Текст книги "Черный океан"

Глава 3

В зале дома Глеба было уютно. Все было в неярких теплых тонах. Пастельных. Глеб предпочитал хранить мелкие вещи в сервантах, тумбочках, днищах и ящиках столов, поэтому в глаза бросались только небольшие белые керамические статуэтки-слоны, которыми гордился Глеб. Такие статуэтки теперь не найти, несмотря на былую их популярность. В двух углах: рядом с креслом и диваном, стояли недорогие напольные лампы-абажуры. Ну и конечно же телевизор! Как же без него? Глеб приобрел небольшой, наверное потому, что не часто смотрел его. Плюс ко всему несколько шкафчиков, полочек, на которых медленно пылились книги, которые Глеб редко перечитывал. Наверное, у каждого должно быть всего несколько книг: всего-то древняя серия «Классики и современники», уже неизвестно с какого времени оставшиеся и от кого доставшиеся, библия, Пушкин и Лермонтов. Все. И вовсе необязательно их читать. Просто это все, что должно быть у каждого. Так, для виду. Эти книги – символ того, что в доме кто-то когда-то что-то читал. Но книг у Глеба было чуть больше. Половину из них он прочел лишь чтобы повысить квалификацию…

Может, это мои предрассудки, но все же когда я кладу книгу без закладки – так, переплетом вверх, я никогда не дочитываю ее до конца. — Как-то подумал Глеб. – Нет, я ее потом читаю, но уже без интереса. Не знаю, почему так. То есть, чем чаще книга лежит переплетом вверх, тем я к ней холоднее отношусь и в итоге – не дочитываю. Таким образом я не дочитал Дина Кунца – Незнакомцы, три книги Пикуля и еще что-то. Уж и не помню. Хотя, может, и наоборот – так, подсознательно я кладу без закладки книги, которые меня не интересуют или разочаровывают. Не знаю…

Но вернемся к комнате – в общем, хозяину и его гостям нравилось: недорого и со вкусом. Глядя на все вещи, к которым привык, Глеб жалел, что ему приходится покидать дом. Однако, с каждой секундой накатывало все больше понимания бессмысленности накопленных вещей. И от этого понимания жаль уже становилось самого себя. Глеб вернулся в зал.

– У меня плохие новости. – Начал он. – Алика нет в живых.

Ева засуетилась, не зная, как ей отреагировать. Да что там, она уже реагировала: она уже ничего не понимала. Вот так, ты еще ничего не сказал, а тебя уже не понимают.

– Да ладно тебе. Над этим, вообще-то, не шутят. – Нахмурилась Ева.

– Он… Его нашли в ванной, полной кровавой воды. Он мертв, понимаешь? – Вены разрезаны, в легких – вода. Я не знаю, что это, к тому же меня преследует кто-то. Мне надо уехать. Срочно.

– Но куда? – Выговорила она. Бред какой-то, думала она.

– Это… Далеко отсюда. – Глеб боялся, что она его не поймет, но все же начал говорить правду. – Слушай, со мной что-то происходит. Меня пугает дыхание в трубке телефона, меня всего трясет, я напуган, утром у меня в шкафу очутилась изувеченная девушка, за мною охотятся. Но мне потом все объяснил один человек, Александр Петрович, бывший майор милиции. Он желает мне добра. – На секунду Глеб умолк. Он увидел в глазах Евы неопределенное чувство: то ли недоверия, то ли удивления, то ли какой-то боязни или непонимания, а, скорее всего, она чувствовала все это и сразу. Глеб продолжил. – Я хочу скрыться от этого кошмара.

– Ты никогда не ввязывался никуда. Что с тобой произошло на этот раз? – Ответила Ева. Глеб мог ожидать любой ответ, но только не этот.

– Но неприятности сами меня нашли. Я не ввязывался. Это какая-то мистика. – Ответил Глеб и грузно вздохнул. – Эх, ты не веришь. Я этого и ожидал. Да и вправду, выглядит, как полное дерьмо, чушь, околесица, быть может, но… Есть другие миры, мне рассказывали ключники. Э… Это как лифтеры. Есть Промежуточное Пространство, которое соединяет эти миры. То, чего не знают и ученые, потому что если они узнают и напишут об этом, их ссылают в Промежуточное Пространство. Представь, что я говорю правду, потому что это и есть правда. Как бы абсурдно она не звучала. Скажи, я тебе когда-нибудь лгал? Тем более о подобном?

– Я не знаю, теперь сомневаюсь. – Недоверчиво ответила Ева. – Да ты просто двинулся.

– Подожди. – Глеб встал и вышел из комнаты. – Я тебя познакомлю с той девушкой, которая так внезапно оказалась у меня в шифоньере. – Послышалось в коридоре. Через секунду он вернулся. Рядом с ним встала белокурая девушка в одежде Глеба, которая была ей явно велика. На видимых участках кожи кое-где красовались синяки, кое-где заклеенные лейкопластырем раны, а кое-где и запекшаяся кровь. Девушка кивнула Еве. Вид у нее был спокойный.

– Ева, знакомься – это Анна, ключница. Анна, это Ева – моя милая.

Она тоже приветливо кивнула.

– Может вы, Анна, мне расскажите, что происходит. – Спросила она.

Анна заметно погрустнела, хоть и была далеко не радостная. Ровно настолько, насколько может погрустнеть самый грустный человек.

– Давайте сядем. – Произнес Глеб и, подтащив небольшое кресло ближе к девушкам, сел в него. – Анна, садись на диван, рядом с Евой.

– Прости, Анна, я не сказал ей об этом, не расстраивайся.

– Сказать о чем? – Едва слышно осведомилась Ева.

– Анне отрезали язык. – Произнес Глеб.

Глаза Анны наполнились слезами. Она беззвучно заплакала.

– Ну-ну, Анна. – Попытался успокоить ее Глеб. – Кстати, врач сказал, что ты сможешь потом говорить, когда рубцы на языке заживут.

Ева наблюдала за всем этим, как за театром, хоть и весьма проникновенно. Но она не верила во все это.

– Да, я тебя понимаю, Ева. То, что я говорил, не очень похоже на правду. Я и сам с трудом верил, но это так.

И Глеб все рассказал, все, что ему говорил Александр Петрович, все, что произошло с ним в его квартире, что его преследуют кошмары. Ева напряженно и внимательно слушала, Анна смиренно и расслабленно сидела на диванчике и тоже слушала. Иногда Глеб обращался к Анне, спрашивая короткое «ведь так?», та медленно и тяжко одобрительно кивала, он возвращался к теме этого откровенного монолога. Наконец, заканчивая, Глеб, пусто устремил притупленный взгляд в пол и пробормотал.

– Ты не обязана верить, Ева. Я просто хотел, чтобы ты знала, что я уверен, что это правда, потому что случилось и так уже много странностей. Я поеду к Александру Петровичу, он перенесет меня в Промежуточное Пространство. Конечно, перед этим я еще поговорю с ним, а там посмотрим.

– Я не знаю: верить или нет. Тому, что ты рассказал, трудно найти рациональное объяснение. Неужели все это время… с какого ты говоришь века? – Замешкалась Ева.

– С тринадцатого.

– С тринадцатого века ни одного доступного народу свидетельства.

Анна порывалась что-то сказать, очевидно, по этому поводу, но поняла, что не сможет и унялась. А Ева пожала плечами и проговорила.

– Я не знаю. Может быть, в душе я верю. Я что-то последнее время… Как бы то ни было, Глеб…

Они встретились с ним взглядами.

– …Будь осторожен.

– Надеюсь что буду. Я не знаю, что меня там ждет. – Хмуро отозвался Глеб. – Мне будет трудно с тобой вот так расставаться. Я люблю тебя, Ева, я хотел бы, чтобы ты была со мной. Хоть я понимаю, что ты не согласишься. – Глеб разочарованно угрюмо усмехнулся, качая головой. Он понимал как этот рассказ выглядит в ее глазах.

– А у меня есть время чуточку подумать? – Произнесла Ева с воздушной задоринкой.

Глеб тут же посмотрел на нее, у него появилась надежда, что Ева поедет с ним. Он резво ответил:

– Двадцать минут. – Он посмотрел на Анну. Та также безропотно сидела, слушая разговор, и неторопливо глядела по сторонам.

– Я думаю, если это действительно правда, то почему не проверить в это? – Негромко вещала Ева.

– О, это подарок! – Обрадовался Глеб.

– Я поеду с вами. Я согласна.

Глеб поторопился, собирая вещи в чемодан. Естественно, он не знал: холодно там или жарко. Поэтому он собрал все самое необходимое. Глеб не понимал, почему Ева не беспокоится за свои вещи. Она просто ожидала Глеба. Несмотря но то, что, скорее всего, в Промежуточном Пространстве нет электричества, Глеб прихватил ноутбук с почти севшей батареей. Он положил в этот небольшой чемодан перочинный нож, кварцевые часы; поразмыслив немного, положил компас, ручку, карандаш и несколько листов бумаги. «Бритву брать? Фотоаппарат? – Думал он. – Какого черта? Я что, в отпуск собираюсь?! Хотя, место в чемодане еще есть, почему бы ни положить хотя бы бритву. Не электрическую, простую… и тюбик крема для бритья. Ух… – Напряженно выдохнул Глеб. – Лишь бы все удалось, а там и бритва, и все остальное!» Из одежды он взял только черную ветровку, джинсы, рубашку и другие мелочи.

Собравшись, они втроем вышли. Закрыв двери не ключ, Глеб окинул прощальным взглядом свой дом, затем вместе с Анной и Евой сел в свою машину. На бардачке лежал выключенный из-за севшей зарядки мобильный телефон.

– Надо было поехать маршруткой, потом чуть-чуть пешком пройтись. Жалко будет машину оставлять. – Пробурчал Глеб, заводя мотор. Послышалось стрекотание, а затем заработал и сам двигатель.

– Шкахэх Аэкшанггу Пекговичу шкоб похмотгеэ зха махыной, – сообщила Анна.

– Анна, если тебе неудобно, не говори. – Предложил Глеб. С трудом, но он ее понял, что она сказала. – Конечно, я так и сделаю. Спасибо.

Глеб, Анна и Ева стояли на лестничной площадке дома №2, в первом подъезде, на первом этаже. Сжимая в руке ручку небольшого черного дорожного чемодана, Глеб обратился к Еве, слегка волнуясь:

– Все, что будет сейчас с тобой происходить, не имеет значения. Это иллюзии. Ты должна будешь поверить, что это иллюзии, понимаешь? Я тебе про это рассказывал. – Свободной рукой Глеб ткнул пальцем в красную дверь с маленькой медной узорчатой табличкой в виде цифры три, затем обратился к Анне. – Ведь на тебя это не действует, верно?

– Ага. – Ответила Анна.

– Если это действительно так трудно, как ты говоришь, я могу не совладать с этими иллюзиями. – Скептически ответила Ева.

– Послушай, это серьезно… Ах, что я говорю? Сейчас сама убедишься, дорогая. – Глеб вел себя как-то резво, скорее всего нервно. Он боялся, не зная какие Еве будут чудиться иллюзии и насколько сильные. Таким же резким лихорадочным движением он, нервно облизав губы, повернулся и нажал на звонок у двери Александра Петровича.

Александра Петровича долго ждать не пришлось. Дверь открылась с тихим скрипом. От неловкости передернул плечами, потому что не ожидал увидеть на пороге еще одну, незнакомую девушку.

– Глеб, кто эта девушка? – Спросил он слегка разочаровано. – Здравствуйте.

– Эта девушка – Ева, моя подруга, хочет лететь… ехать… в общем хочет со мной.

– Но мы не можем знать, что с ней случится в нестандартном электромагнитном поле.

– Ответственность я беру на себя. – Ответил Глеб убедительно.

– Ну хорошо, входите. – Александр Петрович открыл дверь шире, а сам встал, пропуская пришедших. Когда они вошли, он захлопнул за ними дверь и прошел впереди их, показывая на прикрытую дверь в какую-то комнату.

– Проходите сюда. Извините, тут немного неубрано.

На Глеба откуда-то обрушилась тонна холодных и жгущих кожу кубиков льда. Глеб под их тяжестью сел на пол. А лед все продолжал сыпаться с потолка. Тело Глеба оказалось придавлено к полу. Он не мог пошевелиться и стал разгребать кубики руками, глядя на дрожащую и озирающуюся по сторонам Еву. Ей надо помочь, сказать, что ей все кажется. Глеб поможет ей, только разгребет этот лед. Он давит на него тяжелейшей ледяной массой. Глеб обратил внимание на размахивающего руками Александра Петровича. Тот что-то кричал, но Глеб ничего не слышал, он был оглушен обрушившимся на него льдом. «Подождите-ка! – Вдруг задумался Глеб. – Если Еве надо помочь, потому что у нее иллюзии, то у меня тоже иллюзии».

– Это иллюзии! – Крикнул Глеб и резко зажмурил глаза. – Льда нет.

Постепенно пропало ледяное ощущение, затем и оглушение. Теперь он ясно слышал, что кричал Александр Петрович.

– Иллюзии! Это тебе кажется, Ева! Кажется! Анна, закрой ей глаза.

Глеб встал. Ева билась в конвульсиях, глаза ей закрывали несколько беспалые руки Анны. Глеб кинулся к ней и обнял. Дрожь ее тела передалась ему. Он тихо, только ей слышно, прошептал на ухо.

– Ева, любимая, успокойся, это иллюзии. Мы находимся в обычной квартире. Вспомни, что я говорил тебе. То, что тебе кажется, ничего не значит сейчас.

Глеб плавно отпустил ее. Понемногу ее дрожь уменьшилась, а затем и вовсе исчезла. Анна открыла ей глаза. Ева пошатнулась и оперлась на дверь. В ее глазах по-прежнему сверкал ужас. Губы беспорядочно двигались.

– Спасибо. Спасибо. – Бормотала она, переводя дыхание.

Она крепко обняла Глеба. Ее волосы приятно защекотали ему лицо.

– Извини, что я в тебя не верила… Я… – Она пыталась еще что-то сказать, но, похоже, передумала.

– Нам сюда… – Облегченно произнес Александр Петрович, распахивая дверь в комнату. Там было пусто, пол с металлическим покрытием был в пыли и мелком мусоре. Стены с потолка до пола покрывала потрепанная фольга. Окно было плотно занавешено тяжелыми на вид шторами с потертой бахромой. Под самым потолком, который тоже был укутан тонким слоем фольги, тянулась тонкая ртутная лампа дневного света. Вскоре все оказались в этой комнате. Ева тихо и почти плачевно произнесла, склоняя голову на плечо Глеба.

– Я верю. Верю. – Ее состояние было наполнено каким-то трепещущим внутри нее раскаянием.

– Ева, ты можешь ехать домой, я не стану тебя держать. Я же хочу, чтобы с тобой ничего дурного не случилось. – Ответил Глеб, успокаивая Еву, и легонько прижал к себе. Он понимал, что она не хочет никуда перемещаться из этого мира, это было некой загадкой для нее. Загадка решена, дальше Еве не нужны такие приключения. Жаль, конечно, но придется оставить Еву здесь…

– Но я не отказалась идти с тобой. – Ответила Ева.

Глеб нежно чмокнул ее в лоб.

– Спасибо, что не бросаешь меня сейчас. – Произнес Глеб.

– Мне нужно вас предупредить. – Громогласно сказал Александр Петрович.

Все в раз обратили на него не то усталые, не то полупустые взгляды.

– Для того, чтобы я смог переместить вас в Промежуточное Пространство, вы должны потерять сознание.

– Зачем? – Вяло спросил Глеб, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.

– Никто не перемещался в сознании. Для безопасности следует переходить в Промежуточное Пространство в бессознательном состоянии.

– Значит, никто не видел, что происходит при перемещении? А можно просто уснуть или… – Гадал Глеб. В нем зажегся легкий огонек недоверия. Зачем именно терять сознание?

– Не стоит экспериментировать. Скажи, Глеб, Мало тебе неприятностей? Сознание теряли с самого 1209-го года, когда Сара открыла возможность перемещаться.

– Сара – это кто? – Глебу казалось, что он невольно начал тянуть время, к тому же ему это было сейчас абсолютно все равно.

– Тебе потом все расскажут. А теперь слушайте: Анну я отправлю позже Вас. Ей надо в Промежуточное Пространство между Эзиреей и Землей, а Вас с… Евой я перемещу в Промежуточное Пространство Земли и Мекситты. Я не знаю, где вы окажетесь, но поспрашивайте Хенона. Это мой старый знакомый. Он раньше жил здесь, на Земле. Его звали Георгий Матвеевич Ленов. Но это было давно, сейчас помнят только Хенона. Скорее всего, вы окажитесь у Аванпоста Зиттерс. Но стопроцентной гарантии я не даю. – Видно было, как Александр Петрович волнуется. – Так. – Он куда-то вышел из комнаты.

Анна крайне холодным, прощальным взглядом окинула Глеба и вышла из этой комнаты, по-видимому, вслед за Александром Петровичем. Временами бывает лучше, когда все происходит молча, когда люди выражаются взглядами, жестами, чувства приходят быстрее. Скорее всего, это атавизм, оставшийся от далеких предков, а может и эволюция, которая ведет к новому телепатическому способу общения молча.

Вот так же молча Глеб смотрел на Еву, как и она на него.

А тем временем в комнату вошел Александр Петрович с пластиковой банкой в руках, полной розового порошкового вещества. Открыв ее он протянул ее Глебу.

– Вот. Вы должны вдохнуть это.

– Что это? – Спросила Ева. Но ответа не последовало.

Глеб подставил ладонь. На нее посыпался мягкий и пыльный розовый песок.

– Давай, Ева, и ты бери это. – Убедительно сказал Глеб и резко вдохнул порошок.

Ноги Глеба подкосились. Меркнущее зрение уловило удивленный и боязливый, даже тревожный, взгляд Евы. Глеб упал на пол. Он уже не слышал и не видел, вдохнула Ева порошок или нет. Он лишь почувствовал упругий удар своего тела о пол. Голова стала непомерно тяжела, словно наливалась свинцом. Он потерял сознание.

Громкое жужжащее эхо от гудка теплохода словно пронеслось у Глеба над головой и разбудило его сознание. Помимо этого гудка, повсюду слышались странные, пролетающие мимо крики, за которыми тянулся длинный, ощутимый шлейф эха. Воздух казался чистым. До носа Глеба донесся какой-то едва уловимый соленый, или эфирный запах. Глеб лежал ничком, так же, как и упал. Он ощупал землю рядом с собой, не открывая глаз. Земля ощущалась странно. Она была пыльная, как и обычная утоптанная почва, но какая-то более мягкая. Рука Глеба медленно проползла по этой земле и нащупала твердый угловатый предмет со слегка сглаженными углами. Чемодан? Глаза Глеба насильно распахнулись. Да, это был его чемодан. С секунду посмотрев на него, Глеб, переведя взгляд на странный пейзаж, замер. Земля, на которой он лежал, оказалась бело-розовой и теперь ничем не напоминала обычную почву. В воздухе парили небольшие призрачные светящиеся сферы разных размеров. Глеб приподнялся с земли и, ошарашено оглядевшись по сторонам, встал в полный рост. Что это повсюду? Это и есть Промежуточное Пространство?

Все также растеряно озираясь по сторонам, Глеб поднял с земли свой чемодан и, расстегнув скользкие, блестящие при свете этих светящихся шаров, застежки, достал компас. Стрелка некоторое время постояла на месте, по инерции слегка подрагивая, затем завертелась с дикой скоростью, останавливаясь всего на миг, указывая в неизвестном направлении.

– Так я и знал. – Не успел Глеб договорить фразу, как ее подхватило мощное эхо и слова превратились в хаотичный рев. – Дьявол, что происходит?! – Эти слова тоже поглотило пространство и вернуло их в виде рева, обросшего эхом.

Глеб спрятал компас обратно в чемодан, как вдруг понял, что охвачен непреодолимым страхом. Вокруг – совершенно незнакомое, пугающее место с румяной землей, эфирным запахом, странными светящимися шарами и бушующим эхом, – Промежуточное Пространство. Неизвестно, где ближайший населенный пункт! Неизвестно ничего! И самое главное и страшное – неизвестно, где Ева!.. Глеб еще раз наскоро огляделся, теперь невозможно было понять, в какую сторону он смотрел, когда только оказался в этом Промежуточном Пространстве, потому что кругом был один и тот же угнетающий пейзаж.

«Черт! Забыл сказать Александру, чтоб присмотрел за машиной! Надеюсь, Анна сказала ему… Хотя, о чем это я думаю? О какой-то машине! Где все? Где этот аванпост Зристэлс или как его там?» Меня закинули сюда! Без средств существования! На суд судьбы! Зачем мне это… – Думал Глеб. – Зачем… Зачем Александр Петрович забросил меня сюда вот так, без проводника, не объяснил ничего о том, что можно потеряться. Бросил в неизвестность. Да еще я не знаю, где Ева! Это я виноват, что с ней сейчас может что-нибудь случиться, потому что я позволил ей идти со мной!.. Что же делать?

Глеб сел на теплую бело-розовую землю. Его дыхание стало опускаться ниже, чем должно. К горлу подкатил удушливый ком печали. Его лицо исказилось в сожалении и огненной грусти. Высохшие губы хаотично задергались. Теперь печаль поглотила Глеба целиком. Он бесслезно зарыдал. Горечь наполнила рот, язык рефлекторно, даже нервно облизал губы. Руки нервозно вцепились в голову, поднимая волосы и безжалостно разрывая спутанные. Эта боль казалась сейчас ничем по сравнению с его истерическим состоянием. Его глаза замкнулись, а тело опустилось на спину. Голос, что Глеб сейчас отчаянно срывал, не был слышен из-за оглушающего эха. Глеб постарался расслабиться, но это состояние уже ничем, казалось нельзя было остановить. И он бы не удивился, увидев поблизости высохший скелет или гниющий труп такого же заблудшего, как он. Но ничего такого не было. Пустота.

Какая-то тяжесть опустилась на Глеба сверху. Заливаясь истерией, он не заметил, что вырывающийся у него из горла полусмех-полуплач превращается в оглушающий рев. Он потерял Еву… Он винит в этом себя… Столько необъяснимых событий произошло с ним за этот небольшой промежуток времени, что, казалось бы, хуже уже не будет… Однако, случилось… И, по-видимому, это еще не предел…

Эти мысли заставили Глеба содрогнуться. По спине пробежал неприятный холодок. Он истерически вздохнул. Затем вытер глаза от несуществующих слез, встал. Во всем его теле присутствовала дрожь. Надо было что-то делать. Лежать и рыдать Глеб не хотел. Однако, отделаться от истерии он не смог. Он лихорадочно засмеялся. Засмеялся над своим ничтожеством. Сейчас это его забавляло… Уж не сходит ли он с ума? Над этим Глеб тоже засмеялся. А также над тем, какой страшный звук получается в этом пространстве, когда нутро Глеба выдавливает заливистый нервный смех… Да… Глеб засмеялся еще резче. Слезы горечи наконец проступили. Но смех не прекращался. Он все тщетно рвался из горла, превращаясь в безобразный гулкий шум. Глеб схватился за голову, затем согнулся. «Что со мной? Я не могу остановиться. Надо собраться с мыслями», – Мельком пролетели в голове мысли и Глеб, хоть и перестал заливаться в истерии, но все еще нервно улыбался, стирая с лица запоздавшие соленые капли печали. Он просто стоял, спокойно глядя на бесконечные просторы Промежуточного Пространства, которое пересекали неторопливые светящиеся шары. Глеб попытался мыслить разумно: идти куда-либо почти бессмысленно, но и ждать тоже. Значит идти все же менее бессмысленно? Но вдруг Ева где-то поблизости?..

Глеб взял чемодан и снова расстегнул застежки. Достав перочинный нож, он положил его в карман джинсов. Достал часы и торопливо надел их на руку. Глеб ожидал увидеть на них нечто вроде быстро вертящихся стрелок, или еще что-нибудь. Но ничего подобного Глеб не обнаружил. Часы все-таки показывали время. На них было двенадцать часов, маленькая секундная стрелка тихо щелкала, приближаясь к отметке в сорок. Глеб не знал ночь или день, но одно было хорошо – время здесь все-таки присутствовало. Хотя, если здесь есть воздух и звуки – то и время, естественно, тоже.

Мимо Глеба пролетала маленькая, размером с кулак, одна из призрачных сфер, и Глеб, напрягши зрение, рассмотрел ее. Это светящееся явление представляло собой шарик из непонятного вещества или материала. Сфера была прозрачна. В ее центре просматривалось маленькое ядрышко, от которого отходили, ветвясь и извиваясь, тоненькие нити, чуть похожие на молнии, тянущиеся к внешней тонкой прозрачной корке. Свет исходил от них неравномерно, словно сгустками у самой сферы и разреженный поодаль от нее.

Рука Глеба невольно потянулось к ней. Она немного отпрянула от нее, скорее всего из-за воздушного потока. Пальцы коснулись ее мягкой корки, которая под давлением слегка прогнулась. Глеб охватил сферу рукой. Кисть просветилась тусклым алым светом. Глеб выпустил сферу и она медленно полетела дальше.

«Да… Интересный мир…» – Подумал Глеб. Это недолгое немое общение со сферой немного успокоило его и помогло перевести дыхание. Он сделался более здравомыслящим. Вздохнув и взяв в руки чемодан, он побрел куда-то. Иногда сферы мягко, почти неосязаемо, врезались в Глеба, но в основном лениво его облетали, встречаясь с потоком воздуха. «Почему не взял рюкзак? Приходиться нести этот неудобный угловатый чемодан». – Автоматично размышлял Глеб. Его ноги бесшумно шаркали по румяной земле. Глаза беспорядочно бегали по незнакомому миру. Притупленный разум лишь изредка буйствовал, пуская по всему телу мелкую дрожь от осколочного осознания всего того, что происходит сейчас. Время для рассудка Глеба словно растворилось. И если бы не часы, он не узнал бы, что идет не десять минут, а уже целый час.

Высокий человек в черной рясе с золотистыми вставками на подоле и на рукавах прошел еще несколько метров по пути к храму. Крупные капли ледяного и, одновременно, прожигающего кислотного дождя били по лицу и рукам этого человека. Он терпел, он мог терпеть сколько угодно, но все же одел капюшон. Была ночь. Далеко в темно-синем небе, устланном хмурыми облаками, играли вспышки белой молнии. Гулкие раскаты грома заглушали шелест кислотного дождя. В храме человек должен был войти в Промежуточное Пространство.

– Сюда нельзя! – Сказал страж: человек в красных доспехах, сделанных из здешнего особого металла, стоящий под козырьком, у входа в храм. Но эти слова не остановили человека в рясе.

– Мне надо в Пространство! – Человек быстро приближался, не останавливаясь.

– Какое Пространство? У меня приказ. Предъяви бумаги от ключника и входи.

– У меня их нет! – Рявкнул человек.

– Стой! – Крикнул страж и засуетился, доставая свое магнитное ружье и выходя из-под козырька.

Однако человек продолжал идти и, откинув подол рясы, извлек из ножен меч. Одним нажатием не гарду он включил электромагнитное поле вокруг меча, отчего тот раскалился и зашипел от дождя, испуская клубы пара.

Страж пустил в ход магнитный механизм, толкнувший со скоростью звука тонкую магнитную раскаленную стрелу. Человек в рясе сразу и не понял, куда делась эта стрела. Что-то сильно запекло у него в боку. Он опустил голову и увидел, что эта стрела прошла сквозь него. Но ему не стало хуже. Он взбесился, сильнее вцепившись в теплую рукоять своего раскаленного меча. В темноте блеснул оскал его зубов. Он прочитал страх смерти и боли в глазах стражника, судорожно передвигавшего затвор своего магнитного ружья, и срубил ему дрожащие руки вместе с оружием.

Лицо стража исказилось в непреодолимой агонии, а его голосовые связки скрипнули, издав короткий писк. Человек в рясе ухмыльнулся. Это зрелище его забавляло.

Страж, звякнув о каменную мостовую доспехами, упал на колени. Он проронил еще несколько коротких стонов-скрипов. В его глазах были слезы, а по лицу текла ледяная кислотная дождевая вода. Он посмотрел на ровно отсеченные руки с ружьем, лежащие на мостовой. Человек в рясе приложил к шее стража раскаленный дымящийся меч и стал медленно прожигать ее. Кожа вокруг прожига покрылась язвами.

– Иди! – Пропищал рыдающий страж. – Оставь меня!

Человек в рясе выключил магнитное поле меча, отчего клинок перестал дымиться и раскаляться и убрал его в ножны за подол рясы. Страж, наконец, заревел и, скрипя зубами и судорожно дергая ногами и тем, что осталось от рук, упал. А человек в рясе вошел в небольшое помещение храма, стал под куполом и расслабился. Его тело упало на пол. Вскоре, когда Промежуточное Пространство было готово его принять, он потерял сознание, дабы оно перенеслось в Пространство отдельно от тела.

Воздух вокруг тела стал несоизмеримо горяч. Это было активное движение частиц. Место, где лежало тело, изменилось, воздух остыл. Человек в рясе пришел в сознание и открыл глаза. Созвездия маленьких призрачных сфер поначалу ослепили его своим тусклым бело-серебристым светом, но вскоре его зрение восстановилось. Эти сферы были единственным естественным освещением, свойственным Промежуточному Пространству. Да, это место, где оказался человек и зовется Промежуточным Пространством.

Здесь было пусто. Это пространство и принято считать пустым, на то оно и промежуточное. Множество звуков переполняют это место, проносясь повсюду гулким эхом. Здесь – каждый звук покрывается многослойным эхом. Человек в рясе встал и побрел туда, куда ему подсказывала его безошибочная интуиция.

Он медленно, но верно шагал по бесконечной материи Промежуточного пространства. Казалось, эта материя слегка прогибалась под его усталыми, но уверенными шагами. Он шел, прикрывая лицо от светящихся призрачных шаров длинным рукавом и капюшоном. Здесь этих шаров почему—то было больше, чем где бы то ни было. Обычный тусклый свет, сливаясь с тусклым светом других шаров, образовывал яркую феерию света. Мягко ударяясь об него, эти сферы обтекали его и дрейфовали дальше, хаотично вращаясь вокруг своей оси. Какие-то страшные, порой даже слишком громкие звуки, эхом пролетали мимо человека. Они образовывались из звуков, доносившихся из смежных миров. Человек в рясе шел почти интуитивно. Он чувствовал тонкую нить курса. А эта нить была направлена к Башне Саре.

Эту башню так назвали не спроста. Свое название она получила в честь ключницы Сары, впервые открывшей восемьсот лет назад возможность путешествовать между мирами посредством Промежуточных Пространств. В дальнейшем, вокруг Башен Разлома выросли колонии и города, в которых теперь жили беглецы, изгнанные и попросту бедные люди, которых никто не ждал ни на Земле, ни на Мекситте. Кстати, если кому-то интересно, то самое заселенное Промежуточное Пространство – между Землей и Мекситтой. Башни и сами города строятся из материалов двух смежных миров, так как в самом Промежуточном Пространстве их нет, а его материя, что под ногами, имеет структуру затвердевшего эфира. Попытки пробурить этот эфир ни к чему не привели, кроме землетрясений на Мекситте и на Земле.

Башни и дома строятся на высоких сваях в три-четыре метра. То есть повыше, где больше кислорода из двух смежных миров и меньше светящихся шаров, которые в местном простонародье зовутся свешками. Эти свешки ловят, заталкивают битком в стеклянные или другие прозрачные плафоны и просто банки и таким образом делают отличные светильники. Правда, при долгом отсутствии воздуха (кислорода, азота) они гаснут и рассыпаются. Впрочем, человеку в рясе сейчас было не до истории или другой науки. Он торопился на Землю. В его боку жгла сквозная рана того самого стражника, что выстрелил в него из магнитной винтовки-арбалета. Но, кажется, не задел жизненно-важные органы, а стрела, раскаленная активным магнитным полем, прижгла рану мигом. Но тем не менее, эта пекущая пульсирующая боль не давала ему покоя. Конечно, ему было все же легче, чем тому стражнику Мекситты, но он редко задумывался о судьбе других. В основном он думал только о себе. Да и зачем думать о людях, когда у самого забот хватает?

Башня на сваях и пирамидально окружавший ее городок, приближался. До него было не больше трех-четырех километров. Его суховатые и глухие контуры слегка размывались слоем свешек, но все же были видны из-за того, что городок ими освещался.

Человек в рясе подумал, что ему надо немного отдохнуть перед тем, как взойти в город. Ему нужно восстановить силы. Мало ли, может жители не рады будут видеть вампира у себя в городке? Может ему придется прорубить себе дорогу криками и болью людской? Он остановился отдышаться. Да, ему нужно будет прорваться в башенный храм, чтобы из него попасть на Землю. Таким же образом, как он прорвался в храм в Мекситте. Только на этот раз, если узнают, что он вампир, все будет намного сложнее.