Текст книги "Лионель Месси. В футбол я бы играл даже бесплатно"

Глава 2. Семья

Рассказывает Лионель Месси:

В Росарио есть четыре места, которые для меня много значат. Дом на Эстадо де Исраэль, в котором я вырос, церковь Сердца Девы Марии на Виамонте, в которой венчались мои родители, госпиталь Гарибальди, в котором 27 июня 1987 года я появился на свет, и футбольное поле моего первого клуба «Грандоли».

Госпиталь Гарибальди выходцы из Италии считают «своим», потому что когда-то давно он был выстроен на деньги итальянской общины и предназначался для эмигрантов из Италии. С тех пор прошло более ста лет, многое изменилось, но госпиталь Гарибальди так и остался своим для итальянцев. Мы, аргентинцы, отличаемся постоянством. Если уж что-то прилипнет, то навсегда. Взять хотя бы «Ньюэллс Олд Бойз» и «Росарио Сентраль». Больницы, из-за которой две эти команды сто лет назад получили свои прозвища, давно уже нет, а прозвища остались. Уверен, что если бы случилось чудо и я вырос до двухметрового роста, то для моих земляков я все равно остался бы Блохой.

Мой брат Родриго Мартин родился в 1980 году. Мой брат Матиас Орасио родился в 1982 году. Я родился в 1987-м. После двух мальчиков мои родители, особенно мама, мечтали о девочке, но родился я. Когда мне было пятнадцать лет, отец открыл мне обстоятельства моего появления на свет. До этого в речи родителей лишь изредка проскальзывали намеки на то, что, в отличие от моих братьев, со мной были проблемы. Об этом говорилось вскользь, мимоходом, и я не обращал на это внимания. Я вообще не имел представления о том, какие проблемы могут возникать во время родов. Оказалось, что по некоторым причинам врачи хотели ускорить роды и собирались применить для этого щипцы. Это сильно напугало моих родителей. Согласно распространенному мнению (не знаю, насколько оно верно) от щипцов не стоит ожидать ничего хорошего: если они не оставят видимых уродств, то непременно скажутся на умственном развитии. Молитвы отца и мамы были услышаны. Обошлось без щипцов. Я родился здоровым. «Три килограмма, сорок семь сантиметров!» – неизменно уточняет мама, когда речь заходит о моем появлении на свет. И я понимаю почему: мама хочет подчеркнуть, что я родился не крошечным. Проблемы с ростом возникли позже.

Я появился на свет во времена, тяжелые даже по аргентинским понятиям. Разразился очередной экономический кризис, выросли цены, снова начали сокращаться рабочие места. Моим родителям пришлось много работать для того, чтобы обеспечить нас. Несмотря на трудности, они не отказались от мечты о девочке. После меня у них родилась моя сестра Мария.

Все мы четверо относимся к родителям с огромной любовью и огромным же уважением. Я затруднюсь сказать, чего здесь больше – уважения или любви, потому что оба этих чувства безграничны. О таких родителях, как наши, можно только мечтать. Мы росли, окруженные любовью и вниманием. Мы ни в чем не знали отказа. Благодаря стараниям родителей бедными мы никогда не были. Мы питались простой едой – спагетти, равиоли, ризотто, чоризо[42]42
  Чоризо (chorizo) – испанская пикантная свиная колбаса с паприкой, получившая широкое распространение в странах Латинской Америки.


[Закрыть], отбивные, но всего было вдоволь, никто из нас никогда не испытывал чувства голода. У нас был собственный дом. Не какая-нибудь лачуга, а добротный кирпичный дом, выстроенный моим отцом, пусть и небольшой, но свой. В детстве дом казался мне огромным. Мои братья любят вспоминать о том, как в свои четыре года я удивленно спрашивал, зачем нам нужна гостиная, ведь в ней никто не спит.

Однако мы прекрасно понимали, в каких условиях живем, понимали, с каким трудом достаются нашим родителям деньги, и потому были весьма скромны в своих желаниях. При всем том наши родители старались сделать так, чтобы у нас было все, что нам нужно. Чего стоило только наше увлечение футболом! Футбол обходится недорого до тех пор, пока ты гоняешь мяч на улице. Как только ты становишься членом клуба, пусть даже и небольшого, детского клуба, расходы возрастают неимоверно. Нужна плата за обучение, нужна форма, нужны бутсы, причем хорошие, в которых удобно бегать, нужны деньги на поездки, нужно хорошее спортивное питание… Сначала приходится только вкладываться и вкладываться, отдача приходит много позже. Если приходит… Для молодого футболиста очень важна помощь, как материальная, так и моральная. Важно иметь все необходимое, важно чувствовать поддержку семьи. В «Грандоли» были мальчики, к которым никто из родных не приходил на игру. В сравнении с ними я чувствовал себя настоящим принцем. Бабушка с отцом всегда были на трибунах, а порой поболеть за меня собиралось полтора десятка человек или даже больше. Невозможно описать ту радость, которую испытывает футболист, видя среди зрителей кого-то из близких. Это другое, личное: все остальные зрители приходят посмотреть на игру, а отец с мамой приходят посмотреть на то, как играю я.

Район, в котором я родился и вырос, был благополучным районом для среднего класса, но нравы там царили такие же, как и везде. Конкуренция, борьба, постоянное соперничество. Философия жизни. Философия футбола. Однако стоило только перешагнуть порог нашего дома, как о соперничестве можно было забыть. Мы с братьями никогда не соперничали нигде, кроме футбольного поля. У нас даже споров не возникало, потому что мы были воспитаны в настоящем итальянском духе: мы – братья, мы – одна семья, мы должны всегда и во всем помогать друг другу. Так нас воспитали родители. Я был младшим из братьев, и Родриго с Матиасом опекали меня на правах старших (особенно трогательно заботился обо мне Матиас). И все мы трое заботились о нашей принцессе, сестре Марии. Авторитет отца был незыблем, за ним всегда оставалось (и сейчас остается) последнее слово, но отец не просто извещал нас о своих решениях, а объяснял, почему он считает нужным сделать так, а не иначе.

Я хорошо помню семейный совет, посвященный нашему уходу из «Грандоли». Отец начал с того, что спросил, довольны ли мы своими достижениями и что вообще мы думаем о нашем клубе. Мы не сразу поняли, что именно он имеет в виду и зачем интересуется нашим мнением, ведь он был нашим тренером и имел свое мнение о клубе, которое было более верным, нежели наше. Мнение опытного взрослого мужчины отличается от мнения семилетнего мальчика, разве не так? Но отец задал вопрос, и нам пришлось отвечать на него. Первым, как старший из нас, ответил Матиас. Он сказал, что в «Грандоли» ему нравится, но мечтает он о чем-то большем. Например, о «Ньюэллс», по примеру нашего старшего брата Родриго. Отец кивнул, давая понять, что доволен ответом, и посмотрел на меня. Я ответил, что мне нравится играть в футбол и что «Грандоли» неплохой клуб. Я привык к нему, мне там хорошо. Отец спросил, где я хотел бы играть. Я ответил, что в сборной Аргентины. «Молодец! – похвалил меня отец. – Мечта должна быть высокой». Все посмеялись, а затем отец объяснил нам, что, по его мнению как отца и как одного из наших тренеров, нам нужен новый, более серьезный клуб. Доводы его были убедительны. Я словно взглянул на себя со стороны и понял, что мне действительно пора подумать о чем-то большем. Если бы отец просто сказал, что нам с братом нужно перейти в другой клуб, мы послушали бы его, но эффект был бы далеко не тот. Не понимая причин, невозможно оценить правильность решения.

Между мной и отцом всегда было полное доверие. Отец – мой пример, мой герой, мой наставник и учитель. Это человек, с которым я могу говорить обо всем. Пожалуй, это единственный человек на свете, с которым я на самом деле могу обсуждать любые темы. Отец является моим агентом с самого начала моей профессиональной карьеры. Порой я слышу намеки на то, что человек с финансовым образованием и большим опытом вел бы мои финансовые дела более успешно. Такое вот завуалированное предложение услуг. Мне становится смешно. Пусть у моего отца нет финансового образования и какого-то невероятного опыта, но он – мой отец, и этим все сказано. Никто не сможет вести мои дела лучше моего отца. Что же касается образования и знаний, то у моего старика невероятные способности к учебе, в том числе самостоятельной. Инженерное дело он изучал по вечерам, после тяжелой работы, и в результате стал отличным специалистом, которого не раз повышали. Став моим агентом, он многому учился и превосходно справляется со своими задачами. Самое важное заключается в том, что я полностью ему доверяю.

Я преклоняюсь перед самоотверженностью своих родителей. Когда мне понадобились деньги на лечение, отец сделал невозможное и нашел их.

А мама постоянно ободряла меня, говорила, что все будет хорошо, радовалась каждому прибавленному сантиметру, следила за тем, чтобы я не забывал дома контейнер со шприцем. В моем лечении очень важно было делать инъекции регулярно и вовремя. Мама всегда улыбалась, давая понять, что все будет хорошо, но много позже призналась мне, что плакала, когда оставалась одна. Ей было жаль меня, вынужденного делать самому себе инъекции в квадрицепс. Маме казалось, что это очень больно, я же не испытывал никакой боли. Иглы были очень тонкими, а у меня высокий порог болевой чувствительности. Когда в раннем детстве меня сбил неосторожный велосипедист, родители не сразу поняли, что у меня сломана рука, потому что я не плакал. Только по отеку догадались о переломе. Кроме того, доктор Шверцштайн, учивший меня делать инъекции, открыл мне секрет. «Делай укол быстро, как будто бьешь молотком, – сказал он. – И смотри не на иглу, а на то место, куда она должна попасть». Очень скоро я освоился настолько, что делал инъекции не глядя. Я не видел в этом ничего особенного и не понимал, почему в эти моменты многие из окружающих отводили глаза в сторону. Позже я понял, что людям неприятен вид всего, что связано с болезнями. Я же относился к своей проблеме совершенно спокойно. Я прекрасно себя чувствовал, мой маленький рост не создавал мне проблем, напротив, так мне было легче обходить более крупных соперников на поле. Меня беспокоила только материальная сторона дела. Я даже вынашивал какие-то планы в отношении заработка, но отец сказал, что каждый должен заниматься своим делом. Мое дело – футбол и учеба, а обо всем остальном позаботится он. И позаботился.

Восхищение и признательность родителям я могу выражать бесконечно. Однако кроме них есть еще один очень важный для меня человек. Это моя любимая бабушка Селия, ушедшая от нас много лет назад. Впрочем, нет, – не ушедшая. Она осталась с нами и после своей кончины. Я часто ощущаю ее присутствие, я знаю, что она наблюдает за мной и радуется моим успехам, каждому забитому мной голу. Бабушка Селия стала моей крестной матерью в футболе. Это она привела меня на стадион и убедила недоверчивого Дона Апа в том, что ему следует меня испытать. Дело не столько в футболе – я так или иначе начал бы играть, другого пути у меня не было, – а в том, кем была наша бабушка для нас, для всех Месси и Куччиттини. Это было солнце, которое щедро дарило нам свое тепло. Мы шутили, что на небе свое солнце, на флаге Аргентины свое, а наше солнце – Селия. Для всех внуков она была не просто бабушкой, а добрым, все понимающим старшим другом. Ей можно было доверить любой секрет, как на исповеди. Если я закрою глаза и сосредоточусь, то начинаю чувствовать запах ее дома – неповторимую смесь ароматов вкусной стряпни, лаванды, любимых бабушкиных духов и чего-то еще… Я завидую моим старшим братьям, которые пробыли с бабушкой дольше моего. На мою долю выпало всего десять лет, первую половину которых я практически не помню. Помню только отдельные моменты. Как играл в шарики, как впервые ударил по мячу, как бабушка кормила меня бродетто[43]43
  Бродетто – густой итальянский суп из морепродуктов, напоминающий французский буйабес.


[Закрыть]… Отдельные эпизоды всплывают в моей памяти, но не объединяются в целостную картину. Мой брат Матиас утверждает, что он помнит все свое детство, начиная чуть ли не с пеленок. Я ему не очень-то верю.

Мама часто удивляется тому, что ее дети не похожи друг на друга. Она имеет в виду не внешность, а характеры. Это действительно так. Мы все разные. Родриго рассудительный, Матиас взрывной, я замкнутый, а Мария веселая и общительная. Но когда мы собираемся вместе, мы прекрасно понимаем друг друга и с удовольствием общаемся. Так было всегда, даже тогда, когда мы жили вместе.

Мы – одна семья, и этим все сказано.

Как только выдается возможность, я приезжаю в Росарио. Это единственное место на свете, где я чувствую себя уютно. Уютно. Это именно то слово, которое полностью передает мои ощущения. Теперь я живу в другом доме, который больше и удобнее нашего домика, построенного моим отцом, но я наведываюсь в родные места, встречаюсь с родственниками и друзьями и упиваюсь ощущением того, что я дома. Если бы у меня был выбор, я никуда не уезжал бы из Росарио. Дело даже не столько в городе или районе, сколько в людях, которые здесь живут. Я счастлив, когда могу что-то для них сделать.

Стоит ли удивляться тому, что моя любимая женщина из Росарио? Мы выросли вместе, Антонелла – кузина моего близкого друга Лукаса Скальи. Наши отношения развивались непросто. Когда-то я из кожи вон лез, чтобы привлечь внимание Антонеллы, но ей был неинтересен приятель ее брата, которого она знала с детства. Нам нужно было расстаться на время для того, чтобы разобраться в своих чувствах. Недаром же говорится, что разлука для любви – все равно что ветер для огня: слабый огонек свечи он гасит, а сильный огонь раздувает еще больше. У нас с Антонеллой есть трое сыновей: Тьяго, наш первенец, Матео и Чиро…

«Счастье – как новое платье, хорошо и с лица, и с изнанки», – говорят итальянцы, имея в виду, что счастливый человек счастлив во всем, и дела у него идут хорошо, и дома все в порядке. Я чувствую себя счастливым, полностью счастливым человеком. Разве что за исключением тех моментов, когда промахиваюсь по воротам. Даже во время тренировок.

Счастьем нужно делиться. Если мне предоставляется возможность помочь, я помогаю. Не ради того, чтобы мое имя было упомянуто лишний раз, а потому, что считаю нужным так поступать.

* * *

От автора:

У великого футболиста самые что ни на есть простецкие корни. Его родители, Хорхе Месси и Селия Куччиттини, выросли на бедной окраине Росарио. Хорхе – сын мелкого строительного подрядчика Эусебио Месси, которому нередко приходилось выступать в роли рабочего, и горничной по имени Роза Мария. Отец Селии Антонио зарабатывал на жизнь ремонтом бытовой техники, а ее мать, которую звали так же, как и дочь, работала уборщицей. У Антонио и Селии была еще одна дочь, Марселла, которая вышла замуж за Клаудио Бьянкуччи. Трое их сыновей – Максимилиано, Эмануэль и Бруно – связали свою жизнь с футболом. Максимилиано Бьянкуччи играет в Парагвае. Он нападающий в «Рубио Нью». Эмануэль Бьянкуччи тоже выступает в Парагвае, он полузащитник в Такуари. Самый младший, Бруно, считающийся наиболее талантливым из братьев (его даже сравнивают с Лео, потому что они похожи не только внешне, но и стилем игры), сначала выступал за детскую команду «Ренато Чесарини», а потом перешел в «Ньюэллс Олд Бойз». Эмануэль и Максимилиано были партнерами по игре маленького Лео. Лионель Месси поддерживает теплые отношения со всеми тремя кузенами. Слава не испортила его.

Клаудио Бьянкуччи – крестный отец Лионеля Месси.

В детстве Хорхе Месси четыре года постигал азы футбола в академии (так в Аргентине, да и не только в ней, принято называть школы при футбольных клубах) «Ньюэллс Олд Бойз». Говорят, что он подавал надежды, но ему не повезло – призыв на службу в армии вырвал его из футбола[44]44
  В Аргентине с 1901 года введена обязательная военная служба. В разное время срок призыва составлял от 14 до 24 месяцев, возраст призывников варьировался от 18 до 20 лет. В конце прошлого века на службу призывали выборочно, по жребию, на 14 месяцев. В 1994 году, после гибели восемнадцатилетнего солдата от рук своих сослуживцев (этот трагический случай получил широкую огласку), обязательная воинская повинность была временно отменена и армия начала комплектоваться на добровольной основе.


[Закрыть]. А еще говорят, что ему не хватало facilidad[45]45
  Легкость, непринужденность (исп.).


[Закрыть]. Словом facilidad в Аргентине характеризуют наличие врожденных способностей к чему-либо. Из тех, кому недостает facilidad, обычно получаются хорошие тренеры. С Хорхе так и произошло, но, прежде чем вернуться в футбол в качестве тренера, он стал инженером и сделал карьеру в крупнейшей аргентинской сталелитейной компании «Асиндар», став начальником отдела на заводе в городе Вилья Конститусьон, расположенном в шестидесяти километрах от Росарио. По аргентинским меркам зарабатывал Хорхе неплохо, но этих денег семье не хватало, поэтому его жена Селия тоже работала – на низкоквалифицированных работах, поскольку образования она не имела.

У аргентинцев не принято выпячивать свою бедность. Марадона, с удовольствием рассказывающий о том, с каких низов он дошел до своей вершины, является, пожалуй, единственным исключением из правил. Трогательная история мальчика из Вилья Фиорито[46]46
  Бедный район на окраине Буэнос-Айреса, в котором родился Диего Марадона.


[Закрыть], который в детстве делал посуду и вообще хватался за любую возможность заработать, чтобы помочь родителям свести концы с концами, известна всему миру. Лионель Месси ведет себя иначе. Из его воспоминаний о своем детстве и из рассказов его родственников вырисовывается картина скромного благопристойного достатка. Достатка, лишенного каких-либо излишеств, но все же достатка. Месси говорит, что благодаря трудолюбию его отца и материнскому умению вести хозяйство у семьи было все необходимое. Слова «бедность» или тем паче «нищета» никогда не звучат в рассказах членов семейства Месси. Однако внимательный наблюдатель может кое-что подметить и сделать определенные выводы. Например, то, что Хорхе Месси, работая инженером на крупном металлургическом производстве, подрабатывал в качестве второго тренера в клубе «Грандоли» и некоторое время тренировал своего сына Лео. Версию о том, что Хорхе взялся за тренерскую работу ради сыновей (вспомним, что в «Грандоли» кроме Лео играл и его родной брат Матиас) для того, чтобы поспособствовать их футбольным карьерам, вряд ли можно считать убедительной. В молодости Хорхе, как и многие аргентинцы, пробовал серьезно заниматься футболом, но далеко не продвинулся, а опыта тренерской работы не имел вовсе. Трудно предположить, что он мог дать Лионелю или Матиасу что-то такое, чего им не мог дать опытный Дон Апа. Скорее всего, к тренерской работе Хорхе подтолкнули сугубо материальные соображения. Подрабатывать тренером детской команды очень удобно, потому что тренировки традиционно проходят в вечернее время.

Другой пример. Общеизвестно, что уходу Лионеля Месси и его брата из «Грандоли» (а также уходу Хорхе с поста второго тренера клуба) предшествовал неприятный инцидент. Как-то раз у членов семейства Месси, пришедших посмотреть на игру Лео, не оказалось денег для того, чтобы заплатить за вход на стадион. Речь шла о небольшой сумме, двух или трех песо с человека, тем не менее ее не оказалось в наличии. Когда Хорхе попросил (можно представить, чего стоило ему это унижение!) сделать исключение и один раз пропустить его родственников бесплатно, в ответ он услышал отказ. Матч, который так и не удалось увидеть никому, кроме Хорхе (его как тренера пропускали на стадион бесплатно), стал для Лео последним в «Грандоли». То было, конечно же, не его решение, он был слишком мал для этого, а реакция оскорбленного Хорхе. «Официальная» семейная версия гласит, что Лео и Матиас «выросли» из «Грандоли» и этот клуб более не мог ничего им дать. Им нужен был клуб более высокого уровня. Возможно, что это объяснение верно, талантливые дети быстро перерастают свои команды, но не следует забывать и о том, что дело началось с каких-то двадцати песо, которых у семьи не оказалось.

О том, что семья Месси существовала в режиме строгой экономии, свидетельствует и то, что одноэтажный дом (второй этаж был надстроен много позже), в котором они жили, Хорхе Месси строил самостоятельно. Ему помогали родственники, без этого нельзя, но основная работа легла на его плечи. То, что супруга Хорхе, будучи матерью четверых детей, не посвящала себя целиком их воспитанию и ведению хозяйства, а работала на довольно тяжелых работах, тоже говорит в пользу того, что материальное положение семьи оставляло желать лучшего. Понятие «средний класс» к семье Хорхе Месси можно было применить с большой натяжкой.

Родителям свойственно видеть в детях продолжение самих себя. И надеяться на то, что дети сделают то, чего они сами по разным причинам не смогли сделать, достигнут того, чего они не смогли достичь. Скорее всего, Хорхе возлагал определенные надежды, связанные с футболом, на своих сыновей. Эти надежды оправдал только младший сын – Лео. Хотя сначала казалось, что футболистами станут все трое.

Родриго, старший сын Хорхе и Селии (говорят, что это он прозвал Лео Блохой), начал в «Грандоли», затем в одиннадцатилетнем возрасте перешел в молодежную команду «Ньюэллс Олд Бойз». Родриго был центральным нападающим, подающим большие надежды, иначе говоря, весьма результативным. По некоторым причинам (слухи утверждают, что из-за возникших трений со спортивным директором молодежных команд клуба «Ньюэллс» Пупо) Родриго был вынужден перейти в клуб «Сентраль Кордова»[47]47
  Клуб «Атлетико Сентраль Кордова» (Club Atletico Central Cordoba) – аргентинский футбольный клуб из города Росарио. В настоящее время выступает в «Примере C», четвертой футбольной лиге Аргентины.


[Закрыть]. «С Луны на мельницу» – говорят о таких переходах. Возможно, звезда Родриго еще смогла бы взойти, но этому помешала автомобильная катастрофа. Двойной перелом ноги – это приговор для футболиста. Редко кто возвращался в футбол после подобных травм. К тому же кроме футбола у Родриго была еще одна страсть – кухня. Он променял карьеру форварда на карьеру шеф-повара и, кажется, не прогадал. Кроме того, Родриго, живя в Барселоне, опекает Лионеля: готовит для своего знаменитого брата, обеспечивает его безопасность и вообще следит за тем, чтобы никто не мешал Лионелю заниматься любимым делом – играть в футбол. Говорят, что Родриго мечтает открыть ресторан в компании с Лионелем[48]48
  В марте 2016 года Лионель Месси вместе с братом Родриго и известной в ресторанном бизнесе семьей Иглесиас открыли в Барселоне ресторан площадью тысячу квадратных метров по адресу Enric Granados, 86, под названием Bellavista del Jardin del Norte. Ресторан будет построен в виде миниатюрного города.


[Закрыть]. Отличная идея: кулинарное мастерство одного брата, умноженное на славу второго, непременно принесет хорошие плоды.

Второй брат, Лео Матиас, прозванный в семье Бунтарем, человек неоднозначный. Из всей родни он наиболее близок Лео. Лионель крестил первого сына Матиаса, а на левой руке Матиаса вытатуирован портрет Лео. В своем доме в Росарио Матиас создал музей Лионеля Месси. Матиаса можно назвать тенью своего знаменитого брата. Он не обременен работой, живет в свое удовольствие, как и положено родственнику мировой знаменитости. Считается, что Матиас помогает отцу управлять делами Лионеля и занимается баром в Росарио, который принадлежит его брату. Если Лионеля можно назвать знаменитым, а Родриго – ответственным, то к Матиасу более всего подходит определение «неоднозначный». Или, скорее, «проблемный». Он задерживался полицией, ему предъявляли уголовные обвинения за драки и дорожные происшествия… В детстве Матиас мечтал о футбольной карьере, но очень скоро охладел к футболу. Он стал зеленщиком, завел киоск и, кажется, был доволен жизнью. Матиас совершенно не похож на спокойного (иногда чересчур спокойного!) и уравновешенного Лионеля. Возможно, разность характеров и является тем фактором, который сближает братьев. Противоположности притягиваются, не так ли?

Единственная сестра Лионеля Месси Мария Соль обожает своего знаменитого брата и считает, что они во многом похожи друг на друга. Мария не играет в футбол, но является страстной болельщицей. Разумеется, она болеет за «Барселону». Многие жители Росарио болеют за «Барселону» так же страстно, как за «Росарио Сентраль» или «Ньюэллс Олд Бойз»…

«У каждого спрятан в шкафу свой скелет», – говорят англичане. Есть «скелет» и в семье Месси.

Скорее, не скелет, а некая необъяснимая на первый взгляд холодность отношений между Хорхе Месси (а также всей его семьей) и его родителями – Эусебио Месси Баро и его супругой Розой Перес Матеу. Когда-то Хорхе с отцом были в хороших, приязненных отношениях. Настолько хороших, что Эусебио, профессиональный строитель, помогал сыну строить дом. Это было давно, но затем все изменилось. Что-то случилось, и отношения охладели. Ни Хорхе, ни Лионель, ни Родриго с Матиасом не вспоминают (по крайней мере в своих интервью) об Эусебио и Розе. Их словно не существует. Лучи солнца по имени Лионель Месси не доходят до деда и бабки с отцовской стороны. По некоторым фразам из редких интервью Розы можно предположить, что у нее не сложились отношения с невесткой, а сын принял сторону жены. Можно сказать, что он поступил не по-итальянски, а по-аргентински. В Аргентине традиционно принято относиться к родителям с большим почтением. Почтение к родителям – часть латиноамериканской культуры. Но этому пиетету далеко до того культа матери, который существует в Италии.

Отойдя от дел, Эусебио с женой открыли в своем доме небольшую пекарню. Этот семейный бизнес, в котором были заняты два человека, оказался стабильным и просуществовал много лет. Роза любит вспоминать о том, как когда-то давала деньги Лео, и о том, как они с мужем помогали семье сына. Тема неблагодарности звучит фоном. Аргентинцы (так же как испанцы и итальянцы) умеют говорить намеками. Впечатление создается не тем, что сказано вслух, а тем, что осталось невысказанным. Если ознакомиться с теми немногими интервью, которые дали родители Хорхе, сразу чувствуется горький вкус обиды. Обиды, корнями которой является неблагодарность. Жизнь Эусебио и Розы определяется пословицей «A poco dinero poca salud» – «Мало денег и плохое здоровье». Здоровье подарить нельзя, но деньги… Впрочем, лучше не продолжать эту мысль, поскольку мы не знаем всех внутрисемейных обстоятельств, а строить ничем не подкрепленные предположения – занятие неблагодарное и бесперспективное. Можно сказать только одно. Если о бабушке Селии знает весь мир, то о бабушке Розе не знает почти никто. Роза не вспоминает, как играл в футбол маленький Лео и остальные ее внуки. Она предпочитает вспоминать о деньгах и о своих болезнях. Возраст у Розы почтенный, и болезней у нее хватает. Она подчеркивает, что борется с ними в одиночку, без помощи родственников. В этих воспоминаниях явственно видится argumentum ad misericordiam[49]49
  Довод, используемый для того, чтобы вызвать жалость (лат.).


[Закрыть]…

Подруга Лионеля Антонелла Рокуццо – кузина его близкого друга Лукаса Скальи, полузащитника хорватского клуба «Риека». Одна из трех кузин, средняя по возрасту. Семейства Скалья и Месси жили по соседству. Лукас и Лионель знали друг друга с раннего детства, но по-настоящему подружились в детской команде клуба «Ньюэллс Олд Бойз». У родителей Лукаса и Антонеллы был семейный бизнес – супермаркет в Ла-Бахаде. Скалья и Рокуццо жили в одном доме. Приходя в гости к Лукасу, Лео часто встречал Антонеллу… Думал ли он тогда о ней? Думал о том, что у них может быть общее будущее, общие дети? Лео говорит, что думал и даже пытался произвести впечатление на Антонеллу, но тогда ему это не удалось. Лео искусно скрывал свои чувства к Антонелле. Скрывал ото всех, в том числе и от лучшего друга Лукаса. Возможно, Антонелла тогда просто не понимала, что она нравится Лео?

Лионель Месси не любит распространяться о личном. Он вообще малоразговорчив, и журналистам приходится буквально вытягивать из него слова. Роман Лионеля и Антонеллы вспыхнул в 2009 году. Кажется, только тогда Лукас Скалья узнал о том, что его кузина нравится его лучшему другу. Спустя три года у Лионеля и Антонеллы родился сын Тьяго. Лионель был так рад, что вытатуировал на левой голени имя сына (на спине у Лионеля вытатуирован портрет матери). «Тьяго на первом месте, все остальное – после», – сказал он в одном из своих интервью. В сентябре 2015 года, когда работа над этой книгой была близка к завершению, у Лионеля и Антонеллы родился второй сын, Матео.

Все друзья в один голос утверждают, что Лионель и Антонелла – замечательная пара. В 2017 году они заключили брак и до сих пор вместе.