Текст книги "Соль земли"

Глава 4

Подъехав к коновязи у ресторана «Леди Гей», мы с Галлоуэем, усталые и голодные, спешились.

Приближалась гроза. Над прерией уже полыхали молнии.

– Похоже, будет настоящий ливень, – заметил Галлоуэй. – Я всю дорогу наблюдал за облаками.

– Поставлю лошадей в конюшню, – решил я, – а ты посмотри, переехала ли Джудит в номер, который ей снял Фетчен.

Улица уже опустела, приближающаяся гроза разогнала всех по домам. Но в окнах салунов горел свет, веселье шло полным ходом.

Ведя обоих коней на поводу, я перешел улицу и направился к конюшне. На углу на мгновение задержался. Где-то за полквартала от меня по гулким доскам тротуара застучали сапоги, но хозяина их я не смог разглядеть, как ни старался. Мимо, гонимый порывом ветра, пронесся шар перекати-поля, и я подумал о Джудит, об этой упрямой, злой, веснушчатой... Вот только почему-то мне стало грустно, и я неожиданно признался себе, что скучаю по ней.

Над воротами конюшни висел фонарь. Его пламя трепыхалось на ветру. Внутри никого не оказалось. Я сам завел лошадей в денники, привязал их и поднялся на сеновал, чтобы накидать им сена. Я уже почти закончил работу, когда внизу послышались шаги – медленные и осторожные.

Сеновал занимал весь чердак конюшни, на него вели три лестницы, то есть, я видел три лестницы – две с одной стороны и одну – с другой. Вообще-то, если подумать, могла быть и четвертая – из пустого денника, где конюх хранил инструменты, запасные части сбруи и прочую мелочь.

Размышляя о происходящем, я прислушивался. Кто-то проследил за мной до конюшни? Или какой-нибудь пьянчужка ищет место переждать грозу? А может, человек пришел за своей лошадью?

Судя по звуку шагов, первое вернее. Мой винчестер остался внизу, рядом с седлом и дождевиком, которые я собирался забрать, возвращаясь в отель. Вероятно, преследователь уже увидел его и теперь играет со мной в прятки, ожидает, пока спущусь, надеясь нашпиговать меня свинцом.

Пусть меня назовут подозрительным человеком. Так оно и есть. Не раз я ошибался, подозревая кого-нибудь в коварстве, но и не раз оказывался прав. Поэтому до сих пор жив.

Отстегнув кожаный ремешок, удерживающий револьвер в кобуре, я очень осторожно положил вилы на пол и выпрямился, прислушиваясь, и тут же себя остановил. Если известно, что я наверху, лучше пошуршать сеном, чтобы он ничего не заподозрил.

Многие ковбои ночевали в конюшнях. Неплохая идея. Пусть подумает, что я из таких. Мне хотелось заманить его наверх, а не спускаться вниз самому.

Я давно уже убедился, что обдумать свое положение, а не действовать с бухты-барахты – не такая уж плохая привычка. Она экономит массу времени и в большинстве случаев избавляет от головной боли.

Допустим, я внизу и хочу подстрелить человека, который спустится по лестнице. Какое место я выберу, чтобы видеть все три лестницы сразу?

Таких мест немного. Две лестницы, ведущие с сеновала, расположены напротив него, третья – на его стороне, перед воротами. Если человек внизу хотел прикрыть все, он должен стоять где-то справа, ближе к задней двери конюшни. Тогда четвертая лестница в неиспользуемый денник должна находиться за его спиной.

Если я попробую спуститься по одной из трех лестниц, то подставлю спину убийце... А он убийца.

Первое, что я сделал, – это сел на сено, немного пошуршал им, будто готовлю себе постель, и, нисколько не соблюдая тишины, снял сапоги и бросил их на пол. Потом тихо поднял их, связал сыромятным ремешком, повесил себе на шею и осторожно встал. Добротный пол не скрипел, и я бесшумно двинулся вперед, все время прислушиваясь. Снизу не доносилось ни звука. Около меня стоял ларь с початками неочищенной кукурузы, приготовленной для какой-то местной лошади. Взяв початок, я бросил его туда, где снимал сапоги. Он ударился о доски. Надеясь, что человек внизу подумает, будто у меня что-то упало, я осторожно двинулся по краю чердака, пока не оказался над пустым денником. И точно: здесь зиял люк, в котором виднелась лестница, спускающаяся в самый темный угол. Вполне возможно, что лишь немногие из клиентов конюшни знали, что она здесь есть.

Заглянув в люк, я опять прислушался, но ничего не услышал, вытащил револьвер и осторожно лег, свесив голову вниз... Никого.

Сжав кольт в правой руке, я свесил ноги в люк, нащупал первую перекладину, вторую... Прижимаясь к лестнице, я искал его взглядом, но темнота работала на него. Спустился на шаг ниже, и тут раздался крик:

– Вот ты и попался!

Не далее чем в тридцати футах грохнул выстрел. Пуля вонзилась в стойку, в лицо мне брызнули щепки, и я выстрелил в ответ чуть выше и чуть левее вспышки. В тот же момент понял, что промахнулся, взял немного ниже и, нажав на спуск второй раз, спрыгнул на пол. Приземлившись на носки, не удержал равновесия и загремел упряжью и сломанным стулом. В ответ почти в нескольких дюймах прогрохотал выстрел. Перевернувшись, я тоже выстрелил.

Снаружи закричали, послышался топот ног, и я быстро поднялся. В дальнем конце прохода стоял, шатаясь, согнувшийся человек. Он держался за живот и через секунду рухнул лицом вниз.

Бегущие приближались.

Выскочив в заднюю дверь конюшни, я проскользнул между жердями корраля и, все еще без сапог, легко побежал задами к отелю. На мгновение остановившись, натянул сапоги, затем, проникнув в отель через заднюю дверь, поднялся по черной лестнице на второй этаж.

Из номеров выходили люди, среди них оказалась и Джудит. Увидев меня, она с облегчением вздохнула. Или мне показалось?

– Что случилось, Флэган?

– Какой-то пьяный ковбой гуляет, – ответил я. – В Додже такое случается часто.

Она все еще стояла в дверях своего номера, полностью одетая, хотя время было позднее.

– Завтра я выхожу замуж, – произнесла она чуть неуверенно.

– Желаю тебе счастья.

– Ты ведь говоришь не от души.

– Я думаю, что ты поступаешь неправильно, и знаю, что твой дедушка не одобрил бы твоего решения... и отец тоже.

– Мистер Фетчен прекрасный человек. Вот увидишь!

Снизу послышались голоса, затем несколько человек с шумом стали подниматься по лестнице. Неожиданно появился Колби Раффин, за ним Черный Фетчен с Нортоном Вэнсом, замыкал процессию Берр Фетчен.

– Вот он! – заорал Колби и схватился за револьвер, но я уже держал его под прицелом.

Дома, в Теннесси, этим парням и в голову не приходило тренироваться, чтобы быстро выхватывать револьвер. Моя ловкость немного охладила их пыл.

– Не знаю, что вы, ребята, ищете, но мне не нравится, когда на меня лезут толпой, – остановил я возбужденную компанию.

– Ты убил Тори! – крикнул Берр.

Прежде чем я успел открыть рот, Джудит заявила:

– Он не мог этого сделать. Мы стояли здесь и разговаривали.

Ее слова ввели их в замешательство, и никому не пришло в голову спросить, сколько времени я здесь нахожусь. Потом они и вовсе стушевались, потому что в коридоре появился городской шериф и направился к нам.

– Что случилось? – спросил он меня.

– Кажется, стреляли, а эти парни говорят, что убили Тори.

Тут подоспел и Бэт Мастерсон. Увидев меня у двери Джудит, он улыбнулся:

– О, привет, Сэкетт!

Эрп повернулся к нему:

– Ты его знаешь, Бэт?

– Знаю. Он пригнал скот Эвана Хокса и помогал собирать разбежавшихся бычков. Он мой друг.

Эрп бросил взгляд на мои сапоги.

– Не возражаете, если я осмотрю ваши подошвы? Человек, который стрелял в конюшне, убежал дворами, а там грязно.

Я поднял сначала одну ногу, затем другую. Обе подошвы были чистыми, словно я всю жизнь ходил только по коврам.

Колби Раффин разозлился. Он просто не мог поверить своим глазам.

– Он врет! – закричал он. – Больше некому! Тори ведь...

– Что Тори? – требовательно спросил Мастерсон. – Ждал его в засаде? Так?

– Ничего подобного, – запротестовал Берр. – Тори пошел за лошадью.

– В такое время? – спросил Эрп. – Вы хотите сказать, что он собирался уезжать, видя приближающуюся грозу?

– Конечно, – не задумываясь, ответил Берр. – Он собирался ехать в лагерь к нашим ребятам.

– Джентльмены, – холодно произнес Эрп, – прежде чем мы зададим вам какие-то вопросы, а вы дадите на них ответы, давайте кое-что проясним. Ваш друг Тори Фетчен носил новые сапоги, их отпечатки ни с чем не спутаешь. В конюшне остались его следы, из чего следует, что он провел там довольно много времени, стоя, прислонившись к одному из столбов – видно, нервничал, кого-то ждал, стараясь, чтобы его не заметили. Стрелял из своего револьвера дважды, и дважды попали в него... Похоже, третий выстрел порвал ему пиджак на плече. У нас нет претензий к человеку, который его убил. Оба были вооружены, оба стреляли. Хотим только выяснить детали.

– Один вопрос, джентльмены, – вмешался в разговор Мастерсон. – Вы, очевидно, поднялись, намереваясь попасть в номер к Сэкеттам? Хотите закончить работу, с которой не справился Тори?

– Ничего подобного! – беззаботно махнул рукой Берр. – У нас еще в Теннесси возникли кое-какие проблемы и...

– Тогда возвращайтесь в Теннесси и решайте их там, – прервал его Эрп. – Я не потерплю стрельбы в городе.

– Даю слово, шериф, – пообещал я, – что не подниму оружия, пока не выстрелят в меня.

– Верю вам, Сэкетт. Ладно, ребята, идите по своим делам. Если устроите еще одну заварушку, запру вас в тюрьме.

Когда они ушли, я взглянул на Джудит:

– Извини, малышка, что втянул тебя в такое дело.

– Но ты ведь стоял со мной, – продолжала настаивать она. – Я вышла в коридор, как только затих последний выстрел.

Она была сообразительной девушкой, но человек может бежать очень быстро, а большинство людей умеют точно рассчитывать время. Главное, Джудит остановила перестрелку в людном месте, в которой могла пострадать и она сама, и другие. И за это я поблагодарил ее.

– Они солгали, – смущенно произнесла Джудит. – Тори не собирался уезжать. Он хотел пообедать со мной и Джеймсом.

– Не поздновато ли для обеда?

– Джеймс предупредил, что будет занят весь день. Он хотел пообедать попозже, когда в ресторане не так много народу.

– Ну, я пойду. – Я, переступая с ноги на ноги, взглянул на нее. – Если передумаешь, возвращайся к нам. Мы отвезем тебя к отцу.

Она улыбнулась:

– Флэган, я не передумаю. Я люблю Джеймса, а он – меня.

– Продолжай утешать себя. Потом поверишь, – сказал я.

– Флэган Сэкетт, мне... – В голосе ее появился металл.

Может, джентльмен и не должен уходить, когда говорит леди, но я ушел. Все равно в нашем споре последнее слово останется за мной – завтра они не найдут в городе ни одного проповедника.

На лестничной клетке есть уголок, где человека не видно ни сверху, ни снизу. Там я остановился перезарядить револьвер.

Галлоуэй сидел в холле, читая газету. Он вопросительно посмотрел на меня и заметил:

– Слышал, в конюшне стреляли?

– Похоже на то, – согласился я и сел рядом с ним. Тихонько добавил: – Тори ждал меня, пока я скидывал лошадям сено. Он чуть не снял с меня скальп.

– Ага. Ты бы вынул занозы. У тебя все лицо в них. Здесь света побольше, чем в коридоре наверху.

В пылу сражения я не обратил внимания на столь своеобразное ранение и только теперь ощутил, как горит кожа. Несколько щепок я вытащил прямо в холле, но кое-что еще осталось.

В салун «Павлин» мы пошли, чтобы скоротать время, и сразу встретились там с Бэтом Мастерсоном. Он взглянул на мое лицо и едва заметно улыбнулся.

– Надеюсь, вы сменили носки? – спросил он с ехидством. – В грязных, мокрых носках можно схватить простуду.

Я тоже поневоле ухмыльнулся:

– Вас не обманешь!

– Я ведь видел, как вы входили в конюшню, а за вами последовал Тори. Позади конюшни остались следы босых ног. Я накидал на них соломки.

– Спасибо.

– Когда человек мне нравится, я считаю его своим другом. У меня есть основания предполагать, что вы честные люди, а Фетчены – бандиты.

Хотя пока все шло хорошо, я не переставал беспокоиться. Черный не простит убийства Тори, и, что бы ни говорили, отвечать придется мне или Галлоуэю. Я никого не хотел убивать, но что делать, когда тебя поджидают в засаде с намерением пристрелить? Плохо, что он перехитрил меня – знал о четвертой лестнице и правильно рассчитал, что я найду и использую именно ее. Его промах – чистая случайность. Меня выручил лишь темный угол денника, иначе Тори попал бы в меня.

Через некоторое время мы с Галлоуэем вернулись в отель и улеглись спать. Я держал кольт под рукой и знал, что револьвер Галлоуэя лежит рядом.

Завтра предстоял интересный день. Во-первых, похороны Тори. Во-вторых, Джудит и Черный Фетчен попытаются пожениться. Если похоронную молитву может прочитать любой, то заключить брак имеет право либо мировой судья, либо человек, посвященный в духовный сан.

Глава 5

Рано утром, когда мы спустились в ресторан позавтракать, накрапывал мелкий дождь, который прибил пыль к затянул серой кисеей окна магазинов и лавочек. По улице в сторону конюшни проехал одетый в мокрый дождевик всадник. Додж лениво просыпался.

Мы остановились у входа в ресторан, присматриваясь к сидевшей в зале немногочисленной публике, и нашли себе столик в углу, откуда могли видеть обе двери. У Галлоуэя ремешок с револьвера был снят. У меня тоже. Но неприятностей мы не искали. Заходили в основном мужчины – скотоводы, покупатели скота, ковбои и городские бизнесмены. Некоторых мы уже знали. Чтобы познакомиться с деловыми людьми, требовалось всего несколько часов.

За столиками сидело несколько крутых парней. В городе таких вооруженных до зубов отчаянных забияк было хоть пруд пруди. Девять десятых взрослого населения Доджа участвовало в Гражданской войне, воевало против индейцев или, по крайней мере, охотилось на бизонов. В таком начиненном порохом обществе не место устраивать ссоры, если только ты не готов идти до конца.

Мы заказали омлет с ветчиной – блюдо, не часто встречавшееся к западу от Миссисипи, где все ели мясо с бобами. На нас с братом теперь сверкали новизной костюмы, купленные в магазине, под полами которых легко скрывались револьверы. В городе запрещалось носить оружие, но Закон относился к нарушителям этого правила снисходительно. Оно строго соблюдалось лишь во время перегона стад, а сейчас был еще не сезон. Эван Хокс, наверное, единственный, кто решился перегнать стадо.

В ресторане мы не встретили ни одного человека из банды Фетчена. Джудит тоже не показывалась.

– Как ты думаешь, они не уехали? – спросил Галлоуэй.

– Нет, вряд ли.

Некоторые посетители с любопытством поглядывали на нас. В Додже, как и в других городах такого типа, секреты долго не держались, и к этому времени все уже знали, кто мы, кто Фетчены и почему оказались здесь.

Не осталось тайной и для Эрпа мое участие в перестрелке. Но, как он сказал, оба противника были вооружены, оба стреляли: состоялась честная схватка. Правда, Тори хотел застрелить меня исподтишка и получил, что ему причиталось. В Додже понимали такие вещи.

Мы ели, но завтрак мало занимал наши мысли – ждали банду Фетчена. Она могла появиться в любой момент. Но никто так и не пришел.

Дождь прекратился, хотя облака по-прежнему тяжело нависали над прерией. Гроза еще бушевала где-то вдали. Со скатов крыш и вывесок капала вода.

У двери на улицу остановился человек, стряхнул капли дождя со шляпы и дождевика и вошел в ресторан. Я слышал, как он сказал Бену Спрингеру:

– Похороны закончились. Присутствовало девятнадцать человек. Похоже, крутые ребята.

– Девятнадцать? – прошептал Галлоуэй. – Кажется, Фетчен нашел себе новых друзей.

Вскоре по грязной улице подъехали и они – тесная группа всадников в черных дождевиках – и остановились напротив ресторана, спешились и собрались под скатом крыши дома с противоположной стороны улицы.

Двое повернулись и прошли по тротуару направо, еще двое – налево, остальные остались у дома. Похоже, они ждали нас.

– Можем гордиться, – усмехнулся Галлоуэй, потягивая кофе из чашки, – там у них целая армия.

– Лучше обойти ее с фланга, – ответил я. – Интересно, а что с Джудит?

– Сходи посмотри. Я посижу тут на случай, если захотят войти. Если нет – через некоторое время выйдем к ним сами.

Отодвинув стул, я встал, прошел в отель и поднялся на второй этаж. Подойдя к номеру Джудит, постучал раз, второй...

Ответа не последовало.

Я постучал громче и, когда опять никто не откликнулся, открыл дверь.

В пустой комнате стояла незаправленная кровать. Джудит и ее вещи исчезли.

Спускался я достаточно осторожно. Нельзя лезть напролом, когда тебя подстерегают неприятности. Пересек безлюдный холл и встал в арке, откуда мог видеть зал ресторана.

Галлоуэй сидел там, где я его оставил, но перед ним заняли позицию Черный и Берр. Еще один неизвестный мне с копной волос цвета сухой травы и шрамом на подбородке подпирал дверь, ведущую на улицу. Каблуки его сапог были сношены, но то, как он носил кобуру, выдавало в нем ганфайтера или, по крайней мере, человека, воображавшего себя ганфайтером. Большинство парней, действительно хорошо владевших револьверами, носили их произвольно, кто как привык, а не подвязывали низко у бедра, как те, кто хотел казаться крутыми. Все держали в руках оружие.

Ресторан почти пустовал. За одним столиком сидели Чок Бисон и Боб Райт, за другим, наблюдая краем глаза за происходящим, расположился Док Холлидей[3]3
  Бисон Чок, Райт Боб, Холлидей Док – реальные исторические лица, известные ганфайтеры.


[Закрыть] – он почему-то в столь ранний час вместо завтрака потягивал стаканчик виски.

– Это все ваши проделки, – возмущался Черный. – Вы с братцем вывезли проповедника из города. Напрасно старались! Джудит едет с нами, и мы поженимся, как только встретим священника.

– Не хочу, чтобы девушка страдала, – спокойно произнес Галлоуэй. – Если вы причините ей зло, я позабочусь о том, что поголовье Фетченов резко уменьшится.

– Много на себя берешь! Ты не выйдешь из ресторана живым.

В этот момент я услышал, как за моей спиной очень тихо скрипнула половица. Не двигаясь с места, скосил глаза. Сквозь окна холла падал серый утренний свет, и я заметил чью-то тень и носок сапога – левого сапога, который у меня на глазах чуть согнулся, будто человек делает шаг вперед или отводит назад руку с револьвером, чтобы нанести удар по голове. Я быстро отступил вправо и тыльной стороной левой руки сам нанес сильный удар, попав ему точно в солнечное сплетение – прямо под третью пуговицу рубашки. Ловя воздух раскрытым ртом, противник скорчился. Его рука с револьвером скользнула мимо, и я еще раз саданул его правой в незащищенное лицо, смяв нос в лепешку.

Фонтаном брызнула кровь, он отшатнулся назад, а я ринулся на него.

В драке есть одно железное правило. Когда она идет всерьез, нельзя давать сопернику передышку, если даже имеешь преимущество, иначе он придет в себя и надает тебе по ушам. Поэтому я схватил его за ухо и еще раз двинул справа, лишив его нескольких зубов. Парня развернуло боком, и я всадил кулак ему в почку. Он рухнул на пол.

Все произошло в течение четырех-пяти секунд. В драке не тратишь время зря, а я к тому же торопился и старался не слишком шуметь. Не успев начаться, стычка закончилась, и я опять заглянул в ресторан.

Галлоуэй оставался спокойным. Воистину моего братца ничем не проймешь! Своим врагам он мягко стелил, но спать им было ох как жестко! Что говорить, крутой у меня братишка! И я было решил не вмешиваться и предоставить ему возможность преподать хороший урок Фетченам.

Однажды, лет в тринадцать, мы охотились в холмах на белок и других пушных зверей, но больше всего нам хотелось повстречать кабана, потому что у мамы кончилось мясо. Галлоуэй увидел под кустами огромного секача, который глядел на него своими маленькими злобными глазками. Он вскинул ружье и выстрелил. Пуля ранила зверя, пройдя вдоль плеча, и он бросился наутек. Мы прошли по его следам почти две мили, а когда настигли, над ним стоял большой, сильный кугуар.

Голодный, он нашел себе легкую добычу и не думал отдавать ее какому-то мальчугану с холмов. Но кабана застрелил Галлоуэй, к тому же мы не могли отказаться от мяса. Брат не спешил уступать его большой кошке. Так они и стояли, глядя друг другу в глаза.

У Галлоуэя в старом гладкоствольном ружьишке оставался один заряд, и он понимал, что, если не убьет кугуара одним выстрелом, нам не поздоровится. Раненый, он смертельно опасен. Но если бы эта гроза косуль знала, кто ей противостоит, она бы бросилась в холмы с поджатым хвостом.

Галлоуэй поднял ружье и выстрелил в тот самый момент, когда зверь прыгнул на него. Пуля попала в грудь, но не убила дикую кошку. Кугуар сбил Галлоуэя с ног, а я лихорадочно начал искать дубину. Но мальчишка быстро вскочил на ноги и, размахнувшись, двинул кугуара прикладом по голове, когда тот опять бросился на него. Пока враг приходил в себя, Галлоуэй успел вытащить большой арканзасский нож. Разъяренный зверь вновь прыгнул, и они покатились по земле.

Во все стороны полетели клочья шерсти, обрывки одежды, а потом окровавленный Галлоуэй встал, а кугуар остался лежать, он поднял голову, посмотрел на брата и испустил дух.

У Галлоуэя и по сей день на ребрах следы острых когтей. Мы освежевали кабана, сняли шкуру с кугуара и принесли свои трофеи домой. Исцарапанного Галлоуэя мама на несколько минут уложила в холодную воду ручья, а потом зашила его рваные раны.

Словом, с моим братом не стоит сталкиваться лоб в лоб, если не хочешь потерять шкуру.

Сейчас он просто сидел и смотрел на них – высокий, широкоплечий парень с гор, с большими, натруженными руками. Мы настолько похожи, что вполне могли бы сойти за близнецов. Но он намного красивее меня. А я в любой момент могу угадать, о чем он думает. Теперь мне не хотелось бы оказаться на месте Фетченов.

– Я выйду из ресторана живым, Черный, – сказал он, – и выйду, когда захочу. Если мне придется перешагнуть через Фетченов, я это сделаю. Вообще-то вы, ребята, увереннее чувствуете себя в стае или в темной конюшне.

Черный подскочил, словно в него всадили булавку.

– Так это был ты?

– Не наезжай на меня, парень, – спокойно ответил Галлоуэй. – Единственная причина, по которой я тебя еще не пристрелил, – мне жаль пачкать такой красивый пол. А теперь убирайтесь-ка подобру-поздорову. И запомните: если с головы девушки упадет хоть один волос, я добьюсь, чтобы вас всех повесили.

Поведение Галлоуэя сбило их с толку. Они и подумать не могли, что он может так разговаривать без поддержки нескольких стволов. Однако он был один и ставил им условия, а они, вместо того чтобы прижать его, беспокойно переглядывались. И все ждали, когда же он выложил свой козырной туз.

Берр оглянулся и увидел меня в дверях ресторана. Я находился сбоку от них на расстоянии револьверного выстрела, точнее выстрела в упор, потому что между нами ничего не было. Никто из них не сидел ко мне лицом. Насколько они знали, я мог быть и не один, поскольку нас часто видели с ковбоями «Половины X».

Черный легко встал, и, надо отдать ему должное, двигался он с кошачьей грацией. Высокий, мощный, он казался крупнее меня или Галлоуэя. Дома, в холмах, ходили слухи, что в уличной драке он убил человека.

– Мы можем и подождать, – пошел на попятную Черный. – Нам некуда торопиться. Найдем проповедника и к западу отсюда. Тогда и поженимся с Джудит.

Они ушли всем скопом, и только тогда я подошел к брату. Галлоуэй взглянул на меня:

– Ты попал в переделку?

– Да нет, так, ерунда!

Мы вышли на улицу, очень тихую в этот час. Где-то снесла яйцо курица и во весь голос оповещала о своем счастье. Мимо нас лениво протрусила дворняга. Скрипя и жалуясь, заработал ручной насос, и я услышал, как хлынула в ведро вода.

У коновязи стояло несколько лошадей, возле магазина загружался фургон. Но на душе у меня было тревожно. Я не мог думать ни о ком, кроме Джудит. Казалось, только затеяв перестрелку с Фетченами, я сумею помешать ее свадьбе. Она готова выскочить замуж за Черного Фетчена, а от ее родственников до сих пор никаких вестей! Ни закон, ни мы не имели права вмешаться, хотя мне очень хотелось это сделать, и Галлоуэю тоже.

Мы понимали, что нам еще предстоят объяснения насчет Тори Фетчена. Разговор о нем не закончен. Наши враги слишком осторожны, чтобы связываться с законом, когда его представляют такие люди, как Уайт Эрп, Бэт Мастерсон и им подобные. Но к западу отсюда равнины широкие, и то, что случится там, никого не касается – только их и нас. И все знали, что наш решающий бой впереди.

Тесная группа всадников медленно ехала нам навстречу. Джудит, гордо подняв голову, возглавляла кавалькаду. Она миновала нас, не заметив, не взглянув – так богатая карета безучастно оставляет за собой нищих, с вожделением глядящих ей вслед.

Когда всадники исчезли за поворотом, мы повернулись, вошли в ресторан и заказали по чашке кофе.

– Могла бы, по крайней мере, помахать нам рукой, – хмуро сказал Галлоуэй. – Надо хорошенько все обдумать.

Вскоре в зал вошел Эван Хокс и, заметив нас, направился к нашему столику.

– У вас есть какие-нибудь планы? – спросил он. – Если нет, я хочу предложить вам работу. – Он развернул стул и уселся на него верхом. – Вы скорее всего правы, полагая, что мой скот угнали Фетчены, и держат они его где-то к западу отсюда. Насколько мне известно, в округе не продано ни одного стада. У нас сейчас около трехсот голов. Я погоню скот в Вайоминг, но мне хотелось бы получить свое стадо полностью.

– Каким образом?

– Почему бы не таким же, каким получили они его?

Действительно, почему бы и нет? Фетчен стадо украл, так что мешает украсть его снова? Предложение имело смысл. К тому же кто осудит человека, который не желает терять скот стоимостью почти в пятьдесят тысяч долларов?

– Мы тоже едем на Запад, – сообщил я ему. – Собираемся покрутиться вокруг банды и убедиться, что с девушкой все в порядке.

– Хорошо. Тогда считайте, что вы в моей команде. Тридцать долларов ежемесячно плюс питание. – Он подождал, пока мы допили кофе. – Вы знаете Фетчена лучше меня. Скажите, он что-нибудь понимает в скотоводстве? Я имею в виду, в западном скотоводстве?

– Едва ли. Он с холмов, как и мы, о Западе знает лишь понаслышке. Однако к нему могли присоединиться ребята, которые кое-что понимают в здешней жизни... Если только они не побоятся показаться в открытую.

– Что ты имеешь в виду?

– По-моему, Черный связался со скотокрадами.

– Вероятно. Ну и что вы мне скажете?

Я посмотрел на Галлоуэя, но такие вопросы он оставлял решать мне.

– Путь у нас один. И с вашими ребятами мы подружились. Считайте, что у вас есть пара новых ковбоев.

Мы отправились в дорогу на рассвете. Впереди Эван Хокс, за ним – десять хороших парней, включая нас. С нами рядом ехали Бриггс и Жердь Уокер. Некоторых семейных ковбоев и тех, кто соскучился по Техасу, Хокс рассчитал в Додже. Среди других в нашей команде было двое, которые выглядели как ганфайтеры: девятнадцатилетний Ларни Кегл с походкой кугуара и Кайл Шор, постарше и поспокойнее Ларни.

Желая быть более или менее независимыми, мы с Галлоуэем купили кое-что из снаряжения и двух вьючных лошадей – мустангов, привыкших щипать траву прерий, но приученных ходить под седлом и вьюками. Старший, Эван Хокс, набрал с собой столько провизии, что ее хватило бы и на три команды.

Он гнал табун подменных лошадей, в основном техасских – маленьких, но крепких, живущих на подножном корму, как и положено настоящим ковбойским лошадям.

Когда мы добрались до лагеря, там все было готово к путешествию, и мы, не останавливаясь, отправились дальше.

Ко мне подъехал Хокс:

– Флэган, я слышал, ты умеешь читать следы. Может, попробуешь пойти за Фетченами?

– Попробую.

Небо все еще застилали облака, грозившие дождем. Поднялся небольшой порывистый ветер. Прерия была намокшей, но не промокшей.

Галлоуэй остался со стадом, а я выехал вперед, чтобы сделать большой полукруг и поискать интересующие нас следы.

Не прошло и часа, как мне удалось обнаружить их, а через некоторое время я стал узнавать отпечатки копыт большинства лошадей банды. Знал коней Джудит и Джеймса. Для меня не составило труда научиться отличать их.

Я кружил по открытой степи, и надо было остерегаться, чтобы меня не заметили. Конечно, Фетчены уехали далеко вперед и сейчас опасаться их было еще преждевременно, но тем не менее не мешало иметь в виду, что они люди, наносящие удар в спину. Человек, путешествующий по западным землям, все время оглядывается вокруг, не забывая смотреть и назад. Он старается к тому же запомнить местность. Пройдут годы, но он все равно сможет описать каждую милю пройденного пути, как будто пересек прерию только вчера.

А удивляться нечему. Ведь ни дорожных указателей, ни станций, ни корралей тогда и в помине не было. Встречались ручьи, иногда выветренные холмы, сухие русла рек, небольшие рощицы или заросли кустарника. И все следовало запоминать, чтобы как-то ориентироваться. Еще я старался держать в голове отпечатки копыт всех лошадей Черного, поскольку не исключал, что придется выслеживать всю банду по отпечаткам одной или двух.

Я обратил внимание на то, что кто-то из них постоянно ехал в стороне, периодически останавливался и подолгу смотрел назад. Об этом ясно говорили отпечатки копыт на мягкой земле. Мне пришло в голову, что следы принадлежат всаднику со шрамом на подбородке. И точно: я нашел место, где он спешился, чтобы затянуть подпругу, и сразу узнал след обуви по сношенным каблукам. Что-то подсказывало: надо остерегаться этого человека. Встреча с ним сулила беду.

Так оно и оказалось – потом, далеко отсюда.