Книга: Маунтолив - Лоренс Даррел

Живой интерес вызывает и экзотика — загородное поместье в дельте Нила, и коренное население, копты — потомки тех самых древних египтян, профили которых все мы видели в учебниках истории, и роман молодого английского дипломата и зрелой красавицы, хозяйки поместья.

Здесь совсем не будет главного героя первых двух книг, еще одного юного англичанина, Дарли — но оба персонажа, обе эти пары, Маунтолив и Лейла, Дарли и Жюстин, смотрятся как парные портреты, друг с другом перекликаются. Автор же и пишет «Исследование современной любви» (подзаголовок «квартета»).

Юный дипломат расстается с возлюбленной на целую жизнь — его переводят то в Европу, то в Россию, но связь не обрывается, между ними идет постоянная переписка, и под воздействием Лейлы формируется и личность, и карьера Маунтолива. Эта женщина играет главную роль в его судьбе. И вот через много лет он возвращается в Александрию.

Эта история любви вызывает сочувствие, несмотря на то что ГГ к концу романа мельчает, съеживается как шагреневая кожа — но и это видится естественным жизненным этапом, и несмотря на старания зубоскала-автора, карикатурой ГГ так и не становится, сохраняя доспехи романтического героя.

Подбросит ли новые смыслы "Клеа", осветив сюжет с пары-тройки новых ракурсов, или последняя часть будет своеобразным парафразом многословной и почти лишенной действия "Жюстин"? Будет любопытно почитать.

Он мой. Третья часть "Александрийского квартета" покорила сердце. Первые два тома читала сдержанно уважительно и большей частью для общего развития, в четвертый уже вросла, но то был явный откат. С "Маунтоливом" случился прорыв. Тот сорт конвертации, какой человек с librum addict поймет без дополнительных объяснений, а прочим и объяснять бессмысленно. Редчайший сорт слияния и поглощения, когда перестаешь быть сторонним наблюдателем, превращаясь одновременно во всех действующих лиц какой-то из сцен и во все слова, какими она написана.

Когда текст становится источником физического наслаждения, той эйфории, которая у Набокова сопровождалась дрожью вдоль позвоночника, какую Стивен Кинг зовет восторгом абсолютного узнавания, а у меня бабочки порхают в солнечном сплетении. Не к тому, что все великие люди поумирали и мне что-то нездоровится, просто у всякого эта читательская радость проявляется по своему, но физиологическая составляющая включается непременно и тут уж не ошибешься, книга твоя.

История молодого посольского работника, впервые появившегося в Египте за двадцать лет до описываемых событий и сдружившегося с семейством знатных христиан коптов Хознани: сильно на возрасте инвалид муж, молодая красавица жена, двое сыновей-подростков Наруз и Нессим. Когда Лейла станет любовницей молодого англичанина, в этом не будет вульгарности, в большинстве случаев сопровождающей адюльтер. Ее брак был не по любви, классический расчет идеального для дочери, на взгляд отца, замужества,. Молодая красавица приняла отцовскую волю, смирилась с ней, родила мужу двух сыновей.

Однако теперь понимая силу телесного притяжения и собственную неспособность утолить ее, муж позволил эту связь. Которая, впрочем, со временем превратилась в нежную, исполненную взаимного уважения, дружбу длиной в два десятилетия. Переписка с Лейлой станет источником многих духовных радостей для одолевающего ступень за ступенью лестницу дипломатической карьеры Маунтолива. Третий роман вводит читателя в мир политических интриг с поддержкой молодого еврейского государства, в котором Нессим видит силу, способную послужить противовесом безраздельному мусульманскому владычеству в регионе. Роль Жюстин, самая ее фигура обретает сложность, объем, жертвенность страдательного залога (по-прежнему не облекаясь живой плотью, она до самого конца так и останется для меня созданием иного, не человечьего рода)

В книге по-прежнему много экзотики, может даже больше, чем в двух предыдущих, но полюбила не за то. Третья часть для меня - это череда невероятной живости сцен. Вот Маунтолив на рыбалке и водоплавающие птицы взметываются разом ввысь, и нужно беречь лицо от зимородков, которые, чуя рыбу, дуреют. А вот у него болят уши (непременно в первую ночь после возвращения домой) и мать капает разогретым салатным маслом. А торг с послом в Советской России за подержанный мундир! Танец Персуордена с Лайзой на Трафальгарской площади в честь дня рождения Блейка! Скоби, напяливший дамскую шляпку!

Фигура Скоби невероятная удача романа, изобилующего колоритными персонажами, которые тускнеют на его фоне. Потрясающий, немыслимый уровень витальности, раблезианская избыточность, в сути, маленького человека. За одного этого героя Дарреллу должно сто грехов проститься, буде какие имелись. И еще одно - записываю для себя, время вымывает из памяти подробности, а прочтешь вот так свой текст, спустя годы, и вернешься ненадолго туда, где была счастлива - вся ночь Персуордена с Мелиссой. Это немыслимо хорошо.

Массау аль кхаир, дорогие экскурсанты! Это уже третья наша экскурсия и эмпирическим путём я пришёл к выводу, что вам необходима чашечка крепкого кофе, каждому. Поэтому запасся несколькими термосами этого напитка. В этот раз мы не будем никуда ходить, а поговорим о коптах. Собственно, "Копт" и переводится как "Египтянин", восходя к древнегреческому "айгюптос", сами копты утверждают, что их предками были древние египтяне. В разные века Египтом владели и греки, и римляне, и византийцы, и персы, и османцы, позже французы, а в начале прошлого века Египет был под началом британцев. И, если верить некоторым источникам, от этих бесконечных переходов от одной власти к другой, больше других страдали копты. Но они делали упор на образование и многие представители этого народа были не последними шестерёнками в государственном механизме. Но всё изменилось с приходом британцев. Консерваторы по натуре, они с недоверием отнеслись к коптам, занимающим высокопоставленные должности и провели полную чистку в чиновничьих рядах. Сменив коптов англичанами. Большую роль в жизни коптов играет и Коптская церковь, появившаяся в 451 г., после раскола на Халкидонском соборе. Копты, да и многие другие христиане, во время правления Римской империи, подвергались гонениям. Особо в гонениях на христиан в целом и на коптов в частности отличились императоры: Деций, Валериан и Диоклетиан. Большинство коптов считают себя православными, но их православие немного отличается от общепринятого, беря за основу учения Александрийской богословской школы.

Вот мы и познакомились с историей коптов, совсем немного, но этого достаточно, чтобы понять, что они из себя представляют и как относятся к британцам, об одном из которых и пойдёт речь далее.

Маунтолив, вот тот британец, который нас интересует. Молодой, дерзкий и подающий большие надежды британский дипломат, который влюбился в представительницу коптского народа и всё бы ничего, но Лейла ему в матери годится и два её сына, чуть ли не его ровесники. Короче, закрутил этот вдохновитель Максима Галкина и Прохора Шаляпина с прекрасной матерью Нессима и Наруза, про которых мы говорили вчера, а тут его перевели из Египта. Прошло немало лет, прежде чем он получил повышение и в должности британского посла, вернулся в эту пустынную страну. Но Лейла уже утратила свою красоту и скрывает, покрытое оспинами и струпьями лицо, за маской. И, если верить её словам, то она не вполне compos mentis. А Маунтолив всё это время поддерживал эпистолярную любовь с ней, а стоило ли? Вот в чём вопрос. Дело осложняется ещё и тем, что Нессим оказывается втянут в коптский заговор, а заговор ли вообще, или очередная мистификация нашего старого знакомого Бальтазара, который строчит бустрофедоном записочки кому ни попадя, чем и привлекает внимание контрразведчиков. Удивляет то, что в Нарузе - этом неотёсанном мужлане с повадками мясника - просыпается пророк, а Персуорден - эгоистичный писатель, который единственный не хотел Жюстин, встаёт на защиту всей этой братии, во главе которой стоит Нессим. Он даже отправляет Маунтоливу преинтереснейшее письмо, в котором, помимо братьев Хознани, фигурирует и очкарик Дарли, и хитрец Помбаль, и параноик Маскелин, который во всём видит посягательства на британскую корону. А дружеские посиделки в кафе "Аль Актар и собрания кружка каббалистов, считает сходкой революционеров. Не буду утомлять вас дипломатическими терминами, типа: экзекватура, сикофант, хиатус, апология, штудия итд. Вы и так уже спите. Стоп! Как это вы спите? Я же споил вам лошадиную дозу кофе? Вот же гады эти александрийские торговцы, наверное сторговали мне цирконий вместо кофе или ещё какую дрянь подсунули! Ладно, Ахмед, держи курс на отель "Сесиль", уложим этих голубчиков и отправимся в кафе "Аль Актар". Завершим сегодняшнюю экскурсию в хорошей коптской компании!

Слова Персуордена. Теперь я разобралась, что это британский подданный, даже служащий в посольстве. Как это знакомо - устранять неугодных и развязывать войны чужими руками. **** Во второй части тетралогии Даррелл обещал читателям всесторонне исследовать любовь. Внимание: две первых книги смело можно было не читать. Это была вовсе не любовь, и даже не одурачивание наивного Дарли, точнее, одурачивание не только его одного. Это был... голый, прагматичный политический расчет. Причём автор не разъяснил нам, зачем Нессиму была нужна сложная комбинация. Что бы выиграли копты после укрепления бандитствующих или партизанящих, это смотря с какой стороны посмотреть, палестинских Евреев. Довоенную ближневосточную историю я совсем не знаю. Даррел в предуведомлении предостерёг не копаться и не искать реалий, история могла быть изменена в угоду персонажам. Различия с предыдущими частями квартета на этом не заканчиваются. Третий роман выбивается из квартета тем, что речь в нём идет от третьего лица. О герое, в честь кого озаглавлен роман, мы узнаем много, даже чересчур. Также предостаточно мы узнаем о Персуордене. Считаю лондонскую линию, инцест с сестрой и русскую зиму лишними, написанными для объёма. Диалогов в романе больше, а рассуждений о чувствах, к моему несказанному облегчению, меньше. Читала первую половину романа и много раз напоминала себе, что надо читать бездумно. То ли я ничего не поняла, то ли 20-е в романе перемешались с 30-ми, но в Берлине отжигает негритянский джаз, а военные тучи уже сгущаются. Нессим ведет дела с предприятиями Круппа, которые в 20-е должны бы поприжать, какие там поставки... Накануне войны европейские дипломаты должны бы бегать как в одно место ужаленные, а британскому послу в СССР работать вообще лениво. В рецензии на "Жюстин" я возмущалась мыльнооперной сценой в детском борделе. Она объяснилась практичным заманиванием Маунтолива для компрометации британского посла. Кстати, стиль романа местами чрезмерно уклончив в подражании речам посольских. Ну так что, одна сериальная сцена разрешилась, зато другая нарисовалась. Мать Нессима и Наруза много лет переписывалась с Маунтоливом. Можно сказать, культурно его воспитала. Оба долго ждут встречи, но встретившись, на её мольбы о спасении сына, Дэвид лишь морщит нос, постарела, мол, ты мать, подурнела, и пахнет от тебя как от провинциальной арабки. Британский посол, ты достойный званию служащий или кисейная барышня? Также подтвердились мои возмущения насчет мужского ума Жюстин. Его и вовсе не было, а её дневник - это перепечатки под диктовку Арноти разных кусков, не вошедших в его роман. Приятно угадать хоть что-то. Ещё отмечу, что Лондона в книге больше, чем Александрии. Видимо, впечатления автора малочисленны. Повторилась сцена с подробным описанием разрубания живых верблюдов. Точно такая же описана в "Жюстин" в выдержках о её детстве. Британских дипломатов, как и у нас чиновников высокого ранга, местные развлекали охотой и рыбалкой. Оба действа описаны подробно и ярко. Умеет же Даррелл, когда перестает нудеть на отвлеченные темы. Я устала от романа. Моя бы воля, сократила бы две первых книги до одной, да и третью бы поурезала. На "Клеа" уже надежды нет. Две последних книги квартета не стала слушать в аудио, уже безразлично, если что-нибудь сюжетно важное упущу. P.S. Не знаю, за какие обиды отыгрывался Даррелл, но положительных или просто обрисованных симпатичными среди британских подданных нет. Снова все в черном-пречерном цвете, это удручает. Скоби, Помбаля и Клеа в романе почти нет, не удается отдохнуть ни на чьих репликах.