Текст книги "Террор в Македонии"

ГЛАВА 2

Бесполезное сопротивление. – Пленница. – Страшный шум. – Жестокое избиение лошадей. – Человек с косой. – Штандарт Марко в грязи. – Герой. – Смерть трех разбойников. – Жоаннес! – Трусы превращаются в храбрецов. – Яростный отпор. – Осаждающие и осажденные. – Два плана. – Леопард становится курьером.

Увидев, что Жоаннес исчез, Марко презрительно рассмеялся:

– Он сбежал! Трус! Чего же еще можно ждать от славянина? Все вы трусливы, как зайцы, и крикливы, как вороны.

– Ты лжешь! – возмутилась Никея.

Марко грубо схватил девушку за руку и потащил к выходу. Грегорио бросился к дочери, пытаясь защитить ее. Но сильным ударом кулака в висок бандит сбил его с ног. Оглушенный, старик свалился на пол.

Разбойники так и покатились со смеху:

– Неплохой удар, атаман! Так деревянным молотком забивают быка. Могу поспорить на свою долю добычи: он не скоро очухается. Не поджечь ли нам его штаны?

Никея, бледная, с растрепанными волосами, выхватила большой кинжал, висевший на поясе у Марко, и, размахивая им, угрожающе крикнула:

– А теперь тронь меня, если посмеешь!

Девушка была прекрасна в своем гневе. Ее отвага и решительность привели бандита в восхищение. Усмехаясь, он произнес:

– Глядите-ка, да эта красавица – настоящая героиня. Ну что ж, она составит прекрасную пару для предводителя разбойников.

Понимая всю отчаянность своего положения, Никея знала, что надеяться больше не на что, но предпочитала скорее умереть, чем оказаться пленницей этих мерзавцев и подвергнуться унизительным оскорблениям. Замахнувшись на Марко кинжалом, она ударила наотмашь со всей силой, целясь ему прямо в лицо. Албанец слегка попятился, однако столь бурный натиск нисколько не смутил его. Поднаторевший в схватках и готовый ко всяким неожиданностям, разбойник был слишком грозным и умелым противником, чтобы так сразу отступить, особенно перед женщиной.

Резким движением он оборвал завязки на своем белом плаще и, как покрывало, набросил его на строптивицу. Тяжелая шерстяная ткань окутала ее и выбила кинжал из рук. Чувствуя себя побежденной и стараясь изо всех сил освободиться, Никея со слезами в голосе кричала:

– Трус! Подлый трус! Я все равно тебя убью!

Марко торжествовал. На его губах играла ироническая усмешка, глаза блестели. Грубо расхохотавшись, он издевательски произнес:

– Ничто тебя не спасет, теперь ты моя пленница. Можешь сколько угодно кричать, ругаться и даже кусаться. Запомни, детка, Марко никого не боится. Я укрощу тебя так же, как приручил своего леопарда!

В этот момент со двора донесся страшный шум. Там происходило что-то ужасное. Лошади метались, взвивались на дыбы, испуганно ржали и храпели. Слышались глухие удары и тоскливые, душераздирающие хрипы агонизирующих животных.

Поняв, в чем дело, бандиты в ярости ринулись к выходу с криками:

– Наши лошади! Лошади! Несчастье тому, кто посмеет тронуть лошадей!

Однако проход был слишком узким для такого количества до зубов вооруженных людей с карабинами через плечо. У дверей образовалась свалка. Бандиты мешали друг другу, сталкивались, падали. Посыпались проклятия, угрозы:

– Убийца! Сукин сын! Палач! Живодер! Я задушу тебя твоими же кишками! Я посажу тебя на кол! Я изжарю тебя живьем!

Картина была жуткая. Искалеченные лошади с перерезанными ногами судорожно бились в кровавых лужах. Обессиленные животные не могли подняться, они вздрагивали, хрипло ржали, брыкались окровавленными культяшками ног, а черные буйволы, обезумев от вида и запаха свежей крови, яростно били их копытами и рогами.

Посреди всего этого стоял бледный, забрызганный кровью человек с косой в руке и с ужасом созерцал устроенную им бойню. Это был Жоаннес!

Затем молодой человек обвел горящим взором своих друзей, родственников, всех, кто пришел на его свадьбу – праздничное течение ее было столь драматично прервано. Они стояли, столпившись возле навеса, дрожа и не смея двинуться с места. Жалкое, безвольное человеческое стадо, парализованное страхом.

Наконец один из них произнес бесцветным голосом:

– Брат, что же ты наделал?! Ты погубил нас. Скоро с гор придет много людей, ненасытных и жестоких, как стая волков. Наш урожай, наши дома, наш скот, мы сами и наши семьи – все под угрозой. Они не оставят ничего, уничтожат всю деревню. Нам не на что больше надеяться, кроме как на милость Господню.

Жоаннесу хотелось бы передать своим землякам хоть часть своей неустрашимой отваги. Повести их в бой. Поднять на беспощадную борьбу, ведь только в ней спасение.

Но все его силы и мысли подчинились сейчас страшному делу, какое он замыслил. Времени на убеждение не было, он мог увлечь земляков лишь личным примером, пусть даже ценой собственной жизни.

Подбежав к штандарту Марко, этому оскорбительному символу насилия и чужой власти, что красовался перед жилищем Грегорио, смельчак сбросил его ударом ноги на землю и стал затаптывать в грязь. В тот самый момент одному из бандитов удалось наконец выбраться из свалки у дверей. Увидев, какому осквернению подвергся гордый родовой знак атамана, он закричал:

– Ах ты, мужлан! На куски изрублю!

В ответ Жоаннес вскинул свою косу:

– Вор! Я зарежу тебя, как свинью!

Бандит стоял боком, вытянув шею и склонив голову, готовый в любую минуту броситься на Жоаннеса. Но не успел он сделать и шага, как коса в ловких и сильных руках юноши со свистом обрушилась ему на затылок.

Раздался крик, а вернее, даже какой-то хрюкающий звук, потом брызнул фонтан алой крови. Голова разбойника откатилась от тела, которое сразу обмякло и повалилось вперед.

– Сначала лошади, а теперь и вы! – крикнул Жоаннес.

Крестьяне, стоя все так же под навесом, перешептывались:

– Он осмелился убить одного из людей Марко!

Тут появился второй бандит. Смерть товарища, свидетелем которой он стал, привела его в бешенство, но одновременно и напугала. Как! Времена переменились! Эти крестьяне смеют сопротивляться! Тупые бараны взбесились! В некотором колебании албанец стоял на пороге, загораживая выход. Однако это длилось лишь секунду. Придя в себя, разбойник вскинул карабин. Жоаннес вновь занес косу…

Из дома доносились приглушенные крики Никеи, она пыталась освободиться от наброшенного на нее плаща:

– Отец! Жоаннес! На помощь! Ради Бога, спасите!

Старик с трудом пришел в себя, попытался подняться, но поскользнулся и снова упал. В отчаянии он повис на ногах у Марко. Тот, стараясь освободиться, бил его сапогами, но старый Грегорио, напрягая последние силы, удерживал разбойника, выкрикивая в негодовании:

– Лучше умереть… Если бы я был помоложе, если бы мог держать в руках оружие! Неужели небо так и не пошлет нам мстителя?! Всю жизнь мы были трусами! Но вы, молодые, защищайтесь!

Пьяные бандиты на какое-то время растерялись. Они орали, суетились, не зная, что делать.

Ах, если бы там, снаружи, сумели воспользоваться кратким моментом общего смятения и неразберихи!..

Во второй раз со свистом, как нож гильотины[42]42
  Гильотина – машина для казни путем обезглавливания, названа по имени изобретателя, парижского врача Жозефа Гильотена (1738–1814). Введена в действие в 1792 году, в период Великой французской революции. В новейшее время была возрождена в фашистской Германии.


[Закрыть], опустилась занесенная коса Жоаннеса. Бандит взвыл, а правая рука его, сжимавшая карабин, оказалась отрубленной на уровне запястья. Тот же удар рассек ему до кости левое плечо. К несчастью, лезвие косы напоролось на ружейный ствол и разлетелось на куски.

Оказавшись на какой-то момент без оружия, юноша отбросил бесполезную теперь рукоятку и подобрал заряженный карабин бандита. Его презрение к смерти, его отвага произвели сильное впечатление на жителей деревни. Как! В одиночку человек решился напасть на головорезов Марко, жестоких хищников, которым никто до сих пор не осмеливался дать отпор! На их глазах он уничтожил двоих. И этот человек – один из них, такой же простой славянин!

Жоаннес, словно угадав мысли односельчан, почувствовал, что сердца людей окрепли и готовы раскрыться навстречу опасности.

– Что же вы стоите? – крикнул он. – Защищайтесь! Защищайте ваших жен, дочерей, ваши дома! Вперед, друзья!

– А ведь он прав, этот парень прав, – ответил чей-то голос. – Он хорошо сказал, а еще лучше сделал.

От группы испуганных крестьян робко отделился человек.

– Смелее, Михаил! – ободрил его Жоаннес. – Не бойся, иди сюда! Кто-то же должен защитить наших женщин!

С этими словами молодой человек быстро выстрелил в третьего бандита. Сраженный в грудь, албанец упал.

– Вот видите, это совсем не страшно! – кричал Жоаннес. – Их осталось только девять из двенадцати! Вооружайтесь, братья! Вперед! Смерть проклятым албанцам!

Юноша отбросил пустой карабин, Михаил поймал его, а Жоаннесу передал оружие обезглавленного противника.

Из дома в разных местах высунулись пять или шесть стволов, готовых к стрельбе. Жоаннес был не только смел, но и рассудителен. Увидев это и поняв, что их сейчас начнут обстреливать из укрытия, он скомандовал:

– Михаил, будь внимателен и делай как я!

– Хорошо!

Этот коренастый и крепкий парень для начала держал себя превосходно. Жоаннес прыжком бросился на землю, спрятался за крупом лошади и, сжавшись в комок, чтобы его нельзя было увидеть, стал ждать. Михаил, укрывшись по примеру товарища, порылся в патронташах и передал ему патроны.

Тут осмелели и остальные крестьяне. Отвага, проявленная их земляками, передалась и им. До них наконец дошло, что эта покорность животных, которых ведут на бойню, неотвратимо погубит их.

– Раз нам все равно суждено умереть, раз ничто уже не может нас спасти, лучше умереть в бою, – сказал один из них, как бы подытоживая общее мнение.

А другой с холодной яростью добавил:

– И чего мы так долго терпели?!

И все закричали:

– Да здравствует Жоаннес! Вперед! Смерть бандитам!

Это был настоящий клич мести за все унижения и лишения, перенесенные в годы жесточайшей тирании. Призыв к немедленному отмщению и надежда на скорое освобождение.

Крестьяне похватали вилы и косы: кому не досталось, вооружились лопатами и палками. В какой-то момент Жоаннесу пришлось даже удерживать товарищей, чтобы они не бросились очертя голову прямо под пули бандитов. К тому же в доме находились женщины и молодые девушки. Надо было проявить осторожность…

Когда первый приступ гнева прошел, Марко вновь обрел самообладание. Он оценил ситуацию и нашел ее весьма серьезной.

Прежде всего, они лишились лошадей, а в их положении это настоящая катастрофа: главное преимущество людей с гор всегда состояло в мобильности. Кроме того, он только что потерял трех человек из своего отряда. И наконец, произошло нечто гораздо более страшное: впервые с незапамятных времен крестьяне, эти покорные вассалы, эти презренные рабы, с которыми можно было делать все что угодно, посмели протестовать.

Вот что было самым непостижимым и наносило серьезный ущерб престижу неукротимых албанцев, над которыми даже турки не имели полной власти. Марко был застигнут врасплох, кто бы мог ожидать такое?!

Несмотря на внешнее спокойствие, все в нем клокотало от гнева и требовало возмездия.

На худой конец он сможет выпутаться из этой истории. Достаточно всем броситься разом на осаждающих и пробить брешь в их рядах. Но это будет выглядеть как бегство, а значит – конец его господству. Навсегда исчезнет вековой страх, дававший людям с гор полную власть над крестьянами. Нет, он должен уйти победителем, с гордо развевающимся знаменем, преподав этим мужланам жестокий урок, о котором с трепетом будут вспоминать не только они, но и их дети и внуки.

Поэтому сейчас необходимо выждать, занять оборону и отразить, если потребуется, их натиск. А там будет видно… В конце концов, хорошо смеется тот, кто смеется последним.

У Марко созрел план.

– Нам придется выдержать нелегкую осаду, – обратился он к своим людям. Успокойтесь, мы отомстим за смерть товарищей. Это будет страшная месть, но мы останемся царствовать в этих горах и хозяйничать на равнине!..

Ослепленные гневом, крестьяне внезапно стали столь же смелыми и безрассудными, сколь раньше были трусливыми и малодушными. Яростно крича и потрясая примитивными орудиями, они устремились по направлению к дому.

– Смерть албанцам! Смерть ворам и убийцам! Отомстим за все!

– Огонь! – скомандовал Марко.

Раздался сразу десяток выстрелов. Дым заполнил комнату. Женщины в ужасе запричитали и заплакали. Свинцовый ураган, пронесшийся над двором, скосил несколько человек. Как ни странно, это не только не умерило пыла наступавших, но еще больше возбудило их.

– Кровь за кровь! – воззвал Михаил, до того спокойный и невозмутимый.

Теперь они готовы были все, как один, умереть за святое дело. Лишь хладнокровие Жоаннеса и доверие, какое он внушал, остановило его земляков. Он увлек их под навес, куда пули уже не долетали, и начал что-то быстро вполголоса говорить.

У юноши тоже был свой план. Крестьяне встретили его предложение радостными криками.

– Правильно, Жоаннес. Будешь нами руководить. Командуй, мы станем выполнять все твои распоряжения!

– Время не ждет. Нам надо спешить, друзья. Смелее! Пророем подземный ход через колодец. Труд предстоит тяжелый. Я начну первый.

– Нет, только не ты! – прервал его Михаил. – Ты наш командир. Ты должен следить за всем, давать указания. Мы сами все сделаем.

– Но это очень трудная задача!

– Ничего! Зато через какие-нибудь двенадцать – пятнадцать часов мы освободим наших женщин, воздадим должное бандитам и освободим от них свою землю!

– Хорошо сказано, Михаил! А теперь за работу!..

Все это время Марко тоже готовился осуществить свой замысел. Странным и со всех точек зрения оригинальным был этот план.

Сняв феску из ярко-красного фетра, он положил ее на стол. Потом, взяв кинжал, которым было пригвождено к одной из досок ухо несчастного Грегорио, острым, как бритва, лезвием отрезал от фески полоску в два пальца шириной. Получилось что-то вроде ошейника, достаточно плотного и эластичного. Вернув несколько уменьшившуюся феску на свою рыжую шевелюру, он позвал:

– Хадж!

Наевшийся досыта леопард, несмотря на шум и суету, мирно дремал с полузакрытыми глазами. Услышав свое имя, он потянулся, подошел к хозяину и положил огромную голову ему на колени. Ласково почесав зверя за ухом, Марко осторожно надел на шею хищника необычный ошейник, потом громко прокричал ему одно только слово:

– Матисево! Ты слышишь, Хадж. Ма-ти-се-во!

Словно понимая значение этих слогов, отчетливо произнесенных хозяином, леопард зарычал, забил хвостом по полу и затоптался на месте. Марко указал ему пальцем на окно и повторил в последний раз: «Матисево!» Потом пронзительно свистнул и прищелкнул языком. Зверь присел на задние лапы, собрался и прыжком перемахнул через окно во двор. Вторым прыжком он преодолел нагромождение конских трупов…

Раздался выстрел, потом недовольное рычание. Это стрелял по хищнику Жоаннес. Леопард прыгнул в третий раз и исчез.

Губы Марко тронула самодовольная ухмылка. Обведя всех колючим взглядом серых глаз, он медленно произнес:

– Слава Аллаху, он промахнулся! Через двенадцать или пятнадцать часов наши люди будут здесь, и тогда наступит мой черед. Эта деревенщина дорого заплатит за все!

ГЛАВА 3

Подкоп. – В колодце. – Под домом. – Конский топот. – Обвал. – Слишком поздно! – Леопард. – Битва. – Жоаннес и Марко. – Хадж! Ко мне! – Трус! – Жестокость. – Повешенные. – Ужасная смерть старика. – Человеческие останки. – Страшная угроза.

План Жоаннеса был прост – прокопать подземный ход до большой комнаты в доме, где находились Марко со своими людьми и захваченные ими женщины.

Дело это не казалось слишком трудным. Но следовало торопиться.

Подгоняемые тревогой за судьбу близких и страстным желанием отомстить бандитам, крестьяне с рвением принялись за работу.

– Начнем рыть из колодца, – решил Жоаннес.

Колодец находился в углу под навесом и углублялся метров на восемь. Это было достаточно широкое круглое сооружение, около трех метров в поперечнике, выложенное изнутри грубой каменной кладкой. Воду из него доставали при помощи веревки, перекинутой через железный блок, к концу которой привязано большое деревянное ведро.

Подкоп требовалось вести скрытно, чтобы не привлечь внимания бандитов, и, кроме того, нельзя было выпускать их из дома.

– Это я беру на себя, – сказал Жоаннес, – и горе тому, кто первым высунет нос. Ты умеешь обращаться с карабином? – обратился он к Михаилу.

– Вполне прилично, вот увидишь.

– Тогда мы с тобой составим боевое охранение и будем держать под прицелом дом, а ты, Паница, возглавишь земляные работы.

Красивый статный парень лет двадцати, с живыми умными глазами вышел вперед.

– Ну что ж, раз я главный, значит, мне и начинать. Взяв кирку, юноша решительным шагом направился к колодцу. Пока он залезал в ведро, другие придерживали веревки.

– Осторожно! Отпускайте понемногу… Все, хватит! Опустившись в глубину метра на три, Паница начал ловко орудовать киркой. Разлетающиеся камни с шумом плюхались вниз.

Понемногу он стал углубляться в стену колодца и вскоре вырыл в ней достаточно большую нишу. Теперь можно было вылезти из ведра. Работать стало удобнее, и постепенно проход начал увеличиваться.

Покинув на минуту свой пост, Жоаннес подошел к колодцу, чтобы узнать, как идут дела.

– Ну, какая почва? Камни? Туф?[43]43
  Туф – группа горных пород различного происхождения; наиболее распространены известковый, кремнистый и вулканический туфы. Используются как строительные материалы.


[Закрыть] Земля?

– Песок! – донесся из глубины веселый голос Паницы. – Режется, как хлеб.

– Отлично! Как бы не обвалилось только!

– Надо сделать перекрытия. Тащите любое дерево: двери, доски, обшивку для бочек, дно от телег. Одним словом, все, что есть.

– Хорошо. Скажи, когда устанешь. Мы тебя сменим.

Работа продвигалась успешно. Люди молча, с ожесточенным упорством, делали свое дело. Проход был уже настолько широк, что одновременно могли работать сразу несколько человек. Одни копали, другие оттаскивали землю в корзинах до шахты колодца, третьи, как умели, укрепляли своды.

Время шло. На душе у всех было тревожно. Никто не знал, что делается в доме. Леопард больше не появлялся.

Пленницы сидели молча. Обезоруженная Никея уже не пыталась сопротивляться. Сидя возле отца, она старалась хоть чем-нибудь помочь ему, утешала вполголоса, уговаривала потерпеть.

Враждующие стороны наблюдали друг за другом. Никто не знал, что замышляет противник, но все чувствовали: напряжение достигло высшей точки и вот-вот что-то должно произойти.

Наконец подземный ход вырыт! Несмотря на голод, жажду и страшную усталость, крестьяне не дали себе ни минуты отдыха. Подкоп был подведен как раз под большую комнату, где недавно праздновали свадьбу. Вся работа велась с предосторожностями, и бандиты, как ни странно, ничего не заподозрили.

Пол в центре комнаты подрыли по кругу, а деревянный настил подперли шестью опорами в виде арки, скрепив их между собой веревками. Концы их привязали к толстому канату, с помощью которого поднимались ведра с водой.

Колодец теперь почти полностью заполнен землей, вырытой из подземного хода, так что по маленькой лестнице не составляло труда выбраться наружу.

– Готово, – сообщил Паница Жоаннесу.

– Прекрасно! Теперь нельзя терять ни минуты. Беритесь за канат и ждите моего сигнала.

Спустившись в колодец, юноша вместе со всеми схватился за свободный конец каната.

– Готовы? – спросил он тихо.

Его товарищи замерли в напряженном ожидании. Наконец-то сейчас прозвучит долгожданный приказ! После четырнадцати часов изнурительного труда их цель достигнута! Момент освобождения близок. Через несколько секунд все решится.

Но что это за шум? Конский топот! Он все явственней, ближе. Галоп скачущих лошадей.

– Проклятие! – воскликнул Жоаннес. – Они уже здесь!

– Спокойно! – прокричал Паница.

– Взяли! – приказал Жоаннес. – Тяните сильнее! – Он волновался.

Двадцать пять человек разом дернули за канат. Пол в комнате, где находились бандиты, с грохотом рухнул!..

Марко тоже услышал конский топот. Потом возгласы и выстрелы. Он бросился к двери.

«Они здесь! Мои храбрые и верные албанцы! Они пришли!»

Да, на помощь к Марко тройным галопом скакал вооруженный отряд не менее чем из сорока всадников. Суровые лица, изготовленное к бою оружие, развевающиеся по ветру плащи… Зрелище впечатляющее!

Вел отряд Хадж. Он несся впереди всадников громадными прыжками. На его боку виднелась кровоточащая рана. Сразу за леопардом скакал человек лет сорока, высокий, худой, с густыми черными усами, они резко выделялись на лице.

– Матисево! Мой лейтенант! Друзья! – вскричал Марко, не скрывая своих чувств.

– Мы здесь! И кажется, не опоздали, – ответил с улыбкой усач, резко осадив коня у входа в дом. – Хадж отыскал нас и привел сюда. Поистине великолепный зверь! Спешиться! К оружию! – громко приказал он, став вновь серьезным.

В этот самый момент сильный глухой удар сотряс до основания старое жилище Грегорио. Пол в большой комнате провалился! Поднялся огромный столб пыли, ничего нельзя было толком рассмотреть. Затем где-то под землей послышались воинственные крики, они становились все громче.

«Вперед! Отомстим! Смерть бандитам!»

Женщины в комнате испуганно прижались к стене. Вдруг из проема в полу, как привидения, возникли перемазанные землей люди. Они потрясали косами, вилами, кирками и лопатами. От яростных криков лица их были перекошены.

Первыми появились Жоаннес, Михаил и Паница, за ними, карабкаясь по обломкам, лезли остальные.

Все произошло так неожиданно, что на какой-то момент албанцы просто остолбенели. В полной растерянности они не могли понять, что происходит.

Несомненно, план Жоаннеса был очень удачным. Не приведи леопард благодаря своему дьявольскому инстинкту второй отряд, успей крестьяне закончить свой подкоп всего на четверть часа раньше, победа, скорей всего, оказалась бы на их стороне!

Но Марко, всегда готовый ко всяким неожиданностям и никогда не пасовавший перед опасностью, и в этой ситуации не утратил обычного хладнокровия.

– Двадцать человек к лошадям! Остальные ко мне! – скомандовал он.

Бандит окинул острым взглядом подземный ход и группу замешкавшихся крестьян.

– Неплохо сработано! Этот Жоаннес – достойный противник. Жаль, что его придется прикончить!

Вновь прибывшие бандиты уже ворвались в дом. Держа карабины наготове, они взяли крестьян в кольцо.

– Огонь! – не задумываясь крикнул Марко.

Раздались выстрелы, душераздирающие крики. Комната наполнилась дымом. Все смешалось. Люди падали. Те, кто был ранен, делали отчаянные попытки подняться, вновь хватались за оружие, но оно выпадало из их ослабевших рук. Мирные селяне, кого страх столько лет пригибал к земле, лишал человеческого достоинства, вдруг превратились в героев.

– Сдавайтесь! – командовал Марко.

Жоаннес остался цел и невредим. Это было почти невероятно при таком расстреле в упор. Вскинув карабин, он выстрелил в ту сторону, откуда доносился голос. Пуля пробила грудь, но не Марко, а его спасителю, лейтенанту. Тот упал навзничь и, умирая, прохрипел:

– Прощай, Марко. Рад, что сумел помочь.

– Я отомщу за тебя, Матисево!

Времени перезарядить ружья у бандитов уже не было. Началась отчаянная рукопашная схватка. Со всего маху Михаил вонзил кирку в грудь одного из разбойников. Паница, орудуя лопатой, разнес другому голову. Леопард, бросившись в самую гущу крестьян, стал рвать их острыми когтями.

Шла борьба не на жизнь, а на смерть. Хотя жители восставшей деревни сражались в меньшинстве, они готовы были скорее погибнуть с оружием в руках, чем отступить.

Марко выхватил из-за пояса пистолет и прицелился в Жоаннеса. Тот, держа карабин за ствол, размахнулся и ударом приклада выбил пистолет из его рук. Мужчины бросились друг на друга.

Албанец обладал недюжинной силой. Ему ничего не стоило, ухватившись за рога, свалить на землю разъяренного быка. Не раз видели, как, укрощая дикую лошадь, он так сильно сдавливал ей ребра коленями, что бедное животное ржало от нестерпимой боли и в конце концов покорно опускалось на передние ноги.

Марко был на целую голову выше Жоаннеса. Владея особыми приемами, он, как клещами, сжимал юношу, стремясь переломить ему позвоночник. Однако тот упорно сопротивлялся, не уступая ни в силе, ни в ловкости своему опасному и опытному противнику. В какой-то момент Жоаннесу удалось удачно захватить Марко обеими руками. Оторвав его от пола, он крепко сжал ему грудь. Разбойник стал задыхаться, лицо его посинело.

– Клянусь Пророком, я вырву твои глаза, христианская собака! – прошипел он сдавленным голосом.

– А я скормлю твое сердце свиньям, и они сдохнут, отравленные его ядом. Гнусный мерзавец!

Чувствуя, что слабеет, Марко напряг голос и крикнул:

– Хадж! Ко мне!

Леопард тут же откликнулся на призыв хозяина. В один прыжок он оказался рядом с ним. Сильные лапы ударили Жоаннеса в грудь, а страшные клыки вонзились ему в плечо. Жестокая боль заставила юношу разжать смертельное объятие. Он упал с криком гнева и отчаяния:

– Трус! Низкий трус!

Еще секунда, и хищник растерзал бы свою жертву на куски. Но Марко, успевший прийти в себя, схватил его за загривок и оттянул назад.

– Хватит, Хадж! Он мне нужен живой. Ну-ка, ребята, скрутите покрепче этого вояку! – добавил он, обращаясь к своим людям.

Четверо бандитов навалились на Жоаннеса. Стряхивая их с себя, он успел крикнуть:

– Друзья! Уходите! Вы не должны погибнуть! Борьба еще не окончена! Никея, любимая, прощай!

Девушка была крепко связана по рукам и ногам и не могла двигаться. Она видела всю эту жуткую сцену. Ее сотрясали рыдания.

– Жоаннес! Любовь моя! Последняя моя мысль будет о тебе…

Крестьяне, те, кто уцелел в этой страшной битве, повинуясь последнему приказу своего вожака, бросились в разные стороны, спасаясь бегством. Однако в комнате оставалось много раненых. Некоторые еще пытались сопротивляться, но вновь раздавшиеся ружейные залпы положили этому конец, увеличив число убитых.

Албанцы одержали победу в этом неравном бою. К Марко вернулась его холодная самоуверенность, а в голосе зазвучала привычная ирония:

– Вот и все, ребята! Дело сделано. Теперь мы можем от души повеселиться, не так ли?

Кругом раздались крики одобрения. Разбойники хорошо понимали своего атамана.

– Свяжите-ка этих удальцов! – указал Марко на раненых крестьян. – Сколько их?

– Двадцать семь!

– Прекрасно. Значит, приготовьте двадцать семь веревок. Если не хватит, используйте пояса. Закрепите их на балке под навесом и ждите приказаний.

Через пять минут веревки с петлей на конце уже раскачивались в указанном месте на расстоянии двух метров от земли.

– Выколите им всем глаза!

Услышав этот чудовищный приказ, женщины, которых бандиты тоже связали, пришли в ужас. Послышались стоны, рыдания, мольбы о пощаде.

– Тише там! – прикрикнул Марко. – Чем вы недовольны, глупые гусыни? Я добр и делаю это исключительно из человеколюбия, чтобы вы не видели мучений друг друга.

Бандиты покатились со смеху. Каждый достал кинжал, и, присев на корточки возле раненых, с утонченной медлительностью совершил очередную жестокость, не отказывая себе в удовольствии поймать последний, затуманенный кровью и слезами взгляд своей жертвы.

А посреди моря человеческой боли, стонов, хрипов стоял довольный Марко и улыбался.

«Теперь моя очередь», – подумал Жоаннес. Он с нежностью взглянул на Никею, чтобы, перед тем как уйти навсегда, запечатлеть в душе ее милый образ.

Марко перехватил этот прощальный взгляд, полный любви, и расхохотался.

– Нет, парень, твоя очередь наступит чуть позже.

И, обращаясь к своим людям, добавил:

– А теперь подвесьте этих молодцов, но только за ноги, слышите!

– Мерзавец! – прохрипел старый Грегорио.

– Потерпи, старик, придет и твой черед.

Приказание было исполнено дружно и весело. Живых, жестоко страдающих от ран людей подвесили вверх ногами, словно туши в мясной лавке. Кровь сразу прилила к голове, лица стали фиолетовыми. От нестерпимой боли мужчины корчились в судорогах и страшно кричали, не в силах сдержаться.

Все это очень развлекало бандитов, они спокойно стояли рядом, покуривали, и даже пошучивали.

– Боюсь, как бы у них не разыгралась мигрень, – сокрушался один.

– Зато при такой потере крови они избавлены от кровоизлияния в мозг, – успокаивал другой.

– Их следовало бы слегка освежить, – с наигранной озабоченностью заметил Марко. – Невозможно смотреть, как люди мучаются. Мы просто обязаны что-то сделать для них.

– Может быть, «обдувание»? – поинтересовался кто-то.

– Нет, я придумал кое-что получше. Делайте как я!

С этими словами албанец, само воплощение жестокости, схватил одну из жертв за плечи, несколько раз с силой закрутил веревку, а потом резко отпустил. Веревка сначала раскрутилась вместе со своим страшным грузом, а потом закрутилась в обратную сторону.

Предложенная игра пришлась разбойникам по вкусу, они с явным удовольствием стали подражать действиям атамана. Вскоре это было уже сплошное бешеное вращение изувеченных, агонизирующих человеческих тел, они сталкивались, отскакивали друг от друга, снова сталкивались, рана о рану, перелом о перелом… пока, увы, слишком медленная смерть не прекратила наконец их земные страдания.

Грегорио, почти в безумном состоянии, с блуждающим взглядом и трясущимися губами, созерцал это жуткое зрелище.

Но Марко все еще не пресытился пролитой кровью. Жажда мщения не покидала его.

– Ну что ж, старик, теперь разберемся с тобой! – сказал он, доставая свой необыкновенно острый ятаган из дамасской стали[44]44
  Дамасская сталь (булат) – особым образом приготовленная высококачественная узорчатая литая сталь для клинков. Получила название от города Дамаска в Сирии, где производство ее было весьма развито в средние века, а отчасти и в новое время.


[Закрыть].– Кто-нибудь двое, возьмите его каждый за ногу и опрокиньте головой вниз… Так, хорошо… Раздвиньте ему ноги пошире и держите крепче.

Сабля взвилась в воздух и опустилась со всего маху, разрубая тело старика пополам. Раздались нечеловеческие вопли, хлынула кровь… Никея тут же упала без чувств, а из глаз Жоаннеса, собравшего в кулак всю свою волю, чтобы не разрыдаться, выкатились лишь две слезы.

Клинок, красный от крови, равномерно поднимался и опускался, довершая начатое, разрубая вдоль все: мясо, кости, внутренности, легкие, сердце… Крики давно уже прекратились. Человек оказался расчлененным на две половины.

Последним ударом Марко отрубил голову и приказал:

– Я хочу, чтобы две эти половины приколотили к дверям, а сверху прибили голову. И пусть все так остается до следующего дня Святого Георгия. Повешенных под навесом не снимать до тех пор, пока трупы сами не превратятся в прах. Женщин я отпускаю. Вы свободны. Идите и расскажите другим, что вы здесь видели. Пусть это послужит им уроком на будущее, если они когда-нибудь вздумают сопротивляться мне!

– По коням! – скомандовал он.

Послушные приказу, албанцы замерли в седлах. Марко поднял с земли испачканный в грязи штандарт и холодно произнес:

– Я отмою его в вашей крови. – Затем бандит повернулся к Жоаннесу: – Тебя я сейчас убивать не стану. Это было бы слишком быстро и просто. Я возьму тебя с собой, и там ты познаешь такие пытки, о которых еще через сто лет будут рассказывать страшные истории. Николь, проверь, крепко ли он связан, и возьми его к себе на седло. Да смотри в оба! Он очень опасен. Гы мне за него отвечаешь головой!