Текст книги "Любовная петля"

– Они – сильные мира сего. А нам, грешным, тягаться с лордом протектором опасно, как играть с огнем, – Абигейл резко оборвала нитку, как бы подчеркивая значение сказанных слов.

Пруденс с возмущением положила носовой платок на колени.

– Мама, я и не думала о бале! Просто могли же мы устроить небольшой ужин для гостей, – она изобразила на лице невинность. – Например, в честь сэра Филиппа Гамильтона теперь, когда Алиса определила, что он действительно порядочный человек.

Алиса подняла свою золотистую головку и посмотрела на сестру. Выражение ее лица было возмущенным.

– Ты говоришь обо мне ужасно, как будто я великий инквизитор или что-то в этом роде!

– А ты разве в стороне? Неужели не все мы внимательно его изучаем? Все соседи прислушиваются к нашим оценкам, особенно папиным, конечно. Если увидят, что мы принимаем сэра Филиппа, тогда уж точно его примут в Западном Истоне. Ты нам говорила, что считаешь сэра Филиппа человеком с принципами. Ну, разве этого не достаточно?

Лицо лорда Стразерна стало задумчивым.

Легким щелчком он смахнул пушинку, прилипшую к черной ткани его кюлотов, надетых в паре с темно-зеленым камзолом.

– Думаю, в словах Пруденс есть определенный смысл. Сэр Филипп уже завоевал доверие арендаторов Эйнсли, и говорят, что у него новая точка зрения на острую проблему землепользования и роста прибыли. Мы должны задать тон и известить всех, что он – желанный гость.

– Но папа! Не лучше ли подождать, пока Томас не уедет отсюда? – запротестовала Алиса.

Стразерн улыбнулся. Это было его обычное выражение лица, не предвещавшее ничего хорошего тому, кто был против его мнения.

– Нужно подготовить встречу Томаса. Я сломал голову, пока придумал, как нам встретить его, чтобы не привлекать внимания остальных. А что может быть более естественным и безобидным, чем обдуманно устроенный радушный прием в честь нового жителя в нашей среде в это самое время? Это великолепная мысль! Мы можем пригласить всех респектабельных людей округа под предлогом знакомства с сэром Филиппом. Когда вечер будет в разгаре, мы с членами комитета сможем удалиться в Королевский салон и составить планы. После мы вернемся на вечер, и лучшего ничего не придумаешь.

– Тогда решено! – восхищенно воскликнула Пруденс. – Мама, надо начать подготовку к вечеру немедленно. Мы его проведем через неделю.

Абигейл посмотрела на мужа, и он кивнул.

– У нас будет достаточно времени. Мы проведем неформальный вечер. Вначале Эдвард должен убедиться, что джентльмены, с которыми он хочет встретиться, смогут прийти; потом мы должны пригласить сэра Филиппа; после всего звать тех, кого положено.

Она посмотрела на своих близких, как генерал, – сходство ей придавало ярко-красное платье с белой нижней юбкой – командующий войсками.

– Теперь у нас много дел, но мало времени, чтобы все успеть, Эдвард, ты должен подготовить приглашения для тех, с кем ты хочешь встретиться, чтобы мы завтра пораньше смогли их разослать. Алиса, ты помоги отцу. Пруденс и я составим список тех, кого надо пригласить, и начнем другие приготовления.

Стразерн грустно посмотрел на свою дочь и сказал:

– Пойдем, дорогая, кажется, нам дали указания.

Алиса охотно отложила шитье. Она встала, расправила стеганую зеленую нижнюю юбку, поверх которой было надето ярко-голубое платье.

– Папа, я знаю, что другие запротестуют, но я надеюсь, что ты поможешь мне участвовать во встрече Томаса.

Абигейл пристально и спокойно посмотрела на Алису.

– Твой отец был бы благоразумнее, если бы не позволил тебе участвовать в приеме брата. Боже мой, Алиса! Вокруг столько шпионов лорда протектора! Неужели ты действительно веришь, что возвращение Томаса останется в секрете?

Алиса вскинула голову.

– Сэр Филипп Гамильтон сумел вернуться в Англию.

Абигейл громко фыркнула, забыв о манерах.

– У сэра Филиппа есть брат, который поддерживает лорда протектора. Более того, сэр Филипп участвовал в гражданской войне, а не в восстании на стороне короля Чарльза в пятьдесят первом. Его проступок давно прощен.

– И сэр Филипп здесь не для того, чтобы подстрекать к бунту, – добавила Пруденс, закончив шитье и любуясь своей работой.

Алиса капризно сморщилась:

– Он мой брат, мама! Я буду там, когда он приедет домой!

– Довольно! – сказал Стразерн, поднимая руки. – Не все сразу. Алиса, пойдем со мной. Начнем писать приглашения, чтобы успеть сегодня же.

Когда они вышли из комнаты, Абигейл покачала головой и вздохнула.

– Пруденс, я надеюсь, ты не собираешься следовать в жизни примеру твоей сестры? Иногда я боюсь, что она плохо кончит со своими нелепыми идеями.

Пруденс ответила серьезно:

– Нет, мама. Алиса красива и постоянно окружена лучшими мужчинами, но мне кажется, она не захочет связать свою жизнь с кем-нибудь из них. Она слишком многого хочет. Я более практична. Я хотела бы выйти замуж за человека, имеющего собственность и положение в обществе, который не был бы мне противен. Я не хочу никаких сердечных привязанностей.

– Хорошо, – Абигейл аккуратно отложила шитье и начала считать поименно будущих гостей, загибая пальцы. Деловые рассуждения Пруденс о дальнейшем замужестве тут же оказались забыты из-за более насущных проблем – кого пригласить, что подавать к столу, во что одеться для этого вечера.

Следующие несколько дней все были заняты делом – разосланы приглашения и получены ответы. Члены комитета Стразерна ответили очень быстро, поэтому не прошло и двух дней, как сэру Филиппу послали уведомление с вопросом – сможет ли он посетить их маленький семейный вечер, который устраивают супруги Стразерн. Сэр Филипп с удовольствием принял приглашение, тогда такие же разослали остальным гостям.

Подготовка к вечеру шла очень быстро. В доме провели генеральную уборку. В большом зале и музыкальной комнате, где стоял клавесин, мебель была отполирована до блеска. Алиса села за клавесин и с задумчивой улыбкой сыграла какую-то веселую мелодию, но знала, что танцы устраивать нежелательно.

Она смутилась, осознав, что представила себя танцующей не с Цедриком Инграмом, а с сэром Филиппом Гамильтоном.

* * *

Когда прибыли гости и сэр Филипп Гамильтон был должным образом представлен всем и каждому, Стразерн решил, что пора незаметно ускользнуть с несколькими джентльменами, чтобы обсудить с ними детали встречи Томаса, а Гамильтон всецело завладеет вниманием гостей, поэтому никто даже не заметит его исчезновения.

– Посол короля должен прибыть через две недели – начал лорд Стразерн свое тайное заседание. – Человек, которого посылают к нам, – мой сын Томас. Вы, конечно, его знаете…

Он замолчал и внимательно обвел взглядом всех присутствующих, потом продолжал:

– Недавно я получил сообщение, вызывающее беспокойство, – одному из членов Тайного Союза нельзя доверять, но не уверен, что это правда. Я предупредил Томаса, он прибудет в Фенвикскую бухту в полночь. Мною намеренно изменены время и место прибытия, так что об этом знают только те, кто сейчас здесь находится. Не думаю, что возникнет какая-то опасность, если нас встретят люди лорда протектора. Нам достаточно будет инсценировать маленькое событие: небольшая компания джентльменов ночью на пустынном пляже, якобы встречающая контрабандистов, не вызовет никаких сомнений. Конечно, предупредительность не помешает. Поэтому мы выставим дозорного, надеюсь, это тоже будет нормальным.

Четверо мужчин в Королевском салоне слушали с серьезными лицами. Цедрик Инграм заговорил первым:

– Разумное предложение, Стразерн. Контрабанда у нас на берегу распространена. И хотя лорд протектор и его прихвостни пытались положить этому конец, до сих пор мы пользуемся ею. Даже если патруль натолкнется на нас, он не заподозрит настоящую причину.

– Все равно они нас арестуют! – сказал сэр Генри Баллентайн, человек нервного вида. Его имение находилось в десяти милях от Западного Истона, и он осуществлял связь между Стразерном и роялистами Уэльса. Генри Баллентайн был из тех, у кого всегда полно идей, которые невозможно осуществить. Но людей, желающих жертвовать головой ради короля, находилось не так уж много, поэтому Стразерну было необходимо мириться с их странностями и недостатками.

– Мы станем в тени, пока не придет корабль, – успокоил он. – Патруль нас не заметит, уверяю вас, Баллентайн. Ну а теперь, я хотел бы просить вас, Цедрик Инграм, вас, юный Грэхам, и еще одного человека быть на пляже в тот вечер. Мы попросим Барнауса Вишингема, кузнеца, чтобы он взялся быть дозорным.

Сэр Генри Баллентайн согласился участвовать очень неохотно и только потому, что его настойчиво попросили, и Стразерн подумал, что тот предпочел бы не приходить. Остальные согласились сразу.

– Отлично, встречаемся в полночь на пляже через две недели. В первый вечер Томас пойдет с кем-то из вас…

– Он, несомненно, придет сюда, – сказал Цедрик, вскинув брови.

– Не обязательно, – холодно ответил Стразерн. – Ему надо встретиться со многими группировками, поэтому придется быть в разных местах. Еще не решено, откуда он начнет.

– Разумно, – подтвердил нервный сэр Генри. Стразерн кивнул.

– Подробности я сообщу тому, кто будет избран для предоставления ему убежища, как только приму решение. А сейчас, господа, предлагаю вернуться к гостям, чтобы наше отсутствие не казалось слишком долгим.

Цедрик Инграм выждал, пока все ушли, и спросил:

– У кого вначале остановится Томас?

Стразерн пристально посмотрел на него – Цедрик не дрогнул.

– У меня, – наконец, сказал он. – Хотя Союз организовал, чтобы представитель был послан в каждый район страны, его маршрут разрабатывают местные роялисты. Вам, конечно, известно, что есть выступающие за активный переворот, которым удалось снискать благосклонность короля. Члены Союза считают переворот преждевременным. Его Величество, выслушав эти разные мнения, решил послать своих доверенных. В Тайном Союзе считают, что посланники подтвердят их точку зрения: восстание провалится и, что хуже всего, объединит республиканцев – к чему они так стремятся – чтобы защищаться от угрозы возвращения монархии.

– Мы с вами расходимся во мнениях по этому вопросу, Стразерн. Я считаю, Англия слишком долго терпит ярмо пуритан! Необходимо показать им, что мы – мужчины, и, причем, опасные! Я бы с радостью принял участие в восстании.

– Знаю. Вам разрешат проголосовать за вашу точку зрения, Инграм, когда мы встретимся с Томасом. Если большинство согласится с вами, король узнает об этом. Ну, а теперь я не хочу, чтобы мое отсутствие было неверно истолковано. Вернемся на вечер.

Цедрик вынужден был согласиться, и сделал это с улыбкой и готовностью, однако, выразив недовольство по поводу расхождения мнений.

Когда они вошли, большой зал был пуст. Переливчатый голос весело звучавшего клавесина привел их в музыкальную комнату. Они увидели, что Абигейл играла, а гости танцевали. Поскольку танцы официально были запрещены, то элемент риска усиливал удовольствие, которое явно испытывали люди от движения под музыку.

– Великолепная идея, – тихо сказал Цедрик, когда они остановились в дверях музыкальной комнаты, – и как она могла прийти в голову леди Стразерн, чтобы посметь разрешить танцы?

Стразерн едва сдержался от ругательств. В действительности, все соседи, приглашенные на вечер, были убежденными роялистами, но это не означало, что можно так явно пренебрегать правилами. Особенно теперь.

Однако в глазах Цедрика Инграма Стразерн не собирался уличать ошибку, допущенную его женой. Он понимал, что Цедрик не из числа его друзей, а всего лишь сочувствующий его идее возвращения короля на трон. И зятем – ему не был. Во всяком случае, пока.

– Бесспорно, у моей жены были причины, чтобы согласиться на это. Я непременно выясню, а сейчас лучше не обращать внимания.

Цедрик хмыкнул. Потом, в порыве юношеского очарования, что с ним случалось весьма редко и по-своему внушало симпатию, он засмеялся:

– Должен признаться, что я с удовольствием потанцевал бы с вашей дочерью. Где она? Вы ее видите?

К несчастью, Эдвард увидел ее.

В центре танцующих были Филипп и Алиса.

Одетая в платье цвета морской волны с лифом, украшенным серебряным шитьем, и шелковой нижней юбкой в голубую и серебряную полоску, Алиса не сводила глаз с Филиппа и представляла собой романтическое видение. Улыбка на ее устах растопила бы сердце любого мужчины. На щеке обозначилась соблазнительная ямочка, и когда она говорила, ее живые голубые глаза искрились от удовольствия.

Стразерн посмотрел на Цедрика Инграма. Выражение его лица стало холодным, а потом – разъяренным. Понимая, что вызвало неожиданную вспышку, Стразерн вновь посмотрел на дочь и сэра Филиппа Гамильтона.

Филипп, одетый в темно-голубое, контрастно подчеркивал блистательную красоту Алисы. Его костюм был сшит мастером высокого класса и соответствовал торжествующей на континенте французской моде. Темно-голубой сатин на широких рукавах камзола переливался на свету, как и накидка, с небрежной легкостью спадавшая с плеч.

Филипп наклонился и что-то нежное шепнул на ухо Алисе. Она счастливо засмеялась, но, наперекор, отрицательно покачала головой. Для постороннего наблюдателя она казалась женщиной, не дискутирующей, а флиртующей с мужчиной, привлекавшим ее.

– Ублюдок! Что он себе позволяет?! – Цедрик рассвирепел. – Как он осмеливается так разговаривать с госпожой Алисой?!

Стразерн услышал, как бурно проявляет ревность Цедрик, и посочувствовал ему. Ведь за последний год Инграм был самым рьяным поклонником Алисы и уже считал, что покорил ее. Мужчине с таким развитым чувством собственного достоинства нельзя было не забеспокоиться при виде его дамы сердца, так любезничающей с другим мужчиной.

Тем более, если этим мужчиной был человек, так возмутительно модно одетый – настоящий кавалер! – и с такими неоспоримыми мужскими достоинствами. Рядом с ним Цедрик, постоянно гордившийся своей непревзойденностью в вопросах моды, почувствовал себя довольно глупо в своем костюме цвета молодых листьев, украшенном серебром и темно-зелеными лентами. В его одеянии было много излишеств: до нелепости узкий камзол, неимоверно широкие кюлоты и вычурно пышные банты на отворотах. В Филиппе Гамильтоне все говорило о сдержанном достоинстве, уверенности в себе. Он затмил Цедрика Инграма, и вряд ли кто мог это выдержать.

Стразерн поспешил успокоить Инграма:

– Сэр Филипп – наш почетный гость, а Алиса в какой-то мере хозяйка вечера, поэтому я не вижу проблемы в том, что они танцуют вместе. Я уверен, что моя дочь с удовольствием потанцует с вами – в следующий раз.

Цедрик просиял:

– Я знаю, она будет рада потанцевать со мной. Но мне не нравится, как этот молодой человек – обыкновенный прохожий! – смотрит на нее.

Стразерн усмехнулся. Он ничем не мог ему помочь.

– Черт побери, Инграм, он гость в этом доме? Я думаю, вы обращаете слишком большое внимание на него.

– Возможно.

Так как Эдвард еще не дал своего согласия на брак Алисы и Цедрика, оба они знали, что Цедрик не больший претендент на руку Алисы, чем любой другой мужчина.

– Посмотрите, сюда идет моя дочь Пруденс. Поздоровайтесь, Инграм, и перестаньте беспокоиться из-за Алисы и Филиппа Гамильтона, – он взглянул на расстроенное лицо Цедрика и решил подбодрить его. – Я попросил Алису поговорить с сэром Филиппом и побольше узнать о его политических взглядах. Видимо, поэтому она и кажется такой заинтересованной. Вы же знаете, как она страстно желает вернуть Англии ее естественное политическое устройство.

Казалось, Цедрик еще больше напрягся.

– Ради всего святого, Стразерн! Я не могу поверить, что вы доверяете такое деликатное дело женщине – будь это ваша дочь или нет! Я…

Пруденс – явление в розовом и белом – остановилась возле своего отца, с надеждой уставившись на Цедрика.

– Папа, господин Инграм, как хорошо, что вы вернулись. Нам так не хватало вас! – она робко улыбнулась Цедрику. – Надеюсь, вы не прочь будете потанцевать, когда объявят следующий танец, сэр? Нам еле удалось убедить сэра Филиппа принять участие в этом развлечении, но, в конце концов, добились успеха, и он, кажется, получает истинное удовольствие.

– Я вижу! – Цедрик взглянул на Филиппа и Алису как раз в тот момент, когда они вновь сблизились в танце. — Вынужден покинуть вас, Стразерн, вижу Джонстона у клавесина. Мне надо пойти и переговорить с ним.

Он удалился, пробираясь между танцующими парами и злобно глядя на Алису и Филиппа. Стразерн озабоченно наблюдала за ним, а Пруденс с нежностью и сожалением провожала его глазами.

– Ну, папа, – выдержав паузу, сказала она, – думаю, можно смело утверждать, что Алиса действительно покорила сердце господина Инграма.

– Его сердце или его гордость? – саркастично спросил Стразерн. Он посмотрел на дочь: – Пруденс, дорогая, тебе нравится господин Инграм?

Глаза Пруденс наполнились слезами. Она часто заморгала, чтобы не позволить пролиться слезам, и с видимым безразличием пожала плечами.

– Он самый подходящий жених в округе, папа, но не мой поклонник, а Алисы.

Музыка прекратилась, и все в восторге захлопали. Абигейл ударила по клавишам и заиграла другую мелодию. Цедрик пробирался среди танцующих, чтобы пригласить Алису на танец.

– Давай, – притворно бодрым голосом сказала Пруденс, – потанцуй со мной следующий танец, папа, ведь мама все равно занята.

Лорд Стразерн не одобрял танцев и не желал принимать в них участие, но чувствовал тяжесть на душе дочери и не сделал бы ничего такого, от чего ей стало бы еще хуже.

– С удовольствием, – сказал он, улыбаясь, и повел ее на танец.

Пруденс приятно зарделась, но не спускала глаз с Цедрика Инграма.

ГЛАВА 5

– В танцах вини меня, папа, – сказала Алиса, когда проводили последнего гостя.

– Я не хочу винить никого! – резко ответил Стразерн. – Я просто хочу знать, почему танцы разрешили – нет, осмелились танцевать – в моем доме?

– Я несу полную ответственность, Эдвард, – вмешалась Абигейл, глядя на свою приемную дочь, когда они шли в музыкальную комнату посмотреть на развал, оставшийся после вечера. Слуги были заняты тем, что убирали пустые стаканы и уносили лишние подсвечники, принесенные сюда, чтобы получше осветить комнату.

– Алиса убедила меня, что это хорошая идея, и я согласилась с ее доводами.

Лорд Стразерн вздохнул:

– Хорошо! Каковы же были эти доводы?

Алиса со значением посмотрела в глаза отцу:

– Я думала, папа, что это прекрасный повод проверить убеждения сэра Филиппа.

– Проверить? Каким образом?

– Я хотела узнать, умеет ли он танцевать.

Нахмурившись, лорд Стразерн обдумал замечание Алисы.

– Бесспорно, придворный должен уметь хорошо танцевать.

– Именно! – Лицо Алисы просияло, и она очаровательно улыбнулась. – И я могу доложить, что сэр Филипп – отличный танцор. Пруденс может подтвердить мои наблюдения.

– Сэр Филипп действительно великолепно танцевал, – согласилась Пруденс, но лицо ее говорило о том, что ей глубоко безразличен этот мужчина и его незаурядные способности. Она беспокойно бродила по комнате, собирая стаканы, и ставила их на место. Все озабоченно наблюдали за ней. Заметив их взволнованные лица, Пруденс покраснела:

– Я очень устала. Наверное, мне лучше пойти спать, если ты не возражаешь, мама?

– Конечно, нет, дорогая. Спокойной ночи.

Пруденс кивнула и вышла.

Алиса вздохнула:

– Иногда мне хочется ударить Цедрика Инграма! За весь вечер он не потанцевал с ней ни разу. Фактически, даже ни разу не поговорил. Ведь можно быть более обходительным и пригласить хотя бы на один танец.

Лорд Стразерн подошел к камину и, насупясь, смотрел на догорающие поленья.

– Инграм был потрясен тем, что мы разрешили танцы. Я не думаю, что ему не нравятся развлечения. Твой способ проверки сэра Филиппа выглядит весьма оригинально, дорогая Алиса. Но ты подумала о том, что оба сына Энтони Гамильтона получили воспитание при дворе? И только когда они стали взрослыми, младший сделал выбор и перешел на сторону парламента. Я уверен, что круглоголовый танцует также элегантно, как и его соперник – роялист.

Упав духом, Алиса сказала:

– Я не подумала об этом, папа. В сущности, ничего нового мы не узнали… Или узнали? Сэр Филипп очень не хотел танцевать.

– По той же причине, как и я не хотела позволять танцевать, Алиса, из-за возможных последствий, – напомнила Абигейл. – Как только мы убедили его в том, что всем присутствующим можно доверять, он с радостью принял участие. Он даже не скрывал удовольствия, танцуя с тобой.

Алиса зарделась, но выглядела удовлетворенной.

– Он так легко танцует! Танцевать с ним – одно наслаждение! Ах, папа! Я действительно думала, что нашла прекрасный способ его проверить. Что же нам теперь делать?

– Сосредоточиться на том, что нам известно.

Эдвард отошел от камина и сел рядом с женой на диванчик, Алиса на стуле сидела поодаль, но они смотрелись вместе как одно целое. Он заговорил так тихо, что только они могли слышать его.

– Были приняты решения о встрече Томаса.

Обе дамы насторожились. Глаза Алисы заблестели от волнения.

– Папа, расскажи нам!

– Он прибудет через две недели на судне контрабандистов, его высадят в Фенвикской бухте. Шестеро человек должны встречать его.

– Кто эти шестеро, папа?

В голосе Алисы появилась тревога. Она не была уверена, что отец исполнил ее просьбу – включил в группу встречающих, чего ей так хотелось.

Лицо Стразерна выражало сдержанную любовь.

– Я сам, Цедрик Инграм, Баллентайн, юный Грэхам и еще кто-то один будет ждать на пляже. Барнаус Вишингем – дозорный.

В глазах Алисы мелькнул огонек надежды.

– А кто этот еще один человек, папа?

Стразерн улыбнулся. Алиса восхищенно рассмеялась.

– Это я! – воскликнула она, захлопав в ладоши. – Спасибо, папа! Обещаю, что надену мужской костюм для верховой езды, чтобы не выделяться…

Абигейл резко прервала ее:

– Тебе невозможно скрыть свою женственность, Алиса. Стоит взглянуть на твое очаровательное личико, как сразу станет ясно, что ты женщина.

– Все равно, – сказал Стразерн, – достаточно Алисе надеть мужской костюм с накидкой и поглубже надвинуть шляпу, случайный взгляд не определит, кто она на самом деле.

Абигейл быстро взглянула на него:

– Ты боишься, что лорд протектор тоже пришлет встречающих?

– Я бы не взял Алису, если бы не был уверен в безопасности предприятия, – ответил Стразерн после долгого молчания. – Но надо всегда быть готовым к чему-то непредвиденному.

– Все будет хорошо! – Алиса сияла от радости. – Я не могу поверить в то, что скоро увижу Томаса.

– Алиса, я знаю, как сильно ты любишь своего брата, поэтому и разрешаю тебе встретиться с ним, когда он приедет. Но помни, что этот приезд для него не развлекательная поездка. Ему надо встретиться с известными роялистами более чем в десяти местах. В Западный Истон он приедет в последнюю очередь и, в целях безопасности, даже не будет останавливаться здесь, в Стразерн-холле. Это ведь первое место, куда его придут искать люди протектората, если они прослышат о его приезде. Боюсь, что после этой ночи ты его вряд ли увидишь.

Даже такая трезвая оценка ситуации, сделанная отцом, не могла заглушить восторга Алисы.

– Конечно, папа! Все ясно! – она снова заулыбалась. – Папа, а господин Инграм ворчал, когда узнал, что я буду с вами на пляже? Как он непреклонен в своем мнении, что женщины только обязаны растить детей и вести домашнее хозяйство!

– В этих занятиях нет ничего предосудительного, – живо вмешалась Абигейл.

Алиса доброжелательно улыбнулась. Она уже не раз выслушала от Абигейл подобные нравоучения.

– Конечно, нет, мама. Но ты должна признать, что его взгляды довольно-таки узкие. Иногда Цедрик Инграм напоминает мне самого свирепого пуританина! Я думаю, если бы лорд протектор был одной крови со Стюартом, то Цедрик с радостью служит бы ему.

– Алиса, не надо таких разговоров!

– Стыдись, Алиса!

Лорд Стразерн и его жена одновременно выразили свое неодобрение и нахмурились.

Алиса взглянула на них с удивлением:

– Извините, папа и мама, если я сказала что-то неуместное. Не хотела обидеть честного господина Инграма. Это так – мои выдумки.

Стразерн глубоко вздохнул:

– Цедрик Инграм – верноподданный короля. И судьба твоего брата зависит от таких, как он.

Филипп услышал новость за три дня до намечаемого события, и у него была масса времени, чтобы сообщить подробности Осборну.

Филипп стоял в лавке торговца шелком и бархатом и рассматривал ткань, которую собирался купить на ливреи своим слугам, когда какая-то женщина трепетно выкладывала приятельнице сведения о предстоящей встрече на пляже. Он сосредоточился на ее словах, не желая упустить ни слова, и рассеянно перебирая пальцами ткань. Кровь стучала в висках.

Это было откровение, за которым охотился Осборн. За этим Филиппа послали в Западный Истон. В одно мгновение он мог выполнить данное ему задание и обеспечить, чтобы Томас Лайтон никогда сюда не вернулся.

Но картина осложнялась с того самого момента, когда он неохотно принял это предложение. Ему понравилось жить в Эйнсли Мейнор, быть связанным с землей после многих лет, проведенных в полку, когда у него не было своего дома. Предательство Томаса Лайтона подвергнет опасности его собственную жизнь в Западном Истоне. Томаса Лайтона поймают и на долгие годы запрячут в тюрьму, вероятнее всего, обвинят в государственной измене и казнят. Жители Западного Истона догадаются, кто его выдал, станут смотреть на этого человека, как на пригретую на груди змею, и будут правы.

А семья Лайтонов? Филипп понимал, что лорд Стразерн успел завоевать его уважение своей честностью и благородством. Неважно, что они были идейными противниками. Сейчас так мало порядочных людей, что встретить хотя бы одного было огромным удовольствием, несмотря на его практические взгляды.

Лорд Стразерн потеряет рассудок от горя, когда возьмут его сына, как тяжка станет его жизнь. А госпожа Алиса? Она никогда не простит человека, предавшего ее брата. Безошибочным женским чутьем она уличит его преступление – коварное и жестокое – и сделает все, чтобы отомстить за свою потерю. В ее сердце не окажется места круглоголовому, который исполнял свой долг.

Назойливый голос сплетницы переключился на другую тему, и Филипп потерял к ней интерес. Он подошел к продавцу, сновавшему поблизости, и сказал, что намерен купить ткань, которую по существу, так и не успел рассмотреть. Обрадованный продавец принес целый рулон и приготовился завернуть, а Филипп продолжал думать об услышанной новости, и был настолько рассеян, что чисто машинально отсчитал ему деньги. Торговец удовлетворенно рассмеялся и сказал, что такая плата слишком велика. Вернувшись, наконец, к действительности, Филипп улыбнулся и разрешил продавцу взять себе сдачу. Довольный, он заискивающе поблагодарил и пообещал доставить покупку в Эйнсли Мейнор, затем открыл Филиппу дверь и, низко кланяясь, проводил его из магазина.

Выйдя на яркий солнечный свет, Филипп все еще не решил, что он будет делать: повинуется долгу – или зову сердца?

* * *

В ночном небе ярко мерцали звезды, полная луна, пробив серебряную дорожку в волнах, освещала плавные изгибы пляжа в Фенвикской бухте. Такая светлая ночь вызывала тревогу у нескольких джентльменов, поджидающих лодку контрабандистов. Их темные силуэты четко вырисовывались на ослепительной лунной дорожке, и если здесь кроме них кто-то ждал Томаса, ему не трудно будет заметить прибытие.

Компания, которую привел сюда лорд Стразерн, насторожилась, когда разглядела в юноше, облаченном в широкий камзол и мешковатые кюлоты, Алису Лайтон. Первым ее узнал Цедрик Инграм и так пронзительно вскрикнул, что все с испугу зашикали на него, потом обступили Алису, желая убедиться в истинности его слов. Сэр Генри Баллентайн сразу же забеспокоился о ее безопасности, юный Грэхам пожирал благоговейно-страстным взглядом, а Цедрик просто кипел от злости. Стразерн успокоил его властной репликой-голосом, не терпящим возражений.

– Промедление на этом пляже смерти подобно, – проворчал сэр Генри Баллентайн.

– Но мы не можем отсюда уйти, пока не появится корабль с моим сыном, – сказал Стразерн таким же властным тоном, каким только что успокоил Цедрика Инграма. – До его приезда мы в безопасности.

– Позволю себе не согласиться, – саркастично произнес Баллентайн.

– В чем нас могут обвинить? – спокойно возразил Стразерн. – Мы всего лишь группа мужчин, выехавших на вечернюю прогулку верхом, и все.

– В том, что мы – заговорщики, – угрюмо сказал сэр Генри. – Кто еще будет ночью за городом тайно совещаться в тени, скрываясь от людей?

– Ваши страхи, сэр, идут вразрез со здравым смыслом, – в голосе Стразерна послышалось раздражение. – Или вы потеряли вкус к нашей борьбе?

– Нет, – проворчал Баллентайн, – дело не в этом. Но вся эта экспедиция не внушает мне оптимизма! Почему королю понадобилось посылать из ссылки доверенных? Почему он не верит сообщениям Тайного Союза о нашей готовности к восстанию? Почему он в нас сомневается?!

– Хорошие вопросы, – но сейчас лорд Стразерн не собирался вступать в дискуссию, потому что и сам ни в чем не был уверен. Если верить слухам, в Тайном Союзе засел предатель. Стразерн был склонен поверить в это, так как сэр Филипп Гамильтон не случайно сказал об этом Алисе. Вот почему он принял меры предосторожности и не сообщил дату и час возвращения Томаса членам Тайного Союза.

Что же касается причин, побудивших Чарльза послать доверенных лиц в Англию, то их Стразерн приписывал неудачному личному опыту короля, поражению в битве при Вустере. Он научился осторожности после первой провалившейся попытки провести переворот. Преданный шотландцами и оказавшийся без поддержки, он вынужден был принять те условия, которые ему диктовала жизнь. Интеллигентный и мягкий, Чарльз Стюарт слушал разного рода обещания, но предпочитал теперь доверять только самому себе и самым надежным людям.

– Папа! – Алиса остановила свою лошадь рядом с лошадью лорда Стразерна. Она показала на море и тихо сказала: – Смотри, вон там – у мыса, не судно?

Стразерн всмотрелся в темноту, поднялся легкий ветерок, у мыса бухты трепетало что-то белое. Стразерн с облегчением выдохнул, даже не заметив, что затаил дыхание.

– Да! Это судно! Вперед, джентльмены, наше ожидание почти закончено!

Через несколько минут корабль обогнул мыс и уже ясно были видны его очертания.

– Ах, папа, – заволновалась Алиса, – я не могу поверить, что Томас уже здесь! Когда же корабль подплывет к нам? Почему он так долго плывет?

– Корабль останется на глубоководье, а Томаса привезут к нам в лодке, – сказал лорд Стразерн, поражаясь ее волнению. Но и сам из-за волнения не заметил небольшой быстрый бриг, легко и бесшумно скользящий по воде. С брига наблюдали за берегом, видимо, желая убедиться в полной безопасности.