Текст книги "Дневник служанки"

Человек с фотоаппаратом

Разговаривая с Мией у входа в отель, Джон Риттенберг понятия не имел, что за ним наблюдают из неприметной машины, припаркованной на другой стороне улицы.

Человек в машине поднял фотоаппарат, выставил телеобъектив в открытое окно и отрегулировал фокус, чтобы запечатлеть не только Риттенберга и женщину, но и название отеля над входом.

Щелк-щелк-щелк…

Вот брюнетка шагнула вперед и поцеловала Риттенберга в щеку.

Щелк-щелк-щелк.

Вот она повернулась и пошла вдоль тротуара, двигаясь непринужденно и легко – с тем особым шиком, свойственным многим женщинам, которых можно встретить на улицах Милана или Парижа. Риттенберг с жадностью смотрел ей вслед, и наблюдатель не сдержал улыбки.

Но вместо того, чтобы пойти за женщиной, Джон вернулся в вестибюль отеля.

Наблюдатель сфотографировал и этот момент.

Опуская фотоаппарат, он подумал, что все могло бы кончиться совершенно иначе, если бы Риттенберг все-таки попробовал догнать брюнетку. Сама она, судя по всему, была нисколько не против, но Джон предоставленной ему возможностью почему-то не воспользовался.

Мэл

1 ноября 2019 г. Пятница

Уже близился вечер, когда Мэл и Бенуа встретились в участке с другими членами группы по расследованию особо тяжких преступлений. Кроме них, за столом для совещаний в рабочем зале сидели дознаватели Арнав Патель и Джек Дафф, полицейский координатор Лула Гриффит и делопроизводитель Гэвин Оливер, который занимался всей связанной с расследованием документацией, включая получение ордеров на обыск и задержание. Группа была небольшой, но надежной, к тому же, кроме этих четверых, в распоряжении Мэл находились отдел криминалистических экспертиз, патрульные нескольких городских полицейских участков, аналитики и специалисты технической поддержки. В случае необходимости Мэл могла довольно быстро подключить всех этих людей к расследованию, но на данном этапе этого пока не требовалось.

Будучи руководителем группы, Мэл села во главе стола. Перед ней стоял ноутбук, а за спиной на стене висел большой экран. В зале было жарко, и к тому же кто-то из присутствующих принес пиццу – теперь в воздухе витали удушливые запахи чеснока, копченой колбасы и разогретого сыра, и Мэл не терпелось поскорее закончить совещание и вернуться к «полевой» работе.

– Итак, на данный момент у нас нет прямых доказательств того, что мы имеем дело с убийством, – сказала она. – Но действовать мы будем исходя из предположения, что убийство все-таки имело место. Пробежимся по фактам… – Она нажала клавишу на ноутбуке, и на экране за ее спиной появилось изображение дома Нортов. – В этом особняке в фешенебельном районе Западный Ванкувер нами обнаружены следы борьбы и большое количество крови. Официальное название особняка – «Нортвью», но среди соседей он известен как «Стеклянный дом». Патруль прибыл на место по звонку восьмидесятидевятилетней соседки Бьюлы Браун, которая утверждает, что вчера вечером в 23 часа 21 одну минуту ее разбудил громкий женский крик. Следует иметь в виду, что миссис Браун находится на паллиативном уходе и принимает опийсодержащие и другие сильнодействующие препараты. Следовательно, ее свидетельские показания нельзя считать стопроцентно надежными, хотя, по словам миссис Браун, из-за проблем с памятью она записывает все события, произошедшие в течение дня.

Мэл нажала другую клавишу. На экране появилась фотография подъездной дорожки и дома Бьюлы.

– Угловое окно комнаты миссис Браун находится на втором этаже ее дома. – Мэл показала окно на снимке. – Из него хорошо просматривается подъездная дорожка «Стеклянного дома». По словам свидетельницы, утром в «Стеклянный дом» приехала уборщица из клининговой компании «Помощь Холли». Свой желтый «субару кросстрек» уборщица припарковала на дорожке вот здесь… – Мэл ткнула ручкой туда, где стояла машина. – На передней дверце «субару» имелся логотип компании…

На экране возникло изображение логотипа.

– Любопытно, – продолжала Мэл, – что, по словам свидетельницы, «субару» все еще стоял на прежнем месте, когда в 18 часов 14 минут позади него припарковался темно-серый «ауди», из которого вышли мужчина лет сорока и женщина чуть помладше. Бьюла Браун утверждает, что женщина – брюнетка с длинными волнистыми волосами – находилась на позднем сроке беременности. Мужчину она описывает как высокого, хорошо сложенного, с рыжевато-коричневыми волосами. Женщина держала в руках букет цветов и коробку с пирогом.

Мэл вывела на экран снимок увядшего букета, лежащего на гранитном крыльце рядом с помятой коробкой, из которой вытекал темный ягодный сок.

– По всей вероятности, женщина уронила цветы и коробку на крыльце. В букет была вложена открытка, подписанная некой Дейзи…

Еще один щелчок клавиши, и на экране появилась увеличенная фотография открытки:

Вот и конец нашей свободе.

Удачи тебе, подруга, это был тот еще аттракцион!

Спасибо за поддержку.

Дейзи.

Х

– Обратите внимание: на нижней части открытки имеется логотип «Цветы Би» – цветочного магазина в Пойнт-Грей. Пирог, судя по коробке, был куплен в бистро «Пи» в том же районе.

– Значит, – предположил Арнав, – эта «Дейзи» купила в Пойнт-Грей пирог и букет, а потом в сопровождении мужчины приехала на «ауди» в «Стеклянный дом». Если они прибыли туда в начале седьмого, то, возможно, их пригласили на ужин, а пирог – это десерт. Пара, вероятно, живет в Пойнт-Грей.

– Сразу после совещания мы с Бенуа отправимся туда – зайдем в бистро и цветочный магазин, – сказала Мэл и, двинув мышкой, открыла еще несколько файлов. На экране появились фотографии входной двери и залитой кровью гостиной.

– Никаких следов взлома или насильственного проникновения, – сказала она. – Трупа нет. Дома – никого. Несмотря на холод и дождь, парадная и задняя двери были распахнуты настежь. Внутри – полная иллюминация. Камеры наблюдения были выключены, так что никакими записями о событиях вчерашнего вечера мы не располагаем. – Мэл заглянула в блокнот. – Владельцы «Стеклянного дома» – Харуто и Ванесса Норт. На данный момент их местонахождение остается неизвестным, но в гараже стоят два люксовых автомобиля, зарегистрированных на их имя.

Некоторое время Мэл продолжала рассказывать группе о том, что еще они с Бенуа обнаружили в «Стеклянном доме». Рассказ она сопровождала фотографиями следов волочения, брызг крови на стене, перевернутой мебели, статуэтки со следами крови из спальни, окровавленной кроссовки с носком возле кровати, ножа для разделки мяса из бассейна и кулона с бриллиантом, найденного в щели между диванными подушками.

Наконец на экране появилась фотография блондинки тридцати с небольшим лет.

– Бенуа, продолжишь?

Бенуа чуть подался вперед. Благодаря комплекции выглядел он внушительно, и внимание присутствующих тут же переключилось на него.

– Миссис Браун утверждает, что видела двух человек в плащах, которые тащили какой-то тяжелый предмет, предположительно – свернутый в трубку ковер, пропавший из гостиной первого этажа. Ковер они погрузили на заднее сиденье «ауди», после чего один человек сел за руль. Его сообщник сел в «субару», затем обе машины покинули место происшествия. Миссис Браун утверждает, что предполагаемые преступники очень спешили. Что касается этой женщины… – Бенуа показал на изображение блондинки, – это Кит Дарлинг, уборщица, которая приехала в «Стеклянный дом» утром. Фотографию нам предоставила ее работодательница Холли Магуайр – владелица и директор клининговой фирмы «Помощь Холли».

На несколько секунд детективы замерли, внимательно рассматривая снимок.

Дарлинг была довольно привлекательной женщиной, но ее привлекательность была особой. Озорной, чуть лукавый взгляд из-под длинных накладных ресниц и легкая полуулыбка придавали ей такой вид, будто она втихомолку посмеивалась над чем-то, что известно только ей одной. Губы Дарлинг были подкрашены ярко-розовой помадой, а зачесанные наверх светлые волосы собраны в два небрежных пучка, на шее – черная бархотка.

– Холли Магуайр сообщила, что Кит Дарлинг состоит у нее в штате уже восемь лет и является одной из самых надежных и добросовестных работниц. На протяжении последнего полугода с небольшим Кит убиралась в «Стеклянном доме» дважды в неделю. Магуайр подтвердила, что Дарлинг водит желтый «субару кросстрек» с логотипом фирмы на передних дверцах. Кроме того, она заявила, что вчера Кит Дарлинг не отметилась в офисе по окончании рабочей смены и не явилась на корпоратив по случаю Хеллоуина…

Бенуа бросил быстрый взгляд на фотографию и продолжил:

– Родственников у Кит Дарлинг нет – во всяком случае, Магуайр о них ничего не известно. В качестве контактного лица на случай чрезвычайных обстоятельств Кит оставила телефон и адрес своего близкого друга Бун-ми Селима. Когда Холли Магуайр ему позвонила, он сказал, что тоже понятия не имеет, где сейчас находится Кит. Поскольку на телефонные звонки она не отвечала, Селим съездил к ней на квартиру, но и там Дарлинг не оказалось. Желтого «субару» у подъезда также не было, и Селим попытался подать в полицию заявление об исчезновении.

– Похоже, у Кит Дарлинг серьезные проблемы, – заметил Джек.

– И у остальных тоже, – добавила Лула. – Нам до сих пор не удалось обнаружить ни супругов Норт, ни идентифицировать пару, которая приезжала в «Стеклянный дом» на «ауди». А поскольку в деле фигурируют две беременные женщины, нынешнее местонахождение и состояние которых неизвестно, приходится предполагать, что… – Она немного помолчала. – …Что опасность может угрожать и двум еще не родившимся младенцам.

– Арнав, – обратилась к детективу Мэл, – займись социальными сетями. Нам нужна любая информация по Кит Дарлинг: ее друзья, комментарии, последние передвижения, возможные планы на вчерашнюю ночь и прочее…

Арнав кивнул.

– Уже.

Мэл повернулась к Джеку:

– Что говорят другие свидетели? Может, наши «ауди» и «субару» зафиксировали какие-то камеры?

– Подомовой обход выявил еще одного свидетеля, который около полуночи выгуливал собаку около пересечения проезда, идущего от «Стеклянного дома», и главной дороги, – сказал Джек. – Он видел два автомобиля, подходящие под описание «ауди» и «субару». Как и миссис Браун, свидетель сообщил, что машины не остановились на знаке и что он слышал визг покрышек, когда автомобили сворачивали на Марин-драйв. В настоящее время несколько человек просматривают записи видеокамер, расположенных на этой улице и на мосту. Если машины двигались по Марин-драйв на восток – а свидетель утверждает, что это так, – у нас есть несколько вариантов. Они могли свернуть в жилой район и теперь отсиживаются где-то на Северном берегу. Либо же они доехали по Марин-драйв до района Дип-Коув или свернули на один из мостов через залив и теперь находятся где-то в Центральном Ванкувере.

– Начните с камер на мосту Лайонс-Гейт, – сказал Бенуа. – Если этот «ауди» приехал из Пойнт-Грей, есть вероятность, что туда он и вернулся.

– Или не вернулся, – возразил Джек. – Возможно, сначала они отправились в какое-то укромное местечко, чтобы без помех избавиться от «ковра».

– Ладно, – сказала Мэл. – Будем пока действовать на основе того, что у нас есть. В первую очередь необходимо разыскать эти две машины, идентифицировать таинственных гостей и найти Нортов. И еще нужно собрать максимум информации по исчезнувшей Кит Дарлинг. В общем, на сегодня дел хватит. Предлагаю встретиться здесь завтра ровно в шесть утра. Надеюсь, к этому времени эксперты получат хоть какие-то предварительные результаты – нам нужно понимать, с чем мы имеем дело.

Мэл по очереди посмотрела на каждого из членов группы.

– Учитывая обильную кровопотерю и характер следов крови, можно предположить, что жертва либо серьезно ранена, либо… либо нам нужно искать тело. Лула, пошли кого-нибудь проверить приемные покои больниц и морги.

Распределив задания, Мэл посмотрела на часы.

– Ну, по коням. Время уходит.

Дневник

Холли позвонила, когда я заканчивала уборку в «Розовом коттедже». Это словно был знак свыше. Кто-то там, наверху, давал мне последний шанс отказаться от работы на Риттенбергов, пока я не увязла слишком глубоко. Но меня опять «замкнуло». Я не смогла заставить себя попросить Холли освободить меня от этого контракта. А когда Холли поинтересовалась, не смогу ли я отработать несколько дополнительных смен вместо другой уборщицы, которая внезапно заболела, я согласилась – раз уж в ближайшие дни я буду очень занята, у меня просто не хватит ни времени, ни сил, чтобы погуглить Джона и Дейзи Риттенберг и просмотреть их странички в социальных сетях. Дополнительная работа давала мне время одуматься и принять правильное решение. Умная Кит Дарлинг так бы и поступила. Умная Кит Дарлинг прекрасно знала, что поиски в доме Риттенбергов не приведут ни к чему хорошему.

К сожалению, верх взяла другая Кит.

Сегодня я отпахала несколько смен подряд. Сейчас я дома. Конечно, устала, конечно, вымоталась. Но уже через час мне нужно ехать в театр, где наша любительская (и некоммерческая) труппа дает «Три жизни Марии». Я играю Марию. Мы выступаем уже восемь недель, и осталось всего два спектакля. Завтра мы в последний раз выйдем на поклон к зрителям, после чего «Марию» снимут с репертуара – на время или, быть может, навсегда.

Как бы там ни было, мне нужно торопиться, чтобы записать хотя бы самое важное…

Теперь, дорогой Дневник, ты знаешь, в чем суть моей психологической проблемы. Ну а у кого с головой все на сто процентов в порядке? И вообще, раз уж моя психоаналитичка настаивает на том, что мое стремление совать нос в чужие дела носит характер зависимости, то это зависимость «высокофункциональная» – я умею хорошо ее скрывать. Со стороны моя жизнь весьма себе ничего. Мое хобби, нет – моя страсть! – это любительский театр. Импровизация, иммерсивные представления, кукольные представления, пантомима – все это я просто обожаю. Еще мне нравится наряжаться и ходить с Буном на травести-шоу. Я люблю шик и блеск, люблю яркие костюмы, люблю притворяться кем-то другим. Я могу быть кем угодно и в то же время – никем, уборщицей-невидимкой, которая шарит в ящиках чужого письменного стола. Призраком, который живет в вашем доме.

В театре у нас с Буном много хороших друзей. Мы члены одной любительской труппы, но мы не только вместе выступаем. Мы общаемся, ходим в кафе и регулярно собираемся поиграть в «Подземелья и драконы»[10]10
  «Подземелья и драконы» – настольная ролевая игра в жанре фэнтези.


[Закрыть], потому что в этой игре тоже нужно исполнять разные роли.

Да, дорогой Дневник, я вижу, на что ты намекаешь. Ты хочешь сказать, что даже моя повседневная, видимая жизнь – «нормальная» часть меня – тесно связана с ролями, масками, вымышленными персонажами. Реальная я – призрак. И эта реальная «я» пишет сейчас эти строки, потому что ее психоаналитичке очень хочется понять, почему ее пациентка так сильно хочет остаться бестелесным духом.

Вот что я тебе скажу, дорогой Дневник… На самом деле я очень горжусь собой. Мне удалось справиться с собой и не пробить Риттенбергов по Интернету. Я не рылась в социальных сетях в поисках их страничек. И благодаря этому у меня все еще есть возможность сказать Холли, что я не смогу убирать в их особняке.

А это значит, что я все еще контролирую ситуацию.

Я смотрю на часы. Так и есть, я опаздываю. Меня ждет Мария – молодая женщина, которой, согласно сценарию, выпадает шанс трижды переиграть одно решающее событие из своей жизни. Каждый раз она выбирает по-другому, и каждый раз течение ее жизни коренным образом меняется. В одной жизни Мария решает не прерывать нежелательную беременность, сохранить ребенка и в конце концов выходит замуж за его отца. Во второй своей жизни она прогоняет любовника, делает аборт и становится влиятельной бизнесвумен. В третьей жизни Мария просто плывет по течению – одинокая мать, ведущая богемное существование. И надо сказать, в каждом из трех вариантов находятся свои плюсы и минусы.

Прежде чем выбежать за дверь, я все же проверяю мой инстаграм-аккаунт @лисицаиворона и отыскиваю последний пост. Это ролик, на котором я стою в детской «Розового коттеджа» и прижимаю к животу УЗИ-снимок ребенка Дейзи и Джона. Я улыбаюсь, а за моей спиной кружат в хороводе слоны и единороги. Звучит колыбельная, но звук неприятный, дребезжащий, словно саундтрек к фильму ужасов (я добавила фильтр, который сделал ролик одновременно невинным и пугающим). Ну и теги: #ждеммалыша, #жизненныйвыбор, #жизнькоторуюяпредпочла.

Мой пост набрал уже 207 лайков. Людям нравится. Раздел «Комментарии» полон поздравлений, смайликов и сердечек. Я не знаю, что за люди подписались на этот случайный, фейковый аккаунт, но они искренне за меня рады.

Обычно я и сама радуюсь, когда вижу новые лайки.

Но сегодня испытываю только странную сосущую пустоту под ложечкой.

Во мне поселились тоска и страстное желание.

Нет, человек не всегда имеет возможность выбирать, какой будет его дальнейшая жизнь. Иногда этот выбор навязывают нам извне, вопреки нашей воле.

Ну а если впоследствии – скажем, годы спустя – нам все же представится шанс изменить сделанный в прошлом выбор? Как Марии?..

Ответ очевиден. Сто человек из ста этим шансом воспользуются.

Дейзи

18 октября 2019 г. Пятница

За тринадцать дней до убийства

Дейзи подняла смартфон повыше, склонила голову набок, улыбнулась и сделала снимок. Изменила позу. Сделала еще пару фотографий, пытаясь найти наиболее выгодный ракурс, чтобы потом выложить снимки в @ДейзиДеньЗаДнем, где она каждый день постила новое селфи. Для очередной фотографии Дейзи постаралась подобрать такой угол съемки, чтобы на заднем плане были видны рыбачившие с волнолома в Стэнли-парке горожане: возле каждого стояло ведерко для добычи, длинные лески уходили в воду. Нажимая кнопку на смартфоне, Дейзи задумалась, какими хештегами лучше сопроводить фото: #УтроВСтэнлиПарке, #РыбакиНаВолноломе, #ВыглянулоСолнце или #БудущимМамамНужноГулять?

Дейзи нравилось писать каждое слово в теге с заглавной буквы. Это облегчало чтение с экрана для тех, кто плохо видит или не может разбить тег на отдельные слова и установить между ними связь, – например, для страдающих дислексией или каким-то другим когнитивным расстройством. Так, во всяком случае, ей однажды сказали, и с тех пор Дейзи старалась показать всем, что она человек чуткий и внимательный к окружающим. Что она практикует инклюзивный подход. Уважает другие культуры и так далее, и так далее… Главная цель Дейзи состояла в том, чтобы ее нарратив – история, которую она с таким тщанием день за днем создавала у себя в Инстаграме, – пришелся по душе максимальному количеству подписчиков.

Нет, #РыбакиНаВолноломе не подойдут, решила она, – вон там рыбачит женщина, а рядом с ней еще и ребенок сидит. Может, тогда #РыбацкоеПлемя? Но и этот вариант ей не понравился: большинство рыбаков, насколько она видела, были азиатского происхождения, а слово «племя» подразумевало бы, что она считает их низшей социальной группой. В конце концов Дейзи остановилась на тегах #РыбалкаНаВолноломе, #РедкийСолнечныйДенекНаТихоокеанскомПобережье, #РадаВернутьсяВМультикультурныйВанкувер, #БудущимМамамНужныУпражнения и #КоротаюВремяПередЛанчемВБистро.

После этого Дейзи сделала еще несколько селфи, стараясь, чтобы в кадр попал ее живот. Сфотографировала она и сверкающие небоскребы, вздымавшиеся над гаванью Коал-Харбор, где садились и взлетали гидросамолеты. Джон работал на верхнем этаже одной из этих стеклянных башен, и она представила себе, как он восседает за своим столом, похожий в лучах солнца на золотого идола, и глядит на океан, на горнолыжные трассы, проложенные по склонам гор на другом берегу залива. Дейзи захотелось даже сопроводить снимки небоскребов тегами #КабинетДжона, #ПентхаусНадБухтой, #ТерраУэст, #ОтдыхНаЛыжах, #ЗамужемЗаОлимпийцем и #ДваждыЧемпион.

Но нет, она этого не сделает. Ни за что. Джону не нравилось ее увлечение Инстаграмом – он считал, что оно может довести до беды. А больше всему ему не нравилось, что Дейзи приобрела в социальных сетях определенную популярность, из-за чего некоторые крупные компании начали присылать ей образцы своих товаров для будущих мам. Например, на прошлой неделе она получила прелестнейший мобиль для детской кроватки с танцующими под музыку слонами и единорогами, а еще за неделю до этого ей прислали обалденно сексуальные легинсы для йоги, пошитые таким образом, чтобы в них помещался выросший живот.

Впрочем, сами легинсы Джону понравились, но стоило Дейзи сказать, что она намерена позировать в них для Инстаграма, настроение мужа сразу переменилось. Он заявил, что получать «подарки» в обмен на рекламу унизительно и что это ниже достоинства его жены.

«Нам не нужны подачки, Дейзи. Во-первых, мы не нищие, а во-вторых, из-за них кому-то может показаться, будто я не способен должным образом позаботиться о тебе. А мне не хочется выглядеть неудачником, который рассчитывает только на то, что ему что-то дадут бесплатно».

Дейзи опустила смартфон, но ее взгляд был по-прежнему прикован к сверкающей многоэтажной башне на берегу, где работал ее муж. В ушах у нее снова зазвучал голос Джона:

«Единственная причина, по которой у тебя так много подписчиков, – я. Ты моя жена. И ты совершенно открыто использовала этот факт в те времена, когда у тебя только-только появился Инстаграм. А ведь ты сама знаешь, что это небезопасно! Или тебе мало той шизофренички, которая выслеживала нас в Колорадо?.. Кто угодно может с помощью геолокации определить, где ты находишься в данный момент. И если ты публикуешь свое селфи из ресторана, то к тому моменту, когда тебе подадут заказ, твой сталкер уже может сидеть за соседним столиком».

Дейзи попыталась отделаться от этого воспоминания, но резкие слова Джона ожгли ее, как удар хлыста. Дейзи вспомнила, как вчера вечером муж вернулся домой, повсюду оставляя за собой алкогольный смрад.

В полной темноте Джон тихонько забрался в постель, стараясь не разбудить жену, уверенный, что она давно спит. Но Дейзи не спала. Несколько часов кряду она лежала без света, изо всех сил стараясь убедить себя в том, что женский голос в телефоне ей просто почудился, а если не почудился – что он не имеет никакого отношения к ее мужу. Увы, успокоиться ей никак не удавалось, тем более что она некстати вспомнила: Джон уже давно не пытался заниматься с ней любовью. Ее раздавшееся из-за беременности тело, как она подозревала, больше не кажется ему привлекательным.

Сейчас Дейзи мысленно вернулась к утреннему разговору с мужем. Она помнила его почти дословно.

«Так о чем Генри хотел с тобой поговорить?» – спросила она, наливая Джону кофе.

Его лицо, хмурое и помятое, слегка напряглось, в глазах появилась настороженность, и Дейзи почувствовала легкий укол беспокойства.

«Джон?..»

Он шумно вздохнул, потер лоб. Это все похмелье, подумала она. Обыкновенное похмелье, а остальное она себе придумала.

«Пожалуйста, Джон, поговори со мной. Зачем Генри пригласил тебя в паб?»

«Он хотел поговорить о последнем заседании совета директоров. Там кое-что произошло, и Генри решил, что я должен быть в курсе… – Он отпил кофе и быстро добавил: – Похоже, я не единственный кандидат на должность административного директора нового курорта».

«Что?!»

«У меня объявился конкурент».

«Не понимаю! Что значит – конкурент?»

Джон отставил кружку с кофе, чтобы поправить галстук. Дейзи показалось, она всем телом ощущает напряжение Джона.

«Джон! В чем дело?!»

«Ты знала, да?»

«Знала что? О чем ты вообще?»

«О том, что «Терра Уэст» приняла на работу нового перспективного сотрудника. Его уже перевели в штаб-квартиру, а теперь выдвигают на должность административного директора курорта «Клакуш». Неужто ни твой отец, ни твоя мать не упоминали об этом?»

«Конечно нет. Я бы не стала скрывать от тебя что-то настолько важное».

«Не стала бы, да, Дейзи? А вот мне почему-то кажется, что это с самого начала было частью вашего плана. Ты и твои родители просто заманили меня обратно в Ванкувер. Лабден пообещал мне повышение, а ты очень кстати перестала принимать противозачаточные таблетки. Раз-два – и вот я здесь!»

«Да как ты…»

«Ладно, проехали. Извини. Я не хотел».

Дейзи почувствовала, как ее глаза наполняются жгучими слезами.

«А чего ты тогда хотел? Ты мне только и твердил, что хочешь ребенка, семью, хочешь начать все сначала после… после того кошмара! И теперь ты говоришь, что я забеременела специально, чтобы заставить тебя вернуться?!»

Джон поднялся, потом снова сел. Его широкие плечи слегка поникли.

«Извини… – Он с силой потер лицо обеими ладонями. – Вчера… Для меня это было настоящее потрясение. Прости меня, Дейзи, я… я все еще пытаюсь все это осмыслить. – Он поднял голову и посмотрел на нее. – Генри не говорил ничего конкретного, но мне кажется – все уже решено. Повышение получит тот, другой парень».

Дейзи уставилась на мужа. Стены кухни поплыли у нее перед глазами. Нет, не только стены – весь ее мир пошатнулся.

«Кто… О ком ты говоришь? Какой парень?»

«Ахмед Вахид. Он намного моложе меня и не такой опытный, но…»

«Тогда почему «Терра Уэст» решила назначить директором его? Чем ты им не угодил?»

«Чем я им не угодил? Я тебе скажу, Дейзи!.. Вахид – цветной, а я белый. Белый мужчина среднего возраста. Времена изменились, сейчас всем нужна показная инклюзивность. Мое время прошло. Я теперь не у дел. И все из-за этой гребаной политкорректности!»

«Но, Джон, это наверняка не так…»

«Не так? Я выиграл для этой страны две сраных золотых медали. Горные лыжи у меня в крови. Я здесь родился… – Он с силой ткнул пальцем в стол. – Здесь, на склонах гор Норт-Шор, в том же самом городе, где была основана «Терра Уэст»! Я был символом корпорации. Все, кто имел хоть какое-то отношение к горным лыжам, знали и уважали мое имя, и корпорация успешно превращала мою известность в деньги. Мое лицо помогало продавать все что угодно, от пива и зубной пасты до таймшеров и стиля жизни. Корпорация – корпорация твоего отца – делала на мне, на моей популярности сумасшедшие бабки. Меня выжали досуха, и вот теперь кто-то решил, что мне пора на свалку, потому что у меня белая кожа и я не говорю на пяти, сука, языках!»

«Не выражайся в этом доме! – вспыхнула Дейзи. – И не приплетай к этому моих родителей! У папы был сердечный приступ, ему пришлось выйти в отставку… Я уверена, что он не имеет к этому Вахиду никакого отношения. Скорее всего, решение было принято уже после того, как папа отошел от дел».

«Допустим, твой отец действительно ни при чем. – Джон мрачно взглянул на жену. – А знаешь, что это означает? Это означает, что твой отец и, возможно, еще Генри были единственными членами совета директоров, которые хотели видеть меня на посту директора нового курорта. С чего бы еще все остальные набросились на меня, как только Лабден ушел?» – Он покачал головой.

«А тебе не приходило в голову, что этот Вахид действительно более подходящий кандидат?»

«Ты это серьезно, Дез?»

«Джонни…»

«Я уже сорок лет «Джонни»!»

«Я просто хотела сказать… Сам подумай, пять языков, это очень… впечатляет. А «Терра Уэст» сейчас как раз стремится вырваться в лидеры на мировом рынке, может, поэтому…»

«Вырваться в лидеры?.. Ну да, конечно! Теперь все понятно! За мусульманина им, конечно, дадут дополнительные очки».

От гнева у Дейзи перехватило горло.

«А он мусульманин?»

«Наверное. Скорее всего».

«Вот видишь! Ты судишь о человеке, Джон, а сам почти ничего о нем не знаешь!»

«А ты – ты знаешь?! Господи, Дез, я думал, что хотя бы ты меня поддержишь… Ладно, мне пора». – Он поднялся и направился к выходу.

«Ты что, так и уйдешь?»

«А как? Я опаздываю». – Джон открыл стенной шкаф в прихожей, чтобы достать пиджак.

«А как же завтрак? Я специально встала пораньше, чтобы все для тебя приготовить. Сядь и поешь, ну пожалуйста!»

Джон бросил взгляд на стол, где стояла украшенная зеленью яичница, румяные тосты, мармелад, сок и разрезанный пополам рубиново-красный грейпфрут. Дейзи не поленилась даже нарвать в саду оранжевых и желтых цветов, к которым добавила несколько веточек с еще зелеными листьями.

«Не для меня, а для Инстаграма», – огрызнулся он, засовывая руки в карманы.

«Ты несправедлив, Джон!»

«Давай, скажи, что не сфотографировала все это и не выложила на свою гребаную страницу». – Он схватил свой кожаный кейс.

Дейзи затрясло. Ее переполнял гнев, с которым сражалось острое желание как-то успокоить мужа, утешить его, исправить ситуацию. Пусть у них снова все будет хорошо.

«Я так и знал, – коротко сказал Джон, не дождавшись ее ответа. – Пойди проверь, сколько уже лайков». – Он потянулся к ручке входной двери.

«Хочешь, я поговорю с папой? – крикнула Дейзи ему вслед. – Хочешь, я позвоню ему прямо сейчас? Может, он сумеет как-то помочь…»

Но Джон только пробормотал что-то себе под нос и с силой захлопнул дверь. Дейзи услышала, как на подъездной дорожке заработал мотор «ауди». Джон уехал, а она все смотрела на закрытую дверь, и по щекам у нее катились слезы.

* * *

Солнце, сдвинувшись по небосклону, ослепительно засверкало на верхушке стеклянной башни, и Дейзи, рывком вернувшись в настоящее, с удивлением обнаружила, что на глазах у нее выступили слезы. Она быстро смахнула их рукавом и, посмотрев на часы, почувствовала неожиданное облегчение. Пора было ехать на встречу с Ванессой в их любимое маленькое бистро в Пойнт-Грей. Повернувшись, Дейзи пошла обратно к машине, оставленной у ворот парка. В парк она приехала, чтобы немного прогуляться по берегу моря и сделать несколько упражнений для беременных – ну и, конечно, чтобы исчезнуть из дома на то время, пока там будет работать уборщица. С Ванессой Дейзи встречалась по большей части в те дни, когда уборщица приходила наводить в «Розовом коттедже» порядок.

Пересекая лужайку, Дейзи твердила себе, что на самом деле Джон не хотел ее задеть. В нем говорили обида, уязвленная гордость, стремление защититься. И, разумеется, его тревога по поводу их общего будущего, которое в одночасье стало таким неопределенным. Она знала своего мужа, может, знала его даже слишком хорошо. Дейзи были прекрасно известны самые темные, мрачные уголки его души – души бойца, воина. Эти черты характера когда-то и помогали ему побеждать сильнейших фанатичных спортсменов со всего мира, да еще в таком опасном и конкурентном виде спорта, как горные лыжи. Будь Джон другим – не было бы побед, не было бы известности. Но сейчас ситуация изменилась, он больше не выступал и, стало быть, не имел возможности выплеснуть внутреннее напряжение в запредельном физическом усилии. Она поговорит с отцом, решила Дейзи, и он обязательно что-нибудь придумает. Вот только Джону она об этом говорить не будет, чтобы не унизить его еще больше. В конце концов, может же жена иметь секреты от мужа!