховкой. Каким образом ваш закон защитит тех, кто нуждается в помощи?

Грэм вроде как призадумался.

– Знаете, Андерсон, мне кажется, что исключение психических расстройств и зависимостей беспокоит американцев гораздо сильнее, чем предполагают сидящие в Вашингтоне. Взять, например, мою собственную ситуацию. Вы, наверное, слышали о неприятностях, которые возникли у моей жены в начале месяца?

Камера взяла крупным планом лицо Андерсона, на котором сперва проступило удивление, а затем ликование. Сенатор добровольно заговорил об аресте жены за вождение в нетрезвом виде! Он сказал «наверное, слышали», хотя в январе все СМИ только об этом и гудели! Злосчастный эпизод обсудили и политические эксперты, и журналисты, и стендап-комики! Джимми Фэллон сочинил об этом целый монолог.

Андерсон взял себя в руки. Его не так просто удивить. При других обстоятельствах Каролина поаплодировала бы мужу.

– Разумеется, – ответил Андерсон подобающим случаю скорбным тоном. – Вам пришлось нелегко.

– Еще бы. Моя жена серьезно больна. Я долго шел к пониманию того, что алкоголизм – болезнь, но мне это удалось. У нее было множество возможностей обратиться за помощью, гораздо больше, чем у обычного американца, я это признаю, но она тем не менее все время подвергала опасности себя и окружающих. Я многие годы пытался помочь. И если бы речь шла только обо мне… – Голос Грэма надломился. Любой бы поверил, что у него и впрямь перехватило дыхание.

Раньше Каролина с трудом двигалась, а теперь ее и вовсе парализовало. В голове вертелись страшные слова – «алкоголизм», «болезнь», «опасность».

– Простите? – с участливым видом прервал паузу Андерсон.

Должно быть, впервые за все время, что передача шла в эфире, гость – причем не кто-нибудь, а сенатор Соединенных Штатов – охотно делился восхитительно непристойными подробностями из личной жизни.

– Дело в том, что я не один. У меня есть сын, и я должен о нем заботиться. Разве хороший отец подвергнет своего ребенка опасности из-за романтических отношений?

С губ Каролины сорвался крик. Неужели это ее голос? Неужели Грэм сейчас назвал десятилетний брак романтическими отношениями, а Гарри своим сыном, а не их общим?

Андерсон откашлялся и подобрался, словно лев перед прыжком.

– Вы хотите сказать, что ваш брак…

Грэм сцепил руки и опустил взгляд.

– Когда любишь, на многое готов закрыть глаза. Но я больше не вижу для нас будущего.

– Ясно, – сказал ведущий, хотя, судя по лицу, ничего не понял.

– Кто-нибудь помнит вообще, что разговор о чертовом законопроекте? – выкрикнула Каролина.

Андерсон словно услышал.

– Мы ненадолго прервемся. Надеюсь, сенатор, вы останетесь с нами, чтобы обсудить ситуацию… и прочие аспекты более подробно?

– Конечно, буду рад, – кивнул Грэм.

Зазвонил телефон. Ребекка, агент Каролины, которая наставляла ее, когда та работала моделью. Каролина помнила, что по телевизору у Ребекки в офисе круглосуточно вещал «Си-эн-эн». Наверняка она увидела интервью Грэма. Пока Каролина размышляла, отвечать или нет, включилась голосовая почта. Следом позвонила тетушка. Каролина перенаправила и ее звонок, и два следующих на голосовую почту, потом выключила телефон. Она зарылась в одеяло и тут заметила пятно крови размером с яблоко. Каролина глянула на пижамные штаны. Точно! Как она раньше не сообразила!

Тяжело вздохнув, она скатилась с постели и поползла в ванную. Бросила запачканную пижаму в раковину и включила холодную воду, а сама встала под душ. Собрав последние силы, потерлась мочалкой и заставила себя побрить участки, требовавшие внимания. Затем завернулась в банное полотенце, пошла назад в спальню, отыскала чистые трусы и фланелевую пижаму и тут обнаружила, что у нее закончились тампоны.

– Черт! – Каролина отмотала длинный кусок туалетной бумаги, сложила его в несколько раз и сунула в трусы, как делала в школе, когда забывала взять с собой прокладку.

Еще нет и пяти вечера, а в доме больше никого. Супруги, которые присматривали за ним, звонили несколько раз и спрашивали, нужна ли помощь, Каролина заверила их, что справится сама. Уборщица приходила по утрам несколько раз в неделю, но по пятницам она не работала. Выбора нет, придется идти самой. Каролина неохотно потащилась в кухню. Не в силах сопротивляться порыву, схватила айпад, зашла в электронную почту, листнула вниз, чтобы обновить сообщения. Последнее пришло от тети. В теме – длинная строчка из вопросительных знаков. Больше ни слова, только прикрепленная фотография. Качество снимка оставляло желать лучшего – тетя пересняла фото на телефон и отправила по электронке, – но Каролина сразу же узнала заснятых мужчин. За столиком вашингтонского «Кэпитал Прайм» – ресторана, в котором обедали политики, – собрались Трип, Грэм и начальник его предвыборного штаба Джозеф. А рядом с Грэмом сидела «Снежная королева» Риган. Она смотрела на Грэма и смеялась, запрокинув голову. Грэм держал в руке вилку и нож и тоже скалился во весь рот. Вряд ли его так впечатлил жареный лосось. Все четверо одеты в строгие костюмы. На первый взгляд всего лишь невинный деловой ланч. Обывателю вряд ли пришла бы в голову мысль: «Да эти двое спят вместе!» Однако Каролина готова была биться об заклад, что так оно и есть. Похоже, тетя тоже так подумала.

«Закрой, закрой, закрой», – приказала она самой себе. Возможно, вслух. Каролина хотела отбросить планшет, но все-таки не удержалась – открыла «Гугл» и вбила в строку имя Риган Уитни. Она немного помедлила, боясь того, что сейчас узнает. Ее раздирали и гордость, и стыд. Прежде она таким не страдала, а вот сейчас…

Каролина нажала на «Поиск». Она пролистала ссылки на «Википедию», страничку в «Фейсбуке» и новостные сайты с недавними заметками, затем перешла на вкладку изображений. На нее вывалились тысячи снимков. Четыре бала по случаю инаугурации президента, на них Риган Уитни в четырех разных нарядах с четырьмя разными спутниками. Риган учит детишек английскому в деревне в Нигерии. Риган на благотворительном фестивале. Риган держит за руку грустного сирийского малыша, которому только что дали американскую визу. Риган вся в белом ужинает за столиком на океанском побережье.

Каролина нажала на стрелку «Назад» и вернулась к биографической справке, которую раньше никогда не позволяла себе прочесть. Многое о мисс Уитни было известно всем и каждому – дочка бывшего президента с детства находилась на виду. Ее мать умерла при родах, у Риган четверо старших братьев, отец обожал единственную дочь. Наверное, потом Каролина как-то перестала обращать внимание на новости о ней. Например, не знала, что происходило с девочкой в период отцовского президентства. Оказывается, та училась в престижной школе, играла в двух спортивных командах, закончила учебу со средним баллом 4,0. В статье поместили фотографию из Белого дома в вечер выпускного – за Риган заехал одноклассник. После школы последовали добровольческая работа в Корпусе мира и диплом Гарварда. Самая неприличная из всех фотографий, найденных Каролиной, была сделана в комнатке в студенческом общежитии. На ней Риган держала в руках трубку кальяна и выдыхала длинную струю дыма в компании полудюжины опрятно одетых белых студентов.

Каролина фыркнула. Из всех представителей политической элиты в своем поколении Риган Уитни – ближе всего к народу. Ей двадцать девять, она умна, образованна, красива, элегантна и человеколюбива. Голубоглазая блондинка, типичная американка. Конечно, в плане внешности она с Каролиной и рядом не стояла, хотя почти на десять лет моложе. На тридцатисемилетнюю Каролину до сих пор все оборачивались. Риган была спортивной и подтянутой, зато от фигуры Каролины – сексуальной, загорелой, с плавными изгибами – пускали слюни мальчишки и мужчины по всему миру. Риган носила стрижку-боб, которая обрамляла симпатичное личико и подчеркивала сияющую кожу. Каштановые кудри Каролины, спадающие на спину до самых ягодиц, всегда были слегка растрепаны, словно она только что выбралась из чьей-то постели. Обаяние против сексуальности. Ум против чувственности. Хорошее образование и филантропия против модельного прошлого и незаконченного высшего. Все американские привилегии и воспитание против крестьянских корней и едва заметного, но неистребимого польского акцента.

Каролина могла бы так и просидеть целый день, разглядывая фотографии соперницы, но надо купить тампоны. Она сунула ноги в любимые ботинки, влезла в объемный пуховик и взяла из ящика старомодные солнечные очки. Забравшись в машину, скомандовала Сири проложить путь до ближайшей аптеки. Вместо этого та привела ее к супермаркету. Ехать дальше и искать аптеку Каролине не захотелось, поэтому она припарковалась и побежала ко входу, скрестив на груди руки – холодный январский ветер продувал насквозь. Как будто мало одного собачьего холода, так снаружи уже почти стемнело, хотя было еще не поздно. Разве в Бетесде тоже темнело так рано? И почему здесь все в разы ужаснее? Зачем этот странный тип у входа поднял телефон – звонит кому-то по видеосвязи или хочет заснять Каролину? Она вздрогнула, свернула к рядам с бытовой химией, и тут ее окликнули.

– Господи боже ты мой, Каролина! – На нее участливо смотрела румяная с мороза Мириам.

– Привет! Какая встреча!

– Что случилось? Ты похожа на бездомную!

– У меня месячные.

Мириам нахмурилась.

– Подожди, ты рада или расстроена? Ты все еще пытаешься?..

Каролина рассмеялась. Смех прозвучал горше, чем она ожидала.

– Ага, пытаюсь. Вот уже семь лет, и все никак.

– Прости, я не хотела…

– Не бери в голову! Я просто за тампонами забежала.

Мириам вздохнула с облегчением.

– Как у тебя дела? Я тебе и писала, и звонила все две недели, но… Являться без приглашения не хотелось. – Она оглядела Каролину с головы до ног. – А стоило!

Каролина отмахнулась, но на глаза навернулись слезы.

– Все нормально! – ответила она.

– Ох, дорогая! Иди сюда!

Каролину немного смущало, что они так и стоят в проходе в супермаркете, однако в объятиях Мириам было хорошо и уютно.

– Все наладится, я с тобой!

В проход вывернула невысокая женщина с тележкой, в которой сидела крошечная девочка. Малышка сунула в рот печенье из пачки, а мать с открытым ртом уставилась на Каролину.

– Что? – спросила Каролина. Она думала, что незнакомка захлопнет рот и уберется восвояси – но не тут-то было. Малышка тянула мать за футболку, однако та будто приклеилась к месту.

– Вы Каролина Хартвелл? – зачарованно пробормотала она.

– Вы что-то хотели? – осведомилась Мириам. Слишком вежливо, по мнению Каролины.

– Нет, просто… Вы моя любимая супермодель! Никогда не забуду, как видела вас на показе «Виктория Сикрет»! Господи, когда же это было? Такое ощущение, что тысячу лет назад… Вас выбрали ангелом года…

– Ну, не тысячу! Лет пятнадцать. Так вы были на показе?

Женщина кивнула, не обращая внимания на малышку, которая сбросила на пол пачку сухой смеси.

– Вы были просто великолепны! Ну, надо же! Лицо «Л'Ореаль» здесь, в Гринвиче! Я вас так зауважала, когда вы стали послом «Спасите детей»! К защите прав детей обязательно нужно привлекать внимание! Немногие об этом задумываются!

– Спасибо! – Каролина аккуратно вытерла пальцем уголок глаза, хоть и была не накрашена. – Мне очень приятно.

– Но что с вами стало? – Женщина гневно нахмурилась. – Как же вы сели пьяной за руль, да еще и с детьми в машине! – Она вспомнила о дочери и приобняла ее, словно защищая от Каролины. – Стыд и позор! – выкрикнула она так громко, что обернулись другие покупатели.

У Каролины вспыхнули щеки. Она хотела дать отпор наглой мамаше и вдруг почувствовала, что по ноге бежит струйка крови.

Мириам схватила ее за руку и потянула прочь.

– Вы понятие не имеете, что несете! – бросила она через плечо.

– Еще как имею! В новостях показывали! – завопила в ответ женщина. Малышка в тележке расплакалась.

Каролина послушно посеменила за Мириам. Та довела ее до выхода и вложила в руку ключ от машины.

– В первом ряду слева от выхода стоит синий «хайлэндер». На заднем сиденье – собачье полотенце, подстели себе. Я куплю тампоны и вернусь.

Каролина кивнула. На Мириам всегда можно положиться.

– Иди скорей, пока тут все кровью не залило! – велела та и поспешила обратно.

Каролина отыскала машину и замызганное собачье полотенце. Едва она устроилась на переднем сиденье, подруга вернулась.

– Купила две пачки на всякий случай. Не знаю, какими ты пользуешься. – Мириам сунула ей пакет и села на водительское место.

– А где твои покупки?

– Потом заеду в магазин еще раз. Сначала тебя домой отвезу.

– Не надо, я сама доеду. За меня не волнуйся. Можно только полотенце с собой возьму?

– Нет уж, я тебя одну не оставлю. Поедем ко мне. Даже не спорь!

– А моя машина? К тому же я в пижаме, она вся в крови. Мне надо домой!

– Я тебя попозже отвезу обратно, а пока побудем вместе. Тебе нужно немного тепла и заботы, нечего сидеть одной в стеклянном доме. – И Мириам вырулила на дорогу.

Каролина слишком устала, чтобы спорить. Она не была уверена, как вечная суета в доме Мириам сочетается с теплом и заботой – все-таки у той трое детей и собака, однако решение уже приняли за нее, и это ей даже понравилось.

На пороге дома Мириам они едва не споткнулись о гору уличных штанов и курток вперемешку с грязными ботинками, перчатками и шапками. В Бетесде снег выпадал нечасто, да и Гарри уже слишком взрослый, чтобы вот так запросто резвиться во дворе, и тем не менее при взгляде на детские вещи у Каролины перехватило дыхание.

Мириам была бы не Мириам, если бы не заметила.

– Скучаешь по нему?

– Мы почти целый месяц не виделись. Верится с трудом.

– Но вы же общаетесь, правильно?

– Да, каждый вечер созваниваемся по «Фейстайму», только это все равно не то.

– Конечно.

Мэйси заметила мать.

– Мама! Ты видела, мы во дворе снеговика слепили? Настоящего! Его зовут Бобси! Правда смешное имя?

Щеки у малышки раскраснелись с мороза, а все лицо перепачкалось грязью, но Каролине все равно безумно захотелось ее расцеловать.

– Бобси просто красавец, солнышко! Скажи Бену и Мэтью, чтоб через десять минут шли ужинать.

Каролина заметила Пола, который сидел за кухонной стойкой с ноутбуком, и ее чуть удар не хватил. Вновь Мириам прочла ее мысли. Она зашептала:

– Не волнуйся, он думает, что я одна, и не смотрит. Поднимись в комнату для гостей по второй лестнице. Там в ванной полотенце. А я тебе чистую одежду принесу.

Пол действительно крикнул жене «привет», не отрывая глаз от экрана. Спустя четверть часа Каролина спустилась вниз с мокрыми волосами – вымыла голову во второй раз за два часа! – в уютном домашнем костюме как минимум на три размера больше. Семья собралась за кухонным столом, на котором стояли две огромные коробки с пиццей.

– Каролина! – Пол поднялся и обнял ее. Мириам рассказала ему, что с ней подруга, поэтому он не удивился. – Как я рад тебя видеть!

– Простите, что заявилась к вам без приглашения и испортила праздничный ужин. Это я виновата, что вы едите пиццу, из-за меня Мириам ничего не купила в супермаркете.

– Пицца, пицца, пицца! – нараспев протянул Бен с открытым ртом. – Обожаю пиццу!

– О, да! Сама видишь, как мы страшно расстроились, – улыбнулся Пол и придвинул ей стул. – Он повернулся к Мириам: – А Эмили вернется к ужину?

– Нет, останется в городе. С утра заедет за вещами. У нее завтра вылет в три.

– Куда она летит? – спросила Каролина.

– Домой, представь себе! Прогостила целых три недели! Я уж думала, она никогда не уедет, – рассмеялась Мириам, игнорируя Мэтью, поливающего молоком вареную брокколи.

– Да ладно, ты нарадоваться не могла, что она здесь! – фыркнул Пол. – Я слышал, как вы среди ночи хохотали, как ведьмы!

– Еще бы! Было классно! Мы с пятнадцати лет столько времени вместе не проводили! Как тут не радоваться?

Каролина через силу улыбнулась. Она расспросила детей о том, как дела в школе, с кем они дружат, как учатся, и даже съела кусок еле теплой пиццы, хотя боялась, что ее стошнит.

– Вызову такси, – внезапно объявила она, даже не подумав, что это довольно грубо. – Доеду до супермаркета, возьму машину – и домой. «Убер» показывает, что водитель через три минуты подъедет.

– Не выдумывай, – отмахнулся Пол. – Мириам тебе уже постелила.

– Да-да, в комнате для гостей. Оставайся!

Каролина не нашла слов, чтобы возразить. Снаружи так темно и холодно, а у Мириам в доме – тепло и уютно. К тому же не хотелось вновь ночевать одной, так что она кивнула. Мириам отвела ее наверх.

– Уложу детей и вернусь, ладно? Посмотрим какую-нибудь ерунду по кабельному. Я растоплю нам камин.

– Спасибо!

Как только за Мириам закрылась дверь, Каролина нырнула под одеяло. Хотела включить телевизор, да побоялась наткнуться на очередной выпуск новостей. Тогда она схватилась за телефон. На заставке стояла свадебная фотография – она в шикарном платье от «Веры Вонг» и Грэм в костюме от «Тома Форда». На фото ему тридцать два. Как же молодо он выглядел! За его руку цеплялся двухлетний Гарри с плюшевым енотом в обнимку. Самой Каролине тогда исполнилось двадцать шесть. Они с Грэмом познакомились на вечеринке в Хэмптонсе, а через полгода объявили о помолвке. Каролина помнила, как волновалась о том, что ей придется заменить мать двухлетнему малышу, но Гарри был таким славным. Она сразу его полюбила. И думала, что скоро подарит ему целый выводок братишек и сестренок.

В медовый месяц на Карибы они отправились втроем. Из номера открывался вид на океан. Каролине нравилось подмечать, каким хорошим отцом был Грэм. Отдых на острове Пэррот-Кей стоил, конечно, недешево, но место оказалось совсем не пафосное. С утра до вечера там можно было бродить босиком в купальнике и парео, разомлев от жары. Гарри возился в воде и весело взвизгивал, когда набегали волны. Каролина и Грэм наблюдали за ним, сидя в шезлонгах и держась за руки. По вечерам они кормили Гарри спагетти или куриными наггетсами, потом все вместе становились под душ во дворе. Затем Грэм читал книжку сонному малышу в полосатой пижаме, пахнущему кокосовым маслом, а Каролина одевалась. Пару вечеров за Гарри присматривала услужливая сотрудница отеля, однако Каролине было не по душе оставлять ребенка одного, поэтому они начали брать его с собой в ресторан на побережье, там сдвигали вместе два стула и стелили одеяло. Гарри немедленно засыпал в самодельной постели. Поужинав свежей рыбой, они возвращались в номер. Грэм нес спящего мальчика на руках. А потом молодожены, хохоча, оттого что выпили слишком много вина, занимались любовью. Они засыпали поверх одеяла, их обдувал вентилятор на потолке.

Теперь, лежа в спальне для гостей, Каролина задавалась вопросом: неужели она все это выдумала? Но ведь нет, тогда между ними все было именно так! Свадьба, медовый месяц и годы, прожитые вместе, – она ничего не придумала! Конечно, иногда они ссорились, пару раз даже по-крупному, – но все же их первые годы наполнены счастливыми воспоминаниями: Гарри пошел в детский сад, Грэму предложили партнерство в его фирме, Каролина устраивала праздники, ужины и коктейльные вечеринки, планировала каждую мелочь, делала все, чтобы гостям у них нравилось. Грэм дарил ей на дни рождения изысканные украшения – да, пусть выбирала их секретарша, но к коробочке всегда прилагалась открытка, в которой он писал, как ее любит. Муж не сводил с нее глаз во время нудных приемов и говорил, что она, как солнце, освещала весь зал. Может, история с Риган Уитни – сплошное недоразумение и Каролина слишком себя накрутила? Прямых доказательств нет, а подозрения – всего лишь подозрения. Разве тот Грэм, с которым они прожили больше десяти лет, который клялся, что будет заботиться о ней, мог объявить о разрыве по телевидению? Наверняка есть объяснение, просто она чего-то не знает.

Каролина села в постели. Им надо поговорить! Конечно, муж ее любит и ни за что не обидит! Она набрала номер Грэма. Сначала шли гудки, потом телефон переключился на голосовую почту. Каролина оставила бессвязное, но сердечное сообщение. Что-то вроде: «Давай вместе со всем разберемся, я люблю тебя и хочу, чтобы мы были вместе».

«Перезвони, – попросила она умоляющим голосом. – Я столько всего передумала. Нам надо поговорить». Затем отправила сообщение с теми же словами. Дважды.

Каролина смотрела на телефон, однако ни звонка, ни сообщения не последовало. Она не заметила, как задремала, а потом вдруг проснулась в два часа ночи. Кто-то выключил свет и укрыл ее. Каролина вспомнила, как звонила мужу и хотела помириться. Нужно все уладить. Она извинится за то, что плохо подумала о нем, а Грэм попросит прощения за то, что оставил ее ночевать в тюрьме. Они пообещают друг другу, что вместе со всем справятся. Они ведь команда! Телефон лежал рядом на ночном столике. Мириам поставила его на зарядку и выключила звук. Ох уж эта заботливая Мириам! Понятно, почему Каролина не слышала, как перезвонил Грэм! Однако в пропущенных было пусто. Ни одного звонка. Только сообщение:

«Каролина, я понимаю, что алкоголизм – это болезнь, но я ничем не могу помочь. Ты рисковала жизнью Гарри. На этом все кончено. Связывайся со мной только через Трипа».

Когда Каролина вновь провалилась в тяжелый сон, на небе уже занималась заря. Вновь она проснулась около девяти. Подушка промокла от слез, глаза распухли и покраснели. Однако внутри зрело новое чувство – страшное и захватывающее. Оно весьма походило на ярость.