Текст книги "Славянские древности"

Первые достоверные известия о славянах на Эльбе относятся лишь к VI и VII векам н. э. (см. далее, с. 135).

И раньше и теперь имелось и имеется много исследователей, считавших возможным утверждать, что славяне обитали в Германии уже с самого начала нашей эры, более того, что они находились там испокон веков и их лишь временно поглотила волна германских народов. Можно назвать и таких исследователей, которые полагают, что по крайней мере часть племен, обычно относимых к германским, является в действительности племенами славянскими. Имеются также и археологи, усматривающие протославянские могилы в группе так называемых полей погребений лужицко-силезского типа, начало которых на Эльбе и Одере можно отнести к концу II тысячелетия до н. э.¹ Однако все эти предположения, являющиеся частью общей теории об автохтонности славян в Центральной Европе, рассмотрению которой я посвящаю специальное дополнение в конце этой книги, либо совершенно неверны, либо, по крайней мере, настолько неубедительны, что в том виде, в каком они по традиции излагаются, их нельзя принять всерьез. Мы можем, как я далее покажу, допустить возможность, даже вероятность наличия славян в Восточной Германии с древнейших времен, но говорить об исторически засвидетельствованном существовании славян в Восточной Германии до VI века мы не можем.

Я лично представляю себе приход славян в Германию совершенно по-иному.

Прежде всего необходимо различать два вопроса: 1) были ли славяне здесь автохтонами до прихода германцев и 2) были ли славянскими исторические народы, заселявшие Германию в период между IV веком до н. э. и V веком н. э.? Это два совершенно различных вопроса, и ни один из них не обусловлен другим. Если же эти вопросы мы поставим отдельно друг от друга, то по вопросу об автохтонности славян в Восточной Германии можно прийти, основываясь на нынешнем уровне науки, к следующему заключению.

1. Вполне возможно, что славяне занимали Восточную Германию еще до прихода германцев, хотя это можно доказывать пока лишь косвенным путем. Германцы сами постепенно, шаг за шагом заселили Восточную Германию лишь в течение первого тысячелетия до нашей эры, и мы теперь точно знаем, что до них там обитал другой народ, оставивший после себя уже упомянутые поля погребений. Кем был этот народ? Предположение берлинского археолога Г. Коссины о том, что это были пришедшие с юга фракийцы или иллирийцы, не обосновано. Только два больших народа могут быть приняты во внимание: кельты – западные соседи и славяне – восточные соседи в Повисленье. В пользу кельтов свидетельствуют остатки кельтской топографической номенклатуры в Чехии, Моравии и даже по всей Польше, но против этого свидетельствуют как исторические, так и археологические данные, не говоря уже о том, что кельтское происхождение многих наименований является сомнительным². Погребения также не носят кельтского характера, обычного для погребений собственно кельтской территории. Таким образом, существование славян в Восточной Германии a priori возможно и даже правдоподобно. Славяне могли быть здесь до прихода германцев, однако после прихода германцев они были частью вытеснены ими, частью покорены, так что в начале нашей эры Германия в глазах римлян уже выглядела как чисто германская. Однако все это только предположения и никак не более. Наконец, необходимо учитывать, что и славянский характер полей погребений не доказан.

2. Равным образом, уже в качестве вывода из приведенного только что тезиса, следует допустить, что и вторая теория автохтонистов, ищущих славян среди засвидетельствованных в истории германских племен, не должна быть отброшена a priori.

Древняя Германия в период между V веком до н. э. и V веком н. э. была слишком далека римлянам, и античный мир не мог быть правильно информирован о ней. Понятие «Германия» возникло как понятие географическое, и поэтому неизвестно, всегда ли эпитет «германский» означал этническую принадлежность к германским племенам и не означал ли он вообще племя, обитавшее в Германии, независимо от его происхождения. Мы знаем, в Германии действительно обитали негерманские народы (галлы-треверы, нервии и котины, литовские эстии), а наиболее видный древний историк Тацит однажды даже осов называет germanorum natio, хотя он и знал, что они говорили по-паннонски. В другом же месте он причислил к германцам и бриттов-каледонцев и славян-венедов³. Таким образом, не исключено, что и другие древние племена, упоминаемые в Германии, не обязательно были германскими и что среди них могли быть и славяне. Речь идет лишь о следующем: можем ли мы это доказать и в отношении каких племен? Приводя такие доказательства, приверженцы теории автохтонности славян слишком часто ошибались, так как подходили к решению этого вопроса методологически совершенно неправильно, опирались на недостоверные сообщения, неправильно прочитанные или малоценные, более того, даже на искаженные редакции рукописей, и к тому же сложные филологические вопросы обычно разрешали, не имея достаточных лингвистических познаний.

Исследователь, который избежит этих ошибок, может допустить указанную выше возможность существования славян в Восточной Германии, однако никогда не должен заходить так далеко, как например А. Шембера, В. Кентжинский и другие, чтобы объявлять славянами племена готов, скиров, герулов, свевов, лангобардов, тюрингов, маркоманнов, квадов, ругиев, вандалов и бургундов, населявших Восточную Германию. Вывод о германском происхождении этих племен бесспорен, так как он доказан и многими неопровержимыми данными исторических источников, и данными лингвистики; даже если в том или ином месте средневековый летописец по незнанию объявлял вандалов предками поляков, а готов – предками хорватов⁴, если наименование «свевы» созвучно наименованию славян, а анонимный географ Баварский по ошибке упомянул их в IX веке там, где в действительности речь идет о славянах⁵, то это ничего не меняет. Из местного наименования «славяне» в начале нашей эры не могла возникнуть форма слави (Slavi), а тем более свевы или свебы (Suevi, Suebi). С этой точки зрения большего внимания заслуживают лишь несколько наименований народов, заселявших Древнюю Германию, хотя я лично не считаю, что это является доказательством их славянского происхождения. Наименование такого народа, как лугии, затем славянизация наименований варинов, ругиев, силингов, корконтов, ракатов и баймов (Baimoi) ведут нас, правда, в другом направлении и приводят к интересным выводам в пользу существования славян в Восточной Германии.

Основываясь на местоположении поселений лугиев, сходстве наименований, а также на том факте, что у нас нет достаточно полных данных об уходе лугиев, автохтонисты обычно отождествляют древних лугиев с позднейшими славянами лужичанами (сербами, заселявшими Верхние и Нижние Лужицы на севере Чехии), выводя обе формы от славянского луг, праславянского лонг – лес. Однако такое лингвистическое толкование не является правильным. Если бы название лугиев было славянским и происходило от славянского луг, то в древний период оно должно было бы звучать как лунгии или лонгии, так как в тот период (и еще долгое время спустя, вплоть до IX века) слово «луг» включало в себя носовой звук q⁶. Вместе с тем ни один источник не подтверждает, что лугии действительно остались в Германии и продержались там до прихода славян. Все же славянство лугиев полностью отвергать нельзя. В старославянском языке наряду со словом «лонг» существовал еще один корень лугъ, означавший болото, трясину, из которого могло произойти наименование луги, лугии. Латинская форма также имеет аналогии (ср. славянские племена с латинским названием Varnavi, Hevelli, Polabi, Moravi). Нельзя также не признать, что, по крайней мере, еще два названия уже из числа небольших лугийских племен весьма сходны с позднейшими славянскими племенными названиями. Так, Heluetones Тацита, Αίλουαίωνες Птолемея сходны по названию с позднейшими славянами-гаволянами, обитавшими на том же месте, на реке Гаволе (первоначально Гавела, Havela, 789 год), а Μουγίλωνες Страбона – со славянами-могилянами (от славянского слова могила), называемыми Титмаром в X веке pagus Mogelini, Mogilina urbs неподалеку от Мейсена⁷. Все это, безотносительно к гипотезе археологов о славянском народе полей погребений, самым серьезным образом свидетельствует в пользу славянской принадлежности гельвеонов и мугилонов, а тем самым и лугиев. Однако эти данные сами по себе все же недостаточны для того, чтобы мы могли вполне определенно считать лугиев славянским народом в Восточной Германии⁸. Остается неизвестной также этническая принадлежность баймов (Βοάμοι), помещаемых Птолемеем в Моравию, в отношении которых можно предположить, что это были славяне-чехи, так как по другим данным ясно видно, что славяне в тот период уже были в Моравии⁹. Хотя приводимое Птолемеем название корконты (Κορκοντοί), которое он дает чешским горам, явно связано со славянским названием гор Крконоши, однако свидетельствует оно лишь о том, что славяне, придя к горам, застали там или племя корконтов, или перенятое от них название гор¹⁰. Точно так же название древней Виндобоны, несмотря на кажущееся сходство с чешским названием Viden (Видень) и названием реки Ведьня¹¹, является не славянским, а галльским (Vindos + bona).

Как мы видим, все это еще не дает достаточных оснований считать славянской Восточную Германию времен Тацита или Птолемея или считать славянскими отдельные большие племена, ее заселяющие. Вместе с тем, основываясь на истории этих отдельных племен, ряде древних географических наименований, наконец, новейших представлениях о древней Европе, мы можем прийти к другим выводам, более достоверным и правильным, чем те, к которым исследователи приходили до сих пор.

Из приведенного только что объяснения следует, что, хотя ни одно из племен не может быть названо бесспорно славянским, мы выясняем другое важное для истории славянства обстоятельство: некоторые древние наименования сходны либо даже тождественны с позднейшими средневековыми славянскими названиями. Из этого еще нельзя делать вывод, что эти древние наименования обозначали также и славян, но они, во всяком случае, свидетельствуют, что, когда славяне пришли в Германию, здесь еще находился ряд неславянских племен. Только так и можно объяснить сходство славянских и германских племенных наименований: слензы (Slęzy) с германским силинг (Siling), варнавы с варини (Varini), гаволяне с гельветоне (Helveones или Helvetones), руяне с ругии (Rugii), а также славянских географических названий: Крконоши (Κορκοντοί), Есеники (Άσκιβούργιον ορος), Лаба (Albis), Сала (Σάλας), Видава (Οόίαδουα), Морава (Marus), Хуба (Kamp, Κάμπον), Калиш (Καλισία). Мы даже можем пойти еще дальше и, в частности, предположить, что славяне в течение длительного времени, очевидно, обитали на одной и той же территории или по соседству с древними племенами, так как при кратковременном общении, а также в случае быстрого ухода древнего племени трудно было бы объяснить, как могли быть переняты и сохранены новым народом старые наименования.

Таким образом, перечисленные примеры сохранения старых наименований свидетельствуют, по меньшей мере, о том, что славяне общались с варинами, ругиями, силингами и гаволянами, по всей вероятности, еще задолго до того, как эти племена ушли из Германии. Хотя эти выводы и не свидетельствуют об автохтонности славян в Германии, но они показывают, что не правы те немецкие исследователи – а таковыми являются почти все они, – которые вместе с Цейсом и Мюлленгофом полагают, что славяне перешли через Вислу и пришли на Одер и Эльбу лишь в V и VI веках, причем некоторые из них относят их приход даже к VII и VIII векам, предпочитая оставить Восточную Германию на длительное время безлюдной, чем допустить в ней существование славян¹². Как указывалось выше, силинги, варины, ругии ушли уже в III веке, но не позднее IV века. В этот период в течение длительного времени совместно с ними должны были обитать славяне, являвшиеся в этих землях либо пришельцами, либо остатками большого народа лугиев. Сходство приведенных наименований является, следовательно, очевидным доказательством того факта, что славяне пришли в Восточную Германию не в VI или VII веке, а значительно ранее, по крайней мере во II или III веке. Нельзя также не считаться со свидетельством Юлия Капитолина, объясняющим, почему во время правления императора Марка Аврелия началось великое движение среди народов Восточной Германии и почему вандалы, астинги, лакринги, викуталы, аланы, роксоланы и бастарны стали совершать набеги на Римскую империю. «Pulsae ab superioribus barbaris», – говорит он о них¹³. Речь идет, по-видимому, о давлении славян, которое начало сказываться.

Этот вывод, сделанный на основании данных истории и лингвистики, не связан с вопросом об автохтонности славян в Восточной Германии и о славянском происхождении лугиев. Данные археологии в последнее время также дают все больше свидетельств о более раннем приходе славян в Восточную Германию. Начиная с IV века полностью прекращается развитие археологических культур Восточной Германии, и лучшие скандинавские археологи Монтелиус, Альмгрен и Салин объясняют это влиянием славянской экспансии¹⁴. Таким образом, с точки зрения археологических данных дату этой экспансии мы можем отнести еще до начала IV века, так как она осуществлялась не сразу, а медленно и постепенно. Только так и можно объяснить, почему славяне переняли римскую провинциальную керамику. Если прав А. Соболевский в том, что славяне еще в период существования общеславянского языка переняли общеславянское сасъ, сасинъ (в результате потери к), то это является еще одним лингвистическим доказательством в пользу того, что славяне продвинулись к низовьям Эльбы по крайней мере в начале нашей эры¹⁵.

В целом мои представления о движении славян и их приходе в Древнюю Германию во многом отличны от обычных представлений, существовавших до сих пор. Если мы исходим из того, что родина германцев находилась в Скандинавии, а родина славян за Вислой, то можно a priori с полным основанием утверждать, что славяне в начале первого тысячелетия до нашей эры со своей родины за Вислой продвинулись и в Восточную Германию, как только эта страна освободилась от других арийских древних народов, которые, вероятно, занимали ее еще до первого тысячелетия до нашей эры. Об этом, помимо данных археологии, свидетельствуют и относительная чистота топографической номенклатуры между Одрой и Вислой, а также и то, что германцы переняли название Вислы от славян¹⁶.

До этого момента мы можем серьезно говорить об автохтонности славян в Германии; славяне там были или, по крайней мере, могли там быть до германцев.

Когда же германцы в течение первого тысячелетия постепенно заняли всю Германию, а стало быть, и восточную, то славяне либо были вытеснены ими, либо поглощены, и Германия стала германской. Продвижение германцев не остановилось на границах Восточной Германии и продолжалось далее. Уже между V и III веками до н. э. на восток ушли бастарны и скиры; во II веке до н. э. ушли на юг цимбры, а когда уже в нашу эру, главным образом во II веке, германская экспансия с особенной силой устремилась по другим направлениям, то вся Восточная Германия, за исключением разве только области древних лугиев, в течение II и III веков, а отчасти, вероятно, и IV века опустела. Совершенно очевидно, что славяне не оставались при этом пассивными. Весьма вероятно, что цитированное выше известие Юлия Капитолина («Vita Marci», 14) о северных варварах, теснивших германские племена, касалось именно славян. При отходе германцев древние славянские островки, если таковые там были, снова ожили, и кроме того, двигавшаяся со стороны Вислы волна славянских народов занимала эту область всюду, где она освобождалась от германцев. Приведенные выше, на с. 130, этнографические и географические наименования свидетельствуют, что в ряде мест славяне в течение длительного времени обитали рядом с германцами. Таким образом, славяне находились в Германии по крайней мере уже в III и IV веках, а то и во II веке, и я считаю совершенно неверным вывод немецких ученых, считающих, что славяне существовали в Восточной Германии лишь после того, как она полностью была оставлена германцами или даже еще позднее, в V или VI веке, не говоря уже о тех, кто считает, что славяне были здесь в VII–VIII веках. Славяне, пришедшие в Силезию во II–III веках, переняли название силингов; пришедшие на север в землю варнов (варинов) и ругиев переняли в тот же период название последних (варнавы, ругианы). Если, как это допускает А. Брюкнер¹⁷, приводимые Птолемеем названия Καλισία, Άσκαυκαλίς являются славянскими, то это подтверждает гипотезу о переходе славянами Вислы в первой половине II века.

Таким образом, славяне достигли Эльбы (Лабы) и Одера (Одры) по крайней мере в III–IV веках. Но, разумеется, верно и то, что первые достоверные упоминания о них, когда они названы своим собственным именем, имеются лишь в 512 году у Прокопия¹⁸. Все германцы известны были у славян под общим названием «немец», по-древнеславянски немьць, множественное число немцы¹⁹, которое возникло от славянского слова немъ – mutus, то есть чужестранец, речь которого славяне не понимали. Таким образом, это название не является, как предполагают некоторые, производным от имени германского племени неметов, обитавшего на Рейне и никогда не общавшегося с общей массой славян.

Первым историческим известием о славянах на Эльбе является запись Вибия Секвестра «De fluminibus» (VI век), в которой об Эльбе говорится: «Albis Suevos a Cervetiis dividit», так как не может быть сомнения, что Cervetii означает здесь наименование сербского округа (pagus) на правом берегу Эльбы, между Магдебургом и Лужицами, который в позднейших грамотах Оттона I, Оттона II и Генриха II упоминается под термином Ciervisti, Zerbisti, Kirvisti, нынешний Цербст. С этим согласуется и известие Фредегара о существовании в 623–631 годах сербского княжества на Сале и другие его сообщения о вторжениях славян в Тюрингию в 631 и 632 годах, указывающие на то, что в тот период сербы и чехи обитали по соседству с Тюрингией¹. В VIII веке Эйнхард пишет: «Sala fluvius Thuringos et Sorabos dividit»², а с конца VIII века источники начинают говорить о них еще чаще и подробнее.

В тот период, а именно в 782 году, началось большое, имевшее мировое значение наступление германцев против славян, которые, перейдя Эльбу, начали угрожать империи Карла Великого. Для того чтобы создать какой-то порядок на востоке, Карл Великий в 805 году создал так называемый limes Sorabicus, который должен был стать границей экономических (торговых) связей между германцами и славянами³. Она шла от устья рек Энже и Лорх (древняя Lauriacum) по течению Дуная до Регенсбурга, где поворачивала на север через Пфреймд (у Нюренберга), а затем через Форгайм, Бамберг, Галаштат (точнее неизвестно) пересекала Франконский лес в направлении к нынешнему Эрфурту; отсюда по течению Заале и Эльбы граница шла к Магдебургу, затем Брауншвейгу, к месту, называемому Шезла, более точное местоположение которого также неизвестно⁴, и вплоть до Бардевика на Эльбе. За Бардевиком начиналась другая граница, так называемая limes Saxoniae, созданная несколько позднее (в 808 году). «Саксонская граница» шла от реки Дельвенавы (Delven Au) к истокам Билены (Bille) и вдоль Травны (Trave), Плунского озера (Plonersee) к месту впадения Свентины (Schwentine) в Кильскую бухту⁵. Хотя и нельзя сказать, что проведенная подобным образом линия являлась одновременно и точной этнографической границей славянской и германской областей, однако характер этой границы показывает, что она, по крайней мере приблизительно, разделяла территорию заселенности обоих народов. Она показывает нам, как далеко к началу IX века распространились славяне при своем продвижении к Эльбе и за Эльбу и как все, что находилось к востоку от сербской и саксонской границ, было в IX веке бесспорно славянским.

Однако славяне, несмотря на начавшееся с этого времени германское наступление, не остановились и на этой линии. Славяно-немецкая граница в ходе войн, происходивших с IX по XII век, несомненно, неоднократно менялась, и если я сейчас пытаюсь определить, как далеко проникли славяне в Германию, то тем самым имею в виду не прочно установившуюся в какой-то период границу, а лишь тот предел, до которого славяне в различное время доходили. Его нельзя смешивать с границей, разделявшей действительно немецкие и действительно славянские области. Такая постоянная, с компактным немецким и славянским населением граница всегда проходила дальше к востоку, а отдельные славянские поселения впереди этой границы были лишь временными и находились на территории во всех остальных отношениях немецкой. К тому же принадлежность этих поселений славянам лишь в редких случаях может быть установлена на основании прямых исторических известий. Обычно же только славянский характер имен или круговая форма поселений (так называемые «okrouhlice», немецкие Runddorf), считающихся, как правило, славянскими⁶, указывают на славянскую принадлежность поселения. Однако оба эти признака иногда недостаточны, и более определенно мы можем говорить о славянских поселениях только там, где предполагаемые славянские наименования и славянский тип деревни встречаются сравнительно часто. Поэтому линия западной границы славянства в том виде, как я ее здесь определяю, является во всех случаях лишь приблизительной, и возможно, что дальнейшие исследования несколько ее изменят.

На севере между Эльбой и Балтийским морем славяне первоначально заселяли территорию вплоть до рек Свентины (Schwentine), Травны (Trave), Дельвенавы (Delven Au)⁷, где и позднее сохранились компактные славянские поселения. Однако по топографической номенклатуре мы видим, что в X веке, а главным образом во второй половине XI века славяне проникли еще дальше, вплоть до Эйдера и окрестностей Рендсбурга⁸ и заселили область стурмаров (stormarn) вплоть до Гамбурга и реки Альстера, в общем примерно до линии Киль – Неймюнстер – Альстер – Гамбург. Прудентиус Тройский называет Гамбург «Civitas Sclavorum»⁹.

За Гамбургом славяне перешли на левый берег Эльбы к Люнебургу, где на берегах рек Иесны (Иетцель) и Ильмы (Ilmenau) поселилось племя древан, остатки которых обитали здесь вплоть до XVIII века¹⁰. Еще и теперь в области Иесны сохранилась память о них в названиях Drawehn (древняя славянская – Дравайна, Drawaina) и Wendland, хотя последний крестьянин по имени Варац, знавший «Отче наш» по-славянски, умер в 1798 году. Граница области, заселенной славянами, по данным исследования Муки, проходила от устья Ильмы (Ilmenau), пересекала реку Адлеру в нижнем ее течении, затем шла к Бургдорфу южнее Келы, а оттуда через Пейне, Брауншвейг, Гельмштедт к устью Огры (Ohre) (древней Оравы), на юг от которой славянские наименования заметно исчезают¹¹. Когда-то Старая Марка (Altmark) была, вероятно, полностью славянской, но уже с 822 года в ней, а вскоре и в бассейне Оравы появляются наименования немецких поселений. Однако соседняя Тюрингия, между Эльбой, Оравой, Бодою (Bode) и Заале, всегда была слабо заселена славянами.

Области к востоку от Заале были также славянскими. Славяне проникли и на запад от Заале, где их поселения были разбросаны в различных местах, в остальном же эта область оставалась немецкой. О славянских поселениях между Эрфуртом и Заале упоминает грамота Дагоберта III от 706 года¹², другие же свидетельства относятся к 937 и 973 годам. О славянах, обитавших на реке Фульде¹³, упоминается также в индексе монастырского имения в Фульде и Герсфельде VIII века и в «Житии св. Штурма» Эйгилия.¹⁴ Там также встречается большое количество славянских наименований. Область между Унструтою и Випрой (Wipper) в X веке обозначается как «pagus Winidon», а окрестности Заальфельда именуются в XI веке «regio Sclavorum»¹⁵. В 1055 году мы находим славян даже неподалеку от Геттингена¹⁶. Славянская граница, по-видимому, проходила здесь вдоль Заале, у реки Унструты она отклонялась на запад и шла по течению рек Унструты и Випры, обходила Готу по направлению к среднему течению Верры, затем шла к верховьям Фульды, откуда через Киссинген, Виндсгейм на реке Айш поворачивала к Ансбаху и Регенсбургу. По этой границе, разумеется, расположены были лишь отдельные славянские поселения, в остальном же эта территория была немецкой¹⁷. Компактные славянские поселения в Баварии находились значительно дальше на восток: на верхнем Майне и его притоках Раднице (Rednitz), Пегнице (Pegnitz) и Резату. Эта область в древних грамотах VIII и IX веков снова именуется terra Sclavorum, regio Sclavorum, а славяне, обитавшие здесь, – Moi'nwinidi и Ratanzwinidi¹⁸. Уже в IX веке для них было построено 14 костелов, а в 1007 году учреждено специальное епископство в Бамберге: «ut paganismus Sclavorum destrueretur et christiani nominis memoria perpetualiter inibi Celebris haberetur»¹⁹. Большая часть населения этого епископства была славянской. На юге славянские поселения прослеживаются по реке Набе до окрестностей Регенсбурга. Чешская область, называвшаяся Тугост²⁰, также протянулась вплоть до баварской реки Хамб, где в XII веке упоминается поселение Boem-villingen²¹. Повсюду, где жили славяне, помимо упомянутых исторических свидетельств, до сих пор сохранилось много следов славянской номенклатуры, имен, образованных из славянских слов и имеющих славянские окончания: – itz, – za, -wind, – winden. Однако здесь нужно быть осторожным, так как эти окончания не всегда славянского происхождения. Не вызывает сомнения славянское происхождение сложных слов с прилагательным windisch. И хотя мы не можем принять все 567 предполагаемых славянских наименований, обнаруженных Е. Маевским у франков²², все же мы должны признать, что количество их бесспорно велико. Но пока еще нет столь эрудированного лингвиста, который смог бы выделить из предполагаемых славянских наименований те названия, которые бесспорно являются славянскими. Существование славян подтверждается здесь как большим количеством сел с характерной славянской планировкой, расположенных к востоку от линии Бамберг – Гайда – Наба, так и данными археологии: имеющиеся здесь повсюду, вплоть до Эрфурта, Готы, Бургленгенфельда на Набе, Ансбаха на Резате и Альтмюля²³, могильники и городища характерны своей славянской керамикой и S-образными височными кольцами. На юге от Дуная славянские поселенцы, пришедшие с севера (чехи и сербы), встречались, как это будет видно дальше, со словенскими поселенцами, приходившими из альпийских земель. В Австрии граница сплошного славянского заселения шла от Дахштейна близ Галыптата, между Мундзее и Аттерзее, по течению реки Травны к Велсу, Кремсу, св. Флориану и Линцу, а на другой стороне Дуная – по течению реки Мюгль. Между Травной и Инном славянские поселения насчитывались лишь единицами, но где-то в южной Баварии упоминается еще palus magnum Winidowa dictum (вероятно, озеро Вюрмзее?)²⁴.

Таким образом, имеется действительно много доказательств, указывающих на существование славян в Западной Германии, однако все они относятся лишь к VIII и IX векам и явно связаны с продвижением славян на запад, захватившим, как мы установили, восточную Германию уже в III–IV веках. Поэтому они могут свидетельствовать лишь о существовании славянских колоний, возникших уже позднее, когда волна славянских народов в V и VI веках достигла Эльбы, Заале и Шумавы. Однако такие доказательства не являются и не могут являться свидетельством исконного существования славян в Западной Германии, хотя именно так постоянно истолковывают их некоторые славянские историки, как, например, Кентжинский, Маевский и Богуславский.