Текст книги "Покинутая. Академия Проклятых"

Глава 14

Все проблемы всегда начинаются с тайны.

С одной маленькой тайны,

Способной разрушить не одну жизнь.

От допроса огневика и землевички меня спасло ограниченное время, выделенное на обед. Вездесущий сигнал, обозначающий скорое начало занятия, застигал студентов по всей территории академии. Удивительно, но если в первые дни он меня вполне обоснованно раздражал, то сейчас я даже морщиться перестала.

Правду говорят: человек такое существо, которое может привыкнуть абсолютно ко всему.

Сбежав на урок к магессе Арвигдаль, я с затаенным нетерпением ждала его окончания. Сегодня мы учили заклинание отражающей поверхности для того, чтобы иметь возможность создать зеркало буквально из воздуха.

Честно говоря, я абсолютно не понимала, зачем кому-то может вдруг понадобиться зеркало, если, по обыкновению, хотя бы одно такое всегда имеется в доме, но спорить с программой обучения не могла.

Да и не хотела.

Магесса Арвигдаль была тем человеком, которого без нужды лучше не трогать. Ее отвратительный характер полностью соответствовал ее теперешнему внешнему виду. Моя жалость к этой женщине с каждым днем медленно, но верно сходила на нет.

Создав перед собой крохотное овальное зеркало, я тут же развеяла его и сотворила новое – большое и квадратное. Это упражнение было нацелено на развитие навыка точечного использования магии, но мы с куратором уже успешно прошли этот этап.

Пока другие мучились над созданием одного зеркала, рассчитывая формулу, исходя из площади создаваемого объекта, мне было скучно. Третье зеркало, сделанное мною, имело форму треугольника и помещалось на ладони. Четвертое…

К четвертому зеркалу я так и не приступила. Мне в голову пришла идея, реализовать которую я хотела прямо сейчас. Распрямившись, прекратив почти лежать за столом, я мысленно рассчитала площадь нового объекта, который имел далекую от обычных форму, но прежде…

Не уничтожая уже сделанное мною зеркало, я внесла корректировки в само плетение, что позволило зеркалу измениться. Боковые ребра медленно вытянулись, образовывая угол градусов в пятнадцать, а нижняя сторона растеряла несколько сантиметров.

Но это еще было не все. Добавив к уже существующей формуле знак погрешности в том, что касалось формы зеркала, в основные расчеты я внесла внутренние, которые отвечали за целостность боковых граней. Полученный ответ казался абракадаброй, но, вычленив получившиеся изменения, сравнив их с изначальной записью, я применила свой дар, используя ровно два целых и три пятых деления.

Зеркало тут же преобразилось. Нижняя часть острого треугольника треснула с двух сторон. Я была сосредоточена настолько, что заметила каплю пота, прокатившуюся по моему лбу, только тогда, когда смахнула ее с кончика носа.

Вот теперь мне было трудно удерживать плетение. Оно было не завершено – контур оставался открытым, но прежде, чем замкнуть его, я должна была доделать свое зеркало. И снова расчеты, что цифрами и буквами вспыхивали перед глазами. Снова формула, что теперь разрослась сразу на четыре строчки.

Последнее внесение изменений в плетение далось мне крайне сложно. Руки тряслись, меня лихорадило от осознания того, что задуманное мной возможно. Хотелось закончить как можно быстрее, но я вливала магию капля за каплей. Счет шел уже не на пятые части одного деления, а на двадцатые. Крупицы! Всего лишь крупицы дара, в то время как моя магия желала высвободиться, выскользнуть неудержимой волной, смести все на своем пути.

Осколки зеркала слиплись, наложились на нижнюю часть формы с двух сторон рукоятью. Все изделие все еще было острым, висело передо мной в воздухе в защитном куполе – его создавали все без исключения на случай, если зеркало взорвется.

Мне требовалось сгладить края, но не все – только там, где была рукоять моего импровизированного зеркального кинжала. Снова работа с формулой – теперь она занимала шесть строчек, а количество скобок поражало воображение. Больше не нужно было вливать магию. Теперь мне нужно было забрать ее, впитать в себя незначительные крупицы и…

Завершив плетение, я замкнула контур и гулко выдохнула. Слишком громко в образовавшейся тишине.

Повернув голову, я посмотрела на Бет. Девушка пораженно глядела на меня, не скрывая изумления в глазах, что сделались неестественно большими и круглыми. Уже понимая, что мне не понравится то, что я увижу, я пробежалась взглядом по аудитории. Последней, кого коснулся мой взор, была магесса Арвигдаль.

Ее негромкие хлопки в этой тишине показались насмешкой, учитывая застывшую маской ярость на ее морщинистом лице.

– К куратору. Немедленно, – произнесла она отрывисто и махнула рукой.

В этот же миг прозвучал сигнал, оповещающий окончание занятия. Абсолютно все зеркала исчезли, защитные плетения растворились, но…

Никто и не подумал встать с места. Некроманты и землевики продолжали сидеть, разглядывая созданный мною клинок, который по-прежнему висел в воздухе, но уже без защитного купола.

Преподавательница махнула рукой еще раз. И еще раз. И еще раз. Заклинание, с которым я пока была не знакома, сорвалось с ее побелевших губ, но ничего не произошло.

– Я внесла корректировки в структуру зеркала, чтобы укрепить его, – призналась я тихо.

– Вон!!!

Голос преподавательницы сорвался на крик. Схватив клинок, я в числе первых вылетела из кабинета. Даже не останавливалась, пока мчалась по коридорам. Сердце бешено колотилось, губы высохли, а холодный ветер ознобом щекотал взмокшую под одеждой кожу. Очнулась я только тогда, когда ворвалась в морг – в комнату, которая уже стала для меня привычной.

Взглянув на меня лишь раз, преподаватель Вантерфул, стоящий рядом с открытым артефактом для переноса писем на расстояния, вновь углубился в чтение записки. Дочитав короткое послание, мужчина усмехнулся и обратился ко мне:

– И где же этот предмет, «сорвавший занятие»?

Свой кинжал, который до этого нервно прятала за спиной, куратору я тем не менее показала с гордостью. Потому что знала: он оценит. Пожалуй, единственный во всей этой академии.

Перехватив орудие за рукоятку, он взвесил его на ладони и резко рубанул воздух скользящим движением. Далее смерти посредством кинжала подверглась записка. Листок без каких-либо проблем разделился на две неравные части.

Вердикта куратора я ждала с нетерпением.

– Превосходно, – оценил он мою работу, чем заставил зардеться. И тут же опрокинул головой в суровую реальность: – Но перед преподавателем тебе необходимо извиниться. Да-да, Павлиция, извиниться, и не кривись так. Тебе нужны баллы для того, чтобы быть допущенной до экзаменов.

– Магесса никогда не поставит мне необходимые баллы. Мои работы, как и работы многих других студенток, она попросту игнорирует.

Перед куратором жаловаться мне было совсем не стыдно. Он отлично знал о том, какие трудности испытывали студентки на занятиях по бытовой магии.

– И тем не менее тебе нужны эти баллы, так что придется заслужить хорошее отношение магессы. Постарайся хотя бы просто не выделяться на ее занятиях. Этого будет достаточно. В конце концов, большинство студенток переходят из курса в курс, несмотря на отношение магессы. Что же касается твоего…

– Кинжала? – подсказала я, откровенно любуясь своим первым магическим творением.

– Кинжала, – согласился мужчина. – Как тебе удалось его создать?

– А можно я расскажу вам об этом в понедельник? – сделав просительный жест – соединив ладони перед собой, – я с мольбой посмотрела на преподавателя.

Мне действительно требовалось сегодня покинуть академию как можно скорее, и дело было совсем не в подработке в конторе некроманта и огневика. Это было мое личное дело, с которым я желала разобраться в самое ближайшее время.

Я хотела найти полуорчанку, которая смогла бы хоть что-то поведать мне о моем рождении. И о моих родителях, если она их знала.

Улыбнувшись, куратор убрал мой кинжал в ящик шкафа.

– Ты же не надеялась, что я тебе его отдам?

– Боитесь, что пораню кого-нибудь? – И вот кто бы знал, почему я так широко улыбаюсь.

– Боюсь, что ты поранишься сама, – поправил меня мужчина и внезапно подошел ко мне, сократив то незначительное расстояние, что было между нами.

Прикоснувшись пальцами к моим волосам, что вызвало во мне волну непонимания и… пока еще не обоснованные опасения, куратор Вантерфул продемонстрировал мне пожелтевший листик, каким-то чудом затесавшийся в моих распущенных волосах.

– Жду подробный рассказ в понедельник. – Мягкая полуулыбка тронула его губы, коснулась темно-синих глаз. – Ты формулу-то записала?

Пришлось признаваться, отрицательно покачав головой.

– А уверена, что до понедельника не забудешь?

Пришлось снова признаваться, и мой ответ снова был отрицательным, потому что да, видоизмененную до неузнаваемости формулу с новыми вводными до понедельника я запросто могла забыть.

Жестом указав мне на свой стол, что находился за его спиной, мужчина пропустил меня вперед. Стоило мне занять глубокое мягкое кресло, появившееся в морге совсем недавно, как куратор остановился у меня за спиной. К тому, что он наблюдает за моей работой, я уже привыкла, поэтому негативных чувств по этому поводу не ощущала.

Чернила пачкали бумагу. Я пыталась писать быстро, а потому выходило небрежно, но прочитать написанное можно было без труда. Поставив точку, я отложила писчую палочку и взглянула на преподавателя.

Его лицо стало сосредоточенным, меж темных бровей появилась складка. Да, успешный результат своих расчетов я уже видела, но для меня все равно было важно узнать мнение галеция, получить его одобрение.

– Знаешь, сколько законов магии ты разнесла в пух и прах одной своей формулой? – произнес он озадаченно и вдруг вынудил меня подвинуться в кресле.

Усевшись на самый край рядом со мной, мужчина взялся за писчую палочку и притянул к себе чистый листок. Его расчеты были не менее грязными, потому как он тоже писал торопливо. Записи заняли сначала один листок, потом другой, а я нервничала все больше.

– Не переживай, – легко распознал он мое состояние и наконец поставил точку. – Закон номер шесть?

– Нельзя вносить изменения в уже существующее плетение, – припомнила я общий смысл.

– Нет, Павлиция. В существующее плетение можно вносить изменения, если хочешь образовать нечто новое, другое из его основы, но это не твой случай. Ты внесла изменения в плетение и не изменила его основу. Твой кинжал по-прежнему остается зеркалом, тем, чем ты создавала его изначально. Не понимаешь?

– Нет.

– Если бы ты изменила плетение и преобразовала свое зеркало в горсть песка, в горсть осколков, в прозрачное стекло, ни у кого не возникло бы вопросов, потому что это возможно. Но из зеркала ты создала зеркало, изменив его форму и твердость, что невозможно, согласно шестому закону магии. А теперь вопрос: как ты додумалась сделать расчеты внутри формулы? Откуда взяла три вводные, которых в этой формуле ранее не существовало?

– Я воспользовалась законами математики, – ответила я на первый вопрос и поспешила я поведать то, что куратору было не ясно: – Я разделила изначальные вводные на две составляющие. А последнее – это ширина. В первичной формуле вместо нее стояла двойка. Толщина любого созданного мною зеркала равнялась двум миллиметрам, поэтому я поняла, что это значение не что иное, как ширина. Какой еще закон магии я нарушила?

Ответил преподаватель не сразу. Он все так же рассматривал мои и свои расчеты, сравнивая их. Смяв свои листки, мужчина перевел свой взгляд на меня.

– Нельзя создавать плетения, в которых используются не целые деления. Использование подобного плетения может привести к самым разным последствиям, где погрешность даже в сотую часть смертельно опасна. Маги редко обладают такой концентрацией.

Порывисто поднявшись, мужчина спрятал мой листок в книгу, снятую с верхней полки, а сам вернулся ко мне и вновь взялся за писчую палочку.

– Ты должна запомнить формулу, которую я сейчас запишу. Ты не создала свой кинжал из одной основы. Ты создала четыре основы и соединила их вместе, поняла? Одна часть – лезвие, еще три – рукоять.

– Куратор Вантерфул, мои манипуляции видели две группы первокурсников и преподаватель. Объясните мне, что не так? – воскликнула я, абсолютно не понимая, что происходит.

Замерев, оторвавшись от своих записей, мужчина медленно обратил свой взгляд на меня. Создавалось полное впечатление того, что отвечать на этот вопрос он желанием не горит.

– Эти две группы видели твои записи?

– Я не делала записей. Мои расчеты были исключительно в моей голове.

Мужчина прикрыл глаза на секунду, словно испытал облегчение.

– Знаешь, что происходит с теми, кто умеет больше, чем другие? Кто нарушает проявлением своего дара законы магии?

– Что?

– Они становятся заложниками, Павлиция. Заложниками тех, у кого есть враги. Орудием чужой мести. – И уже без пояснений: – Запоминай.

С каждым днем, проведенным в Академии Проклятых, мои секреты только множились. Сначала я скрывала только свой дар огня и его первое проявление. Потом к этому секрету добавился мой слишком быстро самовосполняющийся резерв, а теперь еще и уровень концентрации.

Я обрастала тайнами как снежный ком, что катился от самой верхушки горы, по пути становясь все больше и больше. Что я испытывала в этот миг? Как и в день моего восемнадцатого дня рождения, когда мой дар стал общественным достоянием, я абсолютно не испытывала радости.

Магия, которую все повсеместно почему-то называли даром, казалась мне наказанием непонятно за какие грехи. Вопрос «Почему я?» появлялся в моих мыслях все чаще, и ответа на него я не находила.

Но одно решение, возвращаясь от кладбища к главному зданию академии, я все-таки приняла. Я больше не желала ничем выделяться. Потому что до этого дня мои способности приносили мне только проблемы.

В общежитие я не заходила. Перекинув ремень сумки через плечо, брела по широкой дороге, давно миновав ворота Академии Проклятых. Не хотела терять время, но несколько секунд моей жизни все-таки были безжалостно украдены.

По дороге в город меня нагнала Рикола.

– Не забывай про вечеринку, – напомнила она и черным вихрем пронеслась мимо. – В семь у ворот!

Добравшись до центра города, я свернула в знакомый переулок и вышла на крупную торговую улицу. Здесь находились продуктовые лавки с самыми разными товарами, о чем беззастенчиво кричали яркие вывески.

Не было ни платьев, ни обуви в больших стеклянных витринах. Здесь можно было полюбоваться разве что на свежий кусок мяса, еще живую рыбу в аквариуме необъятных размеров или на круглые булочки, занимающие место на трехъярусных подносах.

Прогулявшись вдоль лавок, я остановилась, дожидаясь, пока чья-то служанка в сером строгом платье освободит вход. Колокольчик звякнул за моей спиной, оповещая о приходе нового покупателя, стоило двери закрыться, но в этом не было необходимости.

Хозяин лавки и без того находился за прилавком, упаковывая в бумагу кусок свиной вырезки. Толпа покупателей терпеливо ожидала своей очереди, рассматривая разнообразные сорта мяса в витринах.

– Господин Энье, мне бы Берни, – окликнула я мясника, ощущая себя несколько неловко.

Во-первых, не хотела отвлекать по самую лысину занятого мужчину, чьи пушистые черные брови и усы являлись его же гордостью. Во-вторых, все внимание толпы тут же переключилось на меня.

– Лицка, зайди сама к нему, – отговорился мясник, едва взглянув на меня. – Не видишь, у меня работы полно?

Видеть-то я все прекрасно видела, но без разрешения пройти за стойку никогда бы себе не позволила. А так покупателям пришлось расступиться, чтобы я могла приподнять столешницу и скользнуть внутрь, скрываясь за внушительной дверью.

Берни обнаружился на своем рабочем месте – в разделочной, но свое присутствие я пока решила не обозначать. Оперлась плечом о дверной косяк и наблюдала за тем, как он рубил мясо на кости на куски.

Некстати вспомнился поцелуй, который так и не случился, о чем я нисколько не сожалела. Берни был хорошим парнем, замечательным другом, и ему нужна была добрая, светлая девушка, какой я себя назвать не могла.

И я не хотела напоминать парню о том, что случилось. Вообще не хотела напоминать о себе, но мне нужна была его помощь, а иначе бы я не пришла.

Потому что мое появление могло причинить ему боль, чего я другу никак не желала.

– Берни, – произнесла я негромко, но парень услышал, замер с топором в руках и, словно сомневаясь в своих слуховых способностях, медленно обернулся.

– Лиция? – в его голосе слышалось удивление.

– Привет, – неловко махнула я рукой и попыталась натянуть на губы улыбку. – Ты все-таки здесь.

– Пока ничего лучше не подвернулось, – произнес он то, о чем я уже догадалась. – Тут хоть крыша над головой есть. А ты?

– А я по делу, – смутилась я, пряча глаза. – Мне нужна твоя помощь.

Берни был именно тем человеком, кто знал не только всех Покинутых, но и тех, кто так и не смирился с новым статусом под крылом Старшей Сестры и ушел на вольные хлеба. Такие были до меня, появлялись и после меня, и все они уходили в банду к Стальному Элису.

Сам по себе Элис был тощим, юрким и казался хилым тем, кто видел его лично, но была у него одна особенность, внушающая страх его врагам. Взамен потерянной когда-то руки у него имелась стальная.

Она была почти неподвижной, тяжелой, но определенный страх внушала даже мне, хотя я раньше Элиса не встречала. Мне хватало слухов о том, что его рука – артефакт, ломающий чужие кости одним движением пальцев.

– Мне нужно встретиться с ним, – призналась я, когда первое удивление с лица друга схлынуло.

– Зачем?!

Берни моего желания познакомиться со Стальным Элисом лично совершенно не разделял – это было видно по выражению его лица. Парень хмурился, отказываясь понимать, что может связывать меня с главарем бандитов.

– Мне нужно найти одного человека, точнее полукровку. Для меня это очень важно.

– А что, другого способа найти его нет?

– Ее, – поправила я и встретилась с чужим взглядом, своим умоляющим взором стараясь передать всю необходимость этого мероприятия. – Ты и сам знаешь, что лучше его ребят никто с этим делом не справится.

Раньше я никогда не замечала, насколько Берни упертый. Мне казалось, что я могу попросить его о чем угодно и он это обязательно выполнит, но не в этот раз. Единственное, чего я смогла добиться, так это того, что друг сам поговорит с Элисом. Договариваться о встрече для меня с главарем столичной банды он отказался категорически.

– Нечего тебе с ним общие дела иметь, – произнес он твердо, и спорить я не решилась. – Говори, кого нужно найти.

Информация, которой я обладала, была настолько скудной, что я сама не верила в успех поисков, но парень пообещал сделать все возможное от него и вернулся к работе, тем самым обозначив, что разговор закончен.

Буквально через секунду в разделочную заглянул хозяин мясной лавки и затребовал потроха, которые закончились. Мне оставалось лишь скомканно попрощаться и неловко обнять Берни со спины, отчего друг на мгновение замер, заметно напрягаясь.

Поцелуй, который так и не случился, все-таки стал той пропастью, что начала образовываться между нами. Наверное, это было даже к лучшему. Для Берни. Я терять друга не желала совсем, но, кроме дружбы, предложить ему мне было нечего.

Полуорчанка с седыми волосами… Шансы на то, что я смогу ее найти, были ничтожно малы, но я все равно надеялась. Потому что это была единственная нить, соединяющая меня и мое прошлое.

Глава 15

Мы путаем влюбленность и любовь столь легко,

Словно нам нравятся полученные сердцем раны.

Улица, которая значилась в выданной мне Леу визитке, находилась через два квартала от мясной лавки, но этот путь я преодолела быстро. Кому, как не мне, было знать, как сократить дорогу, где повернуть, а где пройти напрямик. От жандармов на улицах Абтгейца я убегала не единожды, так что город со всеми его тайными ходами знала хорошо.

Район, в котором я оказалась, насквозь состоял из мелких конторок и жилых домов. В основном на этой улице работали ювелирные мастерские, юридические конторы и другие серьезные организации, чьи владельцы предпочитали работать и жить в одном и том же доме.

Это обуславливалось тем, что так они заметно сокращали свои расходы на охрану.

Ну и конечно, тем, что обратиться к ним можно было в любое время суток за дополнительную, очень щедрую плату.

И тем удивительнее, что среди двух– и трехэтажных гигантов затесался совсем небольшой одноэтажный домик, который будто только недавно построили. Темно-серая внешняя отделка заметно контрастировала с черной крышей и черной же дверью, к которой вели три каменные ступеньки.

Отпустив черные кованые перила, я взглянула на табличку, что украшала внушительных размеров дверь. В ней говорилось, что прием заявок от граждан ведется только по записи, а запись осуществляется через шкатулку-артефакт.

Строчкой ниже были предоставлены данные для построения перехода.

Решив не стучаться, я толкнула створку. Дверь оказалась не заперта, но внутри в комнатке три на три метра меня никто не ждал. Здесь стоял письменный стол, заваленный кипами бумаг, два стула по разным сторонам от него и небольшой диванчик рядом с входной дверью.

Сделав два шага, я негромко покашляла, чтобы привлечь к себе чужое внимание. Мое любопытство заставило меня заглянуть в проход между комнатами, где я обнаружила то ли гостиную, то ли еще один кабинет, но рассмотреть второе помещение получше мне не дали.

Проем собой закрыл Леу, неожиданно схвативший меня за руку.

– Очень хорошо, что ты пришла! – радостно оповестил он меня, насилу усаживая за стол. – Как ты уже поняла, приемная здесь, но мы пока принимаем заявки только через шкатулку-артефакт, потому что не можем постоянно находиться в конторе.

С недоумением проследив за тем, как у меня отбирают сумку и вешают ее на напольную вешалку, я только обратила внимание на внешний вид огневика. Было непривычно видеть его без академической мантии. Сейчас парень был одет лишь в белую рубашку со свободными рукавами, черный жилет и брюки.

– Там наш кабинет и комната отдыха, – махнул Леукус рукой в сторону прохода между комнатами.

И вот лучше бы я туда не смотрела. Опершись плечом о косяк, в проеме стоял Ио. Его руки были сложены на груди, взгляд был острым, отталкивающим. Одежда парня полностью соответствовало тому, во что был одет его друг.

– Там мой кабинет и комната отдыха для Леу, – произнес некромант, выделяя каждое слово в этой короткой фразе.

Огневик от него лишь отмахнулся, этим жестом предлагая мне не обращать внимания на столь незначительное препятствие, как второй хозяин этой конторы.

– Не порти хорошее впечатление обо мне, – произнес он глубокомысленно. – Уборная вот здесь.

Отметив почти неприметную узкую дверь, я кивнула, подтверждая, что все поняла, но времени на то, чтобы прийти в себя, Леу мне не дал. Раскопав среди бумаг деревянную шкатулку на резных ножках, он открыл ее и высыпал в кучу листов передо мной десятки писем.

Как шкатулка в себя их вмещала, я даже представить не могла. Одно слово – артефакт.

Письма были тут же благополучно закопаны огневиком, который вновь что-то искал. Вытащив толстую длинную книгу в синей обложке, он несказанно обрадовался.

– Книга заявок, а точнее, наше рабочее расписание, – произнес он с гордостью и открыл ее, укладывая передо мной. – На заявки мы можем выезжать ежедневно после трех часов дня и до девяти вечера, но лучше компоновать по несколько заявок в день, чтобы у нас оставались свободные дни для срочных заказов.

– А как понять, срочный заказ или нет? – уточнила я, рассматривая редкие записи на эту неделю.

– О, это очень просто! Если фразы витиеватые и нас просят явиться с уважением, то заявка может подождать. А если текст в основном состоит из фраз «Спасите!», «Срочно приезжайте!», «Помогите!», то наша помощь требуется еще вчера. Не сложно?

– Да вроде бы нет, – неуверенно пожала я плечами, приподнимая ладони, потому что Леу снова что-то искал в этом бардаке.

– Да где же она? – спрашивал он, вероятно, у себя же.

Мне пришлось подвинуться на стуле, потому как, обойдя стол, парень полез в его ящики. Из самого нижнего была выковыряна небольшая книженция в черной кожаной обложке. Это оказалась книга доходов и расходов, заполнять которую также предстояло мне.

Прямо сейчас предстояло. Выбрав из многочисленных листков один наугад, Леу показал мне расходы, которые контора понесла на прошлой неделе, сломав чей-то забор. Еще один клочок бумаги, на котором стояло соответствующее число, говорил о полученных за предыдущий день доходах. Сверку мне было необходимо делать ежемесячно, чтобы владельцы конторы понимали, насколько убыточно их дело.

– Да почему сразу убыточно?! – возмутился огневик на реплику некроманта, о присутствии которого я уже успела забыть.

Голова кружилась скорее не от объема выданной мне за несколько минут информации и не от масштабов предстоящей работы, а от того, насколько быстрым, громким и эмоциональным был огневик. Он перемещался вокруг меня словно вихрь, требуя немедленной реакции на каждое свое слово или действие.

К такому определенно нужно было привыкнуть.

– Да потому что письма, что пришли еще в начале недели, до сих пор не разобраны, – ответил некромант, но уходить обратно в свой кабинет даже не подумал, все так же наблюдая за мной.

– Так Павлиция их сегодня разберет. Правда же? – Я успела только не очень уверенно кивнуть. – Так, свою зарплату тоже пишешь в расходы. Все понятно? Давай откроем первое письмо.

Письмо, все-таки найденное мною под завалами, мне пришлось зачитывать вслух по просьбе некроманта. Его сверлящий взгляд абсолютно не способствовал моему четкому произношению слов. Я то и дело запиналась, хотя внутренне волнения не испытывала.

Мне действительно было ясно, в чем заключалась моя работа.

– Убогая, у тебя проблемы с чтением? – насмешливо спросил Ио, перекатившись с одной ноги на другую.

– Бледный, у тебя проблемы со слухом? – тем же тоном отозвалась я, ничуть не скрывая ядовитой улыбки.

Кусаться, как оказалось, я тоже умела.

– Да, после того как банка с синей засохшей краской прилетела мне прямо в ухо. Не припоминаешь?

Ионтин думал меня смутить? Не после того, как он вчера попытался меня поцеловать. У меня теперь был козырь в рукаве, которым я могла жалить его без зазрения совести.

– Я тогда еще тебе в глаз дала, не припоминаешь?

– Эй, тихо-тихо, – встал между нами Леу, разрывая то напряжение, что все-таки успело скопиться за эти несколько минут. – Вы смысл письма вообще поняли?

Удивленно взглянув на огневика, я осознала, что совершенно не помню, что именно только что прочла. Я была занята не тем, чтобы понять смысл слов, а тем, чтобы не запинаться под внимательным взглядом черных глаз.

Пришлось перечитывать послание еще раз.

– Стоп! – пораженно воскликнул Леукус. – Так фингал – это дел рук Павлиции?

Не отрываясь от чтения письма, я ему ответила улыбкой.

До безобразия довольной улыбкой.

Письма с заявками я разбирала все три выделенные мне на работу часа. Заявки были самыми разнообразными, но все они сводились к тому, что людей беспокоили умертвия. То сторож деревенского кладбища жаловался на нежить, что поселилась в одном из старых склепов. То хозяйка питейного заведения клялась, будто видела в подвале существо с характерными провалами вместо глаз.

Но самой интригующей мне показалась та самая первая заявка, которую я зачитывала вслух. Деревенские, чьи земли находились на северной окраине королевства, жаловались на то, что мертвец или мертвецы воровали у них куриц. Никого не ели, ни на кого не нападали, но курицы пропадали с завидной регулярностью.

Леу предположил, что во всем виновата чья-то кошка или лиса. Лично я думала на недобросовестных соседей, потому как птичьих останков после никто не находил, а прятать кости и перья мог только тот, у кого были мозги.

Ионтин же предпочел не делать преждевременных выводов и принял решение ехать в деревню прямо завтра, ссылаясь на то, что проверка много времени не займет, а если умертвие не обнаружится, то это будет быстрый и легкий заработок для конторы, ибо платили заказчики даже за сам факт вызова.

– Ты могла бы поехать с нами, – неожиданно предложил огневик, чем несказанно разозлил своего друга.

Ио был против. Ио был зол. Ио был не согласен, чтобы я отправилась с ними, но за шанс поучаствовать в поимке умертвий я ухватилась моментально. Не потому, что горела желанием слоняться по незнакомой мне деревне. А потому, что дополнительные часы моей работы оплачивались отдельно, о чем я с радостью парням напомнила.

Злости в некроманте значительно прибавилось. Его губы сжались в тонкую линию.

– Убогая нас разорит, – обозначил он будущее их конторы и наконец-то скрылся в своем кабинете.

– Да ладно тебе. Она же много не попросит, – поспешил за ним Леу, оставляя меня без присмотра. Следующее слово он произнес без особой уверенности: – Наверное. Нам бы это, контракт подписать.

Выдать мне контракт для подписи Ионтин обещал в конце рабочего дня. Обещал не мне, а огневику, пока я разбиралась с письмами и вносила заявки в расписание, комбинируя их так, чтобы от одного до другого места парни могли добраться быстро, не тратя большую часть времени на разъезды.

Срочных заявок не было, и это даже порадовало, потому что иначе мне снова пришлось бы пересматривать все расписание.

Меня удручали хаотично разбросанные по столу бумаги. Все их мне нужно было пересмотреть, чтобы сверить, сделаны ли записи по ним, а дальше разложить по соответствующим папкам.

Этим собиралась заняться уже завтра, потому как в конторе я и без того просидела на полчаса дольше, если верить круглым настенным часам, и на эти же полчаса уже опаздывала на встречу к друзьям.

Словно почуяв мой скорый уход, закрывая за собой дверь, из кабинета вышли парни. Они были облачены в черные плащи, которые абсолютно точно подходили вечерней прохладе, окутывающей город. С каждым днем температура все больше снижалась, распахивая объятия осени, что лично меня радовать никак не могло.

Я была не против дождя, не против луж, что занимали собой дороги, и совсем не против падающих листьев. Я была против холода, на который мой тонкий плащ рассчитан не был.

Впрочем, на данный момент с собой у меня не имелось даже плаща. Из академии я сбежала в черной ученической мантии, и в ней же мне предстояло вернуться.

– Лиция, ты с нами? – окликнул меня огневик, стоило мне подняться и потянуться за собственной сумкой.

– Если на выход из конторы, то да, – ответила я, перекидывая ремень сумки через плечо.

– А на вечеринку?

– Меня уже пригласили.

Тишина длилась меньше секунды. Голос Леу тут же разрезал помещение возмущением: