Электронная библиотека » Луиза Пенни » » онлайн чтение - страница 6

Текст книги "Природа зверя"


  • Текст добавлен: 22 декабря 2017, 11:20


Автор книги: Луиза Пенни


Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Бовуар поднял брови:

– А он вмешивался? – Бовуар повернулся к Гамашу. – И им пришлось вам разъяснять. Мне казалось, что порядок расследования не особо изменился после вашего ухода из полиции.

– Появились довольно существенные различия, – ответил Арман.

– Правда? Но ведь прошло совсем немного времени с тех пор, как вы были главой отдела по расследованию убийств.

Бовуар повернулся к агентам и увидел, как расширились глаза Брассара.

– Да-да, – сказал Бовуар, наклоняясь к ним. – Ну вы и облажались, ребята!

Гамаш и Бовуар отошли в сторону от полицейских и, сблизив головы, принялись обсуждать находку.

– Идиот, ты хоть понимаешь, кто это? – прошипел агент Брассар в ухо Фавро. – Старший инспектор Гамаш. Тот самый, который раскрыл заговор в полиции. Ты что, не видел его в новостях на процессе? На следствии?

Он посмотрел на Гамаша и Бовуара, которые стояли бок о бок, наклонив друг к другу головы. Инспектор Бовуар говорил, а отставной старший инспектор слушал и кивал.

– Бывший глава отдела. Бывший, – подчеркнул Фавро. – Да, я видел его в новостях. Но он ушел из полиции. Он никчемный, жалкий старик, который не вынес давления и сбежал в эту дыру.

Гамаш и Бовуар, стоявшие в нескольких шагах, слышали слова Фавро.

– Хотите, чтобы я… – начал Жан Ги, но Гамаш улыбнулся и покачал головой:

– Не обращай внимания. Нашел что-нибудь?

Бовуар кинул взгляд на Лепажей, которые внимательно следили за ними.

– Она была засунута сбоку от входного отверстия. Там я ее и оставил для криминалистов.

– Ты о чем?

– Вам, пожалуй, лучше самому посмотреть.

Гамаш снова пролез вслед за Бовуаром через входное отверстие и увидел находку Жана Ги. Там под гниющими листьями лежала кассета для магнитофона. Арман наклонился и прочел надпись.

– Пит Сигер, – сказал он, выпрямившись. – Судя по всему, старая запись. – Он вытащил из нагрудного кармана очки и изучил находку внимательнее. – Но похоже, она здесь недавно. На ней есть земля, но ни мха, ни плесени.

– Я тоже так думаю, – кивнул Бовуар. – Как она сюда попала? И кто сегодня еще слушает кассеты? И кто такой Пит Сигер?

Гамаш присел на корточки и уставился на кассету, освещенную лучом фонарика. Он ощущал окружающую их темноту, остро ощущал то, что высилось у них за спиной.

– Он был американец, исполнитель народных песен. Очень влиятельный защитник прав человека и активист движения за мир.

– А-а, – сказал Жан Ги.

«А-а», – подумал Гамаш.

Снаружи до них донеслись знакомые голоса. Они выбрались из норы и увидели старшего инспектора Лакост, которая приносила соболезнования Лепажам. Позади нее Оливье как раз опускал на землю приставную лестницу, а команда криминалистов разбиралась с прожекторами и лестницами и раскручивала кабель для подачи электричества.

Изабель Лакост обратилась к Бовуару и Гамашу, возникшим перед ней как по волшебству:

– Откуда вы взялись?

– Оттуда. – Бовуар махнул рукой за спину.

– Откуда?

Лакост пригляделась и широко раскрыла глаза от удивления.

– Что это? – спросила она.

– Камуфляжная сетка и заросли.

– И что она камуфлирует?

– Думаю, тебе стоит посмотреть, – сказал Бовуар.

Старший инспектор Лакост повернулась к Гамашу:

– Не хотите ли?.. – и показала на вход в нору.

Но он покачал головой и слегка улыбнулся:

– Non, merci. Это твое следствие. А я иду домой, если не возражаешь.

– Oui. Ой, секундочку, patron…

Гамаш остановился в двух шагах от нее, и Лакост подошла к нему:

– Извините. Я ошибалась в деле Лорана. Нужно было смотреть внимательнее.

– Я знаю, ты найдешь того, кто его убил. И только это имеет значение.

Гамаш проводил ее взглядом, дождался, когда она скроется в отверстии, потом подошел к двум молодым агентам.

– Вы, конечно же, думаете, что это ниже вашего достоинства, – сказал он. – Считаете меня старым слабаком. И все же я прошу вас: будьте внимательны. Смотрите на мир широко открытыми глазами. Я не шучу. Вам ясно?

– Да, сэр, – ответил агент Брассар.

– Агент Фавро?

– Вы больше не служите в полиции. Вы мне не начальник.

Гамаш заглянул в его дерзкие глаза.

– Ну-ну.


Лакост огляделась, привыкая к необычной обстановке. Инспектор Бовуар дал указания криминалистам и, когда те взялись за работу, присоединился к Лакост.

Они вместе подошли к тому месту, где агенты натягивали желтую полицейскую ленту. Бовуар пошарил лучом фонарика по земле и остановил круг света на палке. Она лежала футах в десяти от входа.

– Здесь его и убили? – спросила Лакост.

– Я думаю, да.

Она кивнула, а затем сама стала обшаривать лучом фонарика землю, описывая все бóльшие круги, захватывая все большее пространство. Но инспектор Бовуар сэкономил ее время.

Техники уже установили привезенное световое оборудование, и Бовуар включил один из прожекторов, направив его вперед.

Изабель Лакост инстинктивно отпрянула, и даже Бовуар, знавший, что там находится, почувствовал, как учащенно забилось его сердце. Вокруг них остановилась работа слаженной команды криминалистов: видавшие виды агенты уставились на открывшееся им зрелище.

– Mon Dieu, – услышали они чей-то шепот, но слова растворились в этом глухом пространстве.

В ярком, мощном луче прожектора пушка выглядела еще массивнее, чем в свете фонарика. Только теперь они начали осознавать истинный масштаб конструкции.

Агенты направляли на нее лучи, словно брали под прицел, обшаривали со всех сторон, но так и не могли полностью охватить ее громаду.

– Он говорил правду, – задыхаясь, произнесла Лакост. – Господи, значит, Лоран все-таки не врал.

Перед ними стояла громадная пушка, артиллерийское орудие, его длинный ствол уходил в даль, недоступную для установленных прожекторов, и терялся в темноте.

Жан Ги перевел луч прожектора на лафет. И тогда они увидели выгравированного на металле монстра, который словно выползал из земли, извиваясь и корчась. Его крылья были раскинуты, множество его змеиных голов переплетались шеями, как стебли растений, за которыми он скрывался много десятилетий.

– Нам понадобится больше света, – сказала Изабель Лакост. – И лестницы подлиннее.

Глава девятая

Лепажи оставили свой грузовичок на дороге у бистро, и Гамаш вместе с ними дошел до машины.

– Я прослежу, чтобы вам сообщили обо всем, – сказал Гамаш, наклонившись к открытому окну, когда Ал завел двигатель.

– Пока нам ни слова не сказали, – заметила Иви. – Кроме того, что внутри этой норы нашли палку Лорана. Как она там оказалась?

– Мы знаем, как она там оказалась, Иви, – сказал Ал. – Лорана убили там, а потом унесли оттуда, ведь так?

Гамаш кивнул:

– Старший инспектор Лакост и ее команда через несколько часов будут знать больше, но пока складывается именно такое впечатление.

– Но что Лоран делал там? – спросила Иви. – Он кого-то застукал? Что там внутри? Нарколаборатория или посадки марихуаны? Он что, наткнулся на наркодилеров? Почему его убили, Арман?

– Я не знаю.

– Но вы знаете, что там находится, – настаивал Ал. – Что нашел Лоран.

– Пока я не могу сказать больше, – произнес Арман.

– Можете, – возразил Ал. – Просто не хотите. Знаете, вы делаете только хуже, скрывая это от нас.

– Извините, – сказал Арман, отступая назад, и Ал нажал на газ.

Потрепанный пикап объехал деревенский луг, поднялся по склону и исчез из виду. Гамаш проводил его взглядом и пошел домой, погруженный в размышления.

Он знал все, о чем его спрашивали Лепажи. Но он знал и кое-что еще.

Когда он наклонился к открытому окну машины, то заметил несколько магнитофонных кассет, рассыпанных на панели между сиденьями.


– А где Рут?

Мирна не могла и подумать, что когда-нибудь задаст такой вопрос.

– Не знаю, – ответила Клара, окинув взглядом переполненное бистро. – Обычно к этому времени она уже здесь.

Часы показывали половину шестого, и все места были заняты. В зале стоял такой гул, что они почти не слышали собственных слов.

Клара увидела месье Беливо у дверей, соединяющих пекарню Сары с бистро. Он оглядывал зал.

– Спрошу у него, может, он ее видел, – сказала Клара, встала и, выписывая изящные кривые, двинулась по залу.

Проходя между столиками, она ловила обрывки разговоров. Слова и язык могли быть разными, но смысл оставался одним и тем же.

– Meurtre, – слышала она произносимое вполголоса слово.

– Убийство.

А потом еще тише:

– Mais qui?

– Но кто?

И взгляд украдкой на лица. Вокруг сидели друзья, знакомые, соседи, приезжие. На кого, словно топор, обрушится подозрение?

Клара всегда находила утешение в бистро, и в еще большей степени – после смерти Питера. Но даже эта успокоительная атмосфера сегодня давила на нее. Слова, которые она с таким трудом начала изгонять из своих мыслей, появились снова. Свежие, новые, мощные слова. «Убийство», «вина», «преступление» вытесняли из бистро то, что ее утешало.

Лоран умер, и вполне возможно, что его убил кто-то из сидящих здесь.

– Вы не видели Рут? – спросила Клара у месье Беливо.

– Non. Пока не видел. Ее здесь нет?

– Нет.

– У меня для нее кое-какая бакалея. Я принесу и запишу на нее.

По пути назад к столику Клара перехватила еще кое-какие разговоры:

– …наркотики. Картель…

– …алкоголь, оставшийся после сухого закона…

За одним из столиков посетители слушали страстную речь человека, который рассказывал им о Зоне 51[19]19
  Зона 51 – засекреченная военная база США на юге штата Невада.


[Закрыть]
и о неопровержимых доказательствах того, что несколько десятилетий назад инопланетяне высадились в штате Нью-Мексико. А также, по утверждению оратора, в Квебеке.

– Помяните мои слова, там космический корабль, – говорил он. – Ведь парнишка постоянно предупреждал нас о вторжении.

Как это ни невероятно, но люди за столиком – а Клара знала их как людей благоразумных и вдумчивых – кивали. Такое объяснение устраивало их больше, чем признание того, что один из них вдруг превратился в чужака и убил мальчика.

Клара с мрачным лицом села рядом с Мирной:

– Ты слышала, о чем болтают люди?

– Да. Ужас какой-то. За тем столиком заказывают все новые и новые порции выпивки и поговаривают о том, чтобы отправиться в лес и силой проникнуть в то, что мы там нашли.

Мирна отодвинула от себя стакан красного вина. Она знала, что природа не терпит пустоты и люди, столкнувшись с информационным вакуумом, заполняют его своими страхами.

Грань между фактом и вымыслом стиралась. Узда, которая держала людей в рамках дозволенного, истончалась. Они видели, слышали, чувствовали, как разваливается мир.

Большинство посетителей бистро знали Лорана. Они беспокоились и о своих детях. Они устали, замерзли, в отсутствие фактов их переполняли страхи и выпитое. Хорошие люди, испуганные люди. И испуганные не без оснований.

Оливье, наклонившись, поставил на столик вазочку со смесью орехов и прошептал:

– Я хочу прекратить на сегодня продажу алкоголя.

– Наверное, это будет правильно, – откликнулась Мирна.

Клара встала:

– Мне кажется, Арману нужно прийти сюда. Я думаю, он держался в стороне, чтобы не усложнять ситуацию, но теперь она выходит из-под контроля.

От столика в углу раздались громкие голоса, когда Габри сказал, что алкоголь им больше отпускаться не будет.

Клара подошла к телефону у стойки бара и позвонила Гамашам.


– Правда ли то, что я слышала, Клеман? – спросила Рут, когда старый владелец магазина уселся на стул в ее гостиной.

– А что ты слышала? – спросил он.

– Что ребенка убили.

Последнее слово она произнесла так, будто оно не несло никакой эмоциональной нагрузки, ничем не отличалось от других слов. Но ее худые руки дрожали, и она сложила пальцы в маленькие, мощные кулачки.

– Да.

– И они нашли что-то в лесу, там, где убили Лорана.

– Да. Я показал им дорогу, – сказал месье Беливо. – Тропинку. Больше никто ее не увидел. Там сплошные заросли.

Рут кивнула. Она считала, что воспоминания стерлись, затерялись под множеством других событий. Написанные стихи, изданные книги, полученные награды. Обеды и разговоры. Новые соседи. Новые друзья. Роза.

Долгие годы накопления плодородной почвы.

Но теперь это вернулось, процарапалось на поверхность. То темное дело.

– Что там, Клеман? Что они сделали?


Как только Арман и Рейн-Мари вошли в бистро, все разом замолчали.

В этом приветливом зале с балками на потолке и гостеприимно разожженными каминами, где не было места плохому настроению и сердитым лицам, наступила тишина.

– Возникла какая-то проблема? – спросил Арман, переводя спокойный взгляд с одного знакомого лица на другое.

– Да, – сказал человек, вставая из-за столика в глубине. – Мы хотим знать, что вы нашли в лесу.

Габри, Оливье и их официанты воспользовались моментом, чтобы унести выпивку со столов и выставить подносы с хлебом и сыром.

– Мы имеем право знать, – сказал еще один посетитель. – Здесь наш дом. У нас дети. Нам необходимо знать.

– Вы правы, – ответил Гамаш. – Вы имеете право знать. Вам необходимо знать. У вас дети и внуки, которым нужна защита. Один ребенок убит, и мы должны сделать все возможное, чтобы не допустить других трагедий.

Когда все поняли, что он согласен с ними, злость рассеялась.

– Но понимаете, проблема вот в чем, – продолжил Арман, проходя в середину зала. Голос его звучал спокойно, убедительно. – Существует возможность, что Лорана убил один из вас.

Рейн-Мари, остановившаяся рядом с ним, прошептала:

– Арман?

Но тут она увидела его решительный профиль. Его глаза, изучающие лица соседей, смотрели твердо. Он излучал уверенность и спокойствие.

Рейн-Мари обвела взглядом посетителей бистро. Они вдруг протрезвели. Успокоились. Его слова больно били их, вышибали из них хмель, вышибали ярость, спесь.

Несколько человек сели. Потом к ним присоединились другие. Наконец уселись все.

Гамаш сделал глубокий, долгий вдох:

– Я не говорю ничего такого, о чем вы сами уже не догадались. О чем не говорили друг другу. Вы наверняка оглядывались вокруг и спрашивали себя, кто убийца. Кто из вас пресек жизнь девятилетнего мальчика.

И они снова принялись оглядываться и опускали глаза, встречая взгляд друга или соседа.

– Я знаю, что нашли в лесу, – сказал он. – И мог бы сказать вам, но не скажу. Не потому, что хочу что-то скрыть от вас. Вовсе нет. А потому, что это затруднит поиски убийцы. Может быть, он сейчас сидит здесь, надеясь, что вы все броситесь в лес. Он молится о том, чтобы вы затоптали улики. Убийце легче скрыться в хаосе. Вы не должны облегчать ему жизнь.

– Тогда что мы должны делать? – спросила женщина.

– Не ходить в лес. Не пускать в лес ваших детей. Вы должны быть абсолютно открытыми и честными, отвечая на вопросы следователей. Чем больше света прольется на дело, тем меньше останется темных углов, где может скрыться убийца. Лорана убил не какой-то серийный убийца или заблудший сумасшедший. Убийца имел свои причины. Вы не должны допустить, чтобы вы и ваши дети оказались на его пути или помешали следователям.

Он сделал паузу, давая им возможность осознать его слова.

– Мы, я и Рейн-Мари, гордимся соседством с вами. Дружбой с вами. Мы могли бы поселиться где угодно, но выбрали Три Сосны. Из-за вас.

Гамаш взял жену за руку, и они вместе прошли вглубь погрузившегося в тишину бистро.

– Вы не возражаете? – спросил он у Клары и Мирны.

– Прошу, – ответила Клара, показывая на свободные стулья.

Постепенно зал стал заполняться гомоном голосов, звучавших теперь, после того как возобладал разум, гораздо тише. На какое-то время.

Клара увидела, что Арман, сидящий напротив нее, на миг закрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Готова поспорить, что, когда Арман ушел в отставку, вы думали, что все разговоры об убийствах остались позади, – сказала Мирна.

– Ну, мы ведь переехали в Три Сосны, так что сомнения оставались, – улыбнулась Рейн-Мари.

– Patron, – сказал Оливье, наклоняясь к уху Гамаша. – Изабель позвонила из здания старого вокзала. Она хочет поговорить с вами.

– Ты не возражаешь? – спросил Гамаш у Рейн-Мари.

Уходя, он услышал, как Клара обратилась к его жене:

– Ну, так он вам сказал, что они там нашли?


Рут открыла свой затрепанный блокнот на странице, которую читала перед приходом месье Беливо.

Он уже вернулся в бистро. Рут обещала, что подойдет туда позже. Чтобы притвориться, что она в нормальном состоянии, если таковое вообще существовало для Рут. Для Трех Сосен. Для всех.

Она разгладила страницу, ненадолго задумалась, потом прочитала:

 
Все дети грустны,
но некоторые преодолевают это.
Сочти свои дары от Бога. А лучше
купи шляпку. Купи пальто или котенка.
 

Рут посмотрела на Розу, похрапывающую во фланелевом гнездышке. Утка издавала звук, похожий на «бред-бред-бред». Рут улыбнулась.

Займись танцами, чтобы забыть[20]20
  Из стихотворения Маргарет Этвуд «Грустный ребенок».


[Закрыть]
.

Глава десятая

Оперативный штаб Квебекской полиции снова разместился в здании старого вокзала, который давно уже не использовался как вокзал. Длинное кирпичное здание по ту сторону речушки Белла-Белла занимала добровольная пожарная команда во главе с Рут Зардо, которая, как всем было известно, водила знакомство с адским огнем.

А сейчас вокзал служил вместилищем для команды, занятой еще более скорбными делами.

В здании старого вокзала кипела жизнь – техники и агенты устанавливали оборудование, необходимое для расследования современного убийства. Столы, компьютеры, принтеры, сканеры. Телефонные линии. Много линий, поскольку деревня располагалась в долине среди гор, куда не был проведен высокоскоростной Интернет и не доходили даже сигналы со спутника. Им приходилось пользоваться телефонной линией и модемами.

Подобная техника действовала на нервы, раздражала и работала ужасающе медленно.

Арман Гамаш только что пришел сюда и остановился посреди этого бурления. Теперь ему было под шестьдесят, а когда он поступал в Квебекскую полицию, не существовало даже факсов и последним достижением техники считался телетайп.

Изабель Лакост, глядя на Гамаша, вспомнила свое первое участие в расследовании убийства под руководством старшего инспектора. Они оказались тогда в охотничьем лагере с трупом и отпечатками пальцев, но не имели возможности передать информацию криминалистам.

Старший инспектор Гамаш снял тогда телефонную трубку, отвинтил ее нижнюю часть, удалил микрофон и подключился к линии напрямую.

«Вы закоротили телефон?» – спросила Изабель.

«Вроде того», – ответил он. И показал, как это делается.

«Ну и работенка у вас была в прежние времена, – заметила она. – Когда ничего другого еще не придумали».

«Оставалось больше времени на размышления», – сказал Гамаш.

А потом они сидели у печки и размышляли. И к тому времени, когда информация дошла по телефонной линии до получателя, они раскрыли дело.

Теперь Изабель стала старшим инспектором. И смотрела на всю эту устанавливаемую аппаратуру в полной уверенности, что техника играет решающую роль в раскрытии дела.

Но она знала, что это еще не все. И Жан Ги Бовуар знал.

И человек, который только что вошел, тоже знал.

– Спасибо, что пришли, сэр, – сказала она, пробираясь вместе с ним через провода и коробки.

– Всегда рад, – ответил Гамаш. – Чем могу быть полезен?

Изабель показала на стол для совещаний в дальнем углу вокзального помещения.

– Настало время подумать, – ответила она и увидела улыбку на его лице.

Она помедлила у стула во главе стола. Неловкая ситуация. Прежде это место неизменно занимал старший инспектор Гамаш.

Но на сей раз он прошел мимо и сел слева от нее. Оставляя инспектору Бовуару место по правую руку от Изабель.

Арман Гамаш знал свое место. Собственно говоря, он сам его и выбрал.

– Итак, вот что нам известно, – сказала Лакост. – У нас есть огромная пушка, спрятанная в лесу, и мальчик, которого убили рядом с ней, а затем перенесли тело в другое место. Вы знали Лорана лучше, чем мы, – сказала Лакост Гамашу. – Что, по-вашему, произошло?

– Очевидно, он обнаружил орудие, – сказал Гамаш. – И похоже, кто-то очень не хотел, чтобы мальчик рассказывал о своей находке.

– Но он уже многим успел рассказать, – возразил Жан Ги. – Для начала – всем нам. Все в бистро тогда слышали его.

– Возможно, убийца не знал этого, – ответил Гамаш. – Возможно, его не было в бистро в тот момент.

– Значит, по-вашему, после нас он рассказал свою историю кому-то еще? – спросила Лакост. – Человеку, который убил его, чтобы заставить замолчать?

Гамаш кивнул:

– Не исключено также, что он сам по себе снова отправился туда и наткнулся на преступника. Хотя на первый взгляд кажется, что там никто не бывает.

– Мы будем знать больше, когда криминалисты закончат, – сказала Лакост. – Но у меня тоже создалось такое впечатление.

– И что же мы тогда имеем? – спросил Бовуар.

– Я думаю, убийца Лорана плохо его знал, – сказал Гамаш.

– Почему вы так думаете? – спросил Жан Ги.

– Ну, прежде всего, он поверил Лорану. Парень он был замечательный, но большой фантазер. Все знали, что он любит присочинить, и рассказ про пушку ничем не отличался от остальных его историй. Гигантская пушка в лесу, больше дома.

– А на ней монстр, – добавила Лакост.

Словно призрак, перед ними возник мальчик. Худенький. Заляпанный грязью и листьями, взволнованный. Глаза горят. Руки распахнуты во всю ширину. Рассказывает очередную свою небылицу. Такую невероятную, что невозможно поверить.

Но кто-то услышал его историю. И поверил в нее.

– Убийца, вероятно, понял, что на сей раз Лоран говорит правду, – сказал Бовуар.

– Exactement[21]21
  Именно (фр.).


[Закрыть]
, – кивнул Гамаш.

– Вы думаете, кто-то знал про пушку и хранил эту тайну долгие годы? Десятилетия? – спросила Лакост.

– Может, даже охранял ее, – подхватил Бовуар, которому понравилась такая версия. – И тут Лоран находит пушку. Катастрофа. Он решает заткнуть рот мальчику единственным возможным способом – убийством.

– Кто мог знать, что там спрятана пушка? – вслух подумала Лакост.

– Прежде всего тот, кто поставил ее туда, – ответил Гамаш.

– Вы думаете, создатель пушки все еще жив? – спросила Лакост.

– Возможно, – сказал Гамаш, подаваясь вперед.

– Кому еще Лоран рассказал о пушке? – спросила Лакост. – Куда он отправился из бистро?

– Домой, – ответил Бовуар, посмотрев на Гамаша. – Вы отвезли его домой.

– Да, отвез. Можно мне?

Гамаш показал на собранные ими улики. Они лежали в пакетиках на столе.

– Oui, – кивнула Лакост. – Они очищены, отпечатки пальцев сняты.

Гамаш взял кассету. «Лучшие песни Пита Сигера».

Он прочитал список песен. «Куда исчезли все цветы?». «Майкл, греби к берегу». «Уимове»[22]22
  «Сегодня ночью лев спит», песенка, известная также как «Уимба уей», или «Уимове, уимове», написана южноафриканским певцом зулусского происхождения в 1920-е годы. Стала известна на Западе в том числе благодаря исполнению группой «The Weavers». Названия «Уимба уей» или «Уимове, уимове» являются искаженным зулусским словом «мбубе» – «лев».


[Закрыть]
. Гамаш улыбнулся. Это была любимая песенка Анни в детстве. Он тоже любил Пита Сигера. Точнее, любил до тех пор, пока не провел первый год ее жизни, ежечасно слушая «Сегодня ночью лев спит». Днем и ночью.

Он просмотрел другие названия. Все классические народные песни, включая «Как было, так и будет». Гамаш и забыл, что эту песню, основанную на тексте Екклесиаста, написал Пит Сигер.

– Всему свое время[23]23
  Слова из Екклесиаста (3: 1), использованные в песне Пита Сигера.


[Закрыть]
, – произнес он.

– Pardon? – переспросила Лакост. – Что вы сказали?

– У Ала Лепажа в машине много магнитофонных кассет.

Он протянул ей кассету, думая: неужели, доставив тогда Лорана домой, он отдал его в руки убийцы?


– Генерал Ланжелье? Говорит старший инспектор Лакост из Квебекской полиции.

– Добрый вечер, старший инспектор.

В голосе генерала прозвучала настороженность. Поздний звонок на армейскую базу явно не доставил ему удовольствия. Изабель почти видела, как он смотрит на часы и думает: уж лучше бы вторжение Соединенных Штатов, чем этот звонок.

Шел девятый час, и она осталась в оперативном штабе одна. А перед этим им принесли сэндвичи и кофе из бистро, и они поели, не отрываясь от работы.

Изабель отправила Жана Ги в гостиницу договориться о размещении, а сама уселась заканчивать бумажную работу. Как часто она сама вот так оставляла старшего инспектора Гамаша одного в каком-нибудь оперативном штабе на отшибе, в сарае, лачуге, на заброшенной фабрике. И там до поздней ночи горела одинокая лампочка.

Вот и сейчас наступил вечер. А в оперативном штабе теперь горел ее свет.

Изабель сидела перед компьютером, разглядывая фотографии на экране. Потом нашла номер телефона и позвонила на армейскую базу Валькартье.

И только напористостью и завуалированными угрозами она добилась, чтобы ее соединили с командиром базы в его доме.

– Чем могу вам помочь, старший инспектор?

– Я расследую дело об убийстве, и мне необходима ваша помощь.

После паузы она снова услышала настороженный голос:

– Дело как-то связано с базой Валькартье? Замешан один из наших солдат?

– Нет, сэр, нам ни о чем таком не известно. Убийство произошло в Восточных кантонах, неподалеку от границы с Вермонтом.

– Тогда почему вы звоните мне? Вы наверняка знаете, что мы расположены далеко от тех мест.

– Да, сэр. Ваша база находится близ Квебек-Сити. Но мы нашли кое-что, и наша находка может заинтересовать вас.

– Что же вы нашли?

Тревога ушла из его голоса, появилось любопытство.

– Громадную пусковую установку. Я поискала в Интернете, но не нашла ничего хотя бы отдаленно похожего на нее.

– Пусковая установка? В Восточных кантонах? – В голосе генерала отчетливо послышалась тревога. – У нас там нет никаких баз. Никогда не было. Как она там оказалась?

Изабель чуть не рассмеялась:

– Поэтому я вам и звоню. Мы не знаем. А установка, которую мы нашли, необычная. Как я уже сказала, она громадная.

– Ну да, они такие и есть, – сказал он. – Вы уверены, что нашли пусковую установку? Может, это какой-нибудь фермерский инструмент или буровой станок?

– Могу послать вам фотографии.

– Если вам угодно, – вяло произнес генерал.

Он дал ей свой электронный адрес с защищенным доступом, и она узнала о прибытии ее письма по словечку «merde», которое он прошептал, увидев фотографии.

Наступила пауза, пока он рассматривал вложения.

– А рядом стоит человек? – спросил Ланжелье, когда обрел способность к членораздельной речи.

– Oui.

– Tabernac[24]24
  Франко-канадское ругательство.


[Закрыть]
, – выругался он. – Вы уверены?

– Я сама сделала сегодня эти снимки. Ведь это пусковая установка, верно? Не доильная машина?

– Oui, – растерянно подтвердил генерал. – Не знаю, что вам сказать, старший инспектор. Никогда не видел ничего подобного. Откровенно говоря, хотя размеры громадные, штуковина вроде бы довольно древняя, возможно времен Второй мировой.

– Может, она осталась с тех времен? Поставили ее там для обороны, а потом забыли?

– Мы не оставляем оружия в лесах, – сказал он. – И оборону в то время вынесли на побережье, а не вглубь страны. Она действующая?

– Мы не знаем. Поэтому я и звоню вам. Нам нужна помощь, чтобы понять, с чем мы имеем дело.

– А снарядов вы там не заметили? – спросил генерал. – Орудие заряжено?

– Мы ничего не обнаружили, но продолжаем искать. Пока кажется, что, кроме пусковой установки, там ничего нет. Вы можете прислать кого-нибудь?

В трубке послышался вздох, и Изабель почти увидела, как генерал чешет в затылке.

– Честно говоря, наши специалисты по баллистике и тяжелым вооружениям знакомы лишь с современным оружием. С межконтинентальными баллистическими ракетами. Сложными системами. А тут динозавр какой-то.

Лакост посмотрела на фотографию на экране. Генерал был прав. В буквальном смысле. Они откопали некое доисторическое животное.

Но почему его спрятали? И кто, черт возьми, его создал? Для каких целей?

И почему сохранить эту тайну было так важно, что ради этого пришлось убить Лорана?

– Давайте-ка я подумаю, а после свяжусь с вами, – сказал генерал.

– Дело, как вы понимаете, секретное, – напомнила Лакост.

– Да, понимаю. Сделаю, что смогу.

Лакост поблагодарила его и повесила трубку. Кое о чем она ему не сказала. О рисунке на лафете орудия.

Изабель Лакост заставила себя успокоиться, жалея, что в здании старого вокзала так темно, тихо и одиноко, потом кликнула по следующей фотографии и стала разглядывать крылатого монстра. Даже на фотографии, даже на расстоянии он производил сильное впечатление. Впечатление ужаса.

Она смотрела на монстра и спрашивала себя, почему не сказала командиру базы в Валькартье о монстре с семью змеиными головами. Может быть, потому, что вспомнила мальчика, вбегающего в бистро с историей про громадную пушку.

Как и говорил Гамаш, если бы Лоран ограничился рассказом только про пушку, они, возможно – всего лишь возможно, – поверили бы ему. Но он в своем рассказе зашел слишком далеко, и его история стала невероятной.

Лакост знала, что генерал Ланжелье почти наверняка не оценил в полной мере размеры орудия. Ни одна фотография не могла их передать, даже притом что для масштаба рядом с орудием поставили агента. И она подозревала, что крылатый монстр не вызвал бы доверия у генерала.

Изабель Лакост разглядывала изображение на лафете. Она не могла не признать, что поверить в такое невозможно.


Жан Ги Бовуар распаковал сумку, повесил рубашки и брюки в стенной шкаф, нижнее белье уложил в сосновый комод, а туалетные принадлежности отнес в просторную ванную.

Он договорился с Габри о номерах в гостинице для Лакост и для себя на такой срок, какого потребует расследование. Габри дал ему тот же номер, в котором Бовуар уже не раз останавливался, – с большой кроватью, крахмальным бельем и теплым пуховым одеялом. С полом из широких сосновых досок и с восточными ковриками.

Жан Ги отдернул занавеси и увидел свет в окне старого вокзала.

Оперативный штаб был оборудован. Собранные улики отправлены в лабораторию в Монреале. Местное отделение полиции согласилось выделить охрану для громадной пушки, хотя качество присланных агентов вызывало сомнения.

– Только что из академии, – заметила Изабель Лакост. – Научатся.

– Может быть.

– Мы когда-то тоже были такими.

– Такими мы никогда не были, – возразил Бовуар. – Не так уж трудно сопоставить факты, Изабель. Они учились в академии три года. А значит, эти двое и все остальные на их курсе поступили на учебу в самый разгар той эпидемии.

– Думаешь, и на них порчу навели?

– Я подозреваю, что в то время набор курсантов проводился по особым критериям, – ответил Бовуар.

«А теперь мы имеем целый выпуск таких полицейских, – подумал он, открывая окно и ощущая холодный ветерок. – Несколько выпусков. Теперь они повсюду в Квебекской полиции. Повсюду в лесу».

Следствием этого безобразия была в лучшем случае некомпетентность, а в худшем – готовность агентов продать честь мундира.

Бовуар взял Библию, которую нашел на книжной полке в номере, пролистал, нашел Книгу Екклесиаста. Его заинтересовали строки из песни Пита Сигера.

В окне он увидел свет, горящий в доме Гамаша, и представил его и Рейн-Мари у камина за чтением.

«Всему свое время», – прочел он.

В доме Клары по другую сторону деревенского луга тоже горел одинокий огонек.

«Время сетовать, и время плясать».

Жан Ги увидел три высоких ствола сосен, которые чуть покачивались на осеннем ветерке. Увидел, как из бистро вышли две темные фигуры.

Одна высокая, сутулая. Вторая, с тростью, прижимала что-то к груди другой рукой.

Две фигуры прошествовали по деревенскому лугу мимо скамьи, мимо пруда, мимо трех сосен.

Жан Ги увидел, как месье Беливо проводил Рут до двери. А потом сделал нечто неслыханное: вошел в ее дом.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 | Следующая
  • 3.6 Оценок: 9

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации