Текст книги "Мистер Найтсбридж"

Луиза Бэй
Мистер Найтсбридж

Louise Bay

Mr. Knightsbridge

Copyright © 2020 Louise Bay

В оформлении обложки использована фотография: © ITALO / Shutterstock.com и элементы оформления: © Palau, Yoko Design/ Shutterstock.com; Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации: © Stefan Ml, Yoko Design / Shutterstock.com Используется по лицензии от Shutterstock.com

Перевод с английского Валентины Бологовой

© Бологова В., перевод на русский язык, 2023

©  Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Глава 1
Декстер

Она была так прекрасна, что могла любого лишить разума. При виде ее у меня вставали дыбом волосы на затылке, а пальцы сводило от желания прикоснуться к ней.

Поражающая неземной красотой. Восхитительная. И безумно роскошная.

– Выглядит весьма мило. Ты должен очень гордиться, – произнес Гэбриэл, один из моих лучших друзей, уставившись на стеклянную витрину в центре огромного зала отеля «Дорчестер».

– Она действительно великолепна, – ответил я. У меня давно не было возможности на нее полюбоваться, но такую красоту забыть сложно.

– Не забывайся. Эта штука – всего лишь украшение для женской головки, а не женщина, – произнес Тристан, другой член нашей банды из шестерых друзей, друживших еще с подросткового возраста.

– Это диадема, – поправил я. Для Тристана это просто «штука», которую женщины носят на голове. Для Гэбриэла – россыпь блестящих камней. Но для меня это воплощение красоты и жизненной силы – семейное наследие, в конце концов.

– Точно, – согласился Тристан. – Насколько я понимаю, ее сделали твои родители?

– Мать разработала дизайн, а отец изготовил.

– Для королевы?

– Для королевы Финляндии. Она надевала эту диадему в день свадьбы.

В детстве, когда я сидел, обложившись конструктором Лего, под застекленными прилавками магазина моих родителей на Хаттон-Гарден[1]1
   Улица и площадь Хаттон-Гарден стали центром ювелирной торговли в Лондоне во времена Cредневековья. – Прим. пер.


[Закрыть], мне казалось, что они только и делают, что работают над этим украшением. Они говорили только о нем, что стало лейтмотивом моего детства. На самом деле диадемой они занимались в течение одного только лета, но работа над ней полностью их поглотила. И теперь, увидев ее впервые после их смерти, я понял, почему так сложилось. Диадема просто потрясала воображение – современный смелый дизайн, но в то же время достаточно классический, что делало этот шедевр достойным августейшей особы.

Казалось, сам воздух, которым я дышал в детстве, был пропитан страстью моих родителей к ювелирному делу, и я считаю, мне повезло – я вырос с четким пониманием того, чем мне стоит заниматься в этой жизни. И твердо решил следовать по пути отца с матерью. Но когда они умерли, а старший брат продал наш магазин, даже не поставив меня в известность, одного желания заняться ювелирным делом оказалось недостаточно. Ради родителей, ради того, чтобы сохранить память о них, я хотел стать лучшим в этой области. Я хотел, чтобы их имя – мое имя – стало известным во всем мире, потому что я создаю самые прекрасные изделия. Мои родители этого заслуживали.

– Почему же эта выставка проводится в Лондоне, а не в Финляндии? – спросил Тристан.

– Принцесса выходит замуж за британца, поэтому здесь проводится конкурс на лучшие свадебные украшения для нее. Это поможет привлечь немалые средства на благотворительность, ведь в Лондоне кошельки поувесистее.

– В таком случае, это имеет смысл, – произнес Гэбриэл.

Тристан сунул руки в карманы и кивнул:

– Да, прекрасная вещица.

Я улыбнулся. Тристан иногда бывает беспечным и забывчивым, но он без малейших колебаний согласился прийти на выставку, когда я пригласил его. Ему, конечно, куда комфортнее сидеть в джинсах перед компьютером, но он безропотно облачился в смокинг, потому что был вернейшим из друзей. Похоже, ему сейчас не помешает выпить. Я заметил официанта с подносом, на котором стояли бокалы с шампанским, и кивнул ему. Тот подошел, и мы все взяли по бокалу.

– За бриллианты? – предложил тост Тристан.

– За твоих родителей, – поправил его Гэбриэл. Он считался «папочкой» в нашей дружной группе с того возраста, как нам было по семнадцать лет – мудрым, рассудительным, всегда находившим, что сказать в сложных ситуациях, а теперь стал и настоящим отцом маленькой дочурки.

– Спасибо, друг, – с чувством ответил я, чокаясь с ним. – За моих родителей. И за то, чтобы выиграть этот чертов конкурс.

– Я предсказываю, что, если ты победишь, ты откроешь свой первый магазин в Лондоне. Это станет прекрасной возможностью выйти на английский рынок, – сказал Тристан.

Я принимал заказы в Лондоне, здесь находились наш цех и дизайн-студия. Но пока я так и не открыл магазин Daniels & Co в Соединенном Королевстве. Штаб-квартира компании располагалась в Нью-Йорке, а филиалы – в Париже, Риме, Пекине и Дубае. Мы недавно открыли офисы в Беверли-Хиллз и Сингапуре.

Но не в Лондоне.

Здесь я существовал в своем узком мирке, который тщательно контролировал. Я жил и работал в городе, но не общался и не сотрудничал с лондонскими коллегами и конкурентами. Слишком много хранила моя память воспоминаний о событиях самого печального периода моей жизни, из-за которых магазин родителей на Хаттон-Гарден прекратил свое существование. И о Дэвиде, моем брате, который разрушил наследие родителей и способствовал возвышению нашего конкурента – компании Sparkle. Такое забыть было невозможно.

Мне постоянно задавали вопросы по поводу присутствия моей компании на лондонском рынке, но я неизменно уходил от ответов и хранил на этот счет молчание. Вообще-то я и не планировал открывать магазин Daniels & Co в Лондоне, полагая, что нужно двигаться вперед, а не оглядываться назад. Не было нужды ворошить прошлое – если уж оно похоронено, пусть все остается как есть.

– Так поднимем же бокал за то, чтобы встречаться чаще, – сказал Тристан. – Я так рад оказать тебе эскорт-услуги. Если только ты не полезешь ко мне целоваться в конце вечера.

– Не хочешь, чтобы я тебя осчастливил?

– Нет уж, не надо мне такого счастья. Помнишь тот уик‑энд в Праге? Не желаю, чтобы ты опять распускал свои шаловливые ручки, – произнес Тристан смеясь.

– Заткнись, – ответил я, уже не слушая Тристана, потому что заметил девушку в белом платье с длинными золотисто-каштановыми волосами, струящимися у нее по спине. Она держала бокал и старомодную записную книжку, хотя, похоже, совсем забыла о них и чуть не пролила шампанское на дорогущий пиджак Гэбриэла, когда пыталась протиснуться между нами.

– Это было пятнадцать лет назад, причем во сне, – буркнул я.

Я проследил взглядом за незнакомкой, которая подошла к одной из застекленных витрин, и ее лицо расплылось в широкой улыбке при виде пары серег, которые мои родители изготовили в комплекте с диадемой. Порадовавшись, что еще кто-то, кроме меня, наслаждался красотой их ювелирных изделий, я повернулся к Тристану, чтобы продолжить наши с ним препирательства.

Тристан закатил глаза и кивнул:

– Как скажешь. Но во сне или нет, ты действительно ко мне приставал.

Гэбриэл не отличался многословием, но Тристан обычно болтал за двоих. Каким-то чудом мы трое, плюс Бек, Эндрю и Джошуа, умудрялись оставаться друзьями все эти годы. Даже, скорее, братьями.

– Нам всем шестерым не мешало бы снова съездить в Прагу, – сказал Гэбриэл. – Уж теперь-то мы можем себе позволить отдельные комнаты, и мне не придется спать с этим парнем, – сказал Тристан, кивком указывая на меня.

– Я подумаю об этом.

Небольшой отдых в компании лучших друзей – идея совсем неплохая, но только после завершения конкурса. В последующие несколько месяцев у меня будет очень много работы. Придется заниматься не только разработкой дизайна свадебных украшений для принцессы Финляндии. Необходимо подобрать очень качественные редкие камни, огранить их и закрепить в оправе, поэтому какое-то время мы с друзьями не увидимся. У меня налажены контакты с лучшими поставщиками в этой отрасли, и мне понадобятся самые надежные из них. И у меня точно не появится времени расслабляться в Праге или где-либо еще.

– Мы можем поехать туда, чтобы отметить победу Декстера в конкурсе, – предложил Гэбриэл, словно читая мои мысли.

Тристан пожал плечами.

– Как пожелаете. Но я никак не могу понять, на кой тебе сдался этот дурацкий конкурс. Ты особо не нуждаешься в работе. И тем более в деньгах. Разве я не прав?

Разумеется, Тристан был прав. Мне не требовались ни деньги, ни работа. Мне нужна была победа.

Частично ради репутации – я бы получил еще одно свидетельство того, что я первый в своем деле. Но в основном в память о родителях. Они бы, конечно, хотели, чтобы я выиграл конкурс, повторив то, что сделали они поколение назад. Моя победа стала бы подтверждением того, что их страсть к ювелирному искусству передалась по наследству и записана у меня в генах. Она доказала бы, что я принял у них эстафету.

– Вроде бы милостыню пока не прошу, так что не беспокойся, – сказал я.

– Рад слышать. Но все-таки, если хочешь избавиться от своего Aston Martin DB5 по бросовой цене, я готов заплатить наличными.

– Купи себе свой и отстань от меня, – ответил я, а потом повернулся к Гэбриэлу. – Если вдруг узнаешь, что я погиб при неизвестных обстоятельствах, сообщи в полицию, кем им стоит заняться в первую очередь, – сказал я, кивая в сторону Тристана. – Наверняка они обнаружат в его кармане ключи от моей машины.

Тристан пожал плечами, словно услышал само собой разумеющееся. Он весьма часто пользовался моей машиной, так что у него вовсе не было повода убивать меня из-за нее.

– Мы тут с вами устроили междусобойчик, как макбетовские ведьмы. А тебе ведь надо общаться с людьми.

Возможно, Гэбриэл прав. Я пришел сюда, чтобы продемонстрировать коллегам по ювелирному делу, что не отношусь к ним свысока. Я оглядел зал, присматривая, куда бы приткнуться, выбирая небольшую группу людей, которые не начнут сразу же забрасывать меня комментариями по поводу моих родителей. И, конечно же, у меня не было ни малейшего желания наткнуться на кого-нибудь из Sparkle. Скользнув взглядом по веренице людей с бокалами шампанского в руках, я снова заметил девушку в белом платье, стоявшую перед витриной, где красовались серьги, которые мои родители создали в качестве свадебного украшения для королевы Финляндии.

– Хорошо. Оставлю вас ненадолго, – сказал я, направляясь в сторону девушки в белом. Казалось, она была единственным человеком в зале, кого больше интересовали ювелирные изделия, чем общение с людьми, а это означало, что с ней стоит познакомиться.

Проходя мимо одного из стендов, я заметил приколотый к нему листок со списком приглашенных. Примроуз, главному дизайнеру моих изделий, будет интересно узнать, кто присутствовал на сегодняшнем мероприятии. Я вытащил телефон и сфотографировал список, а потом провел по листку пальцем, чтобы найти там свое имя. И тут же отпрянул, словно меня ударило током. Я, конечно, ожидал увидеть там свою фамилию, но в списке значилось два человека по фамилии Дэниелс.

Значит, Дэвид тоже здесь.

Мой брат, который пытался разрушить наследие моих родителей. Брат, которого я так ненавижу.

По моему телу прокатилась волна жара, и я быстро повернулся, чтобы оглядеть зал. Он же не может быть здесь, правда? Смогу ли я узнать его спустя пятнадцать лет? В свои тридцать семь он мог уже полысеть, как отец.

– Декстер Дэниелс! – Добродушного вида незнакомец лет пятидесяти схватил меня за локоть и крепко пожал мне руку, вырвав из мрачных мыслей, которые затягивали меня, как черная дыра. – При виде вас я чувствую себя дряхлым стариком, – произнес он. – Если бы Джойс Маклин не сказал, что это ты, я бы ни за что не поверил.

Он улыбнулся мне так, словно думал, что я должен непременно узнать его, но я был уверен, что никогда в жизни его не видел.

– В последний раз, когда я с тобой общался, ты держал в одной руке бутылку уксуса, в другой тряпку и мыл окна в магазине своих родителей.

Я выдохнул и представил, что меня ограждает невидимый щит, не позволяющий его словам дойти до моего сознания, проникнуть в его потаенные уголки, которые я так долго пытался защитить. Вот почему в тот день Тристан и Гэбриэл пришли сюда. Конечно, Тристан любит выпить на халяву и пофлиртовать с женщинами, которых тут предостаточно. Тем не менее они с Гэбриэлом должны были выполнять роль буфера между мной и всеми этими людьми.

– Они были прекрасными людьми, – ответил я. Вот почему я всегда старался избегать подобных ситуаций. Я знал, насколько талантливы мои родители, и не хотел, чтобы незнакомые люди сыпали мне соль на рану, так и не зажившую после их смерти.

– Да, они были талантливыми. И такими добрыми. Это произошло так давно, но ювелирная индустрия все еще ощущает утрату.

– Вы совершенно правы, – сказал я. – Для меня это стало огромной потерей, но и для ювелирного дела тоже. – Я почти автоматически выдал заранее отрепетированный ответ.

Обычно подобный вежливый обмен любезностями с последующим рукопожатием на этом и заканчивался, но незнакомец – кем бы он ни был – не собирался от меня отставать.

– Вы знаете, по чему я больше всего скучаю? – спросил он. – По смеху твоего отца, а смеялся он нечасто.

Я улыбнулся – на сей раз вполне искренней улыбкой, а не натянутой, которая сохранялась на моем лице весь вечер. Мой отец был всегда серьезен, особенно когда работал. Но не в кругу семьи. Наш дом всегда наполняли смех и веселье.

– Только ваша мама могла заставить его смеяться, – продолжал незнакомец.

Я кивнул, вспоминая, как она рассказывала всякие веселые истории, когда они вместе работали в магазине, пытаясь поднять ему настроение. Они были замечательной командой.

– Когда он ходил с серьезным лицом, она говорила, что в него вселился дух его отца – вашего дедушки.

А я совсем об этом забыл. Но помнил, как мама гонялась за мной по магазину с веселыми криками, и суровое выражение лица отца сменялось более расслабленным и теплым.

– Вы знаете, все эти знаменитые ювелирные дома – Bulgari, Harry Winston и прочие – охотились за вашей матерью, мечтая переманить ее к себе, уговаривая ее перейти к ним работать дизайнером. Она могла запросить у них любую сумму. Но единственный мастер, с кем она хотела работать, был ваш отец.

Я постарался не показывать удивления. Мать никогда не говорила, что ей предлагали работу в крупных компаниях. Думаю, ей это было неважно. Единственным человеком, который имел для нее значение на всем белом свете, был отец – и, конечно, мы – ее мальчики.

– Мать была удивительно талантливой.

А я ведь так боялся прийти сюда сегодня. Мне не хотелось слышать нотки печали и сожаления в голосах людей, когда они обсуждали моих родителей. Не хотелось, чтобы мне постоянно напоминали о том, каких замечательных людей я потерял. Заставляли чувствовать всю глубину моей потери. Но на самом деле, слушая, как другие люди отзываются о них, я невольно радовался, и вызываемые этими словами теплые воспоминания грели мне душу. Я запрятал большую часть своего прошлого так глубоко, чтобы оно не причиняло мне боль, что, оказывается, вытеснил некоторые воспоминания, очень важные для меня.

– Да, это так. И, насколько я мог заметить, яблоко от яблоньки недалеко падает. Я следил за вашей карьерой.

Я до сих пор не понимал, кто этот человек, но он, казалось, очень хорошо меня знал.

– Не могли бы вы дать мне свою визитную карточку? – попросил я. Возможно, когда-нибудь в будущем я смогу установить с ним деловые связи.

– Разумеется, – ответил он, раскрывая кошелек. – Вы ведь давно не показывались в Лондоне, не так ли?

– Да, сэр, – сказал я. – Я обычно там, где находятся мои клиенты.

Это, конечно, была ложь, но вполне правдоподобная.

– Понятно. Вообще-то я удивлен, что ваш брат никогда не пробовал работать в этой индустрии, – сказал он, протягивая визитку.

Тепло, которое я чувствовал, когда мы вспоминали моих родителей, превратилось в лед при упоминании моего брата. От осознания того, что Дэвид был сейчас здесь и спокойно распивал шампанское, наверняка за столиком Sparkle, я чуть не задохнулся – мне показалось, что в зале образовался вакуум и внезапно стало тесно. Мне хотелось подольше ощущать тепло и доброту, которые мои родители привносили в мир, а не вспоминать предательство, совершенное моим братом.

– Извините, пожалуйста, – сказал я и снова пожал руку незнакомцу. – Я тут кое-кого увидел, с кем мне надо срочно переговорить.

Девушка с золотисто-каштановыми волосами стояла у витрины в углу зала, любуясь одним из моих любимых украшений.

Глава 2
Холли

Я оглянулась, желая убедиться, что на меня не обращали особого внимания в зале, полном мужчин в смокингах и женщин в платьях, каждое из которых стоило больше, чем весь наш дом в трейлер-парке в Орегоне. Нечто подобное мне приходилось видеть только в фильмах, и все же я была здесь, причем в качестве гостьи.

Я чувствовала себя не в своей тарелке.

Мои новые коллеги куда-то испарились, едва только мы вошли в этот огромный зал, и, учитывая количество людей, собравшихся здесь сегодня вечером, я, вероятно, их больше не увижу. Вот и хорошо. Автобус, который должен отвезти нас обратно в офис, отправлялся в одиннадцать, а это означало, что у меня оставалось не так много времени, чтобы как следует рассмотреть потрясающие королевские украшения, выставленные здесь на всеобщее обозрение.

Высокий официант предложил мне напитки с таким видом, словно в бесплатном шампанском не было ничего необычного. Я никогда раньше не пробовала шампанское и была полна решимости сохранять ясную голову, но, будь здесь моя сестра Отэм, она сказала бы мне, что нельзя упускать такой возможности. Я взяла бокал с подноса и направилась к одной из витрин с украшениями, принадлежавшими королевской семье Финляндии. Я приехала сюда, чтобы работать. Учиться. Чтобы обеспечить свое будущее. Моя трехмесячная стажировка была моим единственным шансом – единственной возможностью вырваться из той жизни, которую вели мои родители, из тоскливого существования в трейлер-парке, которым я уже сыта по горло.

– Вау, – сказала я довольно громко, подойдя к первой из витрин, расставленных по всему залу. Я смотрела на двухъярусную диадему и не верила своим глазам.

Я видела ее в Интернете. Королева Финляндии надевала это украшение в день свадьбы. Но увидеть это ювелирное чудо воочию, прямо перед собой – совсем другое дело. Диадема просто ошеломляла, здесь было на что посмотреть. Нижний ярус представлял собой ободок, усыпанный огромными бриллиантами, каждый размером с ноготь большого пальца. Верхняя часть напоминала ожерелье из чередующихся рубинов и бриллиантов. Издалека были заметны только крупные камни, но, подойдя ближе, я рассмотрела цепочку небольших камней, перемежающихся еще более мелкими камушками. Это выглядело настолько необычно, что мне тут же захотелось зарисовать каждую деталь. На такой случай у меня в сумке всегда лежали блокнот и карандаш, но я не видела, чтобы кто-то еще что-нибудь записывал, и мне не хотелось привлекать к себе внимание сегодня вечером. Я и так выделялась среди гостей. Если бы я не старалась держаться скромно и незаметно, меня вполне могла бы задержать за недостойный высокого уровня собрания внешний вид та женщина-полицейский, дежурившая здесь сегодня вечером. Я надела дешевое, немного великоватое мне расклешенное белое платье, одолженное сестрой. В надежде выдать это убожество за коктейльное платье я пришила черные блестки вокруг воротника. И даже позаимствовала у Отэм туфли, которые были мне отчаянно малы и уже натерли ноги.

Однако волдыри на пятках казались небольшой платой за пребывание в роскошном зале. Я проходила стажировку в ювелирном доме, у которого был реальный шанс выиграть этот конкурс. И выпавшая мне счастливая возможность могла сгладить боль, которую я бы непременно почувствовала в ином случае.

Мысль о том, чтобы стать частью команды, готовившей свадебные украшения для финской принцессы, стала пределом моих мечтаний. Я была бы счастлива, если бы мне удалось попасть на трехмесячную стажировку к одному из самых успешных ювелиров Лондона. Это послужило бы так нужным мне трамплином для того, чтобы устроиться на работу в Нью-Йорке в один из крупных ювелирных домов. Десяток отказов, полученных в ответ на мое резюме, четко давали понять: нет опыта – нет работы. Однако рекомендательное письмо от Чарльза Левина, генерального директора Sparkle, могло бы помочь открыть двери, которые захлопывались у меня перед носом. Возможно, это единственный билет в будущее из моей безнадежной жизни в Орегоне.

Я оглядела витрины, расставленные по всему залу, прежде чем заметила здоровенных парней из службы безопасности возле каждого из выходов. Очень много денег вращалось здесь сегодня вечером. Много талантов. Это пугало, но и необычайно будоражило. Меня охватила настоящая лихорадка приобретения – приобретения знаний. У меня было всего три месяца, чтобы впитать в себя как можно больше, а затем раздастся заветный звонок и… моя судьба может решиться. Надеюсь, я сделала достаточно, увидела достаточно, узнала достаточно, чтобы изменить свое будущее.

Почему не видно очереди возле стенда с диадемой? Она настолько красива, что мне хотелось закричать во весь голос, чтобы люди обратили на нее внимание. Но, с другой стороны, мне только на руку, что я могла любоваться ею в одиночестве. Я огляделась, чтобы удостовериться, что никто не обращает на меня внимания – конечно, так оно и было, – оставила свой бокал с шампанским на ближайшем столике, вытащила блокнот и принялась набрасывать идеи, вдохновленные этим шедевром.

В следующей витрине лежал серебряный гребень для волос, усыпанный мелкими бриллиантами в стиле паве[2]2
   Паве (франц. рavé – вымощенный, мостовая) – обрамление, состоящее из множества мелких камней, расположенных таким образом, что ювелирное изделие кажется вымощенным ими. Камни в таком обрамлении удерживаются с помощью маленьких зубцов, походящих на крошечные капли металла. – Прим. ред.


[Закрыть]. Рядом со мной вырос еще один высоченный официант с бокалами шампанского на подносе. Ежкин кот, я кажется, забыла свой бокал возле стенда с диадемой и даже не попробовала его! Интересно, можно ли мне взять еще один? Я вопросительно взглянула на официанта, но он и глазом не моргнул, поэтому я взяла бокал с подноса и снова повернулась к витрине.

Гребень, вероятно, принадлежал к Викторианской эпохе, судя по дате, написанной на табличке, аккуратно помещенной рядом с витриной, но оформлен был настолько лаконично, что казался абсолютно современным. Если бы я училась в художественной школе или каком-нибудь специализированном колледже, возможно, я бы узнала руку ювелира. Последние несколько лет я проводила исследования, но у меня едва хватало времени изготавливать и продавать те немногие изделия, которые я могла себе позволить, не говоря уже о том, чтобы найти время для изучения истории ювелирного дела. Я начинала с того, что просто зарисовывала свои придуманные украшения во время рабочего перерыва на фабрике. В какой-то момент я приобрела на eBay необходимые инструменты для пайки и скопила немного серебра. И вот однажды, придумав украшение, которое настолько мне понравилось, что я просто не могла оставить его на бумаге, я сделала свою первую работу. Когда я повесила на шею ту первую подвеску, которую сделала сама – серебряный дубовый лист, – со мной что-то произошло. Впервые в жизни у меня появилась собственная цель, не связанная, как это происходило до сих пор, с тем, чтобы мои родители вовремя платили за аренду своего трейлера или с оплатой за обучение моей сестры. Это было нужно мне, мне одной. Я поняла, что ювелирное дело – мое призвание.

Я сделала несколько заметок и набросала пару идей. Разумеется, я знала, что Sparkle даже рассматривать не станет ни один из моих проектов для участия в конкурсе, но я хотела научиться работать со специализированным программным обеспечением компании, чтобы воплощать свои дизайнерские идеи.

В этом зале царили красота и вдохновение, и я хотела впитывать все это, пока есть такая возможность. Я многое упустила, не поступив в колледж, но сейчас меня переполняла решимость узнать как можно больше за время, проведенное в Лондоне, выжать из этого опыта все, что можно, до последней капли.

Я просочилась между подносами с канапе и хрустальными бокалами к следующему стенду, а затем к еще одному и еще… Если бы небеса оказались похожими на этот зал, я бы не сильно удивилась.

Обходя витрину, где были выставлены три браслета, я услышала, как несколько человек, стоявших слева от меня, шептались о некоем Декстере Дэниелсе. Как я поняла, участие этого Дэниелса в конкурсе стало огромным событием. Таинственный затворник, известный тем, что не имел магазина в Лондоне, а также тем, что был невероятно успешным, несмотря на молодость, он считался одним из претендентов на победу и, как я слышала, был потрясающе красив.

Очевидно, он унаследовал семейные гены – его родители разработали и создали диадему, которой я только что любовалась. Я вспомнила о том, что моему семейному бизнесу не раз приходилось скрываться от арендодателей, чтобы потянуть с оплатой. Быть членом семьи, которая оставила свой след в истории, создавая драгоценные украшения для королевской семьи… Этому самому Декстеру невероятно повезло… Интересно, сам-то он понимал это? Расти и взрослеть в окружении всего этого совершенства… Неудивительно, что он так успешен в своем деле.

Пока я делала наброски в блокноте, женщина, стоящая с другой стороны витрины, толкнула локтем свою подругу и сообщила ей театральным шепотом:

– Смотри. Вон там, у бара. Тот, что повыше. Это он и есть. Тот самый Декстер Дэниелс.

Я посмотрела в сторону, указанную женщиной. В этот момент высокий мужчина в дальнем конце зала повернулся к нам лицом. Его нахмуренный лоб и страдальческое выражение лица потрясли меня. Как, черт возьми, можно чувствовать себя несчастным в такой вечер, в окружении всех этих изумительных вещей? Декстер потер пальцами переносицу… Видимо, раздражение от своего невероятного успеха он выносил с огромным трудом.

Да, слухи не врали. Это был самый красивый мужчина в зале. Возможно, и во всем Лондоне.

Его густые, волнистые, почти черные волосы выглядели идеально – достаточно длинные, чтобы пропустить их сквозь пальцы, но не настолько длинные, чтобы можно было собрать их в хвост или, что еще хуже, в пучок на макушке, как делают некоторые мужчины. Похоже, он единственный из представителей мужского пола здесь не надел галстук к строгому костюму; расстегнутый ворот рубашки открывал бронзовую кожу его шеи. Он отличался от всех собравшихся в зале, но не потому, что жил всю жизнь в трейлере или носил одолженную обувь на размер меньше. И дело не в его росте, исходящей от него уверенности или в легкой щетине, затеняющей его щеки и подбородок. Он выделялся, потому что выглядел так, словно был клиентом ювелиров, собравшихся в этой комнате, а вовсе не их коллегой. Он казался просто богатым парнем, который мог бы потратить пару миллионов на ожерелье для своей жены, а заодно подобрать что-нибудь для любовницы. Кто-то подошел поприветствовать его, и выражение печали исчезло с его лица, сменившись широкой улыбкой. Такая улыбка вполне способна помочь чему угодно – заключить сделку, почувствовать себя самым особенным человеком в этом зале и, без сомнения, заставить женские трусики упасть на пол.

Впрочем, уж точно не мои. Я передернула плечами и, снова опустив взгляд на браслеты, продолжила рисовать.

Покончив с эскизами, я еще раз внимательно оглядела зал – не пропустила ли что-нибудь важное. В дальнем углу обнаружилась небольшая витрина, которой, я могла бы в этом поклясться, раньше не было. Неужели я ее пропустила? Я взглянула на часы – до автобуса оставалось еще несколько минут.

Я подошла к витрине – просто потому, что здесь нельзя было ничего пропустить, – и замерла, едва не выронив блокнот. Под стеклом лежало самое изумительное кольцо, которое я когда-либо видела. Гораздо более простое, чем большинство представленных здесь сегодня украшений, оно привлекало внимание крупным квадратным изумрудом, обрамленным мелкими бриллиантами. В то время как большинство выставленных в этом зале украшений могли похвастаться оригинальным дизайном или блестящей техникой исполнения, этот перстень ни на что подобное не претендовал. Выполненный в классическом стиле, он был тем не менее великолепен. Возможно, он служил обручальным кольцом, но камень был огромен! Я положила руку на стекло рядом с ним, чтобы получить представление о его размерах. Контраст показался мне просто ужасным – моя загрубевшая рука, не знавшая, что такое маникюр, сделанный в салоне, – и этот элегантный, изящный, совершенный во всех отношениях перстень.

Еще неделю назад я сидела дома, в трейлер-парке «Саншайн», и занималась своим маленьким интернет-магазином, который приносил пару заказов на недорогие ожерелья в месяц. И вот теперь я оказалась на другом конце света, в окружении всех этих безумно красивых людей и потрясающе красивых украшений… Меня ждала трехмесячная стажировка у одного из самых лучших ювелиров мира. И пусть мои руки никогда не знали таких изысканных украшений, я тем не менее могла вдохновиться ими, чтобы сделать что-то поистине красивое.