Текст книги "Я – человек-выстрел"

Я видел игроков в «Насьонале», которые при переводе в основную команду сразу покупали себе машину на повышенную зарплату – не такую, конечно, которую могли себе позволить в подобных случаях игроки «Аякса», но все же машину.

Я говорил им:

«О, вижу ты купил машину!»

«Да, да, купил».

«А туалет в ней есть?»

Для меня всегда была приоритетом крыша над головой. И когда у тебя есть дом, ты можешь задуматься о покупке автомобиля.

Конечно, в «Аяксе» у многих ребят были и машина, и дома с туалетами. Большинству из тех, кто был примерно моего возраста, папа мог купить все, что они пожелают. Это сильно отличалось от того, как я рос в Уругвае. Я никогда не мог попросить родителей что-то мне купить и ожидать того, что они действительно смогут это сделать. Я и пары кроссовок не мог себе позволить, что уж говорить о машине. Это может показаться странным, но такое положение обернулось для меня пользой. Это помогло мне всего добиться. Если папа может купить тебе все, что угодно, вне поля, зачем убиваться на поле? Были такие игроки, которые не выкладывались, поскольку у них уже все было.

И это касается не только Голландии. Я привожу ее в пример, потому что я играл именно в Нидерландах, но я могу уверенно утверждать, что то же самое происходит и в других странах. Голод играет ключевую роль в таких ситуациях, потому что если ты избалован, это проявляется и на поле. Голод до побед заставлял меня изо всех сил стараться, чтобы обыграть своего соперника. Если на 89-й минуте мяч катился в аут, я бежал за ним со всех ног. Таким я вижу футбол, и мне странно наблюдать за игроками, которые не гонятся за мячом, который, как мне кажется, можно было бы догнать. Это стремление находится у меня внутри, и я никогда не пойму тех, кто им не обладает. Когда Мартин Йол сменил Ван Бастена в «Аяксе», я, наконец, почувствовал, что теперь мой тренер находится со мной на одной волне.

***

В Европе меня также разочаровывал чересчур спокойный подход к некоторым вещам, что, как мне кажется, отрицательно сказывалось на моем стремлении к победе. Помню, как в Гронингене мы проиграли «Утрехту» со счетом 5: 0, и один из центральных защитников резервной команды вышел на поле за 20 минут до окончания матча. В конце игры тренер сказал: «Что ж, мы проиграли, но давайте поздравим игрока молодежной команды, сыгравшего в основе».

Начнем с того, что тому «юному» дебютанту было уже 23 года. А мы пропустили пять мячей. Но отношение было такое, что, мол, это его дебют, давайте праздновать. Мне было только девятнадцать, и внутри я кипел, потому что мы проиграли со счетом 5: 0. Я не понимал их спокойствие и улыбки на лицах; я не понимал, как с таким отношением мы вообще чего-то добьемся. Я всегда видел футбол иначе, тем более будучи форвардом.

Если другие игроки видят, что нападающий впереди бежит за каждым мячом со всех сил, оказывая давление, сражаясь в каждую секунду, это влияет на остальных игроков. Как нападающий, ты должен быть в авангарде своей команды, человек, которого видит перед собой каждый твой партнер. Ты можешь надломить защитников противника, сближаясь и выматывая их. Многие защитники теряются, когда вражеские форварды оказывают такое давление: «pesado» («назойливый»), как мы говорим на испанском. Неумолимый, настоящая заноза в заднице. Вы гонитесь за ними, вы бежите за каждым мячом, боретесь с ними, даже если они в два раза больше вас, не даете расслабиться – никогда. В этом отношении, мне кажется, я один из самых «pesado» среди всех игроков, и это создает дискомфорт для защитников. Мне это нравится. Это значит, что они всегда в напряжении, а значит, могут ошибиться. Когда они получат мяч, ни о каком спокойствии и уверенности не может быть и речи. Уверенность игрока, который беспрепятственно доставляет мяч с задней линии вперед, постоянно растет. Игрок, которому постоянно мешает нападающий, начинает действовать не так открыто.

Он всегда взволнован, всегда вынужден оглядываться. Многие защитники говорили мне: «Расслабься, дружище, ты уже забил два мяча, хватит». Обычно я отвечал: «Ладно, может быть, если вы перестанете мне сопротивляться».

Я всегда старался сделать так, чтобы мое стремление к победе было заразительно, распространялось по всей команде и передавалось другим игрокам, и Йол это понимал. Он был первым тренером, который сказал своим игрокам: «Следуйте за ним; делайте так, как он». Ему нравилось, как я играю. Болельщикам тоже это нравилось – это была одна из причин, почему они меня так сильно поддерживали. Я отличался от тех игроков, которых они привыкли видеть. Им казалось, что я так же предан команде и так же отчаянно стремлюсь к победе, как и они. У Йола был тот же голод побед и тот же характер. Он увидел во мне человека, которому жизненно необходимо побеждать. У него, как у любого тренера, были свои плюсы и минусы. Иногда что-то хорошо работало, иногда – не очень. Но когда нужно было мотивировать команду, по моему мнению, ему не было равных. Наверное, он был первым, кто сказал мне, что как игрок я могу подняться настолько высоко, насколько захочу. С первых же тренировок он увидел во мне мой характер, мой стиль игры. Он увидел во мне те качества, которые хотел видеть в новом капитане «Аякса».

Наш капитан Томас Вермален ушел в «Арсенал», освободив эту роль в команде, и Йол сказал, что ему нравится, как я веду команду, и что ему кажется, что я справлюсь с такой ответственностью. Это было непростым решением, поскольку многие думали, что он отдаст повязку голландскому игроку, например голкиперу Мартену Стекеленбургу, или Яну Вертонгену, который тоже был одним из кандидатов. Но на одной из тренировок он отвел меня в сторонку и сказал, что думает о том, чтобы отдать ее мне. По моей реакции он понял, что я не боюсь ответственности, и после одного из предсезонных матчей он объявил всей остальной команде, что я буду капитаном «Аякса» в новом сезоне.

Я был неимоверно горд. Я был уже достаточно горд тем, что я играю за этот клуб, а о капитанстве не мог и мечтать. Но конечно, я не забывал о важности команды и не чувствовал себя лучше остальных. Я не собирался менять манеру общения со своими товарищами только потому, что теперь у меня была капитанская повязка, но я чувствовал, что теперь у меня больше ответственности, и это меня вдохновляло.

Мартин также положительно повлиял на мою игру. Меня, как футболиста, во многом характеризует мое чутье. В «Насьонале» говорили, что я буду забивать голы, даже если мне завязать глаза – так чутко я чувствовал игру. Мартин знал, как развить во мне это качество. Он немного подкорректировал мою манеру игры и тормозил меня в некоторых моментах. Иногда я старался успеть все и сразу, а он сказал мне, что я должен оставаться спокоен, потому что остальная команда чрезмерно заводилась от моих действий. В некоторые моменты игры моим партнерам нужно было оставаться спокойнее, а не носиться по полю без передышки. Но он не хотел, чтобы страсть полностью ушла из моей игры; именно она делала из меня того футболиста, которым я являюсь.

Йол поменял игровой модуль, перейдя к 4–4–2 от традиционного для «Аякса» 4–3–3, и это мне подходило больше. Я был ориентиром для команды на вершине нашей расстановки и должен был давать партнерам то, что требовалось в каждой конкретной ситуации. Тогда мне было тяжело с этим справляться, да и сейчас бывает непросто, но со временем я научился тому, что в некоторых моментах нужно дать себе лишнюю секунду на размышления. Мартин мне сильно в этом помог.

С капитанством ко мне пришли определенные обязательства. Перед выходом на поле капитан должен был обратиться к команде – по-голландски, разумеется. Я делал успехи в изучении языка, но мне все еще было непросто. Перед каждой игрой я должен был произнести речь. Мне нужно было продумать то, что я скажу, чтобы вдохновить партнеров. Ян Вертонген всегда по-доброму смеялся надо мной, поскольку точно знал, что я буду говорить на следующей неделе. По его словам, каждую неделю я говорил одно и то же.

Но это работало.

В мае 2010-го мы выиграли Кубок Голландии, победив «Фейеноорд» со счетом 2:0 в первой игре и 4:1 во второй уже на их поле, когда я забил дважды – первый уже на пятой минуте матча, что сразу убило интригу, поскольку это означало, что «Фейеноорду» нужно забить четыре мяча, а второй гол – в самом конце матча, что означало, что я становлюсь лучшим бомбардиром турнира. Я приподнял футболку «Аякса», чтобы показать цвета «Насьоналя» под ней. Кубок Голландии часто игрался на стадионе «Фейеноорда», а Суперкубок – на «Амстердам Арене», но из-за опасений по поводу того, что в Роттердам приедет слишком много болельщиков «Аякса», было принято решение провести финал в два раунда, чтобы болельщики обеих команд смогли посмотреть игру у себя дома. Оно было к лучшему: мы могли победить их дважды. И, как сказал Вертонген, я говорил команде одно и то же: мы должны сыграть своим сердцем, мы играем с полной отдачей и, что самое важное, мы должны победить.

Забить два мяча, поднять кубок на глазах 10 000 приехавших болельщиков на арене «Де Куип», стадиона «Фейеноорда», в качестве капитана – это непередаваемые эмоции. Возможно, это был пик моей карьеры в «Аяксе», даже несмотря на то, что получить награду как лучшему игроку сезона было для меня сюрпризом, поскольку мы не стали чемпионами в том сезоне, уступив титул «Твенте», – и, кроме того, я был иностранным игроком, что еще сильнее повышало ценность награды. Эта награда вручалась по вердиктам журналистов на основе моей результативности, так что это подтверждало стабильность моей хорошей игры под руководством Йола. Несмотря на то что мы не выиграли чемпионат, его решение отдать повязку капитана мне себя оправдало. Я забил 49 голов за 48 матчей во всех турнирах, это был мой лучший показатель за один сезон, и я вел за собой команду, как и хотел Йол.

Казалось, что все идет только к лучшему, но следующий сезон стал худшим эпизодом за все мое пребывание в Голландии.

В добавленное время ничейного матча против ПСВ у меня произошла стычка с Отманом Баккалом. Судья только что удалил моего партнера по команде Расмуса Линдгрена за фол на Ибраиме Афеллае. Несколько игроков спорили. Баккал нарывался, и я укусил его за плечо. После игры я приобнял его и принес извинения. Мы покидали поле вместе, но что случилось, то случилось.

Йол всеми силами меня защищал. Одна из газет назвала меня каннибалом, но Йол пытался перевести произошедшее в шутку, называя это «любовным укусом». Он также понимал, насколько я подавлен. Йол знал, что хотя это и не снимает с меня вину, но по крайней мере он пытался найти для меня оправдание. Не думаю, что он считал, что я подвел его больше, чем я подвел клуб. Капитан команды не должен выставлять себя в таком свете. Особенно в клубе вроде «Аякса», который так гордится своими представителями.

Клуб оштрафовал меня, что я, конечно же, принял без возражений, поскольку у них на это было полное право. Потом голландская Федерация футбола отстранила меня от игры на 7 матчей.

Дальше – хуже: нулевая ничья с ПСВ стала нашей третьей игрой без мячей подряд. Серия неудач затянулась, и вскоре Йол покинул клуб. Мы занимали третью строчку, отставая от ПСВ всего на шесть очков, но ожидания, заложенные нами в предыдущем сезоне, не были оправданны.

Несмотря на мою дисквалификацию, мне позволили сыграть в последней игре группового раунда Лиги чемпионов против «Милана». Наша судьба была предрешена – мы были на третьем месте, отставая от Милана на четыре очка, и не было никаких надежд на то, что мы выйдем в плей-офф, но та игра показала мне, что будет, если я останусь играть под руководством Франка де Бура, который взял управление на себя после ухода Йола. Я забил второй гол для Тоби Алдевейрелда, и мы победили со счетом 2:0. Франк прошел школу «Барселоны», как и мой первый тренер в «Аяксе» Хенк тен Кате, и стиль игры, которого он ожидал от команды, идеально мне подходил.

Он был жесток, но справедлив, особенно когда захотел обсудить со мной мою ситуацию и то, что произошло с Баккалом. После той игры Йол отпустил меня в Уругвай. Франк сказал мне, что не согласен с его решением, посчитав, что я не заслуживал появившегося отпуска после того, что я сделал, а дисквалификация должна означать наказание. Однако он решил, что раз уж Йол дал добро, то он должен уважать решение предыдущего тренера.

Следующее решение он принял самостоятельно, и оно касалось капитанской повязки – Де Бур сказал мне, что хочет, чтобы капитаном команды был голландец, и я полностью понял его выбор и отнесся к нему с уважением.

Когда я вернулся к тренировкам в январе, я снова поговорил с ним, и у нас были нормальные отношения, но затем пришло предложение от «Ливерпуля».

Как бы ни сложилась ситуация в дальнейшем, я знаю, что если бы я остался, то Франк многому бы меня научил, а время под его руководством я провел бы с удовольствием.

***

Несмотря на все, что со мной происходило за три с половиной года в «Аяксе», болельщики никогда не поворачивались ко мне спиной. Как капитан, знаменосец клуба, я подвел их в инциденте с укусом. Но в то же время они видели, что я играл на победу и брал на себя ответственность, чтобы передать свое стремление к победе остальным партнерам. Нет никаких оправданий тому, что я сделал, но они ценили то, что я всегда выкладывался, и многие чувствовали, что благодаря мне команде был привит дух победы. Я нравился им именно из-за того, что я не был похож на тех, к кому они привыкли. Люди меня поддерживали и писали поздравления, за что я был всегда им благодарен. Они скандировали мое имя с первой игры, и скандировали его даже после того, как я ушел из клуба. Когда «Аяксу» выпало играть против «Мачестер Юнайтед» в Лиге Европы в феврале 2012-го, я только-только отбыл свою дисквалификацию после матча с «Ливерпулем». Около 4000 фанатов распевали «Есть только один Луис Суарес» на стадионе «Олд Траффорд». Когда мне рассказали об этом, я был ошеломлен; я никогда этого не забуду.

Еще одна причина, по которой я никогда не забуду этот клуб, – то, как там относились к моей семье. Нам нравилась жизнь в Амстердаме. Она сильно отличалась от жизни в Гронингене; это гораздо более многонациональный город, в нем много туристов и происходит гораздо больше различных событий. В клубе нам посоветовали быть поосторожнее на улицах, но такое предупреждение получает любой молодой турист в большом городе. Как бы то ни было, мы замечательно проводили время. Мы с Софи купили квартиру в стиле «лофт» в перестроенном складе на берегу озера, и в таком оживленном городе, как Амстердам, это было замечательное место, чтобы расслабиться. Но прежде всего в городе было приятно из-за отношения окружающих. Это идеальная ситуация для футболиста, потому что если ты играешь за лучший клуб Европы, но находишься вне поля, окружающие тебя люди уважают твое личное пространство. Никто не беспокоит тебя просьбами сфотографироваться или дать автограф, если они видят, что ты с семьей. О большем я не мог и мечтать.

16 марта 2009 года мы с Софи поженились в Амстердаме, и если бы не поддержка клуба – они даже предоставили мне личный самолет, – я бы не увидел рождения своего первого ребенка. Я так гордился, когда Дельфина «дебютировала» на «Амстердам Арене» в возрасте всего двух недель и одного дня.

Мартин Йол дал мне несколько дней выходных, которые я провел в Барселоне с Софи и ребенком, после чего я должен был вернуться в Голландию. У Дельфины не было паспорта, а ждать его получения было еще 15 дней. Поэтому с 13-дневным ребенком на руках Софи ехала на машине из Барселоны в Амстердам, проведя за рулем весь день.

«Ты с ума сошла? 24 часа за рулем. С двухнедельным ребенком?»

«Ты там один, и мы хотим быть с тобой, поэтому мы приедем».

На следующий день они приехали в Амстердам, а на выходных вместе пришли на стадион.

«Амстердам Арена», возможно, лучший стадион, на котором я играл. У него имеются все преимущества современного стадиона, но благодаря болельщикам ты можешь почувствовать историю клуба. Я очень горжусь тем, что если сейчас спросить этих людей о лучших игроках клуба, они обязательно упомянут мое имя. На самом деле даже просто быть частью голландского футбола очень важно для меня. Если мое уругвайское происхождение дает мне силы никогда не сдаваться на поле, то мое обучение в Голландии научило меня никогда не переставать думать.

Стереотипы о том, что в голландских раздевалках всегда скандалы, ошибочны, потому что на самом деле здесь все относятся друг к другу с заботой и вниманием. Единственный конфликт в раздевалке, о котором мне известно, была моя ссора с Альбертом Луке, когда мы в перерыве начали толкаться из-за штрафного удара. В итоге нас обоих удалили с поля. Тут не было ничего серьезного, и что самое смешное, мы с Альбертом – хорошие друзья. Удивительно: испанец и уругваец портят репутацию раздевалкам голландских команд.

Голландцы не дерутся, они спорят, и спорят зачастую о тактике. У каждого свое мнение по поводу того, как играть команде, и никто не стесняется его высказывать остальным. В Голландии я научился чаще обсуждать и отстаивать свою позицию по поводу тактики. Игроки постоянно обсуждают стиль игры. Постоянные тактические дебаты, в которых у каждого есть право голоса, большая редкость в Англии, например.

В Голландии это выглядит так: «Нет, ты должен закрыть зону слева…», «Нет, но если ты подашь передачу отсюда, я смогу ее закрыть». Даже вратарь постоянно будет предлагать свою точку зрения. Очевидно, что это часть их футбольной культуры с самого раннего возраста. Всегда есть контраргумент, и, на мой взгляд, это их обогащает. Они всегда думают об игре, перебирают варианты и обсуждают альтернативы.

Возможно, именно из-за этого отличия от уругвайцев мое решение переехать в Голландию было моим самым полезным решением в моей жизни касательно футбола. Я поднялся в технике и сильно продвинулся в «футбольном интеллекте». В «Аяксе» я начал понимать игру гораздо лучше. В Уругвае я всегда играл на грани, на пределе. Мне кажется, что я взял лучшее из обеих культур. Обе эти страны обладают огромными футбольными успехами, учитывая их население, но все же они воплощают в себе две крайности: их успех исходит из двух практически противоположных подходов. Есть много способов победить, и Голландия и Уругвай представляют два типа, каждый из которых отражает подход с противоположных сторон всего спектра.

В Уругвае мы понимаем, что технически далеко не лучшие, но у нас есть страсть и желание добиваться своего. Может, мы и отстаем в мастерстве, но в плане упорства нам нет равных. Нас учат быть первыми с младенчества, независимо от того, кто наш противник. Нас учат, что ты должен сражаться, что ты не можешь проиграть. Я сталкивался с подобным, когда играл на улицах Уругвая с ребятами гораздо старше меня. Мне было все равно. Я шел на них в наступление и не давал им себя одолеть.

В Голландии тоже учат не проигрывать. Но учат избегать поражений своим стилем игры. Ты должен победить не потому, что сильнее противника или догадался простимулировать противника своего конкурента премиальными. Они больше думают, они техничнее и умнее. Мы их противоположность: мы играем нашим нутром. Я впитал в себя обе культуры, и для меня это настоящая привилегия.

Когда пришло время уходить из клуба, «Аякс» все организовал так, что я не мог бы желать лучшего. Мне было приятно получить такие проводы. Никто не осуждал меня за то, что я решил перейти в «Ливерпуль»; они просто были благодарны мне за то, чего я добился, пока был в «Аяксе».

Меня спросили, смогу ли я прийти на один из матчей, и на одних из выходных февраля, когда «Ливерпуль» не играл, я пришел на игру вместе с Софи и Дельфиной. После окончания игры меня представили болельщикам. Софи и Дельфина были со мной, а я сделал круг почета по полю, приветствуя людей и отправляя мячи в толпу. На стадионе горели файеры, а на большом экране крутили мои голы. Болельщики даже пели «You’ll Never Walk Alone». Редко в моей карьере я был так эмоционален на футбольном поле. Это было прощание, которое я не получил в «Гронингене».

Это был очень особенный день для меня и Софи. Наши голландские друзья говорили, что никогда не видели ничего подобного, чтобы так много людей осталось после игры, чтобы поаплодировать мне, и я очень этим горжусь. В клубе мне приходилось расставаться со своими товарищами, и я часто думал, как это будет, когда придет время прощаться со мной.

У меня есть привычка хранить памятные сувениры о разных этапах моей карьеры, и у меня осталось множество таких вещиц об «Аяксе». Дома в Уругвае у меня куча футболок, многие из которых я привез из Голландии. У меня все еще хранится моя первая футболка, в которой я дебютировал в «Аяксе», – я повесил ее на стену в рамочке рядом с футболкой, в которой я получил капитанское звание. Я полностью сохранил комплект формы, в котором я забил свой первый хет-трик за «Аякс». И форму, в которой я забил четыре мяча за игру, – бутсы и все остальное. Еще у меня есть памятные бутсы, которые были сделаны специально для меня компанией Adidas, когда я забил сотый гол для команды.

Я сохранил также немало воспоминаний. На матч против ПАОК я вышел, имея за плечами 99 голов, и попросил начальника команды Хермана Пинкстера, помогавшего мне и Софи в первое время после нашего переезда в Голландию и ставшего нашим хорошим другом, которого мы пригласили на нашу свадьбу в Монтевидео, написать под моей игровой футболкой: «Gracias Ajax por 100 goles». Я хотел, чтобы она была на голландском, но, думаю, он так привык общаться со мной по-испански, что написал именно на этом языке. Впрочем, неважно, сотня звучит прекрасно на любом языке.

Забить сотню мячей за такой великий клуб, как «Аякс», клуб с богатейшей историей – это очень важное достижение для меня. Невероятно, но некоторые фанаты даже стали ставить меня в один ряд с лучшими игроками клуба: Кройфф, Ван Бастен, Суарес…

Обидно, что когда я играл за «Аякс», отношения легендарного Иохана Кройффа с руководством клуба были напряженными, и он не ходил на матчи команды. Я впервые встретился с ним в самолете из Барселоны в Англию уже после перехода в «Ливерпуль» и был в восторге, потому что Кройфф – легенда «Аякса» и потому что было очень приятно слышать от него похвалы в мой адрес: что я многого добился в этом клубе, приехав в Голландию из неевропейской страны. Теперь мне кажется, что я иду по его стопам, перейдя в «Барселону» из «Аякса». Уверен, то, что обе команды предпочитают схожий стиль футбола, которым во многом обязаны Кройффу, пойдет мне только на пользу. Я забил семь голов за тринадцать игр до своей дисквалификации и трансфера в «Ливерпуль». В том сезоне «Аякс» стал победителем в лиге. Я позвонил Херману перед последней игрой в сезоне. «Аякс» отставал от «Твенте» на одно очко, и они должны были играть с ними на своем поле в тот последний день сезона. Херман передал трубку моему хорошему другу Яну Вертонгену, чтобы я мог воодушевить его своей неизменной речью, по которой, я уверен, он очень скучал. «Вы должны выиграть титул», – сказал я ему. Я не сомневался в команде, которая в итоге обыграла «Твенте» со счетом 3: 1 и стала чемпионом. Это значило, что я тоже получил медаль победителя лиги. Я покинул «Аякс», забив 111 мячей за 159 матчей, и это было замечательное время для меня. Неидеальное, конечно, потому что я так и не выиграл в высшем дивизионе Нидерландов и потому что я схватил дисквалификацию, но все же это был замечательный период в моей карьере.

Я всегда говорил, что когда-нибудь в будущем я с радостью вернусь в «Аякс» и сыграю за них еще раз, потому что в плане моего футбольного развития это был определяющий этап в моей карьере.

Судьи

В это трудно поверить, но мне на самом деле нравятся английские судьи и дух честной игры, который я почувствовал в Англии.

Если я проигрывал матч в Уругвае и ко мне подходили пожать руку в конце матча, то черта с два. Я не собираюсь жать тебе руку. В Англии ты должен это сделать, и мне приходилось к этому привыкать, хотя должен признать, что иногда после финального свистка поздравлять своих соперников было последним, чего я желал. Сперва мне нужно было успокоиться, и я бы предпочел просто уйти в раздевалку.

Некоторые говорят, что фэйр-плей в Англии – всего лишь показуха, дескать, игроки бьют и оскорбляют друг друга, а в конце матча жмут руки, но мне все равно это нравится. Игра окончена, вы больше не соперники.

В центре внимания, конечно же, судьи. Говорят, что причина того, что футболисты не становятся судьями после окончания своей карьеры, состоит в том, что никто лучше самих игроков не знает, как тяжела работа судьи. Стать судьей? Ну уж нет. Они всегда должны быть в нужном месте, выслушивать оскорбления, принимать правильные решения под непрекращающимся давлением. У них тяжелая работа. Я могу упустить отличный момент, и если я могу допускать ошибки, почему у рефери не может быть такого права?

Однако стоит им ошибиться, и они сразу оказываются в центре целой бури.

Многие судьи принимают решения в зависимости от ситуации, в которой они находятся… и стадиона, где проходит матч. Кроме того, существуют нарушения, при которых они свистят вне штрафной, но никогда – в ее пределах.

Рефери должны принимать во внимание множество факторов, несмотря на то что большая часть решений выносится на автомате: где был фол, кто пострадал. Если тысячи людей кричат о пенальти, то, конечно, это на него повлияет, такова человеческая натура. Например, если бы Самюэль Это’О в матче прошлого сезона в «Стэмфорд Бридж» нарушил бы правила против меня, думаю, судья бы назначил пенальти. Сами игроки тоже понимают, где находятся: в некоторых играх лучше остаться на ногах, понимая, что пенальти ты не дождешься. Это, конечно, не всегда правда. Должен признать, я никогда бы не подумал, что увижу три пенальти против «Манчестер Юнайтед» на «Олд Траффорд».

Я был полностью уверен, что мы не получим пенальти за то, что уронили Дэниэла Старриджа. Он сам упал. Но он настолько эффектно «нырнул», что я подумал, что нам назначат пенальти. Но затем я увидел, как недоволен Неманья Видич, отчего я подумал, что, может быть, нарушения там не было. Затем я посмотрел повтор и увидел, что Дэниэл был в метре от Видича.

После игры я спросил Дэниэла: «Можешь себе представить, что было бы, будь я на твоем месте?»

Он ответил: «Мне показалось, что он меня коснулся» – и рассмеялся.

Рефери должны принимать решения в таких ситуациях мгновенно. Неудивительно, что иногда они ошибаются.

Британские судьи хотя бы это признают. Иногда они даже признают это во время матча, и мне нравится то, что они общаются с футболистами. Это значит, что и ты сам можешь им что-то сказать.

Помню, на одном нашем матче судьей был Марк Клаттенберг. Во втором тайме он был довольно молчаливый. Он показал мне желтую карточку, и я запротестовал. Еще через пять минут, проходя мимо меня, он сказал: «Это была желтая карточка, и не говори, что ты ее не заслужил».

Я признал: «Да, знаю, это моя вина».

А когда я дал пас, который был реализован в гол, он сказал: «Вот это другое дело, Луис».

Диалог – это полезно, и немного юмора в общении с судьями не повредит. В Англии судьи не похожи на других. Они зовут тебя по имени. Иногда они не дают тебе штрафной, а спустя пару минут понимают, что ошиблись, и говорят тебе об этом. Такое происходит в Англии чаще, чем где бы то ни было еще. Мои друзья в Испании говорили мне, что там нельзя говорить с судьями, так что мне придется снова привыкать, когда я буду играть в Ла Лиге.

В Англии судьи гораздо общительнее, иногда доходят даже до того, что отвлекают игроков. Иногда перед штрафным ударом они могут спросить, кто будет бить, или сказать: «Этому не давайте, в последний раз он промазал».

Общение помогает, причем и игрокам, и рефери. Когда я начинал играть в «Ливерпуле», мне приходилось полагаться на жесты, чтобы общаться с судьями. Я не очень понимал, что они мне говорили, и не мог выразить мысль, не размахивая перед ними руками. Это их раздражало. Я размахивал руками, а они думали, что я пытаюсь их оскорбить, даже когда это было не так (ладно, иногда было). Жестами они просили меня остановиться, а затем доставали желтую карточку. Когда я стал лучше говорить по-английски, мне стало проще находить с ними общий язык, чтобы донести свою точку зрения.

Английские судьи предпочитают быстрый темп игры, напряжение. После окончания матча они могут сказать «молодец, хорошая игра». В глубине души они понимают, что отчасти ты играешь свою роль: спорить, давить на них, пытаясь извлечь свою выгоду.

Со временем ты узнаешь большинство судей: тех, с кем можно пошутить, а с кем шутить не стоит. Иногда они дружелюбны и открыты перед игрой, а затем наглухо закрываются во время матча, и ты не можешь с ними поговорить. Но нет никаких причин для того, чтобы совершенно нормально не пообщаться до или после игры.

Перед матчем рефери сказал мне: «В последний раз, когда я здесь был, ты забил гол».

Ты сам не помнишь гол, но он помнит все. Это напоминает мне о том, что прежде всего эти люди – поклонники футбола. Если бы они ими не были, их работа была бы невыносима.

И все же в Англии они более отстраненны, чем в Южной Америке. Как-то раз один линейный судья попросил мою футболку после игры. Тогда ты понимаешь, что это настоящий фанат. В этом нет ничего плохого. Я и сам однажды попросил футболку у рефери. Он попросил мою через руководство клуба, и я ответил: «Ладно… Если он отдаст мне свою».

В итоге он мне так ничего и не отправил. Это было обидно. Я бы с радостью носил судейскую футболку на выходных.