Текст книги "Сенатор Фокс"

Фокс. Я прекрасно это помню, Бьянка Мария. И знаешь, что я по этому поводу думаю? Ты правильно поступила, сделав мне замечание только когда мы остались одни… Хотя потом между нами завязалась долгая дискуссия, для меня крайне неприятная…

Бьянка Мария (мягко). Она могла быть намного короче, не упорствуй ты в своих заблуждениях… Но в то же время мне очень понравилось, как ты защищаешь свои убеждения. Хотя меня и смущало упорство, с каким ты настаивал на предположении, что в словаре, где ясно написано «ру́брика», сделана опечатка…

Фокс. Только не говори, что такого не могло случиться в природе.

Бьянка Мария. Конечно, могло. Но три разных словаря с одной и той же опечаткой – статистически маловероятный случай, любовь моя…

Фокс. Хорошо, сокровище, согласен. Но давай закроем эту тему! Я не понимаю, зачем тебе так внезапно понадобилось копаться в прошлом, тем более что я уже давно простил тебе, Бьянка Мария, это твое замечание… лишенное такта.

Бьянка Мария. Я вспомнила это, Витторио Эммануэле, лишь для того, чтобы напомнить тебе, что и я могу иметь собственное мнение, и что оно может быть верным.

Фокс. Бьянка Мария, я никогда не сомневался в этом. Тем более что ты всегда была согласна со мной.

Бьянка Мария. Я хотела сказать, что мое мнение может быть верным, даже если случится так, что я буду в чем-то не согласна с тобой.

Фокс, не ожидавший таких слов от жены, ошарашенно смотрит на нее.

Пауза.

Фокс. Бьянка Мария, я тебя не понимаю!

Бьянка Мария. Сейчас поймешь. Я считаю, что для блага нашей дочери будет лучше, если она выйдет замуж за человека, которого любит.

Фокс (после паузы). Это невозможно.

Бьянка Мария. Витторио Эммануэле, прости, но я настаиваю!

Фокс. Тебе известно, Бьянка Мария, что святость нашей семьи для меня превыше всего!

Бьянка Мария. Но люди все одинаковы, Витторио Эммануэле!

Фокс. Перед Богом – да, Бьянка Мария. А я (скромно) не Бог. Я жалкий грешник. Рожденный во прахе, во прах и вернусь… Как я могу дерзать быть мудрым и добрым, словно Бог? Не могу.

Бьянка Мария. А если бы мог? Если бы была возможность решить эту проблему? Скажем, она выходит замуж, а мы храним тайну доктора Коломбо. Так, что даже тетя Анджела ничего никогда не узнает.

Фокс. Бьянка Мария, ты требуешь от меня слишком многого.

Бьянка Мария. Были же случаи, когда ты жертвовал своими принципами в своих интересах…

Фокс (поправляя). Совмещал свои принципы со своими интересами. Но в этом случае…

Бьянка Мария. В этом случае на кону счастье нашей дочери, Витторио Эммануэле!

Фокс. Это невозможно! Я выслушал твое мнение настолько терпеливо, насколько мог. И повторяю, Бьянка Мария, это не-воз-мож-но!

Бьянка Мария. И все же, Витторио Эммануэле, как и двадцать шесть лет назад, в тот вечер, в доме Альбергатти, я чувствую, что сегодня здравый смысл на моей стороне! Если ты не дашь своего согласия, я, я буду делать все, чтобы содействовать их браку. Ценой того… не надейся, я не упаду в обморок… ценой того, что мы поставим тебя перед свершившимся фактом.

Фокс изумленно и с негодованием смотрит на нее, не веря своим ушам.

Из дома выходит Джакомо с большой кипой бумаг в руках. Улавливает напряжение в воздухе, в замешательстве останавливается.

Джакомо. Простите, я не помешал?

Фокс (мгновенно восстанавливая спокойствие). Прошу вас… дорогой…

Джакомо. Это документы, оставленные адвокатом Акуилой.

Фокс. Прекрасно. Интересные?

Джакомо. Очень! Кроме того, что нам было уже известно, в них все о махинациях с подрядами на строительство дешевых жилых домов, о взятках и тому подобное. А также предложение места в административном совете в контролируемой им строительной компании…

Фокс. Если вам это интересно… оно ваше.

Джакомо (с легким поклоном). Спасибо. По правде говоря, я на это и рассчитывал. (Кладет бумаги на стол, собираясь уйти.)

Фокс (останавливая его). Джакомо!.. Доктор Коломбо!..

Джакомо останавливается.

Моя жена с утра пожелала продолжить неприятную дискуссию по поводу вчерашнего вечера. Она намекает на возможность похищения вами моей дочери, вашего бегства и тайной свадьбы…

Пауза. Бьянка Мария смотрит на Джакомо, ожидая его реакции.

Джакомо (поворачиваясь к ней). Это невозможно.

Фокс (отпуская его). Спасибо, Джакомо, можете идти.

Бьянка Мария. Доктор Коломбо!..

Джакомо (твердо). Нет, синьора.

Бьянка Мария. Но почему? Почему?!

Джакомо. Мне нечего добавить к тому, что вам уже сказал доктор Фокс. Прошу прощения, мне надо идти. (Уходит.)

Бьянка Мария. Что это значит, Витторио Эммануэле? Что ты ему сказал? Как ты заставил его изменить решение? Ты его купил? Ты его шантажировал? Что ты с ним сделал? И зачем? Не надо так со мной, предупреждаю! Не недооценивай любовь матери! Двадцать шесть лет смирения и покорности оправдают мой бунт во имя счастья дочери! Я устрою скандал!.. Я все расскажу тете Анджеле!!!

Фокс. Тсс! Не кричи.

Бьянка Мария. Ты хочешь, чтобы я упала в обморок?

Фокс. Ради всего святого, только не это!

Бьянка Мария. Но скажи мне, почему? Я тебя хорошо знаю. Твои принципы никогда не были непоколебимы! И о докторе Коломбо ты всегда отзывался только положительно… мой преемник… во всем похож на меня… впереди прекрасная карьера… любимый ученик… непреклонный в сговорчивости и гибкий в строгости… совсем, как я!.. Чем же теперь он не устраивает тебя в качестве зятя? Только тем, что какой-то негодяй тридцать лет назад отказался дать ему свою фамилию?

Фокс. Успокойся, дорогая. Успокойся. Не стоит говорить о вещах, которых мы не знаем.

Бьянка Мария. Открой мне причину! Почему? Убеди меня в твоей правоте, как ты сумел убедить его! (Пауза.) Ну же, Витторио Эммануэле!

Пауза. Фокс колеблется.

Я жду!

Фокс явно смущен. Подходит к столу, берет книгу в черном переплете – это Библия, проходит с ней к рампе и останавливается. Поднимает глаза к небу, открывает книгу на случайной странице, кладет на нее палец, опускает глаза и читает строчку, на которую палец указал.

Фокс. «Авва Отче! Все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты…» (Захлопывает книгу.) И так далее. Прошу тебя, Бьянка Мария, постарайся падать в обморок реже, чем тебе хочется. Не усложняй мне и без того нелегкое признание…

Бьянка Мария. Ты хочешь в чем-то признаться, Витторио Эммануэле?

Фокс. Да. Наверное, будет правильно в день выборов освободиться от единственного темного пятна на моей совести, чтобы взойти на новую ступень моей жизни с чистой душой. (Пауза.) Я тоже не без греха, Бьянка Мария, хотя ты всегда была уверена в обратном.

Бьянка Мария. Я знаю, Витторио Эммануэле.

Фокс (с удивлением). Что ты знаешь, прости?

Бьянка Мария. Я знаю то, что ты всегда мне говорил, Витторио Эммануэле. Что политика – грязное дело. Что, став политиком, очень трудно сохранить руки чистыми, а душу незапятнанной…

Фокс. При чем тут это?

Бьянка Мария. При том, что ты поступал точно так же, как все остальные.

Фокс. Исключительно для самозащиты, дорогая!

Бьянка Мария. Разумеется, сокровище.

Фокс. Не перебивай, прошу тебя!.. Мой грех совсем в другом, Бьянка Мария! Он касается самого дорогого, что у меня есть… нашей семьи… меня… тебя, Бьянка Мария… (Собирается с духом.) Я тогда был совсем юн, и так же, как все в Италии, только что освободившейся от ига фашизма, переживал время великих надежд. Я был активистом организации католической молодежи и дружил со студентами и студентками католических университетов. Одна из студенток особенно поразила меня своим целомудрием, сдержанностью, скромностью в одежде и здравым смыслом. Я занимался с ней чаще, чем с другими, обсуждая самые важные проблемы нашей жизни и планируя воскресные экскурсии молодежных групп в предгорья Альп. Между нами установилась некая мистическая атмосфера, но я даже и предположить не мог, что в этой атмосфере, почти монашеской, объявится дьявол, чтобы соблазнить меня. Да, Бьянка Мария, я могу сказать это, не стесняясь. Это было мистическое вдохновение. Гораздо больше, чем просто чувственная страсть. И она забеременела. Девять месяцев спустя у нее родился мальчик. Я же, только начинавший свою блестящую политическую карьеру, опасаясь бросить на нее тень скандалом, исчез за восемь с половиной месяцев до этого. (Пауза.) Ребенку дали фамилию, какие даются сыновьям Святого Духа: Коломбо. А поскольку он родился в день Святого Джакомо, его и назвали Джакомо… Теперь ты знаешь все.

Пауза. Фокс закончил исповедь, стоя у рампы, спиной к Бьянке Марии. Не слыша реакции, он оборачивается.

Бьянка Мария, неподвижная, ошеломленная, застыла, словно соляной столб, уставившись в пустоту.

Бьянка Мария!.. Бьянка Мария! Скажи что-нибудь! Говори! Ответь мне!.. Ты в обмороке?.. (В панике подбегает к не подающей признаков жизни жене, не зная, что делать, зовет на помощь.) Джакомо!.. Мария Виттория!… Джакомо!… Скорее сюда! Скорее!..

Из дома выбегает Джакомо и спешит к нему.

Джакомо. Что случилось?

Фокс. Моя жена!.. Скорее!.. Она даже не в обмороке!.. Позовите врача!..

Джакомо убегает в дом.

Бьянка Мария медленно приходит в себя и механически, не глядя, начинает распускать вязанье, которое держит в руках.

Фокс. Бьянка Мария, прошу тебя!.. Ты никогда меня не простишь! (Безутешно.) А мы собирались вместе пойти голосовать!..

Действие третье

Несколько часов спустя.

Сцена пуста.

С противоположной от дома стороны появляется адвокат Акуила. Удостоверившись, что никого нет, подходит к столу и, скосив глаза, быстро просматривает лежащие на нем бумаги. Из-за кустов неожиданно выглядывает падре Гатти.

Адвокат Акуила (испуганно). Ах!

Падре Гатти. Да будет славен Господь наш Иисус Христос!

Адвокат Акуила. Во веки веков славен! Как вы меня напугали, падре Гатти!..

Падре Гатти. Я случайно проходил мимо… Не знаю, почему, мне пришла мысль спрятаться…

Адвокат Акуила. Может… вы что-то услышали?

Падре Гатти. Я?!

Со стороны дома идет запыхавшийся сенатор Орси. Видит адвоката Акуилу и падре Гатти, на мгновение смущается и тут же переходит к решительным действиям.

Сенатор Орси. А, вы здесь! Значит это не выдумка? Вы тоже слышали?

Адвокат Акуила. Слышали что?

Сенатор Орси. «Скорую помощь».

Адвокат Акуила. «Скорую помощь»?

Сенатор Орси (теряя терпение). Ради бога, синьоры! Сейчас не время ломать друг перед другом комедию… Не до глупых шуток! Требуется объединить наши силы, вы что, не понимаете этого? Мы прыгнули через яму с завязанными глазами, не зная в точности, где край. Мы подставились, рассказав и отдав все, надеясь на ответный ход. А что на эту минуту получили взамен? Ничего. А если ему взбредет в голову совсем другое? И он, зная все о нас, скажет нам: синьоры, спасибо и до встречи в Риме? Или, не дай бог, возьмет и умрет? (Пауза.) Его только что свалил второй инфаркт!.. Идиоты! Мы же видели, в каком он состоянии! Мы поступили опрометчиво, синьоры! Мы слишком легко поддались советам, на первый взгляд таким заманчивым, этого Коломбо!..

Остальные двое согласно кивают.

Падре Гатти. Полностью согласен с вами, сенатор.

Сенатор Орси. Итак, долой маски! Будем откровенны друг с другом. Что вам известно насчет «Скорой помощи»? У вас ведь есть свои информаторы… как и у меня… Это они вас предупредили, раз вы здесь… «Скорая» примчалась сюда полчаса назад, завывая сиреной, а уехала спустя двадцать минут, тихо и не спеша. Почему?

Адвокат Акуила. Да, почему?

Падре Гатти. Вот в чем вопрос.

Сенатор Орси. Потому что все прошло или потому что уже ничего нельзя было сделать? Ложная тревога или запоздалая? Машина уехала пустой или увезла труп? Вот он, вопрос! И кто сможет сказать… посмотрим друг другу в глаза… мы в полной заднице или у нас еще есть шанс?..

Драматическая пауза.

Адвокат Акуила. А вот и он.

Падре Гатти. Его дофин.

Из дома выходит Джакомо. Падре Гатти спешит ему навстречу, не давая спуститься с лестницы.

Он?.. Не отрицайте! «Скорая помощь» примчалась полчаса назад, а уехала спустя двадцать минут тихо и неторопливо! Нас уже проинформировали… мы все поняли… а сейчас желаем знать, что это было? Последний инфаркт?

Джакомо. Да бог с вами, падре!

Падре Гатти. Отвечайте!

Джакомо. Что-то я никогда прежде не видел вас в таком беспокойстве насчет состояния здоровья доктора Фокса.

Падре Гатти. Вам слишком много известно о нас. А нам слишком мало о вас. Тем не менее мы следовали вашим советам, и сейчас у нас в руках… пусто…

Джакомо. Если бы доктор Фокс умирал, вы, падре, первым должны были быть возле него. По должности. Разве вы не примчались бы дать благословение умирающему?

Падре Гатти. Чтобы проводить его в рай?.. Вот вам! (Показывает Джакомо кукиш.) В ад его! К ворам, словоотступникам и предателям своих друзей!

Адвокат Акуила. К шлюхам!

Джакомо (после паузы). Отлично. Видя, как близко к сердцу вы принимаете состояние здоровья моего шефа, имею удовольствие сообщить вам, что он чувствует себя великолепно, и никакого сердечного приступа в последние… (смотрит на часы) двенадцать часов у него не было.

Пауза. Троица обменивается недоверчивыми взглядами.

Сенатор Орси. А «Скорая помощь»?

Джакомо. Синьора Фокс.

Сенатор Орси. Синьора Фокс? А что с ней?

Джакомо. Небольшой шок.

Сенатор Орси. Вследствие?..

Джакомо. Личные проблемы.

Пауза. Вновь недоверчивые и растерянные взгляды.

Сенатор Орси. Личные проблемы?..

Адвокат Акуила. А что это за личные проблемы?

Джакомо жестом показывает, что не вправе добавить ничего к сказанному. Троица вновь переглядывается.

Джакомо. Могли бы спросить, как синьора Фокс себя чувствует. Или ее здоровье интересует вас меньше всего?

Сенатор Орси. Как синьора Фокс себя чувствует?

Джакомо. Спасибо, хорошо. Острая фаза позади. Теперь необходима пара дней отдыха.

Падре Гатти. Прекрасно.

Адвокат Акуила. Неплохо.

Сенатор Орси. Я рад.

Падре Гатти (от имени троих). Мы просим вас передать…

Джакомо. Обязательно передам.

Тема исчерпана. Пауза

Адвокат Акуила. Тем не менее… будем откровенны… проблема остается… К вечеру, до того как начнут приходить результаты голосования, мы должны быть уверены, что можем рассчитывать на щедроты, которые были нам обещаны доктором Фоксом. У него все наши бумаги. Да и вы, если не ошибаюсь, практически уже получили места в трех административных советах, победив конкурентов… пользовавшихся очень сильной поддержкой.

Джакомо. У вас ко мне есть претензии?..

Адвокат Акуила. Конечно. Разве не вы сказали, что он умирает… что вам придется искать другое место… и все такое…

Джакомо. Не отрицаю.

Адвокат Акуила. А он на самом деле в прекрасном здравии. А мы? А если Фокс все же умрет…

Джакомо. Остаюсь я. Наследник… естественный наследник.

Адвокат Акуила. Этого недостаточно, Коломбо. У вас все в будущем. А нас интересует настоящее. Сегодняшние рычаги, сегодняшние места, сегодняшние альянсы. В настоящем, плохо это или хорошо, есть доктор Фокс. И с этого настоящего мы желали бы собрать плоды… и как можно скорее, не теряя ни минуты, если не хотим увидеть, как стремительно настоящее превращается в прошлое.

Джакомо. Не преувеличивайте, синьор Акуила.

Сенатор Орси. То есть как не преувеличивайте? Достаточно посмотреть на него! Вы же сами нам сказали, что он скорее там, чем здесь! Еле ходит, и то с посторонней помощью, еле ворочает языком, почти не слышит и не понимает, все ему надо повторять по нескольку раз, он не отвечает, не реагирует… и слюни текут!..

На веранде возникает Фокс. Он слышит последние слова сенатора Орси и, к изумлению троицы, энергичным шагом спускается с лестницы.

Фокс. Добрый день, синьоры!

Троица замирает, ошарашено глядя на Фокса.

Адвокат Акуила. Но… (Обращаясь к компаньонам.) Вы видите то же самое, что и я? (Фоксу.) Одну минутку… А как же инфаркт?

Фокс (спокойно). Не такой смертельный, как надеялись друзья.

Подходит к падре Гатти, который машинально достает из плетенки на столе грецкий орех, пытаясь вскрыть его щипцами для колки орехов.

Фокс берет орех из его руки и без усилий вскрывает его двумя пальцами. Протягивает падре Гатти.

Падре Гатти. К-как вы все это объясните?..

Фокс. Очень просто. Как вы воспользовались моим временным недугом, оказавшимся легкой кардиопатией, чтобы избавиться от меня, так и я использовал ее же, чтобы избавиться от вас.

Троица «переваривает» сказанное Фоксом.

Падре Гатти. Избавиться! Что за выражение!

Сенатор Орси. Замолчите, падре! Время елея прошло! Сейчас я приведу ситуацию в порядок раз и навсегда. Он пытается нас надуть! Оказывается, у него была кардиопатия, а не инфаркт! Сейчас мы это проверим, был инфаркт или нет!

Выхватывает из кармана пистолет и целится в Фокса. Несмотря на протестующие жесты присутствующих, нажимает на курок. Громкий выстрел, облачко дыма. Но никакой крови.

Что вы перепугались? Это же простой пугач!.. Вы видели? Он даже не вздрогнул!

Адвокат Акуила хватается за сердце и, тяжело дыша, падает в кресло.

Адвокат, вы себя чувствуете хуже, чем он! (Фоксу.) Как я вижу, ваше сердце в полном порядке! Мои поздравления, доктор Фокс! Вам и вашему кардиологу!

Падре Гатти. Вы что, с ума сошли? Что это еще за вестерн?

Сенатор Орси (пряча пистолет). А сейчас покончим со светскими любезностями. Нас обвели вокруг пальца. Бесполезно врать самим себе и притворяться, что мы контролируем ситуацию. Теперь надо только понять, что это – конец всего матча или только первого тайма. Вы не задумывались над этим, сенатор Фокс? Зарубите себе на носу, вы уезжаете в Рим, но мы-то остаемся здесь. Да, конечно, нам придется заплатить за то, что мы столь опрометчиво доверились вам. Зная о нас все, вы можете попытаться укоротить нам ноги. Но и мы, оставаясь здесь, имеем свои козыри. В наших силах создать вокруг вас пустоту. Как вы не понимаете, что ваше могущество, ваше лицемерие, ваш унитаризм маленького провинциального дуче уже мертвы и не помогут вам. Новые времена, с нашей помощью, настанут раньше, чем вы думаете. Уже поднимаются новые силы и заключаются новые союзы. А вы, хотя и позаботились о самозащите, являетесь рудиментом старой гвардии махинаторов и легко можете оказаться в изоляции. Мы, будучи более современными, более открытыми, станем идеальными партнерами для новых продвинутых сил, бьющихся за свое место под солнцем!

Фокс. Исторический компромисс? Здесь, в моем…

Адвокат Акуила. В моем королевстве, он хочет сказать!

Падре Гатти. Ни капли стыда!

Сенатор Орси. Да, исторический компромисс. А почему бы нет?

Фокс (спокойно). Не вижу, как и в чем вы можете с ними договориться.

Сенатор Орси. О, достаточно вскочить на лошадь-фаворита, и она вывезет вас к нужному модус вивенди. Конечно, золотая эпоха закончилась… она, как любовь, была прекрасна до тех пор, пока длилась… Мы знаем, как продлить свой век. Вовремя напрячь извилины и теоретически обосновать тот факт, что левые силы созрели для прямого участия в местных правительствах и других органах власти, в том числе в нашей области, в центре владений дуче Фокса. Недалек тот час, когда к власти придем мы, в союзе с левыми радикалами, социалистами и коммунистами…

Фокс. Ну и что случится?

Сенатор Орси. Что случится? Увидите, куда денется все ваше королевство, построенное на махинациях, блате, кумовстве и родственных связях! Мы-то продлим свой век, а вот вы… кроме того что мы избавимся от вас, сослав в Сенат… маневр, который вы разгадали и на который среагировали… даже слишком!.. Так вот, вы потеряете все! Ничто не вечно под луной, дорогой Фокс! Всему когда-то приходит конец! Новый стиль руководства, при нашем участии, явится могильщиком вашего королевства!

Фокс (с подчеркнутой снисходительностью). Вы и правда верите в то, что новый стиль руководства в состоянии положить конец семейственности, махинациям, взяткам… иными словами, могуществу тайных правительств? (Качает головой.) Да не будь всего этого, дорогой сенатор Орси, как бы мы тайно управляли страной? Государство, со всеми созданными нами за тридцать лет правительствами, подправительствами, надправительствами, было бы стерто в одночасье, как надпись на классной доске губкой! Но мы писали не мелом на ее поверхности. Мы вырезали, и глубоко! Мы создали нравы, образ жизни, мораль. Из этих цепей не вырвется никто – ни друзья, ни враги, ни те, кто извлекает из них выгоду, ни те, кто страдает от них!.. Коммунисты! Левые! Это давно уже не те оборванцы, кто провел десятилетия в изгнании, страдал от холода в Москве, сидел в тюрьмах Муссолини или Сталина, принимал участие в Сопротивлении, питался один раз в день, чтобы отдавать деньги партии, и знал, куда хочет прийти, даже если никогда и не верил, что туда можно добраться. Эти уже давно вымерли, нынешние, в абсолютном большинстве, выросли при нас, формировались в атмосфере, которую навязали стране мы, с нашими привычками и нашими идеями. Эти коммунисты ездят на отличных машинах, проводят уик-энды за границей, носят шикарные костюмы и дорогие часы и ценят комфорт, который дают им деньги. Наша система развратила их, их моральная сила ослабла, и в этом главный итог нашего победного крестового похода.

Общее молчание.

Сенатор Орси. Это самый настоящий политический цинизм!

Адвокат Акуила. Еще какой! Даже коммунисты честнее вас…

Фокс. Успокойтесь, синьоры. Над нашим королевством солнце зайдет еще не скоро.

Сенатор Орси. Это провокация! Это объявление войны!

Падре Гатти. Друзья!.. Братья, я вновь призываю вас к миру, взаимопониманию и терпимости! К чему доводить все до крайности! Доктор Фокс прав. Зачем пытаться искать новых союзников, строить новые схемы политического равновесия, когда нам и так хорошо? И кто знает, к чему могут привести изменения в одном регионе, когда во всей Италии ничего не меняется? Надо договориться между собой. Почва для этого есть – взаимный интерес. Доктор Фокс немного напугал нас… пошутив так жестоко… но как иначе он мог удовлетворить свое законное желание… скажем так, надуть нас!.. Нам ведь прекрасно известно, что доктор Фокс слишком умен, слишком гибок, слишком реалистичен, чтобы, несмотря на удачную шутку, согласиться разделить с нами пирог, в котором есть кусок для каждого из нас, солидный кусок, обильный, словно манна небесная. (Фоксу.) Ведь так, дорогой друг?

Фокс. Вы сорвали эти слова у меня с языка, падре Гатти!

На веранду выходит Мария Виттория.

Мария Виттория. Папа! Чай готов.

Фокс. Синьоры, могу я предложить вам чашку чая?

Сенатор Орси и адвокат Акуила обмениваются взглядами, в которых еще сквозит колебание.

Падре Гатти. Чай в доме Фокса славится на всю округу.

Фокс. За чашкой чая легче обсуждать дела, друзья.

Сенатор Орси. Вы очень любезны, доктор Фокс.

Адвокат Акуила. Не хотелось бы беспокоить вас.

Все встают и идут в дом.

Мария Виттория (Джакомо). А ты не хочешь выпить чаю?

Джакомо не отвечает.

Нам надо поговорить.

Джакомо (в замешательстве). Мария Виттория…

Мария Виттория. Это очень короткий разговор. Я уже ничего не понимаю, что происходит в этом доме. Но это неважно. Я знаю одно, что никогда не выйду замуж за беспозвоночного. У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы продемонстрировать мне, что ты обладаешь хребтом. Или ты проявишь характер перед моим отцом, попросишь у меня прощения, признаешь, что вел себя, как слизняк, и женишься на мне, или я раз и навсегда вычеркиваю тебя из своей жизни.

Джакомо. Мария Виттория…

На веранде появляется Бьянка Мария. Она выглядит слабой, но настроенной решительно.

Бьянка Мария. Мария Виттория, я желаю поговорить с доктором Коломбо. Ты не могла бы оставить нас наедине?

Мария Виттория. Я ухожу, мама. Я сказала все, что должна была сказать.

Уходит в дом. Бьянка Мария спускается в сад.

Бьянка Мария. Мой муж мне все рассказал.

Джакомо. Да что вы!

Бьянка Мария. Прошу вас, никаких комментариев. Если я и собираюсь поговорить с вами, то исключительно потому, что меня заботит счастье моей дочери.

Жест отчаяния Джакомо.

Почему вы так поступаете?

Джакомо. Потому что сделать счастливой Марию Витторию я могу только… исчезнув… У меня нет соответствующих аргументов, которые я мог бы привести, чтобы убедить вас… Не заставляйте меня говорить большего, синьора Фокс, прошу вас!

Бьянка Мария. Хорошо, хорошо, дорогой. Я вас понимаю. (Вздыхает, качает головой, садится, меняет тон, улыбается, словно сбросив тяжесть с души.) Чего я не могу понять – это почему вы, молодые, такие принципиальные! Скажите откровенно, ситуация на самом деле непоправима?

Джакомо. Непоправима.

Бьянка Мария. Почему вы так уверены?

Джакомо. Но, синьора… извините, что точно сказал вам ваш муж?

Бьянка Мария. Все.

Джакомо. Вряд ли. Иначе вы бы не затеяли весь этот разговор.

Бьянка Мария. Он сказал мне… что вы его…

Джакомо. Что я брат Марии Виттории по отцу?

Бьянка Мария (с улыбкой). Именно это! Но, как говорит пословица, сердце не видит, глаз не страдает.

Джакомо. Я удивлен!

Бьянка Мария. Нет, правда, в самом деле, бог знает сколько людей создают семьи, не ведая, чьи они дети.

Джакомо. Это не мой случай. Я прекрасно знаю, чей я сын.

Бьянка Мария. Конечно. И все же я повторяю свой вопрос: это так непоправимо?.. А если… не обращать на это внимания?..

Джакомо (возмущенно). Инцест, синьора! Инцест! Этим грязным словом называется то, на что вы осмелились намекнуть. Даже у самых диких и примитивных папуасов существует табу на такие вещи, потому что они знают, Бог накажет их рождением безобразных монстров…

Бьянка Мария. Прекратите, ради бога! Я подумала… что в двадцать первом веке…

Джакомо. В двадцать первом веке природные и божеские законы те же самые…

Бьянка Мария. Ну да, ну да, я это знаю… Однако фараоны Древнего Египта не только позволяли себе такое, но даже предписывали…

Джакомо. И тем самым передавали из поколения в поколение серьезные наследственные болезни…

Бьянка Мария. А как же Зигфрид? Он был сыном брата и сестры…

Джакомо. Это театр, синьора, лирическая опера!

Бьянка Мария (вновь меняя тон на решительный). Джакомо!

Джакомо (удивленный переменой тона). Да, синьора?

Мария Бьянка. Выслушайте меня! Я вижу, что должна испить горькую чашу до дна. И прошу вас, не перебивайте меня. (Пауза.) Представьте себе… некую персону, которая… которая кажется вам более чем достойной… Эта персона, как никакая другая, вы считаете, неспособна на вульгарные поступки, уступки плоти, соблазны греха. И вот эта персона… вы себе ее представляете?

Джакомо. Да.

Бьянка Мария. И вот эта персона, такая безупречная, такая возвышенная, такая честная… согрешила. Однажды в жизни. Преступила границы дозволенного…

Джакомо (побледнев). Моя мать?!

Бьянка Мария. Ваша мать?!

Джакомо. Но… вы же сами сказали о достойнейшей персоне!

Бьянка Мария. Это я, Джакомо! Я!!!..

Джакомо (вежливо). Вы? Пардон, я не понял…

Бьянка Мария. Это я, я, я! Я, как и мой муж, которого я тоже считала честнейшим и достойнейшим, совершила… всего однажды!..

Джакомо (продолжая не понимать). Однажды… что?

Бьянка Мария. Ну, однажды… (Вздыхает.) Боже, как трудно общаться с людьми в этом мире! Ах, Джакомо! Господь сказал: кто имеет уши, чтобы слышать, да услышит!

Джакомо. Хорошо. Я понял, что вы, однажды, совершили… что вы совершили?

Бьянка Мария. А вы не понимаете?.. Речь идет о рождении Марии Виттории!..

Джакомо (пораженно). Не может быть!!! Мария Виттория не…?

Бьянка Мария. Да. Она не его дочь.

Джакомо. А чья?!

Бьянка Мария. Сейчас расскажу.

Джакомо (в ужасе). Нет! Нет, ради всего святого! Простите, но я не имею никакого права это знать… я не хочу знать! Мне это… неинтересно! (Понимает бестактность сказанного.) То есть интересно… но… (Видит, что это еще хуже.) Просто меня это не касается… Я просто не верю вашим словам!

Бьянка Мария. Вы не верите мне?! Вы что, думаете, я решилась на такое признание от нечего делать? Когда мой муж сказал мне, что вы его сын, я остолбенела. Но не потому, о чем вы подумали. Не от потрясения или из-за разочарования. А потому что сразу поняла: лишь открыв свою тайну, я смогу помочь счастью моей дочери. Вы в чем-то еще сомневаетесь?..

Джакомо. Ради бога, синьора… В конце концов, как говорит пословица, мать всегда уверена, что она мать, не уверен отец. То есть отцом может быть не только законный супруг, но и законный супруг тоже… (Стирает пот со лба.) Иными словами…

Бьянка Мария. Иными словами, как я могу быть уверена, что отцом был не мой муж? Это вы хотите сказать? Но мой муж был в самом начале своей политической карьеры и был в это время очень занят. И у меня есть доказательства… я имею в виду даты… (Пауза.) Вы так и не хотите узнать, кто отец Марии Виттории?

Джакомо. Нет. Мне даже неловко все это слушать…

Бьянка Мария. Но я бы хотела рассказать вам, как это случилось…

Джакомо. Не думаю, что вам стоит затруднять себя этим.

Бьянка Мария. Я просто не хочу, чтобы вы думали, что речь идет о банальной измене…

Джакомо. Я бы никогда не позволил себе даже подумать о таком!

Бьянка Мария. Тем более что я ваша будущая теща.

Джакомо (смиряясь). Рассказывайте. Я не могу вам запретить.

Бьянка Мария. Вы когда-нибудь слышали о Бад-Дойч-Альтенбурге?

Джакомо. Это имя отца?

Бьянка Мария (словно рассказывая сказку). Это маленький уютный городок на Дунае, в Австрии, в нескольких шагах от венгерской границы. На его окраине дом, где родился Иозеф Гайдн. Но мы, я и мой муж, только что справившие свадьбу, находились там не из-за композитора. Шел ноябрь 1956 года, Венгрия восстала против коммунистической тирании, и советские танки топили восстание в крови. Мы – мой муж и я, вместе с собранной архиепископом Турина группой пожилых бойскаутов, профессоров католических университетов, членов Мальтийского ордена – пытались внести посильный вклад в борьбу против коммунистического проникновения в наш мир. В этом уголке Австрии на границе свободного мира, на последнем его рубеже, куда можно было добраться без особого риска, мы, как могли, облегчали страдания благородного венгерского народа, помогали патриотам, сумевшим убежать от русских орд и искавшим убежища на Западе. Наши мужчины встречали их на границе с бутербродами и горячим питьем, мы, женщины, ждали их чуть подальше, в Бад-Дойч-Альтенбурге, где оказывали беженцам первую медицинскую помощь и расселяли их по небольшим белым палаткам, скромным, но чистым. Мы, в элегантных униформах Красного Креста, улыбались им и раздавали маленькие образки Святого Стефана, патрона Венгрии, а я по вечерам играла им на скрипке «Нинна Нанна» Брамса… В тот день… это была пятница… царило спокойствие. Попрощавшись с мужем, который отправлялся на границу, я уединилась, чтобы почитать книгу о житии святых, подаренную моим духовным отцом. Это были святые, которым молятся и над жизнями которых размышляют. Не знаю почему, но читая описания экстаза, в который приходили Святая Маргарита Кашская или Святая Тереза Айяльская, проводя долгие часы коленопреклоненно в своих кельях и созерцая обнаженное кровоточащее тело Христа на кресте… не знаю почему, но я, вместо того чтобы проникнуться благочестивыми мыслями, испытывала сильное смятение чувств. Я ощущала необычайное возбуждение. Я мечтала, как вернусь к моему мужу, но иначе, не так, как обычно. Без вежливых поцелуев в лоб, без ритуальных вопросов о мигрени, которая тогда изводила меня… без его аккуратного обязательного похода в ванную до… до всего… Нет, мне вдруг представилось возвращение страстное, как показывают в кино или пишут в романах!.. Но, когда я попыталась сконцентрироваться на подробностях, я должна была признать, что мужчина, к которому я мечтала вернуться, совсем не походил на моего мужа!.. У того было скорее лицо распятого Христа… со страницы сто восемьдесят второй!.. Белое окровавленное лицо, пронизывающий взгляд горящих глаз, длинные ниспадающие рыжие волосы… Несмотря на то, что день был холодным и холодной – палатка, я кожей чувствовала горячие языки тепла. Я вышла за порог. В небе одна на другую наползали огромные черные тучи. Но даже это зрелище, вместо того чтобы навести меня на естественные размышления о красоте мироздания, снова оживило только что прочитанные страницы, где рассказывалось о насилии язычников над мучеником Святым Орсолой и одиннадцатью девственницами. И вновь то же возбуждение овладело мной. В этот момент группа измученных венгерских беженцев добралась до нашего лагеря. Оборванные, усталые, голодные, терзаемые мыслями о потерянной родине… Один из них привлек мое особенное внимание. Бескровное лицо страдальца, вырвавшегося из-под коммунистического ига, горящие глаза гуманиста, сохранившего веру в свободу, рыжие ниспадающие волосы непреклонного рыцаря-путчиста. Он ничем не походил на моего мужа, но я не могла оторвать от него глаз. Он заметил мой взгляд. Со странной улыбкой покинул своих товарищей и направился к моей палатке, товарищи проводили его веселым напутствием. Робея, я отступила в палатку и укрылась внутри. Но полог открылся. Он возник на пороге. Бросив свою суму, он направился прямо ко мне. Я отступала все дальше к кровати. Я протянула ему образок Святого Стефана Венгерского, но он на него даже не посмотрел. Он что-то крикнул по-венгерски. Я не знаю, что это было, может, слова радости от обретения свободы или дружелюбный привет. Это была его первая встреча со свободным миром… И когда он уходил… глубокой ночью… чтобы никогда больше не вернуться, его лицо лучилось новой верой в человека… Это все, Джакомо. В венах Марии Виттории течет кровь гунна.