Текст книги "Свадьба на Рождество"

Лори Браун
Свадьба на Рождество

Глава 1

Лондон, 1862 год

– Я согласился отвезти золото, вот и все, – сказал Дэвис Престон, виконт Батерс. Он спокойно выдержал взгляд лорда Марсфилда. Многолетняя служба в секретном отделе министерства иностранных дел сделала его независимым, много повидавшим человеком. Он объездил весь мир и не раз попадал в опасные переделки. Но быть нянькой ему еще не доводилось!

Потягивая бренди, Престон в душе проклинал скуку и духоту Лондона. В начале сентября жить в городе просто невыносимо. Следовало бы уехать в Шотландию, стрелять тетеревов! Уж лучше общество Рипли, чем вот это. Боже правый, до начала светского сезона в Лондоне просто нечего делать.

Марсфилд откинулся на спинку кожаного кресла. В обстановке своей библиотеки, среди книг и картин, он казался воплощением успеха. Любящая жена, двое детей, удобный городской дом, обширное загородное поместье, а также уважение лордов и самой королевы – все то, чего не было у Престона.

«Не стоит завидовать, – думал Престон. – Я сам выбрал свой путь и ни разу не пожалел, что не оправдал надежд семьи».

– А почему королеву так интересует эта американочка?

Марсфилд вытащил пачку бумаг из ящика письменного стола и передал ее Престону.

– Матильда Максвелл – внучка герцога Норбундшира.

– Старика Норби?

– Герцога. – Марсфилд выдержал паузу. – Так вот, герцог лишил наследства свою дочь Сесилию, когда она сбежала в Нью-Йорк и вышла замуж за американца по имени Блейк Максвелл. Однажды экипаж Сесилии перевернулся и она погибла. Максвелл оставил четырехлетнюю дочку на попечение своей пожилой тетки, которая жила на ферме возле городка Тернбоут, штат Теннесси. Максвелл пристрастился к крепким напиткам и стал заядлым картежником. Перепробовал множество занятий – продавал лекарства, служил тапером на пароходе. Ему нужны были деньги, чтобы сыграть по-крупному.

Просматривая бумаги, Престон заметил:

– Готов спорить, ему не везло в игре.

Марсфилд продолжал:

– Когда Матильде исполнилось семь, тетка умерла. Ради дочери Максвелл попытался взяться за ум и привести в порядок нищую ферму. Прослужил несколько лет шерифом. Потом старые привычки взяли верх. Прихватив с собой Матильду, Блейк отправился колесить по стране, проворачивая более или менее удачные аферы. Так они добрались до Сан-Франциско. В один прекрасный день деньги закончились. Пришлось вернуться на ферму, где Максвелл вскоре и умер.

– А теперь старый Норби сожалеет о своем поступке и хочет облагодетельствовать внучку. Благородные намерения, хотя и несколько запоздалые. Но при чем здесь секретный отдел?

– Норбундшир состоит в близком родстве с королевой, и она хотела бы избежать скандала.

Престон был готов биться об заклад, что дело не только в королеве. Лорд явно недоговаривает. Такая у него привычка – сообщать только самое необходимое.

– Я думаю, это задачка в самый раз для вашего друга, мистера Пинкертона.

Престон бросил пачку бумаг на стол. Марсфилд усмехнулся:

– А как, по-твоему, я все это узнал? Теперь вот что. Берк отдает в наше распоряжение свою новую яхту.

– «Елену»? Мне казалось, она зафрахтована дипломатическим корпусом. Посольские миссии и все такое.

– Яхта должна пройти испытания в открытом море. Заодно отвезет вас в Америку. Вы можете отплыть в любой день. Скажем, завтра.

– Кто это завтра едет в Америку?

В библиотеку, шурша светло-зеленым шелковым платьем, стремительно вошла Анна Марсфилд.

– Престон, – ответил ее муж, вставая.

Сердце Престона забилось сильнее. Анна была когда-то его первой возлюбленной. Конечно, его чувство осталось без ответа. Но совсем забыть Анну он так и не смог…

– Никто никуда не едет. – Престон склонился к ее руке. – Дорогая, вы так прелестны и свежи, как летний ветерок. Кажется, в этом платье вы были на пикнике у Друзиллы Фрэмптон в прошлом мае?

Улыбнувшись, Анна сказала мужу:

– Видишь, кое-кому мое платье запомнилось. Значит, придется съездить к портнихе. Мне совершенно не в чем пойти на открытие нового приюта.

Марсфилд в притворном отчаянии похлопал себя по карманам:

– Вы меня разорите, дорогая.

Конечно, лорд шутил. Марсфилд бы отдал жене последнее пенни. Впрочем, подумал Престон, до этого дело не дойдет. У них с Марсфилдом были совместные вложения в одно дело, приносящее отличный доход. Анна продолжала:

– И вы не можете сейчас послать Престона в Америку. Он должен сопровождать меня на открытие приюта. Мы ведь оба знаем, ты терпеть не можешь длинные речи.

Престон заметил:

– Не беспокойтесь, Анна. Я уверен, мистер Пинкертон прекрасно справится с заданием. А я составлю вам компанию на открытии и в пятницу на вечере у Фуллера.

Может быть, в этом все дело? Марсфилд ищет предлог, чтобы отправить его подальше от жены? Уж не думает ли он, что Престон все еще питает надежды? Он покончил с этим давно, раз и навсегда. Он даже благодарен Анне, она преподала ему хороший урок. Он знает теперь, как больно ранит любовь, и больше никому не позволит завладеть своей душой. Разумеется, у Престона были романы, но он умел держать чувства под контролем. Ему нравилось общество Анны, и он с удовольствием составлял ей компанию на светских мероприятиях, если ее муж был занят. Так что у Марсфилда не имелось ни малейших оснований для ревности.

– Разумеется, я обращался к Пинкертону. Он послал к мисс Максвелл своего агента, и что же? Она не стала его слушать и пригрозила застрелить, если он не уберется из ее дома как можно скорее.

Анна опустилась на парчовый диванчик. Мужчины тоже сели.

– Я вижу, вы всерьез настроены отправить Престона за внучкой герцога.

Престон совсем не удивился: Анна всегда была в курсе дел мужа. У нее была прекрасная интуиция, и она могла дать ценный совет.

– Это логично, если учесть, что он уже согласился отвезти золото.

Престон сам вызвался доставить ценный груз в Америку вместо Берка, друга детства. Корделия, жена Берка, ждала ребенка, и ему не хотелось оставлять ее одну. Золото принадлежало правительству Конфедерации и предназначалось для закупки оружия. Каким-то образом оно попало в руки Корделии и ее матери Вивиан. Женщины решили, что будет справедливо, если оно достанется несчастным жертвам работорговли. Анна спросила:

– А это не может подождать?

– Пока не закончится война? Одному Богу известно, сколько это еще продлится.

Готовясь к поездке, Престон навел кое-какие справки.

– Война может растянуться на годы, хотя обе стороны заявляют о своей скорой победе.

– Думаю, вам следует высадиться в Нью-Йорке или Бостоне и затем сушей добираться до этого городка в Теннесси, – предложила Анна.

Престон покачал головой:

– Слишком далеко. Уйдут месяцы, тем более что железные дороги разрушены. По проселочным дорогам тоже не проедешь, даже если удастся достать приличный экипаж. Я намерен передвигаться по воде. Не забывайте, я уже возил золото в Саванну.

Анна слегка нахмурила лоб:

– Тогда вам придется прорывать блокаду!

– Не беспокойтесь. Контрабандисты безнаказанно шныряют туда-сюда в любом порту. Береговая линия слишком протяженная, чтобы союзные корабли могли ее контролировать. Удивительно, что они вообще кого-то ловят. Разумеется, риск есть. Ждать, однако, нельзя. Ситуация может осложниться в любую минуту.

– Каждый день мы узнаем о новых сражениях…

Лорд заверил жену:

– Я уверен, Престон тронут твоей заботой, дорогая. Он не новичок и справится с любой опасностью. В каких только переделках он не побывал!

Анна возразила:

– Мисс Максвелл чуть не застрелила того детектива…

– Уверен, наш друг справится. У него богатый опыт.

– Мне что, вызвать ее на дуэль? Стреляться с двадцати шагов? Соблазнить ее за игрой в вист? Боюсь, одной партии не хватит. Или надеть на нее наручники? Несколько лет назад мне пришлось драться с женщиной на ринге…

Когда-то Марсфилду пришло в голову научить Анну боксировать. Он надел на нее боксерские перчатки и вытолкнул на ринг. Разумеется, Престон принял Анну за мальчика.

Анна сдавленно хихикнула.

– Не притворяйтесь. Я думаю, Матильда будет к вам благосклонна. Вы ведь любимец дам!

– Чепуха! Моя репутация…

Анна склонила голову набок, рассматривая Престона.

– Действительно, соблазнителем вас не назовешь. Вы для этого слишком разборчивы. Тем не менее большинство наших дам уверяет, что вы понимаете женщин, как никто другой.

Ее муж воздел руки:

– И как ему это удается, не понимаю!

Престон пожал плечами:

– Я обожаю женщин. Мне нравится смотреть на них, танцевать, болтать с ними. Я люблю слушать их голоса. Меня привлекает страсть, которую несет в себе женщина. Вот и весь секрет.

Марсфилд спросил:

– Любой мужчина скажет то же самое, не так ли?

– Большинство мужчин слишком заняты собой, они думают, что женщины обязаны с восхищением выслушивать их разглагольствования на самые банальные темы. В то время как у любой женщины есть свое страстное увлечение. Это может быть мода…

Марсфилд застонал.

– Мода, музыка, садоводство, лошади, живопись, книги, кулинария, религия, даже политика – что угодно. Женщины умнее, чем полагают мужчины.

– Вы только послушайте!

– Когда женщина говорит о вещах, которые ей по-настоящему интересны, она расцветает, словно редкий цветок. Внешность ничего не значит: в такие минуты любая становится красавицей. А я наблюдаю, слушаю и наслаждаюсь.

Марсфилд спросил:

– Но понимаете ли вы женщин по-настоящему? То, как они думают?

Анна возразила:

– Право, не такие уж мы загадочные…

Престон улыбнулся:

– О да, вы, женщины, загадочные создания. В этом и кроется секрет вашего очарования. Разумеется, помимо чисто внешних особенностей…

Анна бросила на него строгий взгляд. Хозяин дома поднял бокал:

– За женщин!

Мужчины выпили. Престон спросил:

– Что, если мои чары не подействуют на мисс Максвелл?

Супруги рассмеялись.

Разумеется, ему попадались женщины, которые вовсе не считали его очаровательным или остроумным, взять хотя бы его собственную мать. Не говоря уж об Анне… как глубоко она запала ему в душу! Наверное, в самом деле стоит уехать подальше от Лондона, от этой женщины. Даже если ему предназначена роль няньки…

– А если эта наследница не захочет ехать? Мне что, связать ее? Она будет визжать и вырываться…

Анна воскликнула:

– Какой ужас, Престон! Что вы говорите!

– Вы должны доставить наследницу герцога в Лондон в целости и сохранности. Как вы этого добьетесь – дело ваше.

Престон хотел еще кое-что спросить, но тут вернулись с прогулки дети и бросились к нему. Пришлось пожертвовать идеально выглаженными светло-желтыми брюками, чтобы изобразить лошадку для четырехлетнего Стивена. Потом наступил черед шестилетней Андреа. Она получила первый в жизни урок танца, стоя на носках туфель дяди Престона. Анна аккомпанировала на пианино. Правда, вальс в ее исполнении скорее напоминал польку. Каким-то образом в кармане у Престона очутился липкий мятный леденец. Жаль, их сейчас не видит его камердинер Келсо! Беднягу хватил бы удар. Престону было весело, как никогда в жизни. На голове у него красовалась треуголка из газеты. Кастрюля превратилась в барабан, на котором выбивали марш половником. Конец веселью положил Марсфилд, заявивший, что детям пора готовиться ко сну. Престон неохотно отдал половник Стивену.

– Зануда!

– Вам хорошо говорить! Вы сейчас поедете в клуб, а нам придется утихомиривать этих сорванцов. Они у вас заводятся как волчки!

Анна укоризненно посмотрела на мужа:

– Отчасти это и моя вина. Я от души повеселилась!

– Разумный контроль со стороны взрослого человека просто необходим.

Сейчас Марсфилд своей строгостью напоминал Престону собственного отца. Анна шутливо сказала:

– Да, сэр!

Престон щелкнул каблуками и отдал честь. Стивен и Андреа последовали его примеру.

– Сэр, если генералу будет угодно распустить войска, мы отступим в детскую и займемся столь полезной для детей овсяной кашей с теплым молоком, после чего будем читать успокаивающие сказки на ночь, сэр.

Престон изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение лица. Анна и дети сдавленно хихикали. Марсфилд улыбнулся и скомандовал жене:

– Отправляйтесь с ними, дорогая. Скоро я приду пожелать вам спокойной ночи.

Престон отдал команду, Анна и дети строевым шагом двинулись наверх. Андреа возглавляла шествие, за ней маршировал брат. Анна быстро обернулась и показала мужу язык.

– Я тебе это еще припомню!

В глазах Анны плясали озорные искры, маленькие ножки пританцовывали. Престон почувствовал еще один укол ревности.

И только через несколько дней, когда корабль уже бороздил воды Атлантики и у Престона было достаточно свободного времени, чтобы как следует обдумать разговор с Марсфилдом, ему вспомнилось, что лорд особенно выделил слова «в целости и сохранности». Что бы это значило?

Саванна, Джорджия.

Престон постучал в дверь ничем не приметного дома в нескольких кварталах от центральных улиц города. Ответа не последовало. Он поставил тяжелые сумки и еще раз сверился с адресом. Все правильно. Он постучал еще раз, чуть посильнее. Ему не терпелось поскорее выполнить поручение.

Дверь приоткрылась на несколько дюймов. Девичий голосок проговорил:

– Мадам Лавонн сегодня не принимает. Прощайте.

Престон быстро просунул ногу в дверной проем и протянул визитную карточку. Девушке пришлось открыть дверь пошире, чтобы дотянуться до визитки. Престон увидел молоденькую негритянку в переднике горничной, с затейливым тюрбаном на голове. Он улыбнулся:

– Вы хозяйка дома?

Нисколько не смущаясь, девушка осмотрела его с ног до головы, затем поправила шейный платок и разгладила фартук.

– Я… я прислуживаю дамам.

– Прошу вас, сделайте одолжение, это не составит большого труда…

Она склонила голову набок.

– Смотря о чем вы хотите просить.

– Передайте мадам Лавонн, что я привез письма от друзей из Англии, от Архангела.

Девушка вытаращила глаза. Сейчас она казалась совсем девочкой. Пробормотав что-то неразборчивое, она бросилась в дом, оставив Престона возле открытой двери. Прождав несколько минут, он огляделся по сторонам и подхватил сумки.

– Эй, есть кто дома?

Стоя у порога, Престон осмотрелся. Маленький холл был до отказа забит всякой всячиной: статуэтки, чучела животных, африканские ритуальные маски, человеческие фигурки, сделанные из чего угодно – от кукурузных стеблей до меха. Нашлось место даже для костей и черепов разных животных. По стенам были развешаны примитивные картины с изображениями, напоминавшими ночные кошмары. С потолка свисали стеклянные бусы. В углу громоздилась китайская фарфоровая ваза пяти футов в высоту. Пустые глазницы черепов, казалось, наблюдали за посетителем.

– Мистер Престон?

Престон быстро обернулся, но никого не увидел. Будто заговорило чучело медведя-гризли! Затем в узком проходе показалась статная, элегантно одетая женщина. Престон не смог определить ее возраст. Над этой изысканной красотой время не имело власти.

– Мадам Лавонн?

Женщина покачала головой:

– Я проведу вас к тете.

Она повернулась и молча пошла в глубь дома, как будто проверяя, хватит ли у гостя смелости следовать за ней. Они миновали еще один холл, обставленный точно таким же образом, что и первый. Прошли сквозь анфиладу стеклянных дверей, через какие-то темные комнаты и наконец вышли во внутренний дворик, над которым простирал ветви огромный дуб. Казалось, дом выстроили вокруг этого дуба, да так оно, наверное, и было, учитывая возраст дерева, которое росло здесь не одну сотню лет. Ветви дуба украшали кусочки жести и стекла, подвешенные за разноцветные ленточки. Все это великолепие позвякивало на ветру, словно сотня крошечных колокольчиков.

У подножия дуба, среди алтарей и статуй, сидела древняя старуха. Перед ней на деревянном столике Престон увидел колоду карт, миску с солью и стакан виски. На алтарях лежали подношения – еда, монеты.

– Мадам Лавонн?

Старуха кивнула, зажигая свечу. Он протянул ей визитную карточку.

– Меня зовут…

– Не нужно слов. Мои карты расскажут больше. Садись. Это недолго.

Престон отыскал низенькую табуретку, сделанную из корней дерева, и кое-как уселся, скрестив ноги. Мадам Лавонн отметила четыре стороны света щепотками соли и плеснула туда же виски. Затем, бормоча какие-то заклинания, выложила на стол несколько карт картинкой вверх. Это были странные карты, Престон никогда таких не видел. Выкладывая из них звездообразную фигуру, старуха объяснила:

– Карты Таро! Они расскажут мне все о прошлом, настоящем и будущем.

Он ждал, пытаясь поудобнее устроиться на слишком низком для него стуле.

– Прекратите ерзать, лорд Батерс!

Престон вздрогнул. Ему показалось, что в пустом дворе отчетливо прозвучал голос мистера Кристиана, его гувернера. Многие годы он даже не вспоминал старика! Лицо мадам Лавонн оставалось непроницаемым. Ее занимало только гадание. Наконец она оторвалась от карт.

– Я вижу, ты из породы тех, кто ни во что не верит.

– Я верю в то, что могу потрогать или увидеть собственными глазами.

– А религия?

– Удобный предлог, под которым ханжи могут наслаждаться своей праведностью.

– Надежда? Вера?

– Утешение для неудачников.

– Любовь, ее великая сила? Престон рассмеялся:

– Любовь – ловушка вожделения, позволяющая сделать его приемлемым в обществе. Вожделение – вот что на самом деле правит миром.

– Я могла бы многое открыть тебе, но какой прок говорить с тобой сейчас? Ты не хочешь слушать. Может быть, ты поверишь мне, если я скажу, откуда у тебя вон тот шрам под левой бровью? Тебя ранил друг, когда вы сражались на мечах.

Как она могла разглядеть тонкую, почти незаметную линию? Сюда угодил деревянный меч Берка, когда они были совсем детьми. Откуда она могла узнать? Потом он подумал о жене Берка. Корделия, вероятно, слышала эту историю от мужа и рассказала мадам Лавонн в письме…

– Боюсь, вы меня не убедили.

Престон умильно улыбнулся. Бывало, в детстве эта очаровательная улыбка неотразимо действовала на кухарку, и ему всегда доставалось лишнее пирожное. Мадам Лавонн продолжала сверлить его взглядом.

– Карты говорят, тебе предстоит дальняя дорога.

– Я здесь чужестранец, и мне скорее всего придется ехать домой. Это любому ясно.

Мадам Лавонн ткнула костлявым пальцем в одну из карт.

– Ты встретишь светловолосую незнакомку…

Престон снова не удержался от смеха:

– Я никого не знаю в этой стране. Стоит мне выйти из вашего дома, и я наверняка увижу на улице незнакомую женщину, может даже, со светлыми волосами. Придумайте что-нибудь поинтереснее!

Мадам Лавонн ударила кулаком по столу. Карты разлетелись.

– Глупец! Я пытаюсь помочь тебе, потому что ты оказал нам услугу.

Она подхватила карту и погрозила ею Престону.

– Чертов упрямец!

Она попыталась встать из-за стола. Престон бросился ей на помощь.

– Предупреждаю, твое прошлое – заблуждения, твое настоящее – напрасные желания, а будущее – неожиданный поворот!

Оттолкнув его руку, мадам Лавонн с неожиданной энергией заковыляла по двору и скрылась в доме.

Какое-то время Престон стоял, словно оглушенный, не в силах пошевелиться. Потом он вспомнил о сумках с золотом, которые все еще держал в руках. Может быть, просто оставить их под дубом?

Вернулась прекрасная племянница мадам. Она приказала поставить сумки во дворике, возле двери, и повела его к выходу. За всю дорогу она опять не проронила ни слова и лишь у самого порога вдруг дотронулась до его руки. Каким невесомым было это касание! Престон ждал.

– Тетя приносит свои извинения. Она не смогла сдержаться. В последнее время нам тут очень нелегко.

– Я сам виноват, простите. Я был непозволительно легкомыслен. Всему виной утомительное путешествие. Прошу вас, засвидетельствуйте мадам Лавонн мое глубочайшее почтение…

Престон повернулся, чтобы уйти. Она вдруг сказала: – Желаю удачи! Видит Бог, она вам скоро понадобится…

Он быстро обернулся. Улица была пуста. Что ж, пора подумать о втором поручении. По сравнению с этим визитом, убедить мисс Максвелл отправиться с ним в Англию к богатому дедушке будет не труднее, чем проскакать галопом через Гайд-парк!

Глава 2

Ферма Уэстгейт, Теннесси

Мэтти Максвелл проснулась, как от толчка. Ей что-то послышалось? Нет, все тихо. Как хочется спать! Сколько их было, этих бессонных ночей? Кажется, они не спят целую вечность. У двухлетней Бесси резались зубки, и девочка плакала так, что ее, наверное, было слышно в соседнем графстве. Не высыпался даже восьмилетний Натан, которого обычно из пушки не разбудишь. Мэтти встала и потянулась. Плечи и спина совсем затекли. Опять она задремала в кресле-качалке! Ведь знала, что заснет, надо было сразу лечь в постель.

Часы на каминной полке показывали два часа ночи. Чудесные часы из позолоченной бронзы, единственное, что ей удалось сохранить из вещей матери. Печь хлеб еще рановато, но если она не начнет сейчас, утром они останутся совсем без хлеба. Она поворошила угли в голландской печи, хотя в комнате и без того было жарко и душно. Какая досада, что приходится топить в доме летом! Зной Юга идеально подходит для выращивания хлопка, но Мэтти предпочла бы климат попрохладнее. К следующему лету нужно во что бы то ни стало построить печь во дворе. Мэтти поставила горшок с тестом на каминную решетку и обложила его углями из печи.

Вести хозяйство на ферме оказалось труднее, чем она вначале предполагала. Она решительно не успевала переделать за день все необходимые дела, каждый раз откладывая что-то на потом. Но разве можно было признать поражение? Ведь это ее единственный дом! Мэтти хотела прочно осесть на земле, хотя бы ради детей, которым тоже пришлось немало вынести. Взять хотя бы Натана. Три года назад мальчик кочевал с индейским племенем, и она выторговала его у индейцев за лошадь и пару одеял. Пятилетний Натан не умел даже разговаривать. А новорожденную Бесси просто подбросили к ее порогу…

Утерев рукавом вспотевший лоб, Мэтти схватила ведра и направилась к колодцу. Ночной воздух ласкал щеки. Ей захотелось распустить косы и посидеть немного, подставив ветерку разгоряченное лицо. Но разве у нее есть на это время? Нужно еще постирать, потом кормить цыплят. Нечего потакать слабостям! Мэтти поплотнее натянула старую отцовскую шляпу, затем достала платок из кармана рабочего комбинезона и вытерла шею.

Ноздри уловили запах дыма. Мэтти замерла. Это не дым из трубы, ветер дует с запада. Она внимательно оглядела горизонт и вдруг заметила оранжевый огонек. Кто-то развел костер возле пруда, там, где в загоне стояло ее маленькое стадо! Вряд ли это путник, разогревающий бобы на ужин. Нет, пламя жарко пылает, в самый раз, чтобы раскалить клеймо. Такие костры обычно разводят угонщики скота.

Черт подери этих братьев Делейни! Ну нет, она не позволит им украсть ее коров. Мэтти бросилась в дом, чтобы взять ружье. Вместо того чтобы выследить большое стадо, как делали все уважающие себя воры, лентяи Делейни предпочитали угонять скот у соседей. Ставили свои клейма поверх старых, а через неделю-другую заявляли права на якобы отбившихся от стада коров. Но с Мэтти этот номер не пройдет. Слишком много она работает, чтобы вот так запросто позволить им увести ее собственность.

Она отлично знала дорогу к пруду и могла обойтись без фонаря. Сначала ей ужасно хотелось наброситься на разбойников с диким воплем, стреляя из старого «генри». Затем она решила все-таки быть поосторожнее. Кто знает, сколько их там, этих братьев. Ни один не должен уйти безнаказанно!

Мэтти раздвинула ветки прибрежного куста и чуть не вскрикнула от неожиданности. Только один мужчина! И совершенно голый. Он стоял спиной к ней, почти по пояс в воде. Вроде бы у кого-то из Делейни были темные волосы, но вот широкие плечи и стройная талия? Как-то не вяжется с привычным обликом братьев с их тщедушным телосложением и объемистыми животами. Впрочем, семейство Делейни весьма многочисленно. Может быть, она просто не всех видела.

В золотистом свете костра его мышцы перекатывались под влажной кожей. Мэтти смотрела как завороженная. Ее лицо горело. Усилием воли она заставила себя отвести взгляд. Интересно, где же остальные? Вся волчья стая должна быть неподалеку.

Вдруг Мэтти похолодела: ее шесть коров стояли, привязанные к шесту возле пылающего костра. Проклятые Делейни вознамерились угнать весь ее скот, до последней коровы! Она взяла на изготовку верного старого «генри», тщательно прицелилась и выстрелила. Отдача оказалась столь сильна, что она едва смогла удержаться на ногах. Мэтти снова вскинула ружье. Дым рассеялся. Где же грабитель? В пруду никого не было.

Вроде она слышала всплеск? И промазать она не могла… на таком маленьком расстоянии. Хороший заряд дроби пониже спины послужит полезным уроком незваному гостю. Попомнит он этих коров каждый раз, когда будет садиться. Конечно, это больно, но ведь не смертельно же!

Он что, захлебнулся? Мэтти выскочила на берег. Может быть, он ударился головой?

Черт возьми! Мэтти прислонила ружье к ветке и бросилась в воду, к тому месту, где он стоял. Вода доходила ей до пояса. Она ощупывала дно ногой. Никого! Черт возьми, Делейни! Утонуть из-за каких-то коров! Он выскочил из воды, как разъяренный черт из морской пучины. Ее окатило водой. Она бросилась к берегу за ружьем, неуклюже двигаясь в тяжелой намокшей одежде.

Он напал сзади и сбил ее с ног. Падая, она ухитрилась откатиться в сторону, чтобы он не придавил ее своим весом. Он сделал быстрый выпад, но Мэтти успела оттолкнуть его ногой. Несколько минут они возились в грязи, рыча, как голодные собаки, не поделившие кость. Она ударила его локтем в ребро. Он было обхватил ее сзади, скользнув рукой по груди, но тут же разжал захват и отскочил.

– Так вы женщина!

Не в силах удержаться на ногах, Мэтти отползла на четвереньках подальше.

– Вы вторглись в мои владения!

Его осенило. Так это та самая наследница! Это ее предполагалось очаровать по приказанию королевы! А он стоит перед ней голый, как младенец. Вот досада.

Воинственный запал угас, зато боль в ягодицах становилась все сильнее. Девушка опять прицелилась, и ему пришлось поднять руки. Ее взгляд непроизвольно скользнул ниже. Он не удержался от ехидной улыбки. Он стоял спиной к костру, и она не могла ничего толком разглядеть. Дуло ружья тоже смотрело вниз.

– Не стреляйте, пожалуйста.

Она снова посмотрела ему в лицо и вдруг улыбнулась. Улыбка совершенно преобразила ее лицо, перепачканное илом и грязью. Ну как он мог принять ее за парня?

Внезапно острая боль пронзила его затылок, и мир погрузился во тьму.

– Он жив?

Матильда склонилась над поверженным противником. Индеец ответил:

– Я слишком стар, чтобы убить так легко. Умею бесшумно подкрадываться, но руки мои слабы. Он просто оглушен.

Мэтти попыталась перевернуть незнакомца на спину.

– Помоги же мне! Старый индеец ухмыльнулся:

– Сначала ты стреляешь в него, а потом принимаешься его жалеть. Хорошо подумай!

– Я хотела его напугать, вот и все. К тому же, кажется, это никакой не Делейни.

Она растерянно взглянула на индейца. Джозеф Два Пера жил на ее ферме вот уже три года. Его племя ушло на север, оставив Мэтти Натана. Остался и старик Джозеф. Мало-помалу Мэтти прониклась к нему доверием и уже не могла обходиться без его помощи и советов. Иногда ей казалось, что он владеет каким-то сверхъестественным чутьем и тайным знанием…

Индеец фыркнул и кивком указал на лошадей, привязанных к шесту вместе с коровами:

– Сильные лошади, маленький груз. Это значит – конец дальнего пути.

– Так он не угонял коров?

– На сей раз – нет. А там кто его знает…

– А зачем он привязал коров?

Джозеф пожал плечами:

– Может быть, просто хотел спокойно искупаться. Мэтти села на пятки.

– Боюсь, я оказала бедному путнику слишком суровый прием. Бедняга! Помоги отнести его в дом.

Джозеф покачал головой:

– Я сделаю носилки, сам дотащу его до дома и приведу лошадей. А ты иди и приготовь, чем его перевязать.

Мэтти кивнула и направилась к дому. Интересно, кто же этот незнакомец? Что привело его сюда, в это Богом забытое место? И как его угораздило выбрать для купания ее пруд? В отличие от многих Мэтти не верила в совпадения.

Сознание медленно возвращалось. Престону казалось, что он парит, лежа на мягком облаке. Стоило приподнять голову и приоткрыть глаза, и он увидел склонившееся над ним лицо ангела, в точности как на картине Микеланджело. У ангела было круглое личико, розовые щеки, пушистые белокурые волосы, голубые глаза и ротик, подобный розовому бутону. Он умер и попал на небо? Но тут ангел испустил стон и исчез. Престон понял, что его место в аду. Этот пронзительный вой, отдающийся звоном в ушах, не иначе как пытка, уготованная несчастным грешникам. Застонав, он приподнялся на локте и попытался осмотреться. Нет, обиталище Князя Тьмы представлялось ему несколько иначе. Свет, конечно, режет глаза, но ни языков пламени, ни серы, обещанных ему викарием Уорти. Обычная спальня, обстановка, на его вкус, слишком скудная. Он лежит поперек кровати, застеленной старым лоскутным одеялом. Рядом помещается грубо сколоченный туалетный столик.

Стук в дверь отозвался в голове таким звоном, будто загудели колокола Биг-Бена. Где-то там, в другом конце комнаты, открылась дверь. На пороге стояла Матильда Максвелл. Воспоминания о событиях прошлой ночи лавиной обрушились на него. Но кто же ударил его сзади? Затем его тащили, как мешок, по кочкам и ухабам, в каком-то подобии носилок и наконец свалили сюда, на кровать. А потом вот эта самая женщина с улыбкой злого демона вытаскивала из него дробинки при помощи какого-то жуткого орудия. Наверное, это были кузнечные щипцы! Единственным обезболивающим являлось кукурузное виски. Кажется, он выпил целую бутылку. Уж очень болит голова!

– Вижу, вы наконец пришли в себя.

– Прошу вас, потише.

Престон осторожно пристроил голову на одеяло и закрыл глаза. Где же Келсо и его чудотворное средство? Ах да, камердинер остался в Новом Орлеане, подыскивать корабль для обратной дороги.

– После завтрака осталось немного кофе, а через пятнадцать минут мы садимся обедать. Ваша одежда вон на том стуле. В кувшине теплая вода.

Престон пробормотал что-то нечленораздельное. Хоть бы она скорее ушла! Какой стул? Его глаза решительно не хотели открываться.

– Я уже извинилась тогда, ночью, но, боюсь, вы были не в состоянии что-либо понимать. Видите ли, я приняла вас за другого…

– Мы поговорим потом…

– Да, но я хочу, чтобы вы знали…

– Если вы хотите соблюсти светские приличия, дождитесь хотя бы, пока я не приду в себя. У меня голова раскалывается от вашего голоса!

– Разумеется! – Ее тон и то, с какой яростью она хлопнула дверью, ясно дали ему понять, как сильно он задел ее чувства.

Престон зарылся годовой в подушку. Видел бы его сейчас Марсфилд! Покоритель женских сердец, как бы не так! Он был сейчас просто груб. Но кто в такой ситуации не растерял бы учтивости? Тем не менее задача усложнилась.