Текст книги "Возвращение атлантов"

Возвращение атлантов
Школа Атлантиды
Лорена Доттай

Доминику с любовью

© Лорена Доттай, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Почему ты не спрашиваешь, чем я занимаюсь в последнее время?

– Ты пишешь фэнтези для взрослых.

– Да, они будут думать, что это фэнтези, а я знаю, что мы существуем на самом деле.

Глава 1. Академия

Кому предназначено, для того – не сокрыто

Она стояла перед металлическими воротами с ажурной решеткой, сбоку на каменной стене незаметная табличка: Академия Атлантиды, – и размышляла: «Войти? Войти – не войти – войти?» Она уже не первый раз останавливалась перед этими воротами, делая вид, что просто прогуливается вдоль стены, а проходя вдоль стены, она неизбежно углублялась в парк и потом сидела там в раздумье на скамье.

Люди проходили в парке мимо «атлантических» ворот, но они почему-то их не замечали, как и табличку рядом с ними на стене, именно табличка в первый же день бросилась ей в глаза и повергла в смятение. Ее внутренний болтун «болтал» не останавливаясь: «войти-не войти-войти-не войти…»

Так недолго и с ума сойти. Ни одного мгновения остановки, никакого просвета в голове. Еще несколько дней назад она вообще не подозревала о существовании этой академии.

Да-да, конечно, все слышали об Атлантиде: она когда-то затонула из-за чего-то, но когда это было? Да в том-то и дело, никто не знал, когда это было. И никто не знал, где это было. Да и никто точно не знал, было ли это на самом деле.

Ну да, Платон там что-то написал, после своей поездки в Египет. А где же искать следы Атлантиды, если не в Египте? Да, но некоторые историки утверждали: Платон никогда и не был в Египте, это некто, кто был в Египте, рассказал Платону об Атлантиде… В общем, это была седьмая вода на киселе… Как теперь докажешь, что Платон побывал в Египте и, может быть, прошел посвящения и обучение, или как докажешь, что Иисус…

С той стороны ограды показалась невысокая хрупкая женщина, она шла по тропинке прямо к воротам. Сейчас она выйдет со двора академии… Но женщина остановилась и пригласила жестом войти. Ничего больше не оставалось Софье, как войти. Не убегать же в парк, сломя голову.

И она вошла. Моментально болтун замолчал, и в голове наступили тишина и ясность, впервые за много дней. А та хрупкая женщина вышла из ворот академии и направилась своей дорогой. Через несколько минут она влилась в поток пешеходов, в городское движение, и больше ничем не отличалась от них. Она была в потоке.

Тут болтун снова заболтал, и правильно, – ведь она дала ему столько пищи в последние дни, когда искала информацию в интернете. Да, об Атлантиде. «И двенадцать тысяч лет назад произошла война между атлантами и лемурийцами, – продолжал болтун, – атомная война, и никто не победил…»

Усилием воли она оборвала болтуна.

– Что, так и будем стоять во дворе? – послышался голос.

Она подняла голову вверх и увидела в окне второго этажа женщину, которая махала ей рукой. Женщина тоже была миниатюрная и стояла на подоконнике.

– Так и будем стоять во дворе? – снова спросила она через форточку, – поднимайтесь ко мне, я скоро ухожу на обед.

Подняться к ней? Для чего? Тем не менее Софья быстро направилась в сторону входной двери, а та сама отворилась и затворилась за нею. «Должно быть, автоматическая», – подумалось ей тогда.

На втором этаже располагался секретариат. А вторая хрупкая женщина, что показалась в окне, она оказалась секретарем и теперь сидела за компьютером.

– Скажите мне свое имя, я вас запишу, – проговорила она, не тратя времени ни на какие приветствия. – А потом я отправляюсь на обед.

– Вы запишите меня в Академию?..

– Ну, а куда же? – спросила та, удивленно отрываясь от монитора.

– София… меня зовут София… – та же растерянность в голосе.

– О! София! София – Вечная Мудрость-женственность – Планетарный Логос… – говорила секретарь сама себе, быстро скользя пальцами по клавиатуре.

– Вы имеете ввиду Владимира Соловьева? – переспросила Софья, видя как бы со стороны, что вся ситуация принимает какие-то странные, нереальные черты, но в этом есть своя логика.

– Да нет, я имею ввиду Атлантиду, – проговорила секретарь, отрываясь от монитора, – какое сегодня число?

– Число? – переспросила Софья, она достала мобильный, но тот оказался отключенным, – не знаю, наверное, одиннадцатое августа.

– О! – воскликнула секретарь и даже откинулась на спинку кресла. – Одиннадцатое августа одиннадцатого года!

– Почему одиннадцатого? – возразила Софья, – у нас сейчас две тысячи девятый год.

– Ну, так две тысячи девятый год – он разве не одиннадцатый? – удивилась секретарь.

– Ну, хорошо, – проговорила терпеливо Софья, – мне нужно сдавать вступительные экзамены или тесты?

– А вы уже сдали, – отозвалась секретарь, она уже выключила компьютер, теперь поправляла прическу.

– Когда?!

– Когда-когда, – передразнила секретарь, она ужасно торопилась, а эта девушка перед ней – такая еще медленная, впрочем, они все такие поначалу… – Когда вы вошли в ворота, вы сдали экзамен, вы же видели табличку «Академия Атлантиды»?

– Да, естественно, – ответила Софья.

– Вот и не «естественно»! – воскликнула женщина, – ее видят только единицы! Может быть, один на десять тысяч человек!

– Ба! – воскликнула теперь Софья.

– Они даже ворот не видят, не говоря о табличках! Для них это просто стена парка и больше ничего, – говорила женщина, собирая сумку.

– Значит, никаких тестов? – снова спросила Софья.

– Ну, можете фотографию своей ауры принести или… ха-ха-ха… справку из психдиспансера, мне-то все равно, – проговорила секретарь и направилась мимо Софьи к двери.

– А… – начала было Софья. Так много вопросов вдруг возникло.

– Вон там все написано, – женщина махнула рукой в сторону доски объявлений, висевшей на противоположной стене, и исчезла за дверью.

Софья осталась одна в кабинете. Начало учебного года тридцать первого августа одиннадцатого года – года мастерства и трансформации. Тридцать первого августа в девять часов утра состоится приветствие Учителя. Оно будет передано прямым путем и предназначено исключительно для первого курса. Для старшекурсников было вывешено расписание на непонятном Софье языке, напечатанным графическими знаками. Они начинали учиться с первого сентября.

«Куда я попала! – подумала Софья. – Даже болтун заткнулся… от удивления… Я ничего не знаю, я ничего не умею… Я только вчера прочитала об этой атомной войне… Ну, ладно, если я увидела эти ворота, значит, в этом что-то есть… Они даже ни о чем меня не спросили, может быть, они уже обо мне все знают?.. Все это в высшей степени странно…»

Она отправилась по коридору к выходу. На стенах висели портреты благородных мужей всех времен и народов. Но Софья никого из них не знала, она могла только по одежде определить, что некоторые из них жили в более древние времена, а другие – в менее древние.

«Как это привычно видеть, что ни одного женского портрета, – подумала вдруг она с неожиданной для себя горечью. – Женщины остаются в тени, в тени мировой истории». Стоило ей только подумать об этом, как взгляд ее упал на женский портрет. Он висел такой небольшой и скромненький, совсем незаметный. Софья где-то уже видела эту женщину… Ах, да… Портрет камеристки инфанты Изабеллы… Конечно, в Эрмитаже… У нее такие, нечеловеческие глаза…

Вдруг Софью нечто ударило в лоб, как будто струя или мгновенный луч света вошел в лоб и вышел позади, из затылка. Она мгновенно сомкнула глаза от испуга и от яркости этого луча, но и перед закрытыми глазами, перед внутренним взором, сиял золотисто-огненный свет. Она стояла, словно оглушенная, с закрытыми глазами, а когда наконец осторожно открыла их, то узнала на портрете ту женщину, которую она увидела в воротах академии и которая пригласила ее войти. И, хотя у нее определенно было внешнее сходство с камеристкой, она была кем-то другим, кем-то значительным здесь, но кем, этого Софья еще не знала.

Софья шла, задумавшись, вдоль канала. Все происходящее походило на сон, ей казалось, она закроет-откроет глаза и вот – он закончился, этот странный сон. Она вдыхала прохладный воздух, поднимающийся от воды, усиленно моргала глазами, но сон не проходил. «Ну, хорошо, – подумала она, – приду домой, лягу спать, завтра утром проснусь, открою глаза, и все будет по-прежнему».

Она так и сделала – открыв глаза поутру и увидев привычную обстановку своей комнаты, решила, что все по-прежнему, а академия – это был лишь сон. Прошла неделя, жизнь текла обычным чередом: днем она сидела за компьютером, а вечером ходила гулять с Марком. Марк был ее другом и, можно сказать, с некоторого времени женихом. Они почти каждый день ходили гулять в парк и по дороге обсуждали свою будущую совместную жизнь. Софья была почти всем довольна, ее только коробило, что иногда Марк увлекался. Он хотел обговорить все до мелочей, чтобы «быть уверенным», как он выражался. Нужно было обсудить, в каком районе города они будут жить, в какой квартире, какая мебель будет стоять в квартире и в каких местах…

– Или, может быть, пригласить специалиста, чтоб он сделал дизайн квартиры? – спросил Марк.

Софья очнулась.

– Двенадцать тысяч лет назад между атлантами и лемурийцами произошла война, – проговорила Софья, – а, представь, они могли бы быть нашими предками… А, представь, если принять во внимание наши многочисленные инкарнации, мы сами атланты и лемурийцы и одновременно – предки самих себя!

Вот о чем она думала последние полчаса.

– Ну и шутки у тебя! – засмеялся Марк.

– Да, вот такая я шутливая, – проговорила Софья и улыбнулась, но на душе у нее было невесело.

– Ты хочешь свесить все на меня? – спросил Марк. – Квартиру, мебель, переезд?

– Давай не будем ссориться, – мягко сказала Софья и взяла его под руку.

Марк вел ее в парк вдоль каменной ограды. «Именно он ведет меня сюда, – подумала Софья, – он подвел меня к воротам Академии».

– Давай остановимся здесь, – предложила Софья, – у ворот.

Она не сказала, у каких ворот. Они остановились. На табличке сбоку от ворот была надпись: «Академия Атлантиды».

– До ворот еще далеко, – отозвался Марк, – мы как раз в середине парка.

Тихий, но ликующий голосок пропел Софье: «Она существует, она существует!»

– Да, конечно, – ответила Софья, сама не понимая, откликается ли она на реплику Марка или отвечает на радость собственной души, – да, конечно.

Смирение снизошло на нее, она теперь могла согласиться с Марком, что бы он ни говорил, ей не хотелось спорить, думать, мечтать о будущей жизни – ее счастливую будущую жизнь Марк уже расписал по годам. Она знала теперь, что Академия существует, и она видит, видит табличку, в то время как для Марка не существовало ни ворот, ни таблички, ни Атлантиды. И они отправились к другим воротам.

– Я ничего не свешиваю на тебя, – проговорила Софья, когда они уже прощались, в темноте она подставила Марку щеку, и тот поцеловал ее, но довольно сухо. – Завтра я встречаюсь с Ольгой, и мы идем по магазинам, я не отстраняюсь, – добавила она.

– Общение с Ольгой тебе всегда шло на пользу, – заявил Марк на прощание.

Марк ошибался. А Ольга не захотела ходить по магазинам. Она считала своим долгом поговорить с подругой перед тем, как подруга сделает важный шаг в жизни. Они выбрали небольшое кафе и заняли столик перед окном, выходящим на проспект.

– Марк очень положительный человек, – проговорила Ольга, когда официант отошел с заказом. – Но ведь ты знаешь, он не интересуется нашими вещами.

Софья следила за непрерывным движением пешеходов за окном. Она отвечала машинально.

– Да, Марк очень положительный человек, я знаю, настолько положительный, что мне иногда кажется, он слишком положительный для меня.

Ольга непонимающе взглянула на нее, она вдруг испугалась, не сделала ли она антирекламу Марку.

– Да, ты права, – продолжала Софья, глядя в окно, – он не интересуется нашими вещами.

– Марк или не Марк, а ты должна выйти замуж, – проговорила Ольга с убеждением голосе. – Ты должна отработать свою женскую карму. Мы воплощаемся в женском теле, чтоб отработать женскую карму. Это твоя доля.

Она замолчала на некоторое время, и Софья тоже молчала, ей стало вдруг тошно от всего, что она знала, и от того, что происходило в ее внешней жизни последние две недели. Ей хотелось бездействовать, а ее тянули, как пружину, разные люди и в разные стороны.

– Ты же знаешь, мужчины нарабатывают карму, а женщины ее отрабатывают, – мягко проговорила Ольга, обращаясь к Софье, как к ребенку. – Наша доля – с достоинством вынести испытания…

– Меня уже тошнит от этого слова, – вдруг громко проговорила Софья, – испытания-испытания-испытания!

– Да? – удивилась Ольга, но мгновенно среагировала: – От этого никто не уйдет, и тебе этого не отменить.

– А, представь, если именно я возьму и отменю, – вдруг произнесла Софья, – потому что я не хочу всем стадом, как один, идти к светлому будущему под предводительством вожака.

Софья мгновенно пожалела о том, что озвучила эту мысль. Но это сказалась усталость прошлых дней и вся эта неопределенность, какая-то странная обреченность в душе и раздвоение: Софья желала одного, а делала совсем другое.

– Мне нужно что-то сделать для своей души, – заявила вдруг Софья, – она очень-очень устала.

Принесли кофе.

– Ты должна выйти замуж – и это самое лучшее, что ты можешь сделать для души, – снова проговорила Ольга. – Постепенно ты отучишь Марка есть мясо и приучишь его ходить на наши праздники…

– Я сама знаю, что лучше для моей души, – проговорила Софья, – и я никому ничего не должна.

Это был, что называется, момент правды и, похоже, ее больше не будут приглашать на праздники. И хорошо… хорошо… А что до Марка, она для Марка недостаточно положительный человек, и сколько лет он сможет вытерпеть ее неположительность?..

Может быть, в нем тоже живут тайные надежды ее переделать? Отучить… и приучить? – это были Ольгины слова. Нет, Софья не собиралась никого приучать к своим привычкам, она просто жила каждый день, иногда ходила на праздники, иногда читала книги… Тут в голове ее блеснула идея.

– Пойдем в парк? – спросила она. И Ольга тотчас согласилась, им обеим не хотелось пребывать в натянутой атмосфере, можно было просто сменить тему и место.

Софья еще издали увидела ворота, и они потянули ее к себе, как магнит, и она подвела к ним Ольгу. Ведь та прочитала столько эзотерических книг, она должна увидеть ворота и табличку!

– Мы пришли, – сказала Софья, когда они остановились напротив ворот.

– Мы стоим посреди кустов, – произнесла вполголоса Ольга. – Мы так и дальше будем здесь стоять?

– Да нет, – ответила Софья, – мы пойдем к воротам, на выход.

Уже перед выходом она спросила Ольгу:

– Какое сегодня число?

– Двадцать девятое, – ответила та.

– Опять одиннадцатое число, – проговорила Софья сама себе.

Ольга недоуменно посмотрела на подругу, но ничего не сказала. И на этом они попрощались. Последний день перед академией, воскресенье, Софья решила провести в одиночестве и в полном молчании – это и было лечением для ее души.

Глава 2. Посвящение

Тридцать первого августа, ровно в девять часов, она стояла перед воротами Академии и смотрела в раздумье, как мерцает позолота на старой табличке. Софья оглянулась по сторонам, вздохнула и вошла.

В фойе Академии висел огромный плакат со стрелкой, задающей направление, а под ней – смутно знакомый Софье золотой графический знак. Софья свернула направо, и через несколько метров обнаружился еще один плакат, тоже со стрелкой и графическим знаком под ней, но знак был другим. Софье показалось, что она где-то уже видела эти знаки. Последняя стрелка указывала на высокие деревянные двери. Софья просунула голову между створок.

Это был небольшой полутемный зал со сценой, и в нем уже собрались люди. Они все были очень молодыми, как Софья, и ничем не примечательными на вид. Их было человек тридцать. На занавесе сцены она увидела плакат:

«Добро пожаловать в Академию!

Добро пожаловать в Атлантиду!»

Но вместо того, чтобы войти в зал, Софья вздохнула и прикрыла дверь. Софья направилась на второй этаж, в секретариат: она еще не выяснила один важный вопрос. В секретариате толпились ученики, большей частью перед расписанием. Софья поняла, что это были ученики старших курсов. И эти были тоже очень молоды и совершенно обычно одеты. Софья снова про себя отметила этот факт. Марк тоже был обычным, – она вспомнила почему-то про Марка, – но его невозможно было представить здесь, просто немыслимо. Он сидел сейчас в своем офисе и не подозревал, где она находится. И ему сюда входа нет, ведь он не видит даже ворота.

Софья подошла к секретарю и заговорила тихим голосом, ей было немного неловко.

– В прошлый раз я забыла вас спросить об оплате за обучение, – сказала Софья и покраснела.

– Оплата производится по окончании Академии, – ответила секретарь, не отрываясь от монитора, при этом почему-то хихикнула…

– И сколько это? – осторожно спросила Софья. Она вдруг испугалась, что не сможет оплатить учебу, что по такой ничтожной причине она не сможет обучаться.

– Чем большего успеха ученик достиг в Академии, тем дороже плата, – проговорила секретарь.

– Да, но это же нелогично! – воскликнула Софья.

– Еще как логично! – возразила секретарь.

– Но все-таки сколько это может быть?… Примерно? – вкрадчиво проговорила Софья. – Мне же нужно знать!

«Чтобы быть уверенным», – проговорил голос Марка у нее внутри. Секретарь впервые оторвалась от монитора и посмотрела Софье в глаза, отчего Софья смутилась еще больше:

– Вам этого не нужно знать!..

Софья вышла из секретариата и побрела по коридору к выходу из Академии. «Так дела не делаются, – болтун в ее голове не мог остановиться, – все это в высшей степени неразумно», – продолжал он. Вдруг из-за поворота вынырнула «камеристка» и устремилась к Софье, она подхватила ее за руку, развернув к себе.

– Что вы бродите по коридорам? – удивленно спросила она. – Уже десятый час, пора начинать посвящение!

– Э… я рассматриваю портреты, – солгала Софья. Болтун мгновенно замолчал, и она послушно направилась за «камеристкой» в зал.

– Нас много? – вдруг спросила Софья и сама удивилась вопросу.

– Нас очень много, – проговорила учительница, – когда ваше эго молчит, вы способны задавать удивительные вопросы, – добавила она и засмеялась.

Они вошли в зал, «камеристка» предложила Софье найти местечко поближе к сцене, а сама исчезла за кулисами. Никто из сидящих в зале не обратил на нее внимания, ученики мирно переговаривались друг с другом или молчали, а «камеристка» мало чем отличалась от них, она была молода и подвижна, только волосы у нее были пепельного цвета.

– Это место свободно? – спросила Софья у девушки с длинными русыми волосами. Софья искала место поближе к сцене, а это, похоже, было единственным. Девушка кивнула ей, и Софья присела.

– Ты тоже видишь табличку? – спросила Софья соседку после некоторого молчания.

– Меня зовут Кати, – откликнулась та, – и я тоже вижу табличку, все здесь видят ее, иначе бы нас здесь не было. Это логично.

– Меня зовут Софья… Но ведь есть те, кто ее не видит! Почему так?

– А им это не нужно, – проговорила Кати, – им нужно заниматься в жизни другими делами… А мы видим, и нам нужно заниматься этим делом, ты увидишь потом, что другим заниматься ты просто не сможешь… тебе не дадут.

– Я слышала, что нас очень много, – Софье не терпелось получить ответы на все вопросы, – но, с другой стороны, нас очень мало – тех, кто видит эту табличку… Какое-то противоречие…

– Если взять еще тех нас, кто находится на тонком плане, то нас очень много, – терпеливо отвечала Кати.

– Боюсь, моя голова скоро лопнет от этого, она просто не переваривает: получается, смысл моей жизни состоит в том, что я вижу табличку? Смысл – видеть…

– Да, – терпеливо отвечала Кати, – это занятие нашей жизни.

– А это не маловато – для целой жизни? – спросила Софья.

– Нет, – отвечала Кати, – во-первых, это не мало, во-вторых, это только начало.

В этот момент малиновый занавес на сцене дернулся и начал медленно раздвигаться. Говор в рядах постепенно прекращался.

Сцена была освещена одной единственной лампой, она светила сверху и образовывала небольшой круг внизу, в этом круге сидела женщина на стуле, в лиловой мантии, вся в лиловом, и на фоне лилового резко выделялись ее пепельные волосы. Она сидела на стуле, положив руки на колени и слегка прикрыв глаза.

«Камеристка», узнала тотчас Софья.

– Это Эль Шара, – прошептала Кати, слегка наклоняясь к Софье, – она будет сейчас передавать послание от Учителя.

– Да? – прошептала Софья в ответ.

– Эль Шара – медиум.

– Откуда ты все знаешь? – спросила Софья шепотом. Она почувствовала, как плечи и руки ее тяжелеют, а язык начинает заплетаться.

– Мой брат учится здесь, – ответила Кати откуда-то издалека.

Как будто теплым облаком начало окутывать Софью, сначало плечи и руки, затем ноги, постепенно она переставала чувствовать тело, она пыталась еще открыть рот и что-то сказать Кати:

– Я уплыва… плы… плы… я… – как будто несколько секунд назад некто невидимый сделал ей наркоз, и теперь она уплывала вверх на облаке, она воспаряла, и не было никакого сожаления или страха, или чувства вины, лишь неведомый по силе необыкновенный восторг сопровождал Софью наверх.

Софья была теперь бестелесной, а потому совершенно невесомой, и она услышала голос, где-то раньше она его уже слышала:

– Возлюбленные мои дети, мои братья и сестры, древние атлантические души, я рад приветствовать вас Дома, по эту сторону завесы. Мы долго не виделись друг с другом – именно здесь, и эта встреча – большой праздник для всех, праздник для каждой души, просыпающейся от тысячелетнего забвения. В этом зале нет ни одной души, которая бы не прошла свой путь в Атлантиде, которая бы не помогала при сотворении Атлантиды.

Вы были жрецами и жрицами, вы были смотрителями кристаллов, вы были целителями и учителями. Настала пора открыть себя и вспомнить свои забытые качества, погребенные под пеленой забвения, свои таланты и свою божественную сущность.

Вы находитесь здесь, чтоб вспомнить законы пятимерного пространства, вы находитесь здесь, чтобы вновь научиться в нем жить. Вы находитесь здесь, чтоб возродить Атлантиду. Добро пожаловать Домой!

Софья видела, как на мгновение над ней наклонилось огромное лицо, ласково улыбнулось ей и исчезло. Наступила темнота.

Софья с трудом открыла глаза, они словно слиплись. Она сидела в том же зале, рядом сидела с закрытыми глазами Кати, а на сцене – Эль Шара, и ее глаза тоже были прикрыты. Эль Шара резко открыла глаза и улыбнулась. К ней подошли два ученика, помогли ей подняться и проводили за сцену. Софья посмотрела в сторону Кати, та была тихой и задумчивой – еще вся в себе.

– Как его зовут? – спросила Софья.

– Его имя обладает большой силой и его редко произносят вслух, – прошептала Кати.

– Меня не покидает чувство, что все происходит во сне, – прошептала Софья, глядя перед собой.

– Это чувство тебя покинет, – прошептала Кати в ответ, не поворачивась к Софье. – И жизнь за оградой начнет тебе казаться сном… потому что сейчас мы находимся в пятимерном пространстве.

– Все это мне непонятно, – устало проговорила Софья, – меня не покидает чувство, – снова зашептала она, – что я здесь случайно…

– И это чувство тебя покинет, – прошептала Кати, – потому что здесь нет случайных людей, а случайностей вообще не бывает на свете.

Ученики постепенно начали подниматься с мест, какой-то старшекурсник появился на сцене и попросил минутку внимания. Он объявил, что после посвящения в ученики академии у них есть две недели свободного времени. Софья с Кати тоже встали с мест и направились к выходу.

– Мы еще не начали учиться, а уже начались каникулы, – это Софья недоумевала вслух. – Мы еще ничему не научились!

– Мы прошли сейчас посвящение в ученики и теперь нам нужно передохнуть, – отозвалась Кати, – я второй раз начинаю учебу, первый раз моя учеба закончилась как раз на посвящении.

– Почему? – удивилась Софья.

– Потому что было очень тяжело, – объяснила Кати, – поэтому дай мне, пожалуйста, свой телефон, нам нужно оставаться на связи, это важно для поддержки.

И Софья, конечно же, дала Кати свои телефон и адрес, потому что Кати была такая милая и все знала, и она была единственная, с кем можно было поговорить об Атлантиде. Хотя у Софьи было много знакомых, которые читали эзотерические книги, они казались ей «полузасушенными», они были такие правильные и педантичные. Они считали своим долгом обратить её на путь истинный, но Софье ничего не прививалось, кроме чувства вины. И путь их ускользал от Софьи, и она чувствовала себя такой непутевой с ними. Неправильной, безалаберной и легкомысленной. Она никак «не переделывалась» при всем их участии в ее жизни.

Выйдя за ворота академии, они обе обнаружили, что на улице начало темнеть.

– Восемь часов времени исчезло, – спокойно проговорила Кати.

– Это как-то не очень удобно, – неуверенно отозвалась Софья. И болтун, конечно же, уцепился за эту мысль. Как она будет общаться с Марком, если из её суток вылетает по восемь часов? Как она собирается ему объяснять, где она была, с кем была и чем занималась. Она б могла ему сказать, что сидит целыми днями за переводами… Но почему она тогда не подходит к телефону?..

На остановке она попрощалась с Кати, та поехала домой на троллейбусе. «Мы все такие обыкновенные, – думала Софья, наблюдая, как Кати проходит по троллейбусу в поисках свободного места. – С виду, конечно», – добавила мысленно Софья и отправилась пешком вдоль канала.

Дома она стояла долгое время перед окном и наблюдала, как в окнах дома напротив зажигается свет, и вспоминала о том, что пережила в медитации. Это было такое приятное ощущение парения, ощущение невесомости, чувство другого существования, более тонкого, чем привычное. Софья не могла подобрать точных слов… Это было любовное бестелесное существование, когда сознание «раздувается» как шар, на котором совершают полеты вокруг земли.

А потом она провалилась в глубокий сон на три дня, три дня с короткими перерывами. Что она делала в перерывах между сном, она не помнила. Она проснулась в обед четвертого дня от телефонного звонка. Это была Кати.

– Ну и что, ты уже приходишь в себя? – Это был ее первый вопрос.

– Э… а нам, вообще, хватит две недели, чтоб прийти в себя? – спросила в ответ Софья.

– Ха-ха-ха, – засмеялась Кати, – ты что, нам некогда отдыхать, у нас впереди учеба!

– Я перестала чувствовать время, – проговорила Софья, – и в голове какой-то хаос.

– Это не хаос, – отвечала Кати, – это настройка!

– Ха! Я что, какой-то радиоприемник? Длинные волны – короткие волны… – засмеялась Софья в трубку. – Все это мне немного… ненормально…

– О! Это гениально, радиоприемник! – мгновенно отозвалась Кати, – надо запомнить! Мы, действительно, приемники. Мы сейчас принимаем случайные волночки, а Эль Шара принимает Учителя.

– Но как же его зовут? – снова спросила Софья, и в этот момент она услышала звонок в дверь. Быстро попрощавшись с Кати, пообещала ей позвонить вечером, и пошла открывать: она не хотела разговаривать при Марке, и она была уверена, что это он стоит на пороге и ждет, пока откроют дверь.

На пороге стоял Марк.

Софья поприветствовала его, но он молча шагнул через порог и уставился на Софью. На лице у него было нескрываемое удивление, и злость тоже была едва скрываемой. Он осмотрелся по сторонам. В квартире был беспорядок.

– Ты больна? – спросил он.

– Почему? – спросила Софья.

– Странно ты выглядишь, – ответил он, оставаясь стоять в прихожей. – Ты одна?

– Э?.. Ну и странные у тебя вопросы, – удивилась Софья.

– Если бы, – возразил Марк, – я звоню тебе три дня подряд, и никто не берет трубку. Что с тобой? Ты выглядишь как… – Марк запнулся.

Софья хотела было спросить, как она выглядит, но промолчала: зачем усложнять ситуацию. Она пригласила Марка пройти, он сел на один конец дивана, а она – на другой.

– Ты не думаешь о том, что ты испытываешь мое терпение? – спросил обиженно Марк.

Софья вздохнула и виновато опустила голову, но продолжала молчать, а Марк считал, она должна оправдываться.

«Если честно сказать, я вообще о тебе не думала… в эти дни, – мелькнул ответ в голове у Софьи. – Тем более, мне не приходит в голову думать о твоем терпении… И, кажется, у тебя вообще нет никакого терпения».

– Что с тобой происходит? – снова спросил Марк.

Софья покачала головой из своего угла, нет, она не больна.

– У тебя, что, похмелье?

Софья качнула головой: нет, у нее не похмелье, – все больше удивляясь его вопросам.

– Я не понимаю, ты, что, колешься?

Что-то вздрогнуло внутри Софьи, она вспомнила недавние слова Кати: «Жизнь за оградой покажется тебе сном». Вспомнила, как Марк подвел ее к воротам на последней прогулке, и Софья слегка улыбнулась этому воспоминанию.

– Извини, мне просто нужно было отдохнуть, – проговорила Софья. – Я не колюсь, – при этом она подняла рукава кофты, – у нас был девичник и мы выпили немного лишнего.

Софья замолчала. Не рассказывать же ему про Атлантиду. Иногда правда фантастичнее всякой лжи. Да и сколько правды может вынести обычный человек? – Ему кажется, он во что бы то ни стало должен узнать ее, эту правду, а когда узнает, – уж лучше бы он ее не знал.

Марк как будто был удовлетворен ответом Софьи, ему в голову не пришло, что у его будущей жены не было таких знакомых, с кем бы она могла так напиться, что ей невозможно было дозвониться в течение трех дней.

– У нас свадьба, – напомнил Марк, – и, как ты знаешь, я пригласил шефа и мне нужна презентабельная жена.

– Я знаю, – проговорила Софья. – Все будет хорошо.

На этом они и договорились, а потом Марк вышел, а Софья осталась сидеть на диване, она медленно погружалась в оцепенение, похожее на сон. Марк аккуратно прикрыл за собой дверь. Софья в этот момент пыталась прикрыть ноги пледом, до кровати дойти уже не было сил, она еще успела услышать тоненький голосок: «Я не хочу замуж, – и подумать, – что делать, если собственная душа не хочет замуж?» – и провалилась в глубокий исцеляющий сон.

Ее разбудил звонок Кати, подходя к телефону, она уже знала, что это Кати. Странным было, что Марк не мог до нее дозвониться, в то время как Кати всегда дозванивалась.

– Не забывай, что тебе нужно много пить, – проговорила Кати, на что Софья засмеялась прямо в трубку, вспоминая вчерашний разговор с Марком. Она «переспала» этот разговор, и он не казался ей теперь каким-то жизненно важным, как и сама свадьба. Ей желалось теперь как можно быстрее и спокойнее «перескочить» день свадьбы, а потом снова жить по-старому. Если это возможно.

– У меня кружится голова и вообще, меня колбасит, – проговорила она, – не знаю…